.
Свагато Кинкор Маджумдер (Бангладеш)
В различных цивилизациях политико-культурное развитие протекает весьма своеобразно, а подчас и при ином политическом мироощущении и восприятии. Категория “цивилизация” отражает уникальность той или иной национально-культурной, исторической традиции, ее специфическое содержание, способы передачи и воздействия на облик общества и человека. Ей присущ определенный культурный релятивизм, отказ от расстановки обществ по ступеням прогресса, перенос внимания на структуры культурной традиции. [c.192]
В цивилизации принято выделять четыре подсистемы: биосоциальную, экономическую, политическую и культурную (область символов, ценностей, норм, обеспечивающих коммуникацию между людьми).
Изначальный приоритет государства над обществом – характерная черта политического менталитета восточных цивилизаций. К нему следует добавить особую устойчивость на Востоке социальных, этнических и политических традиций, черпающих свою силу в тысячелетних культурах и религиях, а также специфическое отношение “восточного человека” к миру политики. Иначе говоря, по сравнению с Западом, гражданское общество на Востоке начало формироваться позже, этот процесс продолжается и ныне, его воздействие на государство сравнительно слабее, а роль традиционной политической культуры в государствах Востока весьма значительна.
Следует внести определенную поправку в устоявшееся представление о восточных культурах как исключительно социально-коллективистских, а о западных – как исключительно индивидуалистских. Оба эти начала присущи любой значимой культуре и политике, но выражаются и проявляются с различной интенсивностью. Равным образом следует осторожнее относиться к безоговорочному отождествлению присущих постиндустриальному развитию и модернизации социально ориентированной рыночной экономики и рыночных отношений с плюралистической политической демократией и индивидуализмом. Если на Западе социально ориентированная экономика и сложившаяся демократия зиждились на ценностях индивидуализма и рациональности, то на Востоке эти же ценности основывались преимущественно на коллективистских принципах и ценностях.
Опыт современной успешной модернизации ряда стран Востока показал, что перемены в них начинались не с “либерализации государства, как это было, во всяком случае, согласно теории, на Западе, а в условиях, когда государство действовало в качестве инициирующей силы, организатора акций и мероприятий, сделавших необратимыми процессы утверждения рыночных ценностей и отношений в экономике”. При этом всем модернизирующимся государствам Востока в основном удалось сохранить базовые культурные ценности, устоявшиеся доминанты властных отношений.
Опыт постиндустриальной модернизации ряда государств Востока показывает, что ее успех обусловлен сохранением традиционных политико-культурных ценностных ориентаций, единства нации, скоординированными действиями правящей элиты (или элит), активным функционированием авторитарных или либерально-авторитарных режимов, содействующих развитию современных рыночных отношений в русле национальных и цивилизованных приоритетов. В этих государствах удалось выдвинуть национальную идею, объединившую подавляющее большинство народа на базе уважения традиционных культурно-политических ценностей и активного включения в мировые рыночные и информационные отношения. Именно сохранение традиционных ценностей и ориентировок позволило странам Востока освоить многие достижения западной техногенной цивилизации, не вестернизируясь в буквальном смысле этого слова, модернизироваться экономически, сохранив и развив свою идентичность.
Как независимое государство республика Бангладеш существует менее 30 лет. За такой короткий по историческим меркам срок ни массы населения, ни даже [c.193] элита страны не смогли приобрести какого-то опыта жизни в демократических условиях, тем более, что вся предыдущая история Восточной Бенгалии включала демократические элементы только на само низком уровне государственной пирамиды: на уровне деревенского самоуправления в виде панчаятов – советов из выбранных старейшин.
Ко времени обретения независимости Бангладеш в 1971 г. в мире давно развились устойчивые демократии западного типа с их характерными признаками: гражданское общество, признание приоритета прав человека над интересами государства, гарантии политических свобод, секуляризм и веротерпимость, разделение властей, существование политических партий и оппозиции, уважение прав меньшинств и др.
Развитие демократических институтов в западных странах (а также в Японии) было неотделимо от экономического и научно-технического прогресса; более того, эти институты были залогом и необходимым условием высочайших достижений этих стран во всех областях человеческой деятельности. Поэтому вполне естественно и оправданно, что основатели Бангладеш обратились к испытанным образцам демократического устройства: к конституциям крупнейших западных стран – США, Франции, Германии, а также к основанному с значительной мере на традиции (но имеющей силу закона) государственному устройству бывшей метрополии – Великобритании: “форма правления по Конституции Бангладеш – это парламентское правление британского типа”.
Надо признать, что разработанная с учетом западного опыта Конституция Бангладеш отвечает всем требованиям устройства современного общества “западной цивилизации” и соответствует основополагающим документам ООН, в том числе, “Декларации прав человека” и “Пактам о правах человека”.
Сама процедура разработки и принятия Конституции явила собой весьма обнадеживающий пример, с одной стороны, единства и морального подъема нации и, с другой стороны, демократического законотворчества: Конституционная Ассамблея, состоявшая из 403 выборных представителей в Национальной Ассамблее Пакистана от Бангладеш (тогда еще – от Восточной Бенгалии) и провинциальных ассамблей этой территории, избрала комитет из 34 членов для разработки проекта Конституции с учетом 98 наказов, полученных от избирателей; разработка, обсуждение и принятие Конституции продолжалось в 1972 г. почти 7 месяцев. В результате Конституция представляет собой стройный по структуре документ с продуманными формулировками, охватывающими все обозримые на тот период формы государственной деятельности и оставляющие возможность их дальнейшего совершенствования по мере возникновения в этом необходимости.
Конституцией Бангладеш предусматривалась парламентская республика британского типа с Кабинетом министров, назначаемым Парламентом и ответственным перед ним. Одним из соображений в пользу такого решения был опыт управления Британской Индией в колониальный период. Этот опыт, несмотря на свою естественную ограниченность, все же рассматривался как достойный использования в государственном строительстве новой республики.
Президентская форма правления была отвергнута Конституционной Ассамблеей как чреватая конфликтами между исполнительной и законодательной властями, “которые могут серьезно повредить нашей младенческой демократии”; поэтому Президент страны, будучи избираем Парламентом и являясь Главой [c.194] государства, был обязан действовать “по совету” Правительства. (Заметим, что опасения авторов Конституции насчет конфликтов между различными ветвями власти позднее обернулись суровой действительностью в периоды правления военных в условиях Президентской республики).
В отличие от большинства ведущих западных стран Конституцией Бангладеш предусматривается однопалатный Парламент, состоящий из 330 членов (в том числе, зарезервированы места для 30 женщин). Учитывая относительно высокую степень этнической однородности населения и практическое отсутствие сепаратистских движений в провинциях, республика Бангладеш провозглашена унитарным государством.
По Конституции избирательное право предоставляется всем гражданам Бангладеш, достигшим 18 лет, независимо от имущественного положения, образования, касты, класса, пола и вероисповедания. Для страны, в которой 70–75% населения неграмотно, это, безусловно, смелое решение.
Итак, начало демократического развития Бангладеш отмечено принятием вполне современной Конституции, созданной “по образу и подобию” конституций развитых западных демократий.
К сожалению, дальнейшее развитие Бангладеш приняло очень неровный характер.
Колониальное прошлое и экономическая отсталость, состояние унижения и депрессии, в котором пребывала Восточная Бенгалия будучи в составе Пакистана, разорение в ходе Войны за независимость и политическая незрелость элиты – все это препятствовало укоренению ростков демократии, возникновению позитивного сознания и планомерной работе по развитию демократических институтов. Политические партии и группы, сплотившиеся было в момент общенациональной угрозы и патриотического подъема в 1971-1972 гг., перешли к соперничеству и политической борьбе за власть с помощью откровенно демагогических приемов, апеллируя не к разуму, а к страхам, эмоциям, инстинктам и предрассудкам населения, в основной массе неграмотного и политически неискушенного. В результате парламентская форма правления, предусмотренная Конституцией, оказалась скомпрометированной, неспособной ни решить экономические проблемы страны, ни обеспечить внутреннюю стабильность в обществе. Как с горечью писал видный исламский публицист Шамсул Алам: “Парламент, безусловно, является представительным органом. Но члены Парламента далеко не всегда являются истинными представителями народа”. В 1975 г. по инициативе Шейха Муджибура была принята поправка к Конституции, устанавливающая президентскую форму правления.
Вскоре начался период нестабильности, широкого распространения коррупции, фальсифицированных выборов (“избирательного разбоя”), переворотов и контр-переворотов, завершившийся приходом к власти военных. В итоге за истекший с 1972 г. по настоящее время период развития, Бангладеш 15 лет находилась под авторитарным правлением военных – 6 лет при генерале З.Рахмане (1975-1981 гг.) и 9 лет – при генерале Эршаде (1982-1990 гг.). Эти годы нанесли существенный вред еще только нарождавшимся демократическим институтам, от которого страна не оправилась до сих пор. Что касается экономики, то правление военных не сопровождалось никаким прогрессом в этой области, несмотря на [c.195] увеличивавшееся прямое вмешательство военных во все сферы жизни страны в ущерб прерогативам Парламента.
Электоральная история Бангладеш со времени завоевания независимости претерпела много потрясений: Парламент распускался и избирался 13 раз по разным избирательным правилам, вводимым под давлением военных.
Качество депутатского корпуса от выборов к выборам снижалось, что выразилось, например, в принятии Вторым парламентом навязанной военными поправки в Конституцию о замене принципа секуляризма положением “об абсолютной вере во всемогущество Аллаха”.
Нарушения избирательного законодательства – коррупция, махинации с бюллетенями, обман и запугивание избирателей – приняли массовый характер. Так, было объявлено, что на референдуме, призванном легитимизировать президентство генерала Эршада, участвовало 72% электората, из которых в пользу Эршада прголосовало 94% (что уже само по себе характерно только для тоталитарного правления, тогда как по оценке независимых местных и иностранных наблюдателей в референдуме приняло участие не более 15-20% всего электората. Результаты “референдума” произвели самое дурное впечатление на мировое общественное мнение.
Рассматривая политическое развитие Бангладеш после принятия Конституции 1972 года, следует отметить ряд его особенностей. Прежде всего, несмотря на все злоупотребления военных режимов и нарушения избирательных процедур, имевшие место в этот период, Конституция оставалась документом, с которым любая власть была вынуждена сверять свою деятельность. Ни одно военное правительство не решилось отменить Конституцию или изменить ее, не проведя эти изменения через Парламент, хотя бы и формально.
Это свидетельствует о том, что понятия о неких минимальных демократических нормах, которые власть не может игнорировать ни при каких обстоятельствах, уже закрепились в общественном сознании.
На всех этапах рассматриваемого периода в политической жизни Бангладеш сохранялись многопартийность и легальная оппозиция.
Именно попытка отстранения оппозиции от участия в политической жизни и, в конечном счете, угроза удушения оппозиции режимом Эршада спровоцировала взрыв возмущения в обществе и массовые акции протеста. Эти акции носили ненасильственный характер, но именно их всеобщность привела к параличу власти, отставке Эршада и восстановлению демократического правления.
Это означает, что при всех издержках функционирования многопартийной системы в слабо структурированном обществе – таких, например, как популизм, избыточная эмоциональность, склонность партий выражать не столько интересы, сколько мировоззрение и образ жизни, расплывчатость или, точнее, всеобщность лозунгов, метания и амбициозность лидеров, – при всем этом идеи терпимости, плюрализма мнений, дискуссии, сосуществования стали неотъемлемой частью политического быта в Бангладеш. Многопартийность, пожалуй, даже чересчур высокая (на парламентских выборах 1997 г. участвовали кандидаты от 119 партий и движений) резко выделяет Бангладеш из числа развивающихся стран, особенно мусульманских, в большинстве которых доминируют однопартийные системы.
Даже репрессивная деятельность военных режимов в Бангладеш протекала в относительно умеренных формах. [c.196]
Это утверждение, конечно, может быть верным только в сравнении, например, с чередой военных переворотов и революций в других мусульманских странах, таких как Ирак, Сирия, Ливия, Судан, Иран, происходивших примерно в тот же период времени. Сменявшие друг друга в этих странах режимы характеризовались массовыми репрессиями против десятков тысяч людей, организацией мощных спецслужб, созданием тотального контроля за поведением людей и полным подавлением всякого инакомыслия.
Предвыборная борьба и в Бангладеш нередко сопровождается беспорядками и даже кровавыми столкновениями, запугиванием и дезориентацией избирателей, однако ни при одном военном режиме не было создано какой-либо продуманной системы государственного, тотального подавления. Отмеченные эксцессы следует, скорее, отнести к следствиям “эффекта толпы”, ее неуправляемостью, проявлением низкой культуры политического поведения.
Это свидетельствует о существовании в бангладешском обществе достаточно стойкой традиции терпимости и уважения другого мнения, о здравомыслии и неагрессивности менталитета бенгальского народа. Эти особенности мировосприятия, исторически свойственные в той или иной степени массе бенгальского народа, противостоят (и пока успешно) тоталитарной традиции мусульманского варианта “восточной цивилизации”.
При всеобщем признании демократии в принципе, в Бангладеш до сих пор нет национального консенсуса относительно конкретной формы реализации демократической системы: парламентской или президентской.
Исторически сложилось так, что президентская форма правления вводилась и поддерживалась военными, и 15 лет их правления скомпрометировали эту форму в глазах большинства (но не всего!) общества Бангладеш. В то же время известно, что впервые, во изменение Конституции, ввел эту форму правления Шейх Муджибур Рахман – общепризнанный лидер бенгальского народа, возглавивший борьбу за независимость. Поводом к такой инициативе с его стороны послужила слабость первого парламента, погрязшего в бесконечных спорах, дискуссиях, интригах, групповщине и демагогии.
Продолжающиеся и сейчас споры о преимуществах и недостатках той и другой формы правления отражают недостаток политического опыта, отсутствие стойких традиций демократического управления. Аргументы, которые используют стороны в этих спорах, весьма схожи с теми, что приводятся в дискуссиях на эту же тему в России.
Решить этот спор может только политическая практика каждой страны, вставшей на путь демократического развития. Если же говорить об опыте западных демократий, то там есть примеры успешного функционирования обеих форм.
Все перипетии борьбы за власть в Бангладеш, имевшие место после принятия Конституции и выражавшиеся в форме борьбы демократических институтов (Президента и Парламента, партий – друг с другом и т.д.), оставляли вне поля зрения ее участников реальную жизнь основной массы населения, имели, по существу, “верхушечный” характер. Массы населения привлекались к активному участию только во время выборов и в моменты серьезных политических кризисов. В целом же демократические преобразования мало коснулись деревни – важной составляющей социальной и экономической жизни страны.
|
