|
К наиболее древним и важным факторам, упорядочивающим социальную сферу, относится введение родовой экзогамии, запрета брака внутри одного коллектива и запрещение кровосмешения (инцеста). По одной из коми-зырянских мифологических версий лягушка когда-то была человеком, который был превращён в неё за инцест (сожительство со своей матерью). В коми-пермяцкой сказке говорится о девушке, жившей с тремя своими братьями, которые стали сексуально её домогаться, предлагая выйти за кого-нибудь из них замуж. Спасаясь от инцеста, девушка спустилась в подполье и стала умолять землю взять её к себе. Земля вняла её просьбе, и девушка оказалась под землёй, в царстве Бабы-Яги. Впрочем, финал у сказки счастливый: девушка вернулась в земной мир, уведя с собой трёх дочерей Бабы-Яги, на которых она женила своих братьев.
Если экзогамная соционормативная тематика в фольклоре народов коми представляет собой лишь смутные реминисценции норм, регулирующих социальную жизнь общества в очень давние времена и утративших свое значение, то другой социорегулирующий институт - крестничество, успешно функционировал у коми ещё недавно. В.П. Налимов, первым обративший внимание на то, что у коми имелась своя собственная "сексуальная мораль", исследовал этот институт в начале ХХ в. очень подробно и на конкретных материалах. По его данным, каждая коми женщина по достижении определённого возраста должна была стать вежань (крестной), считалось, что в противном случае на том свете ей придётся стать крестной щенка. Социальный статус крестных родителей был очень высок, для ребенка крестная по значимости и уровню требуемого почтения ставилась на второе место после матери. Наряду с родственными связями, крестничество было одним из главных средств сплочения социума.
На третьем месте по значимости для детей у коми (после матери и вежань) находилась повитуха (гöгинь), отцу отводилось лишь четвёртое место. Каждая женщина в своей жизни должна была, хотя бы один раз в жизни, принять роды или выступить ассистенткой опытной повитухи. Считалось, что женщина, не принимавшая участия в появлении ребёнка на этот свет, на том свете будет принимать роды у собаки или же, по другой версии, никогда не попадёт на тот свет. В одной из коми-зырянских быличек говорится об одной женщине, которую никто не приглашал на роды. Отчаявшись дождаться приглашения, она обратилась к лесным духам с просьбой о помощи, и те пригласили её ассистировать, когда происходили роды у лесной женщины.
По поверьям коми, поведение повитухи в быту отражалось на здоровье принятых ею детей, а поведение крестных родителей - на здоровье их крестников. На том свете они были должны дать отчёт о здоровье детей, за которых несли ответственность. Поэтому их жизнь находилась под бдительным общественным контролем и строго регламентировалась, особенно в половой сфере. Браки между крестными категорически воспрещались, крестный не имел права вступать в половую связь не только с матерью и крестницей ребёнка, но и с его повитухой. Влиял на здоровье ребёнка и распутный образ жизни его крестных родителей. Крестные, повитуха и мать ребёнка не только не должны были ругаться между собой, но и говорить неприятные друг другу слова, иначе ребёнок мог заболеть.
Из прочих половых табу у коми необходимо отметить запрет на интимные отношения (даже с женой) для охотников перед уходом на промысел. Иначе они якобы теряли свои профессиональные навыки. На артельной охоте воспрещалось само произношение слова "женщина", при необходимости его заменяли эвфемизмом тшöтшыд (обрубленная). На промысле вообще не рекомендовалось вспоминать о своей жене. В коми-зырянских быличках популярен сюжет об охотнике, который вспомнил свою жену, и она явилась к нему в лесную избушку. Вернувшись домой охотник узнавал, что его жена никуда не отлучалась. Иногда такие визиты лжежены не имели особых последствий, но рассказывается и о случаях, когда после этого охотник терял рассудок.
В трудовых процессах у коми соблюдалось строгое половое нормирование производственных сфер деятельности. Сразу же после рождения ребёнка маркировались его будущие профессиональные ориентиры: пуповину у мальчика перерезали на топорище или прикладе ружья, затем её привязывали к плугу или к ружью; у девочки пуповину резали на прялке или веретене, затем привязывали её к прялке, прятали в ящик швейной машинки или же клали в кудель. Мужское занятие охотой и женские занятия прядением и ткачеством представляли у коми своеобразную поло-профессиональную оппозицию. Достаточно было женщине наступить на орудия лова, как они "портились", и в них переставала попадать добыча. Считалось, что мужчина, передавший женщине из рук в руки веретено, навсегда утрачивал способность быть хорошим охотником. Согласно коми-зырянским мифам, мужскую прерогативу заниматься охотой установил ещё в мифическое время верховный бог-демиург Ен.
Сугубо мужским занятием у народов коми было кузнечество. В коми-зырянской мифологии первыми кузнецами были боги-демиурги Ен и Омöль. Ен решил научить людей делать инструменты из железа, но оно не сваривалось. Только после совета Омöля Ен освоил кузнечное ремесло и обучил ему людей. У коми-пермяков первым кузнецом представлен фольклорный герой Кудым-Ош, который во время своих дальних торговых поездок познакомился с искусством выплавлять и ковать железо и, вернувшись домой, отыскал железную руду и стал делать из железа различные инструменты.
К традиционно женским занятиям у коми относилось животноводство, исключая уход за лошадьми. Согласно коми-зырянской мифологической легенде, некогда у древних коми была белая корова. Однажды она пошла в лес и пропала. Всей семьёй её искали семь суток, но не нашли. На девятый день в лес пошла хозяйка и стала жаловаться на потерю кормилицы. Внезапно раздался чей-то голос: "Не плачь, хозяйка, твоя корова жива, она вернётся. Это я рассердилась на вас, что молоко едите, не цедя в подойник. Это я рассердилась, что твои мужики одну соску оторвали у коровы. Доить будешь с этого дня ты одна и также раздавать молоко мужьям и сыновьям. Иди домой! Твоя корова уже дома!" На вопрос хозяйки, голос ответил: "Ме сюра-пеляысь мöс видзысь!" ("Я от рогатого-ушастого коров охраняющая!"). Хозяйка вернулась домой и увидела, что корова стоит у крыльца, а мужики по очереди доят её одной рукой себе на ладонь и пьют молоко. Она рассказала, что с ней приключилось в лесу, и с тех пор уход за коровой и дойка стали сугубо женским делом.
Наиболее раннее упоминание о существовании у народа коми правовых норм, защищающих собственность, содержится в "Житии святого Стефана", написанном Епифанием Премудрым. Епифаний, описывая кумирни древних коми, говорит о богатых дарах, которые складывались там в жертву каким-то языческим божествам или же духам-хозяевам. Причём, никто не рисковал взять что-либо из даров себе, опасаясь жестокого возмездия. Интересно отметить, что у обских коми переселенцев произошла своеобразная реанимация этих древних представлений. У обских угров до настоящего времени сохраняется традиция богатых жертвоприношений умершим. Различные бытовые вещи, обычно новые, оставляются на могилах и складываются в намогильные срубы. У обских коми существовало, а в значительной мере сохраняется и сейчас, убеждение, что ничего с этих могил брать нельзя, иначе с виновником случится несчастье. Так, в одной из быличек, героем которой является реальное лицо, говорится о коми парне, взявшем с хантыйской могилы отрез материи и сшившим из него себе брюки. Вскоре у него парализовало ноги, и он на всю жизнь остался калекой.
Даже в развитых классовых обществах известны рецидивы, когда народные меры наказания нарушителей права собственности намного более жестоки чем официальные. Ср. общественный самосуд над конекрадами у русских. Анализ фольклорного материала народа коми показывает, что в прошлом у них наиболее ценным личным имуществом считался скот. Согласно легендам, наказание злостных похитителей скота брал на себя сам коллектив и ближайшая родня виновного. Так, фольклорный герой Юрка, который якобы жил некогда около с. Маджа, вначале мирно промышлял в своих охотничьих угодьях, но затем повадился воровать скот у своих односельчан, съедая в день по целому быку. Маджинцы обратились за помощью к крестному Юрки (см. выше), сварили из артельного солода и муки крепкое пиво и попросили крестного напоить Юрку допьяна. Пьяногого Юрку крепко связали, вывезли на середину озера и утопили. Затем маджинцы сварили кашу и съели её всем селом, разделив грех за убийство на всех поровну. Другой герой коми легенды Гулень якобы жил некогда в с. Позтыкерос. Когда он вырос, то ушёл из села в лес и стал жить в гнезде, построенном им на вершине дерева. В село Гулень приходил лишь для того, чтобы воровать скот и в гости к своей крестной, других родных у него не было. Односельчане группой человек в десять пошли к крестной и попросили спрятать их у неё в доме, а когда придёт Гулень, не зажигать света. В темноте они навалились все на пришедшего, связали его, а затем утопили в реке. После этого позтыкеросцы, так же как и маджинцы, сварили кашу, и каждый из них съел по ложке ритуального блюда.
После включения Коми края в общероссийский рынок ценностные оценки имущественных прав у коми существенно изменились. Прежде всего, резко возросла значимость товарной продукции: пушнины, боровой дичи, рыбы ценных пород, поскольку преимущественно на вырученные за неё деньги уплачивались государственные подати и приобретались недостающие сельскохозяйственные продукты. В промысловой морали у коми были чётко оговорены права собственности промысловиков на добычу. Серьёзным проступком считалось не только хищение чужой добычи из самоловов, но и убийство зверя, уже раненого другим охотником, или же белки, которую облаивает чужая собака. Уличённого в хищении добычи из чужих кладовых или ловушек могли изгнать на несколько лет из промысловых угодий, где он до того имел право свободно охотиться. На Вычегде и Печоре применялась такая мера наказания, как "распятие": виновному привязывали руки к концу палки, пропущенной через рукава верхней одежды, и отпускали на волю. Добраться до дома в таком виде, с трудом пробираясь между деревьями, было весьма не просто. Кроме того, имя похитителя предовалось гласности. Нередко этот метод общественного воздействия оказывался наиболее действенным : виновник не только навсегда забывал о чужой добыче, но и зачастую, спасаясь от позора, насовсем переселялся в другой населённый пункт.
В конце Х1Х - начале ХХ вв. в ряде мест Коми края наблюдалось существенное увеличение числа хищений промысловой добычи, ввиду падения охотничьих нравов, что вызвало в своё время увеличение рецидивов крайне суровой расправы с нарушителями права собственности. Наказание злостных похитителей чужой добычи получило название сарö пуктöм ("на царство посажение"). Виновных прищемляли за волосы в расщепе стоящего дерева и так оставляляли в лесу, сжигали живьём в их собственных избушках и т. д. Строго каралось у коми и хищение рыбы из сетей и рыболовушек. Известен даже случай убийства злостного похитителя рыбы из ловушек, установленных в запорах для лова, который произошёл в начале ХХ в. на Печоре.
Охотничье право собственности на промысловую добычу было зафиксировано у коми в народных верованиях и фольклоре. Так, охотники верили, что взявший что-либо в корыстных целях из чужой добычи, сам в течение года останется полностью без промысла. Такое же наказание ожидало охотника, утаившего часть добычи при артельной добыче. При этом гарантами соблюдения охотничьей морали служили лесные духи-хозяева, которые, по поверьям коми, могли как наградить промысловиков богатой добычей, так и лишить её вовсе. В несказочной прозе в роли блюстителя исполнения общепринятых норм мог выступить и вожак артели, используя при этом свои колдовские способности. У коми сохранялись универсальные для многих народов представления о том, что особо выдающихся успехов в каком-либо виде деятельности можно достичь лишь с помощью тайных сил. Поэтому наиболее опытные и удачливые охотники, которых и выбирали вожаками артелей, зачастую и считались сильными колдунами. В одной из быличек говорится: "Один член артели не отличал при дневном обходе угодий своих угодий от чужих и приносил домой часто чужой промысел. Свои товарищи не раз уговаривали его оставить эту привычку, но тот не отставал. Тогда главарь артели пригрозил ему. На другой день этот охотник вышел на охоту и всё время кружился вблизи своей баньки (промысловой избушки), совершенно потеряв возможность ориентироваться ..., и так продолжалось изо дня в день. Дальше он уже не стал ходить на охоту. Однажды он заметил, что в его сторону начала двигаться туча, потом полил такой проливной дождь, что начало затоплять всю окрестность. Тогда он поднялся "на дерево". Между тем вода всё прибывала. Наконец, он стал кричать, звать о помощи. Подоспевшие товарищи сняли его с крыши избушки". Обращает на себя внимание тот факт, что и в верованиях и в фольклоре наказание за нарушение права собственности на добычу представлено менее суровым, чем оно было в реальной жизни.
Реальные правовые нормы, защищающие у коми право прочих видов частной собственности, изучены слабо. Имеются сведения, что в верхневычегодских селениях уличённому в краже какой-либо бытовой вещи надевали на шею хомут и водили в таком виде по селу. В верованиях и фольклоре народов коми бытовое воровство осуждается безусловно, предусматривается и достаточно разнообразное, хотя и ирреальное наказание за него. У коми-зырян считалось, что наиболее действенным способом, чтобы наказать вора, было обратиться с жалобой на него к колдуну. Для этой цели у них якобы существовал ряд магических приёмов. Например, вор украл клубок ниток. Колдун брал кусочек нитки, оставшийся от этого клубка и сжигал его. После этого вор возвращал украденный им клубок, поскольку у него начинало жечь сердце. Или же колдун делал куклу человека, подозреваемого им в воровстве какой-либо вещи, и с заговорами зарывал её в землю. Подразумевалось, что после этого вор начнёт гнить как и закопанная в землю кукла. Особенно опасным считалось взять что-либо без спросу у людей, обладающими колдовскими способностями. Считалось, что в этом случае наказание следовало незамедлительно. Так, в одной из коми быличек некто украл у мельника-колдуна из ящика деньги. Тот оторвал от ящика доску и закопал её в землю, после чего вор стал горбатым. У коми-пермяков считалось, что за воровство наказывал лесной дух-хозяин. Если вор попадал в лес, то он уводил его в глухую чащу, где у лешего был дом, и заставлял там до конца жизни исполнять тяжёлые работы. Если же виновный в воровстве в лес не ходил, то лесной дух насылал бурю, которая срывала с его дома крышу. Существовало у коми-пермяков и представление о загробном воздаянии за воровство. По пермяцким поверьям, умершие на том свете должны были повсюду таскать с собой все украденные в земной жизни вещи, как бы громоздки они ни были. Поэтому, приглашая души умерших родственников на поминки, пермяки на всякий случай отодвигали скамейки от стола, чтобы они могли поместиться со всем своим скарбом.
О том, что гостеприимство было у коми одним из основных морально-нравственных нормативов писали многие авторы. У коми охотников было принято право пользования чужим имуществом в определённых пределах. Любая промысловая избушка была подготовлена к приёму нежданного гостя в отсутствии её владельца: в ней имелись небольшой запас продуктов, трут, огниво, кухонная утварь и дрова, которыми могли пользоваться нуждающиеся в ночлеге. Поскольку гостеприимность относится к сугубо морально-нравственным нормам, в реальной жизни за нарушение этой общепринятой нормы могло последовать лишь общественное осуждение. В то же время, в фольклоре её соблюдение или несоблюдение подразумевает более серьёзные последствия, что, несомненно, играло свою роль в передаче и в закреплении этой традиции в общественном сознании. Так, в одной из коми сказок говорится о некоем богаче Варфоломее, к которому стал проситься на ночлег какой-то старик. Варфоломей его не пустил и послал искать ночлег в другом месте. Старик никуда не пошёл, а через некоторое время опять попросил Варфоломея приютить его. Тот, наконец, согласился, но послал старика спать с прислугой на кухне. Ночью кто-то постучал в окно и спросил старика, какую он сулит жизнь сыну бедняка, который сейчас родился. Старик ответил, что сыну бедняка достанется хозяйство Варфоломея. Так со временем и случилось. В другой коми легенде отшельник, проживший в своей келье в лесу тридцать лет, не пускает на ночлег из боязни осквернить своё жилище охотника, замерзающего из-за лютой непогоды. Тогда с неба спускается Николай-угодник и разводит неподалёку от кельи костёр, до которого из последних сил доползает погибающий из-за холода охотник. Николай кормит его и укладывает спать у костра. Утром после завтрака Николай-угодник некоторое время провожает охотника, отправившегося домой. Когда они проходят мимо того места, где была келья отшельника, то охотник видит там лишь огромную воронку, в которой крутится вода. Святой Николай же сообщает, что за нарушение обычая гостеприимства отшельник вместе со своей кельей провалился в ад.
Популярным в коми промысловых быличках является сюжет о воздаянии охотнику за гостеприимство, оказанное им лесному духу-хозяину в облике обыкновенного человека. Например, в избушку охотника зашёл мужик в лаковых сапогах и попросил напоить его чаем. Хозяин избушки вскипятил чайник и угостил гостя. Попив чаю, тот спросил, как идёт охота. На что получил ответ, что в лесу совершенно не стало белки. Тогда мужик пригласил хозяина выйти с ним из избушки наружу. Когда они вышли, то охотник увидел, что вокруг его избушки в лесу разлеглись всякие звери и отдыхают, а на деревьях полно белок. Он застрелил девять белок, после чего леший взмахнул плёткой и погнал зверей дальше.
70 лет назад Ф. Чукичев писал о том, что коми не терпят обмана и хвастовства и протестуют против любого преувеличения в рассказах о событиях и поступках. Данное утверждение о стереотипах поведения коми при общении подтверждают и другие авторы. Анализ коми народных верований и фольклора показывает, что список социально неодобряемых черт характера может быть существенно расширен. Как правило, в фольклоре используется универсальный принцип: негативный поступок - наказание, в народных верованиях наряду с этим присутствует идея загробного воздаяния за негативное поведение в реальной жизни.
В коми промысловых быличках за хвастовство могут наказать лесные духи. Например, в одной из них рассказывается о двух братьях, снимавших в охотничьей избушке шкурки с добытых ими белок. Один из братьев похвастал, что он смог бы ошкурить любое количество белок. Сразу же после этого через отверстие дымоволока в избушку посыпался поток беличьих тушек, вскоре хвастун оказался погребённым под ними и чуть не задохнулся. В коми-пермяцких сказках за ложь наказывают персонифицированные силы природы. Так, в сказке-мифе о женщине с вёдрами на Луне говорится о том, что некогда жила девушка-невеста, которую постоянно обижала злая мачеха. Однажды поздно вечером она пошла к реке и стала жаловаться Луне на тяжёлую жизнь. Луна спустилась на землю, девушка поднялась на неё, собрала там горсть серебра и назвала Луну крестным отцом и обещала подарить ему красную рубашку, когда выйдет замуж. Всё это видела жадная попадья, которая стала жаловаться Луне, что выходит замуж, а денег нет. Луна спустилась вниз, попадья поднялась на неё, набрала два ведра серебра и повесила их на коромысло. В это время Луна поднялась вверх, и попадья навсегда осталась на ней в наказание за ложь и жадность. В другой мифологической сказке рассказывается о ленивой девушке по имени Дудык. Как-то по деревне ходила Весна и смотрела, кто сколько из девушек спрял за зиму. Когда она пришла к Дудык, та спала. На вопрос Весны, почему она спит днём, девушка сказала, что всю ночь пряла и легла отдохнуть. После просьбы показать спряденное Дудык показала один клубок, затем якобы пошла за следующим, а сама принесла опять его же, и так двадцать раз. Весна похвалила Дудык за усердие и ушла. Вскоре Дудык вышла замуж, муж обнаружил, что короб у неё, где должна была быть пряжа, пустой, прогнал ленивую жену и упрекнул Весну: "Ты меня одурачила с невестой!" Обиделась Весна и наказала Дудык за обман и лень, больше она никогда не выходила замуж, а всю жизнь в одиночку шаталась по всей земле.
К негативным человеческим качествам у коми относились также злоба, сварливость. Считалось, что ссоры и дрязги вызывают вырождение всей природы и в частности человека. Распри из-за земельных наделов плохо влияли на качество урожая. Полагали, что у женщин, которые обругали кого-либо, будь это муж или же кто-нибудь из посторонних, будут трудные роды, во время которых они могли даже умереть. Чтобы избежать этого, они должны были просит на коленях прощения у всех, кого обидели. По одной из мифологических версий, лягушки были некогда людьми, но прокляты Богом за злобу и превращены в лягушек. Существовало поверье, что злых людей ожидало и посмертное наказание. Души добрых усопших не принимали их в свой круг, а чтобы они не могли вредить из потустороннего мира живым, загоняли души злых покойников в болото. В свою очередь, покойники могли мстить живым за приченённые им обиды. Так, в одной из коми-пермяцких быличек рассказывается о старухе, которую при жизни постоянно ругала и обижала сноха. После смерти она стала приходить к снохе в хлев, не подпускала её к корове и бросала в подойник навоз. Правила промысловой морали строго воспрещали ссоры и вражду между членами охотничьих и рыболовных артелей. При этом, если в реальной жизни неуживчивого человека могли попросту исключить из артели и не брать его в дальнейшем в другие, то по промысловым верованиям из-за него могли пострадать все артельщики. За ссоры и распри духи-хозяева могли лишить артель добычи, или же она сама, оскорбившись, покидала места своего обитания. Не поощрялась народной этикой и безадресная ругань. Так, в одной из коми быличек говорится об охотнике, грубо выругавшемся в лесу из-за неудачи на промысле. Тотчас неведомая сила выбросила его из леса, и с тех пор охотник навсегда лишился удачи в промысле. Или же, в рыболовной артели после заброса невода один из участников лова произнёс ругательство. В наказание водяной (васа) изодрал в клочья рыбакам сеть.
В коми "колдовском эпосе" популярен сюжет о наказании, зачастую достаточно суровом, за нарушение морально-этических норм с помощью колдовских чар. Так, один верхневычегодский колдун был незаслуженно заподозрён односельчанином в краже у него денег. Когда колдун пошёл на охоту, он догнал его с должностными лицами, и того обыскали. Оскорблённый наветом колдун наслал на виновника "трясучку". Наказуема в фольклоре и необоснованная насмешка. В коми легенде колдун Вежайка как-то высмеял промысловые способности другого колдуна по имени Паляйка. Наказание за насмешку и бахвальство было суровым. Вначале Паляйка сделал так, что артель его обидчика три дня возвращалась с охоты к себе в избушку без какой-либо добычи, в то время как у него промысел был очень удачный. Затем он сказал, что теперь у него не станет добычи, а у артели Вежайки, напротив, она будет очень богатой, но Паляйка домой без хорошей добычи не вернётся. Так и случилось. Когда через месяц артель Вежайки собралась домой с богатым промыслом, вдруг среди зимы пошёл сильный дождь и шёл три дня. Снег растаял, река вышла из берегов, и вода затопила избушку Вежайки, поднимаясь всё выше. Спасаясь от наводнения, Вежайка и его артельщики забрались на крышу избушки, потом на дерево, а вода всё прибывала. Тогда за спасение Вежайка обещал отдать Паляйке половину артельной добычи, после чего вода сразу же спала. Не желая смириться с поражением и надеясь на свои колдовские силы, Вежайка сказал, что он сделает так, что Паляйка не сможет вернуться домой, заблудившись в своей избушке: будет искать в ней дверь и не сумеет найти. После чего он налил чашку воды и выпил её. Тогда Паляйка тоже налил чашку воды и сказал, что на дне её смерть Вежайки, выпил воду и его соперник умер. Популярен аналогичный сюжет был и в коми промысловых быличках.
Как строго наказуемое предстаёт в фольклоре и оскорбление непродуманными действиями, противоречащими нормам общепринятой морали. Так, в коми легенде о колдуне Тювö говорится, что однажды по дороге на промысел его артель обогнала другая артель, что осуждалось нормами охотничьей морали. Тювö со своими артельщиками остановился в ближайшей охотничьей избушке, и всё время промысла они проиграли в шахматы. Вторая артель, возвращаясь домой с богатой добычей, переночевала в избушке Тювö и дважды трогалась в путь, но возвращалась обратно. На третий раз вожак этой артели попросил отпустить их. Тювö отпустил артель, но без добычи и вожака. Затем он зарядил ружьё осиновой пулей, выстрелил в лес и велел руководителю второй артели найти её. Тот пошёл искать пулю и так и не вернулся.
|
