Столкновения политических интересов и постоянная борьба между христианскими центрами полуострова, с одной стороны, и завоевателями — с другой, не должны вводить нас в заблуждение относительно обычных отношений между этими двумя элементами. Вне поля битвы оба народа относились друг к другу зачастую сердечно и дружественно. Такое положение вещей объясняется естественной необходимостью общения между двумя народами-соседями, а также и тем, что в VIII—XI вв. противоречия между христианами и мусульманами оценивались совершенно иначе, чем в последующую эпоху. Кроме того, мусульман и христиан иногда связывали общность интересов или необходимость взаимной помощи. Поэтому не следует удивляться, что христиане и мусульмане часто посещали друг друга, оказывали друг другу помощь в гражданских войнах, торговали между собой и даже вступали в союзы, заключая династические браки. Так, например, Муса, мусульманский полководец в Арагоне, выдал одну из своих дочерей за графа Гарсию. Аль-Мансур, по сведениям арабских историков, женился на христианской принцессе, возможно на дочери короля Наварры Санчо II. Аль-Мансуру также приписывали другой брак — с дочерью Бермудо II Терезой.
Помимо того, в самом мусульманском государстве проживало множество испанцев — ренегатов и христиан (мосарабов), причем религия, обычаи и нравы последних уважались, а преследования если и имели место, то не были долговременными. Во дворцах эмиров и халифов, в различных сферах арабского управления, нередко можно было видеть испанцев-христиан (христиане были на службе и у халифа в Дамаске). В мусульманской армии имелись христианские наемные войска, и нам уже известно, какой огромной властью пользовались в последний период халифата «славяне», выходцы из христианских стран. Наряду с ними фигурировали также выходцы из различных испанских областей.
Пестрый этнический и племенной состав в мусульманском мире обуславливал крайнюю сложность классовой структуры и неравнозначную роль различных ее элементов. Эти элементы фактически не оставались одними и теми же на всем протяжении рассматриваемой эпохи, т. е. от начала VIII в. до падения халифата. В глазах арабов, господствующего и организующего элемента мусульманской империи, их соотечественники отнюдь не были равны берберам, персам и другим народам, покоренным в ходе победоносных войн. Более того, различные арабские племена относились друг к другу неприязненно (например, кельбиты, уроженцы Йемена, и кайситы-сирийцы), и оказывались безуспешными попытки некоторых халифов, и в частности Абдаррахмана III, объединить различные этнические и племенные группировки. Борьба между ними продолжалась все время. Тем не менее социальные различия были в мусульманской Испании такими же, как и в других странах. Общество резко делилось на две группы: свободных и рабов. В первое время в группе свободных ясно различаются аристократия и народ (плебс).
Однако отношения между знатью и народом были далеко не одинаковы у различных этнических групп мусульманской Испании.
У арабов аристократия выделялась весьма отчетливо, тогда как более демократичным был внутренний строй берберов. Но ко времени Абдаррахмана III арабская аристократия, находившаяся в открытой оппозиции к эмирам, боровшаяся с халифами за свою независимость, взаимно уничтожавшая друг друга в бесконечных внутренних войнах, была почти совершенно уничтожена. Она полностью исчезла как класс, как реальная политическая сила. На смену ей явились, с одной стороны, военные вожди, аристократия меча, и, с другой стороны, средний класс (купцы, ремесленники и т. д.), который вследствие быстрого развития торговли и ремесленного производства в крупных городах сосредоточил в своих руках значительные богатства. Ниже среднего класса на социальной лестнице располагался рабочий люд, весьма многочисленный в эпоху халифов, нередко вступавший, движимый чувством классовой ненависти, в борьбу против угнетателей.
Пока существовала аристократия, она являлась богатейшим классом, ибо в ходе завоевания знати было пожаловано немало земель. Эмиры, вознаграждая аристократию за услуги, оказанные в войнах, а порой и для того, чтобы умиротворить недовольных (как это было с мятежными сирийцами Бальджа), распределяли земли между различными племенами и их вождями, разрешив им получать с крепостных, возделывавших эти земли, ту часть урожая, которую они раньше отдавали государству. Таким образом создавались крупные земельные владения, послужившие базой для образования сеньорий, порой совершенно независимых. Следует отметить, что, вероятно в результате этих пожалований, арабское и берберское население оседало в сельских местностях, в то время как города населяли главным образом мосарабы и ренегаты, т. е. коренные обитатели страны; так было в Толедо, Севилье, Эльвире и других городах.
Ренегаты занимали промежуточное положение. В этой группе различали мауля, или христианских пленных, которые принимали мусульманство, приобретая таким образом свободу. Различались при этом две категории обращенных в ислам: собственно мауля — дети, рожденные в браке мусульман с христианками или христиан с мусульманскими женщинами и считавшиеся мусульманами, и ренегаты, то есть испанцы, покоренные в период завоевания и отрекшиеся от своей веры по различным причинам. Хотя все они были мусульмане и иногда обладали большими богатствами и властью, но, как уже отмечалось, их не приравнивали в правах к потомственным мусульманам, и к ним относились дурно. За это они и мстили арабам, пользуясь любым удобным случаем, жестоко расправляясь со своими недругами в период частых и порой успешных восстаний. Не следует упускать из виду, что многие ренегаты были потомками вестготских рабов и крепостных, получивших свободу благодаря переходу в другую веру. Со времен Абдаррахмана II, когда много мосарабов были обращены в мусульманство, ренегаты являлись уже одной из значительнейших составных частей населения и оказывали большое влияние на развитие культуры.
Несвободные люди делились на различные классы — крепостных, обрабатывавших землю, положение которых было аналогично положению крепостных у вестготов, и рабов, принадлежавших отдельным лицам. Привилегированного положения, и при этом весьма высокого, достигали евнухи и «славяне». Евнухи были рабами различного происхождения (европейского, азиатского и африканского). Они часто занимали важные посты во дворце, например пост главного кравчего или сокольничьего; из «славян» формировалась особая гвардия халифа. Люди эти были богаты, имели земли и слуг — рабов, которым они платили жалованье. Это была своеобразная аристократия, неоднократно принимавшая весьма активное участие в решении важных политических вопросов.
«Славяне» служили в армии и считались рабами халифа. Абдаррахман III значительно увеличил численность «славянских» отрядов, которые стали ядром его войска. По сведениям арабских авторов, в X в. насчитывалось 13 750 человек «славян». Абдаррахман III дал им земли, рабов и предоставил им важные должности. Смуты, разыгравшиеся после падения династии аль-Мансура, произошли главным образом из-за «славян», которые к тому времени чрезвычайно усилились.
В результате арабского завоевания положение евреев значительно улучшилось. Эмиры и халифы не следовали ограничительной политике вестготских королей, предоставив евреям широкую свободу. В период завоевания евреи сотрудничали с арабами: им поручалась охрана завоеванных городов; таким образом завоевателям удавалось восполнять нехватку солдат. Евреи назначались на общественные должности в системе управления городами. В еврейских общинах процветали торговля и промышленность. Особенно высокого расцвета достигла еврейская община Кордовы после объявления независимого халифата. Еврейский ученый Хаздай-бен Шапрут (915—970 гг.) был казначеем Абдаррахмана III. Хаздай установил связи со своими единоверцами на Востоке, и благодаря ему в Кордову переселились многие еврейские поэты, грамматики и ученые. В результате сотрудничества последних была организована высшая духовная школа в Кордове.
Уже отмечалось, что в течение первого полувека Испания являлась провинцией дамасского халифата, во главе которой стоял правитель-эмир. Но со времен Абдаррахмана I, подлинного основателя испанского, или кордовского, халифата, Испания стала независимой державой, хотя Абдаррахман I и его непосредственные преемники и не носили титула халифа. Титул этот в 929 г. принял Абдаррахман III. Халиф был верховным и абсолютным главой государства. Халифу в делах управления оказывали помощь хаджиб (первый министр), везиры и катибы (дьяки). Один из катибов специально занимался делами христиан и евреев. Правительственные учреждения назывались диванами. Каждый диван ведал определенной отраслью управления (армией, финансами, контролем над казной и т. д.).
Провинции, на которые делились мусульманские земли (при Абдаррахмане I их было шесть), управлялись правителями — вали, которые одно временно ведали военными и гражданскими делами. Некоторые важные города, которые не являлись центрами провинций, тем не менее имели своих вали. Иногда назначался один военачальник для целой обширной области (особенно для областей, граничивших с христианскими территориями, где войны были постоянным или очень частым явлением).
При халифе в качестве совещательного органа существовал государственный совет — машуара, состоявший из представителей знати и духовенства и из высших дворцовых сановников. Этот совет в последний период кордовского халифата приобретал все большее влияние как орган, представляющий интересы патрициата, т. е. высших классов, и в конце концов заменил самого халифа. Порой созывались также собрания вождей и патрициев (диваны) для принесения присяги наследнику престола, признания нового монарха или для внесения изменений в законы; так, например, 5 февраля 976 г. Хакам II созвал такое собрание, дабы внести изменения в закон, запрещавший правление малолетних и регентство.
Халиф иногда лично занимался судебными делами; однако обычно эту функцию выполняли специальные должностные лица — кади (а в маленьких селениях — хакимы); во главе всего судебного ведомства стоял верховный судья — кади кадиев. Эти судьи ежедневно устраивали публичные аудиенции, на которых заинтересованные стороны требовали защиты своих прав или учиняли иски. В Кордове был специальный судья, так называемый сахиб-аш-шурта или сахиб-аль-медина (зальмедина), который вел уголовные и полицейские дела с применением более быстрой процедуры и руководствуясь более простыми правилами, чем кади.
Здание этого суда находилось у самых ворот дворца халифа и отличалось большой пышностью. Аналогичные функции были и у другого судьи, мухтасиба (исп. альмотасен — almotacen), который осуществлял контроль над торговлей и рынками и заботился о городском благоустройстве, общественных работах, запрещал азартные игры и ведал иными делами, которые хотя и входили в сферу компетенции кади, но обычно для ускорения судебной процедуры передавались мухтасибу. Наконец, в мусульманской иерархии имелся чиновник с особыми функциями — судья дел неправедных (кади алъ-джамаа), который рассматривал жалобы на неблаговидное поведение правительственных чиновников, подобно тому как это делали епископы, провинциальный собор и общие соборы в вестготском королевстве.
Наиболее часто применявшейся формой наказания были штрафы, палочные удары и смертная казнь через обезглавливание. Этому виду казни подвергались все без исключения отступники от ислама.
Для покрытия государственных расходов взимались подати. Помимо уже упоминавшихся личного и поземельного налогов, существовал так называемый закят — налог с урожая, продукции ремесленного производства и торгового оборота. Этот вид податей шел на покрытие частных расходов халифа и таможен, во главе которых стоял так называемый мушариф (исп. альмохарифе — almojarife). Для распределения налогового бремени с первых же дней арабского господства проводились переписи населения. По данным переписи устанавливалось число налогоплательщиков и их имущественный ценз.
При этом в эпоху завоевания перепись проводилась по племенному признаку и имя любого лица вне зависимости от его местопребывания вносилось в списки того племени, выходцем из которого он числился.
Все сказанное до сих пор относится к мусульманскому населению. Что же касается мосарабов, то, как мы видели, за ними сохранили их форму правления, хотя, в зависимости от местности, формы эти и были различны. Возможно, что в городах и крупных селениях мосарабы имели специальных правителей (графов). В Кордове существовал чиновник — дефенсор или протектор, который представлял всех покоренных христиан и защищал их интересы при дворе халифа. В маленьких селениях, насколько об этом можно судить по соглашению о капитуляции Коимбры, имелись испано-готские графы или судьи, избиравшиеся самими мосарабами. Неизвестно, сохранилась ли древняя курия или, по крайней мере, собрание местных жителей. Во всяком случае, остались два чиновника прежней курии — эксцентор (excentor), которому теперь поручалось собирать муниципальные налоги, и цензор, или судья первой инстанции, ведавший разбором тяжб между христианами. Граф был судьей второй инстанции.
Всеми делами о преступлениях, совершение которых влекло смертный приговор, и в частности делами о преступлениях против мусульманской религии, ведали мусульманские судьи. Мосарабы в течение долгого времени, по крайней мере, в некоторых городах (Толедо), применяли свой кодекс — «Фуэро Хузго». Среди мосарабского населения по-прежнему различались два элемента, вестготский и испано-римский, однако это различие, по-видимому, не было резким. Во всяком случае, общая опасность и общие интересы объединяли обе эти группы и вынуждали их действовать совместно. Следует считать, по-видимому, общим правилом, что мосарабы не проживали совместно с завоевателями. Напротив, они обычно селились в особых кварталах, иногда за стенами города. В повседневной жизни мосарабы поддерживали постоянный контакт с мусульманами.
Как и следовало ожидать, в мусульманском мире мосарабское население играло значительную роль как в сфере политики и управления, так и в области культуры. Впрочем, влияние мосарабов на развитие испанской культуры не столь велико, как это полагают современные «антиарабисты».
Естественно, что такой воинственный народ, как арабы, должен был уделять большое внимание столь важному делу, как организация вооруженных сил. Однако в первое время эта организация не была в достаточной мере стабильной и упорядоченной.
В каждом округе, соответствующем территории, на которой обитало то или иное племя, были два военачальника, которые заменяли друг друга на войне. Когда предпринимался военный поход, призывались все племена, но каждое из них coxpaняло своих вождей-командиров и свое знамя и в рядах армии не смешивалось с другими племенами. Воины получали жалованье в конце кампании. Для сирийцев были другие правила: принадлежавшие к семье вождя несли обязательную воинскую повинность. Остальные шли на войну добровольно и получали от пяти до десяти золотых каждый.
Обычно кампании начинались весной, и войска призывались на определенный период времени. Неоднократно, когда военные действия затягивались до начала лета, воины разбегались и операции приходилось прерывать. В других случаях некоторые племена отказывались идти на войну, заявляя, что сельскохозяйственные работы требуют присутствия мужчин в поле. Следует обратить внимание на то, что многие экспедиции были не военными кампаниями, а простыми набегами (рацция, алъгарада — razzia, algarada). Отряды мусульман опустошали поля на территории противника, разрушали крепости, захватывали пленных, а затем отступали за линию своих укрепленных рубежей. Так же поступали и христиане.
Войско состояло из пехоты и кавалерии. Кавалеристы сражались на мулах, так как в X в. лошади были настолько дороги, что всякий, кто пользовался ими в походе, навлекал на себя упреки в тщеславии. Войска располагались лагерем за частоколом, помещая в центре палатку вождя и привязывая верховых и вьючных животных к столбам. В некоторых городах, как, например, в Севилье, была местная милиция, состоявшая из мосарабов. Наступательным оружием арабов были мечи, пики, копья, луки и стрелы, оборонительным — шлемы, щиты, панцири и кольчуги. Для осады городов и крепостей применялись римско-византийские орудия (таран, катапульта и т. д.). Для связи арабы использовали почтовых голубей.
Для защиты границ и побережья обычно создавались своеобразные группы, подобные христианским военным орденам. Эти группы обосновывались в особых замках или башнях; члены таких полувоенных, полудуховных орденов сражались и молились сообща. Эти монастыри-крепости назывались рибат или рабат (исп. рапита — rapita). Верховный военачальник именовался каидом (исп. алъкайд — alcaide).
Вся эта организация с течением времени подверглась изменениям. Халифы все больше окружали себя специальными войсками, которые комплектовались рабами и чужеземными наемниками. Людям этим чужды были старинные племенные обычаи и весь строй племенной организации, который пришел в упадок с исчезновением аристократии. Аль-Мансур окончательно отменил деление войска по племенам и разделил его на полки, в которых мусульмане служили совместно, независимо от принадлежности к племени. Таким образом была совершенно подорвана мощь племенных вождей-шейхов. Кроме того, в войско входили также чужеземные отряды «славян» и христиан Леона, Кастилии и Наварры, щедро оплачиваемые аль-Мансуром и беззаветно ему преданные. Но эта система обратилась во вред халифату, как только не стало аль-Мансура, который умел держать в узде свое войско. Морской флот вначале не играл особой роли, но затем эмиры и халифы, особенно после нападений норманнов, усилили его, и уже во время Абдаррахмана III халифат имел самый мощный флот на всем Средиземном море. Главным военным портом была Альмерия. Арабы часто совершали набеги на берега Галисии и Астурии, разрушали селения христиан и уводили с собой пленных и рабов. Набеги совершались на африканское побережье против фатимидской империи. Начальник эскадры назывался каидом кораблей (alcaide de las naves). В конце X в., когда исчезла опасность нападения норманнов и в Тунисе не стало фатимидского халифата, испанские халифы перестали уделять внимание флоту.
Главой церкви считался халиф, которому подчинялись все мусульманские священнослужители. Моление совершалось в мечетях, в которых не было никаких изображений. Каждая мечеть имела башню (минарет), с которой служитель культа, называвшийся муэззином, громким голосом возвещал верующим о часе молитвы. Молением руководил священник, называвшийся имамом. Кроме того, были проповедники, или хатибы, богословы, или улемы, юрисконсульты, или факихи, и толкователи законов, или муфтии.
Религиозный фанатизм мусульман не был свойствен всем исповедующим ислам. В то время как арабы без излишнего рвения относились к своей религии, берберы, напротив, проявляли в делах веры крайний фанатизм. Различия во мнениях способствовали зарождению многочисленных школ и толков, и борьба с ними со стороны ревнителей мусульманской ортодоксии оказалась безуспешной. Некоторые сектанты отрицали не только те или иные религиозные догмы, но и существование бога. Другие считали ложными все без исключения религии и полагали, что в жизни следует придерживаться лишь приемлемых разумом принципов морали. Хотя приверженцев этих учений было в Испании немало, но открыто высказывать свои взгляды они не решались, опасаясь имамов, муфтиев и ортодоксов из народа. Нередко изгонялись из страны учителя и философы, заподозренные в ереси, а книги их подвергались сожжению. Но безразличие к вопросам религии и неверие отнюдь не становились от этого меньшими. Преследования тем не менее продолжались, и во времена аль-Мансура они еще более усилились. Подобными мерами аль-Мансур стремился завоевать себе популярность среди духовенства. Однако даже среди самых правоверных мусульман имелись различные способы толкования Корана и обрядов, а следовательно, и различные секты, враждовавшие между собой. В Испании в течение долгого времени как в религиозных, так и в юридических вопросах господствовала школа имама Малика (умер в 795 г.), названная по имени одного крупного богослова и правоведа. Его книги были положены в основу религиозного воспитания наряду с Кораном.
Мосарабы, со своей стороны, сохраняли христианскую религию, со всеми ее обрядами, в тех же селениях, где жили и мусульмане. За исключением коротких периодов гонений, они справляли свои церемонии в церквах и на улице, под звон колоколов (хотя в некоторых местностях, например в Коимбре, было отдано распоряжение, чтобы служба и религиозные церемонии происходили только за закрытыми дверями). Мосарабов уважали и защищали власти. В Кордове мосарабы имели три церкви (церковь св. Асисклия они сохраняли все время) и три монастыря. Христианские храмы имелись также в Толедо, Сарагосе, Мериде, Валенсии, Малаге и т. д. Хотя один из халифов приказал разрушить церкви в столице, тем не менее они вскоре были восстановлены (возможно, что и разрушены они были не полностью). Имел место случай, когда одно и то же здание служило одновременно и мечетью и христианской церковью. Взаимная терпимость была столь велика, что некоторые христианские праздники, в частности Иванов день и Новый год, справляли совместно мосарабы и мусульмане. Во времена аль-Мансура общим праздником для войска (среди которого, как известно, было много христиан) было воскресенье. Христиане имели своих епископов и созывали соборы, примером которых может служить Кордовский собор 835 г. На этом соборе участвовали епископы Толедо, Севильи, Мериды, Акси, Астиги (Эсихи), Кордовы, Илиберии и Малаги.
Мусульманская Испания превратилась во времена халифов в одну из самых богатых и населенных стран Европы. По данным переписи, проведенной в правление Хакама II, в Испании было шесть больших городов — центров провинций; восемьдесят городов со значительным населением; триста городов и бесчисленное множество местечек, крепостей и селений, число которых в долине Гвадалквивира достигало 12 тысяч. В Кордове насчитывалось двести тысяч домов, шестьсот мечетей, девятьсот бань и много других зданий общественного назначения. Абдаррахман II (822—852 гг.) приказал замостить улицы и построить большой водопровод для подачи воды в городские фонтаны. Через реку были переброшены великолепные мосты. Халифы и крупные сановники имели роскошные дворцы с огромными садами. Наиболее знаменитыми были колоссальный дворец аз-Захра, построенный Абдаррахманом III для одной из своих жен, и замок Захира, принадлежавший аль-Мансуру.
Великолепны были также и храмы. Большая мечеть (сохранившаяся доныне как католическая церковь), постройка которой была начата Абдаррахманом I, достраивалась и расширялась последующими халифами и представляла собой истинное чудо. Мечеть имела 19 аркад с востока на запад и 30 — с севера на юг, 21 ворота и 1293 колонны из порфира и яшмы с золочеными капителями. Кафедра была из мрамора и драгоценных пород дерева, а с потолка свисали сотни светильников. Тут были и серебряные светильники и светильники, отлитые из металла колоколов, взятых аль-Мансуром в Компостельском соборе. Со всех концов света стекались путешественники в Кордову, чтобы подивиться на великолепие и пышность двора халифов, несмотря на то что дороги были небезопасны и путникам приходилось соединяться в большие группы, чтобы оградить себя от нападений разбойников. Королевская казна в то время располагала большими средствами. Если при Абдаррахмане I сумма налогов, взимаемых с населения, не превышала 300 тыс. динаров, то ко времени Абдаррахмана II она достигла одного миллиона, а в эпоху Абдаррахмана III составила 5408 тыс. динаров. Церемония выхода халифов на улицу или приема иностранных послов во дворце была весьма пышной и величественной.
Подобная роскошь была бы немыслима, если бы страна не достигла высокой степени благосостояния и если бы торговля и ремесла не процветали в ней. Так и было в действительности. Сельское хозяйство успешно развивалось благодаря созданию многочисленного класса мелких земельных собственников, которые находились в лучших условиях, чем в период господства вестготов. Хотя сами арабы не были искусными земледельцами, они быстро усвоили опыт испанцев и с успехом применяли его на практике. Так же поступали они и в Азии, где широко использовались достижения покоренных народов. Наиболее известными авторами трактатов о сельском хозяйстве в Испании были мосарабы, а не арабы. Но арабы превосходно усвоили преподанные им уроки — до такой степени, что с успехом насаждали виноградники, хотя им было и запрещено употребление вина. Впрочем, запрет этот, как правило, не соблюдался, несмотря на то что наиболее благочестивые халифы не раз отдавали приказы об уничтожении виноградников. С другой стороны, мусульмане культивировали в Испании многие растения, которые до того времени были неизвестны в этой стране, например рис, гранаты, сахарный тростник и различные восточные плодовые деревья. Обычно указывают, что они ввели также культуру выращивания пальмовых деревьев. При арабах были расширены или построены заново каналы для орошения садов. Воду брали из рек или из прудов, особенно в районах Гранады, Мурсии и Валенсии. В отличие от прочих мусульманских стран, земледельцы пользовались для сельскохозяйственных работ римским, а не арабским календарем.
Скотоводство процветало во многих областях Испании. Стада во избежание вредных воздействий сезонных колебаний температуры перегонялись из одного места в другое в зависимости от времени года.
В экономике страны существенную роль играл горнорудный промысел. Имелись рудники (принадлежавшие как халифу, так и частным лицам), в которых добывались золото, серебро и другие металлы. Наиболее известны были рудники в Хаэне, Бульче и Ароче, в Алгарве, а также рубиновые копи в Бехе и Малаге. Шерстяные и шелковые ткани Кордовы, Малаги и особенно Альмерии известны были далеко за пределами Испании. Только в одной Кордове было 13 тыс. ткачей. В различных местностях, например в Патерне (Валенсия), производились керамические изделия высокого качества, причем продукция эта вывозилась в другие страны. В Альмерии изготовлялись также стеклянная, железная и бронзовая посуда с рисунками и эмалью, материи, тканные золотом и серебром, и дамас для тюрбанов, в Малаге — парча с рисунками и надписями; в Кордове — художественные изделия из слоновой кости, а в Хативе и других местах — тряпичная бумага для письма, это был новый вид ремесла, введенный арабами.
Альмерия, Мурсия, Севилья, Толедо, Гранада и, прежде всего, Кордова были крупными центрами производства оружия; особенно славились испанская броня и мечи с тончайшей резной отделкой эфеса и ножен. Арсенал в Толедо был реорганизован Абдаррахманом II. В Кордове изготовлялась также кожа для различных нужд, и в частности дорогие ее сорта с тиснением и позолотой. В Мурсии ткали яркие циновки. Испанский врач ибн-Фирнас в IX в. открыл способ изготовления стекла, сконструировал несколько аппаратов для измерения времени. Кордовец или толедец ибн-ас-Саркель изобрел замечательные водяные часы.
Подобное развитие ремесла, в сочетании с обширными и разветвленными международными связями, должны были, естественно, привести к большому развитию торговли. Во времена Абдаррахмана III ввозные и вывозные пошлины составляли важнейшую часть государственных доходов. Севилья была одним из главных портов. Туда привозили хлопок, оливки, фиги, оливковое масло и многочисленные иные сельскохозяйственные продукты. Основная масса севильского населения — ренегаты, сохранившие испано-вестготский тип и обычаи, — занималась торговлей, и город этот стал одним из богатейших в стране. Даже когда арабы из окрестных сельских местностей вторглись в Севилью и вырезали большинство ее жителей, торговая деятельность этого города не замерла. Спустя немного времени, при Абдаллахе (888—912 гг.), когда верховным правителем Севильи стал ибн-Хаджадж, севильский порт снова был полон судов, которые привозили ткани из Египта, путешественников из Аравии, рабов из Европы и Азии.
В Альмерии расположены были судоверфи. Из Хаэна и Малаги вывозились, помимо ранее упоминавшихся изделий, шафран, фиги (лучшие в мире), вина, ароматические породы дерева, мрамор и драгоценные камни, шелк-сырец, сахар, кошениль, перец, железо в болванках, сурьма и т. д.
Все эти товары отправлялись морем в близлежащую Африку, откуда караванными путями они шли на Восток, в Египет, в Константинополь и к берегам Черного моря, где византийцы вели обширную торговлю с Индией и Средней Азией.
Испанские мусульмане, особенно после того, как они добились независимости, поддерживали постоянные сношения с византийцами. Испанские путешественники и паломники посещали страны и города Востока, особенно Мекку, Багдад и Дамаск. С Аравией и Сирией Испания сообщалась не только морским путем, но и по суше. Караваны с путниками-испанцами и испанскими товарами шли из Мавритании в Египет через всю Северную Африку. Халифы организовали официальную почтовую службу, правда не для населения, а для нужд администрации. Золотые, серебряные и медные монеты чеканились в Испании во многих городах. Главный монетный двор находился в Кордове. На монетах не было изображений, а имелись только надписи, иногда взятые из Корана, имя и титулы государя, а также дата и место чеканки. Основной золотой монетой был динар, весивший 4,25 грамма, серебряной монетой — дирхем, весивший 2,71 грамма (впоследствии его вес и стоимость значительно понизились).
Система счисления у арабов основывалась на так называемых арабских цифрах. Как полагают, арабы заимствовали у индийцев и ввели в употребление знак нуля.
Так как мусульманское население полуострова было весьма разнородным, то оно не имело общего языка. Официальным языком был арабский, хотя берберы не понимали его. Арабы заботились о сохранении чистоты своего языка — одним из первых условий, которому должен был удовлетворять государственный деятель, считалось умение хорошо говорить по-арабски. Благодаря этому в Испании сохранился язык азиатских завоевателей, несмотря на то что в страну нахлынуло в период завоевания много берберов. Однако следует иметь в виду, что если в литературных произведениях и официальных документах были обязательны чистый арабский язык и правильное произношение, то в повседневной жизни общеупотребителен был народный диалект — смесь латинских и местных наречий полуострова, а также языки, принесенные различными группами завоевателей (берберами, коптами, сирийцами и др.).
Мосарабы оказали влияние на формирование языка испанских мусульман. Они сохранили латинский язык, хотя и значительно искаженный вследствие введения новых иберийских и арабских слов, и утратили синтаксический строй классической латыни. Мусульмане называли этот язык алъ-джамия (исп. альхамия — aljamia, то есть язык варваров, иностранцев), указывая таким образом на его происхождение. Хотя мосарабы сохранили этот язык и он стал языком их литературы и применялся образованными людьми, тем не менее они не могли избежать влияния завоевателей, с которыми находились в постоянном общении. В результате народ стал говорить по-арабски, не забывая и аль-джамию. Даже представители духовенства и знати уже в XI в. не только говорили на этом языке, но и писали на нем книги и создавали поэтические произведения на классическом арабском языке. Об этом свидетельствуют не только признания мосарабских богословов, но и то обстоятельство, что в IX в. мосараб Иоанн Гиспалензис перевел Библию, Евангелие, а также собрания христианских текстов пресвитера Виценция на арабский язык (1049 г.). Вероятно, большинство этих переводов были выполнены в силу того, что основная масса мосарабского населения уже совершенно не понимала чистой латыни — языка, на котором эти произведения были написаны. Известно, что вплоть до XIII в. христиане Толедо пользовались арабским языком в частной и официальной переписке. В то же время духовенство старалось сохранить латинскую традицию, поддерживая сношения с независимыми христианскими странами, откуда привозились рукописи латинских классиков. В школах при монастырях и соборах преподавание велось на латинском языке (школы св. Асисклия и аббата Спераиндея в Кордове). В свою очередь аль-джамия оказывала влияние на арабский язык.
У мусульман не было организованной системы народного образования, контролируемой и субсидируемой государством или городами. Первый университет на Востоке появился в Багдаде (1065 г.). В Испании это нововведение не привилось, хотя позже (в XIII в.) кастильский король Альфонс Мудрый основал в Мурсии мусульманскую коллегию, в которой арабский ученый преподавал различные науки маврам, евреям и христианам. Хотя со временем такие школы уступили место учебным заведениям с платным обучением, чтение и особенно письмо были настолько распространены, что большая часть испанских мусульман была грамотна — особенность, которая выгодно отличала их от всех прочих европейских народов.
В течение всего этого периода народное образование в Испании находилось в руках частных лиц. Халифы иногда оплачивали иноземных ученых, приезжавших в Испанию для чтения публичных лекций; однако такие лекции устраивались эпизодически, стройная система народного образования так и не была создана. Хакам II основал несколько школ для обучения детей кордовских бедняков. Этому примеру в арабской Испании последовали многие частные лица, которые открывали школы для обучения бедных, не получая при этом субсидий от правительства.
Если государство не участвовало непосредственно в деле образования, то мусульманское духовенство проявляло, особенно на первых порах, большой интерес к этому делу, особенно когда речь шла о религиозном обучении, и ревностно проповедовало учение Мухаммеда.
Впоследствии, когда с развитием науки появилось множество различных направлений и толков (даже среди правоверных), господствующая, богословская школа (т. е. отличающиеся крайней нетерпимостью последователи имама Малика) стеснила свободу преподавания и стала преследовать философов, которые в своих лекциях отклонялись от мусульманской догмы. Книги этих «еретиков» неоднократно сжигались, а сами они подвергались изгнанию.
Имелись две ступени в системе образования — начальная и высшая. Основными предметами, которые преподавались в начальной школе, были грамматика и начатки мусульманского вероучения, причем обучение основано было на чтении и переписке Корана. Заучивались наизусть отрывки из арабских поэтических произведений и основные разделы грамматики и образцы эпистолярного стиля. Ученики писали на полированных деревянных дощечках тонкой тростниковой палочкой, смоченной краской (каламом). В случае необходимости текст смывался, и дощечкой можно было пользоваться вновь. Часто обучение было бесплатным, хотя со временем такие школы уступили место учебным заведениям с платным обучением. Высшее образование было свободным, и вместе с тем в организации его не было сколько-нибудь определенной системы. В зависимости от своего культурного уровня, вкусов и прихотей, каждый педагог преподавал, как он считал это нужным. Изучались религиозные предания, комментарии к Корану, грамматика, лексика, медицина, философия и особенно юриспруденция и литература. В области юриспруденции, основанной на толковании Корана, имелись трактаты, комментарии, справочники, словари и т. д. Особенно славилась кордовская юридическая школа.
Однако ни одна область культуры не была в таком благоприятном положении, как литература, и особенно поэзия. Еще задолго до Мухаммеда арабы увлекались поэзией и уделяли ей много внимания. Каждое племя имело своего поэта, который воспевал победы, радости и печали своих единоплеменников. Эта эпоха оставила множество литературных произведений, которые вплоть до наших дней являются для арабов непревзойденными образцами поэтического творчества.
Шейхи, прибывшие в Испанию, привезли своих поэтов, из произведений которых стали известны некоторые важные исторические факты, так как в них нередко находили отражение важные события. Эмиры и халифы не считали для себя зазорным слагать стихи и нередко даже свои частные письма писали в стихотворной форме. Жанр импровизации, и при этом импровизации, вызванной любым событием, был весьма популярен. Стихи слагались по всякому поводу — на улицах, на площадях, на поле боя; даже научные трактаты писались в стихах. Немало было выдающихся поэтесс, в частности среди жен и рабынь халифов. Кроме того, халифы имели придворных поэтов-фаворитов, которым платили большое жалованье и задаривали ценными преподношениями.
В эпоху завоеваний испанские арабы создали героический эпос. Позже в поэзии стали преобладать эротические мотивы. Появилось также множество произведений, в которых воспевались доблести халифов и сильных мира сего. Наряду с этим большое распространение получили сатира и эпиграмма. Испанские арабы проявили себя не только в области поэзии. Среди них имелись историки, географы, авторы прозаических произведений. Но арабы не знали драматургии.
Арабы пользовались для письма главным образом бумагой, изготовленной из тряпок, и не употребляли папируса и пергамента, которыми пользовались римляне. На востоке бумага изготовлялась с середины VII в., но в Испанию она стала ввозиться только в XI в. В том же XI в. в Хативе была основана первая мануфактура, вырабатывающая бумагу. Бумага и курсивная форма арабского письма позволили ускорить процесс размножения рукописей и дали возможность с избытком удовлетворить потребность в книге. Рукописи переписывались в громадном количестве экземпляров, и их копии были очень дешевы. Стремление собирать произведения многих авторов привело к созданию огромных библиотек. Эмиры, халифы и библиофилы из знатных фамилий имели библиотеки, в которых насчитывалось до 400 тыс. томов. Были также и общедоступные библиотеки, однако век их был короток. Но впоследствии основными хранилищами рукописей стали мечети. Мечетям владельцы частных библиотек оставляли книги по завещанию, и со временем эти дарственные акты вошли в обычай. Доказательством большой любви испанских мусульман к книгам служит то обстоятельство, что множество людей жили перепиской рукописей для удовлетворения потребностей библиофилов, а также и то, что в Кордове и других населенных пунктах были большие рынки, где порой продавались редкие рукописи, стоимость которых иной раз была весьма высокой.
Если испано-арабская цивилизация приобрела всемирную известность благодаря расцвету своей науки, то не в меньшей степени она обязана своей славой архитектуре и прикладным искусствам.
Арабский архитектурный стиль отличался от испано-арабского. Основные архитектурные формы арабы заимствовали еще в глубокой древности — у вавилонян и ассирийцев, к которым, возможно, восходят гипсовые своды, украшенные ячейками и пирамидальными сталактитообразными выступами, а также штукатурка с лепными украшениями, которой покрывались изнутри стены. К этим первоначальным влияниям присоединилось впоследствии влияние византийцев, у которых мусульманская цивилизация заимствовала многое. Эти влияния нашли свое отражение в конструкциях и деталях сооружений и в деталях украшений. Однако испанские мусульмане придали всем этим элементам особый оттенок, отличающий их архитектуру от родоначальной, восточной.
В качестве в своем роде уникального образца арабской архитектуры можно указать на кордовскую мечеть, заложенную первым независимым эмиром Абдаррахманом I и построенную в период от VIII до X в.
Необходимо отметить, что в развитии арабско-испанской архитектуры имеется три периода, существенно различных по особенностям стиля, хотя эти различия ни в какой мере не противоречат общей тенденции в истории испано-арабского искусства на Западе. Первый период простирается от VIII до X в. и точно совпадает с эпохой халифата. Кордовская мечеть, несомненно, является наиболее важным памятником этого замечательного века.
Мечети строились следующим образом. В плане они имели прямоугольные очертания. Перед входом располагался просторный дворик, окруженный портиками и обычно засаженный деревьями, с фонтаном посередине (для омовения правоверных); мечети были увенчаны одной или несколькими башенками, высокими и стройными минаретами, с которых муэззин возвещал час начала службы. Собственно храм состоял из одного или нескольких нефов и михраба — ниши, иногда облицованной эмалевыми плитками (а в Кордове, в виде исключения, стеклянной мозаикой), направленного в сторону Мекки, перед которым по правую сторону минбара (трибуны или пюпитра) молились верующие. Архитектонические элементы мечетей следующие: арка различных, чаще подковообразных, форм, купол на квадратном основании; нередко, особенно в начальный период арабского господства, при постройке мечетей устанавливались колонны, взятые из старинных римских и вестготских зданий. Капители колонн в первое время были коринфского ордера. Позже мотивы, характерные для коринфских капителей, усложнились, и возникла особая форма так называемой кордовской капители, общепринятая в испано-мусульманской архитектуре вплоть до эпохи, когда был создан гранадский или насридский стиль.
Арабы, избегая монотонных орнаментов и гладких поверхностей, украшали стены мраморными или гипсовыми пластинками с рельефом небольшой глубины. На рисунках изображались растения в схематической форме или геометрические фигуры. Эти украшения назвали арабесками (хотя они и применялись задолго до арабов). Обычно места углублений на рисунке окрашивались в пурпурные или синие тона, выпуклости же покрывались позолотой. Эти цветовые контрасты давали замечательный декоративный эффект, придавая рисунку живость и яркость. Арабы редко применяли для построек камень; они предпочитали обожженный кирпич и цемент.
Следует отметить, что мечети были не только храмами в тесном смысле слова; они являлись также местом политических собраний и всевозможных сборов. Здесь зачитывались указы халифа, здесь, наконец, проводились учебные занятия, так как школы, как правило, располагались в мечетях.
В гражданских сооружениях план и конструкция были аналогичны плану и конструкции мечетей с изменениями, которые были обусловлены различным назначением зданий. Жилые дома имели центральный двор с арками вокруг и фонтаном посредине. Почти всегда дома имели лишь один этаж и лишены были окон по фасаду, выходящему на улицу. При доме обычно имелся сад.
В городах улицы прокладывались узкие и делалось это либо для того, чтобы в тени домов прохожие могли укрываться от жары, либо с тем, чтобы прирезать к домам побольше земли для сада и дворовых построек. Иногда городские кварталы были отделены друг от друга стенами с воротами. Таким образом, различные части города легко могли быть изолированы друг от друга.
Арабы мало занимались живописью и скульптурой, хотя Коран не запрещал им воспроизводить фигуры живых существ. Впрочем, не только в Испании, но и в странах Востока встречались настенные изображения, скульптуры и барельефы, которые свидетельствуют, что этот род искусства был не чужд арабам.
Большего развития достигли керамика и ювелирное дело. Если иметь в виду наиболее характерные типы арабских керамических изделий, то художественную керамику придется отнести к более позднему периоду. Уже после падения халифата широкую известность приобрели глиняные блюда и кувшины с характерным металлическим блеском, которые изготовлялись в различных пунктах, и особенно в Валенсии и на Майорке (отсюда название майолики, данное этим изделиям).
К более позднему времени относятся эмалевые плитки, о которых уже упоминалось. Касаясь ювелирного дела, следует отметить эфесы и ножны мечей и кинжалов, отделанные золотом и драгоценными камнями, и некоторые иные драгоценности, например украшенный жемчугом серебряный ящичек тонкой работы (период Хакама), хранящийся в соборе в Жероне. Во всех этих изделиях сказывается влияние персидского искусства.
Утварь арабов обычно отличалась большой роскошью В домах было много ковров, циновок из тростника, больших канделябров, диванов и подушек, крытых богатыми материями, шелковых занавесей и т. п. Все это способствовало развитию ряда важных отраслей ремесла. Арабы не имели кроватей и спали на коврах или больших подушках, которые на день убирались в шкаф.
Мусульманская семья отличалась от христианской. Мусульмане могли иметь несколько жен — четыре законных и еще большее число наложниц. Эмиры, халифы и состоятельные люди имели гаремы с многочисленными наложницами. В доме жена была подчинена мужу, но за ней признавалось право располагать значительной частью своего имущества и являться в суд без разрешения мужа. В случае опеки над детьми муж и жена пользовались равными правами. При этом мусульманский закон стоял на страже интересов детей, и судья мог лишить отцовских прав всякого, кто расточал переданное ему под опеку имущество детей. Развод, если причины его признавались уважительными, допускался.
Женщины пользовались большей свободой, чем это обычно предполагают. Они могли посещать наравне с мужчинами школы и иные общественные места, свободно принимать гостей и посещать своих родственников. Дети рабыни-наложницы признавались законными и свободными.
Бани при арабах получили еще более широкое распространение, чем при римлянах. Одежда, прическа и прочие мелкие бытовые особенности менялись с течением времени. Сперва арабы носили длинные волосы, с пробором спереди; в IX в., под влиянием Востока, они стали носить короткие волосы. Скатерти, которые раньше делались из материи, были заменены кожаными, а золотая и серебряная посуда — стеклянной.
Одежда, хотя с течением времени в типе ее и происходили изменения, в основном состояла из длинной рубашки и плаща-бурнуса, широких и коротких штанов у мужчин, шаровар, рубашки и накидки ярких цветов — у женщин. Юристы и богословы носили тюрбаны, а халифы — высокую шапку, присвоенную им как знак власти, и плащ с рукавами, накинутый на плечи, в память об одеянии такого же покроя, которое носил Мухаммед. Христианские костюмы носили и мусульмане.
Мавры очень любили музыку. Их излюбленными музыкальными инструментами были цитра, скрипка, лютня, «канун» (гусли или арфа), флейта-баритон, флейта-альт, свирель, бубны и барабаны; под аккомпанемент этих инструментов исполнялись веселые и порой фривольные песни и танцы как арабского, так и местного происхождения.
Праздники, которые устраивали халифы и крупные вельможи, были весьма пышны и сопровождались пирами, танцами и музыкой.
Тесные и постоянные социальные и политические взаимосвязи между завоевателями и покоренным населением и естественная способность восприятия культурных навыков, которая в такой степени свойственна народам-соседям, содействовали тому, что испанцы и арабы оказывали друг на друга значительное влияние. При этом мавританское влияние стало особенно заметным в XI, XII и XIII вв., когда, как мы увидим, чрезвычайно усложнились взаимоотношения между северными и южными областями страны. К этому периоду относится расцвет испано-арабской философии, которая сыграла роль передатчика идей древнегреческой философии. Еще в большей степени это влияние сказалось в различных областях повседневной жизни и практики, так как в этой сфере взаимодействие культур проявлялось более отчетливо. Это влияние нашло отражение в военном деле, политике и юриспруденции. В характере различных учреждений христианской Испании появлялись черты, свойственные Испании мусульманской. Не столь значительным было это влияние в литературе, и в частности в поэзии. Зато христиане восприняли формы арабского обихода, например приветствия, особенности этикета и т. д. Арабский язык был не чужд населению Леона, Кастилии и Наварры. Лексика «романсе», формировавшегося языка христианского севера, составным элементом которого была аль-джамия — диалект мосарабов, обогатилась многими чисто арабскими или испано-арабскими словами и выражениями; с другой стороны, и арабский язык воспринял много особенностей, свойственных мосарабской речи и диалекту, на котором говорили ренегаты, а также немало латинских терминов.
Во множестве появились латинизированные мавры или ладины (moms latinados или ladinos), — мусульмане, которые знали «романсе», и христиане алгарвиады (арабизированные христиане — cnstianos algarviados), говорившие по-арабски. И тех и других было особенно много в пограничных областях. Имелись так называемые энасъядо (enaciado — люди без отечества), которые курсировали из мусульманских земель в христианские и обратно, подчас выполняя весьма деликатные поручения. Это были в одно и то же время гонцы, шпионы и проводники; все они бегло говорили и на арабском языке и на «романсе».
Эти влияния в изучаемый период были заметны прежде всего среди мосарабов, что вполне естественно. «Многие из моих единоверцев, — писал ревностный христианский епископ Альваро Кордовский (IX в.), — читают арабские стихи и легенды и изучают произведения арабских богословов и философов не для того, чтобы опровергать их, но чтобы научиться изящно и правильно изъясняться на арабском языке».
В свою очередь ренегаты и мосарабы передали элементы вестготской культуры завоевателям. Испанцы во многом способствовали развитию арабской культуры своими переводами на арабский язык произведений латинских и греческих авторов и оригинальными работами, написанными также на арабском языке. Авторы этих трудов, хотя зачастую и носят арабские имена, но, по мнению некоторых Ученых, имеют испанское происхождение. Испанцы, возможно, оказали свое влияние на мусульман в области искусства. Мы видели, что арабы принесли с Востока навыки и обычаи чужих народов — персов, сирийцев, византийцев и т. д. Эти элементы восточных неарабских культур сохранялись благодаря постоянному контакту испанских мусульман с мусульманами Востока. Мосарабы, несмотря на преклонение перед арабской литературой, о котором говорит Альваро Кордовский, частично сохранили свои древние церковные школы, в которых по-прежнему следовали исидорианским традициям под руководством таких выдающихся учителей, как аббат Самсон, Спераиндей и др. Несомненно, это должно было способствовать сохранению некоторых особенностей их первоначальной культуры, несмотря на воздействие мусульманского мира. Женщины-христианки, вступавшие в арабские, берберские и другие семьи, также, по-видимому, приносили с собой латинское или иберийское влияния. В то же время следует указать, что эти влияния проявлялись в условиях господства испано-арабской культуры, которая в ту эпоху, несомненно, превосходила культуру независимых северных королевств.
Список литературы
1. Рафаель Альтамира-и-Кревеа. История средневековой Испании; СПб.: Евразия, 2003
|
