В конце 20-х годов - начале 30-х годов (это были годы 1-й пятилетки) Платонов создает свои наиболее крупные вещи - роман “Чевенгур”, бедняцкую хронику “Впрок”, повести “Котлован”, “Джини”, “Ювенильное море”, рассказы и пьесы. В 1926 г. он писал жене: “Я должен опошлять и варьировать свои мысли, чтобы получились приемлемые произведения. Именно - опошлять. А если бы я давал в сочинении действительную кровь своего мозга, их бы не стали печатать”.
Горький в том же 1926(29) г. прочитав роман “Чевенгур”, писал Платонову: “Человек вы талантливый, это бесспорно, бесспорно и то, что вы обладаете очень своеобразным языком. Роман ваш чрезвычайно интересен”, но, - продолжал Горький, - “Среди современных редакторов я не вижу никого, кто мог бы оценить ваш роман по его достоинствам”; своеобразие романа, как свидетельствовал Горький, “неприемлемо для нашей цензуры”. Платонов же, посылая Горькому рукопись “Чевенгура”, писал, что “в романе содержится честная попытка изобразить начало коммунистического общества”.
Роман “Чевенгур” - это энциклопедия социальных инициатив в их взаимодействии с реальной плотью жизни. Это сокровищница опыта, обобщенного поэтически, естествоиспытательски, духовно и укрупненного величайшим состраданием, которым Платонов был озарен.
По жанровым признакам “Чевенгур” относится к грандиозной социалистической антиутопии, усматривая в его многоголосии явственно различный бедняцкий миф о земном рае. Извечная мечта о сытой жизни своеобразно соединилась с идеями революции, образован у чевенгурцев своего рода миф о ближайшем радостном будущем, где соединены фантастика с реальной жизнью. Роман предупреждает: построение социализма вне заботы о человеке, вне труда, через одну нить идеи, невозможно.
Народ - основное действующее лицо романа Платонова. Здесь нет отдельных героев, философов, мудрецов. Задумавшаяся Россия в мучительных поисках на своем крестном пути встает со страниц произведения. Композиция “Чевенгура” строится как большой диалог, внутри которого звучат диалоги персонажей, - все это делает роман отражением вечного начала задумавшейся России.
Характерный эпизод в романе, в котором критикой усмотрено родство души, нельзя понять, не приняв во внимание, что перед нами карнавальное действо, где обручены высокое и низкое, большое и ничтожное. Само название этот жанр получил от имени древнегреческого философа Мениппа, от произведений которого сохранились лишь заголовки.
|
