Горгоны - чудовищные порождения морских божеств Форкия и Кето, внучки земли Геи и моря Понта. Гомер упоминает лишь одну горгону, а Гесиод говорит о трех сестрах: Сфено, Эвриале и Медузе. Старшие - бессмертные, младшая (Медуза) - смертная.
В незапамятные времена сестры-горгоны были красивыми морскими девами. Увидел однажды Медузу владыка морей Посейдон и полюбил ее. Не понравилось это олимпийцам - слишком красива и горда была Медуза, а соперничество с богами непростительно для простых смертных. Беспечность Медузы и ее счастливый смех вызвали гнев в душе богини-воительницы Афины. Жестоко покарала Афина Медузу и ее сестер, обратив их в ужасающих крылатых чудовищ, покрытых чешуей, со змеями вместо волос и огромными, торчащими изо рта, желтыми клыками.
После этого укрылись они на отдаленном острове, затерянном на крайнем западе у берегов реки Океан, рядом с грайями и гесперидами. И люди рассказывали друг другу страшные истории о жестоких и кровожадных горгонах. Все быстро позабыли о былой красоте горгон и с нетерпением ждали, когда же явится герой, который избавит мир от отвратительной Медузы, под взглядом которой все живое становится камнем. Ибо такова была воля Афины.
Победить
ужасную Медузу выпало на долю сына Зевса Персея. Когда юноша вырос и Полидект отправил его на поиски горгон, Зевс послал к сыну своего вестника Гермеса, и тот ему объяснил, что горгон всего три, а одна из них, носящая имя Медуза, лишена бессмертия, но наделена страшной силой. Где скрывается она вместе со своими сестрами, бессмертными горгонами, Гермес не знал. Было ведомо о том только старшим сестрам горгон - грайям, тем самым, что имели на троих один глаз и один зуб. Пожелал Гермес Персею успеха и, вручив кривой острый меч, отправился выполнять другие поручения своего божественного повелителя. Вскоре появилась богиня Афина, одарившая юношу блестящим круглым щитом.
По совету богов, Персей достиг сначала пределов крайнего запада, где обитали грайи.
Далек и труден был путь на край света, где завершается каждодневный путь Гелиоса. Много прошло времени, пока Персей добрался туда и увидел отвратительных старух грай. Они, к счастью, не заметили его, потому что он приблизился к ним в то мгновение, когда одна из грай, вынув из глазниц око, передавала его другой. Как молния бросился Персей вперед и, сжав трясущуюся руку старухи, выхватил у нее глаз. Заметались грайи, зашелестели своими седыми космами.
- Кто бы ты ни был, пришелец, - прошепелявила та из них, у которой изо рта высовывался большой желтый зуб, - отдай нам око и проси каких хочешь сокровищ.
- Мне не нужны богатства, - ответил Персей, сжимая в кулаке свою добычу. - Укажите дорогу к вашим младшим сестрам горгонам, и я верну то, что просите.
Завопили грайи дикими голосами, забились в испуге.
- Как хотите! - произнес Персей. - Я могу обойтись...
- Нет! Нет! Не уходи! - закричали старухи хором. - Отдай нам наше зрение, и мы откроем тебе тайну.
- Да будет так! - согласился Персей. - Как только вы мне покажете путь к горгонам, око будет ваше.
И снова Персей двинулся в путь. Грайи рассказали ему, что их младшие сестры живут на острове, и показали направление, в котором он находится. Но этот остров так далек, что добраться туда на веслах или парусах не удалось бы и за десяток лет. Сильны были руки Персея, но и они стали уставать. А когда он уснул, лодку окружили стремительные нереиды, с жадностью и любопытством разглядывая юного красавца.
- Неужели это тот самый младенец, которого мы качали в ящике на своих плечах! - проворковала одна из нереид.
- Не для того мы его спасли, чтобы ему погибнуть, - проговорила другая.- Пока он доплывет до острова, у него иссякнут силы.
- А если останутся, то все равно ему не одолеть горгон, - добавила третья. - У грай одно око на троих, а у горгон их шесть, да каких зорких.
- Давайте ему поможем! - предложила старшая нереида.
Пробудившись, Персей получил от могущественных и благосклонных морских нимф три дара: шлем-невидимку, сандалии с крыльями и сумку, принимавшую размеры и форму предмета, который в ней находился.
Надев сандалии, натянув шлем-невидимку, перекинув волшебную сумку через плечо, Персей взлетел в небо. Нереиды, закинув головы, смотрели вверх, пытаясь его разглядеть. Забыв, что невидим, он махал им руками. Но вскоре нереиды услышали из пустоты:
- Прощайте!
А он едва уловил:
- Доброго пути!
Еще в детстве, на острове Серифе, Персей наблюдал за птицами, летящими весной на север, а осенью на юг. Как ему хотелось иметь их крылья, чтобы облететь весь мир. Теперь он может парить как птица, но путь его лежит туда, где находится мрачная страна мертвых. Ему даны крылья долга. Его ждет встреча со страшными чудовищами. С ними еще никто не сражался. И никто не рассказывал, как они выглядят, ибо каждый, кто встречался с горгонами взглядом, превращался в камень. Об этом ему говорил Гермес.
Далеко впереди показалась черная полоска. Еще быстрее полетел Персей и вскоре увидел омываемый свинцовыми водами остров. Но что на нем сверкает и слепит глаза? Юноша спустился ниже и разглядел скалу с тремя дремлющими горгонами. На солнце блестели их лениво распростертые медные руки. Мирно спали страшилища, не чуя опасности, снилось им, что снова вольными морскими девами плещутся они в ласковых волнах. Улыбались во сне горгоны, сверкали на солнце их золотые перья и чешуя, только змеи шевелились на их головах.
Персей быстро отвернулся, чтобы не увидеть лиц горгон, и взгляд его случайно упал на щит. Сердце героя возрадовалось. Он понял, как можно смотреть на горгон, не глядя на них (Apollod. II 4,2). Теперь осталось догадаться, кто из них Медуза. Вглядываясь в щит, как в зеркало, он видел, что они похожи, как две капли молока, - у всех троих широко открытые пасти с высунутыми языками, шевелящимися даже во сне, медные руки с острыми стальными когтями, тело в блестящей чешуе, крылья со сверкающими золотыми перьями.
Бешено кружился Персей над островом, не зная, как поступить. "Какая из них Медуза! Какая - Медуза?"- в отчаянье шептал он.
И его услышали на многовершинном Олимпе.
- Руби крайнюю, что к морю! - послышался знакомый Персею голос Гермеса.
Как ястреб ринулся юноша вниз. Свист его падения почуяли змеи на голове Медузы и поднялись с шипением на невидимого врага. Сама же Медуза едва успела пошевелиться. Меч сверкнул в воздухе, и голова чудовища оказалась в руках Персея. Из шеи Медузы хлынул поток алой крови, а из него, о чудо, выскочил Пегас - плод связи горгоны с Посейдоном (Hes. Theog. 270-286), крылатый конь ослепительной белизны. Персей попытался его схватить, но конь, расправив крылья, скрылся в небе. Вслед за ним туловища горгоны родился Хрисаор ("златомеч"), также взмывший в синее небо и скрывшийся из виду.
Герой бросил голову Медузы в свою сумку, которая приняла ее форму, и полетел прочь. И только тогда пробудились две бессмертные горгоны. Увидев, что рядом с ними корчится в судорогах смерти обезглавленное тело их младшей сестры, поняли горгоны, что довершила свою месть суровая Афина. С воплем ужаса взмыли горгоны в воздух. Они хотели мстить убийце, растерзать его стальными когтями. Но было поздно, ни над островом, ни далеко от него в море никого не было видно.
А Персей, невидимый в волшебном шлеме, унося свою ношу, уже парил над безжизненными песками знойной Ливии. Даже волшебная ткань, из которой была сделана его заплечная сумка, не могла удержать ядовитую кровь Медузы, и несколько капель, просочившись, упало в пески. От них пошел род ядовитых змей, которыми с тех пор кишит Ливия. Вскоре сама воительница Афина прикрепила голову Медузы к своей эгиде.
Когда бог врачевания Асклепий накопил в своем искусстве большой опыт, Афина дала ему кровь, вытекшую из жил горгоны Медузы. Кровь, которая текла из левой части горгоны, несла смерть, а из правой части - использовалась Асклепием для спасения людей.
В мифе о горгонах отразилась тема борьбы олимпийских богов и их героического потомства с хтоническими силами.
|
