(1870-1944)
Михаил Тюренков, Москва
Правая эволюция: от «Манифеста РСДРП» к апологии «чёрной сотни»
Писать «Манифест РСДРП» и с почтением говорить о Маркове 2-м, товарищески кофейничать с Ильичом и быть отцом архимандрита, родиться в немецкой семье и стать русским националистом… Все эти характеристики органически переплелись в неполных трёх четвертях столетия («…и множае их труд и болезнь…»), отведённых Господом одному удивительному человеку, получившему из уст вчерашних соратников прозвище «ренегата», на какой-то момент сделавшего его «тезоименитым» Карлу Каутскому, с которым, к слову, он также был знаком...
Конечно, Струве! Тот самый Пётр Бернгардович, чьи труды уже неоднократно переиздавались в «свободной» России. Помню, как в 1997-м носился с только что вышедшей из-под печатного станка экс-«Политиздата» «Республики» сборника «Patriotica» и радовался тому, что именно Струве смог удивительно точно охарактеризовать мои тогдашние политические убеждения: «Черносотенный социализм»! Но тогда, в 1906-м, когда П.Б. писал одноимённую статью, этот термин был для него скорее остроумным нелицеприятным клеймом, носящим саркастически-презрительный оттенок. Прошло менее 20 лет и вот уже в 1925-м Струве пишет иначе:
«…я, нижеподписавшийся, совершенно искренне приях, считаю и открыто признаю и А.Ф. Трепова, и А.Н. Крупенского, и Н.Е. Маркова русскими патриотами, каковым считаю и себя» [1] .
Воистину ренегат! Или же нет? Не стоит ли кратко проследить основные вехи мировоззренческого становления автора и вдохновителя эпохального сборника «Вехи»?
Согласно широко известной, но при этом достаточно упрощённой схеме, П.Б. Струве пережил следующую мировоззренческую эволюцию: от неклассического, творчески переосмысленного марксизма и позитивизма к метафизическому идеализму и либеральному консерватизму. И именно эта, по сути верная, схема, а также факты политической биографии мыслителя позволяют всевозможным публицистам вот уже более столетия жонглировать оценками: "ренегат Струве" – "раскаявшийся Струве". На деле же, если скрупулезно рассматривать жизненный путь этой яркой личности, можно отметить сложное, но вполне закономерное становление взглядов, чуждое кардинальных "переоценок ценностей", присущих ряду его современников.
Известно, что интерес к политике возник у юного Струве очень рано. Так, уже в 14-летнем возрасте, в своём дневнике он пишет такие строки:
"… Я имею сложившиеся политические убеждения, я последователь Аксакова, Юрия Самарина и всей блестящей фаланги славянофилов. Я – национал-либерал, либерал почвы и либерал земли. Лозунг мой – самодержавие. Но у меня есть ещё лозунг: долой бюрократию и да здравствует народное представительство с правом совещания (право решения принадлежит самодержцу)." [2]
И если с течением времени Струве стал последовательным западником, то в остальном он и в 14, и в 74 оставался национал-либералом (пожалуй, не исключая даже периода сотрудничества с социал-демократией). А потому неудивительно, что крупнейший западный исследователь жизни и творчества П.Б. Струве небезызвестный русист-русофоб Ричард Пайпс, назвав первую часть его политической биографии "Левый либерал", вторую поименовал иначе – "Правый либерал". Однако мировоззренческая эволюция Струве всё же сложнее, нежели "поправение" левого либерала, а потому на ней стоит остановиться несколько подробнее.
Уже сам факт приятия 14-летним Струве идеи самодержавия говорит о многом. Как известно, в те годы идеалы столичной общественности были далеки от консервативных, а для того, чтобы провозгласить себя монархистом, уже требовалась значительная сила воли (разумеется, здесь не идёт речь о казённом бюрократическом монархизме). Правда, уже в 1892 году молодой мыслитель начинает борьбу с тем же самодержавием в рамках литературного (легального) марксизма. В т.н. "манифесте легального марксизма" – статье "Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России" (1894) Струве, тем не менее, отвергает значительную часть философии ортодоксального марксизма, признавая лишь приоритет экономических факторов в общественно-политической жизни и неизбежность последовательного наступления капитализма и социализма. Впрочем, очень скоро Струве осознал важность идеальных факторов в экономической и общественной жизни, тем самым окончательно порвав с марксизмом. [3]
Критика самодержавия молодым Струве, несмотря на свою жёсткость и полемичность, отнюдь не носила революционный характер. Известно, что ещё в период сотрудничества с социал-демократией в 1894 году, он составил анонимное "Открытое письмо Николаю II", где выступил выразителем взглядов либеральных земцев, что также наглядно демонстрирует ту черту мировоззрения мыслителя, которую П.П. Гайденко метко охарактеризовала фразеологизмом "Под знаком меры" [4]. И именно эта умеренность взглядов опять же позволяет судить о строгой последовательности их трансформации.
Говоря о мировоззренческой эволюции П.Б. Струве, которая, в основном, протекала в русле социальной и политической философии, нельзя не упомянуть (вкратце) о базовых философских воззрениях мыслителя. Существует ещё одна распространённая схема, согласно которой переход от марксизма к метафизическому идеализму осуществлялся у Струве через неокантианство; также отмечается то, что в "марксистский период" мыслитель сочетал марксизм с критическим позитивизмом. Однако и эта схема во многом грешит односторонностью. Действительно, в своих ранних Струве разделяет неокантианские "положения об ограничении научного познания сферой опыта ("Эмпиризм как научная методология") и о господстве в научном познании принципа причинности". [5] И хотя эти положения, в значительной степени, мыслитель разделял до конца своих дней, отождествлять его философию с неокантианством вряд
ли возможно. Ещё сложнее подвести воззрения молодого Струве под систему критического позитивизма, чьи идеи он жёстко критикует уже в своей статье "К характеристике нашего философского развития", вошедшей в широко известный сборник "Проблемы идеализма" (1902). В этой работе мыслитель утверждает непростое отношение своего "позитивно-критического марксизма" к позитивизму и, более того, отмечает уже произошедшие изменения в его философском становлении. Так, говоря о себе в третьем лице, он указывает на то, что:
"… Струве… открыто перешёл к метафизике, т.е. отпав от позитивизма, в философском отношении перестал быть и марксистом." [6]
В дальнейшем общефилософские взгляды П.Б. Струве фактически не подвергались значительным трансформациям, что, однако, нельзя сказать о социально-политическом мировоззрении мыслителя. Так, уже в 1901 году вчерашний составитель Манифеста РСДРП публикует статью «В чём истинный национализм?», выступая с позиции убеждённого национал-либерала. Справедливости ради стоит отметить, что в рассматриваемый период как либерализм, так и национализм Струве носили ярко выраженный оппозиционный характер, хотя в это время его оппозиционность начинает эволюционировать от непримиримости к конструктивности. Именно первое десятилетие XX века было ознаменовано переходом от социализма к либеральному консерватизму целой плеяды русских философов, наиболее известные из которых стали участниками сборника «Вехи» (1909), активное участие в организации которого принял П.Б. Струве. Стоит также отметить, что годом раньше в «Русской Мысли» вышла его программная статья с претенциозным названием «Великая Россия. Из размышлений о проблеме русского могущества». В ней философ впервые органично совместил западничество, русский национализм и либеральный консерватизм, а также чётко обозначил собственное видение геополитических ориентиров Российской Империи.
Нельзя не сказать о том, что вплоть до 1915 года П.Б. Струве входил в состав ЦК Конституционно-демократической партии, являясь самой яркой фигурой её правого крыла. Однако с началом Первой мировой войны мыслитель отошёл от кадетов и сблизился с октябристами и некоторыми монархистами (в частности, с В.В. Шульгиным). Оставаясь либеральным консерватором, Струве окончательно убеждается в целесообразности для России монархической формы правления. Эта убеждённость ещё больше окрепла после трагедии 1917 года, разрушившей упования философа на идеал Великой России.
В изгнании П.Б. Струве избежал серьёзных мировоззренческих колебаний. Несмотря на активную политическую деятельность, выразившуюся во взаимодействии с широким спектром антибольшевицкой эмиграции, в основном, более правой, чем он сам, взгляды мыслителя не изменились. До конца своих дней Струве оставался, во-первых, искренне верующим православным человеком, во-вторых, метафизическим идеалистом (а в некоторых вопросах и неокантианцем, хотя сам этого и не акцентировал) в философии, и, наконец, западнически настроенным русским националистом и либеральным консерватором в политике. Кроме того, ко всем этим характеристикам стоит добавить прилагательное «умеренным», ибо вся жизнь и творчество выдающегося философа и общественного деятеля прошли «под знаком меры».
Список литературы
[1] Струве П.Б. Дневник политика… с. 62.
[2] РЦХИДНИ, ф. 279, оп. 1, д. 1, лл. 3-4.
[3] См.: Головин Я
.В. О философской эволюции П.Б. Струве // Русская философия: многообразие в единстве. – М.,2001. С.53-55.
[4] См.: Гайденко П.П. "Под знаком меры" (либеральный консерватизм П.Б. Струве) // Вопросы философии. 1992. №12
[5] Головин Я.В. Указ.соч. с.55
[6]
Струве П.Б. К характеристике нашего философского развития // Его же. Patriotica: Политика, культура, религия, социализм. – М., 1997. С. 189.
|
