КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине "Религиеведение"
Украинская православная церковь вчера и сегодня
.
по специальности : Менеджмент в производственной сфере
по розделу учебного плана : Религиеведение
План
1. Новая религия - путь к объединению
2. Проблемы независимости (Берестейская уния 1596 года)
3. Объединение по-московски
4. Раскол
5. Государство и церковь
6. Филарет
7. Политизированная УПЦ сегодня
8. Эпилог. Что же дальше?
Новая религия - путь к объединению
Трудно писать об украинской православной церкви сухим штилем беспристрастного аналитика. Слишком большой удельный вес имела она в историческом развитии нашей нации. Весело встречали наши предки новую религию: легендой о выборе веры, о “Руси веселии - вина питии”. Но под весельем скрывался очень серьезный подтекст. Если пантеон языческих богов был первым этапом объединения под единым, киевским верховенством русской ойкумены, то введение христианства было призвано утвердить через идею единобожия (монотеизма по-научному) принцип единовластия на грешной земле. Этот процесс был тяжелым и болезненным, рецидивы язычества наблюдались в довольно больших масштабах до XVI века. Но стратегическая цель, поставленная еще княгиней Ольгой (объединение русских земель и выход новой державы на политическую арену мира), была реализована. Правда, сделать это смог уже ее правнук Ярослав Мудрый.
Проблемы независимости
С самого начала наша православная церковь стремилась к самостоятельности. Византия приходила в упадок и утрачивала контроль над киевской метрополией. Собор епископов Руси уже в 1051 году избрал митрополитом Киевским не грека, а священника церкви Спаса на Бересте Иллариона. Константинополю оставалось только признать его. С годами роль вселенского патриарха свелась к утверждению решений киевской церкви.
Очень рано наша церковь начала избавляться от своей зависимости от светской власти, государства. Если до XIII века митрополиты больше зависели от князей, то далее ситуация изменилась. Церковь начала опираться на более широкие социальные слои. XIV век - на боярство; XVI век - мещанство; XVII век - украинское рыцарство (казачество).
Сплоченная и авторитетная украинская православная церковь принимала участие во всех важных исторических событиях. Но не опускалась до политических свар.
А московская церковь реализовала концепцию Третьего Рима. Имперская идея подтолкнула ее к провозглашению отдельной епархии. В 1589 году великая империя официально приобрела собственную церковь, практически насильно вырвав патриархат у заключенного в кремлевскую темницу константинопольского патриарха.
В XVI - XVII вв. украинские земли обагрялись кровью, раздирались на куски польскими и турецко-татарскими завоевателями. Склонность к мирному решению вопросов, к компромиссам привели к заключению в 1596 году Берестейской унии. Некоторые деятели украинской церкви руководствовались идеями экуменизма (то есть, создания единой всемирной церкви Христа), а также стремились создать переходный буфер между православием и католицизмом. Но в действительности обозначилась первая линия раскола.
Объединение по-московски
В 1620 году под опекой казачества была возобновлена Киевская епархия, упраздненная унией. Через 12 лет после этого была основана Киевская академия, возглавленная выдающимся украинским церковным деятелем митрополитом Петром Могилой. После его смерти заведение назвали Киево-Могилянской академией. Уровень преподавания в академии был официально признан соответствующим “иноземческим академиям”.
Настал 1686 год. Украина уже была “намертво” присоединена к Российской империи, утратила политические права. Но полному покорению мешала духовная, религиозная независимость. Годом ранее Москва уже поставила митрополитом Киевским своего “симпатика” - епископа Луцкого Гедеона. Это противоречило 8-му правилу III Вселенского Собора. Оно касалось попытки патриарха Антиохийского присоединить к себе Кипрскую церковь. Итак, еще более тысячи лет назад каноны запретили присоединять к себе чужие канонические территории. А Украинская православная церковь признавалась канонической метрополией Константинопольского патриархата.
Но печально известный патриарх Дионисий в 1686 году официально (и неканонично) признал переход Киевской метрополии в ведение Московского патриархата. Это стало возможным благодаря большой взятке и политическому давлению со стороны Москвы. Через год Дионисия лишили патриаршего престола. Но поздно. За этим последовал целый ряд присоединений: следующей была Грузинская церковь, в нашем столетии - часть Польской православной церкви, Кишиневская епархия, Эстонская и Латвийская церкви (добавим: после второй мировой войны - Мукачевская епархия и православная церковь Чехословакии).
Упомянутое событие заложило под единство украинского православия мину замедленного действия. Эта вторая линия раскола стала более глубокой, чем униатская. Рано или поздно должен был встать вопрос о собственной церкви государства. Эта идея жила в казацких церквах, об этом шепотом говорили монахи в кельях Киево-Печерской лавры, студенты Киево-Могилянской академии. Но могучая империя превратила свою церковь в инструмент государственной политики. Этот процесс начал Петр I, упразднив Московскую патриархию и основав бюрократический Священный Синод. На такую же роль была обречена и украинская церковь. Она все более становилась органической составляющей церкви российской. Этому содействовала кадровая политика, русификация, запрещение печатания церковных книг на украинском языке. Возникла опасная тенденция. Бюрократическая машина российской церкви была сориентирована на воспитание чиновников. Священники утрачивали свою роль духовных поводырей. В церковь “вполз” дух наживы, терялись исконные традиции милосердия, помощи ближнему. Достаточно почитать повести и рассказы мученика украинской литературы А.Тесленко, очерки Льва Толстого, рассказы Короленко, Мельникова-Печерского...
Раскол
До 1917 года православная церковь Российской империи уже была воспитана в надлежащем духе - “чего изволите”. И это стало третьим основным фактором, определяющим события в течение всего XX века.
Вышеназванные факторы были причиной того, что ни Директория, ни УНР не уделяли надлежащего внимания религиозной жизни. Они не видели в церкви национально-объединительной силы.
А вместе с большевистской оккупацией в Украину пришел госатеизм, который успешно насаждался все семь советских десятилетий. Гонениям подвергся даже Московский патриархат, который охотно стал коллаборантом безбожной власти. В Украине церковь Московского патриархата постепенно становилась инструментом русификации. Нужно отдать должное УГКЦ и УАПЦ, которые смогли остаться оплотами национальной идеи в Западной Украине. Но после войны УГКЦ ушла в подполье, а УАПЦ действовала только за границей.
Три линии раскола перешли из латентного состояния в активное во времена горбачевского Союза. Церковь избавилась от идеологического пресса со стороны государства, и закостеневшая, “огосударствленная” структура РПЦ начала легко ломаться благодаря амбициям “духовных бюрократов”. Кроме того, был инициирован всплеск национального самосознания народов СССР. В Западной Украине сразу же начали выходить из подполья общины УГКЦ, которые сохранялись “в тени” на протяжении всего периода после официальной ликвидации данной структуры в 1946 году.
В отличие от УГКЦ, Украинская автокефальная православная церковь (УАПЦ) после второй мировой войны в Украине институционно не существовала. Инициаторами ее возрождения стали, главным образом, украинские интеллигенты национал-патриотической ориентации (как правило, западноукраинского, волынского, иногда полесского происхождения). Этот процесс развивался под действием двух движущих сил: реального стремления к национально-культурному и религиозному возрождению Украины, а также чисто политических векторов, направленных на отделение от “старшего брата”. Первым этапом данного процесса стало “Обращение инициативного комитета восстановления Украинской православной церкви” (15 февраля 1989 г), подписанное Б.Михайлечко, И.Антонюком, А.Битниченко, М.Будником и О.Лохвицкой. Вторым - провозглашение парафии Львовской церкви Петра и Павла (настоятель В.Ярема, ныне патриарх УАПЦ Димитрий I), принадлежащей к УАПЦ (19 августа 1989 г.). Третьим - присоединение к УАПЦ епископа Ивана Боднарчука (бывшего управляющего Житомирско-Овруцкой епархией РПЦ; погиб в автокатастрофе в 1995 г). Накоцец 5-6 июня 1990 г. Собор УАПЦ в Киеве завершает построение восстанавливаемой Церкви и выбирает патриархом митрополита УПЦ в США Мстислава (Скрипника) (1898-1993) - фигуру связанную с освободительной борьбой 1917-1920 гг., племянника С.Петлюры, рукоположенного в епископы в 1942 году в Киеве.
Главной базой УАПЦ 90-х годов стала Галичина. Волынь, где на протяжении 20-ЗО-х годов находился “центр тяжести” УАПЦ, утратила эту роль. Дело в том, что, присоединив с помощью режима около 4 тыс. греко-католических общин, РПЦ по многим причинам оказалась неспособной абсорбировать полностью этот анклав.
Парадокс: исконно униатская Галичина после хрущевской антирелигиозной кампании становится средоточием наивысшей концентрации православных общин во всем СССР. В борьбе с далеко не гипотетической “униатской угрозой” галицийским парафиям “милостиво” разрешается сохранять традиционные этноспецифические черты: удельный вес выходцев из Западной Украины в духовных учебных заведениях становится чрезвычайно высоким; священники-”захiдняки” занимают приходы по всей Украине и за ее пределами. Рядом с твердыми греко-католиками и так называемыми “крипто-униатами” в регионе сформировалась на протяжении послевоенного времени могучая православная община. Галичина стала поликонфессиональной.
К концу 80-х гг. эта община оказалась перед вышеупомянутым двойным вызовом: триумфально шествующей из катакомб УГКЦ и национально-освободительным движением, которое набрало в Галичине чрезвычайный размах. Сохраняя целостность общины, православные Галичины находят свой путь. Его путеводной звездой стал лапидарный лозунг “Москва нам не мати, а Рим - не батько”. Логичным шагом стало самочинное провозглашение полной независимости от каких-либо внешних духовных центров (автокефалии).
Эта автокефалия никак не могла быть признана Поместными Православными Церквами и попала под острейшую критику со стороны Украинского экзархата РПЦ. Особенной аргументированностью и логичностью отличались филиппики патриаршего экзарха митрополита Филарета (Денисенко), который занимал Киевскую кафедру еще с 1966 г. Но в церковные дела властно вмешивается политика, которая в то время переживает стремительные изменения - Украина утверждает свою независимость. Вскоре Филарет уже ставит перед Московским патриархатом вопрос об изменении статуса экзархата (и, естественно, собственного тоже) в направлении большей самостоятельности. Решением Архиерейского Собора РПЦ (30-31 августа 1990 г.) Украинский экзархат становится Украинской православной церковью (УПЦ), которая получает определенную долю священноначалия РПЦ. В октябре того же года УПЦ получает независимость и самостоятельность в управлении, которые приближают ее статус к автономии в рамках РПЦ. Вручение соответствующей Грамоты патриархом Московским и всея Руси Алексием предстоятелю УПЦ митрополиту Филарету в соборе Софии Киевской сопровождалось столкновением с делегатами IV съезда Руха (26 октября 1990 г.) - будущими друзьями и соратниками. Старая элита, которая удерживала тогда позиции власти (Кравчук + “группа 239”), ставила на УПЦ. Национал-патриоты, которые спали и видели себя новой элитой, ориентировались на УАПЦ. До сих пор свежи в памяти “упадания” В.Яворивского под колеса авто митрополита и его мольбы перед престарелым Мстиславом “пошлюбити” его с женой “iстинним шлюбом”.
“Самостийницкие” позиции священноначальства УПЦ еще больше укрепляются после проигрыша Филарета на выборах Московского (“всесоюзного”) патриарха. В июне 1990 г. он окончательно связывает свою карьеру и будущее с политическим руководством тогдашней УССР.
Государство и церковь
После “беловежских приключений” Л.Кравчук, неожиданно для Ельцина, недвузначно дал понять ему, что отнюдь не видит Бориса Николаевича в роли “всеСНГовского старосты”. В политическом аспекте зависимость УПЦ от Московского патриархата уже не отвечает интересам руководства государства. Больше того, делает ее достаточно уязвимой для критики со стороны УАПЦ. Собор УПЦ (1-3 ноября 1991 г.) обращается к Московской патриархии с просьбой о даровании полной независимости и самостоятельности, то есть автокефалии. Это обращение получает всестороннюю и последовательную поддержку со стороны государственного руководства. Однако состояние российско-украинских взаимоотношений как в политико-экономической, так и в социально-психологической плоскости отнюдь не содействовали снятию главенства Московского патриархата с украинских приходов. Этот шаг РПЦ рассматривает как такой, что несет для нее неоправданные духовные и материальные потери: самостоятельность УПЦ лишала Москву духовных корней, а именно: старинных монастырей и церквей, святых мест, реликвий. В целом отделилась бы именно та часть, которая была исходной, материнской для всей Российской православной церкви. Она лишилась бы также львиной доли парафий и богатейшего имущества.
Следует отметить также, что для экстенсивного российского национального сознания, в котором очень редко дифференцируется “русское” и “украинское”, еще одно проявление “хохляцкого сепаратизма” было бы нестерпимым. Кроме того, шаг навстречу УПЦ не получил бы понимания со стороны российской политической элиты, президента и его окружения.
В то же время с церковно-канонической точки зрения позиция Московского патриархата выглядела достаточно обоснованной: проблема автокефалии является чрезвычайно сложной и требует всестороннего рассмотрения.
Очередное обращение епископата УПЦ к патриарху Алексию II, Священному Синоду и всем архиереям РПЦ (29 января 1992 г.) положило конец латентной фазе конфликта, четко очертило позиции сторон: УПЦ не может оставаться в составе РПЦ и опирается в своем стремлении к независимости на полную поддержку государства (письмо с просьбой содействовать получению автокефалии послал Алексию II также Президент Л.Кравчук); РПЦ не желает предоставить автокефалию УПЦ и направляет свои усилия на восстановление действенного контроля над ситуацией в Украине, который в определенной степени был ослаблен. Эти акции можно рассматривать также как отголоски политического напряжения в отношениях между руководством двух государств, а возможно, и как пробу своих политических сил.
Филарет
В результате игры объективных обстоятельств и субъективно-амбициозных факторов роль церковного “бунтаря” выпала митрополиту Филарету, которому она, казалось бы, и не очень шла. Предстоятель УПЦ во многом является типичным представителем высшей православной иерархии. Это жесткий, даже деспотичный лидер, очень опытный политик, непревзойденный мастер политической интриги, который вселял архиерейскому корпусу и духовенству скорее страх, чем уважение. Как и абсолютное большинство русского православного епископата, он из-за своего образа жизни, тесных связей с компартийной верхушкой и т.д. был очень уязвим для возможной критики. Этим, конечно, воспользовались московские масс-медиа.
Массовое недовольство “сепаратизмом” УПЦ и “сепаратистом” (поневоле) Филаретом в российских политических и церковных кругах не оставляло сомнений в прохождении и результате Архиерейского собора РПЦ 31 марта - 4 апреля 1992 г. Противостояние митрополита Филарета Московскому патриархату окончилось лишением его всех степеней священства и смещением с престола, на который он был избран пожизненно.
Руководство РПЦ, прекрасно зная о сервильности и “чего изволите” своего епископата, осознавало, что “промедление смерти подобно”. Каждый день выжидания давал бы Филарету шансы на созыв под хоругви привычного киевского владыки новых и новых епархий. Тем более, что государство его недвусмысленно поддерживало. А поэтому действовали оперативно. 27 мая 1992 г. по инициативе Москвы украинские епископы, не поставив в известность, как это было раньше, светскую власть, провели в Харькове Собор, где сместили официально Филарета и избрали на престол митрополита Ростовского и Новочеркасского Владимира (Сабодана) - этнического украинца, который занимал длительное время ключевые посты в Московской патриархии и лишь 23 голоса уступил Алексию (Ридигеру) при избрании Московского патриарха в июне 1990 г. Его избрание митрополитом Киевским было признано Поместными Православными Церквами. Но вызвало негативную реакцию украинского руководства и лично Л.Кравчука. Президиум Верховного Совета Украины издал специальное решение о недействительности Харьковского Собора, забыв о том, что не имеет права вмешиваться в церковную жизнь.
Теперь митрополит Филарет почувствовал потребность в оперативных действиях. Он оказался в критическом состоянии и должен был либо кануть в забвение, либо успеть принять кардинальные меры, пока контроль над финансами УПЦ не перешел в руки нового руководителя. Не менее, конечно, была заинтересована в этих финансах и УАПЦ.
Так родился проект объединения УПЦ и УАПЦ, реализованный в предельно сжатые сроки. Объединительный Собор прошел 25-26 июня 1992 г. под патронажем Президента Л. Кравчука и при непосредственном участии группы членов парламента, часть которых прямо вошла в органы управления новообразованной Украинской православной церкви (Киевский патриархат) (УПЦ-КП). Но епископы УПЦ за митрополитом Филаретом не пошли (за исключением епископа Якова Панчука). Впоследствии выяснилось, что избранный патриархом УПЦ-КП Мстислав (Скрипник) объединения не признал. А поэтому искусственное аппаратное образование (выражение Л.Кучмы) не могло существовать долго. После смерти первого и последнего патриарха объединенной церкви Владимира (Романюка) УАПЦ и УПЦ-КП снова рассоединились. В результате, Украина имеет три православные церковные юрисдикции, подозрительное отношение со стороны Константинополя, сильную зависимость от зарубежных религиозных центров. Наконец, (и это наихудшее) сама идея украинской автокефальной церкви была существенно дискредитирована.
Политизированная УПЦ сегодня
В то же время уровень политизации религиозной жизни дошел до опасного уровня: в условиях острого многостороннего межцерковного конфликта все больше расширяется круг организаций, групп и лиц, которые склонны использовать противостояние для достижения определенных политических целей. Особенно ярко это проявляется во время парламентских и, особенно, президентских выборов 1994 г., когда церкви были близки к превращению в партии.
Руководство УПЦ-КП, УАПЦ и УГКЦ поддерживает Л.Кравчука, УПЦ, которая находится в юрисдикции Московского патриархата - Л. Кучму. Последний, на данном этапе, не скрывает своих симпатий к УПЦ как к самой многочисленной из религиозных организаций Украины, к тому же канонической, и очень резко критикует УПЦ-КП (среди прихожан которой он своего электората не видит). Вплоть до определения ее как “чисто аппаратного детища”» (см.: “Киевские новости”, 24.06.94). Правда, после избрания Президентом Л.Кучма стремится держаться в стороне от “суеты духовной”, не демонстрируя особых симпатий к какой-либо конфессии.
На изломе 1994-1995 гг. УПЦ-МП насчитывает более 6 тысяч парафий, более 60 монастырей с 1,7 тыс. монахов и монашек, 10 духовных учебных заведений (2 тыс.слушателей), почти 5 тыс. священников, 1,2 тыс. воскресных школ.
Удельный вес УПЦ в составе Московской патриархии, которая в России и за ее пределами контролирует 15985 приходов, опекаемых 12,8 тыс. священников, выглядит достаточно солидно. Что касается степени подчиненности УПЦ Московскому патриархату, то патриарх Алексий II в письме тогдашнему министру юстиции Украины В.В.Онопенко (29 декабря 1993 года, № 4388) утверждал, что УПЦ не подотчетна МП в административно-финансовых вопросах; является законной правонаследницей епархий РПЦ в Украине и, с канонической точки зрения, имеет право на все движимое и недвижимое имущество, созданное и приобретенное на протяжении 1000-летнего существования православия на украинских землях; МП не имеет претензий на имущество УПЦ. Вместе с тем Московский патриархат достаточно надежно контролирует ситуацию в УПЦ и обладает действенными рычагами влияния на нее. Собор РПЦ может сместить предстоятеля УПЦ, к МП могут “присоединиться” целые епархии УПЦ. К тому же Алексий II еще в 1992 г. пообещал взять под непосредственную опеку МП тех верующих, которые пожелают выйти из-под юрисдикции УПЦ. Были и просьбы войти непосредственно под ее юрисдикцию: например, неопубликованное обращение архиепископа Симферопольского и Крымского Лазаря (Швеца).
Священноначалие УПЦ и лично ее предстоятель митрополит Владимир (Сабодан) предпочитают не проявлять социально-политической активности, подчеркивают необходимость длительного и нелегкого пути к получению автокефалии каноническим способом. Что же касается объединения православных в Украине - главного предварительного условия автокефалии, - то УПЦ считает его возможным лишь в случае присоединения к ней других православных юрисдикций.
В составе УАПЦ было немногим более 600 приходов (более 500 из которых - на Львовщине) и 200 священников. После регистрации в прошлом году устава УАПЦ ряды ее верующих растут очень динамично. Позиция руководства церкви выглядит в некоторых вопросах довольно взвешенной. Так, глава УАПЦ высказывал готовность сложить свои полномочия перед Всеукраинским Собором, который изберет общего патриарха для православных Украины. Но руководство Церкви насыщает свои выступления антимосковской и антифиларетовской риторикой и говорит о своей преданности идее “чистой автокефалии”. До настоящего времени инициативы, направленные на объединение с УПЦ-КП, имели имитационный характер, рассчитанный на успокоение общественного мнения и православной украинской диаспоры, которая очень болезненно воспринимает сразу двух православных патриархов Украины, не говоря уже о митрополите.
УПЦ-КП насчитывала на конец 1995 года свыше 1700 общин, 15 монастырей (47 монахов), 11 духовных учебных заведений (свыше 800 слушателей) 1320 священников. Сейчас точная статистика отсутствует, но известно, что с того времени из ее состава вышло много общин. В частности, ее покинул один из главных участников объединительного Собора 1992 года, авторитетный деятель церкви митрополит Антоний (Масендич).
Не признанная Поместными Православными Церквями, она главную надежду своего бытия и развития возлагала на Украинскую державу. Покойный патриарх Владимир (Романюк) неоднократно подчеркивал, что рассматривает свою Церковь прежде всего не как духовный феномен, а как фундамент украинской государственности и настаивал на статусе государственной Церкви для УПЦ-КП. Он к тому же (очевидно, не без влияния УНА-УНСОвской теории славянской империи с центром в Киеве) пестовал заведомо утопическую идею насчет объединения вокруг Киевского патриархата православных Церквей трех восточнославянских народов (Москва как “Третий Рим” оказалась несостоятельной, стало быть, слово за Киевом).
Специфические условия образования УПЦ-КП, запрограммированная практически заранее острая борьба в ее руководстве определили перманентную нестабильность этой Церкви и явное доминирование политического начала над собственно церковным. “Политический уклон” в то же время постоянно прослеживается в, условно говоря, компенсаторных акциях вроде принятия в состав Церкви архимандрита Адриана, последовательно исключенного из трех российских православных юрисдикций вместе с его приходом в Московской области, принятие “Митрополита Миланского” Евлогия, который имеет довольно сомнительную репутацию, создание Белгородско-Обоянской и Дубоссарской епархий и т.п. (не говоря уже об акциях чисто политических).
После смены президентской администрации в июле 1994 г руководство УПЦ-КП ощутило серьезную угрозу своим позициям и начало поиск путей взаимопонимания с новой властью. Но дело это было нелегким: отношения были испорчены и с исполнительной, и с законодательной ветвями. Киевский патриархат критиковал Л.Кучму во времена его претендентства; А.Морозу на выборах противостоял член Высшего Церковного Совета УПЦ-КП О.Шевченко, которого публично поддерживал патриарх Владимир (Романюк). В предвыборной борьбе не обошлось без язвительности по адресу будущего спикера.
Вместе с тем УПЦ-КП делала превентивные шаги: уже в июле 1994 г. группа депутатов подписала довольно наступательное письмо в защиту Киевского патриархата. Но ни действенная поддержка группы парламентариев, ни широкие связи митрополита Филарета в финансово-коммерческих и банковских кругах не улучшили взаимоотношения с центральной властью. Надежды на то, что официальный Киев снова должен обязательно поставить на независимую Церковь, не оправдывались. УПЦ-КП постоянно пыталась выйти из тени. Как это ни цинично звучит, в таком смысле 18 июля прошлого года было для этого очень удобной возможностью...
Что же дальше ?
Сложившиеся тенденции остаются стабильными. Растут числом УПЦ и УАПЦ, приходит в упадок УПЦ-КП, множатся церковки, секты, секточки, новоязыческие культы и т.п. В обществе отнюдь не становится больше доверия к исконной вере своих предков. Каждая из сторон гнет свою линию, не “грешит” толерантностью относительно противников. Константинополь и Москва толкут в ступе одно и то же: нельзя давать согласие на автокефалию расколотой на несколько частей экзархии.
Не слишком ли много уже разбросано камней? Не время ли собирать их вместе?
Литература:
1. “Український історичний журнал”, номера за 1994 год.
2. “Финансовая Украина”, номера за 1996 год.
3. “Час-Times”, номера за 1996 год.
|
