Слово и музыка – два великих начала, две стихии искусства. На протяжении многих веков они непрерывно взаимодействуют, нередко спорят и борются, нередко приходят к согласию и взаимопониманию. Их столкновения и примирения порой рождают шедевры – песни и романсы, оперы и симфонии. Поэтический текст способен придать музыке новое звучание; он обогащает ее смыслом, оттенками чувств, красочностью тембров. Поэтому не каждое стихотворение может стать основой музыкального произведения: оно должно быть по-особому мелодичным и ритмичным, должно состоять из благозвучных слов, которые легко поются.
Творчество композитора превращает стихотворение в музыкальное произведение, так поэзия становится частью музыки.
Талантливая музыка часто становится новым открытием известного стихотворения, которое продолжает жить своей собственной жизнью так же, как и его музыкальный двойник.
Стихи Пушкина… Кто не восхищался ими? Совершенно особое ощущение вызывает их красота, их певучесть, присущая им поэтичность, одухотворенность. Соприкосновение с ними оставляет ощущение чего-то прекрасного, гармоничного. Сколько раз поэзия Пушкина привлекала и продолжает привлекать композиторов! Сколько сочинений возникло в вязи с ней! Известно около 70 романсов и песен, написанных на тексты поэта при его жизни. А сколько из них сочинено потом? К этому надо добавить произведения других жанров…
Многие крупные композиторы, вдохновленные бессмертными стихами Пушкина, сами создали бессмертные произведения. Среди этих композиторов почетное место принадлежит Глинке.
Глинка безошибочно находит для каждого из девяти избранных им стихотворений нужную жанровую разновидность, мудро и чутко передает не только воодушевлявшие поэта мысли и чувства, но и самую музыку пушкинской речи, классическую стройность поэтической формы. Так, миниатюрная «Роза», напоминающая экспромт для стихотворного альбома, сохраняет характер импровизации и в романсе Глинки, поражая в то же время тонкостью передачи пушкинских образов.
Для музыкального выражения такой же, как «Роза», изящной, но иной по настроению миниатюры «Адели» композитор пользуется одним из жанров бытовой музыки – полькой, придавая ей тот весенний колорит, какой присущ стихотворению Пушкина.
«Заздравный кубок» и «Пью за здравие Мери» – высокохудожественные образцы застольной песни, распространенной в городском быту во времена Пушкина и Глинки. В них слияние стихов и музыки настолько органично, что кажется, будто они так и созданы были вместе. В «Признании» («Я вас люблю, хоть и бешусь») Глинка мастерски передает возбужденный ритм, «скороговорку» пушкинского стихотворения.
«Я здесь, Инельзия» уже у Пушкина производит впечатление испанской серенады, и Глинка совершенно естественно подчеркивает эту особенность стихотворения, придавая мелодии и аккомпанементу соответственный национальный колорит.
Стихотворению «Ночной зефир» Пушкин дает подзаголовок – испанский романс. Глинка пишет музыку, которая полностью соответствует указанному поэтом жанру. Вместе с тем она до тончайших оттенков передает
поэтическое противопоставление двух образов: спокойной ночной природы и взволнованного признания под звуки любовной серенады.
Наибольшую любовь и у певцов и у слушателей справедливо завоевали романсы «В крови горит огонь желанья» и «Я помню чудное мгновенье».
А.Н.Серов с полным основанием говорит, что они представляют собой «две жемчужины музыкальные, вызванные двумя жемчужинами поэтическими».
«Изумительно яркая, кипучая страстность, - продолжает он, вспоминая пение Глинки, - пылала в каждом звуке коротенькой мелодии: «В крови горит огонь желанья». Во втором куплете:
Склонитесь ко мне главою нежной
Этот восточно-пылкий призыв любви быстро сменялся столько же восточным, тихим томлением неги. Совсем иной характер!..
Целая, чудно законченная, замкнутая в себе поэма любви высказалась в романсе «Я помню чудное мгновенье».
Таланты двух корифеев русской культуры Пушкина и Глинки объединены в этом романсе. Возникло произведение, где слово и музыка слились неразрывно настолько, что почти невозможно произнести пушкинские строки и не представить сразу же мысленно музыку Глинки.
Интересна история стихотворения и романса. Пушкин посвятил свои стихи А.П.Керн. Глинка был знаком с ее дочерью – Е.Е.Керн. Знакомство перешло в глубокую взаимную привязанность. Нежные чувства, которые питал Глинка к Керн, возбуждали его музыкальное воображение. С мыслями о ней были сочинены несколько пьес, в том числе поэтичнейший «Вальс-фантазия». Для Керн Глинка написал романс «Я помню чудное мгновенье» на стихи, посвященные ее матери. Этот романс – исповедь любящей души, пылкой и восторженной.
Сначала это воспоминание о встрече. Гибкая, пластичная, задушевная мелодия, поддержанная легким аккомпанементом, словно рисует перед нами прекрасный и нежный женский образ.
Композитор следит за каждой мыслью поэта, рисует каждую строку отдельной картиной, не нарушая между тем цельности формы и ее простой пластичности.
Строфа –
Шли годы. Бурь порыв мятежный –
и следующая:
В глуши, во мраке заточенья –
буквально передавая в музыке поэтический смысл стихов, минорными и диссонансными гармониями выражают настроение души, темное, печальное, безотрадное.
И вот снова возникает знакомый, милый образ. Это уже не воспоминание, это - встреча! Мелодия, которую мы слышали в начале романса, теперь становится радостно взволнованной, и, кажется, что только так и можно выразить в музыке настроение заключительного четверостишия:
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
… Однажды, летом 1828 года, Глинка встретился с Грибоедовым. Они много говорили о музыке. «Он был очень хороший музыкант», - отмечал позже Глинка. Грибоедов сыграл как-то слышанную им мелодию грузинской песни. Она понравилась Глинке, который вскоре за тем развил ее в законченную пьесу и в присутствии Пушкина исполнил своим друзьям. Один из современников вспоминает: «[Глинка] играл на фортепьяно грузинскую мелодию со свойственным ему выражением и искусством. На замечания присутствующих, что ей не достает стихов… для всеобщей известности, Пушкин написал… стихотворение». Так возник романс «Не пой, красавица, при мне».
Романсы на стихи Пушкина были написаны в разные годы, и Глинка не объединял их в специальном альбоме. Однако и они по существу составляют высоко художественный цикл, в котором каждый романс стал совершеннейшим музыкальным выражением пушкинской лирики.
В конце 1836 года драматург А.А.Шаховской порекомендовал композитору в качестве сюжета для новой оперы «Руслана и Людмилу» Пушкина. Сам Шаховской уже дважды черпал из пушкинских поэм материал для волшебно-феерических представлений.
Но Глинку насквозь театральная юношеская поэма Пушкина увлекла все же не сразу. О совете Шаховского композитор вспоминает, когда на вечере у Жуковского Пушкин, упомянув о «Руслане и Людмиле», заметил, что теперь многое бы в нем переделал.
«Я желал узнать от него, - писал впоследствии композитор, - какие именно переделки он предполагал сделать, но преждевременная его кончина его не допустила меня исполнить этого намерения».
Ещё при жизни Пушкина Глинка задумал оперу по его юношеской поэме «Руслан и Людмила» (1820). Великий поэт заинтересовался этим замыслом и даже принял участие в обсуждении плана будущей оперы. Однако трагическая гибель Пушкина приняла наметившееся содружество. Первоначальный план оперы был составлен второстепенным поэтом и драматургом К. А. Бахтуриным (1809-1841), по поводу чего известно горестное восклицание Глинки: «Бахтурин вместо Пушкина! Как это случилось? – Сам не понимаю
». Окончательный текст написан поэтом и любителем музыки, приятелем композитора В. Ф. Ширковым.
В ноябре – только уже 1842 года – Большой театр извещает о премьере новой оперы Глинки. «Сегодня в пятницу, 27-го ноября, на Большом театре: «Руслан и Людмила» волшебная опера, первое представление», - сообщает газета «Северная пчела».
Итак, Глинку привлекла русская сказка. Древняя киевская Русь, храбрые витязи, злые и добрые волшебники, чудесные приключения героев воодушевляли фантазию композитора.
Чародеи, богатыри, всяческие чудеса были обязательной принадлежностью многочисленных русских опер начала XIX века, за что их и называли «волшебными». Так же назвал свою оперу и Глинка. Но, конечно, опера «Руслан и Людмила» стоит неизмеримо выше других опер тех времен.
Глинка в «Руслане и Людмиле» ни на один момент не допускает поверхностного, легкого отношения к главным персонажам оперы, к их судьбе, хотя элементы шутливости в обрисовке героев имеются в юношеской поэме Пушкина (она вышла в свет, когда поэту был 21 год). В героях оперы Глинка видит реальных людей, его рассказ о них серьезен и реалистичен.
Остановимся подробнее на образах героев оперы.
Храбрым витязем представлен Руслан. Освобождая Людмилу из заточения, он проявляет себя героем: смело идет навстречу опасностям, вступает в поединок с злым Черномором. Но в этом героическом образе Глинка раскрывает и другие черты. Это можно увидеть хотя бы на примере его арии из 3-й картины II действия. Руслан в глубоком раздумье на поле боя. Пустынная равнина навевает на него мрачные мысли. Может быть, и ему суждено сложить свою голову в бою с Черномором?… Но Руслан недолго предается мрачным мыслям.
Основная часть арии полна энергии, боевого порыва, решительности:
Другой важный эпизод этой части арии связан с мыслью о Людмиле. Руслан уверен в своей победе над Черномором, в том, что вновь обретет счастье со своей любимой. Музыка здесь полна нежного чувства.
Ария Руслана насыщена разнообразными переживаниями. Глинкой создан живой и богатый человеческий образ. Средствами музыки здесь нарисован выразительный портрет.
Опера «Руслан и Людмила» – это опера нового типа. Своим содержанием она тесно смыкается с русским эпосом (былины сказки, предания). Сказка лежит в ее основе. Начало оперы – картина пира в гриднице великого киевского князя – напоминает характерный былинный зачин:
Во стольном городе во Киеве,
У великого князя у Владимира
А и было пирование-почестен пир…
Придавая в своей опере первостепенное значение элементам былинно-героического эпоса, Глинка развивает и обогащает образ легендарного певца-сказителя Баяна, которому и Пушкин посвящает в своей поэме стихи:
Но вдруг раздался глас приятный
И звонкий гуслей беглый звук;
Все смолкли, слушают Баяна:
И славит сладостный певец
Людмилу-прелесть и Руслана,
И Лелем свитый им венец.
В опере Глинки Баян – не только «сладостный певец», прославляющий новобрачных. По своему значению он близок тому прославленному Баяну, которому посвящены начальные строки «Слова о полку Игореве…». Он – «вещий» поэт, олицетворение исторической памяти народа и его вековой мудрости. В песнях-сказах глинкинского Баяна первое слово – к народу и о народе:
Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой!
Пирующие смолкают; неспешно льется под звуки гуслей речь Баяна:
Про славу Русския земли
Бряцайте, струны золотые, -
Как наши деды удалые
На Царьград войною шли.
Образ Баяна объединяется с собирательным образом народа, богатырский облик которого особенно ярко характеризует заключительная здравница.
Своеобразие содержания определило и своеобразие построения оперы, ее драматургии, близкой в ряде моментов к народному эпосу. Действие оперы, события в ней проходят перед глазами зрителя в спокойном, неторопливом движении. Композитор не стремился к быстрому, напряженному развитию. Он, как опытный рассказчик, повествующий о «делах давно минувших дней», рисует перед слушателями то одну, то другую картину. И не всегда следующая картина является продолжением предыдущей: композитор словно отклоняется в сторону, заводит речь о другом и лишь потом возвращается к основной теме. Подолгу останавливается Глинка на характеристике героев, для чего и использует развернутые арии-портреты.
Заключает оперу монументальный и вместе с тем стремительно подвижный, ликующий финал. М.Горький справедливо отметил, что ощущение своей исторической устойчивости, законной гордости за себя вдохновило народ на создание былинно-героического эпоса. Оно же было и остается источником неиссякаемого оптимизма всего народного искусства. Глинка с подъемом и воодушевлением передал это неизменное ощущение великого народа в ликующей музыке финала, идея которого выражена заключительными словами оперы:
Да процветает в силе и красе
Наш край родимый в вечны времена!
Официальное мнение об опере было очень резким. Царь уехал из театра, не дожидаясь конца спектакля. Аристократия отрицательно отнеслась к «Руслану и Людмиле». Ряд деятелей русской культуры сразу признал оперу гениальной. Здесь выделяется оценка, данная Одоевским. «О, верьте мне! – писал он, обращаясь к современникам, - она ваша радость, ваша слава. Пусть черви силятся всползти на его стебель и запятнать его, - черви спадут на землю, а цветок останется
»…
Список используемой литературы:
1. «Очерки по истории русской музыки XIXв.» – Т.Хопрова, А.Крюков, С.Василенко.
2. «Глинка» – И.Ремезов.
3. «Музыка» – Т.И.Науменко, В.В.Алеев.
|
