В данном материале речь пойдет о Бутовском полигоне, где на месте будущего места расстрелов в конце XIX века находилось имение, которое называлось Косьмодемьянское-Дрожжино. Расстрелы здесь производились с 1937 по 1953 гг. Маховик репрессий был остановлен лишь после смерти Сталина.
В начале 1936 года было решено создать специальную расстрельную зону в Бутове, так как подвалы Лубянки уже не справлялись с нагрузкой. А в Бутове был городок НКВД. Земля своя, разрешение получать ни у кого не надо. По приказу руководства нужное место оцепили колючей проволокой, поставили забор и охрану, объявили населению о том, что здесь будет полигон для испытания новых видов оружия.
В конце 20-х годов мест для похорон в Москве хватало. Но классовая борьба, в соответствии с теорией учителя и генсека, нарастала день ото дня, завлекая в кровавые приступы массового психоза новые толпы гегемонов, а в тюрьмы НКВД - новые жертвы.
В конце 1936 - начале 1937 гг. количество политических процессов и многочисленных «чисток» возросло. В Москве и Московской области было вынесено огромное число смертных приговоров. Решение Политбюро по указанию Сталина о подготовке массовых расстрелов было принято в первых числах июля, Хрущев сообщил о полной готовности московской партийной организации к проведению акции. Через месяц, в ночь с 7 на 8 августа, расстрельный конвейер в Бутове начал действовать.
Поначалу здесь производились стрельбы, для чего в Бутово доставили подразделения НКВД. Но фактически, ни постоянных стрельб, ни испытаний стрелкового или какого-либо другого оружия на полигоне не производилось. Не было там и войсковых частей. Но территория охранялась, и кроме сотрудников НКВД, там никто никогда не бывал.
Сначала в Бутово на 10 подводах привезли заключенных из бывшей Екатерининской пустыни, где с 1931 года находилась тюрьма (спецобъект № 110 - Сухановка, тайная политическая тюрьма, находящаяся в ведении начальника НКВД Л.Берия. В одном храме был оборудован тир - стреляли в Богородицу, а в другом - крематорий). Заключенных, прибывших на Бутовский полигон, поместили в опустевших конюшнях, которые принадлежали И.Зимину - купцу-предпринимателю, брату основателя Московского оперного театра, которые наскоро переделали в тюремные помещения.
Вначале местные жители не обращали внимания на стрельбу. Полигон есть полигон (расстрелы проходили ночью). Но постепенно страшные подозрения стали закрадываться в души людей. С опаской стали ходить в лес по грибы и ягоды. Ребятишкам, спешащим на занятия в школу, родители запрещали ходить мимо полигона, говоря, что там «скверное место». Страх родителей передавался и детям. Коротко полигон назывался ГУМЗА.
Важно подчеркнуть, что все люди, расстрелянные в Бутове, ни в чем не были виноваты. Формулировки решений «троек» были стандартны. Следователи не мудрствовали, подбирая обвинения: «по обвинению в антисоветской агитации назначена высшая мера наказания - расстрел», или «за антиколхозную агитацию назначена высшая мера наказания - расстрел».
«В середине 1937 года появились два новых огромных захоронения, - пояснял Олег Борисович Мозохин, который готовил расстрельные списки. - Порядок был такой: в поселке Бутово хоронило московское управление НКВД, а в совхозе «Коммунарка», на месте бывшей дачи Ягоды, хоронил тела жертв Центральный аппарат НКВД, но центр мог нарушить этот порядок, и кого-то отвозили тоже в Бутово. Точных данных о том, где был захоронен Бухарин и другие жертвы, упомянутые в списке № 29, установить не удалось. Такой документ не сохранился.»
Удивительна история Николая Ивановича Бухарина - его жизни, деятельности, казни, реабилитации. Бухарин - правая рука Сталина - в 20-е годы вместе с великим вождем расправлялся со многими деятелями оппозиции. Бухарин помогал Сталину строить тоталитарную систему, а потом и сам попал в ее жернова.
Как правило, на осуждение жертв, судебное разбирательство знаменитые «тройки» тратили от 5 до 15 минут. И в тот же день (почему-то обязательно в тот же день) палач приводил приговор в исполнение. Не было адвокатов, прокуроров, последнего слова обвиняемого.
С Н.Бухариным было иначе. Видимо, Сталин учитывал, что многие не верили, будто в стране появились миллионы «шпионов» и «врагов народа». Он очень беспокоился, что никто не поверит, когда врагом назовут Бухарина. И вот Сталин решил сделать открытый процесс - он продолжался в Колонном зале Дома союзов со 2 по 13 марта 1938 года. Отчеты печатались во всех газетах, транслировались по радио. Казалось, было соблюдено все, чего требует Закон: были прокурор Вышинский, адвокаты, иностранные и советские корреспонденты. И был тот, кто руководил и направлял тайно, из-за кулис, весь ход этого процесса. Это был сам Сталин. Зная нравы того времени, мы не удивляемся, что на митингах, собраниях, советах люди единодушно одобряли решения процесса, все выступающие требовали смерти врагам народа. И память об этом «единодушном осуждении» долго жила в сердцах. Ни Хрущеву,ни Брежневу не хватило смелости прямо и честно сказать о невиновности Бухарина. Это сделал М.Горбачев, на пленуме ЦК, в докладе к 70-летию революции.
Может быть, здесь, в Бутове, лежит и генерал Джунковский. Вернее, к тому времени уже бывший и дворянин, и генерал.
«Контрреволюционеру» было 73 года. Астматик с больным сердцем и удивительным прошлым. С 1908-го по 1913-й - московский губернатор, с 1913-1915 гг. - товарищ министра внутренних дел и шеф отдельного корпуса жандармов. Причем жандарм необычный, боровшийся против провокаций и провокаторов, стоявший в резкой оппозиции императрице и распутинской клике, за что был уволен от должности и уехал на германский фронт. К декабрю 1917 года генерал-лейтенант Джунковский командует 3-м сибирским пехотным корпусом. В 1918 году он консультирует Дзержинского в вопросах организации ВЧК, а год спустя его помещают в концлагерь как бывшего царского сановника. После освобождения он лишается гражданских прав. ОГПУ снова прибегает к помощи Джунковского при создании паспортной системы и системы виз. И вот финал - Джунковский признан врагом народа. Виновным он себя не признал. Но на основании бредовых показаний двух дворников - Абдулы Хасянова и Сергея Жогова - приговорен к расстрелу. Это, кстати, еще одна «техническая уловка» аппарата НКВД. Все работники коммунальных служб, от дворников до могильщиков, входили в состав этого наркомата.
Вот следственный документ из дела Берга Исая Давидовича, бывшего начальника административно-хозяйственного отдела УНКВД Московской области: «Берг тогда, являлся начальником оперативной группы по приведению в исполнение решений тройки НКВД МО. С его участием были созданы автомашины, так называемые душегубки.
В этих автомашинах перевозили арестованных, приговоренных к расстрелу, и по пути следования к месту исполнения приговора они травились газом.Так ли это, до сих пор полной ясности нет: часть бывших работников НКВД утверждает, что такого быть не могло, что такую систему могли придумать в целях нейтрализации активности людей, которые догадывались, что их везут на расстрел... Процедура, организованная Бергом, носила омерзительный характер: приговоренных к расстрелу арестованных раздевали догола, связывали, затыкали рот и бросали в машину. Имущество арестованных расхищалось под руковод ством Берга».
Данные о том, что арестованные были голыми, подтверждает жительница деревни Дрожжино, что рядом с полигоном, Ермолова Валентина Михайловна: «Привозили их на так называемых грабарках. И сбрасывали в яму (которую жители называли братской могилой). Да и большая часть рвов-могил выходит за территорию, в зону отдыха. Любая попытка местных жителей дать воды и хлеба заключенным тут же пресекалась».
Душегубки маскировались под хлебные фургоны. Автозаки, в которых вмещалось 20-30, а иногда и 50 человек, подъезжали к полигону со стороны леса примерно в 2-3 часа ночи.
Зона была ограждена колючей проволокой. Там, где останавливались автозаки, находилась вышка для охраны, устроенная прямо на дереве. Неподалеку виднелись два строения: небольшой каменный дом и длиннейший, метров восьми-десяти в длину, деревянный барак. Людей заводили в барак якобы для «санобработки». До революции здесь размещалась часовня, усадьба и конный завод Н.М.Соловьева, затем И.И.Зимина. Несколько хозяйственных построек и конюшня сохранились по сей день.
Непосредственно перед расстрелом объявляли решение, сверяли данные...
Первое время расстрелянных хоронили в небольших ямах - могильниках. Эти могильники разбросаны по территории Бутовского полигона. Но с августа 1937 года казни в Бутове приняли такие масштабы, что «технологию» пришлось изменить. С помощью бульдозера-экскаватора вырыли несколько больших рвов шириной 3 метра, длиной примерно 500 метров и глубиной 3 метра (рвы видны на аэрокосмических снимках).
Приведение приговоров в исполнение в Бутове осуществляла одна из так называемых расстрельных команд. По словам и.о.коменданта, в нее входило 3-4 человека, а в дни особо массовых расстрелов число исполнителей возрастало. Специальный отряд, по словам шофера автобазы НКВД, состоял из 12 человек.
Допустим, что было задействовано максимальное количество исполнителей - 12 человек. Значит, каждому из них доставалось убить 46-47 человек. Приговоренных не «косили» очередями, нет: их каждого по отдельности расстреливали в затылок.
Сколько времени могла занять эта процедура - вывод из барака до рва, непосредственно выстрел, возврат к бараку за новым обреченным на смерть?
Возьмем минимальное время 10 минут. Итак, на расстрел 46-47 приговоренных исполнитель тратил 460-470 минут - это почти 8 часов непрерывныхубийств! Выдержать в таком состоянии человек долго не мог, каким бы извергом он ни был. Вот для чего нужна была водка, в изобилии завозившаяся на полигон...
По словам и.о. коменданта, исполнители пользовались личным оружием, чаще всего приобретенным на гражданской войне: обычно это был пистолет системы наган, который считался самым удобным, надежным, безотказным.
При расстрелах полагалось присутствие врача и прокурора, но соблюдалось это далеко не всегда.
По окончании казни заполнялись бумаги, ставились подписи, после чего исполнителей, обычно совершенно пьяных, увозили в Москву. Затем вечером появлялся человек из местных, чей дом до 50-х годов стоял на территории полигона. Он заводил бульдозер и тонким слоем присыпал трупы расстрелянных. На следующий день все повторялось сначала. Это была настоящая фабрика смерти.
Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в том числе пожилых женщин, несовершеннолетних и даже беременных, а также иностранных подданных. Кроме русских, которые составляли 70 процентов от числа здесь лежащих, преобладали латыши, поляки, украинцы, немцы, белорусы, евреи - свыше 50 национальностей.
Подавляющее большинство - люди беспартийные (83-85%). Это были крестьяне, рабочие, верующие люди, пенсионеры, деятели искусства и культуры, ученые, военные, студенты - люди далекие от политики. В Бутове расстреливали и 15-16-летних мальчишек, и 80-летних стариков.
К началу массовых расстрелов существовало две «тройки»: одна под председательством С.Реденса (расстрелян 2 января 1940 года), другая - «милицейская», под председательством М.Семенова (расстрелян 25 сентября 1939 года).
Основную массу расстрелянных в Бутове составляли жители Москвы, Подмосковья и соседних областей. В период массовых репрессий спецзона занимала примерно 2 километра. Здесь расстреляны выдающиеся люди: Председатель II Государственной Думы Ф.Головин, церковный деятель митрополит Серафим (81 год), правнук Кутузова и одновременно родственник Тухачевского, профессор церковного пения М.Хитрово-Крамской и правнучка Салтыкова-Щедрина Т.Гладыревская, один из первых летчиков Н.Данилевский, Ян Березин - член экспедиции О. Шмидта (чех по национальности), художник А.Древин, представители старинных русских дворянских родов Тучковых, Растопчиных, Бибиковых, Шаховских, Гагариных, Оболенских и Кобылинских, а также большая группа царских генералов.
С середины 30-х годов до 90-х годов территория охранялась круглосуточно с использованием собак. Охранники были неразговорчивы. По словам Е.Шумченко (12 отработала в охране воинского склада части № 42214 в Химках),В. Ермоловой, жительницы деревни Дрожжино, склады, которые они охраняли, находились рядом со зданием архива, о существовании которого они сами не знали.
В середине 50-х спецзона была ликвидирована. Полигон обнесли глухим деревянным забором, с натянутой поверх колючей проволокой (5,6 га).
В 70-х годах обветшалый забор обновили. А в восточной части посадили яблоневый сад. По краям полигона возник дачный поселок (после войны), который строили военнопленные разных национальностей. Дачи сотрудников НКВД были легкими, одноэтажными - без погребов и массивных фундаментов. За этим строительством строго следили. Среди местного населения они именуются «генеральские дачи».
В конце 1991 года в архиве Московского управления МБ были обнаружены неизвестные ранее, не стоявшие на учете 18 томов дел с предписаниями и актами о приведении в исполнение приговоров о расстрелах 20675 человек в период с 8 августа 1937 по 19 октября 1938 года.
Н.Токанова
|
