Реферат: Прикосновенность к преступлению

Омская Академия МВД России

Кафедра уголовного права

Курсовая работа

ТЕМА: «ПРИКОСНОВЕННОСТЬ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ»

Выполнил:

студент 22 группы

общеюридического

факультета

Палицкий С. А.

Проверил:

старший преподователь

Путилов П. Н.

Омск 2002 г.
План:

Введение………………………………………………………………………3

1. Понятие и признаки прикосновенности к преступлению………………3

2. Виды прикосновенности к преступлению

2.1 Укрывательство преступлений…………………………………………..6

2.2 Недонесение о преступлениях…………………………………………..11

2.3 Попустительство преступлениям……………………………………….15

3. Пути совершенствования законодательной регламентации

уголовной ответственности за прикосновенность к преступлению……24

Заключение……………………………………………………………………26

Ссылки на литературу………………………………………………………..27

ВВЕДЕНИЕ

Прикосновенность к преступлению как самостоятельный уголовно-правовой институт утвердился сравнительно недавно еще в советской юридической литературе. Этому способствовала установка тогда еще действующего уголовного законодательства по вопросу о заранее не обещанном укрывательстве, в силу которой последнее было окончательно отделено от соучастия в преступлении. В настоящее время общепризнанно, что укрывательство (заранее не обещанное), недоносительство и попустительство - это разновидности прикосновенности к преступлению, которая, как справедливо отмечал А. А. Пионтковский, представляет собой "вполне устойчивое юридическое понятие"¹ .

Приходится, однако, констатировать, что, несмотря на ряд работ, специально посвященных исследованию прикосновенности, и сейчас еще продолжают оставаться нерешенными некоторые относящиеся к данному институту вопросы, имеющие важное теоретическое и практическое значение. Прежде всего, здесь имеются в виду вопросы, связанные с определением материально-правовой природы прикосновенности, отграничением прикосновенности от соучастия и смежных общественно опасных деяний, уяснением особенностей уголовно-правовой регламентации отдельных видов прикосновенности.

1. ПОНЯТИЕ И ПРИЗНАКИ ПРИКОСНОВЕННОСТИ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ

В юридической литературе нет единства мнений по вопросу о содержании института прикосновенности к преступлению. Высказывались мнения о том, что законодателю следует установить ответственность за прикосновенность по всем тяжким преступлениям. Большинство авторов придерживается взгляда, что понятие прикосновенности охватывает три вида преступной деятельности - укрывательство, недонесение и попустительство. Эта позиция отражает устоявшееся в юридической науке представление о структуре рассматриваемого института. Однако некоторые ученые не считают схему "укрывательство-недонесение-попустительство" единственно верной и незыблемой для обоснования института неприкосновенности как самостоятельного института российского уголовного права² , тем более, что недонесение о преступлении в новом уголовном кодексе вообще не влечет уголовной ответственности.

Действительно, нельзя отрицать существование комплекса других деяний, преступность которых может оказаться производной от факта главного преступления, как это имеет место при укрывательстве, недонесении и попустительстве. К их числу можно отнести, например, приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ст. 175 УК РФ), а также некоторые из преступлений против правосудия: заведомо ложное показание (ст. 307 УК РФ), отказ или уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308 УК РФ), разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ).

Между тем расширение содержания института прикосновенности за счет перечисленных деяний не только не будет способствовать выполнению стоящих перед ним задач, но и неправильно по существу. Дело в том, что приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем, представляет собой самостоятельный вид корыстного преступления, посягающего на общественную безопасность. Прикосновенность обычно не является корыстным преступлением и направлена не на общественную безопасность, а на нормальную деятельность органов правосудия.

Что касается деяний, предусмотренных статьями 307-310 УК РФ, то они возможны и при отсутствии основного преступления (например, заведомо ложное показание при рассмотрении судом гражданского дела или при последующем оправдании подсудимого за отсутствием события преступления). Кроме того, связь составов приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем, заведомо ложного показания и других названных выше преступлений против правосудия с основным преступлением (естественно, при наличии последнего) значительно менее выражена по сравнению с подобной связью при укрывательстве, недонесении или попустительстве. Последние находятся в непосредственной связи с преступлением, вытекают из него, в то время как другие деяния только опосредствованно связаны с ним.

С другой стороны, еще в советской юридической литературе имела место попытка вычеркнуть из содержания института прикосновенности такую форму общественно опасного поведения, как попустительство преступлениям. Это обосновывалось тем, что связь попустительства с основным (попущенным) преступлением, якобы, не имеет уголовно-правовой природы³ . Но тогда возникает вопрос: какой же, помимо уголовно-правовой, может быть природа связи между невоспрепятствованием преступлению и самим преступлением в случаях, если указанное невоспрепятствование при определенных условиях рассматривается законом как преступление? В самом деле, если, например, сторож, охраняющий государственное или частное имущество, либо работник милиции или другое обязанное противодействовать преступлению лицо сознательно не выполняет этой обязанности, то очевидно, что такое поведение является общественно опасным и при наличии определенных условий образует соответствующий состав преступления.

Важно четко определить понятие прикосновенности к преступлению как уголовно-правовой категории, так как от этого во многом зависит решение вопроса о пределах ответственности за прикосновенность. Дело в том, что есть еще и уголовно-социологическое понятие прикосновенности⁴ , которое включает в себя укрывательство, недонесение и попустительство, совершаемые в отношении любого преступления, причем как умышленно, так и неосторожно и независимо от особенностей субъекта прикосновенности (частное или должностное лицо). Например, в следственно-судебной практике к прикосновенности, в частности к попустительству, нередко относят допущенную должностным лицом халатность, которая способствовала хищению государственного имущества. Между тем, прикосновенность к преступлению как уголовно-правовое понятие значительно уже по объему. Здесь имеется в виду только прикосновенность, совершаемая, как правило, частным лицом, притом только умышленно и лишь в отношении строго определенных законом серьезных преступлений⁵ . Уголовная ответственность за такую прикосновенность наступает только в случаях, специально предусмотренных законом.

Деяния, составляющие прикосновенность, могут "прикасаться" к основному преступлению двояко. В одних случаях прикосновенное поведение не находится в причинной связи с основным преступлением, в других - находится (как образование определенных предпосылок для возникновения возможности совершения основного преступления). Так, в качестве форм прикосновенности, состоящих, по мнению Г. Виттенберга и П. Панченко, в причинной связи с основным преступлением, выступают недонесение и попустительство в отношении готовящегося или совершаемого преступления⁶ .

Действительно, если, например, рядовой гражданин, а тем более работник милиции, узнавший тем или иным образом о факте готовящегося преступления, не предпримет необходимых мер воспрепятствования последнему (не сообщит должных сведений компетентным органам, не проявит личного вмешательства в преступную ситуацию), то такого рода противоправное поведение нельзя рассматривать вне причин образования возможности беспрепятственного совершения преступления и последующей реализации данной возможности в действительность. В подобных случаях и недонесение, и попустительство, наряду с другими обстоятельствами, оказываются в причинной связи с совершенным преступлением.

Поэтому представляется спорным широко распространенное в уголовно-правовой литературе мнение, что "характерными чертами прикосновенности является то, что поведение виновных в таких случаях не находятся в причинной связи с преступлением, совершенным другими лицами..."⁷ Этот взгляд лежит в основе содержащегося в юридической литературе определения понятия прикосновенности как преступной деятельности, причинно не связанной с преступным результатом или с совершением преступления⁸ .

Важно, однако, отметить, что нахождение определенных форм прикосновенной деятельности в причинной связи с преступлением, к которому эта деятельность "прикасается", далеко еще не означает факта соучастия. Как известно, для соучастия, помимо объективных, необходимы еще и соответствующие субъективные признаки, в частности, взаимная осведомленность соучастников о преступных намерениях друг друга. Поэтому для признания, например, попустительства хищению соучастие в этом преступлении попуститель должен знать о преступных намерениях расхитителя, а расхититель - о намерениях попустителя. Если же нет взаимного сознания совместности преступления со стороны попустителя и расхитителя, то их нельзя признать соучастниками. Сказанное, разумеется, относится и к другим видам прикосновенности. Исходя из этого нельзя согласиться с профессором В. Г. Смирновым, который считает прикосновенность формой "преступного сотрудничества"⁹ . Всякое сотрудничество предполагает взаимную осведомленность и согласованность действий, чего нет при прикосновенности.

В УК РСФСР такие формы прикосновенности к преступлению, как укрывательство и недонесение, были регламентированы довольно четко. И укрывательство, и недонесение были предусмотрены, наряду с Особенной, также в Общей части уголовного законодательства. Так, на заранее обещанное укрывательство в ч. 6 ст. 17 УК РСФСР (ч. 5 ст. 33 УК РФ) прямо указывается как на один из самостоятельных признаков соучастия. Названная норма не содержит подобного указания в отношении недонесения и попустительства, однако в тех случаях, когда эти деяния были заранее обещаны исполнителю основного преступления, они подпадают под такой, содержащегося в ч. 6 ст. 17 УК РСФСР, признак соучастия (пособничества), как устранение препятствий к совершению преступления. К данному выводу можно прийти, рассматривая правовую обязанность воспрепятствовать тем или иным образом преступлению как существенное препятствие на пути его совершения.

Исходя из изложенного, под прикосновенностью следует понимать не являющиеся соучастием общественно опасные и предусмотренные уголовным законом умышленные деяния, выражающиеся в заранее не обещанном укрывательстве преступлений либо в непринятии непосредственных или иных мер предотвращения готовящегося, пресечения совершаемого или изобличения совершенного преступления (попустительство). В советской юридической литературе в этом определении данные деяния выражались также в несообщении органам власти о готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении (недоносительство).

Следует обратить внимание на ту особенность, что ни в Общей, ни в Особенной части УК РФ нет ни одной специальной нормы, которая непосредственно предусматривала бы наказуемость попустительства и устанавливала бы пределы уголовной ответственности за этот вид прикосновенности. Такое положение, видимо, и привело к тому, что, как отмечено выше, в юридической литературе появились утверждения, будто попустительство не имеет уголовно-правовой природы.

2. ВИДЫ ПРИКОСНОВЕННОСТИ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ

2.1 УКРЫВАТЕЛЬСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Установленная уголовным законодательством ответственность за укрывательство играет важную роль в борьбе с преступностью. Предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвратимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым.

Раскрытие всех преступлений является, таким образом, одним из важнейших условий успешной борьбы с преступностью, главным содержанием принципа неотвратимости наказания. Сокрытие же преступлений является общественно опасным действием, наносящим серьезный вред борьбе с преступностью, нормальной деятельности органов правосудия.

Ст. 18 УК РСФСР определяла укрывательство преступлений, как заранее не обещанное укрывательство преступника, а равно орудий и средств совершения преступления, следов преступления, либо предметов, добытых преступным путем. В этой же норме указывалось, что укрывательство влечет ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных уголовным законодательством. Иными словами, УК РСФСР признавал укрывательство преступлением только тогда, когда оно направлено на сокрытие преступлений, перечисленных в соответствующих статьях Особенной части кодекса. В ч. 1 ст. 189 УК РСФСР были перечислены более опасные виды преступлений, в ч. 2 - менее опасные преступления, укрывательство которых влекла уголовную ответственность. Привлечение к ответственности за укрывательство других, не указанных в УК РСФСР, преступлений не допускалось.

В ныне действующем уголовном законодательстве не дается определения укрывательству преступлений, и четко видна тенденция к сокращению видов преступлений, укрывательство которых влечет за собой уголовную ответственность. В связи с разграничением преступлений на категории "в зависимости от характера и степени общественной опасности деяния" и с тем, что укрывательство преступлений небольшой тяжести, преступлений средней тяжести и тяжких преступлений не влечет уголовной ответственности, УК РФ провозглашает, что ответственность наступает только за "заранее не обещанное укрывательство особо тяжких преступлений" (ст. 316 УК РФ).

Заранее обещанное укрывательство в соответствии с ч. 5 ст. 33 УК РФ рассматривается как соучастие в виде пособничества. Как соучастие могут быть признаны также случаи такого укрывательства, которое хотя и не было (до или во время совершения преступления) обещано исполнителю, но по каким-либо другим причинам (например, в силу систематического совершения) заведомо для укрывателя давало основание исполнителю преступления рассчитывать на содействие. В рассматриваемых случаях наличествуют необходимые для соучастия объективная и субъективная связи между деятельностью укрывателя и исполнителя основного преступления.

Объект прикосновенности к преступлению имеет как бы двойственную структуру: с одной стороны, это общественные отношения в сфере предотвращения, пресечения или изобличения конкретных преступлений; с другой - общественные отношения в сфере предупреждения преступлений определенного рода , т. е. аналогичных тем, в отношении которых имел место факт непредотвращения, непресечения или неизобличения.

Одной из целей наказания по российскому уголовному праву является частное предупреждение, заключающееся в том, чтобы не допустить совершения осужденным преступником (в силу уже проявившейся в первом преступлении антиобщественной направленности его личности) новых преступлений. Поэтому, если прикосновенное лицо укрывает преступление или попустительствует ему, то оно создает определенную угрозу совершения преступником новых преступлений. Именно поэтому уголовный кодекс относит укрывательство к преступлениям против правосудия.

Объективная сторона укрывательства всегда выражается в активных действиях, заключающихся в сокрытии преступника, орудий и средств совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем. Нельзя согласиться с утверждением отдельных авторов о том, что укрывательство может выражаться как в активных действиях, так и в бездействии¹⁰ . Бездействие прикосновенного лица не может привести к реальному выполнению объективных признаков укрывательства; оно может образовать только состав недонесения или попустительства¹¹ .

Сокрытие преступника может состоять, например, в предоставлении ему убежища, в изменении его внешнего вида, в снабжении его поддельными документами и т. п. Под сокрытием орудий и средств совершения преступления следует понимать, например, помещение указанных предметов в тайниках, изменение их внешнего вида или уничтожение. Сокрытие следов преступления - это, как правило, изменение или уничтожение первоначального вида обстановки места совершения преступления, уничтожение оставленных преступником предметов, отпечатков обуви, отпечатков пальцев, выправление вмятин на автомашине, замывание пятен крови на одежде и т. п. Наконец, сокрытие предметов, добытых преступным путем, может выражаться в частности, в предоставлении укрывателем места в своей квартире для хранения похищенного имущества, в оказании преступнику помощи в транспортировке этого имущества в места укрытия и в других подобных действиях.

Укрывательство может быть совершено путем как физических, так и интеллектуальных действий, хотя ряд авторов считает, что укрывательство может совершаться только путем физических действий¹² . Примерами совершения укрывательства путем интеллектуальных действий могут служить случаи самооговора или иных ложных сообщений с целью навести органы правосудия на ложный след и дать возможность истинному преступнику скрыться, случаи дачи советов преступнику о том, где и как "безопаснее" укрыться, укрыть орудия и средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем.

Следует, вместе с тем, иметь в виду, что укрывательством признается не любое физическое или интеллектуальное содействие преступнику, а только такое, которое действительно затрудняет изобличение преступления. Незначительная помощь преступнику, не имевшая целью оказать содействие в сокрытии совершенного им преступления и фактически не оказавшая такого содействия, состава укрывательства не образует. В подобных случаях при определенных условиях может идти речь о наличии признаков состава недонесения. Так, за недонесение была осуждена М., которая, зная, что знакомый ее сына П. убил работника милиции, разрешила ему посещать свою квартиру, питаться в столовой, где она работала¹³ .

Не могут рассматриваться как укрывательство действия, направленные на безвозмездное пользование плодами преступления, поскольку объективное сокрытие предметов, добытых преступным путем, не обусловлено при этом специальной целью, укрыть преступление. В отдельных случаях при соответствующей осведомленности лица, пользующегося плодами преступления, могла бы наступить ответственность за недонесение.

Встречаются определенные сложности при отграничении укрывательства, выражающегося в сокрытии предметов, добытых преступным путем, от состава приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем. В юридической литературе распространено мнение, согласно которому приобретение или сбыт имущества, добытого преступным путем, рассматривается как специальный вид укрывательства¹⁴ . Между тем эти два преступления имеют существенные различия. Главное из них состоит в различном характере отношения виновного к предметам преступления: если при укрывательстве эти предметы скрываются (прячутся в тайниках, уничтожаются, подвергаются видоизменению и т. п.), то при приобретении и сбыте заведомо похищенного имущества они реализуются (потребляются, обмениваются, продаются и т. п.). Если же реализация предметов, добытых преступным путем, выступает в качестве способа их сокрытия (при наличии соответствующей цели), то содеянное квалифицируется по совокупности этих преступлений.

Главное отличие между укрывательством и недонесением состоит в существенных особенностях объективной стороны этих деяний. Если укрывательство всегда выражается в активных действиях, то недонесение представляет собой чистое бездействие. Привлечение к ответственности по совокупности преступлений - за укрывательство и недонесение одновременно - было невозможным.

Имея в виду возможность совершения укрывательства путем интеллектуальных действий, следует четко отграничивать это преступление от таких смежных с ним составов, как, например, заведомо ложный донос (ст. 306 УК РФ), заведомо ложное показание (ст. 307 УК РФ), отказ или уклонение свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308 УК РФ), подкуп или принуждение к даче показаний (ст. 309 УК РФ), разглашение данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ).

Если целью укрывательства является сокрытие преступления, то целью указанных преступлений могут быть и другие желаемые результаты. В тех же случаях, когда цели совпадают, совершение преступлений, предусмотренных статьями 306-310 УК РФ, надлежит рассматривать лишь как средство совершения укрывательства. В этих случаях квалификация должна наступать по совокупности статей, предусматривающих ответственность за укрывательство и иное соответствующее преступление против правосудия (идеальная совокупность).

Важно подчеркнуть, что укрывательство квалифицируется по совокупности с другими преступлениями, если оно дополнительно охватывается признаками какого-либо другого преступления (кроме недонесения и попустительства), например, если укрывательство связано с незаконным ношением или хранением оружия либо совершено должностным лицом. В последнем случае укрывательство (впрочем, как и приобретение или сбыт заведомо похищенного имущества) всегда квалифицируется по совокупности с злоупотреблением по службе.

Укрывательство является оконченным с момента совершения любых действий по сокрытию преступника, орудий или средств совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем. При этом состав признается оконченным независимо от того, была ли виновным фактически достигнута цель укрывательства. Было бы неправильным момент окончания этого преступления связывать с действительным осуществлением указанной цели.

С субъективной стороны укрывательство характеризуется виной в форме прямого умысла. В содержание умысла укрывателя входит, прежде всего, сознание общественно опасного характера своих действий. Сознание общественно опасного характера своих действий основывается в данном случае, с одной стороны, на сознании характера укрываемого преступления и, с другой, - на сознании того, что в результате его действий укрываемое преступление может оказаться неизобличенным. Достижение указанного последствия составляет цель деятельности виновного. По этим соображениям нельзя согласиться с мнением тех авторов, которые допускают возможность совершения укрывательства с косвенным умыслом¹⁵ .

Большое значение в содержании умысла укрывателя имеет сознание им характера совершенного исполнителем преступления, так как укрыватель может быть привлечен к ответственности только за укрывательство того преступления, характер которого охватывался его умыслом. Например, если по обстоятельствам дела виновный мог сознавать, что им укрывается убийство, совершенное по неосторожности, тогда как на самом деле это убийство было совершено умышленно, то он вообще не может быть привлечен к уголовной ответственности, поскольку умышленное убийство не охватывалось его умыслом, а укрывательство неосторожного убийства ненаказуемо. В тех случаях, когда ответственность установлена за укрывательство преступлений, отягощенных квалифицирующими признаками, сознание укрывателя должно охватывать и эти признаки.

Цель, которую ставит перед собой укрыватель, - сокрытие преступления, но вместе с тем она включает в себя и стремление воспрепятствовать деятельности органов правосудия по изобличению преступника и раскрытию преступления¹⁶ .

Мотивами укрывательства могут быть корыстные побуждения, родственные чувства, боязнь мести со стороны преступника, чувство ложного товарищества и т. п. Мотивы лежат за пределами состава укрывательства, но они учитываются при назначении наказания.

До недавнего времени не исключали уголовной ответственности и родственные связи между укрывателем и преступником. Однако Законом Российской Федерации от 29 апреля 1993 года ст. 18 УК РСФСР (Укрывательство) была дополнена частью 2, где было закреплено положение, ограничивающее круг лиц, которые могут быть привлечены к уголовной ответственности за укрывательство. В последствие принятый уголовный кодекс Российской Федерации также в примечании ст. 316 ("Укрывательство преступлений") утвердил, что "лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного его супругом или близким родственником". Законодатель не указывает на мотивы и цели супругов и близких родственников, которыми они руководствуются в своей деятельности, укрывая преступника. Видимо, в данном случае предполагаются какие-то родственные чувства, но так как в законе они не указываются, то можно сделать вывод о том, что и здесь мотивы и цели для квалификации значения не имеют.

2.2 НЕДОНЕСЕНИЕ О ПРЕСТУПЛЕНИЯХ

В отличие от укрывательства, недонесение и попустительство менее изученные в российской юридической литературе виды прикосновенности к преступлению. До сих пор не решены отдельные вопросы, относящиеся как к содержанию, так и к перспективе развития уголовно-правовых норм, предусматривающих эти виды прикосновенности. В свете произошедших в нашей стране переворотов и все более набирающей темпы демократизации общества новый ныне действующий УК РФ устранил ответственность за такой вид прикосновенности, как недонесение. Но этот институт, относящийся к прикосновенности как и укрывательство, и попустительство, близко стоящий к ним и часто "переливающийся" в них, недонесение должно быть рассмотрено в данной работе. Важно также рассмотреть пути развития данного института и выявить тенденции его совершенствования.

Недонесение о преступлениях есть еще одно из проявлений безразличного отношения к готовящимся, совершающимся или укрываемым преступлениям. Поэтому в советском законодательстве предусматривалась ответственность за недонесение, которая являлась еще одним уголовно-правовым средством борьбы с преступностью.

Ст. 19 УК РСФСР определяла рассматриваемый вид прикосновенности как недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном преступлении и устанавливала, что недонесение о преступлениях влечет ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных законом. Хотя в данном законе прямо и не говорилось о недонесении о совершающемся преступлении, но такие случаи прямо подразумевались им.

В Особенной части УК РСФСР предусматривалась раздельная ответственность за недонесение о наиболее опасных государственных преступлениях и за недонесение о наиболее опасных иных преступлениях.

УК РСФСР, предусматривая недонесение, не оговаривал его какими-либо условиями, подобно тому, как это делается в отношении укрывательства ("заранее не обещанное"), а в числе признаков пособничества не указывал на заранее обещанное недонесение. Поэтому даже заранее обещанное недонесение не могло рассматриваться как соучастие. Большинство авторов того периода не разделяло этого взгляда¹⁷ . Главный аргумент, побуждавший оспаривать позицию законодателя, наиболее четко был сформулирован Ш.С. Рашковской, которая пишет, что "причинная связь, как объективный признак соучастия, может быть обусловлена не только физическими действиями, но и психическим воздействием на сознание исполнителя. Обещание не донести укрепляет у преступника надежду уйти от разоблачения, ослабляет сдерживающие мотивы и тем самым стимулирует намерение совершить преступление".

Ввиду того, что норма о недонесении о наиболее опасных государственных преступлениях была помещена в главе УК РСФСР "Государственные преступления", следует прийти к выводу, что в этом случае законодатель считал непосредственным объектом недонесения общественные отношения в сфере предупреждения государственных преступлений. Непосредственным же объектом всех других видов недонесения считались интересы правосудия, что и было отражено в системе законодательства всех союзных республик в отношении состава недонесения о наиболее тяжких общеуголовных преступлениях.

Объективная сторона недонесения характеризуется бездействием, представляющим собой невыполнение правовой обязанности сообщить о готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении органам власти.

Готовящимся преступлением в ч. 1 ст. 15 УК РСФСР признавал приискание или приспособление соответствующих средств или орудий, а также создание иных условий для совершения преступлений. УК РФ уточнил это понятие, добавив в определение также изготовление средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления и то, что при этом преступление не должно было быть доведенным до конца по не зависящим от лица, приготавливающимся к преступлению, обстоятельствам (ч. 1 ст. 30). Под совершаемым преступлением следует понимать предварительную преступную деятельность на стадии покушения. В продолжаемых и длящихся преступлениях понятием совершаемого общественно опасного деяния могут охватываться также действия (бездействие), осуществляемые преступником при оконченном составе (например, когда хищение путем присвоения достигло особо крупного размера и продолжает совершаться).

УК РСФСР не устанавливал формы, в которой должно было быть сделано сообщение о преступлении. Это могло было быть, например, письменное или устное заявление либо сообщение по телефону.

Сведения, которое лицо, достоверно зная о преступлении, было обязано сообщить компетентным органам, должны были быть, как правило, исчерпывающими. Утаивание существенных обстоятельств совершения преступления (например, фамилии преступника) влекло ответственность за недонесение на общих основаниях. В этом отношении интересен пример из практики Железнодорожного районного народного суда г. Улан-Удэ. Е-ва, находясь в нетрезвом состоянии, задушила капроновым чулком соседку С. Муж Е-вой Е. и ее знакомый К., достоверно зная об обстоятельствах совершенного преступления, не сообщили достаточно полно о нем в органы милиции. Е. и К. были осуждены за недонесение. В приговоре суд указал, в частности, что ссылка Е. на то, что он по телефону вызвал работников милиции, не основательна, так как он не сообщил, кто именно убил С.

Ответственность за недонесение наступала лишь в случае наличия объективной возможности сообщить о преступлении. Болезнь, отсутствие средств связи и другие уважительные причины, препятствующие выполнению обязанности сообщить о преступлении, исключали уголовную ответственность. Ш.С. Рашковская полагала, что ответственность за недонесение исключалась и в тех случаях, когда "лицу было известно, что о готовящемся или совершенном преступлении уже осведомлены соответствующие органы"¹⁸ . Такое категоричное утверждение спорно. Субъект далеко не всегда может достаточно полно судить о том, какими именно сведениями о преступлении располагают компетентные органы. Поэтому в таких случаях, как правило, лицо не освобождалось от обязанности сообщить известные ему о преступлении сведения и, следовательно, от уголовной ответственности за невыполнение этой обязанности (другое дело, что в подобных ситуациях возможно освобождение виновного от уголовной ответственности и наказания на основании статей 51, 52 УК РСФСР - освобождение от уголовной ответственности с передачей дела в товарищеский суд или на поруки).

Обязанность сообщить о преступлении возникала лишь в случае достоверного знания о нем. Достоверно знать - это значит быть уверенным в факте готовящегося, совершаемого или совершенного преступления. Должная уверенность может быть получена лицом из источников, не вызывающих сомнения. Такими будут, например, личные наблюдения, сообщения участников преступления, сведения, полученные на основе определенных документов и т. д.

Недонесение необходимо отличать от попустительства. Оба эти деяния выражаются в бездействии. Однако юридическое содержание бездействия в том и другом случае различно. Если попустительство имеет место в связи с невыполнением обязанности воспрепятствовать (противодействовать) преступлению, то невыполненная недоносителем обязанность состоит, как правило, лишь в надлежащем о нем сообщении. В силу этого недонесение по УК РСФСР можно было квалифицировать по совокупности с попустительством, например по статьям 190 ("Недонесение о преступлениях") и 127 ("Оставление в опасности"), по статьям 190 и 255 ("Нарушение уставных правил караульной службы") УК РСФСР и т. д. Вместе с тем, если недонесение совершалось должностным лицом, то в этом случае оно полностью поглощалось составами, предусмотренными статьями 170 ("Злоупотребление властью или служебным положением") и 260 ("Злоупотребление властью, превышение или бездействие власти") УК РСФСР.

Недонесение следует также отличать от отказа (уклонения) от дачи показаний и заведомо ложного показания (статьи 182, 181 УК РСФСР, статьи 308, 307 УК РФ). При недонесении лицо не является в соответствующие органы, чтобы сообщить о достоверно известном ему преступлении. При других указанных преступлениях гражданин вызывается (или подвергается принудительному приводу) в компетентные органы, ему разъясняется его уголовно-правовая обязанность дать правдивые показания, наконец, лицо предупреждается об уголовной ответственности и, несмотря на это, оно пытается направить правосудие по ложному пути. Учитывая различный характер невыполненной в том и в другом случаях юридической обязанности, можно прийти к выводу о возможности квалификации недонесения по совокупности с преступлениями, предусмотренными статьями 182 и 181 УК РСФСР. По мнению Н. А. Носковой, преступления, предусмотренные данными статьями, охватываются в подобных случаях составом недонесения¹⁹ . Уязвимость такой позиции заключается, главным образом, в том, что она основывается на ошибочном рассмотрении недонесения как преступления более тяжкого, чем деяния, предусмотренные статьями 182, 181 ч. 1 УК РСФСР. В данном случае нельзя судить о тяжести преступлений, безотносительно к конкретным случаям деяний, исходя из санкций статей УК, предусматривающих эти преступления.

Недонесение о преступлении считали оконченным по истечению сроков, в которые имелась реальная возможность сообщить надлежащим органам необходимые о преступлении сведения. Сообщение о преступлении по истечении указанных сроков, как правило, не освобождало от уголовной ответственности. Например, правильно была привлечена следственными органами к уголовной ответственности К., которая в течение около полутора лет не сообщала органам власти о достоверно известном ей убийстве, а затем в случайной беседе с работниками милиции сообщила необходимые сведения. В отдельных случаях сообщение о преступлении хоть и не в минимально кратчайшие сроки, но в сроки, в течение которых имеется реальная возможность своевременно предотвратить, пресечь или изобличить преступление, могло быть признано надлежащим.

Субъективная сторона недонесения может выражаться только в прямом умысле. Поскольку общественно опасные последствия специально не оговаривались в качестве признака состава этого преступления, то вина субъекта определялась в данном случае только в отношении факта несообщения о преступлении. Виновное лицо сознает, что бездействует при достоверном знании о готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении, предвидит, что, бездействуя, оно не делает необходимого о преступлении сообщения в соответствующие органы и желает того, чтобы преступление оставалось нераскрытым. Представляется неточным мнение Ш. С. Рашковской о том, что виновное в недонесении лицо "сознает, что нарушает возложенную на него законом обязанность"²⁰ . Как утверждают Г. Виттенберг и П. Панченко, законодатель не включал в элементы вины сознание запрещенности в законе того или иного деяния, поскольку это не соответствовало бы принципу - "незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение". В случаях, если законом была предусмотрена ответственность за недонесение о преступлении при отягчающих обстоятельствах, недоноситель отвечал лишь тогда, когда эти обстоятельства сознавались им.

2.3 ПОПУСТИТЕЛЬСТВО ПРЕСТУПЛЕНИЯМ

Попустительство преступлениям определяется как умышленное невоспрепятствование подготовке, совершению или сокрытию преступления в случаях, если виновное лицо должно было и могло принять необходимые к его предотвращению, пресечению либо изобличению меры.

Действующим уголовным законодательством попустительство специально не предусмотрено, но оно всегда является наказуемым, когда охватывается составами более общего порядка.

В научной литературе по уголовному праву нет единства во взгляде на попустительство как форму прикосновенности, оно признается одними и не признается другими.

Большинство авторов признают за попустительством право считаться формой прикосновенности. Например, П. И. Гришаев и Г. А.Кригер считают, что попустительство относится к прикосновенности. Они отмечают, что попустительство всегда сопровождается тем, что другое лицо пользуется им для более легкого совершения преступления, а посему оно связано с совершением преступления другими лицами. Следовательно, попустительство нельзя исключать из института прикосновенности.

А. Н. Трайнин, напротив,считает, что попустительству нет места в системе правосудия.

А. А. Пионтковский, хотя и включает попустительство в число форм прикосновенности, однако по существу соглашается с позицией А. Н. Трайнина. Он признает, что заранее обещанное попустительство создает для исполнителя возможность совершить преступление, он считает, что в этом случае попустительство состоит в причинной связи с преступным деянием, а значит должно влечь за собой уголовную ответственность как за соучастие в совершении преступления.

Кто же в данном случае прав? На чьей стороне истина? Для этого, видимо, необходимо проанализировать уголовное законодательство и аргументы, приводимые вышеназванными авторами и их сторонниками, всем, кто самостоятельно хочет разобраться в данном вопросе.

Исходя из особенностей законодательного регулирования ответственности за попустительство, последнее можно подразделить на три вида: совершенное должностными лицами, специально обязанными частными лицами и частными лицами. Специально обязанные частные лица - это лица, которые, не будучи должностными, несут, тем не менее, определенные обязанности (основанные не только на уголовном законе) по воспрепятствованию преступлениям.

Попустительство должностных лиц (или так называемое должностное попустительство) может повлечь ответственность по статьям УК РФ о злоупотреблении должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), о воинских преступлениях (ст.ст. 340-344 УК РФ), о халатности (ст. 293 УК РФ).

Специально обязанные частные лица могут отвечать за рассматриваемое преступление по статьям о злоупотреблении полномочиями (ст.ст. 201, 202 УК РФ), о превышении полномочий (ст. 203 УК РФ), о коммерческом подкупе (ст. 204 УК РФ), о нарушении военнослужащими специальных правил воинской службы (ст.ст. 340-344 УК РФ).

Возможность уголовной ответственности за попустительство частных лиц вытекает из нормы о неоказании помощи (ст. 125 УК РФ).

Попустительство преступлению перерастает в соучастие, если оно было заранее (до или во время совершения преступления) обещано исполнителю. Хотя заранее обещанное попустительство специально не оговаривается в числе законодательных признаков пособничества, однако, как отмечалось, оно прямо попадает под указанный в ч. 5 ст. 33 УК РФ признак устранения препятствий. К такому выводу можно прийти, рассматривая правовую обязанность должностных, частных и специально обязанных частных лиц противодействовать преступлениям как существенное препятствие на пути совершения этих преступлений. Но выполнить указанную обязанность, заранее пообещав это исполнителю основного преступления, - значит устранить препятствие на пути к совершению преступления, т. е. стать соучастником преступления.

Общественная опасность попустительства заключается в том, что, с одной стороны, оно создает возможность беспрепятственной подготовки, совершения или сокрытия конкретного преступления, а с другой, открывает возможность совершения остающимся безнаказанным преступником дальнейших преступлений. В силу того, что нормы, регулирующие ответственность за попустительство, "разбросаны" по различным главам уголовного кодекса (предусматривающим, как правило, ответственность за преступления, в отношении которых имело место невоспрепятствование), можно сделать вывод, что законодатель придает первостепенное значение объекту, на который посягает основное преступление. Что касается должностного попустительства, то его главным объектом законодатель признает общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность государственных органов или общественных организаций.

Объективная сторона попустительства выражается в чистом бездействии. Бездействие здесь представляет собой невыполнение правовой обязанности воспрепятствовать готовящемуся, совершаемому или укрываемому преступлению.

Уголовный закон не всегда признает преступным невоспрепятствование всем указанным этапам развития преступной деятельности. Например, закон, как правило, не считает уголовно-наказуемым невоспрепятствование сокрытию преступления, если в роли попустителя выступает специально обязанное частное лицо, и вообще не признает это преступлением, если попустителем является частное лицо. Закон признает преступным попустительство только определенным видам преступлений.

Должностное попустительство, квалифицируется по ст. 285 УК РФ, влечет уголовную ответственность во всех случаях, когда это невоспрепятствование совершается с корыстной или иной личной заинтересованностью и наносит существенный ущерб государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан. Как пишет профессор В. Ф. Кирченко, "специальный вид умышленного бездействия должностного лица - попустительство совершению преступлений"²¹ . Иногда попустительство должностного лица может оказаться преступным и при невоспрепятствовании антиобщественным проступкам. Как правило, это имеет место в двух случаях: 1) когда попустительство допущено в отношении целого ряда антиобщественных поступков, которые в своей совокупности причиняют существенный вред правоохраняемым интересам; 2) когда единичный факт антиобщественного поступка причиняет такой вред. Однако в большинстве случаев ответственность за должностное попустительство наступает, когда невоспрепятствование имеет место в отношении именно преступлений , причем, серьезных.

Так, по ст. 285 УК РФ следовало квалифицировать бездействие работников милиции одного из городских отделов внутренних дел Иркутской области, которые, руководствуясь личными соображениями, невоспрепятствовали преступлениям П., совершившего убийство трех граждан, изнасилование, грабеж и другие тяжкие преступления.

Невоспрепятствование должностного лица сокрытию преступления чаще всего выражается в отсутствии, например, со стороны руководителя или ревизора мер по изобличению присвоений, растрат и других хищений государственного или частного имущества, совершенных подчиненными либо подконтрольными лицами. Например, за такого рода попустительство была осуждена работница Читинского треста столовых и ресторанов Ч., которая, исполняя обязанности ревизора, не принимала мер к изобличению выявленных ею хищений.

Существенный вред, который обуславливает уголовную ответственность за попустительство, допускаемое должностными лицами, может иметь материальный, физический, моральный или иной характер. Существенный вред при попустительстве зачастую представляет собой совокупность ущербов материального и морального характера.

Вместе с тем, ответственность за должностное попустительство может наступить и тогда, когда, например, материальный ущерб отсутствует вовсе, но наличествует существенный вред другого характера (моральный, физический).

Например, Кижингинским аймачным народным судом Республики Бурятия был осужден за должностное попустительство работник милиции Б. Он обвинялся в том, что попустительствовал арестованным за опасные преступления В. и А. в совершенном ими побеге из камеры предварительного заключения. Преступники вскоре были задержаны, за это время они не успели никому причинить вреда, но уже то, что вследствие попустительства было совершено новое преступление (побег из-под стражи), за которое виновным было назначено наказание в виде лишения свободы, свидетельствует о причинении существенного вреда государственным интересам.

Должностное попустительство квалифицируется по ч. 3 ст. 285 УК РФ, если в результате наступили тяжкие последствия: смерть человека, расхищение государственного имущества в особо крупных размерах и т. п. Тяжкие последствия при этом могут характеризоваться особо большим ущербом материального, физического или иного свойства. Суд в каждом конкретном случае на основе тщательного изучения всех обстоятельств дела устанавливает, наступили ли тяжкие последствия в результате должностного попустительства или же имело место причинение лишь существенного вреда государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан.

Корыстная заинтересованность попустителя означает предположение с его стороны каких-то материальных выгод, преимуществ, которые можно получить вследствие невоспрепятствования преступлениям. В качестве иной личной заинтересованности могут при этом выступать, например, ложно, представленные интересы организации, учреждения, предприятия, за которыми фактически скрывается желание личного благополучия, карьеризм.

Наконец, воинские должностные лица отвечают за попустительство преступлениям, как за нарушение специальных правил несения воинской службы по ст.ст. 340-344 УК РФ. Эти лица обязаны не допускать нарушений порядка воинской службы, создающих угрозу боеспособности Вооруженных Сил Российской Федерации. Для пресечения указанных нарушений начальник, например, обязан при необходимости применять к подчиненным меры принуждения, а в отдельных случаях даже прибегнуть к силе оружия.

Следует подчеркнуть, что в соответствии с нормами о бездействии власти уголовная ответственность за воинское должностное попустительство может наступить если подобного рода деяния совершались систематически либо из корыстных побуждений или иной личной заинтересованности, а равно если они причинили существенный вред. Рассматриваемые преступления имеют два квалифицирующих признака: совершение этих деяний в военное время или в боевой обстановке.

Уголовное законодательство предусматривает ответственность за попустительство и в отношении военнослужащих, не являющихся воинскими должностными лицами, - это так называемые специально обязанные частные лица ( статьи 340-342, 344 УК РФ). В перечисленных нормах предусмотрена ответственность за нарушение уставных правил караульной службы (ст. 342 УК РФ), нарушение правил несения пограничной службы (ст. 341 УК РФ), нарушение правил несения боевого дежурства (ст. 340 УК РФ) и нарушение правил внутренней службы (ст. 344 УК РФ).

Правила караульной (вахтенной), сторожевой, патрульной, пограничной и внутренней служб, правила несения боевого дежурства на специальных постах определяются уставами, а также инструкциями и приказами. Основное назначение четкого выполнения указанных правил состоит в обеспечении неприкосновенности сухопутного, морского или воздушного пространств России, в предотвращении внезапного нападения на Россию, в охране военного имущества, боевой техники и других военных объектов в интересах Российской Федерации и ее армии²² . Из этого следует, что в определенных случаях на лиц из числа военнослужащих возлагаются обязанности по противодействию преступным посягательствам, невыполнение которых влечет уголовную ответственность. Здесь следует согласиться с утверждением, что право каждого человека на необходимую оборону превращается для военнослужащего в обязанность во всех случаях, когда совершается общественно опасное посягательство на установленный в армии порядок несения военной службы и военное имущество²³ .

Попустительство преступлениям, квалификация которого возможна по статьям 340-342, 344 УК РФ, влечет, как правило, повышенную ответственность, если оно вызвало тяжкие или иные общественно опасные последствия или было совершено в военное время либо в боевой обстановке.

К попустительству обязанных частных лиц следует, по мнению Г. Виттенберга и П. Панченко, отнести и некоторые из общественно опасных деяний, подпадающих под действие нормы об оставлении в опасности (ст. 125 УК РФ). К такому выводу можно прийти, учитывая, в частности, то обстоятельство, что в норме об оставлении в опасности (как, впрочем, и в норме о неоказании помощи) не конкретизированы источники опасности (следовательно, ими могут быть и преступные посягательства). Поскольку главное назначение указанных норм состоит в том, чтобы обезопасить жизнь человека, откуда бы опасность ни исходила, то эти нормы будут вполне отвечать своему назначению, если их действие будет распространяться и на случаи невоспрепятствования угрожающим жизни человека преступным посягательствам. На основании нормы об оставлении в опасности (как и нормы о неоказании помощи) попустители могут отвечать за непротиводействие посягательствам на жизнь или преступлениям, связанным с посягательствами на жизнь: убийствам (ст. 105 УК РФ), посягательствам на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК РФ) и др.

В уголовном кодексе состав оставления в опасности описан как заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни или здоровья состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению по малолетству, старости, болезни или вследствие своей беспомощности, в случаях, если виновный имел возможность оказать помощь этому лицу и был обязан иметь о нем заботу либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние.

Таким образом, для наступления ответственности за попустительство посягательству на жизнь человека по норме об оставлении в опасности необходимо наличие следующей совокупности условий: 1) человек, находящийся в опасном для жизни состоянии, вследствие преступного посягательства, должен быть лишен возможности самостоятельно принять меры к самосохранению; 2) виновное лицо должно было иметь возможность противодействовать посягательству на жизнь; 3) виновное лицо было обязано заботиться о потерпевшем (по договору, по долгу службы или работы, вследствие иных правовых обязанностей) либо само поставило потерпевшего в опасность преступного на его жизнь посягательства.

Ответственность за попустительство, допущенное частными лицами, может наступить по нормам уголовного кодекса за неоказание лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, необходимой и явно не терпящей отлагательства помощи, если она заведомо могла быть оказана виновным без серьезной опасности для себя и других лиц, либо несообщение надлежащим учреждениям или лицам о необходимости оказания помощи.

Ответственность за попустительство по нормам о неоказании помощи наступает при следующих условиях: 1) не принятые виновным меры противодействия преступлению были в данной конкретной ситуации единственным средством оказания помощи потерпевшему, находящемуся, вследствие преступного посягательства, в опасном для жизни состоянии; 2) данные меры были необходимы и явно не терпящими отлагательства; 3) эти меры могли быть предприняты виновным без серьезной опасности для себя или других лиц.

Действия, направленные на воспрепятствование преступлению, за невыполнение которых наступает ответственность по нормам о неоказании помощи и оставления в опасности, должны быть осуществлены в пределах необходимой обороны. Вместе с тем, представляется, что поскольку речь идет о противодействии посягательствам на самое ценное человеческое благо, на жизнь, то в этих случаях самые решительные действия против преступника (вплоть до причинения ему смерти) должны, как правило, признаваться отвечающими требованиями необходимой обороны.

Момент окончания попустительства обычно связывается с установлением самого факта невоспрепятствования со стороны должностного, частного или специально обязанного частного лица в отношении подготовки, совершения или сокрытия преступления. Однако, как было показано выше, в ряде случаев этот момент отодвигается на более позднюю ступень, когда, например, наступают определенные последствия. В последних случаях для состава преступления требуется установить наличие причинной связи между фактом невоспрепятствования преступлению и предусмотренными законом общественно опасными последствиями.

С субъективной стороны попустительство, как правило, совершается с прямым умыслом. Вместе с тем, когда для наличия состава преступления требуются определенные общественно опасные последствия, то вина при попустительстве может выступать и в так называемой "двойной" форме.

Цель при попустительстве, обычно, не имеет четкого выражения и не является обязательным элементом состава. Как правило, она выражается в желании попустителя избежать действительных или мнимых неприятностей, затруднений, опасности, возможность чего связывается виновным с воспрепятствованием преступлению. В отдельных случаях цель может быть включена в состав преступления.

В основе мотивов попустительства лежат побуждения, обусловленные социальным нигилизмом, который может дополняться такими отрицательными свойствами личности, как эгоизм, карьеризм, безволие, беспечность, злорадство, корысть и т. п. Корыстные мотивы и мотивы иной личной заинтересованности также могут быть признаками состава преступления при попустительстве.

По мнению Г. Виттенберга и П. Панченко²⁴ , целесообразно объединение недонесения о готовящихся (и совершающихся) преступлениях с попустительством, в одном случае, и недонесении о совершенных преступлениях с укрывательством, в другом. Важной предпосылкой для таких изменений является общность объективных и субъективных признаков деяний.

Объективное выражение недонесения и попустительства заключается в чистом бездействии - в бездействии по отношению к готовящемуся, совершаемому или укрываемому преступлению. И то, и другое деяние совершается в связи с безразличным отношением окружающих лиц к фактам преступлений. В этом смысле недонесение как бы охватывается представляющимся более широким понятием попустительства. Вместе с тем, правовая природа рассматриваемых деяний имеет существенные различия. Если недонесение возникала бы по советскому уголовному законодательству в связи с невыполнением уголовно-правовой обязанности сообщить о готовящемся, совершаемом или совершенном преступлении надлежащим учреждениям или лицам, то попустительство есть невыполнение обязанности принять непосредственные, как правило, личные меры противодействия подготовке, совершению или сокрытию преступления.

В то же время, недонесение, которое допускалось в отношении совершенного преступления, весьма близко примыкает к укрывательству. Недонесение в этом смысле представляет как бы форму так называемого "покрывательства" преступлений.

В свете задач дальнейшего совершенствования общественных отношений в нашей стране и формирования законных отношений представляется, что норма уголовного кодекса, предусматривающая ответственность за недоносительство, уже не отвечала в достаточной мере требованиям времени, не обеспечивала надлежащей правовой борьбы с нигилистическим отношением отдельных граждан к преступным посягательствам. И дело здесь не только в некоторых "отрицательных эмоциях", вызываемых терминологическим звучанием этого состава, на что указывают отдельные авторы²⁵ . Для общества, его органов правосудия, важен в конечном счете не сам факт сообщения о преступлении компетентным органам, к чему в советское время обязывал граждан уголовный закон, а то, чтобы готовящееся преступление было предотвращено, совершающееся - пресечено, а совершенное - изобличено.

Интересы правосудия будут полностью удовлетворены, если вмешательство граждан непосредственно будет направлено на недопущение или пресечение преступного посягательства либо склонение совершившего преступление лица к чистосердечному раскаянию и явке с повинной. И только если подобные усилия не достигают результата, целесообразно обязывать граждан сообщить о преступлении соответствующим органам.

Наряду с тем, что возложение на граждан именно такой обязанности было бы в большей мере подкреплено моральными соображениями и реально обеспечено, предложенное решение вопроса имело бы и другие существенные преимущества. Ведь если преступник готовит или совершает преступление, то в распоряжении посвященных в это лиц имеются различные способы воспрепятствовать преступнику, а какой способ они изберут - сообщить органам власти или лично вмешаться - это не столь важный вопрос. Однако обязывать к сообщению и не оговорить возможность личного вмешательства в преступную ситуацию для устранения последней - значит в какой-то мере неоправданно сдерживать личную инициативу граждан в активной, деятельной борьбе с преступностью. Имеющиеся фактические данные подтверждают мысль, что норма УК РСФСР о недоносительстве была не эффективна и практически "не работала". Так, анкетный опрос граждан, проведенный проблемной социологической группой юридического факультета МГУ в 1976 году, показал, что из 296 человек, согласившихся дать ответ, от 53,6 до 40,8% опрошенных в двух различных районах знали о тех или иных преступлениях, но по различным причинам не сообщали о них в милицию или прокуратуру, причем 21,6% из них не сообщали потому, что "не хотели вмешиваться". Показательно, что мотивом сообщения о преступлениях нередко еще является, как показало обследование, месть преступнику из-за сложившихся с ним враждебных отношений (а не соображения заботы об общественных интересах, что совпадало бы с целью соответствующей нормы)²⁶ .

Интересно отметить, что в УК ГДР (§ 226) содержались положения, определенным образом учитывающие отмеченные обстоятельства: "...Меры уголовной ответственности могут не применяться при недонесении, если виновный: 1) иным способом воспрепятствовал совершению преступного деяния, или если независимо от его поведения не состоялось ни приготовление, ни покушение на преступное деяние; 2) предпринял серьезные усилия, чтобы воспрепятствовать совершению преступления, или если он своевременно предупредил лицо, которому угрожала преступление против жизни..."²⁷ .

Подчеркивая общность недонесения и попустительства, нельзя, конечно, не учитывать различий, связанных с характером действий, необходимость которых вытекает из ответственности за указанные деяния. Обычное сообщение о преступлении не представляет для субъекта значительных затруднений или серьезной опасности, в то время как принятие непосредственных против преступника мер нередко сопровождается и затруднениями, и опасностью. Думается, что затруднения и опасность при выполнении обязанности действовать при попустительстве не должны превышать затруднений и опасности, свойственных выполнению обязанностей, вытекающих из ответственности за недонесение. Иными словами, затруднения по своему характеру не должны быть значительными, а опасность - серьезной.

3. ПУТИ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ РЕГЛАМЕНТАЦИИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ПРИКОСНОВЕННОСТЬ К ПРЕСТУПЛЕНИЮ

Рассмотрение уголовно-правовых институтов прикосновенности позволяет констатировать, что их норма в связи с развитием науки уголовного права и изменением характера преступности изучается и совершенствуется. Однако не все изменения, внесенные в уголовное законодательство, воспринимаются однозначно положительно.

Вызывает определенные сомнения обоснованность некоторых изменений, внесенных в уголовное законодательство с принятием нового уголовного кодекса РФ в связи с совершенствованием института прикосновенности к преступлению. По мнению Г. Виттенберга и П. Панченко: "отказ от уголовного преследования за прикосновенность к преступлению супруга виновного лица и его близких родственников произошел необдуманно. Смущает, в первую очередь, то, что эта проблема не получила достаточного обсуждения в научной литературе, а принятие неотработанных решений всегда рискованно из-за опасности ошибиться. Так вот, в данном случае, как представляется, допущена ошибка, которая приведет к тому, что в нашей стране будут образовываться преступные организации по родственному принципу.

Отличие пособничества от соучастия состоит в моменте дачи согласия на сокрытие преступника или орудий и средств совершения преступления, предметов, добытых преступным путем. Ст. 316 УК РФ освобождают супруга и близких родственников от уголовной ответственности за заранее необещанное укрывательство. Этим самым законодатель в значительной мере устраняет необходимость в предварительном сговоре между супругами или близкими родственниками. Если кто-то из этих лиц решиться пойти на совершение преступления, то он будет и без сговора уверен в том, что супруг и близкие родственники ему помогут скрыться от ответственности, потому что законодатель разрешает, по сути дела, им это делать. В тех случаях, когда преступник будет действовать в интересах семьи, предварительный сговор вообще становится излишним. Таким образом, преступные группы, которые образованы по родственному признаку гораздо более устойчивы, потому что их членов объединяет помимо совместной преступной деятельности еще и родственные связи. Преступную деятельность подобных групп при сохранении в нынешнем виде уголовно-правовых норм, устанавливающих ответственность за прикосновенность к преступлению, изобличить будет весьма трудно. И поэтому следует вернуться к этим нормам и пересмотреть их"²⁸ .

Логика рассмотрения укрывательства, недонесения и попустительства в аспекте единого института - института прикосновенности к преступлению - настоятельно диктует необходимость регламентировать в будущем эти виды противоправного поведения в одной статье Общей части уголовного законодательства. Именно так, по мнению Г. Виттенберга и П. Панченко, решается вопрос в отношении одного из центральных и наиболее близких к институту прикосновенности институтов - институт соучастия²⁹ . Обобщая вышеизложенное и используя достижения законодательной техники, будущая правовая регламентация института прикосновенности в Общей части УК представляется наиболее целесообразной в следующем виде:

"Прикосновенностью признается умышленное, не образующее соучастия, содействие сокрытию преступления либо непротиводействие его совершению.

Прикосновенными лицами признаются укрыватели и попустители. Укрывателем признается лицо, содействовавшее сокрытию преступления путем физических или интеллектуальных действий.

Попустителем признается лицо, не противодействовавшее совершению преступления путем физических или интеллектуальных действий.

Прикосновенность влечет ответственность лишь в случаях, специально предусмотренных уголовным законом".

В числе законодательных признаков пособничества как вида соучастия представляется необходимым указать в этой связи на заранее обещанную уголовно-наказуемую прикосновенность.

В нормах Особенной части уголовного законодательства институт прикосновенности должен получить свою окончательную завершенность. Ответственности за укрывательство посвящены специальные статьи Особенной части уголовного кодекса. Что же касается попустительства, то ответственность за него предусмотрена как за деяния более общего порядка.

Основное содержание соответствующей специальной нормы в Особенной части уголовного законодательства можно было бы определить в следующем виде.

Попустительство, то есть невоспрепятствование преступлениям, предусмотренным статьями.., путем личного вмешательства в преступление, либо сообщения о нем надлежащим учреждениям или лицам, если виновный мог и должен был воспрепятствовать преступлению без значительных затруднений и серьезной опасности для себя или других лиц.

Соответственно норма об укрывательстве должна была бы содержать указание на укрывательство сведений о достоверно известных совершенных преступлениях путем несообщения их надлежащим учреждениям или лицам.

Значительный теоретический и практический интерес составляют вопросы применения норм уголовного законодательства в случаях совершений деяний, составляющих по своему содержанию прикосновенность, должностными лицами. Подобные деяния облекаются в новую правовую форму и требуют другой юридической квалификации. При этом неправильно было бы утверждать, что здесь особенности субъекта в корне меняют правовую природу прикосновенных деяний, что последние, в частности, уже не посягают на интересы правосудия. В данных случаях нормальная деятельность государства и общественных организаций, порядок несения воинской службы или другие общественные отношения, которым прикосновенность к преступлению со стороны соответствующих должностных лиц причиняет ущерб, приобретают в объекте должностной прикосновенности первостепенное значение.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящее время вопрос о совершенствовании нашего законодательства все больше оказывается в центре внимания. Задачи эффективности уголовно-правовой борьбы с преступностью диктуют настоятельную необходимость некоторого упорядочения самой правовой борьбы. Особенно это касается так называемых "малоопасных" деяний, которые, являясь довольно распространенными, образуют благоприятную почву для серьезных преступлений.

Прикосновенность к преступлению сама по себе не представляет повышенной общественной опасности. Однако, она, обладая специфическими социальными свойствами, выступает как своеобразный "катализатор" преступности, "стимулирует" и активизирует последнюю. Поэтому возможности совершенствования юридической и, в частности, уголовно-правовой регламентации прикосновенности нуждаются в первоочередной реализации.

Ссылки на литературу:

1. А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по советскому уголовному прау. М., Госюриздат, 1961, с. 560.

2. См.: Г. И. Баймурзин. Ответственность за прикосновенность к преступлению. Алма-Ата, "Наука", 1968, с. 37-38.

3. См.: "Курс советского уголовного права", т. 1. Изд. ЛГУ, 1966, с. 635.

4. См.: "Курс советского уголовного права", т. 1. Изд. ЛГУ, 1966, с. 634.

5. См.: "Курс советского уголовного права", т. 1. Изд. ЛГУ, 1968, с. 634.

6. Г. Виттенберг, П. Панченко. Прикосновенность к преступлению по советскому уголовному праву. Иркутск, Иркутский государственный университет им. А. А. Жданова, 1976, с. 8.

7. "Советское уголовное право. Общая часть". Изд. МГУ, 1974, с. 245.

8. См.: П. И. Гришаев, Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному праву. М., Госюриздат, 1959, с. 203.

9. "Уголовное право". М., "Юридическая литература", 1969, с. 154.

10. См.: М. И. Ковалев. Уголовная ответственность за укрывательство преступлений по советскому уголовному праву. Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. юрид. наук. М., 1952, с. 9-11.

11. См.: "Курс советского уголовного права", т. 6. М., "Наука", 1971, с. 175-176.

12. См.: И. А. Бушуев. Указ. соч., с. 62; Г. И. Баймурзин. Указ соч., с. 104.

13. См.: И. А. Бушуев. Указ. соч., с. 62.

14. См.: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии. М., Юриздат, 1941, с. 171.

15. См.: Б. А. Алексеев. Ответственность за укрывательство и недоносительство. - "Советская юстиция", 1962, № 20, с. 23.

16. См.: П. С. Матышевский. Ответственность за преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения. М., "Юридическая литература", 1964, с. 107.

17. См.: М. А. Шнейдер. Соучастие в преступлении. М., Изд. ВЮЗИ, 1958, с. 81; А. Б. Сахаров. Некоторые вопросы соучастия и прикосновенности в связи с кодификацией уголовного законодательства. - "Советское государство и право", 1956, № 9, с. 106 и др.

18. "Курс советского уголовного права", т. 6, М., "Наука", 1971, с. 133.

19. См.: Н. А. Носкова. Квалификация недонесения о преступлении. - "Советская юстиция", 1971, № 5, с. 14-15.

20. "Курс советского уголовного права", т. 6. М., "Наука", 1971, с. 154.

21. "Курс советского уголовного права", т. 6. М., "Наука", 1971, с. 391.

22. "Курс советского уголовного права", т. 6. М., "Наука", 1971, с. 511.

23. См.: В. М. Чхиквадзе, М. Я. Савицкий. Советское военно-уголовное право. М., Юриздат, 1941, с. 86.

24. Г. Виттенберг, П. Панченко. Прикосновенность к преступлению по советскому уголовному праву. Иркутск, Иркутский государственный университет им. А. А. Жданова, 1976, с. 34.

25. См.: Г. Г. Булатов, Т. К. Щеглова. Некоторые вопросы оценки эффективности деятельности органов, осуществляющих борьбу с преступностью. - "Вести. МГУ. Сер. XII. Право", 1973, № 4, с. 65.

26. См.: Г. Г. Булатов, Т. К. Щеглова. Некоторые вопросы оценки эффективности деятельности органов, осуществляющих борьбу с преступностью. - "Вести. МГУ. Сер. XII. Право", 1973, № 4, с. 66-67.

27. "Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы Германской Демократической Республики". М., 1972, с. 120.

28. Г. Виттенберг, П. Панченко. Прикосновенность к преступлению по советскому уголовному праву. Иркутск, Иркутский государственный университет им. А. А. Жданова, 1976, с. 45.

29. Г. Виттенберг, П. Панченко. Прикосновенность к преступлению по советскому уголовному праву. Иркутск, Иркутский государственный университет им. А. А. Жданова, 1976, с. 45.