(7. V. 1840, Воткинск - 6. XI. 1893, Петербург)
Г. Маркези
Сын горного инженера и одарённой пианистки французского происхождения, второй из шести братьев (младший, Модест, станет его либреттистом и биографом). Сперва изучает право и учится игре на фортепиано, затем с 1861 по 1865 год обучается в Петербурге в музыкальных классах Русского музыкального общества и консерватории (с 1862 года) под руководством Зарембы, А. Рубинштейна, Чиарди и Штиля. В 1862 году оставляет службу в Министерстве юстиции; в 1866 году Н. Рубинштейн приглашает его на кафедру гармонии Московской консерватории, где композитор преподавал в течение одиннадцати лет (среди его учеников - Танеев). В 1877 году после неудачной женитьбы обретает в лице богатой вдовы Надежды фон Мекк меценатку, обеспечившую ему годовую пенсию в 6000 рублей (до 1890 года). Полностью посвятив себя композиции, живёт в Каменке, в доме своей сестры Александры, в имении фон Мекк или в своём поместье в Майданово, а также в Петербурге и Москве. Как дирижёр своих собственных сочинений посещает ряд европейских стран. В 1891 году даёт концерты в Соединённых Штатах, в 1893 году становится доктором honoris causa Кембриджского университета. В этом же году дирижирует первым исполнением Шестой симфонии ("Патетической").
Оперы: Воевода (1868), Ундина (1869), Опричник (1874), Евгений Онегин (1879), Орлеанская дева (1881), Мазепа (1884), Черевички (1887), Чародейка (1887), Пиковая дама (1890), Иоланта (1892).
Согласно Дж. Абрахаму, причина успеха Чайковского у публики заключается в том, что человеческий опыт композитора, выраженный в его произведениях, близок опыту многих, если не всех людей, - особенно яркий пример тому - Шестая симфония: "Исключительное впечатление, производимое "Патетической симфонией" на музыкально даже не очень одарённых людей объясняется пронизывающим её напряжением жизни: нет ни одного такта, который не был бы музыкально живым". В последнее время стиль Чайковского стал оцениваться и с других точек зрения. Большая заслуга принадлежит исполнителям XX века, снявшим с партитур Чайковского "накипь" традиции и сделавшим очевидной их мастерскую отделку. Здесь весьма полезными оказались наблюдения Стравинского над учёностью, мастерством и юмором его великого земляка (наблюдения, касающиеся как наиболее известных симфонических произведений и балетов, так и опер). Стравинский считал Чайковского прежде всего создателем балетов. Действительно, балеты композитора стали олицетворением всего его творчества, не столько из-за их зрелищности, сколько из-за естественности, живости музыкального языка. Мелодии состоят из коротких, сразу же определяющихся мотивов, рисунок которых характеризуется "скорее скачками, чем поступенностью и в своём движении напоминает изысканное письмо" (Абрахам). Это движение не получает разработки в полном смысле слова, но порождает серию вариантов, не слишком отклоняющихся от тематического центра. Такая решительность манеры обеспечивает контакт с публикой. Добавим также роль оркестра, весьма искусного и неблекнущего, часто включающего самые интересные вокальные темы, полного резких содроганий и неожиданных взлётов, всегда главного комментатора событий и одного из основных собеседников персонажей, оркестра, представляющего собой плод большого опыта в области инструментальной музыки.
Чайковский очень рано, с четырнадцатилетнего возраста, посвятил себя театру. Ему всегда наиболее удавались те оперы, в которых он имел возможность не столько реконструировать историческое прошлое, сколько изображать внутренний мир человека, воссоздавать атмосферу и использовать прежде всего декламационные формы в плотном сопровождении оркестра, в которые свободно вписываются отдельные номера. Вообще он без помех разрабатывал и фольклорные сюжеты ("Черевички"), и сюжеты из западной истории ("Орлеанская дева"). Нужно заметить следующее. Хотя композитор считался стойким западником, противником "Могучей кучки", он, когда обращался к народно-национальному наследию, делал это с большой оригинальностью, фантазией и огромным тщанием. Многочисленные созданные им народные песни дышат подлинностью и правдивостью, неизвестными "Могучей кучке".
|
