Квливидзе Н. В.
Тот интерес, который вызывают у исследователей сюжетный состав и принципы распределения циклов в росписи Рождественского собора Ферапонтова монастыря, во многом обусловлен своеобразным сочетанием черт, свойственных храмовой декорации поздневизантийской эпохи, с новациями, характерными только для русского искусства XV в.1
Эта особенность нашла отражение и в изображениях, связанных с монашеской темой. Помимо образов отдельных преподобных, она представлена сценами, сюжеты которых заимствованы из житийной аскетической литературы. К числу таких сцен принадлежат "Причащение Марии Египетской преподобным Зосимой", "Герасим Иорданский со львом", а также "Видение Евлогия", расположенная в нижнем регистре росписи на северной стене перед жертвенником. "Причащение Марии Египетской" и "Герасим Иорданский" являются популярными темами в византийских росписях 2, что касается "Видения Евлогия", то ее сюжет относится к числу исключительно редких. 3 В программе Рождественского собора этой сцене придается особое значение. И по размеру и местоположением монашеское "Видение" поставлено в один ряд с циклом Вселенских соборов, а близость к жертвеннику подчеркивает его литургическое значение.
На условном архитектурном фоне изображена группа монахов, в центре сцены – церковный престол, на котором лежит золотой крест, окруженный голубым сиянием. Все монахи изображены без нимбов. Среди монахов стоят ангелы: одним они подают монетки, других помазывают елеем. Фигуры расположены в двух ярусах, симметрично относительно престола, что композиционно также сближает "Видение Евлогия" с Вселенскими соборами.
В основе этой композиции лежит рассказ "Скитского патерика" о блаженном Евлогии, видевшем во время пасхальной службы (на бдении "в святую неделю") ангелов, раздававших монахам различные дары, соответствующие их духовным трудам. 4 Подробности рассказа таковы. Во время пения псалмов Евлогий увидел необычайный свет, заливший церковь и ангелов, которые пели вместе с братией в алтаре. После окончания службы ангелы вышли из алтаря и из прозрачных корзин ("кошниц") стали раздавать уходившим из церкви монахам свои дары. Для некоторых монахов ангелы доставали из "кошниц" золотые монеты с изображением Христа, для других – серебряные с крестами, для третьих – медные, кому-то доставалась просфора, кому-то – только малый кусок просфоры ("укрух"), иных помазывали миром из золотого сосуда, других – кадили, кому ничего не давали. Некоторые же из братии оставляли полученные дары в церкви и выходили с пустыми руками.
Значение даров было разъяснено Евлогию: различные монеты даются в зависимости от усердия в молитве, просфоры – прилежно читающим книги, миропомазуются послушливые, кадят тех, "кто только в церкви в чувство приходит", а оставляющие дары – те, кто читает "еллинские книги", то есть увлекается языческой мудростью и теряет дары, приобретенные в церкви.
"Скитский патерик", возможно, был переведен на славянский язык уже в IX в. О популярности и значении этого текста в среде русского монашества свидетельствуют цитаты из него, которые обнаруживаются "Киево-Печерском патерике". Он явился также одним из источников "Изборника" 1076 г. и рассказов о жизни преподобных отцов, что вошли в Пролог. 5
Сцены из монашеской жизни наряду с изображением фигур святых монахов и отшельников широко представлены в росписях храмов православного мира, главным образом монастырских. К числу наиболее ранних примеров таких изображений относятся житийные циклы великих подвижников, основателей монашества, вроде Антония Великого. Их присутствие в ансамблях росписей обычно связано с особым почитанием святого или с посвящением ему храма.6 В палеологовскую эпоху житийные циклы святых отшельников встречаются чаще и становятся более обширными.7
Один из наиболее пространных циклов на тему назидательных историй и притч из житий отшельников, включающий более 50 сцен, представлен в росписи сводов нартекса кафоликона монастыря Хиландар на Афоне (1321), где проиллюстрированы рассказы из "Лавсаика" Палладия, а также "Сводного" и "Азбучного" патериков.8 В житийный цикл, размещенный на стенах нартекса церкви св. Николая сербского монастыря Иошаница (около 1400 г.), сцены которого посвящены рассказам о монахах-пустынниках, заимствованным из различных Патериков, включена и сцена "Видения Евлогия" 9.
О значение монашеского "ангелоподобного жития" и возрастающей роли монашества свидетельствует широкое распостранение сюжета "Явление ангела преподобному Пахомию"10, ставшего во второй половине XIV - начале XV в. популярным и в русском искусстве (церковь. Успения на Волотовом поле, 1380-е гг.(?) 11; церковь Рождества Христова на Красном Поле, 1390-е гг. 12 ; церковь Успения на Городке, ок.1400). 13 В это время в русском искусстве заметно расширяется репертуар сюжетов, в которых наряду с эпизодами из жизни знаменитых преподобных отцов появляются назидательные истории и рассказы о подвигах монахов, имена которых не вошли в месяцесловы и известны только по рассказам Патериков. К ним относится "Повесть о некоем игумене, его же искуси Христос во образе нищего", включенная в проложные чтения и представленная в росписи ц. Успения на Волотовом поле 14.
Расположение этих сюжетов в нартексах или западных частях храмов связывают с правилом Иерусалимского устава о чтении глав из Патериков на утренях Великого Поста 15. В XIV в. Иерусалимский устав начинает распростространяться на Руси 16, что могло повлиять на увеличение числа изображений святых монахов и историй из монашеской жизни в западных частях храмов. Их мы видим в росписях церквей Успения но Волотовом поле, Спаса на Ильине (1378), Спаса на Ковалеве (1380), Феодора Стратилата на Ручью (1370-1380), Рождества Христова "на Красном поле".17
Однако в некоторых случаях монашеские образы помещаются в восточных частях наоса. Так, преподобные – великие аскеты изображены в северной певнице церкви св. Апостолов в Пече 18, на восточных стенах северного и южного рукавов креста в соборе Рождества Богородицы Снетогорского монастыря в Пскове (1313).19 В русских храмах в конце XIV-начале XV вв. монашеские изображения все чаще появляются в восточной части наоса – таковы, например, сцены "Явление ангела Пахомию" и "Беседа Варлаама и Иоасафа" на предалтарных столпах Успенского собора Звенигорода, 20 а с первой четверти XV в. они прочно занимают место на алтарных преградах - Рождественский собор Саввино-Сторожевского монастыря (1420-е гг.); Успенский собор (конец XV в.) и Благовещенский собор (1508, середина XVI в.) Московского Кремля. 21
Таким образом, монашеская тема в росписи Дионисия продолжает устойчивую традицию. Причем в расположении назидательного сюжета в восточной части наоса, возможно, отразились программные особенности, выработанные в русском искусстве первой четверти XV в. Фрагментарная сохранность памятников не позволяет судить об этом с уверенностью, но дошедшие до нас фрески алтарной преграды ц. Успения на Городке свидетельствуют о том, что сюжетные композиции монашеского цикла могут помещаться в предалтарной зоне. Расцвет монашеской культуры и влияние идеалов монашества в конце XIV-первой четверти XV в., связанные с учением исихазма, переживают в конце XV столетия новый подъем, отмеченный прямой ориентацией на традиции преподобного Сергия Радонежского.
Не исключено, что размещение сюжетов в соборе Ферапонтова монастыря могло быть обусловлено сходным расположением фресок в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры. В узких сводах над западными частями боковых нефов Троицкого собора представлены изображения преподобных, в южном - святые отцы, в северном - преподобные жены. Поясные изображения располагаются в ряд на склонах сводов, в зените которых проходит полоса орнамента. Надписи не сохранились, поэтому установить точный состав изображенных лиц невозможно, хотя некоторые святые легко опознаются, например, преподобный Сергий, Антоний и Феодосий Печерские. В небольшом восточном люнете южного свода находится композиция "Причащение Марии Египетской преподобным Зосимой". Считается, что темы, прославляющие монашество, восходят к первоначальной росписи собора 22. Возможно, таким расположением образов монахов на сводах было инспирировано изображение преподобных в медальонах на северной подпружной арке Ферапонтовского собора.
Примечательно, что в росписи Ферапонтовского собора иконографически усилено значение монашества в иерархии сюжетов. Помимо сцен из житийной аскетической литературы, это изображение преподобных в двух рядах медальонов на северной подпружной арке, иллюстрация 8 кондака "Странное Рождество видевше" в северном люнете западной стены, включение монахов в группу певчих в композиции на тему Рождественской стихиры "Что ти принесем Христе".28
Возвращаясь к "Видению Евлогия" следует отметить иконографические особенности фрески Дионисия. Художник опускает все повествовательные подробности рассказа, не выделен свидетель чуда - блаженный Евлогий, не акцентировано различие даров. Монахи изображены в коричневых и оливковых мантиях, охристых, розовых и лиловых подризниках и таких же разноцветных клобуках. Двое облачены в голубые схимы. Позы монахов единообразны и величественны, они предстоят престолу с жестами молитвенного обращения. Этот идеальный образ монашества символизирует литургическое соединение Земной и Небесной Церкви, в которой наравне присутствуют ангелы и люди.
Важное значение для понимания фрески имеет изображение креста на престоле, окруженного голубым ореолом. Именно необыкновенный свет, заливший церковь, о котором говорится в рассказе Патерика, становится для Дионисия ведущим смысловым мотивом. В образе голубого сияния славы на церковном престоле в композиции "Видение Евлогия" получила своеобразное иконографическое воплощение тема Фаворского света, столь актуальная для учения исихазма. Как пророки в сцене "Преображения", к нему склоняются, прикасаясь к лежащему на престоле золотому кресту, два монаха с обнаженными головами. Поучительное содержание притчи уходит на второй план, уступая место теме созерцания и причащения к божественному свету.
Иначе изображено "Видение Евлогия" в монастыре Иошаница, где внимание сосредоточено, прежде всего, на повествовательной, а точнее, назидательной стороне рассказа. При дверях церкви слева стоят три ангела, указывающие Евлогию на процессию выходящих монахов, справа – три сидящих ангела одаривают братию 23 В русских иконах XVI в. развивается именно этот вариант иконографии. 24
В отличие от фрески Ферапонтова, в представляющих ту же сцену больших местных образах, происходящих из Тихвинского монастыря (ГТГ) и из Введенской церкви Сольвычегодска (ГТГ), подробно проиллюстрирован рассказ Патерика, а также изображены подробности монастырской службы, включающей чин "Благословения хлебов". Иконография композиции, разворачивающейся на фоне белого храма с образом Богоматери Воплощение в медальоне, перекликается с иллюстрацией икоса 12 Акафиста Богородице "Поюще Твое Рождество", в котором развивается тема Воплощения, и Богородица прославляется как одушевленный храм Бога. В соответствие с морализирующей интонацией притчи в композиции иконы подчеркнут динамический момент - монахи изображены группами, активно жестикулирующими. Одни благоговейно получают дары, другие сидят с пустыми руками, сокрушенно опустив голову. Преподобный Евлогий и два монаха, склоняющиеся к престолу, имеют нимбы. Поучительный характер икон усиливается текстами, написанными на свитках, находящихся в руках Евлогия и ангелов. 25
Изображение сюжетов из жизни аскетов на алтарных преградах, в иконах местного ряда или на стенах вблизи алтаря указывает на литургическое значение этой темы. Не случайно во второй половине XVI в. получает распространение традиция украшения северных врат иконостаса различными назидательными сюжетами, 26 в том числе из патериковых рассказов, среди которых встречается "Видение Евлогия". 27
В рассказе о видении Евлогия данный контекст дает о себе знать не только в сюжете, описании события, происходящего в церкви на всенощном бдении, но и в том объяснении сути виденного, каковое ангелы дают Евлогию. Они открывают ему причину различия даров. Смысл зрелища, открывшегося его глазам, состоит в том, что оно символически изъясняет меру духовной пользы разных монашеских подвигов, причем акцент ставится на том, что все духовные дары подаются в Церкви. Даже монахи, увлекающиеся чтением книг языческой мудрости и тем самым теряющие приобретенную благодать, участвуя в богослужении в стенах Церкви, не лишаются духовных даров.
Таким образом, иллюстрация одного из эпизодов монашеской жизни, становится выразительным свидетельством постоянного пребывания в Церкви божественной благодати. Помещенная перед жертвенником, замыкающая ряд Вселенских соборов, на которых утверждалось догматическое учение о воплощении Христа и создании Церкви, сцена "Видения Евлогия" наглядно демонстрирует суть этого учения.
Тема Церкви многообразно варьируется в росписях собора, среди которых центральное место занимает Акафист Богородице. Включая сцену "Видения Евлогия" в выстроенную ими сложную и одновременно стройную систему образов, прославляющих Богородицу, посредством которой осуществилось спасительное воплощение, авторы программы росписи подчеркивали в ней идею свидетельствования о неисчерпаемости благодатного источника, которым является Церковь.
Подтверждение этой интерпретации мы находим в рисунке из Сийского иконописного подлинника (XVII в.), опубликованного Н.В.Покровским. Здесь "Видение Евлогия" представлено в интерьере алтаря, где служащими являются ангелы. Сцена изображена как завершающая часть полиелейной службы с елеопомазанием и раздачей благословенного хлеба. Подпись под рисунком гласит: "Ангели раздавают златники и сребреники и покропляют с верою послушающих неседальна Богоматере" 29.
Таким образом, "Видение Евлогия" поставлено в прямую связь с исполнением Акафиста, почитанием Богоматери и верой в церковные догматы, выраженные в этом песнопении. Можно предположить, что подобная интерпретация сюжета отвечает общему замыслу росписи, осуществленной Дионисием.
Список литературы
1. Иконографической программе росписи Ферапонтова и ее связях с византийской традицией посвящены работы Михельсон Т.Н. Живописный цикл Ферапонтова монастыря на тему Акафиста // ТОДРЛ. Т. XXII. М.- Л., 1960. С. 148-157; Она же. Три композиции на тему "Собор трех святителей" в росписях Ферапонтова монастыря. Истоки иконографии // ДРИ: Монументальная живопись XI-XVII вв. М., 1980. С. 324-342. Отдельные темы в росписи Ферапонтова освещены в следующих работах: Попов Г.В. Роспись конца XV в. в Воскресенском соборе Волоколамска // ПКНО. 1977. М., 1977. С. 237-244; Орлова М.А. Некоторые замечания о творчестве Дионисия // ДРИ: Проблемы и атрибуции. М., 1977. С. 334-354; Она же. О формировании иконографии рождественской стихиры "Что Ти принесем, Христе…" // ДРИ: Баканы. Рус. Спб., 1995. С. 139; Она же. Наружные росписи средневековых храмов. Византия. Балканы. Древняя Русь. М., 2002. С. 226-242; Лифшиц Л.И. Тема "вход в дом Премудрости" в росписи Рождественского собора Ферапонтова монастыря// Русская культура XV-XVI веков. Государственный историко-культурный музей-заповедник "Московский кремль". Материалы и исследования. Вып.XI. М., 1998. С. 174-195.
2. Радоjчиh С. Мариjа Египатска у српскоj уметности XIV века // Зборник Народног музеjа . IV. Београд. 1964. С. 257-260; Tomecovic S. Not sur Saint Gerasime dans l’art byzantin // ЗЛУ 1985. Вып. 21. С. 277-285; Томековиh С. Монашка традициjа у задужбинама и списима рахиепископа Данила II // Архиепископ Данило II и ньегово доба / Научни скупове САНУ. Београд, 1991.С.428 (далее – Томековиh, 1991). Причащение Марии Египетской представлено в Дечанах также в западной части северной стены (придел св. Димитрия) - Маркович М. Поjединачне фигуре светительа у наосу и параклисима // Зидно сликарство манастира Дечана. Београд, 1995. С. 250.
3. Буриh В. Византиjске фрески у Jугославиjи. Београд, 1975. С. 98. Сл. 105 ( Джурич В. Византийские фрески. Средневековая Сербия, Далмация, славянская Македония. М., 2000. С.290-291, 525(илл.)(далее – Джурич, 2000); Petcovic S. The Lives of Hermits in the Wall Paintings of the Katolikon of the Monastery at Josanica // Byzantine East, Latin West: Art-history Studies in Honor of Kurt Weitzmann. Princeton, 1995. P. 289-298.(далее – Petcovic, 1995)
4. См.: Преображенский В.С. Славяно-русский скитский патерик: Опыт историко-библиографического исследования. Киев, 1909; Николаев Н.И. Патерик Скитский // СКДРИ. Вып. I. ( XI – первая половина XIV в.). Л., 1987. С. 321-325(далее – Николаев, 1987). Текст Скитского патерика был включен в Великие Минеи Четии митрополита Макария под 31 декабря: ВМЧ.Вып. 14. Декабрь. День 31. М., 1914. Скитский патерик встречается в ряде рукописей XIV-XVI вв. : РНБ, собр. Погодин., № 267, XIV в.; ГИМ, Синод. №3, нач. XV в.; Епарх. 384; 385, перв. пол. XVI в.; РГБ, собр. Тр.-Серг. лавры № 704; 705, сер. XVI в.
5. Николаев, 1987. С. 324.
6. Сцены жития Антония Великого в атриуме Санта Мария Антиква (X в.), Антония Великого и Павла Фивейского в атриуме Сант Анджело ин Формис (конец XII в.), святого Давида Гареджийского в скальном монастыре Удабно (X в.). Помимо житийных сцен в систему храмовой декорации включаются отдельные сюжеты - "Причащение Марии Египетской преподобным Зосимой" (Санта Мария Антиква (X в.), пещерные храмы Каппадокии Токали Килисе, Чавушин (X в.), Панагия Форбиотисса в Асину (1006), скит св. Неофита у Пафоса (1183), пещерный монастырь Вардзия (1184-1186), "Архангелы Михаил и Гавриил препровождают Неофита на небо" (скит св. Неофита у Пафоса (1183). Исключительная популярность первого сюжета связана с литургическим значением темы покаяния Марии Египетской, вошедшей в службы Великого поста. Напротив, в росписи скита представлена сцена единичная, так как в молении и покаянии изображен сам заказчик росписи.
7. Сцены жития Евфимия Великого в посвященном святому приделе базилики св. Димитрия в Фессалониках (1303), Герасима Иорданского в церкви св. Николая Орфанос в Фессалониках (1320), в приделе скальной церкви Иваново (XIV в.), Антония Великого в Матеиче (около 1360).
8. Марковиh М. Илустрациjе патеричких прича у припрати хиландарског католикона // С. 508-533. В росписи проиллюстрированы рассказы об авве Пафнутии, Пахомии, Макарии Александрийском, Макарии Великом, Антонии Великом, Павле Препростом, авве Дорофее, авве Нафанаиле, Павле Фивейском, поваре Евфросине, св. Памво, история об отшельнике и разбойнике (из Сводного патерика) (далее – Марковиh, )
9. Petcovic, 1995)
10. Старо Нагоричино (1315), Дечаны (1335-1348 гг.), капелла св. Георгия монастыря св. Павла на Афоне (XIV в.)
11. Вздорнов Г.И. Волотово: Фрески церкви успения на волотовом поле близ Новгорода. М., 1989. С. 66 (далее – Вздорнов, 1989)
12. Малков Ю.Г. Фрески церкви Рождества Христова "на Красном поле" в Новгороде // Художественное наследие: хранение, исследование, реставрация. 4(34). М., 1978. С. 208
13. Смирнова Э.С. Образ монашества в русской живописи второй половины XIV в. // ДРИ:Сергий Радонежский и художественная культура Москвы XIV-XV вв. СПб., 1998. С. 73-35 (далее – Смирнова, 1998)
14. Вздорнов, 1989. С. 66.
15. Марковиh, . С. 528
16. Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. Т.I . С. 189-190.
17. Смирнова, 1998. С.64-65.
18. Томековиh, 1991. С. 429.
19. Лифшиц Л.И. Программа росписи собора Снетогорского монастыря // Государственная Третьяковская галерея. Вопросы русского и советского искусства. М., 1974. С. 78-112.
20. Смирнова, 1998. С. 74-75.
21. Толстая Т.В. Изображение преподобных на алтарных преградах русских храмов XV-XVI вв. // Искусство древней Руси: Проблемы иконографии. М., 1994. С.23-44.
22. Чураков С.С. Отражение рублевского плана росписи в стенописи XVII в. Троицкого собора Троице-сергиевой лавры // Андрей Рублев и его эпоха. С. 194-212
23. Джурич, 2000. С. 525.
24. Иконы ГТГ сер. XVI в.из Тихвина, из Сольвычегодска, 1565-1595.См. : Антонова В.И., Мнева Н.Е. Каталог ГТГ. Т. 2 № 644, 645; Лукашов А. Видение преподобного Евлогия // София Премудрость Божия. Каталог выставки. М., 2000. С.242-243 (далее – Лукашов, 2000); икона ГРМ, ДРЖ 2139,сер. XVI в.; Алпатов М.В. Сокровища русского искусства XI-XVI веков. Л., 1971. Ил. 216. Иконы из Тихвина и Сольвычегодска отличаются большими размерами: 152х115 и 142х107.
25. На свитке Евлогия: "Не хвалитеся […]глаголите высокая в гордыне своей[…]", на свитках ангелов по А. Лукашеву: " Слово Христово да вселится в вас благодатно", "Тяготы друг друга носите и так исполните заповедь Христову". См.: Лукашев, 2000. С. 242.
26. Сергеев В.Н. Духовный стих "Плач Адама" на иконе // ТОДРЛ. Л., 1971. Т. XXVI. С. 280-286.
27. Шалина И.А. Врата с "притчами" как символический вход в дом Премудрости// ДРИ:Русское искусство позднего средневековья: XVI век. СПб., 2003. С.269-292
28. Орлова М.А. О формировании иконографии рождественской стихиры "Что Ти принесем, Христе…" // ДРИ: Баканы. Рус. Спб., 1995. С. 139-140, прим. 21.
29. Покровский Н.В. Сийский иконописный подлинник. Вып. III. ПДП. CXXII. СПб., 1897. С. 119.
|
