Воронин Алексей Викторович, доктор исторических наук, профессор, Мурманский государственный педагогический институт
1. Реформы Петра Великого.
Петровская эпоха неизменно привлекает к себе внимание как профессиональных исследователей, так и простых любителей истории. Реформы, проведенные Петром, считаются, и вполне правомерно, одним из важнейших периодов в истории России, а самого Петра I даже большинство западных историков характеризует как личность, наиболее поразительную в истории Европы после Наполеона, как "самого значительного монарха раннего европейского Просвещения" (Р. Виттрам). В то же время, оценки значимости того, что произошло в начале XVIII в., весьма разнообразны, нередко прямо противоположны.
Расхождения наблюдаются уже в вопросе об обусловленности петровских преобразований и их взаимосвязи с предшествующей эпохой. Если одни видят в них революционный, по сути, разрыв с прошлым (при этом такой взгляд разделяли как сторонники, скажем С.М. Соловьев, так и противники -"славянофилы" - реформ), то другие - напротив, естественную эволюцию, развитие тех процессов, которые определились уже в XVII в. Надо сказать, что, по мере развития исследования этих периодов, число сторонников закономерности петровских реформ растет.
Чаще всего среди предпосылок петровских преобразований называют усиление центральной власти, консолидацию высших слоев общества на основе слияния поместной и вотчинной форм землевладения, появление мануфактур и развитие торговли, все более активные связи с Западом и т.п. Обращается также внимание на настоятельную необходимость реформ с целью преодоления отсталости России. Впрочем, по мнению "славянофилов", эти реформы были не только не нужны, но, наоборот, крайне вредны для России.
Обусловленность и необходимость петровских преобразований доказывается также на примере событий конца XVII в., когда уже в ходе развернувшейся политической борьбы были предприняты попытки реформ. Собственно, первые действия Петра I после перехода власти в его руки фактически продолжают линию правительства царевны Софьи, как во внутренней, так и во внешней политике. Точно также как и Софья, свои главные усилия Петр сосредоточил на укреплении позиций России на Черноморском побережье. Правда, если Софья пыталась сразу овладеть Крымом, Петр, менее связанный временными ограничениями, мог действовать более основательно. Поэтому главной целью он сделал на первом этапе Азов. Азовские походы, хотя и принесли успех, обнаружили недостаток сил России для дальнейшей борьбы. Возникла необходимость в поисках союзников. Именно с этой целью в Европу отправилось "великое посольство" вместе с самим Петром. Тщетность попыток привлечь европейцев к борьбе с Турцией и настоятельная потребность в укреплении связи с Западом привели Петра к мысли о необходимости переориентации своих внешнеполитических целей с южного на северо-западное направление. В результате Россия присоединилась к Северному союзу, вступившему в борьбу со Швецией, делая ставку на достижение выхода к Балтийскому морю.
Однако уже начало военных действий в 1700 г. обнаружило явную неготовность российской армии к войне с таким сильным противником, как Швеция. Повышение боеспособности могло быть достигнуто лишь при условии ее реорганизации, что, в свою очередь, требовало весьма широких преобразований во многих областях жизни страны: и в управлении, и в экономике, и в культуре. По-видимому, первоначально Петр не имел каких-либо отчетливых планов реформ, скорее, они являлись спонтанной реакцией на требования момента (В.О. Ключевский вообще считал, что главной движущей причиной всех реформ была война.). Однако постепенно они приобретают все более последовательный и планомерный характер.
Обращенность реформ к войне предопределила интерес реформатора к армии. Ненадежность полурегулярного стрелецкого войска, продемонстрированная в стрелецких мятежах 1682, 1698 гг., заставила главные усилия сосредоточить, прежде всего, на создании регулярной армии. С этой целью была введена новая форма комплектования армии - рекрутские наборы, позволившие резко увеличить численность армии и повысить ее боеспособность. Это не могло не сказаться на успешности действий русской армии в Северной войне.
Принципы организации регулярной армии Петр активно использовал при формировании новой системы государственного управления. Здесь основными направлениями перестройки явились бюрократизация и централизация системы, создание регулярной армии, упорядочение финансового дела и включение церкви в структуру государственной администрации.
Во главе государства теперь находился неограниченный в своей власти император, не нуждающийся в разделении власти с теми или иными сословиями или их представителями. Заменив Боярскую думу Сенатом, а патриаршество Синодом, Петр навсегда освободился от последних притязаний на власть аристократического и церковного элементов. Фактически той же цели служило и создание коллегий. При этом в коллегии Петр предпринял попытку соединить два весьма противоречивых принципа: централизм и коллегиальность. Та же противоречивость видна и в подходе к реформированию местного управления: с одной стороны, создается новая административная единица - губерния с жестко централизованной системой управления, а с другой - в учрежденных городских магистратах и ратушах вводится выборный принцип. Естественно, противоречие, как правило, разрешалось в пользу централизующего начала. Идея совмещения инициативы снизу с жестким контролем сверху оказалось нереализуемой, и централизация превратилась в господствующую черту новой системы управления.
Таким образом, к концу правления Петра I произошел окончательный переход к системе так называемого абсолютизма, означавшего неограниченность и неподконтрольность власти монарха.
Абсолютизм как система становится возможен в условиях обретения государством чрезвычайно широкой независимости от всех социальных групп общества. Расширение государственной самостоятельности в социальном отношении наблюдалось еще до Петра, однако решающую роль здесь сыграли петровские социальные реформы. Именно они покончили с давним расколом в среде высшего слоя общества, превратив дворянство в единый класс, имеющий обязательства лишь перед императором. Благодаря петровской Табели о рангах, личные заслуги, а не знатность, выдвигаются в качестве определяющего фактора продвижения по службе, что, с одной стороны, обеспечивает приток свежих сил на верхние ступени социальной лестницы, а с другой, учитывая обязательность службы дворянства, - повышает его зависимость от императора. Этим целям, в частности, служит Закон о единонаследии, отрывающий значительную часть дворянства от земли и потому буквально вынуждающий его к государственной службе. Тем самым, формируется и новая социальная группа - бюрократия - слой, полностью зависящий от государственной власти. Суверенность монарха усиливалась также в связи с укреплением позиций торгово-предпринимательского слоя. Активное поощрение Петром предпринимательской деятельности, проводимое через льготные государственные заказы и предоставление привилегий купечеству и т.п., укрепляло его позиции в отношениях с дворянством (и наоборот).
В то же время, льготы и преимущества постоянно соседствовали с принуждением (вплоть до принудительного применения самих льгот). Но если льготы, хотя бы в какой-то степени возмещали ущерб от использования насилия в отношении высших сословий, то крестьянство такой компенсации не получило. Дополнительное налоговое бремя через введение подушной подати, рост отработочных повинностей, приписка крестьян к заводам - являются несомненным свидетельством усиления крепостнических черт в политике государства по отношению к крестьянству. Особенно отчетливо это сказалось в сфере промышленности, где реформы привели к формированию нового социального слоя - работных людей, обслуживавших петровские мануфактуры.
Не отличаясь в техническом отношении от своих западноевропейских аналогов, российская мануфактура имела заметные особенности с точки зрения социальной. Это отличие заключалось, прежде всего, в использовании на ней принудительного труда. Приписные и посессионные (купленные к заводам) крестьяне составили основную массу ее работников, породив тем самым длительный спор в советской исторической науке относительно социальной характеристики российской мануфактуры. Тогда как одни старались не обращать внимание на эти особые черты и потому отстаивали идею ее капиталистического характера, то другие, напротив, видели в ней исключительно российский феномен - "крепостническое" предприятие, не имеющее ничего общего с капитализмом. Тем более, что и владельцем мануфактур в России нередко выступал не частный предприниматель, а само государство.
Государственные же интересы лежали и в основе активного стимулирования развития торговли, прежде всего, внешней. Поощрительная экспортная политика правительства (Таможенный тариф 1724 г.) обеспечивала положительное торговое сальдо, а следовательно, и весьма значительный приток денег в казну.
Забота о пополнении казны, наряду с другими экономическими мероприятиями Петра I, вполне укладывается в русло широко распространенных в XVIII в. в Европе меркантилистских доктрин. Но если одни историки считают это совпадение чистой случайностью, то другие видят в них вполне сознательное направление деятельности петровского правительства. В то же время, обращается внимание на известную самостоятельность проводимых в этой области мероприятий (акцент в покровительственной политике на развитие промышленности, а не торговли, интерес к сельскому хозяйству, невнимание к денежному обороту и т.д.).
Вообще роль государства в экономике при Петре I оценивается с весьма различных позиций: тогда как одни рассматривают его в качестве удачно использованного средства преодоления экономической отсталости, то другие обращают внимание на преждевременность и искусственность многих мероприятий в этой сфере, доказывая если не полную бессмысленность, то, по крайней мере, низкую эффективность тех чрезмерных усилий, которые были потрачены на осуществление "форсированной индустриализации".
Правда, никто не сомневается в полезности проведенных экономических реформ для решения внешнеполитических задач, поставленных Петром перед Россией. В ходе Северной войны удалось не только приобрести новые территории, но и осуществить давнюю мечту русских царей - получить выход к Балтийскому морю. Но было бы неправильно свести дело лишь к обычному укреплению торговых связей с зарубежными государствами, значение этого факта намного больше - Россия вышла из изоляции по отношению к Западу и начала активную переориентацию на него в своей внешней и внутренней политике, в укладе жизни, в культуре. Не ставя здесь вопроса об оценке этой новой ориентации, следует подчеркнуть что она определила дальнейшее развитие России почти на два века.
Громадная заслуга во всем этом российского императора. Не удивительно поэтому, что личность Петра I и его роль в реформаторской деятельности и сегодня вызывает живейший интерес не только ученых, но и прочей "читающей публики". Споры о Петре I идут в исторической науке довольно давно. Еще западники и славянофилы в середине XIX в. пытались дать оценку его личности и реформам. Диапазон мнений был при этом весьма широк: от западнического доказательства громадной позитивности созданного Петром до славянофильских утверждений о столь же громадном ущербе, нанесенном им России. Впрочем, скептики были и среди западников. Так, П.Н. Милюков обратил внимание на несопоставимость результатов преобразований и затраченных на их осуществление ресурсов. Хотя советская историческая наука вернулась к идее позитивности петровских реформ, сегодня все более распространенным становится критическое отношение к результатам деятельности Петра I.
2. Эпоха "просвещенного абсолютизма" (2-я половина XVIII - первая четверть XIX вв.)
Петровская эпоха была завершением процесса складывания абсолютизма, но она же оказалась и наиболее полным его выражением. Именно при Петре I неограниченность власти монарха достигла максимального предела. Последующий же период стал этапом выработки пусть и не явных, но все-таки ограничителей полномочий императоров. Именно в этом, а не в простом переходе власти "от одной кучки дворян или феодалов... другой" (В.И. Ленин), состоял смысл тех событий, которые вошли в историю под именем "эпохи дворцовых переворотов". Перевороты XVIII в. были, в сущности, отражением претензий российского общества на участие во власти. "Логика процесса поставила гвардию на то место, которое оставалось вакантным после упразднения земских соборов и любого рода представительных учреждений, так или иначе ограничивавших самодержавный произвол, когда он слишком явно вредил интересам страны. Этот "гвардейский парламент", сам принимавший решения и сам же реализовывавший, был, пожалуй, единственным в своем роде явлением в европейской политической истории" (Я. Гордин).
Благодаря настойчивости "гвардейского парламента" во второй половине XVIII произошла стабилизация политической системы, были выработаны новые формы взаимоотношений между монархией и обществом. Это не были какие-либо письменные взаимные обязательства в виде конституционного закона, скорее императорской властью были осознаны пределы ее возможностей, которые она старалась не переступать. Быть может такую монархию можно было бы определить как "самоограниченную". Именно эта необходимость самоограничения обусловила и успешность царствования Екатерины II (1762 - 1796 гг.) и, напротив, неудачу Павла I (1796 - 1801 гг.), и, наконец, непоследовательность и противоречивость политики Александра I.
Необходимость считаться с общественным мнением стала неотъемлемой чертой государственной системы и легла в основу политики, получившей название "просвещенного абсолютизма". Главным отличием ее от традиционного абсолютизма являлась двойственность проводимых мероприятий. С одной стороны, правительства активно противодействовали всяким попыткам изменениям существующей системы, но с другой - были вынуждены время от времени делать частичные уступки требованиям общества.
Так, почти все монархи начинали свое правление с поощрения либерализма. Если Екатерина II в первые годы после прихода к власти организовала созыв и работу Уложенной комиссии (1767 - 1769 гг.), ограничившейся, правда, лишь чтением наказов, то на долю Александра I приходится создание Негласного комитета М.М. Сперанского, создавшего ряд вполне либеральных законов. Более того, Александр даже продумывал план конституционных реформ, хотя и не осуществившихся, но отчетливо показывающих то направление, в котором нехотя двигалась российская монархия. Та же тенденция видна и в усилиях государства по распространению просвещения в стране, поскольку образование заметно увеличивало число тех, кто стремился провести идеи либерализма в российскую действительность. Не удивительно поэтому, что именно в эти годы в России получило широкое распространение свободомыслие (Вольное экономическое общество, Н.И. Новиков, А.И. Радищев, декабристы и т.д.).
В то же время, не было ни одного монарха, который бы был последователен в своих либеральных устремлениях. Все они, как правило, во второй половине царствования вступали в активную борьбу с либерализмом. Прежде всего она выражалась в укреплении централизма в системе государственного управления, имеющего цель поставить под жесткий контроль общество. Примерами такого рода являются, например, губернская реформа Екатерины II или создание Совета Министров Александром I. Не отказывалось правительство и от использования репрессивных методов в борьбе против либералов. Среди них можно назвать и достаточно жесткие, подобно аресту Н.И. Новикова или ссылке А.И. Радищева, и весьма умеренные, в виде традиционной опалы, как например, М.М. Сперанского. В противоположность политике привлечения реформаторов начала царствования в фавор входят весьма консервативные деятели, типа А.А. Аракчеева.
Не менее двойственный характер носила и социальная политика этой эпохи. Если расширение привилегий дворянства, наиболее полно выраженное в "Жалованной грамоте дворянству" (1785 г.), и организация местного дворянского самоуправления выглядели, в общем-то, естественно, то покровительственная политика по отношению к предпринимательским слоям и создание городского самоуправления ("Жалованная грамота городам" 1785 г.) и уж, тем более, попытки разрешения крестьянского вопроса (указы о трехдневной барщине и вольных хлебопашцах, ликвидация крепостного права в Прибалтике и др.) явно свидетельствуют о понимании государством необходимости хотя бы частичных изменений в социальной системе.
Однако главным направлением в социальной политике оставалось стремление сохранить сложившиеся отношения в неизменном виде. Поэтому именно во второй половине XVIII - первой четверти XIX вв. крепостническая зависимость приобретает законченные формы рабства, превратив крестьян в абсолютно бесправное сословие. Закрепостительные тенденции отчетливо видны в практике создания военных поселений, в окончательной ликвидации казачьей автономии.
Следствием этой политики стало нарастание со второй половины XVIII в. социальных конфликтов. Особенно заметную роль сыграла в этом отношении казачье-крестьянская война под предводительством Е. Пугачева. Если такие действительно крупные социальные выступления предшествующих столетий (восстание под руководством С.Разина, или булавинское выступление), нередко определявшиеся в советской исторической науке как крестьянские войны, на деле таковыми не являлись, то выступление пугачевцев, пожалуй, мы вправе характеризовать именно как крестьянскую войну. И по причинам (рост крепостничества и наступление правительства на права казаков) ), и по социальному составу участников (крестьяне, "работные люди", казачество, национальные меньшинства и т.д.), и по целям (борьба за ликвидацию крепостного права) это выступление было действительно крестьянским. Поэтому, несмотря на поражение восставших, значение восстания чрезвычайно велико: именно оно обнаружило силу накопленного в крестьянстве недовольства, чем стимулировало будущие поиски решения крестьянского вопроса и, в конечном итоге, стало тем фактором, память о котором вынудила российское государство в следующем веке отменить крепостное право. Менее широкими, но не менее значимыми были и многие другие социальные выступления (Чугуевское восстание военных поселян, восстание Семеновского полка и др.), обнаруживавшие все большее нарастание угрозы социальной нестабильности.
Фактически, та же картина наблюдается и в сфере экономики. Экономическое развитие России во 2-й половине XVIII в. характеризуется весьма заметными новациями. Прежде всего это касается роста применения свободного труда на мануфактурах. Ограниченность рынка свободных рабочих рук в городе приводила к появлению особой формы использования трудовых ресурсов деревни в виде отходничества. Выход из положения, таким образом, был найден, однако отходничество приводило к относительной дороговизне рабочей силы (поскольку в заработную плату приходилось закладывать сумму денежного оброка крестьянина) и нестабильности в обеспечении ею производства, что явно тормозило развитие мануфактурного производства. Другим характерным явлением второй половины XVIII в. стало сформирование всероссийского рынка, реально связавшего страну воедино.
Рынок, однако, весьма своеобразно воздействовал на развитие сельского хозяйства. Не создавая каких-либо качественно новых явлений в аграрном секторе, он вызвал изменение количественных характеристик существующих отношений. Стремление повысить производство хлеба на продажу заметно увеличило барскую запашку, что, в свою очередь, потребовало увеличения рабочего времени, необходимого для ее обработки. Рынок, тем самым, обернулся для крестьян ростом барщины, а порой (скажем, в случае перевода на "месячину"), их полным отделением от земли. К тем же последствиям приводил и перевод крестьян на денежный оброк, который, как раз, и вынуждал их отправляться на заработки в город. Потеря же связи крестьянина со своей землей подрывала основы существующей системы, создавала предпосылки для возникновения новых отношений (хотя и вне самого аграрного сектора).
Таким образом, для периода "просвещенного абсолютизма" характерно взаимопереплетение, взаимодействие и взаимное противоборство старого и нового во всех сферах жизни: либерализм и деспотизм в политике; расширение прав одних сословий и сужение - других в социальной сфере, увеличение свободы предпринимательства и ограничение возможностей хозяйственных субъектов - в экономике - везде наблюдается двойственный характер развития России в эту эпоху.
Развитие государственности в России стимулировалось не только внутренними факторами; большое значение имела внешнеполитическая деятельность Российского государства. Основные линии внешней политики России во 2-ой половине XVII - начале XIX вв. диктовались ее западнической ориентацией, заложенной еще при Петре I. Силы Российского государства к этому времени настолько возросли, что оно уже имело возможность действовать практически одновременно сразу на трех направлениях: борьба за выход к Черному (а в перспективе - и Средиземному) морю, удовлетворение территориальных претензий на западной границе и, наконец, сопротивление росту французского влияния в Европе. Русско-турецкие войны (1768 - 1774, 1787 - 1791, 1806 - 1812 гг.), участие в разделах Польши (1772, 1793, 1795 гг.) и борьба на стороне антифранцузской коалиции (русско-французкие войны конца XVIII - начала XIX вв.) не только повысили международный авторитет Российского государства, но и создали предпосылки для завершения процесса его превращения в "великую европейскую державу".
Впрочем, решающая фаза этого процесса относится лишь ко второму десятилетию XIX в. и связана с событиями Отечественной войны 1812 г. Будучи эпизодом в длительной истории борьбы за гегемонию на европейском континенте между Великобританией и Францией, эта война должна была стать средством укрепления позиций Наполеона на континенте (а в случае удачи, и привлечения России к антианглийской коалиции). Однако последний явно переоценил свои и недооценил силы России. В ходе военных действий, несмотря на первоначальный успех вторжения, французская армия потерпела сокрушительное поражение, чему были причинами умело выбранная стратегия ведения войны М.Б. Барклаем де Толли и М.И. Кутузовым (и, напротив, неудачная - Наполеоном), патриотизм русского народа, отчетливо выразившийся, в частности, в широком партизанском движении, и, наконец, природно-климатические условия России, талантливо использованные русскими полководцами.
Победа над Наполеоном в Отечественной войне, наряду с успешной кампанией в составе антифранцузской коалиции 1813-1814 гг., не только изменила соотношение сил на континенте в пользу России и укрепила ее международный престиж. Не меньшее, а, пожалуй, и большее значение она имела для развития внутренней ситуации в России. Победа укрепила позиции самодержавной власти в стране, позволив ей стать более независимой от социального давления снизу, что заметно ослабило реформаторский пыл государственной власти.
Такая непоследовательность и вялость власти в создании перспективной политической стратегии, наряду со все более очевидными депрессивными явлениями во всех сферах жизни страны стала одним из первых признаков нарастания всеобщего кризиса в России. Собственно говоря, именно противодействие кризисным тенденциям в развитии российского общества и являлось главной задачей системы "просвещенного абсолютизма". Неудача в предложении действенной политики по выходу из кризисной ситуации "сверху", стала причиной усилившейся активности самого общества в поисках средств разрешения кризиса "снизу".
Именно такой попыткой найти достойный для России выход из тупика стало широко известное движение декабристов. Движение было результатом развития нескольких весьма противоречивых процессов политической жизни России. Во-первых, реальные противоречия российского общества требовали своего разрешения, во-вторых, сложился довольно значительный социальный слой, претендующий на соучастие в государственной деятельности, в-третьих, Отечественная война, с одной стороны, вполне проявила скрытые ранее возможности России, которым явно не соответствовала существующая в стране социально-экономическая и политическая система, а с другой - помогла увидеть, казалось, то, каким образом можно использовать их более эффективно (как это делалось, например, в Западной Европе). Именно это сыграло решающую роль в возникновении и развитии декабристских организаций. Ставя своей задачей воспрепятствовать сползанию страны к предполагаемой, и, как известно, не без оснований, катастрофе, декабристы предлагали провести ряд весьма существенных перемен в внутриплеменных и политическом строе страны: ликвидацию крепостного права, уничтожение самодержавия (но не обязательно монархии), введение конституции и др. Попыткой достижения этих целей и явилось восстание 14 декабря 1825 г. Однако оно закончилось, и вполне закономерно, поражением. Неразвитость противоречий, слабость социальной опоры и сила государственной власти не позволяли в тех условиях решить поставленную задачу. Декабристы созрели раньше, нежели сложилась в них отчетливая потребность. Это привело к тому, что после их поражения в обществе почти не осталось политически активных сил, способных продолжить давление на правительство "снизу" в целях проведения антикризисной политики. Тем самым, резко вырос консерватизм последекабристской эпохи, обусловивший беспрепятственное движение России ко всеобщему и глубочайшему кризису.
3. Кризис абсолютистской системы. (20 - 50-е гг. XIX в.)
Неудача декабристов вызвала резкое усиление консервативных черт в политике российского государства. И без того не склонный к поощрению свободомыслия, Николай I оценил восстание 14 декабря как результат слишком либеральной политики Александра I. Поэтому, стремясь не допустить новых выступлений, главной задачей правительства он счел недопущение в России распространения либерализма.
Сторонник сохранения и укрепления самодержавия, Николай I полагал, что для России это единственно возможная форма власти, без которой она погибнет. Естественно, никакие изменения, связанные с ограничением полномочий монарха, не могли даже обсуждаться. Особенно отчетливо это направление внутренней политики проявилось после революции во Франции 1830 г. Ведущим лозунгом с этого времени стала охрана самобытного русского строя, базирующегося на основе известной формулы тогдашнего министра народного образования С.С. Уварова "православие, самодержавие, народность" (теория "официальной народности").
Отказ от проведения каких бы то ни было изменений приводил к быстрому окостенению политической системы управления, что в условиях усложнения государственных задач снижало эффективность деятельности государственного аппарата. Снижение дееспособности государственной машины пытались компенсировать разрастанием чиновничества, но фактически это лишь увеличивало беспорядок, неразбериху и волокиту. К тому же результату вело и усиление централизации, в частности перевод значительной части правительственных функций в ведение собственной его величества канцелярии. Существование двух аппаратов с похожими функциями усложняло деятельность и без того неповоротливой системы государственных органов.
Главной задачей всех мероприятий по укреплению государственного аппарата являлось стремление не допустить распространения либеральных идей в стране. Основным заслоном на их пути должен был стать полицейский аппарат. Чтобы он смог справиться с этой миссией, был предпринят ряд мер по реорганизации этой системы. В частности, все дела по политическим преступлениям были переданы в III отделение императорской канцелярии, созданной в 1826 г. Это учреждение вместе с корпусом жандармов поставило под жесткий контроль не только какую-либо общественную деятельность, но и состояние умов. Характерным примером такого рода стало дело петрашевцев. Дело это, хотя и именовалось заговором, ничего общего не имело с какой-либо реальной революционной деятельностью. Кружок М.В. Буташевича-Петрашевского представлял из себя не более чем крохотную группу либерально настроенных интеллигентов, время от времени собиравшихся для обсуждения волновавших их общественных проблем. Поэтому жестокость наказания которой были подвергнуты петрашевцы явно не соответствовала тяжести совершенного ими. (Как и в случае с Кирилло-Мефодиевским обществом). Другой мерой борьбы с либерализмом стало ужесточение цензуры. Закрывались журналы либерального направления ("Московский телеграф", "Телескоп" и многие другие), писателей, публицистов, посмевших высказать в печати взгляды, не совпадавшие с официальными, подвергали репрессиям (ссылка М.Е. Салтыкова-Щедрина, арест И.С. Тургенева и пр.). Одним из самых больших рассадников "крамолы" правительство считало университеты с их независимостью от властей и самоуправлением. Отсюда естественной политикой государства по отношению к ним было стремление к полной ликвидации их автономии. Закрывались кафедры философии, истории, ограничивался прием в университеты. Таким образом, николаевская эпоха означала отказ государства от учета при выработке своей политики общественного мнения, более того, в этот период идет упорная борьба с самим его существованием.
В числе последствий подобной политики следует назвать общественную апатию, сознание полного бессилия, но, в то же время, и все углубляющееся внутреннее недовольство существующим режимом, поиск тех общественно-философских идей, которые могли бы помочь объяснить, а, возможно, и изменить ситуацию в стране. Фактически, в 30 - 50-х гг. XIX в. в России впервые сложилось сравнительно широкое общественное движение. Конечно, в большинстве своем его участники не имели каких-либо глобальных замыслов осуществить смену политической системы, как правило, их деятельность сводилась к обсуждению вопросов о путях развития России. В этих дискуссиях сформировались два основных общественных направления: западники и славянофилы. Если первые видели в связях России с Западом благо и необходимейшую перспективу развития страны, то вторые, напротив, доказывали самобытность и принципиальную отличность от западного пройденного Россией исторического пути. В то же время, и те, и другие (хотя и с разных позиций) видели в крепостном праве и существующем режиме причины нарастающего кризиса и стремились убедить власти в необходимости предпринять шаги в направлении реформ. Впрочем, зарождалось и более радикальное течение, представленное именами А.И. Герцена и Н.П. Огарева. Радикальные идеи начинали формироваться и в рамках кружка петрашевцев, однако он был ликвидирован задолго до того, как эти идеи стали материализоваться в какую-либо реальную деятельность. Появление общественного движения, пусть еще очень слабого, также можно рассматривать как свидетельство нарастающего кризиса.
Тем более, что социальные силы, на которые могло опереться это общественное движение к концу правления Николая I заметно увеличились. Во-первых, несмотря на ограничительную политику, в силу реальных потребностей общественного развития в первой половине XIX в. окончательно сформировался слой российской интеллигенции. А во-вторых, изживавшее себя крепостничество стало невыносимой ношей для крестьянства, все более активно начинавшего, хотя и глухо, но роптать против своего бесправия.
Нельзя, однако, сказать, что правительство вовсе не замечало нарастающего кризиса. На протяжении всего периода оно пыталось найти тот или иной способ разрешения крестьянского вопроса. В 30 - 40-х гг. было создано около десятка секретных комитетов, занимавшихся разработкой проектов отмены крепостного права. Некоторые из выдвинутых ими предложений были даже воплощены в жизнь. Так, была запрещена продажа крестьян без земли, помещики потеряли право отдавать своих крепостных в горнозаводские работы. Но наиболее заметной вехой этого периода стала реформа государственных крестьян, проведенная под руководством П.Д. Киселева. По замыслу она должна была упорядочить управление государственными крестьянами, для чего создавалось специальное Министерство государственных имуществ с губернскими и уездными управлениями на местах при допущении некоторого крестьянского самоуправления. Однако на деле реформа свелась лишь к передаче крестьян из ведения одних чиновников в руки других, что нередко не только не улучшало, но, напротив, усложняло положение крестьянского населения. Впрочем, следует отметить, что среди историков нет единого мнения относительно результатов реформы: В.О.Ключевский, например, рассматривал их как весьма позитивные. И все же, даже при условии согласия с такой оценкой, нельзя не признать того факта, что, несмотря на все попытки, крестьянский вопрос в целом так и не был разрешен, продолжая сохранять свое значение в качестве причины углубления общего кризиса в России и важнейшего фактора социальной нестабильности.
Сохранение крепостного права чрезвычайно болезненно сказывалось и на экономическом развитии России. Прежде всего, это выражалось в замедлении темпов экономического роста. Конечно, экономический рост не прекратился вовсе, однако он был заметно ниже потенциальных возможностей российской экономики. В частности, все более негативно крепостная система сказывалась на развитии промышленности, где благодаря ей создавалась нехватка рабочей силы. Все заметнее становится падение роли основанных на крепостном труде государственных и вотчинных мануфактур и, напротив, быстрый подъем купеческих и крестьянских, использующих свободный труд отходников. Развитию промышленности мешала и неразвитость транспортных артерий. Наконец, в самом сельском хозяйстве очевидны черты застоя. Производство сельскохозяйственных продуктов растет медленнее, нежели количество российского населения. Таким образом, экономическая ситуация в стране все настоятельнее требовала ликвидации крепостного права.
Кризисность ситуации, вполне очевидная для российской общественности еще со времен декабристов, не была в должной степени оценена властями вплоть до середины 50-х гг. XIX в. Фактически лишь военные неудачи в Крымской войне (1853 - 1856 гг.) заставили правительство пойти на пересмотр взглядов относительно вопроса о необходимости реформ.
Крымская война, хотя и являлась актом внешнеполитическим, была на деле естественным продолжением внутренней политики России. Борьба с революционной опасностью в Европе в рамках Священного союза имела среди других причин и попытку не допустить революцию в Россию. Именно этим стремлением объяснялась, например, помощь австрийской монархии в подавлении революции в Венгрии. Одновременно война стала следствием той внешнеполитической линии, которая исходила из представления о России как о великой державе, имеющей право и обязанность диктовать свои условия миру. Как раз подобные великодержавные идеи и лежали в основе "восточной политики" России с ее претензиями на защиту православных, проживавших на балканских территориях Османской империи. Бесцеремонность этой политики вызвала резкое недовольство не только Турции, но и других европейских держав, которые создали антирусскую коалицию, одержавшую победу в Крымской войне. Причинами поражения России были не только, а может быть даже и не столько, совместные усилия Турции, Франции и Англии против изолированной России, сколько ее внутренняя неспособность выиграть войну. Частные недостатки, вроде устарелости вооружения, отсутствия дорог или нехватки подготовленных резервов, являлись следствием всеобщего кризиса России во всех областях жизни: в политической, социальной и экономической. Но война же стала тем стимулом, который заставил правительство приступить к коренным изменениям в социально-экономическом и общественном строе России.
|
