Алмаз Калет, Ярослава Забелло
Российскую Федерацию некоторые считают мусульманской страной, исходя из банальной арифметики: считается, что в России двадцать миллионов исповедующих ислам. А что на самом деле?..
На вопросы журналиста Алмаза Калета (Кыргызстан) отвечает эксперт аналитической группы «Памир-Урал» (Москва) Ярослава Забелло.
- Самый спорный вопрос арифметический: сколько же все-таки мусульман в России?
- Сколько в России мусульман, точно никто не знает, – называют цифры от 12 до 50 млн человек. Реальная цифра, на мой взгляд, ближе к 16-18 миллионам. Обычно просто считают численность всех тех народов нашей страны, которые традиционно исповедуют ислам.
Определить, что такое «мусульманин», вообще не так просто. С одной стороны, существует идентичность «я мусульманин», за которой ничего может и не быть. Мусульманами считают себя и светские люди, которые ни разу в жизни не были в мечети, не соблюдают ни одного из пищевых запретов и никогда не открывали Коран. Тем не менее, они остро чувствуют свое отличие от «русских вообще». Воспринимают себя как мусульман почти 100 % «мусульманского населения» – это намного больше, чем «православная идентичность» у русских (по разным данным, от 65 % до 75 %). Есть люди «мусульманской национальности», не считающие себя мусульманами (например, крещеные татары), но статистически их ничтожно мало. Однако достоверных данных о том, какой процент из ощущающих себя мусульманами соблюдает предписания своей религии и, тем более, руководствуется исламскими нормами в политической жизни, нет.
В связи с этим стоит отметить: в российской политической жизни на сегодняшний день мусульмане – безмолвное меньшинство. Пресловутый «исламский бум» на 90 % пока что сводится к обвинениям в экстремизме или защите от этих обвинений. Вполне вероятно, что, не будь ваххабитов и Чечни, мусульманами в России вообще никто бы не интересовался – не зря многие журналисты в российской глубинке до сих пор считают ислам «экзотической религией», которая является миру не иначе как в сочетании с лязгающими оборотами вроде «джихад», «национальная безопасность», «контртеррористическая операция».
- Как исторически строились отношения к мусульманам в российском государстве и обществе?
- Принципы отношений российского государства с мусульманами менялись не раз. Вплоть до Петра I, пытавшегося создать в России государство европейского типа, политика по отношению к мусульманам сочетала слияние их элиты с верхушкой российского общества, с одной стороны, и медленную насильственную русификацию и христианизацию основной части населения – с другой. Стремление Петра и его последователей сделать империю более однородной привело к тому, что мусульман стали вытеснять из российской политической жизни и вести среди них активную, часто насильственную миссионерскую работу. Более или менее последовательно «исламская политика» стала проводиться только с конца XVIII века, после Указа Екатерины II о создании Оренбургского магометанского духовного собрания (1788), что означало поворот российской имперской политики от подавления мусульман к легитимизации.
Екатерининский Указ имел одно важное следствие – это была попытка сформировать в России официальное исламское духовенство по образу православной церкви, с четкой иерархией, чтобы было понятно, кто кому подчиняется. Собрание во главе с муфтием имело право осуществлять шариатское судопроизводство по гражданским делам, но главной его обязанностью было экзаменовать мулл на право быть официальными служителями культа. Это было первое в истории России разделение ислама на мечетный и внемечетный, официальный и неофициальный, что имело важные последствия.
- Но, при этом еще была мощная волна христианизации татар-мусульман…
- Да, в 1856 году в Казанском университете была создана сеть миссионерских отделений Казанской духовной академии: противомусульманское, противобуддийское, противораскольническое. Лучше всего работало именно противомусульманское, которое разработало целую серию мероприятий по христианизации татар-мусульман. У истоков ее стоял Николай Иванович Ильминский, переводивший христианские богослужебные книги на татарский язык и пытавшийся создать национальную татарскую православную церковь. Ему принадлежит идея культуры инородцев, национальной по форме, но православной по содержанию, которая, к счастью, полностью так и не была реализована в царской России.
- Как обстояло дело в Советском Союзе?
- Если И.В. Сталин в мусульманском вопросе был до некоторой степени последователем Ильминского, то к концу существования СССР никакой «мусульманской» внутренней политики уже просто не существовало. С закрытием в 1946 году кафедры кавказоведения в Ленинградском государственном университете перестала существовать научная школа по Северному Кавказу. Казанская школа, изучавшая народы Поволжья, исчезла еще раньше, вместе с миссионерскими отделениями. В брежневскую эпоху уже не было ни кадров, способных решать национальные проблемы, ни даже понимания того, что не все в этой сфере гладко. Считалось, что мусульманские народы окончательно встроены в советский народ, а религия влияет на них так слабо, что ее можно не принимать во внимание.
- Сегодня в России существует два параллельных, автономных друг от друга духовных управления мусульман. В чем причина такого раскола?
- Сегодня в России есть различные партии мусульманского толка, чаще всего скрывающиеся за евразийскими идеями или лозунгами интеграции евразийского пространства – дугинское международное движение «Евразия»; бородинский блок «Великая Россия – Евразийский Союз» на основе Евразийской партии России Абдул-Вахеда Ниязова; евразийская по лозунгам партия «Истинные патриоты», другие общественные движения на Северном Кавказе и в Поволжье, по большей части регионального значения. К ним же можно добавить канувшие в политическое небытие Союз мусульман России Н. Хачилаева, Исламскую партию России Н. Раджабова и движения «Нур» и «Рефах» того же самого А.-В. Ниязова.
Но, конечно же, в политическом смысле продолжается многолетнее противостояние двух мусульманских групп – вокруг Абдул-Вахеда Ниязова и муфтия Совета муфтиев России шейха Равиля-хазрата Гайнутдина, с одной стороны, и вокруг председателя Центрального духовного управления мусульман России шейха Талгата-хазрата Таджуддина, с другой стороны. Последнего (правда, не так плотно, как Ниязов Гайнутдина) пытается обхаживать геополитик Александр Дугин.
В этом взаимоизнуряющем противостоянии, как в капле воды, отражаются главные смысловые пары противоположностей российского исламского мира сегодня: верховный муфтий Талгат Таджуддин / верховный муфтий Равиль Гайнутдин, «москвичи» / «питерские», традиционализм / светскость, даже Израиль / Палестина. Почти не приходится сомневаться, что обе они были созданы почти одновременно (в апреле-июне 2001 года) как прикрытие для партий по конфессиональному признаку. И та и другая негласно стремились занять место единственного выразителя политической воли мусульманских народов России. Раскол назревал давно. Таджуддина обвиняли в желании «угодить Патриарху». Многие противники верховного муфтия ЦДУМ полагали, что он пытается «сделать из ислама церковь» и установить в ней жесткую централизованную иерархию. Поводом стало интервью Талгата Таджуддина «Газете» от 28 мая 2002 года, где он выступил против массовых обращений русских в ислам, а на вопрос корреспондента «Вы праздновали Пасху?» ответил: «Конечно! Ведь это и наш праздник... Когда нам говорят: "Христос воскресе!", – мы отвечаем: "Воистину воскресе!"» (перепечатка интервью на дугинском сайте «Евразии»).
Последнее заявление достаточно спорно, да и нет убедительных подтверждений, того, что именно эти слова могли быть сказаны столь авторитетным шейхом как Талгат Таджуддин. Мусульмане верят в пришествие Исы (Иисуса) непосредственно перед решающей битвой с дьяволом и Страшным судом, однако, с точки зрения ислама, он не умирал, а выжил на кресте, был подменен или как-то иначе спасен Богом в последнюю минуту. Не говоря уже о том, что мусульмане, безусловно, не признают Христа Сыном Божиим.
- С политической точки зрения – в чем проблема мусульманского меньшинства в России?
- Таджуддину не удалось убедить мусульман, что дугинская «Евразия» – это их партия. Прежде всего, в ее партийных документах уже содержится много спорного с точки зрения мусульманина. Так, в своей книге «Евразийский путь как национальная идея» Дугин пишет, что православие – это «религиозный геополитический путь евразийского проекта»; что следует создать «евразийский союз религий» – православия, ислама, буддизма, индуизма, иудаизма, «некоторых локальных архаических культов», – основанный на их координации в вопросе проповеди (!) и развитии «общего евразийского стиля религиозного традиционализма». Таким образом, исламу предлагается занять в «евразийском проекте» второстепенное место – первенство принадлежит православию, – да еще и координировать проповедь с «архаическими культами» (надо полагать, имеется в виду язычество). Для мусульман такие заявления вряд ли приемлемы и, к тому же, бросают тень на Таджуддина. Далее, представители «мусульманских народов» составляют в политсовете «Евразии» 12,5 % (4 из 32), а среди руководителей региональных отделений – 19 % (12 из 62), причем в таком важном регионе, как Татарстан, оба руководителя регионального отделения – русские. Все это вместе взятое заставляет мусульман думать, что «Евразия» вряд ли будет слишком беспокоиться об их интересах.
- Что скажете про Евразийскую партию России Абдул-Вахеда Ниязова?
- Евразийская партия России – структура однозначно исламская. В ее программных документах поначалу было прямо записано, что социальная база партии формируется, в первую очередь, в среде мусульманского населения. В политсовете ЕПР представители мусульманских народов составляют 82 %, мусульманами являются и лидеры партии. После прихода Павла Бородина, с которым мусульмане связали «ожидание больших денег», в руководство партии вместо чеченца Саламбека Маигова ввели руководителя федеральной национально-культурной автономии «Российские немцы» Владимира Бауэра. Но кадры со стороны Баэура и Бородина «погоды не сделали» – региональные отделения ЕПР так и остались по преимуществу мусульманскими.
Провал блока Бородина-Ниязова на парламентских выборах 2003 года, возможно, был связан как раз с искусственной попыткой играть на чужих электоральных полях и забыть об интересах мусульман. При этом о религии в программных документах партии говорится очень мало – основное внимание уделяется необходимости интеграционных процессов на постсоветском пространстве, социальным программам, партнерству России со странами третьего мира и т.д.
Важная часть членов партии – бизнесмены из регионов, большей частью мусульманского происхождения, которым нужна защита их интересов в столице и которые обычно приводят в партию весь свой коллектив.
- Если взять по регионам – где и какие партии пользуются поддержкой населения?
- Позиции Евразийской партии России сильны в Татарстане, в части регионов Поволжья, на Урале и в Сибири, тогда как позиции «Евразии» – в Поволжье (кроме Татарстана) и европейской части России. В крупных городах влияние обеих партий примерно одинаковое. На Северном Кавказе ситуация больше диктуется конкретным политическим выбором местных мусульманских лидеров, которые благодаря дагестанскому, прежде всего, сообществу остались вне российского конфликта двух верховных муфтиев. Различается социальный состав – у ЕПР больше влияние в сельских районах Поволжья и Урала, где «Евразия» практически неизвестна, а дугинское движение больше опирается на студенчество, городскую интеллигенцию и выходцев из силовых структур.
- Российские мусульмане, будучи гражданами Российской Федерации, вынуждены участвовать в военных действиях против мусульман (в Чечне, в свое время в Афганистане). Как мусульманские богословы в России решают этот этически сложный для мусульманина вопрос?
- Исламская картина мира, «исламская геополитика», если можно так выразиться, делит мир на два основных блока: дар ал-ислам, территория ислама, и дар ал-харб, территория войны. Промежуточное состояние между ними — дар ас-сулх, территория, в отношении которой заключен договор (это значит, что она не была завоевана, а находится по договору под мусульманской властью или же заключила с исламским государством мирное соглашение). Есть апокрифические сведения, что в 1990-е годы иранские муджтахиды (ученые-богословы, имеющие право выносить самостоятельные решения по вопросам фикха) объявили Россию территорией дар ас-сулх, высказав свое политическое союзничество. Мусульмане имеют однозначное право защищать с оружием в руках исламскую территорию, если на нее напал враг, пусть даже мусульманин. Например, не подлежало сомнению право жителей Дагестана защищаться от нападения ваххабитов в 1999 году или право киргизской армии воевать с отрядами Джумы Намангани в 2000 и 2002 годах. Недавно Совет муфтиев России вынес фетву (богословско-правовое заключение с точки зрения шариата) о мусульманах, погибших во время Великой Отечественной войны, постановив, что, по исламу, действия нацистов рассматриваются как зулм («беззаконие», попрание чьих-то прав), поэтому война против них может быть приравнена к джихаду, а человек, погибший на фронте, может считаться шахидом (павшим за веру).
- А если так называемый противник – мусульманское государство?
- В этом случае вопрос требует уже шариатских доказательств, а не одних патриотических соображений. Убедительного ответа на вопрос о позиции мусульманина в случае войны России с мусульманским государством нет. Проблема военного конфликта с другими мусульманами в современной России вообще обходится молчанием. Нужно учесть, что в стране почти нет исламских богословов, которые в полной мере владели бы источниками и всеми материалами, необходимыми для иджтихада (изучение и решение вопросов богословско-правового комплекса). Таким неопределенным положением дел давно и активно пользуются ваххабиты.
- Но в российской истории уже были такие прецеденты…
- Действительно, мусульмане уже оказывались перед таким выбором в XIX веке, во время русско-турецких войн, и имперские указные муфтии сделали очень много, чтобы убедить паству сражаться во что бы то ни стало на стороне России.
- В Центральной Азии сильны позиции так называемого неофициального мусульманства, то, о чем говорили и вы. Я имею в виду так называемый внемечетный ислам. Каковы его позиции в России? Какие политические идеи он выражает?
- Большая заслуга Талгата Таджуддина в том, что в начале 1990-х ему удалось не допустить политизации ислама в России. Сейчас позиции внемечетного ислама, выступающего за конфронтацию с государством, сильно ослаблены, большинству мусульман они просто неизвестны. Тем не менее, опасность есть – с каждым новым поколением молодежи, вступающим в политическую и религиозную жизнь с неясным представлением о том, что такое ислам и как он должен выражаться в политике, позиции экстремистов укрепляются (точно так же, как усиливаются позиции нацистов в русской среде). Исламские лозунги – вообще очень действенное средство мобилизации, особенно в условиях системного кризиса, его острой формы.
- В чем вы думаете выход из создавшейся проблемы? Что нужно для мусульманского меньшинства России?
– Мусульмане, как это ни странно, нуждаются, прежде всего, в развитии светской государственной идеологии, гражданской культуры. Это позволило бы добиться минимально необходимого – соблюдения их гражданских прав как верующих людей. Так, на мой взгляд, государственным праздником, наряду с Пасхой, мог бы стать Курбан-байрам; если на предприятии работает какое-то количество мусульман, они должны иметь возможность молиться на работе и т.д. Исключительно важно также дать основной массе населения знания о том, что такое ислам, что такое религия вообще – более половины жителей России остаются, по данным опросов, неверующими или верующими в астральные силы, космические энергии и тому подобное. Пока что мусульманин, да и любой верующий человек, чувствует себя в обществе изгоем – а у общества, в свою очередь, наличие верующих вызывает не менее острый внутренний конфликт. Женщины, которые ходят по улице с открытым животом и без лифчика, смотрят на мусульманок в хиджабе, будто те сбежали из сумасшедшего дома, – и неуютно и тем и другим.
Вторая важная задача – поддерживать исламское просвещение, развивать исламское богословие, воспитывать исламскую элиту. Это нужно для решения богословских проблем, связанных с политикой (в частности, тех, о которых вы говорили выше). Кроме того, степень незнания о своей религии среди тех, кто считает себя мусульманами, очень велика. Например, в Дагестане во время кампании борьбы с ваххабитами был такой случай. Спрашивают у районного начальника, дагестанца, как обстоят дела в его районе. «Вот, – говорит, – раскрыли в одном селе трех ваххабитов. Провели с ними разъяснительную работу. По результатам разъяснительной работы все трое обещали прекратить молиться». Лучшей питательной среды для тех же ваххабитов нельзя и представить.
- И все же, мусульманское просвещение и политический ислам – как они стыкуются между собой? Можно ли примирить два противоборствующих лагеря, сторонииков Талгата Таджуддина и Равиля Гайнутдина? И нужно ли это вообще делать?
- Просвещение и политические мусульманские движения не противоречат друг другу. В исламе нельзя без нарушения веры разнести светское и духовное, а попытки это сделать быстро приводят к выхолащиванию базовых установок жизни мусульманина. У меня нет сомнений, что как только в тех «руководящих и направляющих» структурах, которые отвечают за партийное строительство в России, будет снята нынешняя установка на поддержания конфликтного статус-кво, две группы быстро смогут найти общий язык. Не надо забывать, что сильный политик Абдул-Вахед Ниязов является родственником Талгата Таджуддина, а Равиль Гайнутдин был учеником Таджуддина и весьма прислушивается к мнению таких муфтиев, как муфтии Нижегородской области, Дагестана, других регионов РФ, которые давно указывают на острую необходимость в примирении, даже неоднократно пытались этому способствовать. При снятии конфликта между муфтиятами мусульманские лидеры смогут более действенно противостоять чуждому влиянию, ибо влияние ваххабитов во многом базируется на недовольстве простых мусульман политическими склоками «наверху». При определенных условиях из нынешней латентной проблемы ислам и мусульмане в России могут стать одной из форм позиционирования России в мире, будь то ближнее постсоветское пространство или страны ОИК.
|
