Стихотворение Маяковского Письмо Татьяне Яковлевой
В наши дни, когда нравственные, моральные проблемы обретают все большее значение и остроту, нам важно полнее и зорче «разглядеть » Маяковского как величайшего лирика. Он здесь — первопроходец мировой поэзии ХХ века. Первопроходец не только в лирике политической, социально-обнаженной, гражданской, а и в стихах о революции, ее героях…
Отвергая еще в дооктябрьский период «чирикающих» буржуазных поэтов, которые «рифмами пиликая, из любвей и соловьев» выкипячивают «какое-то варево», Маяковский, в лучших традициях русской и мировой лирической поэзии, выступает как страстный певец и защитник подлинной любви, возвышающей и окрыляющей человека:
И чувствую —
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Маяковский в шутку говорил о том, что хорошо бы найти страстям человеческим разумное применение — хотя бы заставить вращать турбины, — чтоб не пропадали зря заряды энергии. Шутка оказалась вещей, по крайней мере, для одной из страстей — любви. Спасением для поэта оказалось творчество и вдохновение, таящиеся в подземных глубинах этой страсти.
Нам
любовь
не рай да кущи,
нам
любовь
гудит про то,
что опять
в работу пущен
сердца
выстывший мотор.
Знаменитые строки о творческой силе любви («Любить — это с простынь, бессонницей рваных, срываться, ревнуя к Копернику… ») были воистину огромным художественным открытием Маяковского. В них вольно и широко раскрывался его талант, торжествуя свою победу над «хаосом» и «косностью». Как бы освобожденный от силы, унижавшей его, поэт весь раскрылся навстречу новой, помирившей сердце и ум эмоции. Характерно в этом отношении и стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой». Удивительно необычно начало стихотворного послания, обращенного к любимой женщине. Вместе с тем оно характерно для Маяковского, для которого все неотделимо от революции как в стихах, так и в жизни, в судьбе Родины и судьбе каждого из ее сограждан:
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Адресат письма — действительно близкий для поэта человек:
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Но все не так просто. Отвергая умом ревность — «чувства отпрысков дворянских», — поэт ревнует свою любимую к Парижу: «…не гроза, а это просто ревность двигает горами». Понимая, что ревность может оскорбить любимую женщину, он стремится успокоить ее, а вместе с тем сказать, что она для него значит, как дорога и близка:
Страсти корь сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
И вдруг новый поворот глубоко личной темы. Как бы возвращаясь к началу стихотворного послания, поэт взволнованно говорит:
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Опять же на первый взгляд такое утверждение может показаться, мягко говоря, несколько странным и неожиданным. Ведь речь идет о глубоко личном, интимнейшем чувстве, о любви и ревности к женщине из России, оказавшейся в силу обстоятельств далеко от Родины — в Париже. Но поэт мечтает, чтобы любимая была с ним вместе именно в Советской России…
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Молчит любимая. Она пока остается в Париже. Поэт один возвращается на родину. Но сердцу не прикажешь. Вновь и вновь он с волнением вспоминает все, что было в Париже. Он по-прежнему любит эту женщину. Он верит, что в конце концов его любовь победит:
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и этоv оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму —
одну
или вдвоем с Парижем.
Открыть человека будущего — это значит открыть и самого себя, открыть, почувствовать реально это будущее в своей душе и сердце. Так родились одни из лучших в нашей поэзии стихи о любви Владимира Маяковского.
|
