Штански Нина Викторовна, ведущий специалист Аппарата Верховного Совета Приднестровской Молдавской Республики, студентка юридического факультета Приднестровского Государственного Университета им.Т.Г. Шевченко
Деятельность негосударственных формирований, таких как общественные организации, негосударственные фонды, союзы и ассоциации можно условно разделить на несколько частей. С одной стороны, на деятельность до принятия государством норм МГП и после их принятия. С другой, на деятельность внутри определенного государства и деятельность на территории нескольких государств и даже всего земного шара. Их роль в деле развития международного гуманитарного права безусловно очень велика, как и вклад, который они вносят сегодня в укрепление международного гуманитарного права.
Однако в данной работе затронем проблему определения термина «негосударственные формирования», и остановимся подробно на том его значении, которое невозможно поставить в один ряд с вышеперечисленными, а именно негосударственное формирование как военизированная (вооруженная) организованная группа лиц.
Проблема определения самого термина «негосударственные формирования», как и проблема применимости норм международного гуманитарного права (далее по тексту МГП) к внутригосударственным конфликтам, одной из сторон которых являются обозначенные формирования, весьма актуальна в современном мире. Слишком много сегодня на планете таких «горячих точек», где трагические события, связанные с насилием, трудно классифицировать как «военные действия», они скорее подпадают под «массовые беспорядки» или «вооруженные столкновения негосударственных вооруженных формирований с подобными им или с правительственными войсками», они зачастую бывают хаотичными и непродолжительными, и носят четко обозначенный локальный характер.
Практика применения МГП претерпела значительные изменения за последний период, и поводом основных изменений послужила необходимость приведения в соответствие норм и институтов МГП фактическим условиям современных конфликтов.
К сожалению, войны, вооруженные конфликты различного характера – это объективная реальность современного этапа развития человечества, которые независимо от своего характера (международные войны, национально-освободительные войны, внутренние вооруженные конфликты), законности или незаконности (агрессивные или оборонительные войны; вооруженные действия сепаратистов внутри страны или действие правительственных войск по защите конституционного строя), эти вооруженные конфликты ставят под угрозу реализацию большинства основных прав и свобод человека, в том числе важнейшее право человека – право на жизнь.
Несмотря на то, что в истории государств в разные исторические эпохи на разных континентах неоднократно имели место случаи внутреннего вооруженного противостояния и ведения вообще боевых действий между вооруженными силами центрального правительства и незаконными негосударственными формированиями различного рода сепаратистских оппозиционных движений, до недавнего времени данные вооруженные конфликты в правовом отношении не были четко отрегулированы. Ведь большинство норм МГП были ориентированны на урегулирование общественных отношений в условиях вооруженных столкновений между государствами, и лишь не более 20 из них были посвящены вооруженным конфликтам немеждународного характера. До сих пор, несмотря на то, что сегодня ст.3 Дополнительного протокола №2 к Женевским Конвенциям 1949 года налагает обязательства на участников немеждународного вооруженного конфликта, попытки международного влияния к подобным событиям сталкиваются с сильным противодействием, вытекающим из убеждения некоторых государств, что внутренние проблемы должны решаться без вмешательства извне.
И все же сама динамика событий в области межгосударственных отношений также как и межнациональных и межэтнических, наряду с существованием локальных «замороженных» конфликтов, диктует необходимость детального анализа и особого внимания к совершенствованию МГП, как и более глубоких исследований в области конфликтологии.
Рассматривая в данной работе проблему «негосударственных формирований», попытаемся проанализировать возможность адекватного применения норм МГП к современным «деструктурированным» конфликтам, т.е. конфликтам немеждународного характера, тесно связанных с дезинтеграцией структур государственной власти на части территории страны, обретшим таким образом формальный статус «негосударственное формирование».
Отсутствие четких правовых критериев выделения деструктурированных конфликтов в отдельную категорию вооруженных конфликтов на Первом периодическом совещании по международному гуманитарному праву (Женева, январь 1998 г.) послужило причиной для постановки вопроса о применимости к ним по аналогии норм общей статьи 3 Женевских конвенций 1949 года. Трудно определить механизм распространения норм и условия применимости Протокола II, включающего требование участия в военных действиях в качестве одной из сторон конфликта организованных вооруженных групп, "которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над ее территорией, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять настоящий Протокол", на ситуацию деструктурированных конфликтов. Ведь в условиях хаотичных конфликтов практически невозможно сопоставить изложенные выше определения реальным, учитывая локализацию таких конфликтов, а зачастую и их бесконтрольность с чей-либо стороны. Также как и невозможно провести основополагающее для всей системы норм и институтов МГП различие между комбатантами и гражданскими лицами. Таким образом, данная юридическая конструкция оказывается трудно реализуемой и не соответствует реальным взаимоотношениям конфликтующих сторон. Следовательно, часть положений общей статьи 3 Женевских конвенций также не применима к ситуациям деструктурированных конфликтов. Единственной гарантией человечного обращения с покровительствуемыми лицами при всех обстоятельствах остаются общие правила гуманности (п. 1 общей статьи 3 Женевских конвенций и п. 1 статьи 4 Дополнительного протокола II).
Практика показывает, что основополагающие понятия международного гуманитарного права, такие, как комбатанты, гражданские лица, жертвы конфликта, вступают в противоречие с социально-психологическим восприятием и делением всех участников вооруженного конфликта на "виновных" и "невинных". Иными словами, в международном гуманитарном праве одна юридическая единица - комбатант - цепляется за другую - гражданское лицо - и приводит к понятию "вооруженное гражданское лицо" (armed civilian). Таким образом, участники негосударственного вооруженного формирования, совершая уголовно наказуемые деяния, претендуют на статус комбатантов. В таком случае крайне трудно провести грань между бандитизмом и военными действиями, между комбатантами и помогающими им гражданскими лицами. Статус многих участников современных конфликтов немеждународного характера (в Сомали, Сьерра-Леоне, Афганистане, Чечне) очень близок к статусу наемников, поскольку они принимают участие в военных действиях, руководствуясь главным образом стремлением к наживе. Мотивы их поведения в корне противоречат принципам и нормам МГП. Следовательно, на них, как правило, не должен распространяться статус комбатантов и военнопленных.
В этой связи, сегодня особое внимание необходимо уделить месту и значению внутригосударственного уголовного права для обеспечения правопорядка в условиях конфликта немеждународного характера с той целью, чтобы, в частности, точнее определить соотношение составов преступлений по уголовному праву и МГП. Максимальное внедрение норм МГП во внутреннее законодательство государства имеет сегодня особенно большое значение. В подобной ситуации современному международному гуманитарному праву трудно защитить жертвы конфликта. Слабым утешением для них остается положение о неизменности статуса участников конфликта и требование к ним МГП соблюдать общие принципы гуманности. Причем кодекс чести воина, этические принципы, которые всегда играли немаловажную роль в защите прав и интересов гражданских лиц, приобретают дополнительную значимость в условиях современных конфликтов немеждународного характера. В данном контексте необходимо затронуть также следующий вопрос. Внутри государства может возникнуть такая ситуация напряженности, например беспорядки, спровоцированные негосударственным вооруженным формированием, которая с точки зрения права прав человека будет квалифицироваться как чрезвычайная, а с точки зрения МГП она не будет подпадать под определение «вооруженный конфликт». И когда гарантии, предусмотренные МГП, не будут применяться, а большинство норм прав человека будет сведено к минимуму, при отсутствии в этой стране грамотно слаженного внутригосударственного уголовного законодательства, возникнет своего рода правовой вакуум, который будет способствовать произволу незаконных формирований.
Анализируя вооруженные столкновения, произошедшие в разных странах в только начавшемся XXI веке, а также, учитывая специфику большинства из них, незащищенность и судьба тысяч людей, не по своей воле оказавшихся внутри таких конфликтов, вызывает глубокую тревогу.
|
