А.С.Ходнев
Февральские события, свержение царского режима и установление власти Временного правительства, знаменуют собой начало нового периода в истории внешней политики России, короткого, но весьма важного с точки зрения понимания политических последствий всего 1917 года. Международный контекст революции повлиял как на изменение обстановки в самой России, так и на развитие глобальных процессов в мире.
Международное положение России в 1916-1917 гг. достаточно хорошо изучено советскими и российскими историками [1]. Основные тезисы коллективной концепции, объясняющей международный контекст Февральской революции, сводятся к следующему. Первая мировая война оказала решающее влияние на международное положение России. Внешняя политика царского правительства была очень неудачной и послужила предпосылкой революционных событий 1917 года. Отношение союзников к Февральской революции было чисто конъюнктурным и прагматическим: державы Антанты хотели добиться от России продолжения участия в войне. Внешняя политика Временного правительства представляла собой неудачные действия, приведшие Россию к еще большему политическому кризису. Попытаемся кратко остановиться на современном объяснении выше перечисленных положений.
В российской историографии сохранилась традиция акцентировать значение влияния Октябрьской революции и первой мировой войны на развитие Европы. А.О.Чубарьян в статье о судьбах Европы в 1920-х годах отмечал главные вехи влияния указанных выше событий на Европу: “Во-первых, Европа утратила свою социальную однородность. Наряду с системой государств, развивавшихся в течение длительного времени по капиталистическому пути, в Европе создалось государство, декларировавшее социализм в качестве своей конечной цели, проведшее коренные фундаментальные преобразования в области экономики, социальной сферы, политики и культуры. Во-вторых, первая мировая война привела к перераспределению соотношения сил на Европейском континенте” [2].
Стоит отметить и новую тенденцию в изучении влияния первой мировой войны, а именно, - стремление познать это событие во всей его противоречивости и сложности. Если раньше акцент ставился на войне как действии, обнажившем все пороки капитализма, обострившем все его противоречия и, поэтому, - кануне социалистической революции, то теперь исследователи стремятся подчеркнуть не только перемены в мировом порядке, как, например, исчезновение с карты Европы Австро-Венгрии, ослабление Германии и новую роль Франции, Англии и США, но и перемены в менталитете европейских народов [3].
Новые подходы к изучению первой мировой войны в истории XX века были заметны также в выступлениях участников “круглого стола”, проведенного журналом “Новая и новейшая история”. В.Л.Мальков называет первую мировую войну “великой” и одновременно “забытой”. По его оценке, первая мировая война 1914-1918 гг. определила на десятки лет вперед доминанты в развитии международных отношений, вызвав предельную их идеологизацию и поставив в центр глобальных процессов открытую и циничную борьбу за мировое лидерство, за гегемонию, за военное превосходство [5].
Период с 1914 г. по 1945 г. американский историк У.Кейлор называл “Тридцатилетней войной двадцатого столетия”, потому что ни за один период времени такой же продолжительности не было столько людских жертв, таких физических потерь имущества и национальное богатство стран не тратилось в таких количествах на непроизводственные, иначе говоря, военные расходы в глобальном измерении [6]. Согласимся, что в этом наблюдении ученого есть определенная логика: первая мировая война своими итогами породила причины второй.
Во всех странах, вступивших в первую мировую войну, люди не подозревали о том, что она будет долгой и изнурительной. В Великобритании, например, было распространено мнение, что “война закончится к Рождеству” [7]. Самые оптимистичные наблюдатели не могли поверить в то, что западное общество сможет выдержать экономические и социальные драмы длительной войны, тем не менее она продолжалась больше четырех лет и унесла более девяти миллионов жизней.
Первая мировая война вызвала глубокий кризис в Европе и мире, поскольку Европа, точнее, северо-западная часть континента, с ее быстрым экономическим ростом в XIX веке в сознании многих людей связывалась с идеей прогресса.
Война потребовала от правительств всех воюющих стран ввести жесткий контроль над национальными экономиками. Государственное регулирование экономики с целью производства как можно большего количества вооружений, боеприпасов и всего остального, что требовала армия, достигло беспрецедентных размеров. Меры по государственному регулированию экономики, введенные во время войны, оказали всепроникающее воздействие на природу европейского общества. Новые методы мобилизации ресурсов нации для ведения длительной и истощающей войны закономерно означали отказ от старых либеральных идей об экономической свободе и свободной конкуренции. Новые способы мобилизации сил нации значили также отказ от соблюдения прав человека [8].Именно эти политические процессы, начавшиеся в годы “великой войны”, создали предпосылки появления в ряде стран в 1920-1930-х гг. тоталитарных режимов.
Положение, сложившееся в воюющих странах, оказывавшее влияние на внешнюю политику, было далеко не одинаковым. Рассмотрим некоторые его аспекты.
Великобритания в начале войны стремилась использовать стратегию ограниченной вовлеченности в военные действия на континенте и, в связи с этим, минимальных перемен в гражданской жизни. Конечно, на континент были посланы значительные отряды английской армии для поддержки бельгийских и французских сил, но все предложения о создании добровольческих военных формирований были отвергнуты правительством. Стратегия британского кабинета может быть охарактеризована популярным в начале войны лозунгом: “бизнес - как обычно”. В Лондоне верили, что победа зависела от сохранения британской экономической мощи и, особенно, торговли с колониями и капиталовложений в империю, а не от создания военной машины в самой Англии [9].
По мере того, как военные действия в Европе переходили в 1915 году из стадии “войны маневренной” в “войну на истощение”, стратегия английского правительства стала входить в противоречие с состоянием дел на фронте и в тылу. Британские войска все больше и больше втягивались в прямые военные события во Франции и на Ближнем Востоке, и это предъявляло новые требования экономике. Английский историк Джон Лоуренс подчеркивал, что при исследовании истории войны трудно обнаружить поворот к “тотальной войне” в военной стратегии Великобритании [10]. Вместе с тем было заметно стремление коалиционного правительства в Лондоне не драматизировать события. Например, оно очень осторожно относилось к проблеме рационирования продуктов питания в Великобритании во время войны. Правительство считало, что чрезмерные строгости в распределении продуктов могут подорвать моральный дух граждан. Примечательно, что даже в трудном 1917 году правительство Великобритании считало невозможным ввести карточки на хлеб, “иначе эта ‘паническая’ мера могла усилить слухи о том, что германская подводная война против торговых кораблей поставила Британию на грань голода” [11]. Возможно, цель британской военной стратегии заключалась в очень медленном, по сравнению с другими странами, постепенном переходе к тотальной войне.
Политический плюрализм стал одним из факторов, помогших Британии сдержать социальные конфликты, вызванные войной. Кроме того, Лондон смог использовать свою глобальную империю для привлечения ресурсов, сырья и торговли с такими традиционными партнерами, как США и Аргентина, в гораздо больших объемах, чем Германия и ее союзники.
Германское правительство действовало в прямо противоположном направлении. В самом начале войны оно предоставило командирам немецкой армии, действовавшим в военных округах, больше властных полномочий, чем местной гражданской администрации [12]. Однако вскоре выяснилось, что такая организация власти в военное время совсем не означала улучшения снабжения армии. Следующие меры были приняты на уровне имперского правительства и заключались в назначении Вальтера Ратенау во главе ведомства по снабжению стратегическими и сырьевыми материалами. 9 августа 1914 г. В.Ратенау изложил свой план организации военно-промышленных обществ, специальных ведомств, целью которых должно было стать обеспечение немецкой промышленности сырьем. Это учреждение сыграло под руководством В.Ратенау главную роль и в решении более широкой задачи - организации системы государственного регулирования экономикой Германии в годы войны [13].В результате еще более усилилось уже существовавшее в экономике Германии направление концентрации крупного капитала и образования больших картелей за счет ослабления более мелких кампаний. В.Ратенау стал автором еще одного плана, касавшегося организации экономической жизни Европы в случае победы Германии. По его мнению, которое поддержала группа крупных немецких промышленников и банкиров, в случае установления военной гегемонии в Европе после войны необходимо было создать на континенте экономическую организацию с ведущей ролью Германии, иными словами, предполагалось построить континентальный блок под контролем Германии в составе Австро-Венгрии, Франции, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Дании, Италии и “других европейских стран, которые захотят присоединиться”. “Срединная Европа” (Mitteleuropa) должна была стать таможенным союзом, направленным на облегчение доступа к источникам сырья и рынкам сбыта германской промышленности. Европа во главе с Германией, по мнению В.Ратенау, могла успешно конкурировать с другими экономическими блоками: США (вместе с Латинской Америкой), Британской империей и “русским колоссом” на Востоке [14].
Для ведения тотальной войны, по мнению германского правительства, необходим тотальный мир и сотрудничество внутри немецкого общества. Однако постепенно политика сотрудничества, начавшаяся в 1914 г., была заменена на ограничение каких-либо элементов демократии. К концу 1916 г. Высшее командование решило ограничить власть парламента, чтобы повысить дисциплину рабочих и ввести разновидность системы принудительного труда. С этой целью были заменены на постах офицеры и гражданские чиновники, проводившие политику согласия и сотрудничества с социал-демократами. Генеральному штабу были переданы весьма обширные полномочия, принадлежавшие до этого Военному министерству [15].
Таким образом, тотальная мобилизация с целью победы в тотальной войне имела своим результатом ограничение демократии и роли такой политической силы, как германская социал-демократия.
Франция в связи с началом войны оказалась в более трудном положении, чем перечисленные выше страны. Хотя вторжение Германии и было остановлено, немцам удалось оккупировать 6 % территории в северо-восточной Франции, районе, который включал в себя значительные ресурсы железа, текстильную промышленность и более половины запасов угля. Все это Германия использовала с 1914 г. для своих нужд.
Война поставила Францию перед необходимостью не только увеличить импорт необходимых продуктов, но реорганизовать и модернизировать промышленность. Как считает Дж. Джолл, именно первая мировая война завершила промышленную революцию во Франции и привела к значительному росту тяжелой промышленности и улучшению технологии этой отрасли [16]. Однако в целом экономика страны оказалась не подготовленной к длительной войне. Правительство не сумело в сжатые сроки приспособить к войне промышленность, сельское хозяйство и государственную администрацию [17].
Быстрое вторжение немецкой армии в пределы Франции способствовало распространению в стране “добросовестного оборончества” и популярности политики “единства нации” [18].
Тот факт, что военные действия проходили и на территории Франции, оказал свое воздействие на ее политическое положение. В стране постепенно развернулось соперничество между парламентом и армией за контроль над производством снаряжения для фронта. Парламентские комитеты, используя свое право, критиковали организацию снабжения армии. А военные мечтали поставить этот вопрос под свой контроль и надежно спрятать его от внимания общественного мнения и, кроме того, использовать систему военного прикрепления рабочих к арсеналам, производившим оружие и боеприпасы.
Известно, что самые большие потрясения первая мировая война вызвала в России. Обратимся к свидетельствам П.Н.Милюкова, который заметил различия в политических пристрастиях столиц и провинции. Русский “сфинкс”, крестьянство, в годы войны проснулся от “вековой тишины”, бытовавшей в провинции. Российские крестьяне показали свою стойкость, мужество и самоотверженность на фронте; они же, “дезертировав с фронта в деревню, проявили с не меньшей энергией свою “исконную преданность” земле, расчистив эту землю от русских лендлордов” [19].
П.Н.Милюков отмечал, что в Россию такие лозунги пацифистов, как “война против войны”, “последняя война”, “война без победителей и побежденных”, “без аннексий и контрибуций”, пришли с некоторым опозданием и “в переводе с французского” [20]. В начале ноября 1916 г. П.Н.Милюков произносит свою известную речь в Думе, в которой обвиняет царское правительство в некомпетентности и неумении вести войну. Речь была запрещена к публикации, но распространялась в машинописных копиях, вызывая восторг либеральной интеллигенции. Спустя несколько дней З.Н.Гиппиус записывает в своем дневнике: “Скрытая ненависть к войне так растет, что войну надо и без окончания, о к а -н ч и в а н и я, как-то иначе повернуть. Надо, чтобы война стала войной для конца себя. Или ненависть к войне, распучившись, разорвет ее на куски” [21]. Судя по этому и другим свидетельствам, европейская волна пацифизма под лозунгом “война против войны” действительно достигла России осенью 1916 г.
Интересным выглядит тезис П.Н.Милюкова о том, что царская Россия была заранее заподозрена в неприятии демократических лозунгов и целей ведения войны, и потому пацифисты Европы “тяготились союзом с ней как с неизбежным злом” [22]. Хотя мнения, высказанные историками по этому вопросу, различны [23], необходимо иметь в виду, что интересы держав Согласия, союзников России, были в пользу участия русской армии в “войне на истощение”.
Цели держав-членов обеих коалиций, участвовавших в войне, как pаз нашли отражение в серии соглашений, заключенных в годы войны. Хорошо известно, что эти документы в основном носили секретный характер и касались дележа между союзниками целого ряда территорий, как, например, соглашение Сайкса - Пико о разделе Турции, к которому присоединилась и Россия. И все-таки чем больше жертв выпадало на долю граждан стран-участниц мировой бойни, тем более тщательно официальным властям приходилось скрывать планы территориальных “урегулирований” и говорить о новых целях войны.
В конце 1916 года президент В.Вильсон обратился к правительствам стран Антанты с предложением сформулировать и опубликовать свои цели войны. По признанию заместителя министра иностранных дел Великобритании лорда Р.Сесиля, который участвовал в подготовке английского заявления о целях войны, предложение В.Вильсона вызвало замешательство и некоторые непредвиденные трудности. Р.Сесиль вспоминал: “К своему стыду, я должен признать, что именно в тот момент я узнал о существовании Чехословакии, независимость которой была объявлена Францией и нами в качестве одной из целей войны” [24].
В предвоенных международных отношениях царская Россия занимала, по мнению российского историка А.В.Игнатьева, место “первоклассной, но не вполне самостоятельной страны” [25]. Война внесла коррективы в международное положение Российской империи: ее роль в системе Антанты менялась в зависимости от роли русской армии в войне. Кроме того, многие историки подчеркивают прогрессирующее усиление зависимости от военно-экономической помощи со стороны Англии и Франции. Однако были периоды, когда в связи с успехами русской армии или отвлечением на себя главного внимания противника международное положение России возрастало.
Хорошо известно, что Россия оказалась полностью не подготовленной к длительной войне, и ее социально-экономическая и политическая структура не выдержала столь сильного испытания. К февралю 1917 года престиж страны оказался существенно подорванным. Военные планы царского правительства не были выполнены. Вместо ожидавшейся быстрой победы над Центральными державами Россия прочно увязла в кровавом болоте войны, в котором на ее долю выпало больше поражений, чем успехов. К 1917 г. были утрачены территории прибалтийских владений, Польши, часть Белоруссии. Австро-Венгрия по-прежнему контролировала славянские территории и Сербию. Царское правительство не смогло достичь своей заветной цели - обладания Черноморскими проливами. Этот перечень включает пассив дипломатии российского государства. Был однако и актив - русская армия оккупировала к началу 1917 г. значительную часть восточной Галиции и ряд вилайетов Азиатской Турции Русские войска стояли на территории союзной Румынии. В связи с военными действиями в Турции, Россия оккупировала Северный Иран (до Исфагана). Проведена была ремилитаризация Аландских островов.
Многие историки, изучавшие глобальное соотношение сил во время первой мировой войны, отмечали, что победа в сражениях, а вместе с ней и престиж той или иной державы зависели скорее от социально-экономических факторов, чем от численности и состава армии. “К 1917 году Италия, Австро-Венгрия и Россия соревновались друг с другом в движении к своему краху” [26], - писал известный британский историк П.Кеннеди. В соревновании военных блоков по выпуску военной продукции, а значит и потенциальной победе Франция, Англия и присоединившиеся к ним США заметно опережали страны Центрального союза [27].
Тем не менее, правительства стран Антанты нуждались в помощи и активных действиях русской армии. Военные руководители стран Антанты на конференции в Шантильи в ноябре 1916 г. подчеркнули в принятом плане, что операции 1916 г. будут носить решающий характер. Страны Антанты рассчитывали опередить противника, начав генеральное наступление на главных фронтах в феврале 1917 г. Параллельно должно было вестись наступление русской армии и Салоникского фронта против Болгарии с целью вывести ее из военных действий [28].
Союзники вновь собрались в феврале 1917 года на конференцию в Петрограде. Изменившаяся обстановка (особенно положение в России) заставили внести коррективы в план действий на 1917 год. От операций против Болгарии пришлось отказаться совсем. Сроки генерального наступления были с риском потерять инициативу перенесены на апрель. Наконец, сама формула о решающем характере операций 1917 г. получила новое, более осторожное толкование. Теперь державы Антатнты рассчитывали не на победу в 1917 году, а на достижение “решительных результатов”, т.е. перелома в войне, предрешающего ее конечный исход [29].
В этой обстановке в феврале 1917 г. в Петрограде побеждает революция, первая революция в странах-участницах войны. И хотя во всех воюющих странах с осени 1916 и до конца 1917 можно было наблюдать серьезные внутренние кризисы и политические столкновения, но ни в одной из них не случились столь глубокие перемены, как в России.
Как встретили Европа и мир Февральскую революцию в России, как это повлияло на изменение целей участников войны? Сошлемся в этом случае на мнение британского историка Дж. Джолла. Он считает, что эффект событий в Петрограде имел немедленный отклик повсюду в Европе. Либеральные круги во Франции и Англии приветствовали падение царизма в России само по себе, а также в связи с тем, что это сделало Россию более респектабельной с точки зрения целей войны и заключения справедливого мира. Февральская революция в России облегчила вступление американцев в войну. Как объяснил госсекретарь США Р.Лансинг, “это сняло единственное возражение против утверждения, что европейская война является войной демократии против абсолютизма и что единственная надежда на прочный мир между всеми нациями зависит от установления демократических институтов во всем мире” [30].
17 марта новости о февральской революции достигли Вашингтона. По мнению А.Хэкшера, признанного историка-биографа В.Вильсона, “волна облегчения и радости прокатилась по миру союзников”, поскольку “борьба за дело демократий было омрачена существованием в блоке союзников громоздкой тирании царского режима” [31].
В.Вильсон заявил с энтузиазмом на заседании кабинета, что новое русское правительство должно быть хорошим - “его возглавил профессор” (речь шла, очевидно, о министре иностранных дел П.Н.Милюкове - А.Х.). На следующий день он с торжеством рассказывал командующему военно-морским флотом США о связях П.Н.Милюкова с университетом Чикаго. Будучи приглашенным для чтения лекций в названном университете, Милюков решил выучить английский за год. Русские власти арестовали его, но это не помешало ему изучать английский язык. Вильсон был готов тут же признать новое правительство. В беседе с французским послом президент США утверждал, что старый порядок уходил в прошлое в любом районе мира, поэтому новый порядок необходимо признать как можно скорее. “Русская демократия может быть очень хрупкой структурой, поэтому она нуждается в большой поддержке американского народа” [32].
Радость В.Вильсона была понятной. Президент готовил политическую почву для ступления США в войну в Европе на стороне Антанты. После установления нового режима в Петрограде В.Вильсону стало легче использовать пропагандистский тезис об “освободительной войне” демократических стран против “австро-германо-османского” деспотизма.
Таким образом, и состав Временного правительства и объявленный им внешнеполитический курс встретили одобрение правительственных кругов Антанты. Они сразу признали временное правительство де-факто. Еще 1 марта английский и французский послы заявили председателю Государственной думы М.В.Родзянко, что правительства Англии и Франции выступают в деловые сношения с Временным исполнительным комитетом Государственной думы как “единственным законным временным правительством России” [33]. Позднее в Петроград была послана специальная миссия союзников во главе с А.Тома, который пробыл в России несколько недель, оказывая поддержку курсу Временного правительства на продолжение войны до победного конца.
Министром иностранных дел в первом составе Временного правительства стал, как известно, П.Н.Милюков, который позднее писал в своих воспоминаниях о прочности своего положения, поскольку этот пост был “давно намечен для него общественным мнением и мнением его товарищей” и ему “не пришлось учиться на лету” [34]. Об уверенности П.Н.Милюкова в своих силах свидетельствовал тот факт, что он стал единственным министром, который не уволил никого из служащих министерства и старых дипломатов, хотя знал: среди них были люди, не разделявшие его взглядов [35].
Одним из главных вопросов, стоявших на повестке дня революции с самого ее начала, был вопрос о войне и мире. П.Н.Милюков выбирает, как ему казалось, самую верную политическую линию. По его мнению, “старое правительство было свергнуто ввиду его неспособности довести войну “до победного конца”. П.Н.Милюков выбрал, как ему казалось, единственно возможную линию дипломатии: “прекратить войну признавалось возможным только путем заключения общего с союзниками мира” [36]. В нескольких выступлениях в печати, декларациях (от 27 марта) и нотах (от 20 апреля) Временного правительства Милюков сформулировал обширную программу (во многом экспансионистскую по характеру) доведения войны до победного конца. Это вызвало первый серьезный кризис Временного правительства, поскольку и население Петрограда, и солдаты гарнизона поверили к этому времени в реальность отказа правительства от аннексий и проведения скорейших переговоров о мире. Отчасти это объяснялось деятельностью социалистов в Петроградском Совете. Они действительно не раз критиковали курс внешней политики, провозглашенный П.Н.Милюковым. Известно, что А.П.Керенский резко высказывался по этому поводу на заседаниях правительства и в прессе. После массовых демонстраций в Петрограде, состоявшихся 20 апреля 1917 года, отношения между Петроградским Советом и Временным правительством достигли серьезного накала. Выход был найден в отставке П.Н.Милюкова с поста министра иностранных дел и включении в перечень целей правительства лозунга “мир без аннексий и контрибуций”.
Таким образом, февральско-мартов-ские 1917 г. события в России и приход к власти Временного правительства были с воодушевлением восприняты в столицах государств Антанты. Несмотря на трудное положение русской армии на фронтах, Россия после Февраля заметно укрепила свои дипломатические позиции. Нет оснований недооценивать изменение в пропагандистской аргументации союзников: появление демократического правительства в Петрограде сняло многие вопросы о характере военных действий и будущего мира. Союз с царским режимом ставил под сомнение лозунг, провозглашенный в Лондоне и Париже, о борьбе мировой демократии против монархических режимов Центрального блока. Февральская революция создала более благоприятную атмосферу для вступления в войну США. Вместе с тем, дипломатическую линию, выбранную П.Н.Милюковым, и сформулированные им экспансионистские цели войны следует признать ошибочными; они вызвали серьезное противодействие различных слоев населения и лишь углубили раскол общества.
Список литературы
1. Рубинштейн Н.Л. Внешняя политика Временного правительства. М., 1946; Васюков В.С. Внешняя политика Временного правительства. М., 1966; Ганелин Р.Ш. Россия и США. 1914-1918. Очерки истории русско-американских отношений. Л., 1969; Игнатьев А.В. Русско-английские отношения накануне Октябрьской революции (февраль-октябрь 1917 г.). М., 1966; Игнатьев А.В. Внешняя политика Временного правительства. М., 1974; Иоффе А.Е. Русско-французские отношения в 1917 г. (февраль-октябрь). М., 1968; Кирова К.Э. Русская революция и Италия. Март-октябрь 1917 г. М., 1968; Лебедев В.В. Международное положение России накануне Октябрьской революции. М., 1967 и др.
2. Чубарьян А.О. Европа 20-х годов: новые реалии и тенденции развития //Европа между миром и войной. М., 1992. С.6.
3. Там же.
4. Первая мировая война и ее воздействие на историю XX века. “Круглый стол” //Новая и новейшая история. 1994. # 4-5. С.109-131.
5. Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М.: Наука, 1994. С.3-4.
6. Keylor W.R. The Twentieth-Century World: An International History. N.Y.: Oxford University Press, 1992. P.43.
7. Twentieth Century Britain: Economic, Social and Cultural Change /Edited by Paul Jonhson. L.: Logman, 1994. P.151; В Британской Индии привилегированные слои населения, князья, устроили в связи с началом, как им казалось “недолгой войны”, нечто похожее на соревнование, кто скорее запишется в британскую армию, окажет помощь в том или ином виде или предоставит больше рекрутов из числа своих подданных. (Memoirs of Aga Khan. World Enough and Times. By His Highness the Aga Khan. N.Y.: Simon & Schuster, 1954. P.162.).
8. Joll J.Europe Since 1870. An International History. L.:Penguin Books, 1990. P.197.
9. Twentieth Century Britain: Economic, Social, and Cultural сhanges. P.151-152.
10. Twentieth Century Britain: Economic, Social and Cultural Changes. P.152.
11. Ibidem. P.154.
12. Joll J.Europe Since 1870. P.197.
13. Греков Б.И. Вальтер Ратенау и Россия: эволюция внешнеполитических взглядов 1914-1922 гг. //Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С.105-106.
14. Keylor W.R. The Twentieth-Century World: An International History. N.Y.: Oxford University Press, 1992. P.54.
15. Joll J. Europe Since 1870. P.198.
16. Ibidem.
17. Антюхина-Московченко В.И. Третья республика во Франции, 1870- 1918. М.: Мысль, 1986. С.439.
18. Там же. С.419.
19. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С.391.
20. Там же. С.393.
21. Гиппиус З.Н. Стихи. Воспоминания. Документальная проза. М., 1991. С.230.
22. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С.393.
23. См.: Васюков В.С. К историографии внешней политики России в годы первой мировой войны //Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М.: Наука, 1994. С.18-22.
24. Viscount Cecil R. All the Way. L., 1949. P.141.
25. Игнатьев А.В. Внешняя политика Временного правительства. М., 1974. С.9.
26. Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. N.Y.: Vintage Books, 1989. P.253.
27. См.: Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. P.265-268.
28. Игнатьев А.В. Внешняя политика Временного правительства. С.19.
29. Там же.
30. Joll J. Europe Since 1870. P.223.
31. Hecksher A. Woodrow Wilson. N.Y.: Macmillan, 1991. P.435-436.
32. Ibidem.
33. Васюков В.С. Внешняя политика Временного правительства. М.: Мысль, 1966. С.39.
34. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С.480.
35. Там же.
36. Там же. С.481-482.
|
