Л.Ю. Головина, юрисконсульт ФГУ РНЦ «Курчатовский институт»
Основным моментом в теории психологического понимания права является предположение о совпадении предметов, методов, задач и вообще существа науки о праве с психологией, в ее понимании интуитивизмом. Это направление в психологии предполагало возможность познания действительности не разумом, а иррациональной составляющей сознания. Из этого предположения Л.И. Петражицкий, который сформулировал концепцию психологического понимания права, вывел тезисы: право существует в сознании человека, право проявляется в форме мотивационного давления на поведение человека, правоотношения существуют в форме взаимодействия человеческих сознаний, когда в одном сознании находится представление о праве, и ему соответствует представление об обязанности, соответствующей этому праву, в сознании другого человека.
Справедливость по теории сформулированной Л.И. Петражицким, не есть уравнивающая сила по своей природе, поэтому его теория права отношение к совокупности законов как ущербному, противоречивому и пробельному законодательству.
Так, Е.Н. Трубецкой критиковал логику размышлений в теории Л.И. Петражицкого, Б.Н. Чичерин был не согласен с философским основанием, В.Я. Гинцберг – содержание психологической основы. По мнению последнего, абсурдно то, что любое переживание в любой момент времени у всякого человека может быть основанием для образования научного понятия и объекта исследования – эмоции.
Обозначенную исследователями права ситуацию отсутствия определения права в начале XX века, считать «неладной», кажется, не стоит, поскольку общепризнанного определения права не удалось найти на всем протяжении истории. Нельзя отрицать, что является не нормальной ситуация, когда ученые считают себя изучающими науку теории права, при том, что каждый из них, понимает для себя по-разному предмет этой науки.
В период, когда Л.И. Петражицкий был профессором Санкт-Петербургского Университета, действовал кружок философии права, собрания которого проходили под его председательством. Среди обсуждаемых проблем в дискуссиях и докладах участниками давались ответы на критику психологической теории понимания права, опубликованную, или основные направления которой были известны участникам кружка.
Очень бурно развивалась критика теории Л.И. Петражицкого на том основании, что он разрушал объективное значение понятия «справедливости», отождествлением справедливости и интуитивного права, когда справедливость должна иметь определенное содержание, критерии [2]. Однобокое представление справедливости с позиции психологической теории права ведет к субъективизму в науке и не может дать целостного представления о мире, по мнению критиков. На самом деле, теория Л.И. Петражицкого дает формальное определение справедливости, охватывающее все изменчивое ее содержание, и тем самым не разрушает понятия, а дает ключ к его пониманию. Ее понимание должно основываться на представлениях индивида, на осознании содержания этих представлений, анализе своего правосознания и нравственной составляющей психики. Однако, если право и нравственность коренятся в эмоциональной природе психики, то пропадает ценность этих явлений, поскольку их содержание представляется уже не ясным, не единой известной для всех ценностью.
Нравственная составляющая психики другого человека есть явление «туманное», не поддающееся познанию, ее исследования не могут дать точных результатов, по мнению критиков. Ценность морали представляется в том, что ее принципы общепризнанны в обществе, субкультуре. При этом, по мнению автора статьи, нельзя ставить упреки ученому, открывшему такую природу права, которая подчеркивала несоответствие действительности идеалам общества.
Эмоциональная природа человека внесла в прогресс гораздо более ценные идеи, нежели метафизические искания права и нравственности, именно таково основное содержание возражений на критику теории Л.И. Петражицкого, когда был обозначен факт не соответствия общепризнанных норм нравственности и морали поведению людей. Поиски точных формулировок, исследование объекта в отрыве от действительности, в его идеальной форме, по мнению Л.И. Петражицкого, невероятно мало дали миру знаний и ценных идей.
Получается, люди руководствуются нормами морали, принципами поведения, адекватными среде существования личности. Профессор В.М. Хвостов считает, что оперирование представлениями о содержании сознания отдельных людей, изучение содержания представлений о праве, манипуляция этими индивидуальными правовыми переживаниями – есть путь псевдонаучный, носит оттенок иллюзионизма [3]. Поэтому невозможно технически определить, насколько сходны правовые переживания людей в обществе. Необходимо осуществить процесс изучения индивидуального правосознания и обобщения информации о содержании правосознаний множества лиц, выделить критерии, на основании которых можно судить о сходности правосознаний групп лиц. Невидимые манипуляции специалистов психологов-правоведов дают повод думать о теории права Л.И. Петражицкого как лженауке. Хотя о социальной психологии и идивидуалистической социологии такого никто не говорил, в то время как эти науки также были основаны на интроспекции (самонаблюдении), и их сторонники (Н.К. Михайловский, Е. Колосов) полагали, что «мы не можем общественные явления оценивать иначе, как субъективно», то есть через идеал справедливости [4].
В.Я. Гинцберг критиковал теорию Л.И. Петражицкого на том основании, что попытка сформулировать положения об адекватных суждениях является бесплодной, поскольку Л.И. Петражицкий приходит к необходимости «многочисленных наблюдений». Д.И. Этингер защищая, позицию Л.И. Петражицкого полагал, что В.Я. Гинцберг ошибочно понимал правила индукции. Для образования индуктивных умозаключений важно не количество наблюдаемых фактов, а наличность определенных отношений между ними. Надо заметить, что В.Я. Гинцберг считал, будто для Л.И. Петражицкого единственным необходимым условием научного познания является использование индуктивного метода, который критик называл «натуралистическим» [5]. В трудах Л.И. Петражицкого не наблюдается приверженность одной только индукции. Индуктивный метод является основным в познании действительности, под которым Л.И. Петражицкий понимал процесс построения умозаключений, оперирования данными и фактами, полученными на основании психологических методов познания [6].
В связи с тем, что Л.И. Петражицкий идентифицировал науку о праве с направлением интуитивной психологии, он считал, что психологические методы познания (самонаблюдение, например) должны стать основными для других наук. Однако, он никогда не отрицал специальных методов познания в отдельных науках и значения использования дедукции в математике, истории или, например, в практической юриспруденции – «нормативных» науках. Поэтому в свое время стала неактуальной критика В.А. Савальского, который считал, что в своих работах Л.И. Петражицкий противопоставлял индукцию дедукции, как научной – ненаучной.
В.А. Савальский в своих работах отстаивал принцип научной этики, как основополагающий в процессе изучения правовых отношений. Его критика работ Л.И. Петражицкого основана на несогласии с методами исследования правовой действительности автора психологической теории. В.А. Савальский и В.Я. Гинцберг считали, что принцип целесообразности и стремление к конечной цели являются движущими и наиболее значительными факторами в правоотношениях и поведении людей. Принцип целесообразности сообразуется с принципом научной этики, как особого метода познания правовой культуры и противоречит принципу причинности, по их мнению, который отстаивал в своих работах Л.И. Петражицкий.
Причинность по своей сути противоречит принципу «телоса». Сфера понятия «телоса» антропологическая, историческая, и применяется в рамках изучения социальных процессов, стратегии поведения в связи с достижением цели, воплощения ценностей, где есть побуждения и стремления к трансцендентной цели – собственно «телосу». Всеобщая причинность, которой противопоставляется принцип «телоса» в действиях человека, представляет собой всеобщую и взаимную зависимость объективных явлений. Поэтому явление права следует понимать как совокупность представлений о справедливости в сознании человека. Эта совокупность – интуитивное право – есть явление субъективное, чисто индивидуальное, применять принципы закономерности отношений и обусловленности материального мира к явлениям психического мира не представляется возможным. Попытка противопоставить принцип целесообразности принципу всеобщей причинности, который, как выяснилось, совсем не используется в психологической теории как основополагающий, может быть объяснена нежеланием вникать в тонкости этой теории. Невозможно допустить, что правовые явления исследовались бы лишь с точки зрения целесообразности, то есть так называемая исключительная правомерность этой точки зрения недопустима. Получается, что, допуская построение правовых отношений под знаком «телоса» В.А. Савальский отстаивал солипсизм в своих взглядах. Индивидуальное правосознание человека не может быть ориентировано на целесообразность своих действий.
В психике человека, безусловно, присутствуют страсти, порывы, настроение. Если человек руководствуется исключительно целесообразностью, значит его сознание рационально и логично. При чем на это сознание не могут влиять внешние раздражители, воздействуя на настроение и эмоциональное состояние человека, они таким косвенным путем все равно не могут повлиять на логические ходы и умозаключения человека. Нельзя не признать узости такого взгляда и характера какого-то «логического солипсизма» такого подхода. Но В.А. Савальский видел солипсизм во взглядах Л.И. Петражицкого, а не своих. «Юридический солипсизм» и «иллюзорность» правовой деятельности – были недостатками, по его мнению, которые открывались исследователю психологической теории права. На самом деле, солипсизм не имеет места в психологической теории, потому что ее автор не отрицает существования правовых переживаний других индивидуумов. Наше «Я» никак не может доказать наличие в сознании другого человека правовых переживаний. Л.И. Петражицкий в своей теории принял за данность наличие неограниченного числа сознаний людей и правовых переживаний, свойственных им. Что касается «иллюзорности», то единственный аргумент, приведенный критиком для подтверждения этого качества отношений с точки зрения психологического подхода в праве, сводится к неуместному отождествлению права и возможного результата воздействия интуитивного права на поведение с осуществлением требований права со стороны других. Ведь действительно, нет материи, которой можно было бы оперировать и наглядно изучать. Процессы сознания человек может наблюдать в себе с помощью метода интроспекции, и попробовать исследовать в сознании другого, используя, например, словесное описание переживаний этого другого человека. Даже с помощью гипноза, побуждая говорить человека правду самому себе, только фиксируя эту правду на бумаге или произнося вслух, нельзя с точностью передать все оттенки эмоционального состояния, проследить ход мысли и процесс воздействия совокупности всех факторов на конечный результат – поведение. Человеческий язык слишком беден для этого. Некоторые языки мира совсем не приспособлены для передачи эмоционального состояния человека, для выражения внутреннего мира.
Основным методом познания Л.И. Петражицкий признавал соединенный метод: сочетание наблюдения внутреннего мира и поведения человека, проведение сопоставления наблюдаемых процессов в сознании с поступками человека. Соединенный метод наблюдения Л.И. Петражицкого совсем не приспособлен для установления, например, такого факта как перерыв в сознании. То, что человек потерял сознание можно установить внешним наблюдением, тот факт, что сам упавший в обморок ничего не помнит об этом, еще не доказывает отсутствие у него переживаний в этот момент. Последователями других психологических школ доказывалась несостоятельность вундтовского метода, поскольку с помощью самонаблюдения не возможно доказать абсолютное прекращение собственного сознания, ведь то, что я абсолютно ничего не помню в состоянии обморока, еще не доказывает, что я ничего не переживал.
Однако, Л.И. Петражицкий предполагал другой состав психики и процесс принятия решения человеком. Для психологии представлявшей сознание с иной структурой, где мотивом поведения была не эмоция, а ощущение, применение метода Л.И. Петражицкого, конечно предполагалось неверным.
В продолжение критики психологической теории в связи с ее «иллюзорностью», В.Я. Гинцберг и В.А. Савальский отрицали природу правовой действительности как переживание. Для этих исследователей юридическая действительность представляла собой сферу поступков (actiones), действий, которые могут быть наблюдаемы. Из этих положений совсем не следует, что они отрицали право как явление психическое, но лишь не признавали переживание как выражение правоотношений. Это можно объяснить лишь нелогичным смешением сферы психической и мира физических явлений. Правоотношения выражаются, по мнению Л.И. Петражицкого в осознании обязанности, в принятии решения об исполнении действия или воздержания от действия, приобретении эмоционального опыта через переживание правовых представлений других людей, через их рассказы, литературу. Поскольку поведение является следствием воздействия на сознание интуитивного права, его исследование интересно лишь с той точки зрения, что оно (интуитивное право) является по существу выражением влияния всех факторов: рациональной составляющей сознания, практических знаний, представлений о религии, влияния моральных норм.
Произвольным искажением смысла отдельных положений теории Л.И. Петражицкого его защитники назвали неприятие психологии как базовой дисциплины всех наук. Интерес Л.И. Петражицкого к психологии и попытка применить принципы и методы исследования в психологии (основанной на интуитивном познании) к другим наукам был назван лозунгом. Этот лозунг психологического учения в праве ведет якобы к смешению общей психологии со специальной психологической наукой о праве, то есть смешению предмета наук: познание причин и законов сознания с изучением причин и законов права. Л.И. Петражицкий полагал, что наука психологии есть наука о праве.
Познание причин и законов сознания есть наука о праве, поскольку областью существования права является сознание человека, по мнению Л.И. Петражицкого. В.А. Савальский полагал, что «определение права, как психологического явления не есть решение проблемы во всем ее объеме». Имеется ввиду поиск определения права, ведь Л.И. Петражицкий претендовал на то, что он его нашел. Его ученики пытались с помощью данной теории, не только дать определение праву, но и объяснить мир. Критики считали, что «не только право и государство можно рассматривать как психическое явление, но и солнце, и все естествознание» [7]. На самом деле, такой сарказм есть выражение непонимания теории, которая опередила свое время. Исследования Гельмгольца, который двигался в направлении исследования представлений о предмете, «бессознательных умозаключений» о предмете, мире, ситуации, как реакции на раздражители из внешнего мира стали широко известны в начале XX века. Его теория доказывала, что для нашего «Я» существует лишь отражение предметов в сознании, то есть в сущности то, что является основой теории Л.И. Петражицкого.
Ситуация в научной среде была такова, что «штамп» физиолога делал почти невозможным взять его (Гельмгольца) научные достижения в качестве основы науки о душе, психологической сфере как среде существования права. Физиология и право – сочетание мало совместимое. Если практика зависит от конкретных научно-психологических представлений, а они в свою очередь – от философских позиций, то влияние научных достижений в физиологии, опосредованно, и не быстро через изменение мировоззрения воздействует на содержание науки психологии. Обозначенное саркастичное замечание критиков о возможности описать физиологию с помощью психологии, не лишено смысла. Один пример описания психологии с помощью юриспруденции, дает представление об отсутствии единства облика психологии начала XX века. Ученым, работающим на различных участках этой науки, зачастую трудно было понять, занимаются ли они одной и той же наукой [8]. О том, чтобы в тонкостях психологических воззрений разбирались специалисты в области практической юриспруденции или теории права позитивистского толка, не приходится говорить. Возможно, на современном этапе развития науки права, когда идет интенсивный обмет информацией между различными отраслями наук с помощью средств электронного общения, обширных публикаций, возможности получать самые «свежие» факты, у теоретиков есть возможность преломлять эти знания сквозь призму своего учения, у практиков есть возможность использовать эти интерпретации в своей деятельности. Но в начале XX века, когда уровень технического прогресса был ниже, и доступ к средствам общения был ограничен, обмен информацией был менее интенсивный. Создавалось ощущение расщепленности науки психологии и понимание ее во всех тонкостях правоведами представляется объективно невозможным. Наверное, поэтому критика психологической теории наполнена не спорами по поводу существенных моментов, но непониманием и невозможностью представить в принципе действительность с помощью такого подхода. Допускалось смешение представления о предмете и предмета, отождествлялись задачи общей философии и гносеологии с задачами эмпирической науке о праве.
В. Попе, например, считал, что метод доказывания Л.И. Петражицкого есть ненаучный с элементарно-логической точки зрения [9]. Сущность метода заключается в признании истинности положения, на том основании, что признание его правильности требуется для удовлетворения практической потребности. Истоки этого подхода – в работах И. Канта, где он обосновывал недоказуемые положения как «постулаты практического разума». В. Поппе считал, что нелепо и нелогично обосновывать наличность чего-либо тем, что размышляющий человек нуждается в этой «наличности чего-либо». Однако, не смотря на критику такой позиции, некоторые правоведы полагали, что Л.И. Петражицкий находился под впечатлением теории познания и философской позиции неокантианцев и, что благодаря разработанным принципам «постулируемого метода», он обосновал существование необходимости достижения научного понимания явлений через признание всеобщей причинной необходимости.
В. Поппе, критикуя работы Л.И. Петражицкого, доказывал, что последний отстаивал пригодность «постулируемого метода» познания для оправдания совершенно противоречащих друг другу положений. А Е.Н. Трубецкой акцентировал внимание на логических приемах познания Л.И. Петражицкого, и доказал, что он вращается в логическом кругу, и не замечая этого, пользуется в своих размышлениях неизвестным, как не требующей доказательств посылкой [10].
Внимательно, изучая работы Л.И. Петражицкого, автор статьи пришел к выводу, что признание «постулируемого метода» в теоретических науках представляет собой ошибку в выборе методологии, и ведет к смешению теоретической и практической наук: теории права с политикой права, соответственно. Сам Л.И. Петражицкий признавал нормы права и нравственности, и вообще науки излагающие правила обязательного поведения состоящими из положений, не имеющих вообще никакого отношения к причинной связи. Большинству наук интересна специальная причинная зависимость, а не «всеобщая». Например, в уголовном праве имеет значение причинно-следственная связь между умыслом человека причинить вред, совершенными действиями, причиненным ущербом для квалификации преступления: недопустима ошибка между законченным покушением на убийство, убийством, доведением до самоубийства. В глобальном смысле не интересно свободна воля или нет, считал Л.И, Петражицкий. В. Поппе возражал ему, поскольку наука интересуется специальной зависимостью пока она накапливает фактические данные, при объединении этих данных появляется необходимость изучать «целое». Ученые, исследующие это «целое», не довольствуются специальной причинной зависимостью, но стараются разрешить проблему с помощью «всеобщей» причинности. Индуктивный метод познания должен был применяться и в этом случае – познание «всеобщей» причинности посредством использования накопленных практических знаний. В. Поппе даже не сделал акцента на «коллизии» методов познания в данном случае в учении Л.И. Петражицкого. Лишь намекнул, что автор оригинальной теории понимания права предпочел воспользоваться «постулируемым методом» в данном случае для утверждения наличия возможности конкретной науки разрешить вопрос причинности событий своими средствами. Ведь на самом деле, совсем не заметно стремление специалистов в области уголовного права описать и объяснить «всеобщую» причинность. В. Поппе довольствовался положением о том, что каждая наука интересуется этой проблемой, независимо от возможности и наличия средств ее разрешить. Например, наличие статьи 110 в Уголовном Кодексе РФ (УК РФ) о доведении до самоубийства предполагает несогласие специалистов в области уголовного права с достижениями современной психологии и философии, где презюмируется свобода человека в сфере социальной и не свобода человека от мира в биологическом смысле. Получается, что каждая наука разрабатывает свой подход к пониманию проблемы причинной обусловленности поступков, но не касается всеобщей обусловленности событий. То есть В. Поппе критиковал то, для доказательства чего Л.И. Петражицкий якобы использовал метод всеобщей причинности, а когда автор новой теории познания пояснил, что используемый метод является специальным для науки теории права, критик сделал попытку привести доказательства ненаучности метода исследования.
Наличие сознания обусловливает существование правовых переживаний у человека, бытие человека есть причина наличия у него сознания. Однако, человек не перестает быть человеком, когда он не испытывает переживаний права, не имеет переживаний правовых проблем потому что он еще ребенок или имеет патологическое правосознание. Патологическое правосознание характеризуется деформированным механизмом взаимодействия силы, сообщающей энергию к деятельности и представлениями об общечеловеческих ценностях. Имеется ввиду действенная сила Любви, которой в работах Л.И. Петражицкого уделено достаточно много места. Она направляет поведение человека, взаимодействуя с его представлениями о справедливости, общечеловеческих ценностях. Патологическую психику невозможно изменить, поскольку она квалифицируется как душевное заболевание, но возможно лишь корректировать поведение человека ею обладающего.
Обозначая сферу бытия права как сознание человека, Л.И. Петражицкий не дал определения понятию «сознание». Благодаря тому, что он не указал на соотношение представлений человека о собственном «я» и «сознании» с современных ему позиций в психологии, возможно использовать положение о бытии права в сознании в настоящее время.
В. Поппе правильно указал, что в связи с несовпадением существенных моментов в определениях «сознания» различными учеными, определение права будет меняться в зависимости от точки зрения ученого. Л.И. Петражицкий также не определил четко понятие «реальность», важного для понимания существования права в сознании. Право ведь должно быть реальным явлением, не чем-то о чем догадываются и никогда не знают наверняка, оно не должно носить мифологический характер. Толкование термина «реальность» исходя из контекста критики, дает основание полагать, что под реальностью он подразумевал явления сознания наблюдателя, а не явления внешнего мира, о которых наблюдатель может сказать, что они находятся за пределами его сознания. Мир делится на реальность, находящуюся в пределах психики наблюдателя – переживания и то, что за ее пределами.
Общее впечатление от критики В. Поппе – в теории Л.И. Петражицкого масса недостатков. Однако не понятно В. Поппе отрицательно относится к методам Л.И. Петражицкого и защищает «постулируемый метод», или «критикует критику» Л.И. Петражицким «постулируемого метода». Не понятна позиция критика в вопросе предпочитаемого им метода познания. В. Поппе не смог из работ автора психологической теории определить, например, что понимается под материальным миром, и какие науки признаются теоретическими; критик сослался лишь на то, что принято в современной науке признавать явлениями практики и мира теории. С современной точки зрения, кажется непонятной возможность деления наук на материальные или практические, и теоретические – признается наличие в каждой науке теоретической и практической части. Ведь самые сложные математические формулы нельзя отнести лишь к миру теоретических явлений, они находят применение в расчетах при решении конкретных задач. При этом формула останется миром математики и нельзя сказать, что когда формула находит свое применение на практике это уже не математика.
В. Поппе не раскрыл своего мнения по поводу работ Л.И. Петражицкого, то есть он не смог сформулировать свою позицию как критика, но приводил лишь примеры противоречий, чем еще больше запутал читателя и не дал возможности сориентироваться в критикуемом им труде Л.И. Петражицкого – Основ теории права и нравственности.
Возвращаясь к вопросу о методологии науки права, необходимо отметить, что современники Л.И. Петражицкого подвергали критике положения психологической теории понимания права, которые определяют понятие адекватности знания. Упрек состоял в недоработке понятия «знания», что необходимо было считать явлением, о существовании которого можно было бы заявить с уверенностью. Психологические методы познания могли лишь подтвердить, что исследуемое явление находится за пределами психики. Акцент состоял в необходимости объяснить с помощью новой теории понимание права, что же представляет собой явление реальное, настоящее знание, факт. Понятие «реального», возможно интересует философов, но объяснение его не входит в задачи науки теории права совсем. Учение о психологическом понимании права основано на эмпирическом опыте и знании об эмпирической действительности.
Критика Б.С. Утевского основана на положении о смешении Л.И. Петражицким понятий права, как переживания, и права, как явления. Ведь автор теории не дает четкого определения права, значит налицо запутанность и неясность мысли автора психологической теории. Такие замечания актуальны, поскольку даже для современников язык Л.И. Петражицкого оставался трудным. В его работах присутствуют ссылки на ранее достигнутые решения и сделанные выводы, ссылки на рассуждения, отсутствуют четкие определения.
Критика Е.Н. Трубецкого основана на анализе с одной стороны совсем не основополагающих моментов теории Л.И. Петражицкого, с другой – представляет собой хороший комментарий к характеристике научной деятельности автора психологической теории понимания права. Начав критику с целей, которые перед собой ставил автор оригинальной теории, создавая собственную теорию понимания права, Е.Н. Трубецкой закончил замечаниями к отдельным выражениям, выдернутым из работ Л.И. Петражицкого. Согласие с «благородной» целью обновления естественного права и порывами Л.И. Петражицкого по-новому его интерпретировать, создает лишь видимость понимания в мельчайших деталях основ и сущности психологической теории права Е.Н. Трубецким. Он уверен, что Л.И. Петражицкий смешивает этическую и психологическую точки зрения [11]. Для определения существа права Л.И. Петражицкий берет за основу психологию человека нормального, который разделяет общечеловеческие ценности, соблюдает правила общежития. А по мнению П.И. Стучки нормальному правосознанию в теории Л.И. Петражицкого свойственны либеральные ценности [12]. Применительно к такому интуитивному праву, определенные действия человека могут казаться «нахальными», но с точки зрения другого человека указанное поведение будет вполне естественным и не определяться такими резкими выражениями. Автор теории не зафиксировал полный перечень признаков, в соответствии с которыми психику человека следует признавать нормальной, а в каких случаях патологической. В отсутствии заданной точки отсчета, безусловно, трудно опровергнуть положения критики и указать момент ошибки и непонимания.
Тип эмоций, в которых переживается сознание долга и обязанности, поскольку императивность – есть представление о долге, является императивно-атрибутивным (предписывающе-обязывающий тип). Именно этот тип эмоций доминирует над другими переживаниями и является мотивом поведения. Императивность в правовых явлениях появляется после представления о праве требования. Л.И. Петражицкий установил двустороннюю структуру права: право соответствует обязанности. Атрибутивность – является представлением о притязательности права, сознание правомочности требовать определенного поведения от конкретного лица, четко определенного круга лиц, при том, что в их сознании присутствует представление о справедливости требования от них такого поведения. Поэтому уяснив смысл работ Л.И. Петражицкого сложно смешивать понятия правового и этического, тем более, что по мнению автора оригинальной теории, право является частью этики. Правовые переживания отличаются от моральных отсутствием у последних свойства обязывать психику субъекта.
Без наличия представления в сознании человека о конкретном управомоченном субъекте требования конкретного поведения, нравственные переживания – императивные – никогда не превратятся в переживания права. Е.Н. Трубецкой настаивал, что исследование отдельных правосознаний людей и обобщение их опыта не могут дать науке права ничего, в то время как Л.И. Петражицкий полагал, что по определенным критериям можно выделить интуитивное право отдельных социальных групп. Но такое возможно после изучения существа содержания интуитивного права каждого человека, составляющего выделенную группу. Науке права важны пути формирования интуитивного права, факторы которые могут изменить его содержание, воздействие среды и субкультуры. Критик полагал, что в зависимости от содержания право сознания человека, основываясь на методах Л.И. Петражицкого, возможно получить совершенно различные определения права. Автор теории не ограничивал область своих исследований психикой «нормальных» людей. Все определения и логические выводы делал на основании правосознания людей, содержание которых, он определял как «нормальное». В психике человека с патологическим интуитивным правом существуют представления, о существовании конкретных лиц, от которых этот человек может требовать определенного поведения. Принцип действия правовых переживаний одинаковый в психике разных людей с различным содержанием интуитивного права. Принцип эмпирической психологии о необходимости изучения каждого человека, его психического мира, эмоций и поведения сохраняется в научном подходе Л.И. Петражицкого к праву.
По причине большого внимания к содержанию права, к должному поведению человека, Е.Н. Трубецкой теряет из виду мысль автора теории – существо права заключается в представлении человека о том, что определенное поведение не просто желательно, оно обязательно, существует субъект, который будет требовать определенного поведения и сам человек, искренне полагает, что такие действия справедливы. Действительно, эмпирическая психология не изучает представления человека о том, что он кому-то что-то должен и разницу должного и желательного. Справедливо замечание Е.Н. Трубецкого, что наука психологии не может дать ответ существует ли право в сознании человека [13]. Таким образом, Л.И. Петражицкий просто предположил, и пытался доказать, что те эмоциональные процессы, которые доступны для изучения эмпирической психологии, есть право. Описать и сформулировать правило взаимодействия совершенно особенных переживаний – правовых – и поведения было целью работы Л.И. Петражицкого.
Резкая полемика в печати относительно применения этики в своих исследованиях права Л.И. Петражицким происходила на фоне общего интереса исследователей к вопросам нравственности, морали, обсуждению возможности требовать «морального» поведения. Едкий характер замечаний Е.Н. Трубецкого по поводу того, что в трудах автора новой теории этика перестает «помнить» родство и принимает себя за психологию, спровоцирован невероятной сложностью логических построений в психологической теории. Такие упреки спровоцированы тем, что все ученые носили в своем сознании отпечаток позитивистской концепции понимания права и практической юриспруденции. В период конкретизации положений законодательства и существовании насущной потребности в определенности с законами, попытками сохранить непротиворечивость в праве с включением в старый Свод Законов новых положений о свободе слова и собраний, безусловно, было просто вызовом выдвинуть теорию, в которой просто не существовало четко сформулированной базы и принципов распределения благ и зол.
Атрибутивность переживаний обусловлена наличием в психике представления об обязанности – закрепленной за другим человеком, принадлежащей ему как его добро. Е.Н. Трубецкой указывал на абсурдность данного определения, поскольку каждый человек в отдельности может искренне сознавать вещь своей и требовать от окружающих соответственного поведения по отношению к ней. Под словом «добро», скорее всего, имеется ввиду «право» в работах Л.И. Петражицкого. Е.Н. Трубецкой полагал, что совсем неверно брать за основу определения только благоприобретенное право, с которым согласны окружающие [14]. На самом деле, человек искренне принимает вещь за свою собственную, пусть пути приобретения не согласуются с установленными законодательством – позитивным правом. В своих действиях человек руководствуется своим собственным представлением о надлежащем поведении, по этому определение Л.И. Петражицкого будет иметь смысл в любом случае, не зависимо от точки отсчета – психики нормального человека. Однако, все же стоит согласиться с неопределенностью отдельных понятий, через которые автор теории пытался разъяснить существо важных для него терминов. Пытаясь пояснить, как понимать согласие окружающих с представлениями о праве человека, Л.И. Петражицкий писал, что обязанность есть активно закрепленная двусторонняя связь с этими окружающими людьми. Для понимания сущности теории необходимо иметь ввиду, что Л.И. Петражицкий не отрицал воздействия других факторов на поведение человека кроме чувства справедливости, однако оно предполагается доминирующим. Под воздействием этих других факторов лишь видоизменяются представления человека о справедливости, и мотивом поведения в любом случае являются переживания права. Под страхом смерти человек будет платить требуемое вымогателем, возможно даже регулярно. При повторении действий, предполагается, что такие действия даже будут признаны справедливыми. Л.И. Петражицкий в своей теории рассматривал последствия непринятия навязанных норм – конфликт установленных норм с нормами интуитивного права чреват попытками освободиться, и упразднить вместе с непринимаемыми нормами их источник.
Е.Н. Трубецкой в своей критике рассматривал лишь внешнюю сторону поведения человека, и упрекал Л.И. Петражицкого в том, что интуитивное право «не работает» на практике, не представлял, как может быть признано правом то, что сталкивается с большим количеством других представлений о праве и не имеет совсем никаких последствий, несмотря на сущность права – его структуру: представление о праве требования – и обязанности исполнения.
Нормы нравственности имеют меньшую степень воздействия на человека, поскольку осознание обязательности, справедливости требования от него какого-либо поведения побуждает к действию гораздо сильнее, чем осознание желательности. Е.Н. Трубецкой полагал, что нравственным нормам свойственно не только осознание желательности следования им, но и такое же ощущение атрибутивности как в переживании правовых норм. На самом деле, расширив сферу права, Л.И. Петражицкий включил в нее по содержанию нормы морали и нормы нравственности (по содержанию). То, что переживается с осознанием обязательности исполнения кому-либо, когда человек осознает правило как закон общежития, а не просто как традицию или «порядочность», то переживание этого правила будет правовым по своему характеру. Переживание правила поведения, которое в обществе называют нормой нравственности, для человека в его сознании может иметь атрибутивный характер – сознание обязательности, как составляющей правового переживания, когда он ощущает справедливость требования от него какого-либо действия. Таким образом, что правовой характер обретают переживания, которые по своему содержанию причисляются обществом к правилам поведения или даже нравственным нормам.
Критика Е.Н. Трубецким в основном методологии Л.И. Петражицкого, совсем не затрагивала основ психологического понимания права.
Б.Н. Чичерин был не согласен с Л.И. Петражицким в моменте разрешения опорных, базовых проблем миропонимания с помощью своей теории. Однако, в своих обзорах работ Л.И. Петражицкого он лишь противопоставлял собственное правовое credo его. Для Б.Н. Чичерина право было проявлением абсолютного духа: как факт, одинаковое значение имеют и бред сумасшедшего и выводы мудреца, поскольку это проявление сознания, а право один из способов его проявления. Мысль о необходимости метафизического основания права является кардинально противоположной идеям Л.И. Петражицкого, и по замечанию В.Я. Гинцберга, Е.Н. Трубецкой делает практически такой же вывод, но с использованием логических конструкций в доказательстве своих доводов. В целом критика Е.Н.Трубецким и Б.Н. Чичериным работ Л.И. Петражицкого сводится к тому, что основы права необходимо искать в этическом идеале, в «праве разума». И психологическая теория косвенно послужила обоснованием этого утверждения, хотя оно не являлось целью работы.
Современник Л.И. Петражицкого профессор Н.И. Палиенко не признавал существование норм в сознании человека. Ведь сложно представить, что норма права или норма нравственности будет воздействовать на поведение – иметь проекционный характер – оказывать прямое давление, по выражению Л.И. Петражицкого. Норма права существует в сфере права – в содержании нормативно-правовых актов, незадокументированных обычаях, поэтому создание научной картины процесса воздействия эмоций на поведение, построение эмоциональных проекций не могло быть признано научным. Научно то, что дает возможность познать причины и законы. Теория Л.И. Петражицкого не основана на научно-психологическом анализе этических, эмоциональных переживаний, поскольку противоречит научной парадигме, достижениям не вундтовской психологии. Профессор Н.И. Палиенко отрицал свойство атрибутивности в праве, как его специфической черты, повторяя положение критики Е.Н. Трубецкого, что некоторым переживаниям нравственных норм, также свойство ощущение обязательности и даже принудительности. Атрибутивность должна ассоциироваться с обязательностью поведения, в то время как Н.И. Палиенко полагал, что это ощущение связанности человека, чувство безвыходности ситуации при одном возможном лишь варианте поведения. На самом деле атрибутивность есть свойство ощущения справедливости поступка.
В какой-то степени концепция Л.И. Петражицкого является продолжением традиций Запада. Это заключается в признании прав лица, индивидуализма в отрицательном смысле этого слова, когда закрепление прав лица и их уважение и соблюдение может вредить интересам других лиц и общества. В рамках традиций соборности, единства, гармонии личности с миром интерес к собственности, скрупулезное изучение прав одного лица в рамках учения Л.И. Петражицкого было несколько резким и несимпатичным сторонникам попыток облагородить право религиозными началами (Вл. Соловьевым, например). Обвинения Л.И. Петражицкого в индивидуализировании права и игнорировании им социальной природы права покоится на простом невнимании ученых и профессора Н.И. Палиенко, в частности, к соответствующей части учения психологического понимания права. Ведь именно из учения Л.И. Петражицкого выросла социология П.А. Сорокина. Понимание права Л.И. Петражицким было основано на понимании любви в традициях именно христианской религии.
И.В. Гессен как один из сторонников психологического понимания права, принял христианство в форме православия и развивал в своих трудах учение о праве, обществе, политике, делал анализ других теорий понимания права именно с точки зрения идеалов соборности, развития духовности личности.
Изучение положений критики теории Л.И. Петражицкого, их анализ, попытки объяснить причины появления критики, дать ответ на неё – наверное, необходимый этап в познании любой из научных концепций, не только рассматриваемой теории. Интерес представляет даже упрек этой теории в ее не научности, отсутствии средств для познания действительности и логического построения. Смысл кроется в том, что этой оригинальной теорией не предусмотрено средств для сравнения ощущений и фактов. Рассмотрев в отдельности наиболее существенные моменты критики, можно сделать вывод, что психологическая теория обладает всеми признаками научности. Несмотря на обилие критики и отсутствие широкой поддержки в научной среде, психологическая теория права получила развитие на современном этапе, была интерпретирована правоведами и социологами.
Список литературы
1. Коммуникативная концепция права: вопросы теории. СПб., 2003 г. – 92 стр.
2. Кружок философии права профессора Л.И. Петражицкого. Сост. Н.Н. Шульговский. // СПб., 1910 г. – стр. 19.
3. Там же. – стр. 22.
4. И.А. Голосенко, В.В. Козловский. История русской социологии. М, 1995 г. – стр. 150 стр.
5. Кружок философии права профессора Л.И. Петражицкого. Сост. Н.Н. Шульговский. // СПб., 1910 г. – 12 стр.
6. Экзамен по энциклопедии права по курсу профессора Л.И. Петражицкого. СПб., 1911 г. – стр. 146.
7. Кружок философии права профессора Л.И. Петражицкого. Сост. Н.Н. Шульговский // СПб., 1910 г.- стр. 36.
8. М.Г. Ярошевский. Психология в ХХ столетии. Теоретические проблемы развития психологической науки. Изд. 2-е, доп. М, 1974 г. - стр. 20.
9. В. Поппе. Критика методологических основ теории права и нравственности профессора Л.И. Петражицкого. СПб., 1912 г. – стр. 53.
10. Е.Н. Трубецкой. Труды по философии права. СПб, 2001 г. – стр. 493.
11. Там же. – стр. 487.
12. П.И. Стучка. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964 г. – стр. 276.
13. Е.Н. Трубецкой. Труды по философии права. СПб, 2001 г. – стр. 492.
14. Там же. – стр. 489.
|
