В.И. Матющенко
Западная Сибирь в древности была включена в разные звенья культурно-исторических связей Евразии. Эти связи имели различной степени прочность, направленность, глубину и природу. До сих пор этот аспект древней истории Западной Сибири не получил достаточного внимания со стороны отечественных исследователей. Настоящей публикацией автор рассчитывает только привлечь внимание к этому кругу вопросов. Западная Сибирь занимает такое место на географической карте мира, которое предполагает широкий диапазон исторических связей населения региона. Так, уже давно обсуждается место и роль древнего населения Западной Сибири в истории формирования палеосибирского пласта древней культуры Северной Евразии (В.Н. Чернецов, В.П. Алексеев, В.В. Бунак и др.). Эта роль Западной Сибири в истории первоначального заселения всей Северной Евразии до конца неясна. В ее определении особое место занимают палеоантропологические материалы, которые удручающе скудны. Этих материалов явно недостаточно не только в Западной Сибири (их здесь просто нет), но и на смежных территориях: Северо-Восток Европы и Восточная Сибирь. Период верхнего палеолита, представленный на территории Западной Сибири очень немногочисленными стоянками на юге и юго-востоке (Шикаевка, Черноозерье, Волчья Грива, Венгерово, Томская стоянка и Могочино),остается также крайне слабо изученным в истории региона. Намеченные пути заселения человеком этого региона [1] не отвечают на ряд существенных вопросов: отношение западносибирского палеолита к культурам Средней и Центральной Азии, Восточной Европы (мы пользуемся традиционными географическими названиями Центральной и Средней Азии). Сейчас мы можем предположить существование генетических корней первых обитателей Западной Сибири в Центральной Азии, Восточной Сибири, а также в Средней Азии, а может быть, и в регионах еще более южных.
В связи с таким множеством проблем встает вопрос об отношении к ним миграции выходцев из Приаралья и Прикаспия на территории Западной Сибири, исходя из известной концепции происхождения угро-финнов В.Н. Чернецова [13-17]. Как бы мы не относились к этой концепции, совершенно ясно, что такая миграция с юга на территорию Западной Сибири имела место. Нам необходимо выявить масштабы, характер, ее темпы, а также состав участков этих процессов. При анализе проблем миграции необходимо иметь в виду особую роль западно-сибирского населения эпохи верхнего палеолита и мезолита в истории обитателей северных районов Восточной Европы. Очевидно, что верхнепалеолитическое и мезолитическое население монголоидного расового типа проникает из Азии через Урал и внедряется в среду восточноевропейских обитателей. А может быть, прав В.В. Бунак, предполагая на территории Западной Сибири формирование особого расового типа (не европеидного и монголоидного, а такого, который представлен уральской расой)?
В любом случае Западная Сибирь занимает ключевые позиции в понимании событий Севера Восточной Европы.
Этот вопрос увязывается и с проблемой природы этих контекстов и вторжений: какие и в каком количестве выходцы из южных регионов принимали в этом процессе участие. Это тем более интересно, так как в культурах доандроновского времени Южной Сибири (афанасьевская и окуневская) обнаруживается участие и западных, и южных, и аборигенных компонентов.
Так, можно уже сейчас признать справедливым тезис о непосредственном участии в формировании афанасьевской культуры выходцев из Восточной Европы [12]. Такой же процесс внедрения западного компонента фиксируется в истории формирования окуневской культуры [10]. В связи с этим проводятся исследования влияния событий на территории Саяно-Алтайского нагорья на исторические процессы, протекавшие в Западной Сибири в эпоху неолита и бронзы [4-6].
В эпоху бронзы (II - нач. I тыс. до н.э.) обнаруживаются глубокие связи западносибирского населения со многими регионами Евразии, но в первую очередь с районами Средней Азии и Переднего Востока. В таежной полосе Западной Сибири обитали в эту эпоху различные по происхождению группы населения, которые известны как носители различных орнаментальных керамических традиций: печатно-гребенчатая, ямочно-гребенчатая, прочерченная, отступающе-накольчатая. Некоторые выделяют десятки вариантов такой керамики, за которыми они видят разные культурные образования и общности. Однако наиболее выявленными и описанными следует считать такие культуры, как самусьская, кротовская, еловская, ирменская, а в лесостепи и степи: андроновская (федоровская), различные интегрированные культуры Верхней Оби, а в пределах Саяно-Алтайского нагорья - афанасьевская, окуневская, андроновская (федоровская), карасукская. Уже сегодня можно отметить ряд направлений, по которым можно изучить обозначенную проблему.
Исследования самусьской культуры выявляют в ее составе передневосточный компонент. Первые попытки понять некоторые параллели культуры селькупов, вошедшие в ее состав из глубокой древности времени самусьского населения, как имеющие генеалогические корни в Переднем Востоке, были предложены Г.И. Пелих [9]. Затем передневосточный и среднеазиатский компонент в самусьских материалах попробовал определить автор (1973), наконец, в 1980-х гг. эти поиски продолжил И.Г. Глушков и получил впечатляющие результаты [5].
Эта проблема представляется сложной в связи с изучением андроновской тематики (петровские, алакульские и федоровские памятники). В этом аспекте очень интересны работы Е.Е. Кузьминой, связывающей андроновцев с индоариями, а миграцию андроновцев на юг с миграциями индоариев на территории Индии и соседних территорий [2, 3, 11].
В середине и во второй половине II тыс. до н.э. система отношений Западной Сибири, Средней Азии и Переднего Востока знаменуется глобальными процессами расселения носителей андроновской культурной общности [2, 3]. Миграции таких групп населения андроновской культурной общности, как алакульцы, федоровцы и другие имеют прямое отношение к культурногенетическим процессам не только Казахстана, Южной и Западной Сибири, но и Средней Азии, Переднего Востока, Индии. Эти процессы сказались на оформлении этнического субстрата, имеющего отношение к праугорской общности (федоровцы).
Эти процессы приобретают еще большую актуальность в связи с открытием протогородской культуры типа Аркаим на Южном Урале, которая имеет прямое отношение к истории индоариев в степях Евразии. История культуры памятников типа Аркаим должна будет внести ясность в характер расселения андроновского населения и в освоение индоариями широких просторов Западной и Южной Азии.
Намеченные проблемы связаны с участием в истории формирования карасукской общности и культур, родственных ей (еловская, ирменская, слунинская, бегазы-дандыбаевская). Памятники этих культур имеют признаки, позволяющие обнаружить южные, центральноазиатские и аборигенные компоненты в самой карасукской культуре [8, 18-20].
Практически неисследованной остается проблема места культур Западной Сибири в мировой системе эпохи раннего железного века (середина I тыс. до н. э.- начало I тыс. н.э.). В пределах этого исторического отрезка времени на просторах Евразии протекают динамичные процессы возникновения и падения крупных государств мира: античные города Греции, республика и империя Рима, древнеперсидская держава, мировая держава Александра Македонского, государства Парфия, Хорезм, Бактрия, Кушанское государство, империя Хань и многие другие, не отмеченные нами. Это огромный пояс традиционной и древней государственности, охвативший Евразию от Атлантики до Тихого океана.
Параллельно этому поясу в средних широтах Евразии - мощная цепь формирующейся, ранней государственности: древние германцы, скифо-саки, гунны и другие группы, создававшие свои государственные образования. Если для первого пояса характерна устойчивая городская культура с высокоразвитым земледелием, скотоводством, ремеслом, торговлей, то пояс формирующейся, ранней государственности степей и лесостепей характерен в первую очередь доминантой кочевого скотоводства при наличии земледелия и ремесел, существенно уступающих по уровню развития таким же отраслям в первой зоне государственности.
Исследуя общую программу, нам предстоит решить ряд теоретических вопросов, касаясь конкретных исторических фактов. Так, в первой группе вопросов несомненно важнейшими можно считать проблему характера культуры кочевников степей (хозяйственно-экономические комплексы, уровень социальной стратификации общества, характер взаимоотношений всех культурных и политических образований в степной зоне), проблему взаимоотношений культурных образований степняков и обитателей леса, степняков-кочевников и государственных образований юга. В какой мере эти вопросы можно решать в аспекте выявления конкретных форм первого крупного общественного разделения труда, конкретных форм складывания обменно-торговых связей?
В настоящее время мы располагаем уже многочисленным источниковым материалом, позволяющим говорить о существенном углублении процессов первого крупного общественного разделения труда, истоки которого уходят в эпоху поздней бронзы: охотники и рыболовы, с одной стороны, скотоводы и земледельцы, с другой. Это один вариант этого процесса. А другой вариант: металлургические группы в горнодобывающих районах, с одной стороны, и охотники, рыболовы, скотоводы и земледельцы, с другой. Такая специализация регионов хорошо обнаруживается в эпоху поздней бронзы, как мы уже отмечали; но в эпоху раннего железного века эта картина существенно меняется в силу того, что природный фактор в металлодобыче утрачивает свое значение: железные руды практически известны везде и поэтому горнодобыча меди и бронзолитейное дело отходят на второй план.
Сейчас нам хорошо известны многие изделия парфянского, греко-бактрийского, хорезмийского и других производств южного происхождения в тайге вплоть до низовий тайги, где они проступают как отзвуки каких-то дальних и несомненных, очевидных контактов западносибирского населения с южными странами. Об этом уже неоднократно упоминалось в литературе (В.Н. Чернецов, М.Ф. Косарев, В.А. Могильников и др.).
Исследователи уже не раз ставили вопросы торгово-обменных связей западносибирского населения этого времени с государствами Востока (Н.П. Матвеева, Л.Н. Корякова, В.А. Могильников, В.И. Матющенко и др.). Можно с полной уверенностью утверждать о существовании в это время торговых караванных путей, по крайней мере, в двух регионах: а) от Арала через Тобол и Иртыш вплоть до низовий Иртыша; б) от районов Саяно-Алтайского нагорья по Томи и Чулыму в пределы Нарымского Приобья.
Необходимо тщательное исследование торговых путей между двумя регионами по степи и лесостепи. Эти меридиональные и широтные пути являются скорее всего периферийными образованиями Великого Шелкового пути.
Такой подход к поставленному вопросу выводит нас на необходимость более широких и углубленных исследований характера Великого Шелкового пути и его роли в истории таких регионов, как Западная Сибирь.
Материалы древней культуры народов Западной Сибири обнаруживают глубокую связь многих компонентов мифологии народов Тайги и Севера с подобными явлениями индоиранских народов Востока и Индостана. Исследованиями подобных вопросов занимались многие ученые. Из них наибольший интерес в наше время представляют работы В.Б. Яшина.
Остается также неясным и вопрос о том, являются ли вторжения южных компонентов непосредственно связанными с какими-то группами выходцев из Средней Азии и Древнего Востока, или южный (среднеазиатский или древневосточный) компонент внедрен в культуру Западной Сибири через посредников, происхождение которых не связано жестко со Средней Азией и Передним Востоком.
Таков неполный перечень исследовательских проблем, которые прослеживаются при широком взгляде на историю населения Западной Сибири. На наш взгляд, необходимо приступить к этой программе работ, что существенно обогатит представление о древней истории не только Северной, но и Южной Евразии.
Список литературы
[1] Генинг В.Ф., Петрин В.Т. Позднепалеолитическая эпоха на юге Западной Сибири. - Новосибирск, 1985.
[2] Кузьмина Е.Е. Материальная культура племен андроновской общности и происхождение индоиранцев: Автореф. дис.... докт. ист. наук. - Новосибирск, 1988.
[3] Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии? - М., 1994.
[4] Матющенко В.И. О южном компоненте в составе самусьской культуры // Проблемы археологии Европы и Северной Америки. - М.: Наука, 1977.
[5] Матющенко В.И. Самусьская культурная общность и ее окружение // Известия СО АН СССР. Серия истории, филологии и философии. N 3. Вып. 1. 1988.
[6] Матющенко В.И. Западная Сибирь в Саяно-Алтайском нагорье в эпоху неолита и бронзы // Эпоха камня и палеометалла в азиатской части СССР. - Новосибирск: Наука, 1988.
[7] Молодин В.И., Глушков Г.И. Самусьская культура в Верхнем Приобье. - Новосибирск: Наука, 1989.
[8] Новгородова Э.А. Центральная Азия и Карасукская проблема. - М.: Наука, 1970.
[9] Пелих Г.И. Происхождение селькупов. - Томск: Изд-во ТГУ, 1972.
[10] Проблемы изучения окуневской культуры. - СПб., 1995
[11] Смирнов К.Ф., Кузьмина Е.Е. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических открытий. - М., 1977.
[12] Цыб С.В. Афанасьевская культура Алтая: Автореф. дис.... канд. ист. наук. - Кемерово, 1984.
[13] Чернецов В.Н. К вопросу о проникновении восточного серебра в Приобье // Тр. ИЭ. Новая серия. Т.1. - М.;Л., 1947.
[14] Чернецов В.Н. К вопросу о месте и времени формирования финно-угорской этнической группы // Методология этнических исследований. - М., 1951.
[15] Чернецов В.Н. К вопросу о месте и времени формирования Уральской (финно-угоро-самодийской) общности // Congressus internationalis finno-ugristarum Budapestum habitus. D-24, X. - Budapest, 1963.
[16] Чернецов В.Н. К вопросу о сложении уральского неолита // История,археология и этнография Средней Азии. - М.: Наука, 1968. С. 41 - 53.
[17] Чернецов В.Н., Мошинская В.И., Древняя история Нижнего Приобья // МИА СССР. N 35
[18] Членова Н.Л. Карасукская культура//Материалы по древней истории Сибири. - Улан-Удэ, 1964.
[19] Членова Н.Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. - М.: Наука, 1967.
[20] Членова Н.Л. Хронология памятников карасукской эпохи. - М., 1972.
|
