Всем сегодня очевидно, что Россия переживает самый страшный кризис за всю свою историю. Рушится последняя связь, которая сплавляла русскую цивилизацию даже в периоды жесточайших потрясений, — рушится единство Русского Пространства. Самый тяжелые и смутные времени в русской истории всегда несли в себе зародыши возрождения и грядущей славы, так как естественный и закономерный исторический процесс раскачивания от хаоса к порядку проявлялся в порождении новых идеологических и политических "пассионарных" элит, которые строили "новый мир", "новый порядок" на месте застойного, разложившегося и деградировавшего общества. Общий исторический и геополитический контекст заставлял русскую элиту облекаться в различные идеологические и политические формы — от принятия Пресветлого Православия до строительства петровской Империи, от возвышения московских князей до национал-большевистского взрыва. Но все русские "победители хаоса", "созидатели", "творцы нового русского порядка" обладали одним неизменным качеством — они были страстными, героическими, волевыми Героями, не останавливающимися в своем действии перед насилием над косностью инерциального консерватизма и хаосом нигилистической анархии. Этот тип "восстановителей" и "созидателей" можно охарактеризовать формулой "ниспровергатели косности и укротители хаоса".
Древне-монгольское "Сокровенное сказание", блистательно исследованное и интерпетированное великим русским ученым Львом Гумилевым (о кончине которого редакция "Элементов" безмерно скорбит), называет таких "творцов империи", героев, носителей нового порядка (по-монгольски "Яса") "людьми длинной воли". Гумилев дает удивительно точное описание этого типа, которого он называет "пассионариями". "Люди длинной воли" у монголов принадлежали к особой социальной категории, которая, с одной стороны, совершенно отлична от консервативно родовой стихии традиционного социального уклада монголов, а с другой стороны, явно укоренена в этнической, религиозной и этической традиции своего народа. "Люди длинной воли" — это "богатуры", "богатыри", "воины-герои", которых стесняла застойная и во многом фарисейская, выродившаяся система окостенелого консерватизма. Будучи, как правилами, бедными отпрысками великих ханских родов, "люди длинной воли" часто становились почти отверженными конвенциональными институтами, превращаясь в некое подобие чандал. Эта была социальная категория и психологическая категория "лишенных наследства", "обездоленных". Вытесненные на периферию социальной жизни консервативного рода, помещенные на границу, отделяющую социальный порядок от хаоса бандитизма и беззакония, концентрирующие в себе всю полноту социально-этнического и политического кризиса своей общины, именно богатуры", "люди длинной воли" находили внутри себя гигантские, почти сверхчеловеческие источники энергии, которые выплескивались потом в великие империи и грандиозные завоевания, в континентальные походы и покорения целых материков и цивилизаций, в создание новых государственных и этических систем. Блистательным архетипом "людей длинной воли" был белокурый и голубоглазый, хрестоматийно арийский Темуджин, Ченгизхан, покоритель половины мира и творец одной из самых громадных и целостных евразийских империй.
"Люди длинной воли" — это универсальное понятие, которое применимо как к описанию возникновения монгольской империи, так и к эпохе преодоления всякого государственного и национального кризиса, какой бы народ ил какое бы общество мы не рассматривали бы. "Люди длинной воли" — это "консервативные революционеры", выходящие на первый план исторической реальности именно в критические моменты цивилизационного цикла. Когда общество костенеет и вырождается, становится фарисейским, когда этические и религиозные нормы превращаются в пустую и формализированную форму, когда общественные, национальные и органические ценности отступают на задний план, а эгоистические и индивидуалистические мотивы становятся главными мотивами социальных действий, короче говоря, когда обветшавший Порядок не в силах более сопротивляться свежему и нарастающему Хаосу, — тогда судьба общества, государства и нации зависит только от того — появятся или нет в нем "люди длинной воли", способные принять вызов энтропии и рока и в героическом, драматическом противостоянии преодолеть ее. Если "люди длинной воли" обнаруживаются — ветхий порядок опрокидывается не под воздействием внешних, иноземных и инокультурных влияний, но под облагораживающим напором почвенного и органического созидания, облекающего в новые формулы древний закон верности Традиции. При этом нигилистические тенденции разрушения, анархии, ниспровержения и бунта не размывают останки предшествующей модели, но преображаются в животворную энергию жизни. Если "люди длинной воли" не обнаруживаются, консерватизм вступает с нигилизмом в обреченную и безысходную дуэль, которая при отсутствии Третьего Пути, Третьего Решения либо уничтожает нацию и расчищает место для завоевателей, либо превращает эту нацию в архаическое, "реликтовое" образование, наделенное лишь призраком жизни и лишенное высшего права участия в своей собственной судьбе.
"Люди длинной воли" — созидатели и тираны, жестокие покорители и милосердные освободители, носители Великой Идеи и Царственного Духа, были историческим пульсом России, ее сокровенным достоянием, открывающимся в том момент, когда тень Конца нависала над нашей древней и одухотворенной страной. Сейчас, безусловно, то время, когда нация ожидает их появления, их прихода, когда сумерки вырождения достигли народного сердца, когда биологический геноцид сменился еще большим злом — геноцидом русского духа... Но внутренние и внешние враги великого и грозного народа, которые всегда активизируются в моменты его слабости, болезни, лихорадки, прекрасно сознают исторические закономерности появления "людей длинной воли", — "консервативных революционеров", "национальных революционеров" — и имеют все основания опасаться последствий их возвышения. "Новый порядок" героев обычно незамедлительно искореняет коррупцию, подлость, предательство, эгоизм, продажность и стяжательство. Конечно, героизм имеет свои эксцессы, но огромные жертвы приносятся не ради эгоистических прихотей или параноидальных личных наклонностей Вождей (как трусливо и злобно утверждают мстительные посредственности), а ради Идеи, ради Традиции, ради Истории, ради Могущества и национальной Свободы. Учитывая все это, оснащенные новейшими социологическими исследованиями враги "героизма" стараются сегодня предпринять все возможное, чтобы не допустить появления "людей длинной воли" в России, чтобы заведомо вычеркнуть из истории возможность нового возрождения последней Евразийской Империи.
Совершенно логично, что против русских "людей длинной воли", против всех форм идеологии, которые утверждают примат героических, солнечных, созидательных, мужественных ценностей, облегчающих "пассионариям" сложный процесс становления и самоформирования, ведется целенаправленная дискредитирующая компания "либерально-космополитического", анти-национального лагеря, призванная очернить все героическое в русской истории — от древних до новейших времен. Русские и советские герои выставляются на посмешище, представляются вырожденцами, марионетками, фанатиками, экстремистами, "садистами", а русский и советский национализм приравниваются к "фашизму". Здесь задачи ясны и неразборчивость в методах отчасти даже оправдана — предатели, воры и анти-русские "агенты влияния", защищая "либерализм" и "гуманизм", стараются обеспечить себе "свободу" или, по меньшей мере, "снисходительность", в случае адекватной оценки их предательской позиции в отношении собственного народа, которая с необходимостью будет дана в случае активизации русских "людей длинной воли". Но гораздо более странно, что в компанию по дискредитации "национальной пассионарности", и, соответственно, потенциальной "национальной элиты", включаются многие представители патриотического лагеря. Это обстоятельство требует пояснения.
Дело в том, что тип "людей долгой воли", по точному замечанию Гумилева, радикально отличен от инерциальных консерваторов. Это объясняет, почему в адрес русских "консервативных революционеров", т.е. теоретиков той самой "длинной воли", о которой идет речь, все чаще раздаются выпады из стана "патриотов". Консерватизм — это одна из необходимых составляющих национального кризиса. Показательно, что еще ни в одной исторической ситуации консерваторы не выиграли политического противостояния с модернистами. Они могут победить и побеждают только в "реликтовых", малых обществах, вынесенных за рамки истории на периферию цивилизации. Чистый консерватизм побеждает только в резервациях. Во всех остальных случаях противостояние нигилизму и анархии носит оборонительный и проигрышный характер. Более того, хаос эффективно использует "ветхий порядок" для своих целей, так как благодаря ему создается видимость оппозиции там, где на самом деле ее нет и в помине, но в то же время место для "людей длинной воли" оказывается занятым недееспособными, но претенциозными чиновниками и клерками. В нашем случае, анти-пассионарная агрессия "консерваторов" имеет три конкретных проявления:
коммунистическое, настаивающее на прямой и полной реставрации доперестроечного режима, который, вопреки всякой очевидности, признается безупречным и совершенным. К коммунистам примыкает значительная часть советской интеллигенции пост-хрущевского периода, зараженная всеми интеллектуальными вирусами вырожденческого застоя, пропитанная доносительством и конформизмом, полностью утратившая чувство ответственности и абсолютно недееспособная (впрочем эта интеллигенция, поздне-"советская" по сути, может легко перемещаться и в другие сектора политического спектра, так как такое понятие как последовательность для нее совершенно чуждо).
православно-монархическое, категорически отказывающееся видеть в самой дореволюционной системе какие бы то ни было недостатки и избирающее "царистскую" модель деградации в замен "коммунистической" модели, отмеченной почти теми же самыми чертами. За этим типом не стоит ничего, кроме "салонной позы" или поразительной умственной лени. Часто, при этом, монархо-консерваторы — просто "перекрасившиеся" коммунисты-консерваторы, лишенные, однако, в отличии от обычных коммунистов, элементарной совести и способности защищать свои идеи вне зависимости от изменению политической конъюнктуры.
национально-демократическое, самое искусственное и непоследовательное из всех трех, в котором сочетается "про-либеральный" конформизм в отношении актуального анти-русского режима со страхом понести за это наказание в случае изменения социальной политики в национальном ключе. За редким исключением к этой категории относятся отъявленные мерзавцы.
Все три категории отмечены одинаковой недееспособностью, одинаковой склонностью к компромиссу с Центром, каким бы он ни был. В последний период правления коммунистов все эти направления конформистски обслуживали быстрым темпом проваливающуюся власть или, по меньшей мере, находились в отношении нее в "неоппозиционной оппозиции" ("монархисты " же занимались в основном коллекционированием царских фотографий — на этом их политическая деятельность чаще всего и заканчивалась). После прихода "демократов" наблюдалась та же картина (с той лишь разницей, что фотографиями "вождей революции" теперь занялись коммунисты, а монархисты, напротив, стали устраивать публичные молебны).
Конечно, это вовсе не означает того, что коммунизм, монархизм и демократия (по меньшей мере, "органическая демократия") не несут в себе героического измерения. Напротив, героический импульс "людей долгой воли" может облекаться в эти идеологические формы, но каждая из них, в таком случае, обновляется, преображается, обновляется, становится нонконформистской, радикальной, солнечной и мужественной. "Консервативная Революция", как теория, лучше всего соответствующая "людям длинной воли", не отрицает "консервативных" ценностей, не отрицает Традиции, она отрицает лишь их архаическую, конформистскую, фарисейскую и "обветшавшую" версию. Поэтому "анти-пассионарная" компания не может быть объяснена лишь идейными разногласиями сторонников Третьего Пути с другими идеологическими лагерями. Речь идет о коренном различии темпераментов, о несовместимости "героического" и "посредственного", радикального и усредненного, запятнанного конформизмом и закаленного мужественным противостоянием Системе. Если бы патриотические "посредственности" были скромны и объективны в своей самооценке, если бы они, действительно, переживали за интересы нации и государства, даже оставаясь сами собой, они признали бы необходимость "Консервативной Революции", необходимость русского пассионарного взрыва, необходимость прихода "людей длинной воли"... Но тлен разложившегося общества проник в них слишком глубоко. Они хотят не столько спасти отечество, сколько оправдать самих себя, не столько преобразиться и обновиться, сколько покрасоваться и выставить свои (часто мнимые) достоинства. Трусы и сексоты не способны осуществить Национальную Революцию. Это — "люди короткой воли". Пока они впереди, нация обречена. Пока они олицетворяют собой "порядок", триумф хаоса обеспечен. Но "люди длинной воли" тоже сделают вывод из поведения самых настойчивых критиков "Консервативной Революции", что может окончиться для них весьма плачевно. Тот, кто станет на пути созидателей Великой Империи, на себе испытает неумолимость их воли и твердость их решимости.
"Люди длинной воли" всегда появляются в самые страшные часы национальной истории. Они приходят не из центра Системы дворцовые перевороты, парламентско-вечевые путчи и заговоры — это не их стихия. "Люди длинной воли" формируются в глубокой и жестокой оппозиции Системе, и не только Системе, откровенно обнажающей свою противоестественную, деструктивную, хаотическую природу (как это имеет место сегодня), но и Системе, в которой нигилизм закамуфлирован, а внешне позитивные формы скрывают под собой тлен и разложение. Сохраняя верность национальной истории, верность ценностям своей Церкви, своей Нации и своей Традиции, "люди длинной воли", "пассионарии" ни за что не могут отождествиться ни с проигравшим давно монархизмом, ни с проигравшим недавно коммунизмом, ни, тем более, с отвратительным и русофобским режимом, по странной аберации, называемым сегодня "демократическим". Грядущие герои России пойдут новым путем, Третьим Путем, чтобы создать свой Новый Порядок, Национальный Порядок, Евразийский и Имперский Порядок, противостоящий той мондиалистской химере, которую хочет навязать народам планеты мировой заговор "анти-героев" и "анти-пассионариев", "последних людей", с таким презрением описанных Ницше и с такой иронией высмеянных Гумилевым.
"Люди длинной воли" пробуждаются для спасения великой страны и великого народа. Им предстоят трудные подвиги и сверхчеловеческие испытания. Они должны "ниспровергнуть косность и укротить хаос". Их эра наступает. Для многих пришествие их покажется страшным. Но их стихия — не поиск одобрения посредственности и трусливых мещан. Они принадлежат духовной вселенной национальной и всемирной истории. Они идут. Они близко.
|
