Сергей Домников
Город... Для человека он никогда не был просто скопищем домов, разделенных улицами и площадями. За сотни веков существования цивилизации человеческим воображением создано бесчисленное множество образов городов: город-тело и город-душа, город-государство и город-мир, город-храм и город-«казарма», город-крепость и даже острог, город-дворец и город-сад, город-остров, город-откровение, город-утопия, город-преисподняя и город-рай...
Изучение русского фольклора свидетельствует, что образу города в народном сознании соответствует все самое яркое, светлое, возвышенное. В образе города кроется нечто притягательное, нечто, заставляющее стремиться к нему, искать его, мечтать о нем.
Город мечты
В русских сказках, легендах, песнях, обрядах с городом связан образ «иного», «тридесятого», «золотого» царства. В городе человек находит свою суженую «царевну», здесь он становится богатым, здесь он открывает в себе магические способности. Здесь исполняются его самые сокровенные желания. И, наконец, здесь герой обретает царственное достоинство и власть. Проникновение в город равнозначно чудесному превращению, исцелению, достижению богатства и бессмертия.
Поражает неистощимость и неисчерпаемость человеческой фантазии, творящей образы идеального города. Для фантастических городов характерна правильная планировка, чаще всего круг, квадрат или треугольник. Они тяготеют к возвышенностям, экзотическим ландшафтам, в них обитают самые диковинные звери и растения. При тщательном рассмотрении это как будто и не города, а целые миры, и все же это именно города — с признаками городского образа жизни, организации власти, профессиональной дифференциации его жителей, с характерными особенностями организации городского пространства и архитектуры.
«Иное царство»
Для традиционного сознания характерно противопоставление города и деревни как сакрального центра и окружающего пространства. В реальных условиях «удаленности» города, в оппозиции города и деревни отражается прежде всего элементарный психологический механизм отличения своего от «иного», определяемого в архаике во многом по принципу «от противного».
Пространственной ориентации деревенского расселения противостоит в городе вертикальная перспектива, одноэтажным деревянным постройкам — многоэтажные (теремные) каменные здания. Хаотичности деревенского исторического (стихийного) расселения в архаическом идеале противопоставлена планомерность городской застройки, исходящая из замысла героя-создателя.
Обыденности деревенского мира противостоит праздничное состояние мира «иного», здесь герой непременно попадает на пир или его ждет накрытый стол. Пребывание здесь непременно сопровождается музыкой или пением или чарующими звуками шелестящей листвы, дающими покой и блаженство.
Скудость крестьянского быта в городе сменяется роскошью, а реальная жизнь впроголодь и вечная борьба за существование сменяется в «ином мире» непременной сытостью.
Серым краскам обыденности в городе соответствуют яркие, сочные цвета, источающие блеск и сияние, дереву противостоят белый камень и золото. Привязанность человека к земле здесь перечеркивается надземным положением города. Зависимости от природы противопоставлена полная власть над ней, тяжелому труду — расслабленное безделье, социальному подчинению — право господства, и так далее. И не важно, что реальный город не соответствует этим характеристикам. Устойчивость этого образа даже тем прочней, чем меньше знаком человек с подлинным городом. Важна социально-психологическая мотивация такого образа.
Тридесятое царство
Город — царство рациональной организации и строгой иерархической сорасположенности.
Критерий упорядоченности заложен в самом эпитете «тридевятого царства тридесятого государства»: математически исчисленное, цифровым (рациональным) образом определенное.
В городе как в фокусе отражается вся сложность общественной структуры. Город в этом качестве становится олицетворением не только «властной» идеи, но и общества в целом. Традиции масс, основанной на культе Земли, власть противопоставляет иерархический принцип, основанный на культе княжеского рода — властвующей фамилии. Не только само пространство города с выделенным центром и подвластной ему периферией, но и взаимоотношения между городами и подвластными им землями приобретают характер иерархического соподчинения. В территориальной организации традиционного общества власть основывается на принципах семейно-родственной иерархии. На Руси глава княжеского рода раздает города в управление своим сородичам: старшим — более крупные и богатые города и земли, младшим — менее значимые.
Отношения старшинства внутри княжеской фамилии оказываются отношениями между городскими центрами. Династический принцип организации княжеского рода ложится в основу отношений между городами.
Город на горе
Народное сознание демонстрирует нам бесчисленное множество образов города; наиболее распространенный среди них образ города на возвышенности. В свадебной поэзии город как объект брачного вожделения также неизменно помещается на горе. В русской народной сказке возвышенное положение города также широко представлено: «Поехал казак разыскивать оловянное царство. Много ушло времени, много воды утекло, на исходе седьмого года добрался до круглой горы; на той горе стоит оловянный замок, кругом замка высокая белокаменная стена. Поскакал на гору, перед ним стена раздвинулась, и въехал он на широкий двор» («Царевна-змея»).
Семантическим замещением горы в сказке нередко выступает столп (вселенская колонна). Для обозначения возвышенного положения города-дворца он в некоторых случаях изображается как вознесенный на столбе. «А дворец тот золотой и стоит на одном столбе на серебряном, а навес над дворцом самоцветных каменьев, лестницы перламутровые, как крылья в обе стороны расходятся...» («Сказка о Василисе золотой косе...»).
Другой вариант возвышенного положения города — образ города-острова над землей: «Едут-едут между небом и землей, пристали к неведомому острову» («Семь Симеонов»).
Солнечный город
Синонимом возвышенного положения города в сказке выступает его солнечный облик. Нередко город напрямую связывается с небесным «солнечным царством». В одной из сказок герой должен добыть ветку с золотой сосны, «что растет за тридевять земель, в тридесятом царстве в подсолнечном государстве» («Об Иванушке-дурачке»).
Если город-царство не называется золотым, то непременно выделяется блеском, свечением, он сверкает на солнце, маковки его церквей «как жар горят». «Сверкающий город» может быть создан не только из золота, но и из других металлов (чаще всего меди, серебра, олова), а также из драгоценных камней и хрусталя: «И усмотрели вдали дворец хрустальный, обнесен такою же стеной вокруг» («Сказка о золотом, серебряном и медном царстве»). Проникнуть туда возможно лишь превратившись в птицу, чаще всего в сокола или орла.
Город-сакрум
В русской фольклорной традиции город, как правило, не только расположен на горе или возвышенности, но и окружен каменной оградой, в центре его находится царский дворец (белокаменные палаты), окруженный садом, или церковь. В средневековой книжной миниатюре и иконописи изображение города исчерпывается символическим обозначением церкви и палат, окруженных крепостной стеной с башней и воротами.
Пространство города характеризуется всеми признаками священного пространства. По изображениям сказочных городов можно говорить об их уподоблении культовым пространствам племенных языческих святилищ. Каждый город обладает своим сакральным центром и периферией, замыкаемой священной оградой.
Для исторических и социально-утопических легенд характерно усиление мотива сакральности пространства утопических городов. Особое внимание при этом уделяется количеству расположенных в них церквей и неприступной мощи крепостных стен. Легендарный Город Игната представлялся русским крестьянам в следующем виде: «Город у них большой, пяти церквах в нем, обнесен он высокой стеной: четверо ворот на запад, восток, север, юг. Ворота все закрыты. Только восточные открыты бывают днем. На воротах стоят окруженные часовые, а ночью и по стенам часовые ходят. В город свой те люди никого не пускают. Живут богато. У каждого каменный дом с садом, на улицах и в садах цветы цветут. Такая красота кругом».
Священный огород
Как видим, важнейшим атрибутом городских пространств являются крепостные стены. Этимология понятия «город» восходит к «ограждению», «огороду», «ограде». Понятие города в Древней Руси было прежде всего связано с идеей преграды, защиты, укрытия. Именно крепостные стены служили основным и неотъемлемым признаком города. Без них, как бы велико ни было население, «города нет, посад токмо». Ограда знаменует не просто защищенность города, но и его семантическую отгороженность от внешнего мира, враждебного и потенциально чуждого городу. В сказке образ стены-ограды является неотъемлемой составной частью, а иногда становится определяющим при характеристике городского пространства.
Городская стена отделяла свой мир, освоенный человеком и превращенный в пространство культуры и цивилизации, от мира чужого, дикого, неосвоенного. Это разделение космоса от хаоса, оформленной тверди от стихии бесформенных вод.
Город-остров
Культурная семантика города как пространства культуры и цивилизации, противостоящих стихии Хаоса, отражена в образах островных городов:
«Посреди моря остров виднеется, на том острове стоят горы высокие, а у самого берега словно огнем горит. — Никак пожар виден! — говорит купеческий сын. — Нет, это мой золотой дворец» («Золотая гора»).
Это вариант образа острова-Буяна в кольце бушующих волн посреди «моря-окияна». Образ стены-ограды здесь замещается окружением морских вод, чем только усиливается драматизм противостояния малого островка очеловеченного Космоса всесилию окружающего его царства необузданного Хаоса.
То же значение противостояния Космоса и Хаоса может читаться в образах городов, окруженных лесами и болотами: «Где прежде был мох, да болото, пень да колода, там теперь дворец — ни в сказке сказать, ни пером написать, там сад — во всем царстве не сыскать, там люди — в белом свете не сыскать!»
Город среди волн, леса или на болоте равнозначен городу на возвышенности, ибо оформленное бытие — очеловеченный Космос — занимает более высокое положение в космической иерархии, нежели мир вод или дикий лес, олицетворяющий силы Хаоса и неоформленных стихий.
Небесный город
Священная ограда и возвышенное положение города подчеркивали вертикальную открытость городского пространства, его устремленность в небо, пронизанность божественными чудотворящими энергиями. Даже самые обыденные предметы здесь обладают волшебными свойствами, которые и являются показателями их подлинности, т. е. божественного их происхождения. Символическим обозначением заложенных в этих вещах чудодейственных сил, их божественности служит ряд конкретных признаков: это их золотая окраска и исходящее от них свечение, повышенная прочность (металл и камень) и эфемерная прозрачность (кристалл). Данные признаки и символизирует истинность, подлинность этих вещей. Видимо, это и есть перво-вещи, а населяющие эти города люди и есть перво-люди. И растения здесь — перво-растения. И правители здесь — обладатели магических способностей и носители подлинного знания (вроде «царевны, обладающей способностью отгадывать загадки» или Василисы Прекрасной, демонстрирующей на пиру свое умение превращать вино в озеро, а обглоданные косточки в живых лебедей) — это перво-люди. Поэтому и деревья здесь имеют золотые ветви и на них растут золотые яблочки, по хрустальной горе бегает золотая козочка, и царевна имеет золотые волосы и т.д. и т.п.
И сама золотая гора, на которую восходит герой, как вариант священной пирамиды или лестницы, превращается здесь в символ небесного восхождения. Посредством обретения города герой обнаруживает божественные способности, выявляет свое могущество, раскрывает в себе властные возможности. Путь на гору, таким образом, оказывается дорогой во власть и в священство.
Все эти признаки указывают на некий небесный прообраз города, идеальный прототип, нечто вроде небесного двойника. Положение города между небом и землей делает его образ отражением образа небесного мира.
Сказочный небесный город обнаруживает свой аналог в христианстве. В «Откровении св. Иоанна Богослова» он представлен в образе Святого Небесного Иерусалима.
Небесная символика придает особую смыслообразующую ткань образным характеристикам города. Для него присущи наивысшая праведность и исключительность, свет и чистота. Это мир, где справедливость получает немедленное воздаяние, красота обретает царственное достоинство, слово — статус божественного закона. Это источник начал и центр вечного притяжения.
|
