Реферат: Феномен религиозности в изменяющейся России

Мчедлов М.П. (г. Москва)

Исследование религиозного комплекса имеет свои особенности, связанные со сложностью изучаемого объекта, его разными составляющими. Если даже отвлечься от политики, разнообразной социальной деятельности конфессиональных организаций и ограничиться проблемами сознания и общественного поведения верующих, то и в этом случае встанут специфические вопросы, касающиеся воздействия религиозных убеждений на другие сегменты мировоззрения последователей религии — на общественно-политические воззрения, культурные и нравственные предпочтения и т.д.

Поэтому ежегодно проводимые в последнее десятилетие Центром «Религия в современном обществе» Института комплексных социальных исследований РАН (ранее Российский независимый институт социальных и национальных проблем) общетеоретические и конкретно-социологические исследования (по всероссийской выборке — около 2000 респондентов) были направлены не только на выявление уровня, характера, динамики и перспектив развития собственно религиозности в современном российском обществе. Наряду с этим для обеспечения полномасштабного анализа рассматривались также социальные и идеологические факторы, обусловливающие современный тип верующего в нашей стране, соотношение религиозности с социально-политическими ориентациями, с культурными и нравственными предпочтениями верующих, ее воздействие на формирование тех или иных установок в сфере межличностных, межнациональных, межконфессиональных отношений и т.д.

Из всей совокупности данных и выводов, полученных нами в ходе мониторинга религиозной ситуации, в данном случае, разумеется, придется ограничиться лишь узким кругом вопросов, связанных с некоторыми особенностями мировоззренческой и конфессиональной ориентации респондентов, их тендерными, возрастными, образовательными, социально-профессиональными характеристиками, а также их общественными ожиданиями от религиозного института.

Известно, что начавшиеся на рубеже 1980-1990-х гг. в России социально-политические перемены, приведшие к ликвидации атеистического диктата над верующими со стороны государства и административных ограничений деятельности религиозных организаций, принятию прогрессивного законодательства о свободе совести, имели для духовной сферы страны значимые последствия. Верующие люди получили возможность свободно исповедовать свою веру. Резко расширилась деятельность конфессий в сферах образования, культуры, милосердия и благотворительности. В общественном сознании возрос престиж конфессиональных организаций, все чаще наблюдается обращение к религии и религиозной культуре публичных политиков для решения своих утилитарных задач.

В силу этого и ряда других факторов исследования начала 1990-х гг. зафиксировали значительное увеличение доли населения, относящего себя к верующим в Бога (почти в 4 раза по сравнению с концом 1970-х гг., когда таковых было лишь около 10% респондентов) и ослабление позиций безверия (процент неверующих за тот же период снизился с 25% до 11–12%). Именно подобные явления побудили ряд авторов выступить с поспешными заявлениями о религиозном ренессансе в России, ставшей страной чуть ли не сплошной религиозности. Однако объективный анализ как качественных характеристик современной религиозности, так и динамики показателей религиозности или неверия различных мировоззренческих групп на протяжении последующего десятилетия, не подтверждает подобного рода суждения. Наши исследования показывают, что рост числа верующих прекратился, соотношение основных мировоззренческих групп в совокупном контингенте опрошенных к концу десятилетия в целом стабилизировалось, а колебания их процентного соотношения по годам не носят принципиального характера.

Анализ динамики мировоззренческой ориентации респондентов свидетельствует о спаде религиозного бума начала 1990-х гг., вызванного своеобразной «модой на религию»: если до середины 90-х гг. процент верующих в Бога продолжал расти, то затем наблюдается некоторое его снижение. Носители поверхностной «модной» религиозности нередко перемещаются в другие мировоззренческие группы (колеблющихся, верующих в сверхъестественные силы, безразличных к вопросам веры и неверия).

Религиозные организации к настоящему времени, по-видимому, практически исчерпали резервы своего экстенсивного роста. Еще большую стабильность сохраняет группа неверующих, показатели по которой в последние два года практически, не менялись (см.табл. 1):

Таблица 1

Итак, обобщенная картина мнровоззренческих ориентаций всей совокупности респондентов выглядит следующим образом: верующая часть (включая верующих как в Бога, так и в сверхъестественные силы), составляет около 45%, неверующие (в том числе индифферентные к вопросам веры и неверия) — около 30%, колеблющиеся — около 25%.

Интерес представляют и полученные результаты о конфессиональной принадлежности опрошенных. Данные последних опросов свидетельствуют также о стабилизации конфессиональных групп респондентов (см. табл. 2):

Таблица 2

При анализе конфессиональной ориентации респондентов обращает на себя внимание следующее явление, неизменно фиксируемое опросами: удельный вес респондентов, заявивших о своей конфессиональной принадлежности, превышает процент верующих в Бога. Это подтверждает выявленную ранее тенденцию конфессиональной самоидентификации не только по принадлежности к тому или иному вероисповеданию, но и посредством соотнесения себя с определенным типом цивилизации, сформировавшимся в значительной мере под воздействием той или иной конфессии. Отрицая свою религиозность при мировоззренческой самоидентификации, многие респонденты (около 20%) тем не менее относят себя к приверженцам традиционных религиозных объединений. Они воспринимают православие или ислам не только как религиозную систему, а как естественную для них культурную сферу; национальный образ жизни («русский, поэтому православный», «татарин, поэтому мусульманин»).

Разумеется, религиозная самоидентификация респондентов оставляет открытым вопрос о степени и глубине их религиозности, предполагающей единство убеждений и поведения. Более того, исследования показывают, что большинство верующих молится лишь иногда, исполняют лишь некоторые религиозные обряды, отмечают лишь отдельные религиозные праздники. Да и само содержание веры у них в значительной мере лишено определенности; нередко религиозные идеи соседствуют с верой в магию, колдовство, астрологию и т.д.

Противоречивый, непоследовательный характер носят и мировоззренческие взгляды неверующих. Их воззрения, так же. как и верующих, отличаются во многом размытостью, отсутствием однозначного содержания. Среди них оказались и те, кто верит в сатану, приметы, в некую сверхъестественную силу, в загробную жизнь, в колдовство и магию и т.д. Все это еще раз подтверждает то обстоятельство, что у основной массы россиян, безотносительно от того, верующие они или неверующие, собственно мировоззренческие взгляды носят нецельный, эклектичный характер, в них немало бытовых архаичных представлений, языческих традиций.

Показательно и то, что среди предложенных в ходе опроса 2001 г. различных предпочтений в сфере духовной жизни (18 позиций) вся совокупность респондентов определила позиции «посещение церкви, чтение религиозной литературы» на одно из последних (16-ое) мест. Подобные общественные настроения, характерные, кстати, для многих развитых стран, свидетельствуют о сложности и неоднозначности процесса, который нередко обобщенно именуют «религиозным ренессансом». Можно полагать, что в новом столетии вопросы собственно веры и неверия будут решаться более взвешенно, не по велениям моды, а естественным путем, что они станут делом свободного и осознанного выбора граждан. Это крайне важно для нашего общества, где существуют около 70 конфессий, а более половины его членов неверующие, безразлично относящиеся к вере и неверию или не определившиеся в мировоззренческих исканиях.

Требования конкретности при анализе мировоззренческих, культурных или политических предпочтений любой социальной группы населения обязывают не ограничиваться обобщенными показателями, ибо она не является однородной. Значительное влияние на особенности мировоззренческих и конфессиональных групп оказывают социально-демографические факторы - пол, возраст, образование, социально-профессиональные характеристики.

Если говорить о гендерных различиях, то при незначительном преобладании женщин в общей совокупности, в группе верующих в Бога женский контингент (68%) более чем вдвое превышает мужской (здесь в последующем тексте использованы данные опроса 2001 г.). Напротив, в группе неверующих мужской контингент почти вдвое превышает женский (66% и 34%). Женщины явно доминируют в православной (67%) конфессиональной группе, в мусульманской — некоторое превышение доли мужчин (52%), как и среди внеконфессионально религиозных (53%). Таким образом, зафиксированное социологическими опросами ряда лет преобладание «женской» религиозности в основном характерно для православия, у мусульман преобладает «мужская» религиозность.

Анализируя возрастные различия мировоззренческих групп респондентов, можно отметить, что среди верующих в Бога возрастная динамика в целом соответствует аналогичным показателям по всей совокупности опрошенных, хотя процент возрастных категорий 22–30 и 31–40 лет несколько ниже, а у старших поколений, особенно свыше 60 лет — выше. Среди верующих в сверхъестественные силы возрастная градация имеет ярко выраженные отличия: удельный вес молодых возрастных категорий (до 30 лет) здесь достигает 45%, тогда как среди верующих в Бога — 23,8%, а среди неверующих — 24,6%. Доля же самой старшей возрастной категории (старше 60 лет) здесь наименьшая (см. табл. 3):

Таблица 3

При сравнении возрастного состава конфессиональных групп можно отметить доминирование у последователей ислама средних возрастных категорий (31–50 лет), составляющих более половины респондентов, тогда как у православных доля средних возрастов ниже (35,5%). Наиболее представительна самая младшая возрастная категория во внеконфессионально-религиозной группе, причем доля респондентов самого старшего возраста здесь наименьшая (см. табл. 4):

Таблица 4

Таким образом, данное исследование, как и другие аналогичные опросы 1990-х гг., опровергают бытовавшие ранее утверждения о преобладании среди верующих представителей старших возрастных категорий, а среди неверующих — младших. Религия не является исключительным уделом стариков, как и атеизм — непременным свойством молодежи, возрастная структура мировоззренческих и конфессиональных групп сейчас в целом идентична возрастной структуре всей совокупности респондентов.

В составе верующих в Бога сложилась группа, представленная наиболее социально активными возрастными категориями; лица 22–50 лет составляют здесь свыше половины респондентов. Вместе с тем, по сравнению с серединой 90-х гг., совокупный процент данных возрастных категорий среди верующих в Бога имеет некоторую тенденцию к снижению, что также можно трактовать как свидетельство спада «моды на религию» (см. табл.5):

Таблица 5

Динамика молодых возрастных групп верующих в Бога (в %)

Сознательное и глубокое принятие религиозной веры сопряжено с серьезными нравственными усилиями, подчас — с изменением ценностных ориентаций и жизненных установок. В связи с этим носители поверхностной религиозности, не имеющей глубоких корней, как уже говорилось выше, отходят от веры в Бога. Сам религиозный поиск молодежи в этих условиях зачастую институционально не оформлен, о чем свидетельствует высокий процент лиц молодого возраста среди верующих в сверхъестественные силы и во внеконфессионально-религиозной группе. Это характерно для кризисных периодов общественного развития, создающих, в частности, питательную почву для активизации деструктивных псевдорелигиозных течений.

Социологические исследования последних лет не подтверждают и другое распространенное в советское время суждение о том, что религиозная вера — следствие необразованности. Анализ образовательного уровня мировоззренческих групп респондентов свидетельствует, что его показатели среди верующих в Бога и неверующих не имеют значительных отклонений от образовательной структуры всей совокупности опрошенных, а наибольший процент высокообразованных респондентов приходится на группу верующих в сверхъестественные силы (см. табл. 6):

Таблица 6

Распределение мировоззренческих групп респондентов по уровню образования (в %)

Вместе с тем процент высокообразованных людей в группе верующих в Бога имеет некоторую тенденцию к снижению (см. табл. 7), что частично тоже можно объяснить падением «моды на религию», которая в начале 1990-х гг. была особенно распространена среди лиц с высшим образованием:

Таблица 7

Динамика высокообразованной группы верующих в Бога (в %)

Здесь могут иметь место и такие факторы, как определенное разочарование вероучением и религиозной практикой существующих в России конфессий, а также несовпадением норм традиционной религиозной морали и правил социального поведения, обеспечивающих в современных условиях жизненный успех. Дополнительные грани социальной характеристики респондентов дает распределение их по профессиональной принадлежности. Профессиональный состав групп верующих в Бога и неверующих в целом близок к аналогичным показателям всей совокупности респондентов. Наиболее заметными отклонениями в группе верующих являются более высокий процент городских пенсионеров и более низкая доля рабочих и инженерно-технических работников.

Существенно большие отличия имеют верующие в сверхъестественные силы: здесь преобладают образованные, наиболее социально активные и влиятельные социально-профессиональные группы (гуманитарная и творческая интеллигенция, служащие, инженерно-технические работники, военнослужащие и сотрудники МВД, предприниматели, студенты), составляя в совокупности 28% респондентов, тогда как среди неверующих их 26,4%, а среди верующих в Бога — 21,6%.

При рассмотрении профессионального состава конфессиональных групп можно констатировать отличия последователей ислама, где выше доля работников сельхозпредприятий, инженерно-технических работников, служащих и предпринимателей. Процент последних в мусульманской группе почти в два раза выше, чем у православных.

Во внеконфессионально-религиозной группе вышеназванные наиболее образованные и влиятельные социально-профессиональные категории составляют самый высокий удельный вес (29,8%), тогда как у православных и мусульман он существенно ниже: 22,2–22,4%.

Значительный интерес представляет соотношение уровня материального обеспечения респондентов и их мировоззренческих ориентаций. Многолетние исследования показывают, что уровень материального обеспечения респондентов довольно низок (низкообеспеченные и живущие за чертой бедности составляют около 70%). Это наблюдается в различных мировоззренческих группах, как среди неверующих, так и верующих в Бога

Подобные данные не соответствуют распространенному мнению, будто религиозная вера — удел исключительно бедных.

Лучшая материальная обеспеченность фиксируется в группе верующих в сверхъестественнее силы, а в конфессиональном разрезе во внеконфессионально-религиозной группе.

Итак, исследования показывают, что основные мировоззренческие группы в последние годы в процентном отношении несколько стабилизировались, хотя и в разной степени; если группа неверующих проявляет наибольшую устойчивость, то верующие в сверхъестественные силы и колеблющиеся между верой и неверием подвержены колебаниям, а группа верующих в Бога не только перестала расти, но даже имеет тенденцию к сокращению. Это свидетельствует об исчерпании потенциала экстенсивного роста религиозности.

Подобная тенденция не является неожиданной. После того, как в течение советского периода несколько поколений россиян были оторваны от своих традиционных религиозных корней, обращение к религии в условиях утвердившейся в начале 1990-х годов религиозной свободы далеко не во всех случаях явилось следствием духовных исканий. Здесь мы имеем дело с весьма своеобразным феноменом массового сознания, порожденным стремительным крахом господствовавшей в советское время идеологии: модным и престижным стало считаться все то, что ранее официально не поощрялось, особенно атрибуты, ассоциировавшиеся с дореволюционным прошлым России.

Рано или поздно должен был наступить спад, признаки которого и зафиксировали социологические опросы последних лет. Подтверждением данной тенденции может служить сокращение среди верующих в Бога удельного веса наиболее социально и профессионально активных возрастных категорий (22–50 лет), с середины 1990-х годов занимавших в этой мировоззренческой группе доминирующее положение, равно как и уменьшение доли лиц с высшим образованием.

В данном случае также можно предположить одновременное действие и других факторов. Традиционные российские конфессии, пребывавшие в течение советского периода в своего рода «социальном гетто», привыкли ориентироваться на наименее образованные и социально пассивные слои населения. Они оказались явно не готовыми к приходу в храмы качественно новых групп верующих с более высоким уровнем образования и социально-профессиональным статусом. Результатом этого стало разочарование многих людей, ищущих религиозной веры.

Важный вывод, который можно сделать исходя из полученных результатов, касается групп с институционально неоформленной религиозностью: верующих в сверхъестественные силы и внеконфессионально-религиозных. Хотя они, по сравнению с другими, в общей совокупности опрошенных составляют меньшинство, их характеризует высокий процент молодых возрастных категорий, что позволяет прогнозировать рост таких групп в будущем. Одновременно они обладают наибольшей долей лиц с высоким уровнем образования и профессиональной квалификации, что предопределяет их больший социальный престиж и влияние, нежели других мировоззренческих и конфессиональных групп.

Здесь может иметь место ряд причин. Помимо уже названной неудовлетворенности традиционными институционализированными конфессиями, следует отметить гораздо большую нацеленность на разнообразные духовные искания, нередко присущие лицам с высоким уровнем образования.

Выявленные тенденции в развитии собственно религиозных компонентов в известной мере контрастируют с очевидным ростом авторитета всего религиозного института и — соответственно — повышением общественных ожиданий от него. Данное кажущееся противоречие выражает суть диалектики эволюции религиозного комплекса в современной России.

Если собственно религия, как мировоззрение, исчерпала ресурсы своего расширения, то возможности социального и нравственного воздействия религии на образ жизни людей, их общественно-политические ориентации и поведение весьма значительны. Этому способствуют много факторов, в том числе общественная нестабильность, затяжной моральный и социальный кризис, отсутствие понятных народу светских концепций выхода из него; историческая память народа о патриотической деятельности церкви в самые трудные переломные периоды, выступления конфессий в защиту прав и достоинства простых людей, против распространения отрицательных явлений — бездуховности, цинизма, коррупции, наркомании и т.д.

Религиозные организации активно используют эти возможности, что резко повышает их общественно-политический авторитет. Осуществляя многообразную социальную деятельность, они отстаивают свое понимание широкого круга сугубо светских проблем — политики и экономики, культуры и экологии, науки и образования, межнациональных и международных отношений. Об этом свидетельствует и принятие ими специальных программных документов — «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» (2000 г.), «Основные положения социальной программы российских мусульман» (2001 г.) и др.

Особо отметим, что РПЦ, как и другие массовые традиционные религиозные организации, позитивно влияет на поддержание и культивирование нравственных ценностей, сохранение и развитие национальной культуры, поддержание гармоничных межэтнических отношений, обеспечение стабильности общества, его цивилизационной идентичности, что крайне актуально для сегодняшней России, находящейся в периоде реформ. Наши ежегодные опросы стабильно показывают, что более 65% респондентов, в том числе известная часть неверующих, признает в той или иной мере авторитет конфессиональных организаций в социальных и моральных вопросах и, очевидно, хочет, чтобы религиозно-нравственные начала воздействовали на реальную, деятельность многих светских политиков. Не случайно во всех опросах религиозные организации по степени доверия занимают лидирующие места (в 2000 г. — третье место после Президента Российской Федерации и армии, а в 2001 г. — разделили с правительством третье-четвертое места), далеко опережая, в частности, политические партии или средства массовой информации.

Однако, когда ставился вопрос: «Хотели бы вы, чтобы общественная жизнь строилась на основе предписаний церкви (то есть, выбираете ли вы клерикальный вариант общественной жизни)?», подобную позицию поддержали лишь 5% православных, не говоря уже об исключительно отрицательном отношении представителей иных конфессий и неверующих. Показательно, что при опросе 2001 г., отвечая на вопрос: «Какая идея сегодня могла бы вдохновить людей, сплотить их для общих целей?», вся совокупность респондентов последнее место отвела «идее очищения общества через православную веру» (7,9%).

Четкое различение общественной функции религии и ее значения для конкретной личности выявилось и в ответах на вопрос о самом большом приобретении российских реформ последнего десятилетия «для общества и для Вас лично». Общественная ценность позиции «Прекращение гонения людей за веру, усиление роли церкви в обществе» получила вдвое больше предпочтений, чем ее значение для отдельной личности (22,1% и 11,9%).

Таким образом, значительная часть респондентов различных мировоззренческих (верующих и неверующих) и конфессиональных групп при положительном отношении к возросшему авторитету и социально-нравственному влиянию религиозных организаций хотела бы ограничить их именно рамками морали и нравственности, исключив прямое вмешательство в сферы, лежащие вне сферы конфессиональной компетенции, что соответствует и светским принципам Конституции России.

В заключение выражу пожелание, направленное на повышение эффективности исследований религиозности в современной России. Очевидно, что наряду с социологическими опросами, необходимы и полевые исследования (особенно, если речь идет о малочисленных религиозных объединениях), и привлечение статистических данных, и расширение теоретических исследований, и т.д. Здесь весьма положительную роль могла бы сыграть также кооперация усилий светских и религиозных заинтересованных лиц. Это важно и для правильного определения тех или иных тем исследования, и для точного формулирования вопросов, предлагаемых в ходе опросов, и для адекватного понимания используемых понятий (напр., «верующий») и т.д.