| Попов Анатолий Владимирович 413 гр.
Германия при монополистической стадии капитализма
В период между франко-прусской (1870—1871) и первой мировой войнами германская экономика получает мощное развитие. Экономический подъем был обусловлен целым рядом факторов. Среди них важнейшую роль играло завершение государственного объединения всей страны и образование единой Германской империи под эгидой Пруссии. Вместо раздробленной феодальной Германии возникла держава с более чем 40-миллионным населением. Германия получила единое торговое законодательство, единую денежную систему, единую систему мер и весов, по всей стране осуществлялось беспошлинное товародвижение. Все это содействовало развитию внутреннего рынка. Военная победа над Францией, последующая аннексия Эльзаса и Лотарингии (богатого железорудного бассейна) и получение контрибуции в 5 млрд. франков также способствовали экономическому подъему Германии. Комбинируя лотарингскую руду с углем Рурского и Саарского бассейнов, немецкие капиталисты создали собственную мощную топливно-металлургическую базу, а французские миллиарды пошли на финансирование промышленности Германии. Поэтому после войны новые предприятия стали вырастать буквально как грибы. За первые два послевоенных года было создано 328 акционерных обществ с общим капиталом более 2,7 млрд. марок.
Немалое значение имел и демографический фактор: за последнюю треть XIX в. численность населения Германской империи увеличилась почти на 40 %. Быстрый рост населения, особенно городского, способствовал росту емкости внутреннего рынка.
Как и в США, в экономическом подъеме Германии известную роль сыграло более позднее начало индустриализации, не связанной наличием морально устаревшего оборудования и использующей достижения научно-технической мысли последней трети XIX в. Германские промышленные предприятия в 70-х годах создавались на новейшей по тому времени технической базе. Немецкая инженерная мысль конца XIX—начала XX вв. по количеству и качеству разработок уступала только американской.
Ускоренное развитие промышленности, особенно тяжелой, было направлено на удовлетворение потребностей не только внутреннего рынка, но и германского милитаризма, который затеял гонку вооружений для осуществления агрессивных замыслов империалистических кругов в борьбе за передел мира. Большие государственные заказы на вооружение в значительной мере стимулировали рост производства в отраслях тяжелой индустрии.
Как и в США, велика была стимулирующая роль заказов со стороны интенсивного железнодорожного строительства (протяженность железнодорожной сети за рассматриваемый период увеличилась более чем в 33 раза) на металл, уголь, подвижной состав и т. д.
Надо учитывать еще одно обстоятельство социального порядка. При поддержке реакционного государственного режима немецкие капиталисты устанавливали рабочим, особенно вновь пришедшим из деревни, низкую заработную плату и за этот счет увеличивали капитализированную долю национального дохода: темпы промышленного роста в Германии были выше, а заработная плата рабочего — ниже, чем в Англии и Франции.
В результате промышленного подъема 70-х годов XIX в. структура народного хозяйства Германии существенно изменилась: промышленность стала превалировать в экономической системе страны. К началу XX в. доля населения, занятого в промышленности, составляла 42,5 % против 28,5 % занятого в сельском хозяйстве. Из аграрно-индустриальной страны Германия превратилась в индустриально-аграрную.
Рост германского промышленного производства в 1870—1913 гг. приобрел ярко выраженный скачкообразный характер. Темпы развития уступали только американским. За этот период промышленное производство в Германии возросло почти в 6 раз (в США— почти в 9 раз, в Англии—в 2,2 раза, во Франции—в 3 раза). Добыча каменного угля возросла в 7 раз, бурого—более чем в 11 раз. Развитие энергетики, металлургии и химии происходило на прочной топливной базе. Это обеспечило быстрый рост производства в указанных отраслях. Только за первое десятилетие XX в. мощность электростанций возросла более чем в 100 раз, производство серной кислоты—почти в 20 раз, калийных солей—в 4 раза. Как и в США, выплавка стали к началу первой мировой войны почти догнала производство чугуна. Германия производила больше, чем другие страны, артиллерийских орудий и боеприпасов. В этом отношении она была недостижима для своего главного конкурента—Франции, которая в 1870 г. по выработке стали находилась примерно на том же уровне, что и Германия, а к 1913 г. отставала от нее уже почти в 4 раза
В 60—70-е годы XIX в. Германия обогнала Францию по производству промышленной продукции, а в первом десятилетии XX в., оставив позади Англию, стала уже второй (после США) индустриальной державой мира.
Значительно медленнее, чем тяжелая индустрия, развивалась в стране легкая и пищевая промышленность; здесь Германия отставала не только от США и Англии, но по многим товарам и от Франции. Вследствие более низкой реальной заработной платы немецких рабочих создавался меньший платежеспособный спрос на внутреннем рынке.
Быстрый промышленный подъем неоднократно прерывался экономическими кризисами—в 1873, 1883, 1893, 1900—1903 и 1907—1908 гг. Кризисы задерживали темпы производства продукции, но ускоряли процесс концентрации и централизации капитала.
Промышленный подъем последней трети XIX— начала XX в. сопровождался значительной концентрацией производства и капитала на основе усиленной монополизации промышленного производства. За последнее двадцатилетие XIX в. в германской промышленности число мелких предприятий, где было занято до 50 рабочих, не изменилось, а число предприятий, где было занято более 1000 рабочих, возросло в 4 раза.
Процесс монополизации в Германии имел свои особенности. В отличие от США он происходил не на базе трестов, а в основном на базе картелей и синдикатов — соглашений между фирмами и отдельными предприятиями о единых монопольных ценах на продукцию, рынках, распределении сырья и т. д. Крупные картели и синдикаты сложились в угольной (Рейнско-Вестфальский угольный синдикат, контролировавший 50 % германской угольной добычи), химической промышленности («И. Г. Фарбениндустри»), производстве вооружения (Крупп), электротехнической промышленности (АЭГ и «Сименс»), судостроении (Северо-Германский Ллойд и Гамбургско-Американская компания) и т. д.
Перед первой мировой войной в германском хозяйстве существовало около 600 монополистических объединений. Параллельно шел процесс концентрации и централизации банков, сращивания промышленного и банковского капитала и складывания финансового капитала. Перед первой мировой войной 9 крупнейших банков сосредоточили в своих руках 83 % всей суммы немецкого банковского капитала. Руководство этих банков было представлено в 751 промышленной компании. Таким образом, в то же время германский финансовый капитал значительно уступал английскому и французскому в социальном и политическом отношении. «В Англии и во Франции,—писал В. И. Ленин,— буржуазия господствует полновластно и почти (за малыми исключениями) непосредственно, тогда как в Пруссии первенство за феодалами, за юнкерами, за монархическим милитаризмом».
Сложившийся в середине XIX в. союз немецкой буржуазии и феодалов перешел в буржуазно-юнкерский империализм, носивший исключительно реакционный и агрессивный характер. Монополии полновластно господствовали в промышленности и финансах, но в германском государстве и обществе командные высоты по-прежнему принадлежали помещикам-юнкерам. Из них, как и раньше, формировалось имперское правительство, аппарат управления, офицерский корпус. Между буржуазией и юнкерами, конечно, возникали частные противоречия, но в области внешней и внутренней политики империи их интересы почти полностью совпадали. Система огромных военных заказов, гонка вооружений сильно привязывала германские монополии к милитаризму, к остаткам феодального строя.
В силу необеспеченности страны некоторыми видами промышленного сырья, особенно нефти, и в силу несоответствия развитого производственного аппарата платежным возможностям внутреннего рынка, для немецких монополий имел особое значение внешний рынок. Германский империализм принимает самое активное участие в международных монополистических соглашениях (например, договор 1907 г. между германской АЭГ и американской «Дженерал электрик», международный картель торгового судоходства с участием моргановской «Международной компании морской торговли», рельсовый картель, цинковый синдикат и др.). Перед войной было уже около 100 международных соглашений с участием немецких монополий.
Вывоз товаров и капитала, однако, для немецких монополий не играл такой роли, как для монополий английских и французских. Главная внешнеэкономическая линия немецких монополий состояла в обеспечении сбыта промышленных товаров, а вывоз капитала играл вспомогательную роль, хотя за первые 13 лет XX в. объем этого вывоза увеличился с 12,5 до 44 млрд. франков. В отличие от Англии, вывозившей свой капитал в основном в колонии, Германия экспортировала капитал туда, где были рынки для немецкой промышленности. «Вывоз капитала за границу,—указывал В. И. Ленин,— становится средством поощрять вывоз товаров за границу». За 1870—1913 гг. объем немецкой внешней торговли вырос больше, чем английской и французской.
Однако потребность в импортном сырье и полуфабрикатах вела к росту германского импорта. Перед первой мировой войной его объем несколько превышал размеры экспорта. Если в вывозе свыше 73 % объема составляла стоимость машин и других готовых товаров, то в импорте около 60 % приходилось на сырье. Немецкие изделия в тот период заняли первое место на мировом рынке машин, электротоваров, химических продуктов. Стремление к овладению рынками сбыта и сырья усугубляло агрессивность германского империализма.
Последняя треть XIX в. явилась как бы периодом соревнования прусского и американского путей развития капиталистического сельского хозяйства. В силу сохранения феодальных пережитков, указывал В. И. Ленин, развитие производительных сил германского земледелия шло несравненно медленнее, чем в Америке.
Особенно большая концентрация юнкерского землевладения была в Восточной Германии. В Пруссии крупные помещичьи хозяйства (свыше 100 га) занимали более трети всей обрабатываемой площади, а в Померании—даже более половины. Наиболее крупные владения были сосредоточены у царствующей династии (Гогенцоллернов) и потомков средневековых феодальных домов (Арнимы, Гогенлоэ, Шуленбурги, Бисмарки, Шверины, Бюловы и др.). Императорской фамилии принадлежало около 200 тыс. га, а Земли. крестьянских хозяйств имели наделы не более 2 га. Из них и рекрутировался сельскохозяйственный пролетариат. В немецкой деревне происходила классовая дифференциация, которая вела к появлению кулачества (гроссбауэры). В начале 80-х годов XIX в. на долю крупных хозяйств (свыше 10 га, сюда входили юнкеры и кулаки), составлявших всего около 13 % общего количества хозяйств, приходилось свыше 70 % всей обрабатываемой земли.
Германии установилось господство финансовой олигархии.
По своей организации германские монополии превосходили английские и французские (а кое в чем—даже американские). В. И. Ленин указывал, что «... германский империализм свежее, сильнее, организованнее, выше английского...». В хозяйствах юнкеров и гроссбауэров довольно широко применялись машины, минеральные удобрения, плодосменный оборот, разводились улучшенные породы скота. Юнкерские и кулацкие хозяйства приобретали все более агропромышленный характер, развивались винокурение, сахарная промышленность. Росла интенсивность земледелия: за 1870—1913 гг. площадь под рожью увеличилась только на 5 %, а валовой сбор—в 2,5 раза. Однако феодальные пережитки, ограничивая платежеспособный спрос на промышленные изделия со стороны батраков и мелкого крестьянства и тем самым, препятствуя расширению внутреннего рынка, задерживали развитие производительных сил.
|
