А.В.Торкунов
Современные процессы мирового развития придали новое измерение широкому кругу международных проблем. К их числу относится и проблема отношений Север - Юг, которую принято связывать с общими условиями взаимодействия промышленно развитых и развивающихся стран. Вопросы этого взаимодействия впервые встали на повестку дня после распада колониальной системы и изначально трактовались почти исключительно под углом зрения экономической помощи молодым независимым государствам. Однако в дальнейшем термин «Север - Юг» не только занял прочное место в политическом лексиконе, но и стал часто фигурировать как синоним противоречий между «богатыми» и «бедными» странами, как вектор глобальной конфронтации XXI в. Вместе с тем анализ реальной ситуации, сложившейся в регионах, относимых к мировому Югу, как и тенденций, доминирующих в мировой политике после окончания холодной войны, на наш взгляд, отнюдь не подтверждает апокалиптические прогнозы.
Крайне тяжелые условия социального бытия в регионах мирового Юга (140 развивающихся стран, согласно классификации ООН), где проживает сегодня около 80% населения нашей планеты, давно стали источником серьезной озабоченности. Но общая ситуация в регионах Юга значительно отличается от той, которая существовала 10-20 лет назад.
В последние десятилетия заметно укрепились экономические позиции развивающихся стран. По темпам прироста ВВП они вдвое опережали промышленно развитые государства, и в 1996 г. их доля составила около 31,4% ВВП всех стран рыночной экономики. В результате роста производства произошло также Увеличение и большинства среднедушевых показателей, что свидетельствует о повышении общего уровня развития периферии мирового хозяйства. Особо следует отметить резкое ускорение промышленного роста в ряде регионов, появление так называемых новых индустриальных стран (НИС). Заметно увеличивается доля периферии мирового хозяйства и в международной торговле.
Очевидно, что темпы преодоления разрыва экономических показателей развитых и развивающихся стран отстают от потребностей населения Юга, но все же вероятность глобальной поляризации «бедности» и «богатства» представляется уже крайне незначительной. Большую озабоченность сегодня внушает не эта чисто гипотетическая угроза, а неравномерность происходящих в странах Юга позитивных перемен.
В основе бесспорных экономических успехов развивающихся стран лежит мощный рывок ограниченного числа государств. Так, в течение последних десятилетий свыше 4/5 прироста совокупного ВВП «третьего мира» было обеспечено 26 странами, где проживает около 28% всего населения. Степень дифференциации уровней социально-экономического развития стран мирового Юга сегодня такова, что фактически речь идет об их расслоении на три различные группы, разрыв между которыми возрастает.
Согласно авторитетным оценкам, в 80-е годы к первой группе относились 25 относительно продвинутых в экономическом отношении государств (24,9 % населения Юга). По показателям среднедушевого дохода эта группа превосходила средний «эшелон» (54 страны - 24,9% населения) в 2,4 раза, а нижний (36 стран - 60,8% населения) в 5,4 раза. К середине 90-х годов среднедушевой доход в странах верхнего «эшелона» (19 стран -12,5% населения) превышал соответствующий показатель среднего «эшелона» уже в 2,9 раза, а нижнего - в 12,2 раза.
Неравномерность процессов хозяйственного развития стран Юга имеет и пространственное измерение. Самыми быстрыми темпами экономический рост осуществлялся в государствах восточноазиатского субрегиона. В 90-е годы мировой список стран с наивысшими показателями прироста ВВП возглавляли Китай (максимальные мировые темпы экономического роста - 10% в год), Таиланд, Сингапур, Южная Корея, Малайзия, Индонезия. В целом страны Азии постоянно наращивали темпы экономического роста с 3% в 70-е до 3,2% в 80-е и 4,1% в 90-е годы. В странах Латинской Америки, переживших в результате долгового кризиса 80-х годов существенное падение производства, в 90-е годы возобновился экономический рост, составивший первоначально 1,5%, а затем 3,2% в год. Но одновременно крайне тяжелая ситуация сложилась в африканских странах южнее Сахары. В них темпы роста ВВП постоянно являются самыми низкими в мире (около 1%), причем в ряде случаев наблюдалась даже отрицательная динамика.
Неравномерностью в зоне развивающихся стран характеризуется и такой показатель общественного благосостояния, как производство ВВП на душу населения, который нередко рассматривают как условный индикатор социального прогресса. Если в 50-е годы Азия являлась самым бедным континентом мира, отстававшим по этому показателю от Африки более чем в 1,5 раза, а от среднемирового уровня более чем в 3 раза, то к 1996г. она уже почти вдвое опережала Африку и лишь на 1/3 отставала от среднемирового уровня.
Таким образом, в 80-е и особенно в 90-е годы мировой Юг перестал существовать как более или менее единое целое. Регионы и страны, относящиеся к хозяйственной периферии, дифференцировались на существенно отличающиеся по уровню, а главное, и по потенциальным возможностям социально-экономического развития группы государств. На современном этапе часть из них получила достаточно мощный импульс для продолжения быстрой эволюции и преодоления отсталости. Другими словами, аккумуляция «глобальной бедности» вряд ли станет доминантой третьего тысячелетия.
Однако дальнейшая реализация благоприятного сценария находится в очень тесной зависимости от политических условий, в которых будет проходить развитие как экономических лидеров, так и большинства других стран Юга. Сегодня их все настойчивее связывают с процессами либерализации и демократизации, переходом от преимущественно авторитарного управления к утверждению ценностей гражданского общества. Политический опыт, накопленный странами Азии, Африки и Латинской Америки к 90-м годам, свидетельствует, что «авторитаризм развития» стимулирует процесс структурных преобразований постольку, поскольку он эволюционирует в сторону демократии, и что, несмотря на различные недостатки, демократические, а не авторитарные формы правления обеспечивают устойчивое развитие общества.
Среди развивающихся стран есть примеры длительного существования политических режимов, при которых демократические институты формировались одновременно с завоеванием независимости. Но Индия, Шри-Ланка или Малайзия являются скорее исключением. В большинстве государств Юга построение основ демократического общества было начато гораздо позже, проходило с осложнениями и неравномерно. Но общими чертами демократизации конца 80-х - начала 90-х годов стали законодательное подтверждение прав и свобод граждан, отказ от однопартийных политических систем, разделение властей и утверждение принципов их подотчетности населению. Отправной точкой этих процессов явилось проведение свободных выборов, причем часто с привлечением корпуса международных наблюдателей.
Во многом схожими были и главные недостатки демократических преобразований: технократизм, игнорирующий социальные потребности, и популизм, приносящий в жертву псевдосоциальной политике эффективность экономики. Кроме того, демократические структуры в развивающихся странах повсеместно обладают собственной спецификой. Для них характерны большая роль стереотипов традиционной политической культуры, этнический корпоративизм, клановость и персонификация политических отношений. Однако следует учитывать, что совершенствование новых форм социального бытия - сложный и длительный процесс.
Начало демократического процесса в Африке совпало с изменением глобальной политической ситуации в мире. Оно было обусловлено и такими региональным факторами, как деколонизация Намибии, национальное примирение в Анголе и Мозамбике, проведение первых многорасовых выборов в ЮАР. К началу 90-х годов в большинстве африканских государств существовали однопартийные или военные режимы. В условиях противостояния двух мировых сверхдержав часть из них ориентировалась на Запад, другие поддерживали более тесные контакты с СССР. Но жизнеспособность авторитарных режимов повсеместно падала: экономика деградировала, росло число внутренних и внешних вооруженных конфликтов, участились массовые антиправительственные выступления.
Переход к демократическим формам правления осуществлялся разнообразными путями. Общими чертами были легализация оппозиционных организаций и снятие запретов на деятельность политических партий. В результате свободных выборов с политической авансцены ушла плеяда авторитарных лидеров, произошла смена политических режимов. Пионерами демократизации стали страны Западной Африки: Республика Острова Зеленого Мыса (РОЗМ), Нигер, Мали, Того, Бенин, Буркина-Фасо. Смена режимов путем многопартийных выборов за редким исключением проходила в мирных формах. К концу 1993 г. в 15 африканских странах установилась многопартийная политическая система.
Однако к середине 90-х годов стало ясно, что демократизация резко замедлила свои темпы. Авторитарные режимы в Заире, Кении, Мадагаскаре, Камеруне, Габоне и некоторых других странах оказали упорное сопротивление переменам. Одновременно новые, избранные демократическим путем руководители встретили сопротивление старых элит, приверженных личной власти.
Камнем преткновения переходного периода стали прежде всего проблемы отношений гражданских властей с армией. В крайне драматичных формах проявилось недовольство армейских кругов сокращением военных расходов в Чаде, Того, Руанде. Выступления военных периодически дестабилизировали ситуацию в Заире и позволили такому одиозному деятелю, как президент Мобуту, на несколько лет затянуть свое пребывание у власти.
Новые африканские демократии столкнулись и с другими трудностями: экономический кризис, низкие доходы населения, отсутствие прочных демократических традиций. Но, пожалуй, главной угрозой их существованию стало обострение этнических конфликтов. Политический плюрализм в африканском контексте резко усилил напряженность межэтнических отношений. В наиболее разрушительных формах это проявилось в ходе гражданских войн в Либерии, Сомали, Эфиопии. Этнический геноцид 1994 г. в Руанде спустя два года повторился и стал угрожать Бурунди и Заиру (ДРК).
На волне этнических конфликтов во многих африканских странах стали проявляться опасные признаки распада государственности, а неоправдавшиеся надежды населения в ряде случаев заставили обратить внимание на политические модели прошлого. В Бенине на президентских выборах в 1996 г. победил М. Кереку, бывший авторитарный лидер страны. Летом 1996 г. произошел государственный переворот в Бурунди. Представители армейских кругов вернулись на политическую арену в Нигере, Чаде, Гвинее, Конго и ЦАР. Весной 1999 г. произошел военный переворот в Гвинее-Бисау. Обнадеживающие признаки продолжения процесса демократизации на Африканском континенте появились только в связи с падением в 1997 г. диктаторского режима Мобуту. Однако до сих пор страну продолжают сотрясать военные столкновения правительственных сил и вооруженной оппозиции, в которые оказались вовлеченными и некоторые соседние с ДРК страны.
Хрупкость демократических перемен в Африке общеизвестна, но она не является доказательством провала демократических целей общественной и политической эволюции стран региона. Препятствием на пути возрождения авторитаризма стала деидеологизация международных отношений, а возникшие на континенте вооруженные конфликты были блокированы совместными усилиями стран - членов ОАЕ и ООН. Важную роль сыграло и то, что крупнейшие доноры африканских стран обусловили предоставление помощи продолжением демократических перемен.
Краткосрочные перспективы демократизации в Африке еще неопределенны. Возместить потери 70 - 80-х годов пока не удается. Но благодаря международной помощи и прагматизму политиков, воздерживающихся от вытеснения частного сектора, применения репрессий, раздувания военных расходов, большому числу африканских государств удалось остановить экономический спад. ВВП в странах Африки в среднем вырос на 2% в 1994 г., на 4% в 1995-м и на 4,5% в 1996 г. В таких странах, как Эфиопия, Гана, Мозамбик и Уганда, отмечается рост доходов на душу населения.
Демократии в странах Африки в подлинном смысле еще нет, но налицо широкий отказ от «ценностей» авторитаризма и первые успехи, которые будут закрепляться при поддержке мирового сообщества.
На встрече глав государств и правительств стран - членов ОАЕ, состоявшейся в июне 1998г. в Уагадугу, было отмечено, что «проблемы Африки многочисленны», и что «Африка не может развиваться, если не будет мира и стабильности, настоящей демократии и уважения прав человека».
Значительным своеобразием отличаются процессы либерализации и демократизации в Юго-Восточной Азии. Они осуществлялись по нескольким направлениям и во многом стали возможны благодаря разрядке международной напряженности, которая утверждалась в регионе при поддержке СССР, США, Китая. Позитивное влияние на региональную обстановку оказали и внутренние преобразования, которые проходили в странах, ориентировавшихся как на социалистическую, так и на рыночную модель развития.
Например, Лаос, Вьетнам и Кампучия, сохраняя свою политическую структуру, приступили к осуществлению экономических реформ с использованием рыночных элементов. Наибольших успехов на этом пути достигла Республика Вьетнам. Но отказа от социалистического эксперимента оказалось недостаточно, чтобы добиться нормализации положения в Кампучии. Мирный демократический процесс, начатый в 1993 г. под эгидой ООН, тормозился различными группировками местной политической элиты. Кроме того, в последнее время Кампучия стала центром торговли наркотиками и других видов криминального бизнеса. Поэтому дальнейшая демократизация зависит от усилий всех кампучийских лидеров, направленных на восстановление порядка и честного управления страной.
Заметно эволюционировал в сторону демократии Таиланд, где традиционно сильное влияние военных на общественную жизнь существенно ослабло. В 1995 г. в стране были проведены демократические выборы и восстановлено гражданское правление. Характерно, что формирование нового правительства проходило с учетом непричастности потенциальных министров к наркобизнесу.
Усиление демократического движения в середине 80-х годов привело к падению авторитарного режима в Южной Корее. На президентских выборах 1992 г. впервые за многие годы не было претендентов из среды военных, а победу одержал лидер оппозиции. К середине 90-х годов был демонтирован авторитарный режим на Тайване, расширилось представительство оппозиционных партий в парламентах Сингапура и Малайзии. Монополия исполнительной власти на принятие государственных решений все больше ограничивалась.
Более противоречивый характер носят процессы демократизации и либерализации на Филиппинах. Правительство президента Ф. Рамоса, пришедшего к власти в начале 1992 г., добилось существенного понижения активности вооруженных повстанческих группировок, десятилетиями действовавших в различных районах Филиппин, и одновременно разработало программу развития страны, нацеленную на переход в ряды НИС к 2000 г. Но пока не удалось заложить прочную законодательную базу рыночных преобразований. Представители старой олигархии, сложившейся в эпоху диктаторского режима Ф. Маркоса, продолжают доминировать в парламенте и блокируют принятие конструктивных решений.
Важную роль в развитии демократических процессов в ЮВА играет ограничение действия такого традиционного для восточных стран тормоза социальных преобразований, как бюрократия, и ее главной питательной среды - государственного сектора экономики. Убедившись, что госпредприятия не ускоряют, а чаще тормозят промышленное развитие, правительства НИС стали стимулировать частное предпринимательство. В Южной Корее, Сингапуре, Малайзии, Индонезии законодательная поддержка частного бизнеса сочеталась с приватизацией предприятий, либерализацией банковского дела, увеличением числа фондовых бирж, сокращением регулирующей роли государства во внешней торговле. Все это позволило сократить финансовое бремя, а в ряде случаев и высвободить дополнительные бюджетные средства на нужды социальной сферы.
Опыт стран ЮВА не только показывает реальность достижения развивающимися странами значительного прогресса в сжатые исторические сроки, но и опровергает многие мифы. Подтверждаются сомнения в возможности прямого копирования моделей западной либеральной демократии без учета специфики «южных» обществ. Не менее важен и вывод о том, что преодоление отсталости не может успешно осуществляться при сохранении авторитарных политических режимов. Даже в условиях экономического бума, который переживали «азиатские тигры», автократы не смогли перейти к реализации долгосрочной стратегии развития. Решающими факторами для подавляющего большинства стран ЮВА стали образование, подготовка квалифицированной рабочей силы, а в широком смысле вся социальная сфера. Без решения этих проблем они не смогут перейти на новый этап НТР, сохранить достижения прошлых лет. Поэтому новое поколение азиатских лидеров связывает будущее своих стран с дальнейшей реорганизацией системы государственного управления и упрочением демократических институтов.
Тяжелейший финансово-экономический кризис, начавшийся в азиатских странах с середины 1997 г., оказал противоречивое воздействие на развитие региона. С одной стороны, стали очевидными многие упущения в сфере экономического и социального управления, которые обусловили радикальную критику в адрес МВФ, Запада (прежде всего США), поиск виновников неурядиц среди наиболее активных сторонников либерализации. В некоторых странах, например в Малайзии, была предпринята попытка дискредитировать демократические реформы с популистских и националистических позиций. Однако анализ причин наступившего кризиса и первые результаты усилий по его преодолению свидетельствуют, что решение обострившихся социальных и политических проблем реально связано с продолжением курса реформ, борьбой со злоупотреблениями коррумпированного чиновничьего аппарата и транснациональными финансовыми спекуляциями, укреплением основ гражданского общества. На этот путь встали страны, начавшие постепенно справляться с трудностями кризисного периода, в том числе Южная Корея, Индонезия. Такого рода процессы идут и на Тайване. В этом же направлении ориентированы тактические шаги региональных организаций - АТЭС и АСЕАН - в области международного сотрудничества.
Динамичные процессы демократизации и либерализации развернулись с конца 80-х годов в Латинской Америке. Программы структурных преобразований, проводившиеся ранее в ряде крупных стран континента военно-диктаторскими режимами, оказались малоэффективными. Предпосылки социально-политической нестабильности не только сохранились, но и возросли.
В этих условиях в большинстве латиноамериканских государств был взят курс на коренное изменение политических приоритетов. Новое поколение политиков, пришедшее к власти в результате свободных выборов, отличается от своих авторитарных предшественников не только демократической репутацией, но и профессионализмом.
Главными направлениями в их деятельности стали широкая приватизация и финансовая стабилизация, благодаря которым странам Латинской Америки в основном удалось выйти из состояния глубокого кризиса. Существенную роль в этом процессе сыграла и финансовая поддержка США, оказанная таким странам, как Чили, Мексика, Аргентина, Перу, и некоторым другим.
В середине 90-х годов темпы экономического роста в регионе составляли 3% в год (в конце 80-х - менее 1%), но в Чили, Аргентине, Перу, Венесуэле, Уругвае, Парагвае, Панаме, Доминиканской Республике они достигали 4 - 8%. Вырос внешнеторговый оборот, прекратился отток капиталов за рубеж.
Процессы демократизации и либерализации проходили отнюдь не гладко. В Боливии они развернулись на фоне серии государственных переворотов. Столкновения исполнительной и законодательной власти периодически создавали напряженность в Парагвае. В ходе либерализации обострились и традиционные социальные проблемы региона: выросли безработица, наркомания, а преступность приобрела трансграничный характер.
Высокая социальная цена структурных реформ обусловила хрупкость демократических порядков во многих латиноамериканских странах. В Перу в середине 90-х годов активизировались вооруженные экстремистские группировки. В Мексике в 1994 г. в штате Чапас произошло восстание индейского населения. Правящие круги Панамы не сумели справиться с влиянием наркобизнеса.
Но очень многое говорит о позитивных переменах. В 1991 г. впервые в истории региона президент Бразилии Ф. Колор был отстранен от власти не в результате переворота, а посредством конституционной процедуры. Год спустя то же повторилось в Венесуэле. Несмотря на напряженные условия поставторитарной трансформации не возобновилась гражданская война в Никарагуа. В результате президентских выборов большинство граждан страны дважды подтвердили отказ от сандинистского прошлого и поддержали деятелей либеральной ориентации.
Конструктивные преобразования проходят в Уругвае, традиционно самой стабильной и благополучной стране Латинской Америки. При вполне удовлетворительной конъюнктуре производства уругвайское правительство в середине 90-х годов начало осуществлять программу масштабной модернизации экономики, сделав главную ставку на повышение эффективности управления за счет сокращения государственного сектора и расходов на государственный аппарат.
Большое значение для укрепления тенденций демократизации и либерализации в латиноамериканском регионе имеет активизация интеграционных процессов. Поиск стратегий взаимодействия ведут страны Андской группы и Карибского сообщества, причем к деятельности последнего подключена и Куба. С 1995 г. начал функционировать крупнейший торговый блок Южной Америки - МЕРКОСУР, в который входят Аргентина, Бразилия, Парагвай и Уругвай, стремящиеся к взаимной ликвидации таможенных тарифов. Расширяют двустороннее сотрудничество Бразилия и Чили. Важно, что в условиях интеграционных процессов возрастает готовность латиноамериканских стран налаживать сотрудничество в борьбе с наркобизнесом и преступностью, пресекать попытки выступлений криминальных кругов под прикрытием радикальных политических лозунгов.
Латинская Америка переживает период структурных преобразований, для которых характерно комплексное решение экономических и политических проблем. К середине 90-х годов во всех странах региона созданы предпосылки реальной демократизации общества. Вместе с тем дальнейшая эволюция ощутимо тормозится крайней неравномерностью распределения богатств в большинстве стран континента. Показательно, что и влиятельная католическая церковь, и эксперты МВФ указывают на необходимость срочного включения механизмов преодоления социальной поляризации. Важность этой задачи хорошо осознают и многие находящиеся у власти политики.
На современном этапе в регионе существует высокая степень согласия относительно необходимости добиться повышения эффективности расходов на образование и здравоохранение бедных слоев населения. В то же время политические силы, стремящиеся возглавить решение социальных проблем, выступая с ортодоксально левых или популистских позиций, неизменно теряют поддержку избирателей. Например, в октябре 1998 г. в Бразилии, несмотря на экономические трудности, сторонник либеральных реформ Кардозу вновь был избран президентом. И если одна из ведущих партий Мексики - Партия демократической революции теряет влияние в массах, то в Аргентине, Чили и Сальвадоре левые силы, переместившиеся в центр политического спектра, имеют хорошие перспективы на ближайших выборах. В этой связи есть все основания полагать, что процессы демократизации в Латинской Америке будут продолжаться.
Сложные проблемы развития, стоящие перед странами Юга, вряд ли могут быть решены только с помощью либерализации политических систем. Достичь фундаментальных целей демократии, видимо, можно на путях одновременного продвижения политических и рыночных реформ, осуществляемых с учетом условий различных государств. Важную роль в поддержке структурных преобразований призвано сыграть расширение экономического сотрудничества между самими странами Юга, в том числе с целью оказания помощи наиболее бедным из них. Примером попыток решения проблем развития на основе привлечения финансовых ресурсов стран - экспортеров нефти является деятельность Фонда международного развития, созданного в 1976 г. членами ОПЕК. Первоначально деятельность фонда рекламировалась и как способствующая экономической независимости стран Юга от западных держав.
За годы своего существования Фонд ОПЕК предоставил различным развивающимся странам финансовую помощь и льготные займы на общую сумму около 5 млрд. долл. Его услугами воспользовались несколько десятков государств, причем предпочтение отдавалось странам с наименьшим доходом на душу населения, в частности государствам Африки южнее Сахары. Совместно с другими арабскими фондами ОПЕК в течение десяти лет финансировала примерно половину проектов ЕС в Африканском регионе. Наибольшая часть средств была вложена в развитие сельского хозяйства.
Среди крупных получателей помощи и кредитов Фонда ОПЕК фигурируют Лесото, Филиппины, Сенегал, Танзания, Мали, Боливия, Гондурас, Руанда, Гвинея. Безвозмездные ссуды были предоставлены университету в Хартуме, Управлению Верховного комиссара ООН по делам беженцев, ряду учебных центров Восточной Африки. Развивающиеся страны связывали большие надежды с прямым финансированием Фондом ОПЕК различных проектов. Но основная часть «нефтедолларов» направлялась не на Юг, а на Запад в виде банковских инвестиций. На развивающиеся страны к началу 80-х годов (пик расходов Фонда) приходилось лишь 17% зарубежных инвестиций членов ОПЕК. Сегодня этот показатель намного ниже. Половина членов ОПЕК имеет большие платежные дефициты, а такие страны, как Алжир, Нигерия, Иран, отказываются выделять крупные суммы.
Помощь, предоставляемая Фондом ОПЕК, не приносит донорам прямых экономических выгод, но она является важным инструментом их политики. В 70 - 80-е годы развивающиеся страны поддержали линию ОПЕК в международной дискуссии по энергетической проблеме. Однако, поскольку члены ОПЕК в политическом отношении неоднородны, различаются и цели, преследуемые ими при оказании помощи. Такие государства, как Ирак, Иран, Ливия, стремились усилить антизападную направленность политики «третьего мира». В то же время княжества Аравийского полуострова делали упор на распространении влияния ислама, уделяя особое внимание Тропической Африке.
Страны ОПЕК связывают с другими развивающимися странами общие проблемы и долгосрочные интересы. Сотрудничество с ними будет продолжаться, но завышенные ожидания остались в прошлом. На первый план с середины 90-х годов выдвигаются более прагматичные и неполитизированные формы международного взаимодействия по линии Юг - Юг.
Примером может служить деятельность созданного в 1989 г. наиболее развитыми странами Азии, Африки и Латинской Америки объединения «Группа 15». В него входят Аргентина, Бразилия, Чили, Зимбабве, Индия, Малайзия, Нигерия, Перу, Сенегал, Венесуэла, Алжир, Египет, Индонезия, Ямайка и Мексика. Члены «Группы 15» стремятся к взаимному расширению торгово-экономического сотрудничества, а также к установлению постоянного диалога с мировыми державами, входящими в «семерку».
Участники «Группы 15» положительно оценивают результаты рыночных преобразований и существенный прогресс, достигнутый значительной частью восточноазиатских и латиноамериканских стран. Экономический рост, снижение инфляции и уменьшение внешнего долга стали признанными показателями первых успехов. Члены «Группы 15» учитывают перспективы дальнейшей глобализации мирового производства и торговли, но основной акцент в своем развитии делают на региональные экономические организации.
В этой связи представляется, что локомотивом отношений Юг - Юг в дальнейшем будут выступать не экспортеры нефти или объединения, стремящиеся установить монопольные цены на сырьевых рынках, а сложившиеся и формирующиеся группы региональных партнеров в Азии, Африке и Латинской Америке, такие как АСЕАН, МЕРКОСУР (Латинская Америка), Карибское соглашение, Договор Абуджа (Африка). Возможно, со временем появятся и совершенно новые региональные формы сотрудничества развивающихся стран.
С прекращением холодной войны претерпела существенные изменения и такая авторитетная международная организация, как Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), которая является важным координационным центром экономических связей между развитыми и развивающимися странами. Созданная в 60-е годы, она традиционно занимала радикальные позиции в отношении размеров помощи развитых стран бывшим колониальным и зависимым народам. Но в 90-е годы на первый план вышли вопросы повышения ее эффективности, понимаемой в категориях не донорства, а партнерства. Кроме того, после создания в 1995 г. Всемирной торговой организации (ВТО) в качестве основного органа, регулирующего общие правила мировой торговли, ЮНКТАД продолжает играть роль международного форума для обмена мнениями по кардинальным проблемам экономического взаимодействия развитых и развивающихся стран.
Так, наименее развитые страны возлагают особые надежды на ЮНКТАД в плане списания большей части их долгов государствам-донорам и радикального пересмотра долговых обязательств перед международными финансовыми институтами. Другое традиционное объединение развивающихся стран -«Группа 77» (сейчас в нее входит уже 132 государства) стремится превратить ЮНКТАД в инструмент обеспечения свободного экспорта их продукции на рынки развитых стран, критикуя высокие таможенные тарифы, действующие в Западной Европе и Северной Америке.
Представители развивающихся стран используют механизмы ЮНКТАД и для противодействия предложенному ЕС формированию многосторонней инвестиционной структуры, позволяющей иностранным инвесторам пользоваться равными с местными компаниями правами. К сожалению, и другие, в том числе достаточно умеренные, инициативы развитых стран нередко воспринимаются членами «Группы 77» как попытки узаконить дискриминацию «третьего мира», как прелюдию к новому колониализму.
В свою очередь западные страны, и особенно США, обусловили дальнейшую поддержку деятельности ЮНКТАД отказом от идеологических стереотипов при принятии решений. Эта линия была подчеркнута на очередном форуме ЮНКТАД в 1996 г., на котором Север настойчиво призвал Юг ориентироваться на адаптацию к реалиям современных торгово-экономических отношений.
На современном этапе ЮНКТАД сохраняет свой статус в международном сообществе. Согласно представлениям развивающихся стран, она должна оказывать им содействие в деле интеграции в глобальную экономику. В рамках ЮНКТАД начато изучение предлагаемого развитыми странами «инвестиционного кодекса». Продолжаются консультации с МВФ и Всемирным банком по вопросам долговых обязательств развивающихся стран.
Дифференциация развивающихся стран и появление обнадеживающих перспектив экономического роста в различных регионах «третьего мира» фактически сняли с повестки дня угрозу превращения отношений Север - Юг в комплекс непримиримых противоречий между «богатыми» и «бедными» народами. Несмотря на качественные различия в уровне жизни населения индустриально развитых и отстающих в приобщении к техногенной цивилизации государств, усиление глобальной взаимозависимости Севера и Юга происходит на современном этапе не на принципах устрашения, а на принципах сотрудничества.
Новые отношения Север - Юг складываются по многим направлениям. Но традиционно общие условия взаимодействия развитых и развивающихся стран характеризуются преимущественно экономическими индикаторами, прежде всего оценкой состояния мировой торговли.
Растущий глобальный спрос на некоторые виды сырья и интенсификация промышленного развития в странах Восточной и Юго-Восточной Азии привели к существенному увеличению в 90-е годы товарооборота между развитыми и развивающимися странами. Ежегодно он составлял примерно 11%, значительно опережая среднемировые темпы роста.
Хотя из развивающихся стран периодически формируются «команды», стремящиеся приобрести определенные преимущества, они являются уже не «командами беднейших», а скорее объединениями достаточно благополучных участников международной торговли. Например, единой «командой» на форумах ВТО обычно выступают семь восточноазиатских стран: Бруней, Вьетнам, Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд и Филиппины. Они разделяют концепцию либерализации мировой торговли, но выступают за более гибкие условия подключения к процессам либерализации региональных зон свободной торговли.
Кроме того, идет активное наращивание сотрудничества между тремя центрами деловой активности Севера и Юга: Восточной Азией, Западной Европой и США. С 1993 г. 17 стран Азии и США участвуют в создании самой большой в мире зоны свободной торговли - Организации Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества. В 1995 г. в Таиланде состоялся и первый в истории азиатско-европейский торговый саммит, на котором Азию представляла АСЕАН (при участии Китая, Южной Кореи и Японии), а Европу - Европейский союз.
Другим показателем расширения связей развитых и развивающихся стран является движение капитала. Несмотря на высокую степень риска, более четверти направляемых за рубеж капиталов развитых стран вкладывается в акции предприятий, расположенных в зоне Юга (в середине 90-х годов около 25 млрд. долл. ежегодно). Если еще недавно больше всего средств в заграничные инвестиции вкладывали Великобритания и Япония, то в 90-е годы США и континентальная Европа тоже стали активно вывозить капитал в развивающиеся страны. Есть и сравнительно новое явление: взаимный обмен капиталовложениями, причем в существенных масштабах, между новыми индустриальными странами, особенно в Юго-Восточной Азии.
В ходе структурных преобразований, развернувшихся в зоне развивающихся стран, центральной проблемой экономических отношений Север - Юг стала инвестиционная политика. В 90-е годы иностранные инвестиции, направляемые в развивающиеся страны, росли очень быстрыми темпами. По оценкам МВФ, они увеличились с 18 млрд. долл. в 1990 г. до 91 млрд. долл. в 1996 г. Но глобализация инвестиционных потоков затронула развивающиеся страны неравномерно. По данным ООН, из прямых иностранных инвестиций в развивающиеся страны 80% было вложено в 10 наиболее развитых государств «третьего мира».
Региональное распределение вывозимого в развивающиеся страны частного капитала, по данным Всемирного банка, выглядело в середине 90-х годов следующим образом: 40 % приходилось на Восточную Азию, 37% - на Латинскую Америку и Карибский бассейн, 3,5 % - на Южную Азию, 1,4% - на Субсахарскую Африку и 1% - на страны Ближнего Востока и Северной Африки. Эти данные означают, с одной стороны, что более половины населения развивающегося мира оказалось в основном незатронутым экономическим ростом, а с другой - что ТНК, главные хозяйственные субъекты Севера, формируют хотя и глобальную, но в то же время территориально локализованную производственную и торговую сети для различных регионов.
Рост производства в зоне развивающихся стран, новые показатели мировой торговли и движения финансовых потоков создали иную, чем в прошлом, конфигурацию глобальной экономики. Ожидается, что годовой объем производства развитых и развивающихся стран сравняется в начале третьего тысячелетия. По расчетам Всемирного банка, в первую десятку государств с максимальным объемом ВВП будут входить преимущественно страны, традиционно относящиеся к «третьему миру»: Китай, Индия, Индонезия, Южная Корея, Таиланд, Бразилия (в первой десятке предположительно останутся США, Япония, Германия, Франция).
Новое состояние мировой экономики опровергает рассуждения о различных вариантах возрождения политики гегемонии в условиях многополярности мира. Разумеется, рецидивы гегемонистских устремлений исключить нельзя, но на пороге третьего тысячелетия они лишились своей материальной основы. Система современных мирохозяйственных связей активно формируется под влиянием транснациональной модели рыночной экономики, которая развивается на только на основе межгосударственных соглашений, но и под воздействием региональных сообществ, международных экономических организаций, транснациональных финансовых институтов. Формируется новый единый рынок товаров и услуг. Благодаря этим тенденциям есть основания полагать, что отношения Север - Юг в ближайшие годы будут трансформироваться и стабилизироваться на данной основе.
Совершенствование отношений Север - Юг началось, в частности, в сфере международной помощи, предоставляемой развивающимся странам. В течение долгого времени вопросы оказания помощи регулировались на основе переговорного процесса, известного как диалог Север - Юг. Он успешно осуществлялся до середины 60-х годов, но в результате нефтяного кризиса зашел в тупик. К 80-м годам он фактически превратился в монолог различных коалиций развивающихся стран, требовавших пересмотра правил мировой торговли и увеличения безвозмездных субсидий. При этом Север, который оправился от организованного ОПЕК «нефтяного кризиса», проявлял все меньше готовности идти навстречу Югу.
В результате к 90-м годам на первый план в оказании содействия в деле развития и преодоления отсталости выдвинулись международные финансовые институты - МВФ и Всемирный банк. В том, что структурный кризис в большинстве стран Юга был приостановлен, а во многих из них удалось добиться перелома в социально-экономической ситуации, есть немалая заслуга этих институтов.
МВФ и МБРР активно включились в разработку и финансирование структурных преобразований, которые проводились в жизнь правительствами многих развивающихся стран. Однако практическая деятельность МВФ и МБРР часто подвергается критике. Их обвиняют в неуважении прав суверенных государств, поскольку предоставление займов и помощи жестко оговаривается согласием на реализацию специальных программ. Но такие обвинения упрощают суть проблемы.
Принятие программ, предлагаемых МВФ и МБРР, оставляет достаточную свободу экономического маневра. Иногда развивающиеся страны вообще отказывались от них. Во второй половине 70-х годов так поступила Республика Корея, а в начале 80-х - Индия. В дальнейшем обе страны приняли значительную часть отвергнутых рекомендаций, но в адаптированном к местным условиям виде. Вместе с тем очевидно, что большинство пораженных кризисом развивающихся стран не смогут выйти из него без внешней поддержки. Помимо нехватки материальных средств, преодолению кризисных тенденций часто препятствует расстановка местных социально-политических сил, из-за которой правящие круги оказываются не готовы к проведению жизненно необходимых реформ.
Несмотря на важную роль МВФ и МБРР в формировании новых отношений между развитыми и развивающимися странами, международные финансовые институты не являются абсолютными монополистами в этой области. Политика многих западных стран, например Франции, в отношении «третьего мира» отмечена традиционной спецификой. Необходимо отметить и альтернативные макроэкономическому курсу решения, предложенные неформальным объединением видных западноевропейских политиков социал-демократического толка - «Стокгольмской инициативой». В 1991 г. участники этого объединения призвали существенно увеличить финансовую помощь Югу, установив ее в размере 1% ВВП государств Севера. Тем не менее необходимо подчеркнуть, что вариантность «северных» подходов к проблемам Юга более ощутима на стадии обсуждения концептуальных аспектов, чем в сфере политической практики.
Поэтому особенно важным фактором совершенствования помощи развивающимся странам представляется пересмотр общей стратегии, осуществленный во второй половине 90-х годов Всемирным банком. Его руководство признало, что макроэкономический подход недостаточен для обеспечения прогресса развивающихся стран и нуждается в корректировке. Была подчеркнута необходимость параллельного развития производственной и социальной сфер. В этой связи корректировка стратегии крупнейшего «спонсора» развивающихся стран в ближайшие годы предполагает массированное финансирование социальной сферы и образования.
В целом в новых условиях взаимодействия развитых и развивающихся стран традиционные торгово-экономические претензии последних постепенно теряют если не актуальность, то во всяком случае остроту. Вместе с тем появляются новые области противоречий. Все более существенную роль среди них играют расхождения по поводу значения социальных факторов. Развитые страны полагают обязательным учитывать социальные критерии (в частности, запрет детского труда, труда заключенных, наличие системы социального страхования и установленного минимума заработной платы) при решении вопроса о включении развивающихся стран в систему глобальных экономических связей и привилегий. В середине 1997 г. западные страны предложили добавить к теме «трудовых стандартов» также проблему коррупции в правительственных сферах.
Симптоматично, что далеко не все страны Юга готовы принять принципы цивилизованных отношений между трудом и капиталом, ввести запрет на использование труда заключенных, внедрять социальное страхование. Нередко они пытаются защищать даже то, что нельзя оправдать никакой самобытностью. На одном из последних форумов ВТО индонезийский представитель заявил, в частности, что, «многие так называемые нарушения трудовых стандартов и практика работы государственных учреждений составляют традиционный азиатский образ жизни».
Другим постоянным камнем преткновения в отношениях между Севером и Югом является экология. Попытки развитых стран внедрять щадящие экологические технологии (в частности, исключающие использования фреонов), продвигать программы защиты окружающей среды, ограничения вырубки тропических лесов, сокращения истребления редких видов животных, охраны тропических морей отвергаются.
Положительные сдвиги в развитии экономических отношений между развитыми и развивающимися странами, расширение предпосылок для устойчивого развития значительного числа государств «третьего мира» позволяют дополнить экономические аспекты двусторонних и многосторонних переговорных процессов между Севером и Югом рассмотрением политических проблем, обусловливающих взаимозависимость всех членов мирового сообщества. Благоприятная возможность для этого сложилась после того, как в группу «северных лидеров» диалога между развитыми и развивающимися странами включилась Россия.
Так, конференция «восьмерки» в Денвере летом 1997 г. зафиксировала совпадение оценок ведущих индустриальных стран мира по многим важным проблемам, связанным с ситуацией в регионах Юга. Они выразили решимость придать новый импульс ближневосточному мирному процессу, приветствовали диалог между Индией и Пакистаном, подчеркнули значение четырехсторонних переговоров по урегулированию на Корейском полуострове, подтвердили решимость добиться полного выполнения всех резолюций Совета Безопасности ООН в отношении Ирака и Ливии. Новым важным моментом явилось и обращение с призывом к правительству Ирана «играть конструктивную роль в региональных и мировых делах».
Важная роль в формировании согласованной политики Севера принадлежит долгосрочному прогнозированию перспектив развивающихся стран, которое проводится МВФ, Всемирным банком, Всемирным экономическим форумом. Несмотря на значительные трудности, с которыми сталкиваются развивающиеся страны, эти перспективы выглядят достаточно оптимистично. По оценкам, сделанным в 1997 г. Всемирным банком, в ближайшие 25 лет развивающиеся страны могут поддерживать средние темпы ежегодного экономического роста на уровне 5 - 6% и обеспечивать треть совокупного мирового производства.
Север также стремится постоянно держать в поле зрения проблему управления рисками, которые возникают в регионах Юга. С одной стороны, эти риски связаны с неравномерностью преодоления отсталости в зоне развивающихся стран, а с другой - обусловлены низким качеством управления. Коррупция и произвол правящих кругов представляют одну из самых больших угроз дальнейшему улучшению экономических показателей развивающихся стран.
Вместе с тем финансово-экономический кризис конца 90-х годов продемонстрировал уязвимость основных подходов международных финансовых институтов к проблемам развивающихся стран и поставил на повестку дня вопрос о кардинальной реорганизации самой системы этих институтов. Ключевой темой Всемирного экономического форума, состоявшегося в начале 1999 г. в Давосе, стала критика негативных последствий глобализации в регионах Юга, которые во многом связаны с бесконтрольным перемещением краткосрочного капитала в условиях либерализации рынков. Примечательно, что акцент на необходимость более ответственного подхода к современным проблемам развивающихся стран был сделан представителями влиятельных экономических кругов ряда развитых индустриальных государств, например Германии.
Многосторонняя поддержка усилий развивающихся стран по преодолению отсталости и постоянное внимание к рациональному использованию внешней помощи, по-видимому, станут основными чертами сотрудничества стран Севера и Юга в начале третьего тысячелетия.
Противоречивые тенденции эволюции отношений Север - Юг наглядно проявляются и в деятельности такого авторитетного объединения развивающихся стран, как Движение неприсоединения.
Сегодня участниками движения являются 115 стран, около 50 из которых принимают активное участие в его деятельности. Наблюдателями являются такие государства, как Германия, Канада, Италия, Австралия, Испания и Нидерланды, а в последнее время и Россия, Китай и Украина.
С момента своего основания в 1961 г. в Белграде движение претерпело значительную эволюцию. С прекращением блокового противостояния новое дыхание ему придали X (Джакарта, 1992 г.), XI (Картахена, 1996 г.) и XII (Дурбан 1998 г.) конференции. Согласно итоговым документам Джакартской и Картахенской конференций, Движение неприсоединения отвергает перспективы однополюсного мира и стремится взять на себя ключевую роль в формировании нового сбалансированного миропорядка, основанного на взаимном уважении и равенстве наций.
Как подчеркнул в своем выступлении на Конференции в Дурбане президент ЮАР Н. Мандела, избранный председателем Движения неприсоединения, процесс глобализации должен прежде всего служить сближению «между богатым Севером и бедным Югом», поскольку окончание холодной войны создало предпосылки для коллективных усилий, направленных на обеспечение стабильного развития на принципах сотрудничества и партнерства, а также для активизации борьбы против войны, насилия, безработицы, голода, болезней.
Движение ориентирует неприсоединившиеся страны на усиление активности в формировании новой системы международных отношений. Правда, часто эта идея сводится к предложениям признать за Генеральной Ассамблеей ООН статус высшей инстанции мирового сообщества, подчинить ей Совет Безопасности. Неоднозначно оцениваются участниками Движения неприсоединения и миротворческие усилия ООН последних лет.
Движение неприсоединения активно участвует в обсуждении вопросов разоружения. Его участники поддерживают идею ядерного разоружения, установления безъядерного статуса южного полушария. Но одновременно они настаивают на дополнительных гарантиях неприменения ядерными державами этого вида оружия, выполнения обязательств по передаче технологий мирного использования атомной энергии.
Важной на современном этапе международных отношений является и общая убежденность участников Движения неприсоединения в том, что нет и не может быть единого пути развития и что необходим постоянный поиск альтернативных моделей.
Хотя не все призывы Движения неприсоединения совпадают с позицией России на международной арене, в последние годы Россия предприняла ряд шагов по сближению с этой организацией.
* * *
Различия между странами в зависимости от уровня их развития, несомненно, сохранятся в обозримом будущем. Но это отнюдь не предопределяет очередного раскола мира. Хотя нельзя преуменьшать последствия сохранения значительного числа неблагополучных стран, тенденции последних десятилетий убеждают, что отношения между более развитой и менее развитой частями мира не способны превратиться в новую ось глобальной конфронтации.
Более вероятными представляются усиление разнообразия отношений между Севером и Югом, расширение региональных интеграционных процессов в зоне развивающихся стран, укрепление позиций потенциальных региональных лидеров. Однако формирование системы международных отношений XXI в. будет определяться главным образом не процессами дифференциации, а глобальной взаимозависимостью членов мирового сообщества.
Мир начала третьего тысячелетия действительно будет разделен, но не по линии Восток - Запад или Север - Юг, а на регионы и страны, которые участвуют в процессах глобализации, пользуются их плодами, и те, которые не смогли включиться в этот процесс.
В результате эволюции отношений между Севером и Югом формируются новые условия сотрудничества России с развивающимися странами. И хотя они отличаются большим своеобразием не только на региональном, но и на субрегиональном уровне, представляется, что определяющими станут следующие моменты:
1. Независимо от традиционного уровня отношений всех великих держав со странами Юга двусторонние связи в возрастающей степени будут дополняться взаимодействием с региональными и международными институтами. Эти связи будут ориентироваться не только на повышение эффективности усилий по преодолению отсталости, но и на противодействие любым попыткам установления асимметричного влияния в «третьем мире», откуда бы они ни исходили.
2. Баланс интересов, ставший императивом современного мира, предполагает тщательно взвешенный подход всех членов мирового сообщества к стратегии и тактике политики в отношении развивающихся регионов. Рецидивы межгосударственной конкуренции в зоне Юга чреваты консервацией там нестабильности и увеличением социальных издержек отсталости в глобальном масштабе.
3. Политика России в формировании отношений между Севером и Югом в начале третьего тысячелетия может и должна стать более активной. Конструктивные решения в этом плане могут быть найдены не в плоскости геополитического раздела глобального пространства, а в поддержке магистральных направлений мирового развития.
Список литературы
Авторитаризм и демократия в развивающихся странах / Отв. ред. В. Г. Хорос. - М, 1996.
Дзасохов А. С. «Третий мир» и урегулирование геополитических проблем современности. - М., 1996.
Илларионов А. Основные тенденции развития мировой экономики во второй половине XX века. - М., 1997.
Кулагин В. Рождение мирового порядка // Международная жизнь. -1996. -№ 4.
Симония Н. Север - Юг. К конфронтации или сотрудничеству // Азия и Африка сегодня. - 1992. - № 2.
Фадеев И. Ловушки модернизации // Азия и Африка сегодня. -1997.-№3.
Широков Г. «Третий мир» - стратегия развития // Азия и Африка сегодня. - 1992. - № 3.
|
