ВОСТОЧНЫЙ ИНСТИТУТ ЭКОНОМИКИ, ГУМАНИТАРНЫХ НАУК, УПРАВЛЕНИЯ И ПРАВА

Факультет Истоии и права

КАФЕДРА ИСТОРИИ РОССИИ И СНГ

Сулейманова Эльза Рафисовна

Студентка 5 курса заочного отделения (прием С - 99)

Дипломная работа

ПЕРИОД СТАЛИНСКИХ РЕПРЕССИЙ В БАШКИРИИ (30 - е годы XX века )

К защите допущен Научный руководитель

Зав. кафедрой кан. истор. наук, доцент

________(Ямаева Л.А) ________( Ямаева Л.А.)

УФА 2004

План

Введение………………………………………………………………………3 - 8

1 Предпосылки создания репрессивной

системы в ходе коллективизации.

1.1. «Кризис хлебозаготовок» и реакция башкирского крестьянства

на политику правительства……………………………………………..9 -13

1.2. Проведение политики сплошной коллективизации…………………14 -21

1.3. Репрессии против крестьян ………………………………….……….22 -29

2. Репрессии среди государственных служащих и членов партии.

2.1. Предпосылки политики массовых репрессий 30-х гг……………….30 -36

2.2. Социальный аспект политики репрессий…………………………….37 - 45

3. Специфика сталинских репрессий в БАССР.

3.1. Результаты политики массовых репрессий в Башкирской АССР ………………………………………………………………...46 - 5 1

3.2. Социальный и национальный состав жертв массовых репрессий в Башкирии…….…………………………………………………………..52 - 57

Заключение…………………………………………….………………..58 -63

Список литературы……………………………………………………...64

ВВЕДЕНИЕ

Прошлое нашей страны и республики – это не только крупные победы в сфере экономики и культуры, как мы утверждали до недавнего времени, но и горькие неудачи, промахи и просчеты. Честное признание как достижения, так и допущенных ошибок, объективная их оценка дают нам ориентиры на будущее. Ведь история никогда не была сферой лишь научных интересов – слишком глубоки и прочны ее связи с жизнью, слишком важны для нас хранимая в ее памяти социальная информация.

Современный этап социально-экономического и культурного развития Башкортостана характеризуется переходным состоянием в жизни общества. В этих условиях для всего многонационального народа республики как никогда является актуальным вопрос выбора путей дальнейшего реформирования общественной жизни. Для обоснования выбора необходима прочная историческая база исследований, дающая возможность составить ясную и всестороннюю картину тенденций исторического развития общества, особенности развития суверенного Башкортостана в составе России.

Необходимо признать, что основной экономический потенциал Башкортостана создан в XX веке. Начало превращения республики в экономически развитый индустриально оснащенный регион приходится на конец 20-х гг., когда на уровне руководства СССР было принято решение о проведении ускоренной модернизации всей экономики страны с целью ликвидации ее экономического отставания от передовых стран – мировых экономических лидеров. Поставленная цель была достигнута в ходе коллективизации и индустриализации, проведенных в 20-30 гг. Эффективность проведенных преобразований была подвергнута тяжелейшему испытанию в ходе Великой отечественной войны. Многонациональное население Башкирии наряду с другими регионами СССР выдержало это испытание.

В данном случае интерес представляет не только фактологический материал по историческому развитию Башкирии в этот период, но и анализ специфики общих для народов России испытаний, надолго определивших совместный исторический путь. Тяжелейшим из них в ходе «модернизации» 20-30 гг. следует назвать сталинские репрессии в отношении различных слоев советского общества.

Чтобы глубже понять данную про­блему, необходимо обратиться для начала к пояснению смысла понятия "репрессии". По словарю С.Ожегова "репрессия - это карательная мера, наказание, имеющее целью подавить, пресечь что-либо"[1] . Однако это опре­деление, будучи предельно общим, требует конкретизации, ибо репрес­сии, по сути своей, являются незакон­ным актом, зачастую без судебного разбирательства и без учета неотъем­лемых прав человека на жизнь, сво­боду и защиту в суде.

Прежде всего, в анализируемом нами контексте репрессии выступают как форма политического насилия, осуществляемая государственными органами от его имени с целью обес­печения защиты государственных ин­тересов, направленная на поражение, подавление или уничтожение оппози­ционно настроенных класса, нации, социальной группы и личности. Мо­тивом здесь служат политические, классовые, социальные, нацио­нальные, религиозные и другие инте­ресы. Субъектом репрессий является государство, которое обладает необхо­димой властью, силой и средствами для их осуществления, и специально созданные им институты - государ­ственные органы, полицейские под­разделения, службы безопасности и т.д. Объектом репрессий всегда явля­ются противостоящие, оппозиционно настроенные по отношению к государ­ству классы, нации, социальные груп­пы и личности. Цели и средства, ис­пользуемые при проведении репрес­сий, зависят от той ситуации, которая сложилась в данный момент в обще­стве и государстве. На сегодняшний день существуют не только политичес­кие, но и духовные, экономические и другие средства, критерием же отне­сения к тому или иному типу являет­ся цель репрессий. Главная цель реп­рессий - защита и удержание той по­литической ситуации, тех интересов, которые завоеваны ныне существую­щим государственным строем.

Нужно сказать, что репрессии ­не отличительный признак именно советской системы управления, они присущи почти каждому тоталитар­ному государству, разница лишь в раз­мерах и целях их применения. Клас­сической моделью механизмов поли­тических репрессий отличаются стра­ны Латинской Америки. Режим Аугу­сто Пиночета, например, даже узако­нил некоторые виды пыток. "Эскадро­ны смерти" в Сальвадоре, "красные кхмеры" в Камбодже и другие струк­туры этих государств, проводили репрессивную политику в отношении граждан своей страны.

Проблемы исторической обусловленности, целей и масштабов сталинских репрессий до сих пор остаются спорными в отечественной историографии, в том числе в исторической науке республики. Сложность проблемы определяется тем, что народы Башкирии, как и все население С.С.С.Р. стали жертвой целенаправленной политики репрессий, проводимой сталинским правительством. Выявление общих и особенных компонентов данной политики в истории нашей республики представляется актуальной задачей историографии Башкортостана.

Масштабы и характер того явле­ния, которое имело место в истории нашей страны в конце 20-х и в после­дующее десятилетие, - назовем ли мы его катастрофой, трагедией, гено­цидом или еще как-нибудь, - уже не окутаны тайной. В настоящее время имеется много публикаций, статей, выражающих в количественном отно­шении человеческие потери в 30-е гг. в СССР и Башкортостане.

В последнее время в печати появи­лось немало противоречивых данных о людских потерях советского обще­ства в результате репрессий 30-х го­дов. Причина - различная методика подсчетов потерь, разность профессиональных интересов при освещении этого вопроса, многообразие источни­ков и многое другое. Так, широко известна цифра потерь населения в 30-е гг. - 13 миллионов, упоминавшаяся в романе А.Рыбакова «Тридцать пя­тый и другие годы». А.И.Солжени­цын сообщает о 66 миллионах чело­век (основываясь на косвенных под­счетах западного исследователя Кур­ганова А.Л.), погибших с 1917 по1959 гг. от голода, в тюрьмах и лаге­рях[2] . Бывший председатель КГБ В.Крючков привел, основываясь на архивных материалах, иные данные: "в 30-40-е и начале 50-х было осуж­дено 3778234 человека, из них рас­стреляно 786098 человек"[3] . Такое не­соответствие приведенных число объясняется тем, что ученые исполь­зуют разные критерии для определе­ния репрессий. Историки, которые занимаются этой проблемой, приво­дят следующие слагаемые людских потерь в те годы: голод 1932-1933 гг., депортация раскулаченных крестьян в конце 20-х гг, репрессии 20-30-х годов. Исходя из этого, В.В.Цаплин приводит следующие цифры: за 1927 -1928 гг. умерло примерно 9,9 миллиона человек, из них от голода - 3,8, в заключении - 1,5 и 2 мил­лиона покинуло СССР. Западный ис­торик Р. Конквест провел исследова­ние, по которому 11 миллионов крес­тьян уничтожено в 1930-1937 гг., из них 7 миллионов от голода и 3,5 мил­лиона умерло позже[4] . Конечно, дело не в цифрах. Даже один расстрелян­ный человек - вечный укор палачам. К тому же цифры репрессированных оспариваются, и на сегодняшний день нет единого мнения относительно мас­штабов этого явления.

По данным доктора исторических наук, В.Н.Хаустова, в СССР более 7 млн. крестьян стали жертвами голода. Можно полностью согласиться с его словами: «С завершением сплошной коллективизации отчетливо проявился кризис аграрного производства. Его охарактеризовать такими чертами: разрушение основных производительных сил деревни, полная дезорганизация и упадок аграрного производства, «раскрестьянивание» и массовая гибель основных производителей сельскохозяйственной продукции в связи с репрессиями, депортациями и голодом»4 .

Следующей спорной темой являет­ся вопрос о численности раскулачен­ных. А.И.Солженицын пишет о 15 миллионах раскулаченных и пересе­ленных крестьян, Н.Михайлов и Н. Тепцов приводят цифру свыше 20 миллионов. В.Н.3емсков в своей ра­боте, посвященной спец. поселениям, пишет о 30 тысячах человек, выселенныx в 1930-1931 годах. Причем нужно отметить, что некоторыми исследователями учитывается реальное количество арестованных по материалам архивов. Другие же учитывают то, что многие крестьяне были вынуждены покинуть свои хозяйства или их вынудили уехать. Изучение жертв репрессий 30-х гг. было до пос­леднего времени ограничено, из-за не­возможности пользоваться архивами НКВД. Получив доступ к ним, исто­рики начали исследования численно­сти заключенных в эти годы и процен­ты осужденных за политические пре­ступления. Ю.А. Поляков, В.Б. Жи­ромская, И.И.Киселев определили численность заключенных в 1937-­1939 гг. следующим образом: 6 января 1937 года в местах лишения свободы и трудовых посел­ках было 1,8 млн. человек, осужден­ных по статье 58. – политические преступления, 21 февраля 1939 года, соответственно, 2,6 миллиона. В.В. Цаплин приводит другие данные: численность заключенных в 1939 году - 1,6 миллиона, из них 525 тысяч, то есть 25%, погибли. П.П. Рассказов, занимающийся темой формирования карательных органов в эти годы, при­водит следующие цифры: в 1930 году всего осуждено 3315443 человека, из них за политические преступления ­2666796.

Масштабы репрессий, проводимых советским государством в 30-50-е гг., впечатляют своими цифрами, и до сих пор ученые не могут определить, - да это, наверное, и невозможно, - ис­тинные масштабы трагедии.

Публикации, посвященные оцен­кам потерь населения в 30-е гг., в на­стоящее время приоткрыли в той или инойстепени истинные цифры потерь населения. Особенности сталинских репрессий в крае определялись спецификой социального состава населения региона, что наложило отпечаток на весь ход репрессий.

Целью данной работы является исследование периода сталинских репрессий в Башкирии.

Поскольку процесс сталинских репрессий охватывает различные сферы социальной истории, то цель предполагает следующие задачи:

1. Изучение предпосылок сталинских репрессий в стране

2. Исследование сложившейся в ходе массовых репрессий системы государственного террора.

3. Выявление особенностей социального и национального состава жертв, сталинских репрессий.

Объектом исследования является сталинская система государственной организации репрессий. В качестве предмета исследования следует выделить репрессии в период с конца 20 – х годов по конец 30 – х годов 20 – го века.

1. ПРДПОСЫЛКИ СОЗДАНИЯ РЕПРЕСИВНОЙ СИСТЕМЫ В ХОДЕ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ.

1.1.«Кризис хлебозаготовок» и реакция башкирского крестьянства на политику правительства

По переписи 1926 г. в 10270 сельских населенных пунктах БАССР проживало 2,4 млн. человек или 91,2% жителей республики БАССР[5] , поэтому аграрный сектор занимал важное место в хозяйственной жизни республики.

Середина 20-х гг. XX в. в экономической жизни страны ознаменована подъемом ввиду реализации НЭПа, т.е. допущения капиталистических отношений в жизнь социалистического общества. Это весьма ярко проявилось в подъеме сельского хозяйства. Отныне крестьяне могли приобретать при поддержке государства сельскохозяйственные орудия и промышленные товары по низким ценам и в кредит. Были повышены заготовительные цены на зерновую продукцию, а размеры сельскохозяйственного налога со­кращены по сравнению с началом 20-х годов.

К 1928 г. завершилось восстановление сельского хозяйства БАССР , хотя посевная площадь достигла уровня 1913 г., но валовой /общий/ сбор зерна составил 80% от уровня 1913 г. Поголовье скота не достигло довоенного уровня 1913 г. Землеустроительные работы, проведенные в 20-е годы , позволили определить, что общая площадь сельскохозяйственных угодий БАССР составляла 9,8 млн. гектаров[6] .

Экономический подъем сельского хозяйства в период НЭПа сопровождался изменениями в социальной структуре крестьянства. Так, если до 1917 г. бедняки в башкирской деревне составляли примерно 55% крестьян, то в 1928 г. - 36%. Значительно увеличился вес середняков в башкирской деревне. Если до 1917 г. они составляли 30%, то в 1928 г. 60% крестьянского населения. В то же время уменьшилось количество дворов зажиточных башкирских крестьян, которых позже Советское государство назвало "кулачеством". Они до 1917 г. составляли 15%, а в 1928 г. около 5% сельского населения[7] .

XV съезд правящей партии распорядился о необходимости постепенного отказа от прежнего курса по отношению к сельскому хозяйству, т.е. свертывания НЭПа и переход к коллективизации. Так, в резолюциях XV съезда /декабрь 1927 г./ отмечалось, что "социалистический город может вести за собой деревню, всемерно способствуя постепенному переходу от индивидуального собственнического хозяйства, которое еще значительное время будет базой всего сельского хозяйства, к его коллективным формам"[8] .

Однако успехи коллективизации в 1927-1928 гг. были незначительными. К 1928 г. в БАССР функционировало 27 коммун /300 крестьянских дворов/, 268 сельхозартелей /2431 двор/, 804 товарищества по общественной обработке земли /9363 двора/, а также 35 мелких совхозов. Удельный вес всех этих крестьянских объединений в валовой /итоговой/продукции сельского хозяйства составлял 0,9%[9] .

Рубеж 1927/28 гг. ознаменовался событием, которое способствовало существенной корректировке курса Советского правительства по отношению к сельскому хозяйству. Это был так называемый "кризис хлебозаготовок". Причина кризиса заключалась в переходе к форсированию индустриализации, обусловленной внешнеполитическими факторами. Руководство ВКП (б) стало вновь открыто стремиться, как в годы гражданской войны, к насаждению коммунистических режимов в других странах как путем поддержки революционных движений, так и путем вооруженной интервенции Красной Армии. Реализация этих задач требовала больших финансовых средств, а это означало введение государством чрезвычайных мероприятий против крестьян ради приобретения по символической цене большого количества зерна. Так, для БАССР был установлен на 1927/28 хозяйственный год, резко завышенный план хлебозаготовок в 18 млн. пудов. К началу 1928 г. было заготовлено по разнарядке лишь 6 млн. пудов[10] . Крестьяне отказывались продавать зерновую продукцию, справедливо подозревая не равноценность данного процесса купли-продажи. Здесь следует отметить, что государственная ценовая политика в этот период стимулировала развитие технических культур и животноводства, прежде всего для обеспечения индустриализации промышленности. Сельское население стало оставлять у себя зерно, надеясь на изменение политики государства.

В начале января 1928 г. партийное руководство объявило главным виновником кризиса кулачество и его спекуляцию зерном ради повышения цен. Отныне допускался незамедлительный арест и суд с конфискацией имущества по отношению к тем крестьянам, которые придерживали зерно или же продавали по высокой цене. Это решение означало фактическую ликвидацию ключевого принципа НЭПа, при котором позволялось крестьянину распоряжаться по своему желанию излишками продукции. Таким образом, произошел возврат к методам военного коммунизма - к политике продразверстки. В сельской местности производились обыски, конфискации зерна у крестьян, фактически была запрещена рыночная торговля и устроены заградительные посты на дорогах. Государственные органы власти осуществляли насильственный "товарообмен": крестьяне сдавали зерно в счет государственного займа или же в качестве досрочной выплаты увеличенного сельхозналога. За весь 1927-1928 хозяйственный год с помощью таких карательных мероприятий было собрано 11 млн. пудов зерна вместо установленных 18 млн. пудов по плану[11] . Это способствовало хронической нехватке хлебопродуктов в городах на протяжении 1928 г. В данной ситуации в БАССР была введена карточная система для городского населения.

Жесткая линия государства вызвала сильное недовольство крестьян. Секретарь Башкирского обкома ВКП (б) Э.Я. Юревич, являвшийся должностным лицом номер один в республике, признавал крайнюю степень противостояния и реальную угрозу массового вооруженного сопротивления крестьян. Напряженность в селе выражалась в увеличении террористических актов, т.е. в нападениях и убийствах сотрудников партийных органов (канткомов, волкомов), местных Советов депутатов. Так, в 1928 г. были убиты крестьянами в Уфимском кантоне председатель Авдонского сельсовета Ф. Ромашенко, в Бирском кантоне - секретарь Калинниковского сельсовета Удельно-Дуванейской волости И.Куфтерин, в Стерлитамакском кантоне - активист Кузгун-Ахмеровского сельсовета Катайской волости Г.Шагиахметов. Всего за 1927/28 хозяйственный год по БАССР было зарегистрировано 89 террористических акций[12] .

Партийно-государственное руководство страны признало масштабность экономического и общественно-политического кризиса на селе, возникшего из-за насильственных мер при проведении хлебозаготовок. Так, объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП (б) (апрель 1928 г.) был вынужден признать, что политика, проводимая в отношении крестьян, ударяет не только по кулаку, но и по середняку, фактически является сползанием на рельсы продразверстки. Следует указать и на другой документ правящей партии - это обращение ЦК ВКП (б) от 15 мая 1928 г. "Основные задачи партийных отделов по работе в деревне". В нем подчеркивается, что "...индивидуальное крестьянское хозяйство и советская власть окажет всемерную поддержку подъему бедняцко-середняцких хозяйств, максимально кооперируя их и всемерно ограничивая рост капиталистических элементов"[13] . В данных резолюциях партийных структур отразилась борьба мнений отдельных партийно-государственных деятелей о путях развития сельского хозяйства. В частности, редактор газеты "Правда" Н.И.Бухарин и председатель СНК СССР А.И.Рыков являлись сторонниками союза со всем крестьянством и выступали против насильственного объединения крестьян в коллективные формы хозяйства. Однако в дальнейшем верх одержала другая точка зрения, которую выразил на апрельском /1928 г./ пленуме ЦК ВКП (б) генеральный секретарь И.В.Сталин. Причина кризиса в сельском хозяйстве, по его мнению, заключалась в том, что «…кулачество пыталось припрятать хлеб и мелкое крестьянское хозяйство зашло в тупик в своем развитии». Исходя из этого, Сталин предложил следующий вариант выхода из кризиса: "...нажать во всю на развитие крупных хозяйств типа колхозов и совхозов, стараясь превратить их в хлебные фабрики для страны..."1 .

На основании изложенного материала можно сделать вывод, что стратегические цели сплошной коллективизации, поставленные руководством страны, предполагали, что общество, недавно пережившее гражданскую войну, ответит массовым недовольством, но масштабность целей требовала подавления этого недовольства и продолжения политики «модернизации» в сельском хозяйстве. За счет сплошной коллективизации рассчитывалось, с одной стороны, ликвидировать «как класс» социальную оппозицию новому строю в лице крестьян-собственников, с другой стороны, получить дополнительные средства для осуществления индустриализации и промышленности.

1.2. Проведение политики сплошной коллективизации.

Коллективные формы в сельском хозяйстве были нужны руководству правящего режима для исключительно узкокорыстных целей: беспрепятственного изъятия максимально большего количества продукции с последующим превращением его в одну из статей экспорта. А экспорт сельскохозяйственной продукции являлся одним из главных средств финансирования бурно развивавшихся основ военной промышленности,

В мае 1928г. Сталин конкретизировал цели в области сельского хозяйства: "...усиление колхозного движения является одним из серьезнейших средств, для поднятия товарности хлебного производства в стране. Задача состоит в том, ...чтобы установить такой режим, когда колхозы сдавали государству и кооперативам, организациям весь свой товарный хлеб под угрозой лишения субсидий и кредитов со стороны государства"1 .

С июля 1928 г. произошла корректировка государственной политики в сельском хозяйстве. Государство увеличило объемы кредитования, улучшило снабжение сельхозмашинами и ввело налоговые льготы для коллективных хозяйств, с целью усиления притока в сельскохозяйственные артели крестьян.

Еще с 1927 г. стало функционировать Башкирское колхозное бюро при Наркомате земледелия БАССР, которое руководило строительством новых структур на селе. Численный рост сельхозартелей способствовал преобразованию этого бюро с января 1929 г. в Башкирский областной союз сельско­хозяйственных коллективов (Башколхозсоюз). На местах курс на объединение крестьянских хозяйств осуществляли кантонные колхозсоюзы.

Все вышеперечисленные мероприятия дали определенные результаты. Это выразилось в увеличении количества сельхозартелей с 268 (в октябре 1928 г.) до 415 (октябрь 1929 г.). Общая численность производственных крестьянских объединений всех типов (коммуна, артель) по БАССР к октябрю 1929 г. достигла 1789, где числилось 42,8 тыс. крестьянских дворов (8,5% всех крестьянских дворов БАССР)[14] . Но этого было недостаточно для правящего режима.

Отражением борьбы мнений среди партийно-государственного руководства о путях развития сельского хозяйства как на всероссийском, так и республиканском уровне являются решения правительственных и партийных органов власти за 1929 г. Так, СНК РСФСР в феврале 1929 г. одобрил пятилетний план экономического и общественно-культурного развития БАССР. Согласно этому проекту, предполагалось развивать многоотраслевое сельское хозяйство, где ведущую роль в организации производства должны были играть тозы. Аналогичные решения в марте 1929 г. были приняты на VII Всебашкирском съезде Советов. Однако жизнь очень быстро вносила принципиальные изменения.

В апреле 1929 г. состоялась XVI конференция ВКП (б), где обсуждался путь дальнейшего развития страны. Резолюции конференции отражали победу самой радикальной группировки партийных руководителей во главе со Сталиным. Здесь было отмечено, что отказ от перевода сельского хозяйства на базу обобществленного крупного производства означает фактически предательство идей социализма.

Следует признать, что партийная конференция еще допускала возможность развития кооперации в различных формах. Немалые надежды возлагались на контрактацию. Однако в роли самого важного рычага подъема товарности сельского хозяйства выступало распространение современ­ной агротехники, т.е. использование химических удобрений и механизации сельского хозяйства, в том числе использование тракторных колонн из совхозов для обработки участков тех крестьян, которые объединили свои наделы.

Решения XVI конференции ВКП(б) оказали сильное воздействие на республиканские партийно-государственные структуры. Практическая деятельность по вовлечению крестьянства в коллективные хозяйства началась с организации зерновых совхозов. Так, весной 1929 г. стали функционировать первые специализированные зерносовхозы: в Зилаирском кантоне -" 10 лет Башкирии", в Аргаяшском кантоне - совхоз с одноименным названием, в Тамьян-Катайском кантоне - "Красная Башкирия", Они должны были стать образцовыми хозяйствами и этим привлечь крестьянские массы к обобществлению своих земельных наделов и скота, орудий труда. Выбор именно этих кантонов был не случаен. Здесь, в южной и восточной части БАССР, находились наиболее плодородные в земледельческом плане угодья. Кроме того, в этих кантонах компактно проживало башкирское население, завершавшее переход к земледелию. Поэтому успех в этих кантонах должен был иметь больше пропагандистское воздействие на все остальное население БАССР. Кроме выполнения собственных производственных планов, эти совхозы должны были оказывать техническую и агрокультурную помощь возникавшим коллективным крестьянским хозяйствам (ремонт орудий труда, вспашка, боронование и посев зерновых, предоставление высококачественных зерновых семян).

Появление зерносовхозов на протяжении 1929 г. сопровождалось увеличением удельного веса зерновых товариществ в целом по республике. Так, в октябре 1929 г. последние объединяли около 50 тыс. крестьянских дворов (10% сельского населения БАССР).1 Зерновые товарищества объединяли усилия крестьян при сбыте сельскохозяйственной продукции, приобретении машин, инвентаря и скота. В последующие годы многие зерновые товарищества были преобразованы в артели.

В 1929 г. в БАССР стали возникать мало оправдывавшие себя в хозяйственном отношении крупные крестьянские ассоциации. Так, в Месягутовском кантоне функционировало кустовое объединение "Большевик", включавшее 389 бедняцких и середняцких дворов. Государство предоставило этому кустовому объединению льготные кредиты, на которые были приобретено 2 трактора, 20 плугов, 16 борон и т.д. Все это обеспечило к концу сезона 1928-29 гг. неплохой урожай, оказало воздействие на крестьян близлежащих селений, В свою очередь данное временное достижение было использовано партийными органами в пропаганде за обобществленное сельское хозяйство.[15]

В 1929 г. усилилась помощь селу со стороны коллективов городских предприятий. В деревню были направлены 33 бригады по ремонту сельскохозяйственных машин и орудий, которые работали во всех 8 кантонах БАССР[16] . Кроме производственной помощи бедняцким и середняцким хозяйствам, рабочие активно агитировали крестьян за создание колхозов.

Все вышеперечисленные мероприятия способствовали объединению прежде всего наиболее слабых в экономическом плане крестьянских хозяйств, которые охватывали относительно небольшое количество сельского населения. Первоначально весной 1929 г. наблюдался медленный рост темпов коллективизации, но с началом в середине лета массированной хлебозаготовительной кампании ситуация на селе обострилась. Это объяснялось тем, что в деревнях стали действовать партийные уполномоченные, кото­рые были обязаны изъять у крестьян максимальный объем сельхозпродукции (зерно, продукты животноводства) и содействовать усилению темпов коллективизации. Государство сознательно провоцировало раскол среди сельского населения путем привлечения к хлебозаготовительной кампании бедноты и батраков. Им была гарантирована выдача части обнаруженной сельхозпродукции, отобранной у зажиточных крестьян. На протяжении 1929 г. по БАССР активно участвовало в хлебозаготовительной деятельности 1355 групп бедноты. Ими использовались различные методы против зажиточных крестьян, которых не допускали к сотрудничеству с кооперативными учреждениями, иногда лишали права на пользование земельными наделами. Обострение противостояния между коммунистическим режимом и большинством крестьян окрашивалось в зловещие тона: убийства и другие насильственные акции против колхозных активистов увеличились в течение лета 1929г.

Следуя указаниям сверху, бюро Башкирского обкома ВКП (б) 15 августа 1929 г. выдвинуло задачу ускорения сплошной коллективизации сельского хозяйства республики. Это означало переход к строительству крупных колхозов, а также преобразование простейших крестьянских объединений - тозов в более сложные сельхозартели. Местные парторганизации усилили контроль над колхозным движением. При развертывании массовой коллективизации они должны были опираться прежде всего на бедняков.

Столь пристальное внимание партийных органов к сельским вопросам было обусловлено тем, что несмотря на жесткие карательные меры государства против крестьян, хлебозаготовительные планы по БАССР не выполнялись. Так, в 1927/28 гг. было заготовлено 11 млн. пудов зерна вместо 18 млн. пудов по плану, а в мае 1928/29 гг. - 21,5 млн. пудов зерна вместо 30 млн. пудов по плану. Притом большая часть зерновой продукции - свыше 95% - была получена от индивидуальных крестьянских хозяйств. В ходе коллективизации посевные площади колхозов различных типов увеличились с 17 тыс. га в 1927-28 гг. до 77 тыс. га в 1928-29 гг. Посевы совхозов всех типов выросли за это же время с 18 до 21 тыс. га[17] . Однако подавляющее большинство посевных площадей по-прежнему сохранялось за индивидуальными крестьянскими хозяйствами, которым принадлежало в конце 20-х гг. свыше 2,5 млн. га земельных угодий. Общей проблемой, как для колхозов, совхозов, так и для единоличных крестьянских дворов про­должала оставаться низкая урожайность зерновых культур: ржи, ячменя и др. Так за 1928-29 гг. в бедняцких хозяйствах средняя урожайность с 1 га составила 5.5 центнера, в середняцких хозяйствах -5.7 центнера, в зажиточных хозяйствах -6 центнеров. Немного более производительными были средние колхозные урожаи: с 1 га - около 6,8 центнера[18] . Исходя из этой ситуации, партийно-государственное руководство надеялось поднять продуктивность сельского хозяйства командно-административным путем создания колхозов, ибо эти объединения полностью контролировались правящим режимом. Сотни тысяч отдельных крестьянских хозяйств плохо поддавались контролю.

В сентябре 1929 г. Месягутовский кантком ВКП(б) выступил с инициативой об объявлении Верхне-Кигинской волости полностью охваченной сплошной коллективизацией. На территории волости функционировали два кустовых (групповых) объединения колхозов - «Большевик» (с. .Лагерево) и «Еланлино» (с.Еланлино), которые стали первой базой массовой коллективизации крестьянства[19] . Подобные инициативы в немалой степени подстегивались указаниями со стороны высшего партийного руководства.

7 ноября 1929 г. центральный печатный орган правящей партии "Правда" опубликовал статью генерального секретаря ЦК ВКП (б) И.В.Сталина «Год великого перелома». Содержание статьи сводилось к тому, что колхозным движением теперь охвачены не только беднота, но и середняки, т.е. основная масса крестьянства. А это, по мнению автора, символизировало решающую победу в социалистическом преобразовании села. Данная публикация была воспринята партийной номенклатурой как призыв к массированной сплошной коллективизации. Эта тенденция четко отразилась в резолюциях ноябрьского /1929г./ Пленума ЦК ВКП (б) согласно которым сельские коммунисты и присланные им в помощь городские уполномоченные должны были стать главными организаторами колхозного движения. В свою очередь, решения, принятые высшими партийными органами власти, послужили сигналом для форсированных темпов насильственного объединения крестьянства и на территории БАССР. В декабре 1929 г. пленум Башкирского обкома ВКП (б) распорядился о проведении в 1930 г. сплошной коллективизации в Аргаяшском /5 волостей/, Бирском /25 волостей/, Месягутовском /11 волостей/ кантонах, а также в 35 волостях остальных кантонов. Полностью завершить коллективизацию во всех 110 волостях БАССР предполагалось в 1931 г. Здесь следует отметить, что решения республиканских органов власти о сплошной коллективизации носили явно левацкий характер.

8 декабря 1929 г. Комиссия Политбюро ЦК ВКП (б) по вопросам коллективизации определила, что объединение крестьянских хозяйств БАССР должно завершиться к весне 1932 г,

Главной организационной формой должна была стать сельхозартель, где обобществлялись основные средства производства (земля, инвентарь, рабочий скот) при одновременном сохранении в частной собственности крестьян мелкого инвентаря, мелкого скота, молочных коров.

Сплошная коллективизация развернулась форсированными темпами в восточных кантонах БАССР (Аргаяшский, Зилаирский, Месягуговский, Тамьян-Катайский), где преобладало башкирское население. Так, за декабрь 1929 - январь 1930 гг. в некоторых волостях этих кантонов уровень коллективизации составил 60% крестьянских хозяйств. Одной из причин этого явления было то, что обобществление сельхозпроизводства здесь в определенной мере совпало с повышением роли земледелия в хозяйственной жизни башкир, которые раньше предпочтение отдавали скотоводству. Возникновение коллективных хозяйств обеспечивало относительно благоприятные условия для расширения посевных площадей, повышения культуры земледелия. Следует указать на историческую традицию общинного владения землей у башкир (угодья находились в совместном владении жителей волости или аула), что также облегчало проведение коллективизации, функционировавшие в указанных кантонах зерносовхозы также оказывали воздействие на относительно быстрое обобществление крестьянских хозяйств.

Для ускорения реализации намеченных преобразований села партийно-государственные органы в начале 1930 г. приняли ряд решений. 5 января 1930 г. ЦК ВКП (б) опубликовал постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Главным принципом при организации колхозов должна была быть добровольность вступления в них сельского населения. Однако партийный документ призывал к развертыванию соревнования по обобществлению крестьянских хозяйств, что явно противоречило принципам добровольности. Сельхозартель объявлялась главной формой колхозного строительства, но лишь как переходная к коммуне. Таким образом, коммуна фактически была провозглашена конечной целью в процессе реформирования села. Важным моментом этого постановления стало решение о проведении политики ликвидации так называемого кулачества, т.е. зажиточных крестьян.

В свою очередь, республиканские власти вновь официально заявили о возможности быстро завершить коллективизацию. В резолюциях сессии ЦИК БАССР 8 января 1930 г. подчеркивалась актуальность окончания коллективизации к весне 1931 г. Ведущими организаторами этого процесса должны были стать уполномоченные. Так, за первую половину 1930 г, было направлено из городов 1500 партийных функционеров. Кроме того, еще ноябрьский /1929 г./ Пленум ЦК ВКП (б) принял решение о направлении в помощь колхозному движению 25000 передовых рабочих. В БАССР было направлено 512 рабочих из крупных промышленных предприятий Урала[20] . Так называемые двадцатипятитысячники стали главной опорой режима в реформировании села, т.к. они обычно выполняли обязанности председателей колхозов, волостных и сельских исполкомов, членов правлений колхозов, инструкторов по коллективизации.

На основе вышеизложенного можно сделать вывод о том, что социально- политический смысл спешно и насильственно проведенной коллективизации стоял в стремлении партийно- государственной бюрократии уничтожить экономическую самостоятельность крестьянства и полностью подчинить государству под видом решения зерновой проблемы. Лозунг «Земля тем- кто ее обрабатывает» лишился своего первоначального содержания, земля перешла в руки государства, в лице бюрократического аппарата.

1.3 Репрессии против крестьян.

Гражданский мир, установившийся с переходом к новой экономической политике, продолжался недолго. Как уже говорилось выше, для выхода из хлебозаготовительного кризиса, который разразился в конце 1927 года, по инициативе высшего партийного руководства страны были применены чрезвычайные меры против крестьянства. Первоначально репрессии коснулись лишь богатых крестьян. Однако очень быстро они охватили все крестьянство, независимо от его социального и имущественного положения. Как уже указывалось, к владельцам хлеба, отказывающимся продавать его государству по низким ценам, применялась 107-я статья Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшая лишение полной свободы по суду до трех лет с полной или частичной конфискацией имущества. О масштабах репрессий тех лет можно судить по высказыванию тогдашнего наркома юстиции БАССР на пленуме обкома ВКП (б) в мае 1928 года: « Мы за 3- 4 месяца ... осудили 2424 человека… Мы переполнили тюрьмы настолько, что яблоку негде упасть».1

В то время не было еще Особого совещания и «троек». Приговоры по хлебным делам выносили народные суды и они были довольно мягкими. В основном подвергали имущественным взысканиям, принудительным работам и, как крайняя мера, лишению свободы сроком до одного года. Но уже на июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП (б) И.В.Сталин выдвинул тезис о том, что «по мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться»2 . Он стал теоретическим обоснованием репрессий в широких масштабах.

В 1929 г. меры наказания ужесточаются: увеличивается число условно осужденных.3

С началом коллективизации и «ликвидации кулачества как класса» наступает вторая волна репрессий, принявшая характер массового террора. На местах появляются несудебные органы- «тройки», куда входили руководитель районного отдела ОГПУ, председатель райисполкома и прокурор района. «Тройка» создается и при ОГПУ БАССР. За 15 месяцев (1930-1931г.) в Башкирии было арестовано 12 тыс. человек. Лишь за январь- март 1931 год «тройкой» при ОГПУ было осуждено 2878 человек, из них 143- к расстрелу, 1587- к заключению в концлагерь, 1028 человек- к ссылке.1 Это были первые массовые жертвы ложной и страшной теории о разгорающейся классовой борьбе по мере продвижения к социализму.

Следует отметить, что уничтожение классов теоретически вовсе не предполагает физическое истребление людей. Этой цели можно достичь, преобразуя социально- экономические условия, обеспечивающие их воспроизводство. Именно так понимали ликвидацию классов многие идеологи социализма. Однако существование данного теоретического положения на практике в условиях России пошло совершенно по иному пути. Раскулачивание обернулось репрессиями и физическим уничтожением тех групп населения деревни, которые казались властям потенциально опасными для нового строя. Одновременно это было грозным предупреждением всем, кто не пожелал бы вступить в колхоз или выразить возмущение политикой Советской власти в деревне.

Трагизм положения заключался в том, что при раскулачивании повсеместно допускался произвол со стороны местных властей, на откуп которым было отдано право решать, кто именно является кулаком. Решения по раскулачиванию часто носили произвольный характер, немалую роль при их принятии играли случайные моменты: сведение счетов, личная неприязнь и так далее. Именно по этому раскулачивание затронуло самые разные слои крестьянства- не только зажиточную верхушку деревни, но и середняцкие слои и даже бедняков.

Практика привлечения к уголовной ответственности крестьян, лишения их жизни была упрощена до предела. Самыми распространенными стали обвинения в агитации против создания колхозов, закрытия мечетей, которые квалифицировались как контрреволюционное преступление и попадали под действие 58-й статьи Уголовного кодекса РСФСР. Для разбора дел о контрреволюционных преступлениях в 1934 году учреждаются особые суды – « спецколлегии». Тогда же создается Особое совещание при наркоме внутренних дел СССР. Дела, по которым не было достаточных документальных материалов для передачи в суд, направлялись на рассмотрение Особого совещания. Санкции на арест выдавались прокурорами по первому требованию органов ОГПУ. Крестьянина могло арестовать любое должностное лицо: председатель колхоза, член правления, руководитель сельсовета, секретарь партийной ячейки, приезжий уполномоченный. Следователи не утруждали себя сбором материалов, подтверждающих виновность арестованного. Особое совещание, «тройки», «спецколлегии» за считанные минуты выносили решения, определявшие судьбы людей.

Репрессии против крестьян не прекращались после завершения коллективизации и физического уничтожения многих из них. К уголовной ответственности могли привлечь любого руководителя, рядового колхозника или единоличника за разные «преступления», как- то: за укрывательство колхозного хлеба, продажу его на рынке до выполнения хлебозаготовок, неуплату налогов в срок. Неумение малограмотных, лишенных подлинно хозяйского отношения к земле колхозных руководителей организовать коллективный труд, неопытность механизаторов расценивались как преднамеренное вредительство. В 1931 году Уголовный кодекс РСФСР был дополнен статьей следующего содержания содержания: «Порча и поломка принадлежащих совхозам, машинно- тракторным станциям и колхозам тракторов и сельскохозяйственных машин, если порча или поломка вызваны преступно- небрежным отношением к этому имуществу,- принудительные работы на срок до шести месяцев. Те же действия, совершенные неоднократно или причинившие крупный ущерб,- лишение свободы до трех лет»1 .

Как уже говорилось выше, резкое увеличение объемов государственных заготовок сельскохозяйственных продуктов привело к сокращению натуральных выдач на трудодни и существенному потреблению продовольствия самим крестьянством. Полуголодное существование, бесхозяйственность, царившая в колхозах, отрицательно сказались на поведении крестьянства, деформировали его нравственные устои. В колхозах начались массовые, мелкие хищения, в частности зерна. В целях защиты

Колхозного имущества, оказавшегося поистине ничьим, 7 августа 1932 года ЦИК и СНК СССР принял постановление « Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и коопераций и укреплении общественной (социалистической) собственности». Текст его был написан собственноручно И.В.Сталиным. В нем расхитители общественной собственности объявлялись врагами народа, по отношению к которым предусматривалось применение высшей меры наказания с заменой при смягчающих обстоятельствах расстрела лишением свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества. Народный комиссар юстиции РСФСР Н.В.Крыленко так разъяснил суть этого закона: «Всякому, кто покушается на общественную собственность, если это будет выходец из враждебной среды,- расстрел. Если это вовлеченный в кулацкую кампанию, поддавшийся кулацкому влиянию элемент, еще не отказавшийся от старых воззрений единоличник или колхозник,- 10- летнее лишение свободы. Вот как гласит закон».2 В народе он получил название «Закон о колосках». Дело в том, что на

еще не вызревших колхозных полях отчаявшиеся от голода женщины, чтобы накормить детей, ночью тайком срезали ножницами колосья. В судебной практике даже появился термин - «парикмахеры».

Практика применения закона от 7 августа была безобразной. По этому закону во множестве случаев суду предавались лица, совершившие мелкие хищения. В Благовещенском районе, например, осудили двух женщин за кражу 2- 3 головок подсолнуха: одну – к 10 годам лишения свободы, другую - к одному году принудительных работ. Трудно сказать, сколько судеб сломал, сколько жизней погубил этот бесчеловечный закон. Известно, что только за девять месяцев его применения в республике было осуждено 5391 человек, из них 193 – к высшей мере наказания1 . Однако указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 апреля 1959 года он был призван «утратившим силу».

Эти репрессивные меры не дали, да и не могли дать ожидаемых результатов, так как государство боролось не с причиной зла, а с его следствием. Хищения продолжались. Чтобы как – то прокормить семью, руководители, рядовые колхозники вынуждены были идти на всякие ухищрения. В периодической печати тех лет много сообщений о таких фактах. Вот некоторые из них. «В колхозе «Авангард» Белокатайского района в овсяной соломе обнаружено до 10 % урожая… В колхозе « Малтуга» того же района в соломе и мякине до 25 % зерна, колхозники уносили мякину домой, провеивали и присваивали колхозный хлеб.

В январе 1933 года был создан особый репрессивный орган – политотделы МТС и совхозов. В решениях январского (1933 г.) пленума ЦК ВКП (б) говорилось, что необходимы для обеспечения правильного и своевременного применения законов Советского правительства об административных и карательных мерах в отношении организаторов расхищения общественной собственности, саботажа мероприятий партии и правительства в области сельского хозяйства.

Политотдел состоял из начальника, двух его заместителей, организатора среди женщин и редактора многотиражной газеты.

Политотделы строго следили за выполнением колхозами планов обязательных

хлебозаготовок и натуроплаты за работу МТС. Малейшие попытки колхозов

распорядиться выращенным урожаем по своему усмотрению в корне пресекались, а руководители наказывались. Когда политотделу Дюртюлинской МТС стало известно, что колхоз «Кызыл Зиляк» до начала хлебосдачи продал на рынке 8 центнеров зерна для покрытия денежной задолженности другому хозяйству, он, грубо нарушив Устав сельскохозяйственной артели, распустил правление и членов его отделов под суд.1 Неудивительно поэтому, что многие колхозники воспринимали политотделы как органы ОГПУ.

Деятельность политотделов МТС вызывала острое недовольство райкомов партии. Никто из них не хотел уступить власти над крестьянством. В обком, ЦК ВКП (б) поступали многочисленные жалобы на действия политотдельцев. Этим объясняется преобразование политотделов МТС в обычные партийные органы в ноябре 1934 года, а не тем, как это было принято считать, что они выполняли стоящие перед ними задачи.

Террор против крестьян принял такие огромные масштабы, что вызвал беспокойство в Кремле. 8 мая 1933 года И.В.Сталин и В.М.олотов направили местным партийным и советским руководителям, органам ОГПУ, суда и прокуратуры специальную «Инструкцию», в которой говорилось: «ЦК и СНК считают, что в результате наших успехов в деревне наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях, задевающих, как известно не только кулаков, но и единоличников и часть колхозников… имеются сведения, из которых видно, что массовые, беспорядочные аресты в деревне все еще продолжают существовать в практике наших работников. Арестовывают председатели колхозов и члены правлений колхозов, председатели сельсоветов и секретари ячеек, районные и краевые уполномоченные. Арестовывают те, кому только не лень и кто, собственно говоря не имеет никакого права арестовывать. Не удивительно, что при таком разгуле практики арестов органы, ОГПУ, и особенно милиция, теряют чувство меры и зачастую производят аресты без всякого основания, действуя по правилу: «сначала арестовать, а потом разобраться».2

Однако «Инструкция» не запрещала, а лишь предлагала упорядочить аресты, ограничить выселение крестьян. Уполномоченным, председателям райисполкомов, сельсоветов, колхозов, секретарям партийных ячеек запрещалось производить аресты. Количество выселяемых в 1933 году крестьянских хозяйств из пределов Башкирской АССР не должно было превысить 500.1

Репрессии продолжались, теперь они затронули тех единоличников и колхозников, которые своевременно не могли выполнить заданий по поставкам государству сельскохозяйственных продуктов и уплатить налоги.

Как было указано выше, сопровождался массовыми репрессиями против крестьян, вся "вина" которых состояла в том, что они стремились производить продуктов и лучше жить. Ничем не оправданная жестокость вытиснила гуманистические начала из общественной жизни, предопределила значение личности в обществе как "винтика", подчиненного верховному вождю. Террор продолжался и после завершения коллективизации и привел к тому, что отказ от всякой самодеятельности, слепое подчинение любым указаниям, иногда абсурдным, перестраховка, боязнь брать на себя ответственность стали чертами повседневного поведения. Более того, постоянное присутствие страха, навязчивое идеологическое воспитание в духе непримиримости к "врагам народа" способствовали росту политической подлости. Одним из отрицательных результатов массовых репрессий, сопровождаемых политической демагогией, явилась селекция людей особой разновидности - конформистов, для которых решающий критерий добра и зла, истины и лжи - позиция вождя, начальника.

Разорение деревни, голод, административный диктат, репрессии компенсировались нарастающим потоком лжи на страницах газет и журналов, в передачах по радио, ставших послушным рупором партийно - государственного бюрократического аппарата, появлением кинофильмов, песен, полных энтузиазма и бодрости.

Таким образом, волна репрессий охватила не только высшие органы государственной власти, членов партии, городское население, но и крестьянство. Равенство в нищете - вот что явилось итогом коллективизации и ликвидации кулачества, как в Башкирии так и в других республиках СССР.А многие деревни лишились умелых, трудолюбивых, преданных земле людей. И это – самая невосполнимая потеря.

2. РЕПРЕССИИ СРЕДИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ СЛУЖАЩИХ И ЧЛЕНОВ ПАРТИИ

2.1. Предпосылки политики массовых репрессий 30-х гг.

Трагические события в истории советского общества, развернувшиеся в 30-х гг. были обусловлены как результатами внутрипартийной борьбы, так и необходимостью проведения «модернизации» тяжелой промышленности в связи с угрозой новой мировой войны. Ее неизбежность так же, как и понимание этой неизбежности советским руководством утверждается подавляющим большинством советских историков. Государственный террор, развернувшийся в стране с середины 30-х гг. уже имел несколько другой социальный контекст по сравнению с процессом сплошной коллективизации. Его целью было обеспечение гарантий стопроцентной лояльности государственного аппарата существующему руководству даже в условиях грядущих глобальных потрясений. К числу таких потрясений следует отнести как социальные проблемы, связанные с углублением «модернизации», с угрозой мировой войной, вдвойне опасной для общества, еще не преодолевшего последствий гражданской войны.

К числу серьезнейших факторов репрессий следует отнести и «личностный». Он определялся, с одной стороны, особенностями личности И.В. Сталина, с другой, подбором кандидатур исполнителей государственной политики широкомасштабного террора. Однозначно можно утверждать, что их подбор определялся личным выбором И.В. Сталина. Главным критерием здесь, по всей видимости, была абсолютная исполнительность, точнее, как показал ход репрессий, умение развивать инициативу в точно указанном вождем направлении.

В качестве примера подходит личность ближайшего помощника И.В. Сталина Андрея Александровича Жданова, секретаря ЦК ВКП(б), возглавлявшего чистку Башкирского обкома[21] . Позднее он возглавил ленинградскую партийную организацию. До приезда Г.К. Жукова во время немецкого наступления в 1941 году его вклад в оборону Ленинграда был ограничен приказом подготовить к взрыву все промышленные учреждения города, посеявшим панику среди городского населения.

Но необходимо принимать во внимание, что подбор руководителей террора диктовался объективными факторами в том смысле, что подобные функции могут взять на себя только соответствующие исполнители, безусловно преданные И.В. Сталину именно потому, что их положение в государственной иерархии определялось исключительно его волей. Наглядной иллюстрацией такого подхода может быть личность Н. И. Ежова.

По личному приказу Сталина и Жданова руководитель НКВД Г. Ягода был снят сразу после успешного и потрясшего весь мир процесса разоблачения антисоветского заговора во главе с Зиновьевым и Каменевым. Объяснить подобную перестановку можно только тем, что переход к новому по качеству витку террора потребовал новых по масштабу и качеству организации людей, полностью подавивших в себе «творческий» подход к делу и способных не задумываясь выполнять приказы руководства.

Место Ягоды занял Н.И. Ежов. Он был, выражаясь советским языком, классическим продуктом специфической сталинской школы руководства. До 1927 года он был на партийной работе в провинции (Казахстан). В 1927 году по рекомендации его старого друга Поскребышева Сталин взял его в свой секрета­риат. В 1930 году его назначили заведующим отделом кадров ЦК. В 1934 году на XVII съезде партии он впервые был избран членом ЦК, а в 1935 году он уже секре­тарь ЦК и председатель Комиссии партийного контроля при ЦК вместо Каганови­ча, заместителем которого он до того работал. Но Ежов был не просто секретарем ЦК, а секретарем ЦК по надзору над кадрами НКВД, суда и прокуратуры. Эта должность была введена тогда впервые и сохранялась вплоть до смерти И.В. Сталина.

Через пять месяцев после убийства Кирова — 13 мая 1935 года — ЦК ВКП (б) принял четыре важнейших для жизни миллионов советских людей решения, из которых только одно было опубликовано:

1. Создать Обо­ронную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами (имелись в виду Германия и Япония, в пер­вую очередь; Франция и Англия, во вторую). В ее состав вошли Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Орджоникидзе.

2. Создать Особую комиссию безопасно­сти Политбюро для руководства ликвидацией врагов народа. В ее состав вошли Сталин, Жданов, Ежов, Шкирятов, Маленков и Вышинский.

3. Провести во всей партии две проверки: а) гласную проверку партдокументов всех членов партии через парткомы, б) негласную проверку политического лица каждого члена партии через НКВД.

4. Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым пись­мом о необходимости «повышения большевистской бдительности», «беспощадном разоблачении врагов народа и их ликвидации»[22] .

Опубликовано было решение лишь о гласной проверке партдокументов. Вся политическая лаборатория Сталина погрузилась в величайшую конспирацию про­тив собственной партии, народа и государства. Если в основу работы Оборонной комиссии был положен принцип — «Будем бить врага на его собственной террито­рии» (Ворошилов), то Комиссия безопасности должна была руководствоваться в своей работе лозунгом: «Чтобы успешно бить врага на фронте, надо уничтожить сначала врагов в собственном тылу» (Сталин). Убийство Кирова было организо­вано для этой цели. Советская разведка и политическое руководство СССР были убеждены, что рано или поздно столкновение с Германией и Японией неизбежно. В связи с этим, по мнению некоторых исследователей личности И.В. Сталина, он не мог не уделить внимания угрозам троцкистов прибегнуть к «тезису» Клемансо. Его суть заключалась в том, что когда враг подой­дет к столице, необходимо произвести государственный переворот, чтобы спасти страну. Руководствуясь этим «предупреждением» и, опираясь на свою интуицию, И.В. Сталин поставил перед Комиссией безопасности задачу разработать подробный оператив­ный план, обеспечивающий создание «морально-политического единства совет­ского народа». В результате двухлетней разведывательной работы Комиссии без­опасности появился план, процесс реализации которого получило позднее название «ежовщины».

Сущность его, как подтвердили последующие события, заключалась в следующем:

1. Все взрослое мужское население и интеллигентная часть женского населения СССР была подвергнута негласной политической проверке через органы НКВД и его агентурную сеть по группам: а) интеллигенция, б) рабочие, в) крестья­не.

2. По каждой из этих социальных групп было установлено в процентах число, подпадающее под ликвидацию.

3. Была выработана подробная «таблица призна­ков», по которой люди подлежат ликвидации.

4. Был выработан календарный план, предусматривающий точные сроки ликвидации этих групп по районам, обла­стям, краям и национальным республикам. План делил людей, подлежащих ликви­дации, по категориям: а) остатки бывших и не уничтоженных враждебных классов (бывшие дворяне, помещики, буржуа, царские чиновники, офицеры и их дети); б) бывшие члены враждебных большевизму партий, участники бывших антисовет­ских групп и организаций, Белого движения и их дети; в) служители религиозного культа; г) бывшие кулаки и подкулачники; д) бывшие участники всех антисовет­ских восстаний, начиная с 1918 года, хотя бы они были ранее амнистированы совет­ской властью; е) бывшие участники всех антипартийных оппозиционных течений внутри партии, безотносительно к их позиции и принадлежности к ВКП (б) в насто­ящем; ж) бывшие члены всех национально-демократических партий в националь­ных республиках СССР[23] .

Но если для ликвидации всех перечисленных категорий существовала все-таки какая-то «правовая основа», так как все они «бывшие»: одни по рождению, другие по воспитанию, третьи по убеждению, то теперь была установлена новая категория совершенно другого порядка, подлежащая ликвидации по признакам, которые были выработаны лишь на основании потребности диктатора получить гарантии прочности своей власти. Главный из них получил формулу «антисоветски настроенные лица» или потенциальные враги советской власти.

К их числу во многих случаях причислялись потомственные пролетарии, стахановской марки колхозники, закоренелые боль­шевики, краснейшие профессора, нашумевшие герои гражданской войны, леген­дарные вожди партизан, армейские политкомиссары, генералы армии и Маршалы Советского Союза, парикмахеры грандотелей и швейцары из посольств, дип­ломаты из Наркоминдела и проститутки из Интуриста — все они подводились под рубрику «антисоветски настроенных лиц» с тем, чтобы потом в стенах москов­ской и провинциальных «лубянок» произвести их в чины соответственно их уже не бывшему, а советскому рангу и профессии — в шпионы, террористы, вредители, повстанцы.

Психологи из НКВД, руководимые Комиссией безопасности Политбюро ЦК ВКП (б), приступили к делу и на основе «таблиц о признаках» вели в течение 1935 и 1936 годов глубоко законспирированную работу по учету бывших и по установлению будущих врагов сталинского режима. Так как речь шла, не о тысячах и даже не о сотнях тысяч, а о миллионах людей, то не было никакой возможности пропустить их через какие-нибудь нормальные советские юридические инстанции, поэтому было решено соз­дать при центральном НКВД «особое совещание», а на местах—чрезвычайные республиканские, краевые, областные «тройки», для заочного суда над арестованными.

Одновременно в печати развернулась грандиозная кампания «по разоблачению и выкорчевке врагов народа». Современные политологи назвали бы ее процессом по манипуляции сознанием. Две третьих всех публикуемых материалов «Прав­ды» и местной партийной печати были посвящены «разоблачению и уничтожению врагов народа». Под знаком развертывания «большевистской критики и самокри­тики» от каждого члена партии, от каждого «непартийного большевика» требова­лось подавать разоблачительные материалы на «врагов народа». «Если критика содержит хотя бы 5—10% правды, то и подобная кpитикa нужна» – это известное требование Сталина постоянно повторялось устной и печатной пропагандой для поднятия духа многочисленной армии доносчиков.

С точки зрения выявления «врагов народа», «критике и самокритике» должны были подвергнуться все учреждения, фабрики и заводы, рудники и шахты, желез­ные дороги и водные пути, колхозы и совхозы, все виды школ, искусство, культура, наука. Как о башкирском колхознике, так и о московском наркоме могли писать и говорить с одинаковым успехом, если у кого была «пятипроцентная» правда о потенциальной склонности к антисталинизму названного колхозника или высоко­поставленного министра. Члены партии с членами партии, парткомы с парткома­ми, области с областями, республики с республиками соревновались в выявлении «врагов народа».И для выполнения своего «кровавого плана» они перешагивали через судьбы миллионов людей.

Как свидетельствуют архивные документы, во многих случаях обвинительные материалы просто фабриковались, подгонялись под нужную версию. Так, начальник Зилаирского райотдела милиции В.А.Беляев в 1937 году арестовал и привлек к уголовной ответственности как участников контрреволюционной повстанческой организации 306 человек. Из них осуждено «тройкой» НКВД к высшей мере наказания 130 человек. Позднее выяснилось, что материалы были фальсифицированы. Несуществующей повстанческой организации в обвинительном заключении приписали 156 винтовок вместо 3 фактически изъятых, боевых патронов к ним- 379, а фактически ни одного не изъято, револьверов- 25 ,1 вместо одного нагана, изъятого при аресте участкового инспектора. Под видом ликвидации контрреволюционных элементов в 1937- 1939 г. массовые аресты проводились также в Учалинском, Абзелиловском, Белорецком и других районах. Однако утверждение работников НКВД о том, что на территории Башкирии создано 62 повстанческих отряда численностью более 3 тысяч человек, из которых 1124 арестовано, изъято 894 единицы огнестрельного оружия и 11 пулеметов как выяснилось потом, оказались выдумкой.2

Таким образом, начавшаяся политика массовых репрессий в 30-е годы была направлена не только на упорядочение колхозной системы и ликвидацию кулачества как класса, но и на уничтожение всякого рода инакомыслия и так называемых врагов народа и контрреволюционеров.

2.2. Социальный аспект политики репрессий

Период восхождения Сталина к власти был периодом идейного вырождения и физической ликвидации основных кадров старой большевистской партии. Одновременно он был и периодом создания новой партии — партии Сталина, хотя она продолжала носить старое название вплоть до 1952 года. Идейное вырождение как результат столкновения доктрины с реальной жизнью было вполне естественно. Вполне закономерным было и то, что в непреодолимых противоречиях между теми теоретическими догмами и объективными условиями самой жизни в партии появлялись многочисленные группы и оппозиции, каждая из которых предлагала свои собственные рецепты, методы и приемы «для спасения того, что еще можно было спасти». С этой точки зрения можно объяснить преобладающее число среди жертв сталинских репрессий партийных и советских работников, способных самостоятельно оценивать противоречия между теоретической концепцией социалистической модернизации и проблемами ее практического воплощения. Сложившаяся государственная система всеобъемлющего контроля и политического террора была ориентирована, главным образом на борьбу с возможной оппозицией сталинской диктатуре в рядах советских служащих, как наиболее потенциально опасного в условиях советского государства слоя. Контроль над остальным обществом осуществлялся попутно, поскольку после слома сопротивления со стороны крестьянства в ходе коллективизации и ликвидации кулачества как класса, серьезной угрозы в данных социальных сферах для сталинской диктатуры возникнуть не могло.

Сталин подошел к делу как практик. Для него было что «спасать» и за что бороться — за власть. Но чтобы эта власть была сильной, неуязвимой и монопольной, надо было партию «оппозиционеров», «романтиков» и «доктринеров» превратить в партию реалистов — послушных, исполнительных и преданных одному вождю. При сохранении преемственности былой революционной фразеологии такую партию можно было насытить любым содержанием и использовать для любой цели. Метод создания такой партии тоже был найден — это, во-первых, периодическая чистка старых членов партии и, во-вторых, массовые приемы новых членов под углом зрения новых требований.

Таких чисток при Сталине, как указывалось выше, было шесть:

1. Чистка советских и вузовских ячеек 1925 года.

2. Чистка деревенских ячеек 1926 года.

3. Генеральная чистка 1929 — 1930 годов.

4. Генеральная чистка 1933 года.

5. Генеральная чистка 1935 — 1936 годов («проверка партдокументов»).

6. «Великая чистка» 1936 — 1939 годов (ежовщина)[24] .

Необходимо обратить внимание на то, что официальный тезис «классовой» борьбы, который, на первый взгляд, облегчает анализ социального состава жертв, сталинских репрессий, был не более чем пропагандистским лозунгом, направленным на то, чтобы поддерживать у советского обывателя страх перед реставрацией старого режима или нападением сил международного империализма. Только в таких условиях необходимость сохранения чрезвычайных полномочий сталинской диктатуры может стать очевидной для всех. Следовательно, и власть Сталина будет прочной до тех пор, пока эти два взаимоувязанных принципа официальной советской пропаганды будут сохранять влияние на массовое сознание советских людей.

Регулярное проведение «чисток» под классовыми или «оборонными» лозунгами должно было поддерживать советский народ, с одной стороны, в постоянном убеждении в жизненной необходимости сохранения диктатуры и режима чрезвычайного законодательства, с другой – в полной покорности к политике этого режима, обусловленной исключительно интересами защиты советского строя.

Каковы были результаты этих чисток? Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим динамику роста партии:

Таблица составлена по:1

При анализе социальных групп в партии надо иметь в виду следующее:

1. Под «рабочими» и «крестьянами» партийная статистика понимала не только рабочих и крестьян, занятых физическим трудом, но и тех, кто является «рабочим» и «крестьянином» по своему происхождению. Поэтому процент «служащих» совер­шенно не отражал действительного удельного веса «служащих» в партии.

2. С 1934 года ЦК вообще перестал опубликовывать данные о социальном составе ВКП (б) даже по происхождению, так что точно установить социальное лицо указанного состава невозможно.

3. Начиная с 1939 года, по уставу, принятому на XVIII съезде и вновь пересмотренному на XIX съезде, вообще отменены существовавшие ранее классовые ограничения для интеллигенции и специальные привилегии при приеме в партию для рабочих с производства. Таким образом, «партия рабочего класса» постепенно стала партией служащих и интеллигенции.

5. До 1933 года наряду с чистками партии происходят и приемы новых членов, что затрудняет выведение общего баланса вычищенных и вновь принятых членов партии до генеральной чистки 1933 года.

Общие данные для всех предыдущих чисток до этого времени можно найти в статье такого авторитетного мастера чисток, как Е. Ярославский, в Большой Советской Энциклопедии. Подводя итоги чисткам к 1933 году (исключительно), Ярославский пишет: «В результате этой систематической чистки и периодических чисток исключено было и добровольно выбыло с 1917 года по 1933 почти один миллион членов и кандида­тов»[25] . Обобщающая ссылка Ярославского на длительный период (с 1917 г. по 1933 г.) имеет «умысел» — скрыть масштаб чистки сталинского периода. Но «умысел» легко расшифровывается. До прихода Сталина к власти была лишь одна, так ска­зать, «добровольная» чистка — всеобщая перерегистрация членов РКП(б) в 1921 году. Исключенными из партии или, по выражению Ярославского, «добровольно выбывшими» считались те, кто не являлся на перерегистрацию. Правда, были и такие, которых исключали по признакам прошлым, — это бывшие меньшевики. Тут Ленин был жесток: он предложил из сотни бывших меньшевиков оставлять в партии не более одного, и того сотни раз проверить (таким, например, проверен­ным «меньшевистским» большевиком остался в партии Вышинский)

Но тех и других, по данным того же Ярославского, оказалось 218 650 человек[26] . Стало быть, около 800 000 коммунистов было исключено из партии в период первых сталинских чисток — в 1925,1926,1930 годах. Итоги «генеральной чистки 1933 года» можно прямо вывести из самой таблицы. Она показывает, что за один лишь 1933 год было исключено из партии 362 429 коммунистов, то есть почти столько коммунистов, сколько составляла вся партия, когда Сталин сделался ее генераль­ным секретарем (1922 г. — 401 000 коммунистов)[27] .

Анализ «Великой чистки» Н.И. Ежова показывает как значительный рост масштабов чистки, так и ужесточением методов, вплоть до физического устранения. Обычно принято связывать начало этой чистки с датой убийства С. Кирова (1934 г.). Не было бы убийства Кирова, не было бы и ежовщины, —думают многие. Это, конечно, недоразумение. Новая генераль­ная чистка была назначена до убийства Кирова и при его руководящем участии. Постановление о новой «генеральной чистке» было вынесено объединенным пле­нумом ЦК и ЦКК от 12 января 1933 года[28] . Эта чистка не прекращалась до марта 1939 года. Правда, она прошла через несколько этапов подъема, падения и даже временного «затишья», во время которых менялись лишь формы и методы чистки, но сама чистка не прекращалась. Убийство Кирова, независимо от того, кто его убил — сталинцы или антисталинцы, явилось весьма удобным предлогом, чтобы придать чистке не только новый размах, но и террористическое содержание.

Если раньше партию чистили на открытых собраниях комиссиями ЦКК, то после убийства Кирова партию чистил сам партаппарат в кабинетах секретарей райкомов, обкомов и ЦК (постановление от 13 мая 1935 года «об обмене партдокументов»). На последнем этапе и этого оказалось недостаточно. Секретарь ЦК партии и председатель Комиссии партийного контроля Н. Ежов был одновременно назначен и народным комиссаром внутренних дел СССР в ранге «генерального комиссара государственной безопасности СССР». Вот теперь дело чистки партии было передано аппарату НКВД. Так началась «ежовщина». Каковы были ее итоги? Тщетно искать прямые данные на этот счет в официальных партийных документах.

Даже Сталин — этот классический мастер жонглировать не только понятиями, но и цифрами — постарался обойти этот вопрос в своем отчетном докладе на XVIII съезде. Он признался, что чистка 1933 года продолжалась и после этого, но, по его утверждению, лишь до сентября 1936 года. Вот соответствующее место из его наз­ванного доклада: «Было решено продолжать чистку членов партии и кандидатов, начатую еще в 1933 году, и она действительно была продолжена до мая 1935 г. Было решено, далее, прекратить прием в партию новых членов и он действительно был прекращен вплоть до сентября 1936 г... Далее в связи с злодейским убийством тов. Кирова, свидетельствовавшим о том, что в партии имеется немало подозри­тельных элементов, было решено провести проверку и обмен партийных докумен­тов, причем то и другое было закончено лишь в сентябре 1936 года»[29] .

И. Сталин подвел итоги чистки партии до сентября 1936 года в следующих сло­вах: «Чистка 1933 —1936 гг. была все же неизбежна и она в основном дала положи­тельные результаты. На настоящем XVIII съезде представлено около 1 600 000 членов, то есть на 270 тысяч членов партии меньше, чем на XVII съезде партии»[30] . Таким образом, по Сталину, выходило, что: 1) «Великая чистка» кончилась в сен­тябре 1936 года; 2) в результате ее из партии было вычищено лишь 270 тысяч ком­мунистов.

Это была беспримерная, даже в устах Сталина, фальсификация исторических фактов. Если бы даже не осталось живых свидетелей сталинских репрессий, то доста­точно беглого просмотра источника документального, свидетельства самих сталинцев — комплектов местных и центральных газет того времени, чтобы убедиться, что ежовский этап «Великой чистки» только и начался в 1936 году (процесс Зиновь­ева — Каменева), а настоящий универсальный размах она приняла в 1937 году (про­цесс Пятакова и др., процесс Тухачевского и др.), достигнув своей высшей точки в 1938 году (процесс Бухарина и др.). Причем процессы эти были процессами «приви­легированных» вельмож, а сотни тысяч и миллионы советских граждан подводи­лись под ликвидацию без всяких процессов через «чрезвычайные тройки» НКВД на местах и «особое совещание» НКВД в центре. Сколько таким образом было репрессировано беспартийных, конечно, не поддается никакому учету. Сколько же было репрессировано коммунистов, установить весьма легко, при этом не путем гадания, а путем сличения официальных данных самого ЦК партии.

Результат «Великой чистки» Сталин вывел из простой разницы сравнения количества членов партии, представленных на XVIII съезде партии (1 588 852), с их количеством на XVII съезде (1 874 488), но Сталин сознательно скинул со счета то, что нельзя скидывать: 1. На XVII съезде партии были представлены, кроме членов (1 874 488), еще 935 298 кандидатов, которые после восстановления приема в члены партии со второй половины 1934 года механически оказались членами партии. Таким образом, в партии должно было быть к маю 1935 года, то есть до нового прекращения приема, 2 809 786 членов, не говоря уже о тех, которые были приняты в партию из числа новых кандидатов за то же время[31] . 2. Члены партии, представленные на XVIII съезде, в подавляющем большинстве вступили в партию после возобновления приема с ноября 1936 года, то есть не принадлежали к тем коммунистам, которые были представлены на XVII съезде партии (косвенное подтверждение этого факта мы увидим при анализе мандатных данных XIX съезда партии).

Таким образом, можно сделать вывод о возрастающих масштабах чисток пропорционально углублению модернизации. Общий итог партийных чисток с 1917 года по 1939 год на осно­вании сравнения официальных данных был следующим[32] :

Таблица составлена по 53 :

Итак, в 1939 году в СССР бывших коммунистов было на один миллион больше, чем коммунистов, состоящих в партии. Этот полный разгром старой ленинской партии и создание новой сталинской соответственно нашел свое отражение и в раз­громе руководящих партийных кадров. Более или менее точные цифры на этот счет дал Сталин, хотя и несколько косвенно. На том же XVIII съезде партии Ста­лин заявил: «В Центральном Комитете партии имеются данные, из которых вид­но, что за отчетный период партия сумела выдвинуть на руководящие посты по государственной и партийной линии более 500 000 молодых большевиков»[33] . Совер­шенно очевидно, что для этих «молодых большевиков» Сталин не создавал новых постов — они заняли места уже репрессированных коммунистов (секретарей райко­мов и райисполкомов, обкомов и облисполкомов, членов правительства и ЦК национальных республик, директоров предприятий, руководителей органов управ­ления и частей Красной армии и т. д.).

Таким образом, чтобы скрыть подлинный размах «Великой чистки» Ежова, Сталин перенес окончание чистки на более ранний срок и сравнил величины несравнимые и фальсифицированные. Для этого он имел веское основание, так как правильное сравнение дало бы следующий результат: 2 809 786 членов партии к маю 1935 года минус 1 588 852 к марту 1939 года даст 1 220 934 вычищенных и репрессированных коммуниста (быть вычищенным тогда механически означало быть репрессированным). 1 220 934 репрессированных коммуниста — таков был итог ежовщины[34] . Если даже многие из кандидатов 1934 года и не были приняты в члены партии, то это нисколько не меняет общей картины. До 1939 года они, во всяком случае, в кандидатах не сидели, а кандидаты, представленные на XVIII съезде, были кандидатами набора конца тридцатых годов.

Рассмотрев общую картину чистки партии и непосредственно этот процесс, видно, как Сталин ликвидировал старую большевистскую партию и ставил на ее место новое поколение партийцев, которые беспрекословно будут выполнять указания своего вождя.

3. СПЕЦИФИКА СТАЛИНСКИХ РЕПРЕССИЙ В БАССР

3.1. Результаты политики массовых репрессий в Башкирии

Как известно, тоталитарный режим Сталина с первых дней своего прихода к масти проводил репрессии по политическим мотивам.

Они были не единичными актами и отличались масштабами и невиданной жестокостью. Это было продуманной системой массового уничтожения своих сограждан, имеющей свои «порядки» и свою технологию. Арестовывались, подвергались наказаниям и расстрелам многие граждане, неугодные руководству режима, имеющие свое собственное мнение.

Конечно, сегодня еще многие стороны политических репрессий остаются в тени, но главные результаты этих злодеяний известны народу. Миллионы (по некоторым источникам – десятки миллионов) невинных, ничем не запятнавших себя честных граждан страны были брошены в лагеря, тюрьмы или расстреляны. По данным кандидата исторических наук Г.Д.Иргалина в нашей республике за годы тоталитарного режима было репрессировано более 50 тысяч человек.1 Это только так называемые « враги народа», обвиненные и привлеченные к уголовной ответственности по 58- статье Уголовного кодекса РСФСР. Ликвидированный класс кулаков в это число не входит. Также не входят сюда реабилитированные военнопленные.

Среди репрессированных первый секретарь Башкирского обкома ВКП (б) Я.Б.Быкин, секретарь обкома А.Р.Исанчурин, председатель Совнаркома БАССР З.Г.Булашев, председатель БашЦИКа, член Президиума ЦИК Союза ССР, известный писатель А.М.Тагиров, нарком просвещения БАССР И.Х.Абызбаев, кумир молодежи, секретарь Башкирского, затем Центрального комитетов ВЛКСМ Шарифа Тимергалина, известные писатели Даут Юлтый, Тухват Янаби, Имай Насыри, Габдулла Амантай, Булат Ишемгулов, Хадия Давлетшина, Губай Давлетшин и многие- многие другие. Уничтожен талантливый композитор и известный певец Газиз Альмухаметов. Был нанесен огромный урон всем слоям общества – рабочему классу, крестьянству, интеллигенции, армии, духовенству, руководящим кадрам. Среди арестованных и обвиненных немало неграмотных – пастухов, сторожей и представителей других видов занятий. Обвиняя эту категорию людей, идеологи и организаторы репрессий хотели показать, дескать, как широко и глубоко развернули «враги народа» свою контрреволюционную деятельность.

Тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму, прозвучавший в выступлении Сталина на февральско – мартовском Пленуме ЦК ВКП (б) в 1937 году, открыл простор для произвола и беззакония. В национальных республиках он, прежде всего обернулся репрессиями против носителей «местного буржуазного национализма». Так было и в Башкирской АССР.

В августе 1937 года в Башкирию приехала член Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б) Сахъянова для проверки деятельности Башкирской парторганизации по разоблачению «врагов народа». Она отправила Сталину и наркому внутренних дел Ежову записку, в которой обвиняла руководство обкома партии в «замазывании» сигналов о врагах народа, выгораживании их от критики, бездеятельности в мобилизации парторганизации на разоблачение на разоблачение корней и ликвидацию последствий вредительства. « На основании изложенных фактов считаю, - заключила Сахьянова, - что теперешнее руководство обкома ВКП (б) Башкирии не в состоянии возглавлять борьбу с врагами народа и обеспечить правильное партийное руководство делом ликвидации последствий вредительства, поэтому прошу ЦК ВКП (б) обсудить вопрос о руководстве Башкирской парторганизации»1

7 –11 сентября 1937 года Второй пленум Уфимского горкома партии обсудил вопрос о выполнении решений февральско – мартовского Пленума ЦК ВКП (б). Давая оценку деятельности Башкирского обкома и Уфимского горкома, Сахъянова сказала, что «практика разоблачения врагов народа в Башкирии говорит о том, что эту работу проводят органы НКВД, а парторганизации, партийные и беспартийные массы остаются в стороне. Это произошло потому, что парторганизация Башкирии не была мобилизована на борьбу с последствиями вредительства».1

В решении пленума подчеркивалось, что «обком и горком ВКП (б) в деле разоблачения и выкорчевания троцкистско – бухаринских и националистических бандитов – врагов народа – проявили недопустимую бездеятельность».

Пленум горкома призвал всех большевиков Уфы беспощадно и до конца разоблачать и выкорчевать троцкистско – правых и националистических агентов японо – немецкого фашизма и еще теснее сплотить свои ряды вокруг ЦК ВКП (б) и товарища Сталина. «Работа по разоблачению врагов народа усиливается. 17 сентября в «Правде» появилась статья «Кучка буржуазных националистов». В тот же день «Известия» напечатали материал «Башкирские буржуазные националисты и их покровители», а 22 сентября еще один – под названием «Буржуазные националисты из Башкирского наркомпроса». Эту серию публикаций «Правда» 24 сентября завершила статьей «Политические банкроты».

Все газеты призывали к бдительности, требовали искать врагов всюду – в колхозах и совхозах, учебных заведениях, комсомольских организациях, партийных и советских органах, среди писателей и артистов, учителей и т.д.

Общественное мнение было подготовлено к разоблачению и уничтожению «врагов народа» любого уровня. 3 октября в передовой статье «Освободиться от обанкротившегося руководства» газета «Красная Башкирия» в духе тех времен писала: «… открывается пленум областного комитета партии. Парторганизация Башкирии приходит к нему с новыми сотнями фактов, уличающих руководство в связи с врагами народа, покровительстве им. Никуда не уйти от этих фактов. Пленум потребует от секретарей обкома Быкина и Исанчурина прямого ответа на все эти вопросы».

В начале октября 1937 года в республику приехал один из идеологов и организаторов репрессий, секретарь ЦК ВКП (б) А.А. Жданов. Он и руководил 4 –6 октября 3 –го пленума Башкирского обкома ВКП (б), ставшим одним из самых трагических в истории республиканской партийной организации. Кстати, в его заседаниях участвовала лишь половина членов обкома, избранного на 17 – ой областной партконференции в июне того же года. Открывая пленум, Жданов сказал: «Главный вопрос проверки пригодности руководства – как большевик способен и на деле борется за разгром троцкистско – бухаринского блока, ликвидирует шпионаж и диверсию… В ЦК поступили сигналы, что руководство Башобкома не ведет настоящей большевистской борьбы с врагами народа. В ЦК была тревога, что ничего не сообщают, не просят помощи, такое молчание вызывало сомнение у ЦК партии. Почему обком стоит в стороне от важнейшего вопроса? Проверка члена КПК Сахъяновой полностью подтвердили сигналы. Оказалось в действительности, что борьбы нет; НКВД без обкома разоблачает окопавшихся на важнейших постах врагов народа – буржуазных националистов, троцкистов, фашистских диверсантов, шпионов и убийц; сигналы замазывались; врагам покровительствовали…»1 .

ЦК поставил снять Быкина и Исанчурина с поста секретарей обкома партии, а пленуму обсудить, потребовать ответа, с пристрастием допросить, почему долго орудовали враги. Пленум должен выявить роль каждого из членов пленума.

Пленум обкома «разоблачил и разгромил врагов народа». По ложному обвинению были исключены из партии и арестованы секретари обкома Я.Б.Быкин и А.Р.Исанчурин, а также члены бюро обкома ВКП (б): Р.В.Абубакиров, заведующий отделом пропаганды, агитации и печати обкома; З.Г.Булашев, председатель СНК БАССР; Е.Я.Бычков, председатель Уфимского горсовета; Г.Х.Галин, заведующий отделом руководящих партийных органов обкома; П.Ф.Цыпнятов, заведующий сельхозотделом, кандидат в члены бюро; Е.С.Первин, заведующий отделом промышленности и транспорта обкома, и т.д.

Конвейер беззакония работал, очищая Башкирию от «рестовраторов капитализма», «немецко – японских шпионов». На специальных совещаниях, посвященных ходу кампании по разоблачению «врагов народа» в различных отраслях народного хозяйства и культуры, подводились итоги, ставились новые задачи. Сильно пострадали наркоматы земледелия, просвещения, юстиции, финансов, прокуратура и другие учреждения. Так, были репрессированы многие руководители органов народного образования, учителя, директора школ.

Немало жертв произвола было и среди комсомольцев, молодежи. Как отмечалось на 12 – ой областной конференции ВЛКСМ (январь 1938 г.) в районах Башкирии было «разоблачено» до 18 контрреволюционных гнезд, оформленных в организации с различными названиями. Изгнаны из руководства 19 секретарей райкомов. Со времени предыдущей конференции из рядов ВЛКСМ исключено 1673 человека, в том числе «враждебных элементов» – 273 человека, «классово – чуждых» - 366, многие из них были арестованы и осуждены. Пострадала писательская организация Башкирии.

Репрессии по стране и республике продолжались в 40 – е годы и даже начале 50 – х годов. По данным КГБ БАССР, в 1930 – 1953 г. от террора пострадало 50293 гражданина нашей республики. Лишь смерть Сталина остановила движение этого чудовищного маховика, набравшего обороты в 30 – годы.

Одним из результатов массовых репрессий, сопровождаемых политической демагогией, явилась селекция людей особой разновидности – конформистов. Для конформиста решающий критерий добра и зла, истины и лжи – позиция начальника, шефа, вождя. Такими людьми И.В.Сталин и его подручные комплектовали партийный и государственный аппарат, который слепо, не колеблясь, следовали сталинской «генеральной линии».

Реабилитация незаконно репрессированных началась в 1953 году. Первым ее актом можно считать принятый в сентябре того же года Указ Президиума Верховного Совета СССР, предоставивший Верховному суду страны право пересматривать по протестам Генерального прокурора решения бывших коллегий ОГПУ, Особого совещания и «троек» при НКВД. Под влиянием 20 –го партийного съезда (1956 г.), с трибуны которого впервые было открыто сказано о массовых репрессиях, совершавшихся сталинским руководством от имени народа, над страной пронесся «ветер перемен». Началась широкая реабилитация невинно осужденных. Однако уже с конца 1964 года, после смещения Н.С.Хрущева с партийного и государственного постов – эта работа замедлилась, а затем совсем прекратилась.

Процесс восстановления справедливости в отношении жертв репрессий возобновились лишь после 19 – ой конференции КПСС. Сотрудники КГБ, Прокуратуры и Верховного суда БАССР проделали огромную работу по реабилитации пострадавших от беззаконий. К апрелю 1991 года было реабилитировано 42 тысячи человек, в том числе более 23 тысяч незаконно осужденных несудебными органами.1

Указом Президента СССР от 13 августа 1990 года репрессии, проводившиеся в отношении крестьян в период коллективизации и в последующие годы, признаны незаконными, противоречащими основным гражданским и социально – экономическим правам человека («Правда» 1990г. 15 августа).

Таким образом, не смотря на годы, российское правительство все же обратило внимание на эти далекие процессы беззакония и отдало должное жертвам сталинских репрессий и вернула их честные имена

3.2. Социальный и национальный состав жертв массовых

репрессий в БАССР

По «госплану» в Башкортостане было «запланировано» подвергнуть репрессиям 2000 человек. Но ретивые служители Башкирского НКВД проявили большое усердие, репресси­ровав свыше 50 тысяч жителей республики, - за период 30-х, начала 50-х гг. в республике по обвинению в политических преступлениях было репрессировано 50293 человека[35] .

Кого же уничтожал сталинский режим в Башкортостане? По исследованиям доцента БГУ Т.Саблина по городу Уфе можно получить примерное представление[36] .

Аресты, прежде всего, коснулись муж­чин, ибо великие стройки требовали деше­вую рабочую силу. Из общего количества репрессированных по городу Уфе 86,5 процента составляли мужчины, 13,5 про­цента - женщины. Примерно каждый чет­вертый человек из числа репрессирован­ных приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. В категорию расстрелянных в основном попали мужчины зрелого и преклонного возраста. Среди них много представителей интеллигенции, занимав­ших высокие руководящие должности. Под репрессии в основном попали люди в возрасте 35-39 лет (18,6%), 30-34 (15,8%), 40-44 лет (15,2%). Но каратели не щадили и старых. В списке расстрелян­ных есть 80-летняя Дарья Федоровна Ва­сильева, уроженка города Уфы. Отец зна­менитого ученого А.-З.Валиди Тогана Валидов Ахметша Ахметшинович из деревни Кузяново Макаровского района, мулла, арестован 15 июля 1937 года, осужден по статье 58-10, 58-11 (пропаганда или аги­тация, организационная де­ятельность против советской власти), при­говорен к высшей мере наказания, рас­стрелян 20 декабря, 1937 года в возрасте 80 лет. Самый молодой уфимец в этом скорбном списке - Вакар Владимир Серге­евич, 16 лет, осужден на три года лише­ния свободы.

Среди репрессированных в возрасте 70-74 лет расстреляно 80 процентов, а следующая группа в возрасте 60-64 лет (36,4 процента), далее — 55-59-летние (расстреляна одна треть). Эти данные свидетельствуют о целенаправленном физи­ческом уничтожении старых людей. По-видимому, держать за колючей проволо­кой немощных людей считалось бессмыс­ленным. А с другой стороны, они много знали, считались носителями элементов культуры и идеологии прошлого строя.

Вырисовывается следующая картина по национальному составу. Почти каждый 25-й латыш и 48-й белорус, каждый 56-й еврей и 95-й украинец, каждый 171-й башкир и 221-й русский, жившие в Уфе, были репрессированы. Гонения на латы­шей может быть объяснено стремлениями Сталина избавиться от главных участни­ков и свидетелей борьбы за Советскую власть.

Прослеживается высокий процент рас­стрелянных уфимских репрессированных башкир - около одной трети. Думается, это объясняется их социально-профессио­нальным положением. Многие из них за­нимали высокие руководящие посты в Уфе, были представителями науки, лите­ратуры, искусства и культуры.

Мало кто знает, что в 30-е годы суще­ствовала система борьбы с детьми "вра­гов народа". Она включала в себя указа­ния Политбюро ЦК и лично Сталина, за­конодательные акты, циркуляры и прика­зы НКВД. Эта система была нацелена на то, чтобы дети забыли, кто они, откуда ро­дом, где их родители.

Примерную картину социального и национального состава жертв репрессий можно составить по документам НКВД, где они значатся как «измен­ники родины», «контрреволюционе­ры, готовящие государственный переворот в республике», « шпионы ­пособники империалистов», «враги народа, ведущие контрреволюционную пропаганду», «члены троцкист­ско-бухаринского блока» и т.д. Впос­ледствии в республиканском законо­дательстве список подлежащих реп­рессиям был расширен - в него включались валидовцы, «национа­листы» и другие.

Первый этап проводимых в стране репрессий - « коллективизация». За этот период в Башкортостане было «раскулачено» 22,5 тысячи человек[37] .

7 августа 1932 года ЦИК и СНК СССР, приняли постановление «Об ох­ране имущества государственных предприятий, колхозов, об укреплении общественной (социали­стической) собственности». Известно, что только за девять месяцев его приме­нения в республике было осуждено 5391 человек, из них 193 - к высшей мере наказания[38] . В январе 1933 года создается осо­бый орган репрессий – политотделы МТС и совхозов. На работу в политот­делы МТС Башкирии было направле­но 292 коммуниста, более половины из них - из Москвы и центральных областей. Они вели борьбу с «классо­вым врагом и его агентурой в партии- правыми и левыми оппортуниста­ми». В Башкирии по 750 сельскохозяй­ственным артелям за год было осво­бождено от руководящей должности и исключено из колхозов 5842 чело­века[39] .

Сравнительная по годам статис­тика террора по Башкортостану та­кова[40] :

Зимой 1929-1930 гг. в ходе кам­пании по заготовкам хлеба и коллек­тивизации возникшие трудности были отнесены на счет кулацких эле­ментов и духовенства. Развернулась кампания по закрытию мечетей и церквей, а священнослужителей от­правляли на лесозаготовки и ссылки.

В Башкирии было закрыто 87% мухтасибатов (мусульманские епископаты), из 12000 мечетей было закрыто более 10000, от 90 до 97% мулл и муэдзи­нов лишены возможности отправлять культ. «Тройка» при ОГПУ БАССР за три месяца 1931 года осудила к рас­стрелу 5, к заключению в концлагерь - 72, к ссылке - 76 представителей духовенства[41] . К концу 1932 года, в С.С.С.Р., зак­рывается 60% церквей и мечетей, из 3 тысяч мулл остается на свободе не более 300. Гонения на духовенство продолжались в течение 30-х гг., до начала Великой Отечественной войны[42] .

Систематизируя данные, взятые из 1-го тома «Книги памяти жертв по­литических репрессий Республики Башкортостан», можно сделать неко­торые выводы: из репрессированных священнослужителей 69% являлись муллами, 13% - православными священниками; 23,3% из общего чис­ла приговорены к высшей мере нака­зания - расстрелу; наибольшее коли­чество арестов духовенства приходится на 1930 год - 36% и на 1937 год ­31 %[43] . Многие источники утверждают, что репрессии затронули главным образом руководителей. Это мнение абсолютно неверно. Невероятные обвинения часто выдвигались в адрес малограмотных и не имеющих никакого отношения к политике людей. Для более точного определения состава жертв, сталинских репрессий в Башкирии, была проведена работа, где даны более точные цифры. Основным источником был взят 1 –ый том «Книги памяти».

ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ СОСТАВУ:

русских - 30 %

башкир -28 %

татар - 24 %

др. нац. - 18 %

ПО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОМУ УРОВНЮ:

неграмотных - 45 %

начальное - 40 %

среднее - 12 %

высшее - 2.5 %

ПО ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЗАНЯТОСТИ:

крестьяне - 70 %

рабочие - 14 %

безработные - 3 %

интеллигенция -8 %

духовенство - 3 %

( муллы - 80 %; священники - 20 %)

военные - 2 %.

Из общего колличества репрессированных 3 % составляют женщины.

Анализируя приведенный матери­ал, можно сделать следующие выво­ды:

Практика привлечения к ответ­ственности была упрощена до преде­ла, аресты проводились на основании сфабрикованных обвинений. Напри­мер, по делу Ф.А.Ахмадуллина в про­токоле зафиксировано: «Контррево­люционный повстанческий штаб, куда входили обвиняемые по делу, со­здали на территории Башкирии 62 повстанческих отряда, численностью более 3 тысяч... »[44] Привлекает внимание не столько формулировка, сколько то, что пред­полагалось обвинение еще 3 тысяч че­ловек. И такая практика применя­лась на каждом шагу: близкие, род­ственники, даже давние знакомые об­виняемых - все подпадали под подо­зрение.

24,2% репрессированных по Башкирии, или примерно каждый пятый, приговоре­ны к исключительной мере наказа­ния[45] . Статистика приговоров точна и не вызывает разночтений, так как ра­ботники ОГПУ скрупулезно выполня­ли предписания и документировали свои действия. Никого не расстрели­вали «без бумажки».

Кампании реп­рессий проходили этапами, и в годы «большого террора» (1937-1938гг.) начались «операции по поимке наци­оналистов и шпионов». Многих людей нерусской национальности арестовы­вали без наличия каких-либо компро­метирующих материалов, причем арестовывали и расстреливали целы­ми семьями. Репрессии 30-40-х гг. шли под лозунгом « борьбы с нацио­нал-уклонизмом», жертвами и в дан­ном случае стали народы, которые и раньше шли на первом месте среди репрессированных - башкиры, укра­инцы, белорусы, латыши. Представи­тели таких народностей, как болгары, австрийцы, румыны, чехи, молдава­не и др., волею судьбы заброшенные в республику, были не только репресси­poваны, но и практически полностью истреблены. Основные обвинения, предъявленные представителям этих национальностей, - «шпионаж в пользу западных стран », « измена Ро­дине », « заговор против советского строя».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, репрессии 30-х гг. в Башкортостане представляют собой следствие сознательной политики государства. Репрессивный элемент политики государства был направлен на истребление всех тех, кто по своим убеждениям не мог принять существу­ющий тоталитарный режим или ка­ким-то образом мешал претворению в жизнь планов «построения социализ­ма». Во-вторых, репрессии, проводи­мые в Башкортостане, есть зеркаль­ное отражение массового террора в стране в те годы. Но вместе с тем они имели свои, региональные особенности, - это касается масштабов, социально­го и, несомненно, национального соста­ва репрессированных в республике.

Стабильный рост колхозного движения на протяжении 30-х гг. объясняется также и тем, что был нанесен удар, а затем и уничтожено зажиточное крестьянство, так называемые "кулаки", В результате прямого насилия государства над этой категорией населения была подорвана основа для гармоничного развития сельского хозяйства. Таким образом, осуществление принудительной коллективизации способствовало созданию чудовищной смеси, состоящей из крестьянского кооператива и крепостнической системы отработок. Жители села оказались под жесткой полицейской опекой со стороны партийно-государственного аппарата власти. Крестьяне стали бесправными винтиками усложненной бюрократической системы. Система управления сельским хозяйством не учитывала специфику отдельных регионов и мнение самих крестьян. Обязательные плановые поставки государству большого количества продукции по низким ценам и отсутствие материальной заинтересованности колхозников в общественном труде стали главными чертами сельской жизни. Следствием этого был уход крестьян в города и многолетний кризис в сельском хозяйстве.

Можно выделить следующие предпосылки трагических событий в истории советского общества, развернувшихся в 30-х гг. Во-первых, репрессии были обусловлены как результатами внутрипартийной борьбы в партии, в ходе которой должны были быть уничтожены все те, кто по мнению И.В. Сталина мог представлять какую-либо реальную или потенциальную оппозицию его единоличной власти. Репрессии были организованы таким образом, чтобы устранить не только тех, кто мог представлять политическую угрозу сталинской диктатуре, но и просто самостоятельно мыслящих людей, которые идеологически или в силу особенностей характера не принимали установленный в стране режим. Метод был выбран очень простой: в любой социальной, национальной или религиозной группе устранялись в первую очередь лидеры, которые потенциально могли возглавить активное или пассивной сопротивление сталинизму. Таким образом, с одной стороны, была обеспечена внутренняя опора правящего режима в советском обществе, с другой стороны, уничтожалась те слои, которые были способны на антигосударственные действия как в ходе бесчеловечной практики коллективизации и индустриализации, так и в случае общественных потрясений в ходе грядущей мировой войны. И то, и другое представляло опасность для общества, еще не пережившего последствия гражданской войны. С проведением социалистической «модернизации» число противников сталинизма внутри советского общества должно было многократно возрасти за счет «раскулаченных» и, что особенно актуально для национальных районов, религиозной интеллигенции, изначально не принимавшей как агрессивный атеизм советского строя, так и методы террора.

Отрицательный эффект политики террора был усилен еще и «личным» фактором. Примитивное понимание задач построения социализма и маниакальная подозрительность Сталина не только определяли выбор и количество жертв, но и формировали критерии подбора правящей элиты. К власти приходят люди, отличающиеся абсолютной исполнительностью или умением развивать инициативу в указанном вождем направлении, о чем говорит разгромная деятельность А.А. Жданова в качестве личного посланца Сталина по уничтожению партийной организации Башкортостана. Вряд ли можно предположить, что А.А. Жданов спрашивал разрешения вождя на тот или иной арест среди деятелей Башкирского обкома, уличенных в «буржуазном национализме». Он явно руководствовался общим указанием о «чистке» партийной организации БАССР, которая одновременно должна была носить «профилактический» характер и запугать все общество Башкортостана эффективностью и беспощадностью государственного аппарата.

В целях выявления «врагов народа», активная деятельность по их выявлению со стороны НКВД распространилась на все учреждения, фабрики и заводы, рудники и шахты, желез­ные дороги и водные пути, колхозы и совхозы, все виды школ, искусство, культура, наука. Члены партии с членами партии, парткомы с парткома­ми, области с областями, республики с республиками соревновались в выявлении «врагов народа». Такое положение облегчало конкуренцию в борьбе за власть среди административной элиты путем возможности ее сведения к элементарному доносительству. Поэтому, большинство арестованных были ­людьми, занимающими высокие админи­стративные посты и представители интеллигенции.

Необходимо обратить внимание на то, что официальный тезис «классовой» борьбы, который, на первый взгляд, облегчает анализ социального состава жертв сталинских репрессий, был не более чем пропагандистским лозунгом, направленным на то, чтобы поддерживать у советского обывателя страх перед реставрацией старого режима или нападением сил международного империализма. Только в таких условиях необходимость сохранения чрезвычайных полномочий сталинской диктатуры может стать очевидной для всех. Следовательно, и власть Сталина будет прочной до тех пор, пока эти два взаимоувязанных принципа официальной советской пропаганды будут сохранять влияние на массовое сознание советских людей.

Регулярное проведение «чисток» под классовыми или «оборонными» лозунгами должно было поддерживать советский народ, с одной стороны, в постоянном убеждении в жизненной необходимости сохранения диктатуры и режима чрезвычайного законодательства, с другой – в полной покорности к политике этого режима, обусловленной исключительно интересами защиты советского строя.

Особенности в социальном составе жертв репрессий на территории Башкортостана объяснялись культурными особенностями региона. Они определили проведение активной кампании по закрытию мечетей и церквей и террор в отношении мусульманских и православных священнослужителей. То, что среди репрессированных священнослужителей более одной трети были муллами, говорит о целенаправленности репрессивной политики в Башкортостане, учитывающей специфику возможной оппозиции власти.

Социальный состав жертв произво­ла во второй половине 30- х гг. разно­образен в том смысле, что НКВД доб­рался до интеллигенции и государ­ственных служащих - кадров боль­шевистского руководства.

Как известно, КПСС на XX и XXI съездах сурово осудил культ личности Сталина и его последствия. Был разработан комплекс мер по искоренению произвола и беззакония, укреплению законности. Был ликвидирован внесудебный орган – Особое совещание при МВД, отменен чрезвычайный порядок рассмотрения дел по политическим обвинениям, органы государственной безопасности поставлены под контроль партии и государства, восстановлен в своих правах прокурорский надзор. С середины 50-х гг. началась широкая реабилитация невинно осужденных. Вышли из небытия многие репрессированные. С них снимались ложные обвинения, их имена очищались от наветов. Однако процесс восстановления справедливости не был доведен до конца и с середины 60-х гг. значительно замедлился.

В соответствии с решениями XIX Всесоюзной партийной конференции, Политбюро ЦК КПСС 11 июля 1988 г. приняло постановление «О дополнительных мерах по завершению работы, связанной с реабилитацией лиц, необоснованно репрессированных 30 - 40-е годы и начале 50-х годов».

Президиум Верховного Совета СССР 16 января 1989 г. издал Указ, которым отменил внесудебное решение, вынесенные действовавшими в прошлом тройками НКВД – УНКВД, коллегиями ОГПУ и особыми совещаниями НКВД – МГБ – МВД СССР. Граждане, которые были репрессированы указанными внесудебными органами, за небольшим исключением, с этого дня считаются реабилитированными автоматически.

Процесс реабилитации невинно пострадавших приобрел огромное политическое значение и расценивается как восстановление исторической и юридической справедливости. Сотрудники МБ РБ, работники Прокуратуры, Верховного Суда РБ проделали большую работу по пересмотру материалов следственных дел, реабилитации невинно пострадавших, а также установлению мест их захоронения. 18 октября 1991 г. был принят Закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий». В Республике Башкортостан при органах исполнительной власти созданы и работают республиканская, городские и районные комиссии по восстановлению прав реабилитированных жертв политических репрессий. Эти комиссии осуществляют контроль за исполнением Закона «О реабилитации жертв политических репрессий» и созданных на его основе нормативных актов, а также оказывают содействие в восстановлении прав жертв политических репрессий и защите интересов пострадавших от них.

18 апреля 1991 г. в Республике Башкортостан создана и функционирует общественная организация по защите прав и интересов жертв и пострадавших от политических репрессий – Ассоциация жертв политических репрессий РБ. На сегодня в республике жертвы политических репрессий в пенсионном обеспечении приравнены к инвалидам третьей группы Великой Отечественной войны. Такого положения нет ни в одном из регионов бывшего СССР.

В целях увековечения памяти жертв политических репрессий в соответствии с постановлением Президиума Верховного Совета РБ от 2 сентября 1993 года «О сооружении в городе Уфе памятника жертвам политических репрессий» Кабинет Министров РБ 5 января 1995 года принял постановление «О мерах по увековечению памяти жертв политических репрессий».

По предложению мэрии города Уфы был сооружен в юбилейном сквере Советского района г. Уфы (бывшее Ивановское кладбище) памятник. Этим же постановлением предусмотрены подготовка и издание Книги Памяти жертв политических репрессий РБ, книги великой скорби и горьких слез народа по поводу сталинских репрессий в годы тоталитарного режима. Первый том книги памяти вышел 1997 году.

Так восторжествовала справедливость, и честные имена так называемых «врагов народа» возвращается народу.

Эти люди, внесшие большой вклад в развитие экономики, культуры республики, вошли в историю, и наш долг – увековечить их память и предупредить, чтобы подобные трагедии не повторялись в будущем. С этой целью в данной «Книге Памяти…» жертвы политических репрессий Республики Башкортостан перечисляются поименно. Их святые имена вписаны в память поколений на вечные времена.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Авторханов А.Г. Технология власти. – // Вопросы истории. 1992. № 2-3.

2. Араловец И.А. Потери населения советского общества в 30-е годы: про­блемы, источники, методы изучения в отечественной историографии // Отечественная история, 1995, № 11. С. 135-145.

3. БСЭ. Т. 28. – М.: Большая советская энциклопедия, 1975.

4. Гарипова Г.Л. Масштабы репрессий в Башкортостане в 30-40 гг. // Ватандаш. 2002. № 2.

5. Давлетшин Р.А. Великий пере­лом и трагедия крестьянства Башкор­тостана. Уфа, 1994.

6. Далетшин Р.А. История крестьянства Башкортостана 1917 - 1940 г. Уфа, 2001

7. История Башкортостана (1917-1990гг.)/ Под ред. Р.З.Янгузина. Уфа, 1997.

8. Из истории социалистического строительства на Урале. Свердловск. 1976

9. Книга памяти жертв по­литических репрессий Республики Башкортостан. -–Т. I . – Уфа: Китап, 1999.

10. Коллективизация сельского хозяйства Башкирской АССР. – Уфа: Башкирское книжное издательство, 1980.

11. Конквест Р. Жатва скорби // Вопросы истории, 1990, №l. С. 137.

12. Мардамшин Р.Р. Башкирская чрезвычайная комиссия. – Уфа: Китап, 1999.

13. Национально-государственное устройство Башкортостана (1917-1925гг.). Документы и материалы: В 4 т. /Авт.-сост. Б.Х.Юлдашбаев. Т.3. Уфа: Китап, 2002.

14. Очерки по культуре народов Башкортостана./Сост. Бенин В.Л. Уфа, 1994.

15. Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административ­но-командной системы в Советском государстве (1919-1941гг.). Уфа, 1993.

16. Рыбаков А. Тридцать пятый и другие годы. М.: Правда, 1987.

17. Самигуллин В.К. Конституция Башкортостана: история и современность. Уфа, 1995

18. Словарь русского языка. (ред. С.Ожегов). – М.: Буквица, 1999.

19. Тупеев С.Р. Тревожные годы в Башкортостане // Ватандаш. 1999. № 6.

20. Хрестоматия по истории Отечества (1917-1945 гг.). – М.: ВЛАДОС, 1996.

21. Хаустов В.Н. Крестьянство в 30 -е годы. Отечественная история. № 6. 2002.

22. Шафиков Г. И совесть, и жертвы эпохи. Уфа, 1991.

[1] Словарь русского языка. (ред. С.Ожегов). – С. 347

[2] Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945 гг.). с.591

[3] Араловец И.А. Потери населения советского общества в 30-е годы. -С. 138

[4] Конквест Р. Жатва скорби . С. 137.

4 В.Н. Хаустов. Отечественная история. № 6, 2002 г.

[5] Давлетшин Р.А. Великий пере­лом и трагедия крестьянства Башкор­тостана. Уфа, 1994. С. 12

[6] там же С. 13

[7] Национально-государственное устройство Башкортостана (1917-1925гг.). С. 93

[8] Из истории социалистического строительства на Урале. С. 184

[9] там же. С. 219

[10] Из истории социалистического строительства на Урале. С. 226

[11] там же. С. 211

[12] История Башкортостана (1917-1990гг.)/ Под ред. Р.З.Янгузина. С. 173

[13] там же С. 175

1. Цит. по: Коллективизация сельского хозяйства Башкирской АССР.-С. 105

1 Цит. по: Коллективизация сельского хозяйства Башкирской АССР. – С. 108

[14] Давлетшин Р.А. Указа. соч. С. 51

1 Коллективизация сельского хозяйства Башкирской АССР., С. 112

[15] Коллективизация сельского хозяйства в БССР. С. 114

[16] там же С. 115

1Р.А. Давлетшин. Указ. Соч.. С. 28

[18] там же. С. 29

[19] Р.А.Давлетшин. Указ. соч. С. 30

[20] Коллективизация сельского хозяйства Башкирской АССР. – С. 116

1 Р.А.Давлетшин. «Великий перелом» и трагедии крестьянства Башкортостана. Ст. 128

2 И.В.Сталин. Соч. Т. 11. Ст. 171- 172

3 Р.А.Давлетшин .Указ. соч. ст.129

1 Р.А, Давлетшин.Указ. соч. с. 129

1 Р.А.Давлетшин. Указ. Соч. С.131

1.Р.А.Давлетшин. указ.соч. с.133

1 Р.А.Давлетшин. Указ. Соч. с. 125

1 Р.А.Давлетшин. Указ. Соч. С 135

2 Р.А.Давлетшин. Указ. Соч. с. 137

1 Р.А.Давлетшин Ука, соч.. С.138

[21] Тупеев С.Р. Тревожные годы в Башкортостане // Ватандаш. 1999. № 6. С. 68

[22] Авторханов А.Г. Технология власти. // Вопросы истории. 1992. № 2-3. С. 106

[23] Авторханов А.Г.Указ.соч . С. 108

1 Книга памяти С. 6

2 там же, С.7

[24] Авторханов А.Г. . С. 108-109

1 Авторханов А.Г. Технология власти. С. 109

[25] Большая Советская Энциклопедия. 1-е издание. Т. 28. – М.: 1975. С. 200

[26] БСЭ. Т. 28. С. 200

[27] Авторханов А.Г. Технология власти. – С. 109

[28] там же С. 111

[29] Сталин И.В. Вопросы ленинизма // Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945). – М.: 1996. С. 521

[30] там же С. 523

[31] Авторханов А.Г. Технология власти. – С. 108

[32] Авторханов А.Г. Технология власти. – // Вопросы истории. 1992. № 2-3. С. 111

[33] Сталин И.В. Отрывок из выступления на XVIII съезде партии // Хрестоматия по отечественной истории (1914-1945). – М.: ВЛАДОС, 1996. С. 522

[34] Авторханов А.Г. Технология власти. – С. 111

1 Г.Д.Иргалин. «Возвращенные имена».С.5

1 Г.Д.Иргалин . Указ. соч. С. 12

1 Г.Д. Иргалин. Указ. соч. С. 13

1 Г.Д.Иргалин. Возвращенные имена. С.6

[35] Рассказов Л.П. Карательные органы в процессе формирования и функционирования административ­но-командной системы в Советском государстве (1919-1941гг.). Уфа, 1993. С. 229.

[36] Саблин Т. Кого уничтожал Сталин в Уфе // Вечерняя Уфа. 21 марта 1995.

[37] Давлетшин Р.А. С. 79

[38] Гарипова Г.Л. Масштабы репрессий в Башкортостане в 30-40 гг. // Ватандаш. 2002. № 2. С. 86

[39] Конквест Р. Жатва скорби // Вопросы истории, 1990, №l. С. 136.

[40] Гарипова Г.Л. Указ. Соч. С. 87

[41] Конквест Р. Указ. соч. С. 137.

[42] Там же С. 137

[43] Книги памяти жертв по­литических репрессий Республики Башкортостан. Том 1. –Уфа, 1998. – С. 275

[44] Гарипова Г.Л. Масштабы репрессий в Башкортостане в 30-40 гг. // Ватандаш. 2002. № 2. С. 87

[45] Гарипова Г.Л. Указ. соч. С. 87