Наследник венгерского престола Матьяш родился в 1443 г. Гувернеры и воспитатели, такие, как Янош Витез, обучали его не только грамоте и языкам, но и основам новой гуманистической учености. В детстве от отца он получил общие представления о государственной деятельности, о дипломатии и военном искусстве. Кроме того, в наследство ему достались огромный авторитет, экономический, политический и военный потенциал партии Хуньяди, которыми он мог пользоваться по своему усмотрению. Если междуцарствие (1444—52) и последующие решительные действия Ласло V де-факто содержали в себе угрозу распада Венгрии и ее захвата Османской империей, то возгласы единодушного одобрения, которыми дворянство, собравшееся на льду замерзшего Дуная неподалеку от Пешта, приветствовало 14 января 1458 г. сына прославленного героя Белграда как своего короля, были добрым предзнаменованием того, что эта угроза осталась в прошлом. Молодой монарх, освобожденный Иржи Подебрадом (который через год после смерти Ласло и короля был избран регентом Богемии) за выкуп и обещание жениться на его дочери Екатерине, с поразительной энергией принялся за наведение порядка и укрепление центральной власти. Разрывая семейно-клановые обязательства, не терпя ничьего покровительства и полагаясь в основном на советы Витеза (канцлер, который вскоре стал также архиепископом Венгрии), он не оправдал надежд Михая Силадьи, который рассчитывал на роль, аналогичную той, что играл отец короля в свою бытность регентом. Король, кроме того, во главе всех верховных королевских судов и палат, казначейства и королевского трибунала, недавно созданного специально для управления королевскими владениями, вместо баронов поставил своих дворян-сторонников. Законы, принятые государственным собранием в июне 1458 г., также оказались выгодными для дворянства. Разочарованные бароны под предводительством Гараи и Уйлаки пригласили на трон и избрали королем Фридриха III. Весной 1459 г. император напал на Венгрию, силой подкрепив свои претензии на ее престол. С помощью искусной дипломатии, однако, Матьяшу удалось внести раскол в лагерь противника, и вскоре Фридрих получил решительный и окончательный отказ. Затянувшиеся мирные переговоры закончились договором 1463 г., носившим характер обоюдного компромисса. За 80 тыс. форинтов Священную корону Венгрии получил Матьяш, которого Фридрих объявил приемным сыном; Фридрих сохранял за собой титул короля Венгрии, к тому же он и его наследники получали право занять венгерский трон в случае, если Матьяш умрет, не оставив прямого наследника. Этот договор послужил основанием для последующего восхождения на венгерский трон династии Габсбургов (хотя в момент его заключения подобное развитие событий казалось маловероятным, так как Матьяш был на двадцать лет моложе императора). С практической точки зрения, однако, договор этот дал возможность самому Матьяшу короноваться в 1464 г. и спокойно царствовать.
Церемония коронации предоставила королю возможность для примирения с баронами, большинство которых теперь оказывало ему поддержку. Матьяш взял на вооружение тактику Анжуйской династии и Жигмонда, вливая свежее вино в мехи потомственной старой аристократии. Некоторые семьи из тех, что после его смерти в течение полувека, а может, и больше определяли венгерскую политику (такие, как Запольяи или Батори), начали свое возвышение при Матьяше. Тем не менее около половины баронов, назначенных им, принадлежали к старой аристократии и дольше других сохраняли свои должности. Лишь немногие среди высших должностных лиц, не имевших дворянского звания, сумели стать магнатами (например, бывшие простолюдины — казначей Янош Эрнуст или военачальник Пал Кинижи), поскольку в тот период аристократия только оформлялась как строго наследственное сословие. Магнаты, или «урожденные бароны» (их следовало отличать от «реальных баронов», т.е. от высших должностных лиц государства), были могущественными вельможами, которых лично приглашали на заседания Королевского совета в расширенном составе. Следует также отметить, что Матьяш отличался чрезвычайным великодушием по отношению к аристократам: несмотря на поднятое ими восстание и непосредственное участие в заговоре, ни один из них не был казнен. Кроме того (последнее наблюдение по поводу его взаимоотношений с элитой страны), если в начале своего правления Матьяш опирался на дворянство в борьбе против баронов, то позднее уже использовал баронов в борьбе против дворянства или же сталкивал между собой враждующие фракции магнатов, укрепляя, таким образом, собственную власть и сокращая круг лиц, от которых он лично зависел. Помимо всего прочего, об этом свидетельствует и список его новых назначений: с каждым годом их становилось все меньше.
Политику Матьяша часто оценивали как попытку централизовать административное управление страной или даже как стремление заложить основы абсолютной монархии. В этом есть доля истины, и велик соблазн провести параллель между его политикой и деятельностью его западных современников (в широком смысле) — тех правителей, которые сумели после бурных лет феодальных междоусобиц объединить свои территории путем централизации власти. Среди них были король Франции Людовик XI и король Англии Генрих VII (сколь бы искаженными и упрощенными ни казались образы этих монархов в данном ракурсе). Правда и то, что во вторую половину своего правления Матьяш перешел на новый стиль руководства, считая, что он, король, наделен «абсолютной властью» и что закон для него «не закон». Это привело к резкому падению его популярности, к тому, что самые могущественные из его подданных стали открыто обвинять его в тирании. Наконец, соответствует истине и тот факт, что структуры корпоративного политического строя, столь энергично функционировавшие в течение двух десятилетий до его избрания, практически утратили свое былое значение. Государственное собрание созывалось регулярно, но часть вопросов, которые прежде входили в его компетенцию, например голосование по налогам, теперь решалась Королевским советом (т.е. только представителями двух высших сословий), тогда как роль административного «аппарата» (канцелярско-бюрократические, судебные, налоговые и военные учреждения, не контролируемые сословиями) существенно возросла.
Характер деятельности всех этих институтов позволяет, однако, сделать вывод, что политика централизации, которую проводил Матьяш, была проявлением его личных устремлений и таланта необычайно одаренного правителя. Она фактически не предопределялась внутренней логикой развития ситуации в Венгрии XV в. Чрезвычайно показателен хотя бы такой факт: Королевский совет при всей его централизующей роли не превратился в группу должностных лиц, специалистов по законотворчеству. Напротив, он остался тем же архаичным феодальным институтом, каким был в течение многих веков.
Канцелярии также сохранили свой вспомогательный статус служб, лишь оформляющих указы и хартии в письменном виде. Новаторство Матьяша в этой области ограничилось тем, что он предпочитал полагаться на свою маленькую тайную канцелярию, а не на общую королевскую службу делопроизводства, которая находилась под контролем совета. В большой канцелярии вакансии часто оставались незаполненными, тогда как в тайной они тотчас же заполнялись, в основном простолюдинами, которых при необходимости легче было заменить. Профессионализм «пробился» прежде всего в судебно-правовую систему, где служили главным образом мелкопоместные дворяне и простолюдины. Немногие из них заканчивали университет, чаще же они только на практике постигали азы обычного права и законодательные кодексы. Они попадали в суды высших инстанций только после стажировки в органах местной администрации или региональных судах. Именно они составили первую довольно значительную прослойку профессиональной светской интеллигенции в Венгрии. В конце своего правления Матьяш предпринял важные шаги, направленные на стандартизацию судебных кодексов по всей стране. Всеобъемлющий кодекс 1486 г., например, не только расширил полномочия па-латина и комитатов, но и внес разъяснения в процедурно-процессуальное право. В результате судебных реформ в обществе появились элементарные представления о законности и ощущение правовой защищенности. За стремление покончить с коррупцией и беспределом местных магнатов король получил в народе прозвище Матьяш Справедливый и стал героем фольклора — баек, повествующих о том, как он, переодевшись, разгуливал среди подданных, стараясь выявить и наказать злоумышленников.
Эти реформы, однако, по своему значению уступали налоговым и военным преобразованиям Матьяша, необходимым для реализации его амбициозной внешней политики. В начале его правления годовой доход короны ограничивался довольно скромной суммой в 250 тыс. форинтов. Этих средств едва хватало лишь на поддержание обороноспособности страны (не говоря уже о других расходных статьях). Чтобы исправить это положение, Матьяш предпринял долгосрочную реформу системы финансового управления. За 33 года своего царствования он более сорока раз объявлял о введении «чрезвычайного налога» (обычно по одному форинту с крестьянского двора), повышая его собираемость по мере укрепления своей власти. Освобождение от обычных податей и налогов (налог на соль, «доход казны» и «тридцатка» — таможенный сбор в одну тридцатую, переименованный в vectigalcoronae — королевскую пошлину) было отменено в 1467 г. Безукоризненно начали работать налоговые службы, которыми на высоком профессиональном уровне управлял Янош Эрнуст — купец, еврей, принявший христианство и ставший превосходным финансовым экспертом (позднее главный казначей и бан Славонии). Сотрудники казначейства (чаще, чем судейские чиновники) были людьми довольно низкого — даже из крестьян — происхождения. Поэтому они целиком и полностью зависели от Матьяша, который вполне мог рассчитывать на их абсолютную верность. В результате этих преобразований он по меньшей мере удвоил доход короны. А в годы, когда дважды объявлялся сбор нерегулярного налога, доход этот мог достигать отметки в миллион форинтов, если к данной сумме добавить деньги, получаемые с территорий, завоеванных Матьяшем во второй половине его правления.
Если эти числа рассматривать в их абсолютном значении, они действительно впечатляют. Однако сравнения, которые с гордостью проводили наши историки ранее (сопоставление финансовых достижений Матьяша с доходами западных государств, например Франции и Англии), основывались на нескольких смещенных во времени показателях, ибо во второй половине XV в. доходы французских и английских королей также удвоились. Но куда важнее то, что доходы султана Османской империи в 1475 г. равнялись 1 млн. 800 тыс. форинтов, т.е. превосходили возможности венгерского монарха в два, а то и в три раза (и, разумеется, превышали доходы любого европейского королевства того времени). В свете этого огромного дисбаланса становятся вполне понятными непомерные военные расходы Матьяша: почти все, что собиралось, он тратил на содержание армии. Иными словами, одной рукой он наполнял казну, другой — опустошал, почти ничего не оставив в ней к концу своего правления и чрезмерно перегрузив поборами экономику страны. Хотя основу его армии по-прежнему составляли военные отряды короля и баронов (бандерии), «подворная милиция», созданная Жигмондом, а также мобилизованное дворянство, Матьяш также имел возможность содержать наемную армию, которую начал формировать, беря на службу бывших гуситов — солдат Жижки, усмиренных на севере Венгрии в 1462 г. Это многонациональное «черное войско» наемников состояло из тяжеловооруженной кавалерии и пехоты, а также из отрядов, имевших боевые повозки гуситского типа и артиллерию. В сочетании с бандериями и легкой кавалерией комитатов и банатов их эффективно можно было использовать для излюбленной венграми тактики маневра типа «удар — отход». На военном смотре в пригороде Вены (Нойштадт) итальянец Антонио Бонфини, придворный историк Матьяша, оценил его регулярную армию в 20 тыс. кавалеристов, 8 тыс. пехотинцев и 9 тыс. боевых повозок как силу, вполне впечатляющую по европейским стандартам того времени. Кроме того, еще 8 тыс. солдат были постоянно расквартированы в замках и укреплениях великолепно организованной южной линии венгерской обороны.
Эти немалые военные силы должны были быть задействованы (прежде всего, в связи с тем, что даже возросшие доходы казны были недостаточны для регулярной выплаты жалованья, и поэтому солдатам приходилось пополнять свой бюджет за счет военной добычи), и почти все свое правление Матьяш вел войны. Он либо сражался на юге, отводя от страны турецкую угрозу, либо на севере и западе, утверждая свою гегемонию в Центральной Европе. По отношению к туркам основным принципом военной стратегии Матьяша была активная оборона, т.е. военные действия не ограничивались отражением атак неприятеля. Время от времени венгерские войска переносили театр военных действий в глубь османской территории, преследуя свои стратегические цели. Закончив завоевание Сербии в 1459 г., Мехмед II в 1463 г. оккупировал Боснию. Матьяш не рискнул сразу атаковать турок, так как это могло поставить под удар саму Венгрию. Он заключил договор о взаимной помощи с Венецией, которую также беспокоила турецкая экспансия, и двинул войска на Балканы только после того, как оттуда ушли основные силы султана. Разграбив западные области Сербии, он после изнуряющего штурма в конце 1463 г. взял Яйце — стратегически самый важный замок в Боснии, территория которой с этого времени фактически оказалась поделенной между Венгрией и Османской империей. Яйце удалось отстоять, когда турки на следующий год попытались вернуть ее, Она стала основой второй линии обороны, протянувшейся от границы Валахии до Адриатики в 100—150 км южнее первой, защищающей самое сердце Венгрии. Весь оставшийся период правления Матьяша здесь в основном предпринимались лишь мелкие вылазки да время от времени турки совершали не очень крупные набеги, один из которых в 1479 г. завершился сражением под Кеньермезё, в котором турки были разбиты легендарным полководцем Палом Кинижи.
Победы венгров, однако, почти не влияли на ситуацию в целом. Чаша весов явно склонялась в пользу Османской империи, более мощной с военной точки зрения. Поскольку Матьяш был избран королем прежде всего с перспективой остановить турецкую угрозу, в обществе стало назревать недовольство. Подданные, особенно дворянство, считали, что король недостаточно энергичен в этом вопросе. Чтобы преодолеть такие настроения, Матьяш провел успешную военную кампанию, захватив в 1476 г. крепость Шабац (Сабач) в низовьях Дуная. На сей раз ситуация была благоприятной для развития наступления, поскольку Османская империя переживала кризис, связанный со сменой власти. Тем не менее Матьяш повернул назад. Его больше волновали перспективы развития отношений с западными соседями. Вообще после того, как в 1463—64 гг. ему удалось стабилизировать ситуацию на южной границе Венгрии, центр его внешнеполитических интересов явным образом переместился на запад.
Договоры, заключенные в 1463 г. с Венецией, а также с Фридрихом III, положили конец международной изоляции Матьяша. Учитывая это обстоятельство, Матьяш после смерти своей жены Екатерины в 1464 г. разорвал все отношения с бывшим тестемсоюзником Подебрадом, который лишь путался под ногами, не оказывая никакой реальной поддержки во время конфликта с императором. Матьяш вызвался возглавить крестовый поход против гуситского короля Георгия, отлученного папой от церкви и объявленного в 1466 г. узурпатором. Но поскольку и Венеция, и папская курия рассчитывали на то, что Венгрия будет сражаться с турками, крестовый поход не состоялся. Матьяш объявил войну Богемии в марте 1468 г. После различного рода маневров, почти никогда не заканчивавшихся боевыми действиями, и практически без предварительных переговоров чешские бароны-католики в мае 1469 г. избрали его королем Богемии. Этот шаг оказался несколько преждевременным. Габсбурги, польские Ягеллоны, а также немецкие владетельные князья не поощряли честолюбивых замыслов Матьяша, стремившегося доминировать в этом регионе. Принц Владислав, сын польского короля Казимира IV Ягеллончика, принял корону Богемии, предложенную ему с согласия Иржи Подебрада, умершего в 1471 г.
Фиаско за рубежом сопровождалось неприятностями дома. Матьяш только что, в 1467 г., подавил восстание в Трансильвании, вызванное введением суровых фискальных мер. Теперь против него выступили его бывшие близкие друзья — Витез и его племянник Ян Панноний, епископ Печа и известный поэт эпохи Ренессанса. Под предлогом того, что король пренебрегает интересами страны на турецком фронте, впустую расходуя финансы на ведение совершенно бесполезных войн на севере, они организовали заговор. На самом же деле они чувствовали себя обделенными властью и вниманием Матьяша в связи с его претензиями на «самоуправное правление». Они намеревались заменить его Казимиром — младшим принцем из Ягеллонов. Однако к тому времени, когда тот осенью 1471 г. вторгся в пределы Венгрии, Матьяш уже покончил с заговором, просто появившись на заседании государственного собрания среди баронов и дворян, которые не ожидали, что он так скоро вернется из Богемии.
В условиях формировавшейся австро-чешско-польской коалиции Матьяш с начала 1470-х гг. столкнулся с необходимостью заключить мир, не уронив собственного достоинства; в этом ему немало помогли и Владислав с отцом, совершившие целый ряд грубых промахов. В 1474 г. они упустили свой поистине золотой шанс раз и навсегда покончить с честолюбивым венгерским королем, окруженным в силезском городе Бреслау (Вроцлав) значительно превосходящими силами противника. Матьяша спасло лишь то, что его недруги не смогли установить реального соотношения сил, а его армия сумела перерезать маршруты снабжения польской и богемской армий. По условиям перемирия, которые были подтверждены в договоре от 1478 г., заключенном в Оломоуце, Матьяш получал Моравию, Силезию и Лужицкую область (самые развитые в экономическом отношении территории Центральной Европы), тогда как Владиславу отошла лишь Богемия, при этом оба они сохранили свои права на титул короля Богемии. Правда, из них двоих Фридрих III сначала включил в синклит правителей «Священной Римской империи» Владислава. Позднее он пообещал это же и Матьяшу — и действительно предпринял соответствующие шаги в этом направлении. Казалось, что эти договоры заложили фундамент долговременной стабильности в регионе.
Однако обещание Фридриха III являлось лишь одним из пунктов мирного договора, заключенного между ним и Матьяшем после чрезвычайно удачной для венгерского короля военной блиц-кампании. Не считая краткого затишья после 1464 г., отношения между этими двумя правителями всегда были напряженными из-за взаимных — и небезосновательных — подозрений в организации заговоров и мятежей. Кроме того, Фридрих III не выплатил (фактически не мог выплатить) сумму, установленную в договоре от 1463 г., и не оказывал Венгрии никакой поддержки в борьбе против турок. В 1476 г. Матьяш женился на принцессе Беатрисе, дочери неаполитанского короля Фердинанда I. Этот брак дал ему новых могущественных союзников в Италии, и он решил добиваться императорского трона, не размениваясь по мелочам. Турецкие набеги на венгерские территории мешали дипломатическому конфликту перерасти в следующую стадию до тех пор, пока в 1482 г. Матьяш не объявил войну, и к 1487 г. его силы, значительно превосходившие армию императора, заняли большую часть Штирии и Нижней Австрии. Матьяш перенес столицу в Вену, захваченную в 1485 г., и принял титул герцога Австрии. И хотя курфюрсты Германии, напуганные военными успехами Матьяша, выбрали королем Рима (т.е. наследником трона «Священной Римской империи») сына Фридриха III, австрийского эрцгерцога Максимилиана, к концу своего правления Матьяш фактически создал собственную империю.
Подобная переориентация внешнеполитических интересов с юга на северо-восток и запад, совершенная Матьяшем, всегда была предметом научных споров. Даже современники обвиняли его в пренебрежении военной угрозой со стороны Турции ради достижения личной славы на Западе. Противники такой точки зрения утверждают, что Матьяш, не получая внешней поддержки в борьбе против турок, изыскивал любые возможности противопоставить территориальному и численному могуществу Османской империи ресурсы объединенной Восточно-Центральной Европы, которая и без него находилась в стадии образования конфедераций государств под эгидой сильных правителей.
Матьяш действительно прекрасно понимал, что экспансия Османской империи коренным образом изменила соотношение сил в регионе и что пока не будет гарантии реального военно-финансового союза христианских государств (объединенных в масштабах, прежде никогда не виданных), оптимальной для Венгрии остается политика мирного сосуществования с турками или же «активная оборона» вместо бесполезных наступательных операций. Однако различные королевства региона, объединявшиеся в собственные союзы при сохранении внутренней независимости, едва ли могли достичь организационного единства, необходимого для совместных политических и военных действий. И хотя Матьяш явно пытался обеспечить себе надежный тыл в Центральной Европе, логику его внешней политики невозможно проследить без анализа созданной им системы государственности и той роли, какую в ней играла армия, отвечавшая необходимости внутренней консолидации общества (а позднее и поддержания спокойствия), а также защиты от турок. Как показали военные операции против Османской империи на южном фронте в 1463—64 гг. и в 1476 г., даже самая сильная европейская армия того времени могла решать лишь весьма ограниченные задачи (взятие Яйце заняло более двух месяцев, а осада Шабаца, наскоро возведенного года за два до этого, — почти два месяца). Однако армия не могла бездействовать, в частности и потому, что она должна была сама себя кормить, и, значит, предпочтительнее было давать ей работу на Западе, чем на отсталых, уже разграбленных и опустошенных Балканах, где шансы на добычу были очень малы. Наконец, при анализе западной ориентации Матьяша необходимо было учитывать его личностные качества. Он ощущал себя основателем новой династии и потому был самонадеян и страшно властолюбив. Сама мысль о том, что представители законных династий региона считают его выскочкой, приводила его в ярость. Он был готов силой оружия добывать то, что другие получали по праву рождения.
Этой же задаче, по крайней мере частично, служило и его щедрое покровительство наукам и искусствам. Это была вторая — после военной — статья его расходов. Внук рыцаря-иммигранта из захолустной Валахии, он верил, что его эрудиция (он говорил на нескольких языках и не только коллекционировал, но и читал книги) и щедрость (израсходовал около сотни тысяч форинтов на предметы искусства) станут для него лучшей рекомендацией. Современники-гуманисты с этой точки зрения высоко ценили Матьяша, ставя его в один ряд с такими знаменитыми меценатами того времени, как Джангалеаццо Мария Сфорца из Милана, Федерико да Монтефельтро из Урбино и даже флорентиец Лоренцо Великолепный Медичи.
История восприятия гуманистических идей Ренессанса в Венгрии весьма показательна для понимания противоречивого процесса развития венгерской культуры в целом. Тогда как в большинстве стран Европы к северу от Альп новая ученость стала пускать корни лишь на рубеже XV—XVI вв., существовавшие еще со времен дома Анжу династические, политические и экономические связи Венгрии с Италией привели к тому, что ростки гуманизма в Венгрии обнаружились значительно раньше. Уже во время правления Жигмонда, в 1420-х гг., живописец Мазолино и ученик архитектора Филиппе Брунеллески работали для Филиппо Сколари. Создание знаменитого литературного кружка надьварадского епископа Яноша Витеза, «отца ренессансного гуманизма в Венгрии», относится к 1440-м гг. В такой среде сформировался дар и племянника Витеза, Яна Паннония, одного из самых, ярких писавших по-латыни лириков Европы того времени. Именно этот круг лиц, состоявший в основном из священников, которые получили образование в разных университетах Италии, привлекал внимание ведущих деятелей итальянского Возрождения, таких, как писатель и философ Галеотто Марцио, философ Франческо Бандини, друг неоплатоника Марсилио Фичино, и немецкий астроном и математик Региомонтан. Все они посетили Венгрию в 1460—80-х гг.
Эти вершины, однако, не были видимой частью айсберга глобального процесса развития культуры. Скорее они являлись результатом усилий интеллектуальной элиты в условиях общей культурной отсталости Венгрии. В стране не было высших учебных заведений. Университет, основанный Жигмондом в Обуде в 1395 г. (и вновь открытый в 1410г.), вскоре постигла судьба его предшественника в Пече, а заложенный Витезом в Пожони в 1467 г. (AcademiaIstropolitana) ненамного пережил своего основателя, который умер в заключении вскоре после заговора 1471 г. К концу своего правления Матьяш безрезультатно пытался превратить Доминиканский колледж в Буде в университет. Большинство венгров училось в деревенских, городских и соборных школах. Уровень преподавания в них зависел прежде всего от образованности школьного учителя, от того, учился ли он сам в университете за границей. Будущие юристы и адвокаты изучали азы гражданского права в нотариальных конторах и присутственных местах (hiteleshely). За университетским образованием очень многие молодые дворяне и даже простолюдины уезжали за границу — в Вену и Краков, где студенты из Венгрии имели даже свои собственные факультеты, или в какой-нибудь итальянский университет. Большинство из них ограничивалось общим курсом наук, не специализируясь ни по юриспруденции, ни по теологии, ни тем более по медицине. И все же многие возвращались на родину другими людьми, особенно из Италии. Так, Ян Панноний, получив образование в Ферраре и Падуе, так и не мог примириться с тем, что творилось дома, горько сетуя на грубость и варварство своих современников.
Как и его дядя, Ян умер вскоре после разоблачения их заговора в 1471 г. Проживи он на десять лет дольше, вполне возможно, он смирился бы с ситуацией на родине, которая весьма значительно изменилась, по крайней мере в том, что касалось королевского двора. Усилиями известных скульпторов из Далмации и Тосканы королевские здания в Буде и Вишеграде превратились в прекрасные дворцовые комплексы. Тем, что Буда стала столицей, городом, действительно достойным того, чтобы быть резиденцией королей, она прежде всего обязана двум монархам — покровителям искусств — Жигмонду и Матьяшу, который, кроме того, финансировал строительство зданий в готическом и ренессансном стиле примерно в 110 населенных пунктах страны. Расцвет архитектуры периода Раннего Возрождения в Венгрии способствовал распространению нового стиля в Европе. Капелла, построенная в Эстергоме в начале 1500-х гг. и названная в честь Тамаша Бакоца (прелат из низов, карьера которого началась при Матьяше), стала первой европейской ренессансной церковью к северу от Альп.
Однако свою поистине всеевропейскую славу двор Матьяша снискал в основном благодаря его библиотеке (BibliothecaCorviniana), уникальнейшему книжному собранию того времени. Корвин — это прозвище, данное Матьяшу итальянскими гуманистами в честь известного древнеримского рода. Оно часто ассоциировалось с вороном (лат. corvus) на гербе семейства Хуньяди, хотя, возможно, происходит от Corvinovico — названия деревни в низовьях Дуная, упоминавшейся Бонфини как местожительство отца Матьяша. Библиотека, созданная по образцам книжных собраний Витеза и Яна, состояла из более чем 2 тыс. томов (несколько сотен сохранились до наших дней, но оказались разбросанными по всему свету). Таким образом, по количеству книг она уступала только библиотеке Ватикана (и никакому иному собранию по количеству книг на греческом). По составу она также отвечала всем требованиям того времени, поскольку включала основные произведения античных авторов; сочинения отцов христианской церкви, византийских писателей и средневековых схоластов; произведения писателей Раннего Возрождения в двуязычных (греко-латинских) версиях. Библиотека создавала ученым-гуманистам, гостям Буды, превосходные условия для работы. И хотя с 1473 г. немец Андреас Гесс начал издавать в Буде печатные тексты, большинство томов в библиотеке Матьяша — это великолепно иллюстрированные рукописи. Сначала их заказывали в основном в Италии, а затем во все большем количестве они стали изготавливаться в книжных мастерских Буды, созданных Матьяшем.
Следует также добавить, что Матьяш оказывал покровительство не только корифеям новой учености. В частности, им был приглашен в Венгрию замечательный мыслитель схоластической школы доминиканец Петрус Нигри, позднее назначенный руководителем колледжа в Буде. Автор первой венгерской хроники, изданной типографским способом в 1488 г., Янош Туроци вряд ли испытал влияние гуманизма Возрождения. Его историческая мысль была сосредоточена на проблеме родства венгров и гуннов, которые прибыли в Венгрию из Скифии и первые правители которых избирались «высокопоставленными особами». Эта идея приобрела особую популярность среди венгерского дворянства.
Сила оружия и блеск двора Матьяша обеспечили ему славу и уважение, однако судьба обделила его, основателя династии, главным — у него не было законного наследника. Напрасно последние годы своей жизни он, прибегая ко всякого рода уловкам, пытался сохранить престол за своим побочным сыном Яношем Корвином, рожденным в 1473 г. Так и не добившись решения вопроса с наследником, Матьяш умер в зените своей славы. Это случилось в Вене 6 апреля 1490 г. «Умер Матьяш, и с ним умерла справедливость» — так, по преданию, говорили в XVI в. простые венгры. «Матьяш умер, и теперь книги в Европе станут дешевле», — якобы воскликнул, по свидетельству очевидцев, Лоренцо Великолепный, услышав сообщение о смерти короля Венгерского Ренессанса.
Список литературы
1. Контлер Ласло, История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы; М.: Издательство "Весь Мир", 2002
|
