Еще отправляясь в свой роковой поход, Кир сделал соправителем Камбиса (Геродот, I, 208), своего старшего сына от Кассанданы. После гибели отца последний вступил на престол летом 530 г. до н. э. Младший брат Камбиса Бардия, если верить Ктесию, был назначен правителем в Бактрию. По автору последней главы «Киропедии», после Кира «немедленно началась смута между его детьми, отложились города и народы, и все склонилось к худшему». Полагают, что имеется в виду смута между Камбисом и Бардией, внесшая раздвоение в поведение покоренных народов и закончившаяся гибелью младшего брата, убитого тайно, так что смерть этого человека, очевидно, пользовавшегося популярностью и имевшего известные достоинства, осталась неизвестной даже большинству приближенных и родных царя. Геродот передает (III, 30), что Бардия (у греков Смердис) участвовал в египетском походе и был вызван из Египта в Сузы по подозрению, а затем тайно убит подосланным убийцей, но Бехистунская надпись ясно говорит, что убийство произошло до египетского похода.
В лице Камбиса на престол новой империи вступил государь, бывший свидетелем и участником покорения Азии, падения древних престолов, необыкновенных переворотов, совершившихся благодаря персидскому оружию. Ему самому, еще юношей, даже пришлось посидеть на древнейшем и славнейшем престоле столицы мира. Вполне понятно, что он был проникнут сознанием величия Персии и ее царя; он был прирожденным государем и повелителем, в противоположность отцу, еще помнившему традиционную патриархальность двора небольшой национальной Персиды. Эта перемена была в особенности подмечена греками, чуткими к автократии, и удачно сформулирована Геродотом (II, 1): «Камбис уже считал ионян и эолийцев своими наследственными подданными». Но и сами персы почувствовали разницу, и тот же Геродот (III, 89) пишет, что они именовали Камбиса владыкой, деспотом в противоположность Киру, которого называли отцом.
При таком настроении политика Камбиса была вполне определенной, тем более, что ход ее уже был намечен его отцом или, лучше сказать, самой историей. Империя Кира охватывала территорию, с одной стороны, больше ассиро-вавилонской, включив в себя Лидию, но в то же время и меньше ее в период наибольшего распространения — еще не был покорен Египет, единственное из древних царств, продолжавшее самостоятельно существовать и могущее по-прежнему быть опасным, благодаря связям с греческим миром и интригам в Азии; уже за прежние интриги и союзы он подлежал уничтожению. Для Камбиса это наследство было кстати, давая выход его славолюбию, и то, что он не тотчас по вступлении на престол двинулся на Египет, объясняется как предполагаемыми смутами, так и трудностью и серьезностью предприятия, потребовавшего продолжительных приготовлений.
Камбису прежде всего удалось лишить фараона всех его союзников. Еще более ценным для него было недовольство значительного количества египтян Амасисом; в числе их, наверное, были и приверженцы Априса, и жрецы и т. п. Ктесий прямо говорит, что победа Камбиса была обусловлена изменой вельможи, евнуха Комбафея, желавшего получить пост наместника Египта и открывшего Камбису «мосты и прочие дела египтян». Таким образом, получается картина, вполне аналогичная той, которую мы видели в Сардах, Экбатане и Вавилоне: отпадение союзников, неблагонадежность греков, внутренняя измена. Но здесь положение еще осложнилось тем, что уже во время похода Камбиса умер Амасис, оставив престол своему сыну Псамметиху III. За этим тяжелым, неблагоприятным и зловещим обстоятельством последовало редкое метеорологическое явление в Верхнем Египте — в Фивах выпал дождь, что не могло не произвести тягостного впечатления на суеверных египтян. Однако египетские патриоты решили храбро сопротивляться.
Битва произошла при Пелусии.
Для представления об ожесточенности солдат в битве при Пелусии характерен рассказ Геродота, что греческие и карийские наемники, видя изменника Фанета, проведшего через пустыню персидское войско, вывели оставшихся в Египте его детей и, зарезав их перед глазами неприятелей и отца, напились их кровью, смешанной с вином.
Несмотря на отчаяние и ожесточение, осажденные были разбиты и бежали к Мемфису, где и заперлись. Полиэн (III, 9) рассказывает еще об осаде Пелусия, затянувшейся вследствие отчаянного сопротивления египтян, запасшихся множеством орудий, кидавших из пращей камни, горящие головни и стрелы. Приводится рассказ, будто Камбис овладел городом, выставив впереди войска египетских священных животных, что повлекло будто бы сдачу со стороны гарнизона, опасавшегося ранить кошек, ибисов и собак. Во всяком случае, взятие Пелусия было необходимо как приморского пограничного пункта; вероятно, осада шла и с суши, и с моря.
Понятно также, что Камбис и по Геродоту не сразу идет на Мемфис, а посылает (очевидно, во время осады Пелусия) предварительно предложение сдачи и мира. Но ожесточенные египтяне разбили корабль, а послов изрубили в куски. Тогда Камбис явился сам. Началась осада, окончившаяся сдачей города и пленом царского семейства. Остальной Египет, вероятно, был покорен без больших затруднений.
Таковы сведения, сообщаемые классическими писателями. По счастливой случайности до нас дошла находящаяся в Ватикане статуя значительного современника катастрофы с надписью, содержащей его автобиографию и являющейся современным событию египетским рассказом. Приводим часть ее, относящуюся к Камбису.
«Достойный у Нейт, великой матери богов, у богов Саиса наследственный князь, царский казначей, единственный семер, царский знакомый воистину, которого царь любит, писец, начальник писцов в судилище, начальник писцов, начальник дворца, начальник царских кораблей при царе Верхнего и Нижнего Египта Амасисе, начальник царских кораблей при царе Верхнего и Нижнего Египта Псамметихе III — Уджа-Гор-Ресент, сын начальника храмов Гора-младенца (?), жреца Нейт, жреца, главы Саиса, Пефинейта. Говорит он: когда прибыл великий царь, государь всех стран, Камбис в Египет, и с ним были азиаты всех стран, он царствовал над этой страной во всю широту ее, и поселил их там. Он был великим царем Египта, великим властителем всех стран. Приказал мне его величество быть в сане Великого Врачеванием, заставил быть рядом с ним в качестве семера, начальника дворца. Я составил его титулатуру в имени ее, как царя Верхнего и Нижнего Египта Месут-Ра. Я дал познать его величеству величие Саиса, седалища Нейт, великой матери, родившей Ра первородно, когда еще не было рождений, вместе с учением о величии обители Нейт — неба, во всем объеме этого учения, вместе с учением о величии храма Нейт и всех богов и богинь, которые в них, вместе с учением о величии Хат-биоти — седалища царя небесного, вместе с учением о величии южного святилища и северного святилища храма Ра, храма Атума — это тайна всех, богов... Я просил его величество царя Верхнего и Нижнего Египта Камбиса относительно всех азиатов, которые осели в храме Нейт, чтобы прогнать их оттуда, чтобы вернуть храму Нейт его прежнее благолепие. Повелел его величество выгнать всех азиатов, которые осели в храме Нейт, разрушить все дома их, которые в этом храме. Унесли они... сами вне стены этого храма. Повелел его величество омыть храм Нейт, возвратил ему всех его людей, часовых жрецов. Приказал его величество давать дары и жертвы Нейт великой, матери великих богов, которые в Саисе, как и было прежде. Повелел его величество (справлять) праздники их все, выходы их все, как делалось издревле. Сделал его величество это потому, что я дал ему познать величие Саиса, града всех богов, пребывающих на своих престолах в нем вовеки.
Когда царь Верхнего и Нижнего Египта Камбис прибыл в Саис, направился его величество сам к храму Нейт, простерся он перед величеством Нейт величайшей, как это делали все цари. Совершил он жертву великую из всех вещей в честь Нейт великой, матери богов, обитающей в Саисе, как делали все цари прекрасно. Сделал его величество это потому, что я дал ему познать величие величества Нейт, которая есть матерь самого Ра.
Его величество совершил все обряды в храме Нейт. Он установил возлияние владыке веков внутри храма Нейт, как делали все цари издревле. Сделал он это, ибо я наставил его всем церемониям в храме Нейт, совершаемым всеми царями, ибо велик храм этот, седалище всех богов, пребывающий вовек.
Я достойный у отца, хвалимый братьями. Я укрепил за ними их должности жрецов, я дал им, по повелению его величества, удобные участки земли навеки. Я устраивал хорошую гробницу тому, у кого не было ее, я питал всех их детей, укрепил за ними все их дома. Я делал для них все полезное, как отец делает для сына, когда произошел в этой области ужас во время величайшего ужаса, происшедшего во всей стране... установил имущество Нейт великой, матери, богов, по повелению его величества, во всем его объеме навеки. Сделал я сооружения для Нейт, владычицы Саиса, со всякими хорошими вещами, как делает исправный слуга своему господину. Я — человек хороший в городе моем; я спас людей его в величайшем ужасе, случившемся во всей стране, подобного которому не было во всей земле. Защищал я несчастного от рук сильного, избавлял я пугливого в нужное время, делал для них все полезное, когда делать это было благовременным».
Следует ли говорить о чрезвычайной важности этого текста, являющегося словами египтянина, которому суждено было сыграть наиболее видную роль во время катастрофы, разразившейся над его отечеством, и которого за эту роль, а также за последующую деятельность, многие называют египетским Ездрой. Мы удержимся от этого сравнения, которое может оказаться для него незаслуженным, оставляя в стороне слишком льстивые эпитеты, какими он награждает Камбиса. как дань официальному языку, мы все же не в состоянии снять с него подозрение в измене национальной династии и доказать, что менее правы ученые, сопоставляющие его с Комбафеем Ктесия. Действительно, наследственный жрец верховной богини был в то же время и адмиралом при двух местных царях, следовательно, имел полную возможность и обязанность принять активное участие в защите отечества, а потому слишком скорое и полное приобретение милостей завоевателя не может не показаться подозрительным. Но если и так, то дальнейшая деятельность Уджа-Гор-Ресента была на пользу его родины, и его надпись заставляет нас критически отнестись к рассказам Геродота, почерпнутым им из враждебного Камбису предания. Оказывается, Камбис поступил в Египте точно так же, как его отец в Вавилоне. Распространяя на Египет идею «Царства Стран», он и здесь придает покорению характер личной унии, принимая титулатуру фараона и египетское имя, дав посвятить себя в саисские мистерии и принеся жертву богине, тогда считавшейся верховной и династической, и стараясь, чтобы все происходило, «как делалось издревле».
Датировка, однако, шла по годам от вступления Камбиса на персидский престол.
Таким образом, Камбис посетил Саис как тогдашнюю столицу и центр культа, где сделался законным фараоном. Между тем Геродот говорит, что он явился в Саис исключительно затем, чтобы совершить поругание над мумией Амасиса (III, 16). В связи с этим описываются и другие зверства Камбиса. Рассказы эти, с одной стороны, напоминают греческие моралистические анекдоты о бренности всего земного и твердости в перенесении несчастий, с другой — египетские романы, складывавшиеся по поводу исторических лиц и событий; образцом их могут служить найденные в Берлине фрагменты коптского палимпсеста романа о Камбисе, в котором он смешивается с Навуходоносором, а также, по-видимому, продолжение этих фрагментов в хронике Иоанна Никиусского. На счет Камбиса относили целый ряд разрушений и разграблений. По Страбону, он сжег и Серапей, и Мемфис; по Плинию, пощадил Гелиополь только из-за поразивших его обелисков; по Диодору, разграбил Рамессеум и т. п. В пользу Геродота можно привести петербургский гранитный саркофаг командира стрелков Амасиса, сына «царской супруги» Нехт-Бастероу, следовательно, одного из членов царской фамилии. На этом великолепном саркофаге (найден в 1857 г. близ пирамиды Хеопса герцогом Лейхтенбергским) повреждены имена и титулы покойного и его матери, так что оставлены только имена богов (Баст и Иах), которых не осмелились коснуться. Изглаживание имени — наиболее жестокая посмертная казнь по египетским представлениям, и конечно, прежде всего появляется предположение, что оно совершено по приказанию завоевателя. Далее, в арамейских папирусах из иудейской колонии в Элефантине, о чем у нас еще будет речь впереди, говорится, правда, спустя 118 лет, в 408(7) г. до н. э., что, когда Камбис покорил Египет, он разрушил «все храмы египетских богов», но не коснулся иудейского святилища, уже тогда существовавшего в Элефантине. Наконец, и Уджа-Гор-Ресент говорит о «величайшем ужасе, случившемся во всей стране, подобного которому не было». Мы, действительно, имеем основание верить, что через несколько месяцев отношение Камбиса к Египту изменилось к худшему.
Геродот сообщает, что, покорив Египет, Камбис решил присоединить затем всю известную тогда Африку, т. е. Карфаген, оазисы и Эфиопию. От первого пришлось отказаться, так как финикийский флот не захотел идти против единоплеменников, а персидский царь не счел себя вправе настаивать, ибо финикийцы присоединились добровольно. Экспедиция для завоевания оазисов, вышедшая из Фив, по рассказу, переданному Геродотом, окончилась катастрофой — войско было засыпано песком пустыни. Исследователи говорят о невозможности этого с физической точки зрения; с другой стороны, нам известно, что потом оазисы признавали власть персидского царя, и в Великом оазисе сохранились постройки с именами Дария I и II. Что касается третьего культурного угла к западу от Египта — Киренаики, то жившие там греки, равно как ливийцы-туземцы, под впечатлением побед Камбиса добровольно подчинились ему и прислали дань. Камбис, в свою очередь, оказал африканским грекам внимание, отослав на родину вдову Амасиса, киренеянку Ладику. Таким образом, персидское царство включило в свой состав еще одну значительную область греческого мира.
Оставалось еще одно африканское царство — Эфиопия, со столицами в Напате и Мероэ, родина бывших завоевателей Египта и соперников Ассирии. Камбис решил покорить и его. К сожалению, все наши сведения об этом предприятии черпаются из Геродота, у которого и здесь рассказ не свободен от легендарных наслоений и тенденций представить поход как затею безумную, и по замыслу, и по выполнению, направленную к тому же не только против эфиопского государства, но и для проверки чудесных слухов о «долговечных эфиопах» и о «трапезе солнца».
Поход был неудачен и имел результатом только протекторат над «эфиопами, пограничными с Египтом», которые даже не были обязаны платить персидскому царю дань, а приносили подарки. До Напаты Камбис едва ли доходил, тем более покорение ее не может быть доказано, равно как и распространенная со времени Гутшмида гипотеза, будто разгром Камбисом Напаты был причиной перенесения столицы в Мероэ.
Поход начался зимой 524 — 523 г. до н. э., а весной в Египет стали доходить из Азии тревожные слухи о появлении на персидском престоле самозванца Лжебардии, по которому уже в месяце ияре стали датировать в Вавилоне. Вполне вероятно, что долгое отсутствие Камбиса в Эфиопии и слухи с севера произвели в только что покоренном Египте движение в сторону свержения персидского ига. Геродот сообщает, что Камбис оставил в живых Псамметиха III, был готов даже сделать его вассальным правителем Египта, и погубил его только тогда, когда тот был уличен в побуждении своих бывших подданных к бунту. Вероятно, это имело место именно теперь. Камбис вернулся, расстроенный неудачей похода и тревожными известиями из Азии; неспокойствие египтян могло окончательно вывести его из себя, и не будет смелым предположением, что «величайший ужас», на который намекает Уджа-Гор-Ресент, наступил в результате усмирения египетского бунта. Несомненно, Псамметих III пал одной из первых жертв ярости Камбиса, который теперь доверил управление Египтом уже не представителю местной знати, а персу Арианду. Насколько верны сведения Геродота об его жестокостях по поводу празднества интронизации Аписа и об издевательстве Камбиса над египетской религией, неизвестно. Во всяком случае, рассказ об убиении им Аписа не оправдывается, на том основании, что луврские стелы, происходящие из Серапея, говорят о смерти Аписа в 6-й год Камбиса, следовательно, в начале эфиопского похода (524), и затем о смерти следующего Аписа в 4-й год Дария, — следовательно, смена Аписов произошла во время эфиопского похода и нормальным порядком, причем на стеле времени Камбиса изображен он сам коленопреклоненным перед священным тельцом. Нам не представляется доказанным, что Апис 4-го года Дария был непосредственным преемником умершего во время эфиопского похода Камбиса, и что изображение последнего помещено исключительно в силу традиции. Может быть, к этому же времени относится и повреждение имен на петербургских саркофагах. По крайней мере. Геродот сообщает (III, 3), что Камбис «в Мемфисе открывал древние гробницы». Подобное же повреждение и совершенное изглаживание имени Амасиса замечено на многих памятниках, происходящих из Саиса и вообще из Дельты. Заметим еще, что демотическая хроника приводит список предметов, получавшихся храмами при Амасисе, и говорит, что многие из этих поступлений отменены Камбисом, другие (например, скот) сокращены наполовину.
Итак, XXVI династия нашла свой конец, и фараоном, «сыном Ра», стал перс. Это было тяжким испытанием для национального и религиозного чувства египтян. Уджа-Гор-Ресент старался, сколько мог, прийти на помощь, сочинив для Камбиса египетское, отвечавшее требованиям и соответствовавшее обстоятельствам, царское имя «Месут-Ра» — «Порождение Ра». Народная молва, однако, пошла еще дальше. Хотя она и сложила легенды, в которых Камбис выводится сумасбродным деспотом, но факта начатой им XXVII династии, нашедшей себе место на памятниках и официальных документах, не могла замолчать и изобрела легенду, по которой персидский царский дом является не менее, если не более законным в качестве фараонов, чем последние саисские цари. Кир-де имел в женах дочь Априса, Нитетис; сын его от последней, Камбис, покорил Египет как законный наследник, исторгший свою отчину из рук узурпатора — Амасиса. Еще Геродоту египтяне рассказывали эту легенду; впоследствии рассказывались аналогичные истории об Александре Македонском и Птолемеях.
Список литературы
1. Тураев Б. История Древнего Востока; Мн.: Харвест, 2002
|
