Решающее влияние на развитие психологии религии после Второй мировой войны оказал Э. Фромм, с именем которого связан новый этап в психологии бессознательного. Убежденный последователь Фрейда, он критически относился к идеалистически построениям Юнга и в целом придерживался фрейдовских представлений о структуре и динамике психических процессов, существенно дополнив их в вопросе о влиянии социальных условий на природу человеческой психики. Интерес Фромма к социальным аспектам личности был обусловлен влиянием философии Л. Фейербаха и К. Маркса, а также тесным, хотя и кратковременным сотрудничеством с представителями Франкфуртской школы философии и социологии — М. Хоркхаймером, Т. Адорно, Г. Map-кузе. Целый ряд работ Фромма посвящен психологии религии, наиболее известные из них — “Психоанализ и религия”, “Дзен-буддизм и психоанализ”, “Учение о Христе и другие очерки о религии, психологии и культуре”, “Вы будете как боги. Радикальная интерпретация Ветхого Завета и его традиций”. Для: понимания концепции Фромма в целом и его взглядов на религию большое значение имеют также работы “Бегство от свободы”, “Забытый язык”, “Искусство любить”, “Душа человека”, “Анатомия человеческой деструктивноети”.
Существенно отличало Фромма от Фрейда то, что первый решился подойти с методами психоанализа к вопросам, которые по существу относятся к сфере философии; и морали: что есть добро и зло, добр или зол человек по своей природе, что является истинной природой человека, а что — ее извращением, в чем смысл человеческой свободы и человеческой любви. Фрейд усиленно работал над тем, чтобы мораль не мешала медицине, — Фромм каждой строкой доказывал, что медицина ничего не сделает без морали: психическое здоровье неразрывно связано с нравственной позицией. Фактически он разработал собственное этическое учение, в котором как полюсы добра и зла фигурируют предложенные им понятия “синдром роста” и “синдром распада”. Если традиционный медицинский подход полагал само собой разумеющимся, что медицина может с равным успехом излечивать болезни и нравственных, и безнравственных людей, то Фромм впервые поставил душевное здоровье в прямую зависимость от этических качеств, рассматривая моральную испорченность одновременно и как следствие, и как причину болезни: “Психические расстройства нельзя понять, рассматривая их отдельно от моральных проблем личности человек болен потому, что он пренебрегает потребностями своей души”.
Фромм ясно понимал, что до появления психотерапии только религия была ответственной за душевное и духовное здоровье человека, что в религиях мира тысячелетиями накапливались знания; которые для современного психолога могут стать кладезем премудрости, если суметь к ним подступиться, что задача священника в значительной степени совпадает с теми, которые сегодня решает психотерапевт: “...В настоящее время две профессиональные группы занимаются душой человека — священники и психоаналитики”. Фромм сознательно принимал у религии эстафету заботы о духовном здоровье человека, в то время как прежний психоанализ претендовал только на попечение о душевном здоровье. Если для Фрейда и Юнга религия - только объект исследования, то Фромм нередко видел в ней партнера психотерапии и в исследовательском плане, и в плане врачевания.
Определение религии Фромма весьма широко: “...под “религией” я понимаю любую систему взглядов и действий, которой придерживается какая-то группа людей и которая дает индивиду систему ориентации и объект поклонения”. Таким образом, всякое служение каким бы то ни было идеалам оказывается религиозностью, независимо от того, поклоняются ли идолам, богам, святым или вождям, классу, нации, партии, успеху, богатству, силе. Любой человек является религиозным, а религия — неизбежно присущей всем историческим эпохам. Одной из разновидностей религии Фромм считал невроз. Он переиначивал формулу Фрейда, полагавшего религию коллективным неврозом, и трактовал невроз “как личную форму религии или, точнее, как регрессию к примитивным формам религии, находящимся в конфликте с официально признанными формами религиозной мысли”.
Фромм различал авторитарную и гуманистическую религии. Авторитарной религию делает идея, согласно которой человек должен повиноваться внешней силе, господствующей над ним Главная добродетель здесь — послушание, а главный грех — не-повиновение. По мнению Фромма, повиновение могущественно власти представляет для человека один из способов избавиться от чувства одиночества и собственной ограниченности. Актом подчинения он утрачивает независимость и цельность как индивид, но обретает чувство безопасности и защищенности благодаря внушающей страх и благоговение силе, частью которой как бы становится. Гуманистическая религия, напротив, сосредоточена на человеке и его способностях, ориентируя индивида на самостоятельность, веру в собственные силы, реализацию своего потенциала; она утверждает ценность человеческой личности, ее право на счастье и свободу. Религиозное переживание есть переживание единства со всем сущим, основанное на родственном отношении к миру, осознанном при помощи мысли и любви. Гуманистическая религия развивает способность любить ближнего и самого себя, чувство солидарности со всеми живыми существами. Целью человека в такой религии является достижение величайшей силы, а не величайшего бессилия, добродетелью — самореализация, а не покорность.
Фромм считал, что религиозность не обязательно связана с теизмом, и идею Бога рассматривал как символическую. Однако безбожие, с его точки зрения, не означает безрелигиозности, и собственную психоаналитическую концепцию Фромм называл “новой теологией”. Религия есть выражение стремления решить ключевые проблемы человека в мире, поскольку изначально человек находится в такой психологической ситуации, которая неизбежно ставит перед ним определенные вопросы, и вынуждает к поискам ответов. Религия, по мнению Фромма, суть отражение тенденций этого процесса и методология выбора решений.
Исходную ситуацию человека в мире Фромм, пользуясь термином К. Маркса, определял как отчужденность: “Переживание отчужденности порождает тревогу, и в конечном счете тревога всегда происходит от этого. Быть отчужденным — значит, быть отрезанным от мира, не имея возможности воспользоваться своими человеческими силами. Поэтому быть отчужденным — значит быть беспомощным, неспособным активно воздействовать на окружающий Мир, на вещи и людей; это значит, что мир может посягнуть на мои права, а я не смогу защититься. Таким образом, отчужденность является источником внутреннего беспокойства. Кроме того, это порождает стыд и чувство вины <…> Осознание человеческой разобщенности без воссоединения любовью — вот источник стыда. И здесь же источник чувства вины и тревоги”. Самая глубокая потребность человека — это потребность преодолеть свою отчужденность, освободиться из плена одиночества. Абсолютная невозможность достичь этой цели ведет к сумасшествию, потому что смятение полного одиночества можно преодолеть, лишь совсем уйдя от внешнего мира, и чувство одиночества исчезнет постольку, поскольку исчезнет сам внешний мир, от которого был отчужден индивид. В качестве форм преодоления отчуждения и одиночества Фромм называл всевозможные оргиастические состояния, подчинение группе, творческую деятельность и любовь. Однако единство, обретенное в плодотворном труде, не является межличностным; единство, достигнутое в оргиастичес-ком слиянии, преходяще; единство за счет подчинения — лишь псевдоединство. Все это — частичные решения проблемы; полное решение — в межличностном единстве, любви, слиянии с другим человеком. Подобная страсть сильнее любых иных человеческих стремлений. Это сила, которая все скрепляет в единое целое. Неудача в достижении такого единства ведет к сумасшествию или уничтожению (самоуничтожению в том числе).
Но наряду со зрелыми формами любви есть ее незрелые формы, которые Фромм называл симбиотической связью, и выделял в ней следующие разновидности: нарциссизм, некрофилию и инцестуозную фиксацию. Эти три явления, как правило, присутствуют не изолированно, но в той или иной степени обусловливают друг друга и друг другу сопутствуют. В совокупности они образуют так называемый синдром распада. Противоположный ему синдром роста включает в себя, соответственно, любовь к нему, биофилию, стремление к независимости и свободе. Толы на базе синдрома роста возможны совершенные, зрелые формы любви, которые действительно становятся решением ключевой проблемы человеческого существования и фундаментом душевного и духовного здоровья. Религии оказываются гуманистически ми или авторитарными в зависимости от того, какая из тенденций представлена в них более широко. Большинство религий обнаруживают в той или иной степени обе тенденции. Фромм множеством примеров иллюстрировал это из Ветхого Завета, Ветхий Завет, полагал Фромм, не считает, что человек порочен в своей основе. Неповиновение Богу со стороны Адама и Евы не рассматривается как грех, и нигде нет указаний на то, что именно оно погубило человека. Напротив, неповиновение является предпосылкой того, что человек осознал самого себя, стал способен на самостоятельные действия. Первый акт неповиновения в конечном счете является первым шагом на пути к свободе. Кажется даже, будто это было предусмотрено Божьим планом. Согласно пророкам, исключительно благодаря изгнанию из рая человек оказался в состоянии сам формировать свою историю, укреплять свои человеческие силы и в качестве полностью развитого индивида достигнуть гармонии с другими людьми и природой. Такая гармония заступила на место прежней, в которой человек еще не был индивидом. Мессианская мысль пророков явно исходит из того, что человек в своей основе непорочен и может быть спасен помимо особого акта Божьей милости.
Главные учения всех значительных гуманистических религий могут быть сформулированы в одном предложении: цель человека — преодоление его нарциссизма. Вероятно, нигде этот принцип не выражен столь радикально, как в буддизме. Учение Будды исходит из того, что человек сможет освободиться от страданий лишь тогда, когда он очнется от собственных иллюзий и осознает свою действительность, реальность болезни, старения, смерти и невозможность когда-либо достичь целей своих страстей. В буддийском понимании “очнувшийся” человек — тот, кто преодолел свой нарциссизм и потому способен быть полностью живым. Эту же мысль можно выразить иначе: лишь отказавшись, от иллюзии своего несокрушимого “Я” и от всех других объектов своей алчности, человек сможет открыть себя миру полностью и вступить в отношение с ним. Психологически этот ,процесс полного бодрствования идентичен замене нарциссизма на соотнесенность с миром.
В иудаистском и христианском преданиях, считал Фромм, цель, сводимая к преодолению нарциссизма, формулируется по-разному. В Ветхом Завете говорится: “...люби ближнего твоего, как самого себя” (Лев. 19:18). Заповедь гласит о необходимости преодолеть свой нарциссизм хотя бы настолько, чтобы сосед был так же важен, как и собственная личность. Но Ветхий Завет идет гораздо дальше и требует любить “пришельца”: “...люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской” (Лев. 19:34). Пришелец — это как раз тот, кто не принадлежит к моему роду, моей семье, моему народу. В пришельце открывается человеческое существо. В любви к пришельцу исчезает нарциссическая любовь, ибо она означает, что я люблю человеческое существо в его бытии как таковом, в его ином -неделимое бытии, а не потому, что оно такое, как мое. Новозаветное “любите врагов ваших” (Мф. 5:44) выражает ту же мысль, только несколько заостреннее.. Если пришелец является для тебя абсолютно человеком, то он больше не враг тебе, поскольку ты сам становишься истинно человечным. Лишь преодолевший свой нарциссизм и может сказать “я есть ты”, тогда он способен любить пришельца и врага.
|
