| ВЛАДИВОСТОКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ЭКОНОМИКИ И СЕРВИСА
ФАКУЛЬТЕТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ И ЛИНГВИСТИКИ
Реферат
Книга Н. Цеда
“
Дух самурая –
дух Японии
”
Составил:
Гриванов Роман РВ-00-01
Владивосток
2001
Введение.
Самураи – одни из самых известных и колоритных персонажей истории Японии. Тринадцать столетий прошло с тех пор, как появились первые из них и более ста лет – как последние официально перестали существовать.
Влияние просуществовавшего более тысячи лет военного сословия было настолько велико в Японии, что без него невозможно понять историю, традиционную культуру, да и любую грань сегодняшней жизни современной Японии.
Когда слышим слово самурай, мы символизируем его не только с воином-профессионалом, искусно уничтожающим любую цель. Но вспоминаем и о самурайском кодексе чести Бусидо, и о легкости противостояния человека смерти, а в то же время и о передаче своей жизни ей посредством традиционного обряда сэппуку.
Нас до сих пор поражает мастерство владения самураев оружием, а также их способность вести бой голыми руками. Остается только удивляться преданности самураев своему сюзерену, их возможности отдалиться от всего мира и остаться наедине с собой. Работа Николая Цеда полностью посвящена им. В его книге рассмотрены история становления самурайства, философские и религиозные основы их мировоззрения, этика, боевые искусства, культура и многое другое. Видно, что автор знает и любит предмет своего повествования, он прекрасно показывает нам Японию, её историю, её традиции и обычаи и ,конечно же, то без чего рассказ обо всем этом будет неполным – самураев.
Кто они и откуда?
Слово «самурай» («сабурай»), образованное от глагола старояпонского языка «сабурахи», имеет в японском словаре древнего языка следующее толкование: «служить великому человеку, человеку высшего сословия», «служить хозяину, защищать хозяина». Самураем называли в Японии слугу знатного лица, слугу феодала, служащего его интересам, охраняющего его поместье, имущество и его самого.
Начало становления сословия самураев - мелкопоместного военно-служилого дворянства Японии – можно отнести к относительно позднему времени – 7-12 вв. В 645г. после победы в борьбе за власть двух домов родоплеменной знати (Сумэраги и Накотоми), на престол был возведен представитель победившей коалиции – 36й император Японии Котоку. Приход к власти Котоку получил в Японской истории название «переворот Тайка». Данный переворот способствовал развитию государства, установлению феодального способа производства. В результате реформ вся земля переставала быть собственностью сельской общины, она объявлялась императорской собственностью и отдавалась крестьянам во временное пользование. Надельное крестьянство превратилось в сословие феодального общества, которое стали называть «рёмин».
Наряду с наделами крестьян существовали наделы господ, однако они существенно отличались от крестьянских земель размерами, зависевшими от титула или должности владельца.
Собственники наделов стремились к полному переходу земель в частное пользование. Жестокая эксплуатация, тяжелое налоговое обложение, многочисленные повинности и стремление крупных землевладельцев захватить крестьянские участки для расширения своих поместий вызывали у крестьянства недовольство, часто переходившее в открытое сопротивление. Одной из форм протеста крестьян были побеги из своих земель. Беглых стали называть «ронин». Многие из них группировались в разбойничьи шайки, которые с одной стороны занимались грабежом, с другой – шли на службу в частные владения, становились служилыми людьми при крупных буддийских храмах.
Нужда владельцев поместий в ронинах, используемых ими в качестве военной силы для подавления крестьянских восстаний, борьбы с отрядами беглых крестьян и соседними феодалами, стремившихся забрать себе лучшие земли, - с другой, привели к созданию нового сословия раннефеодального общества, оторванного от экономики, - сословия самураев или воинов (буси).
С 10 века в Японии все сильнее развиваются центробежные тенденции, сепаратизм отдельных провинций, политическая раздробленность, порожденные усилением феодалов на периферии. По мере роста и усиления крупных феодальных поместий мелкие землевладельцы, не сумевшие увеличить свои, не могли противодействовать произволу местной администрации, их земли оказывались перед угрозой поглощения крупными земельными магнатами. Также им угрожала опасность со стороны крестьянских отрядов. То есть они были вынуждены отдавать себя под защиту и покровительство крупных феодалов.
Данные явления имели также важное значение для развития и укрепления феодальных самурайских дружин, так как каждый мелкий землевладелец, пользовавшийся защитой своего сюзерена, обязан был ему военной службой. Эти дружинники постепенно превращались из «дворцовых самураев» в самураев нового типа – вооруженных слуг, получавших от своего хозяина за верную службу содержание.
Другой не менее важной причиной образования сословия воинов была не прекращавшаяся с давних времен борьба на северо-востоке страны с айнами – потомками древнейшего населения Японских островов. На границах создавались крепости, в специальные отряды набирались ловкие в стрельбе из лука и верховой езде зажиточные крестьяне. Граница притягивала к себе также беглых крестьян, спасавшихся от феодального гнета. Со временем правительство стало поощрять переселение беглых крестьян на север. Поселенцы, получившие вооружение от властей, вели с айнами более эффективную борьбу нежели военные правительственные экспедиции.
Вооружение поселенцев существенно содействовало зарождению самурайской прослойки в северных районах острова Хонсю. Также большую роль в данном случае оказывало наличие культурных отношений между поселенцами и айнами.
В процессе постоянных войн с аборигенами северо-восточные феодалы создавали собственные самурайские дружины.
Таким образом, зарождавшееся сословие воинов Японии оформлялась как специфическая группа общества, на которую оказывали определенное влияние как военные, так и мирные контакты с воинственными племенами айнов.
Объединение разрозненных самурайских дружин Минамото Ёритиомо ( война кланов Тайра и Минамото 1180 – 85 гг.) заложило основу формирования будущего сегуната как воплощения самурайства.
Философские основы самурайского мировоззрения.
Военное сословие Японии не было бы таким без дзэн-буддизма, синтоизма, учения Конфуция, все эти религиозно-философские системы оказали большое влияние на японцев. В своей книге Н. Цед рассказывает о появлении каждого из этих учений и их пришествии в Японию.
Дзэн.
В начале второго тысячелетия в Японии начало распространяться учение одной из наиболее влиятельных и популярных впоследствии ветвей буддизма - «дзэн». В переводе с японского «дзэн» означает «погружение в молчаливое созерцание», овладение внешними и духовными силами для достижения «просветления». Принятие дзэн сословием воинов было закономерным. До становления системы сёгуната воины практиковали поклонение будде Амида. Идея амидаизма была крайне проста. Суть ее заключалась в постоянном повторении имени Амида. Любому человеку для «спасения» (для «будущего рождения») достаточно было только без конца повторять эту молитву. Однако с превращением самурайства в политическую силу в период Камакура и началом его развития как сословия феодального общества простое взывание к будде Амида, не развивавшее в воине ничего, кроме безволия и пассивности, стало недостаточным. Самурай должен был настойчиво воспитывать волю, акцентировать внимание на самообладании и хладнокровии.
Вот в это время и вышли на сцену проповедники дзэн, которые доказывали, что постоянная работа над собой, умение выделить суть любой проблемы и сосредоточиться на ней, невзирая ни на что идти к цели имеют большое практическое значение не только в монашеской, но и в мирской жизни. С этого времени дзэн-буддизм стал духовной основой сословия воинов. Одной из основных причин, привлекавших самураев к учению дзэн, была его простота. Самураю совершенно не требовалось отягощать свой ум изучением религиозной литературы.
Дзэн-буддизм импонировал самураям выработкой у них самообладания, хладнокровия, воли - качеств, столь необходимых для воина-профессионала.
В сочетании и связи с самодисциплиной находилось и другое качество, прививаемое воинам дзэн, — беспрекословное повиновение господину и военачальнику.
Очень велико было также значение дзэн в военно-спортивной подготовке самураев. Решающая роль при фехтовании, стрельбе из лука, борьбе без оружия, плавании и т. д. отводилась японцами не физическому, а духовному состоянию человека. Психическая уравновешенность и самообладание, выработанные дзэн, являлись здесь превалирующими.
Основным методом (путем к познанию истины) в обучении по системе дзэн была медитация - созерцание в положении сидя, в совершенно спокойной позе со скрещенными ногами, без каких-либо мыслей. В XIV—XVI вв. дзэн достигла наивысшего расцвета и стала наиболее влиятельной буддийской сектой, поддерживаемой правительством сёгунов. В то время дзэн-буддизм оказал значительное воздействие на развитие всех областей культуры Японии. Само собой разумеется, что в первую очередь эту культуру воспринял сам господствующий класс средневековой Японии, в том числе и сословие самураев, которое пользовалось культурными ценностями, создаваемыми в стране. Однако, в связи с развитием дзэн, самурайство несколько изменило свои воззрения на жизнь и смерть, культуру и ее восприятие.
Тем не менее классические положения дзэн идеалистического плана все больше расходились с мировоззрением, выработанным самураями на основе дзэновских «искусств». Развитие науки и связанной с ней военной техники, металлургии, горного дела и т. п. расширило круг интересов самурайства. Новинки вооружения и военного искусства показывали, что одной воли для сражения недостаточно, необходимы знания, основанные на книгах, логическое мышление, которое не может рассматриваться как продукт созерцания по системе дзэн, достаточное для своего времени и сословия образование. Все это в какой-то мере меняло догмы дзэн в соответствии с духом эпохи. После окончания периода междоусобных войн противоречия между дзэн и воспитанием воина по системе дзэн стали еще заметнее. Самураи, переставшие участвовать в военных действиях, получили больше времени для образования вообще. Многие буси в силу различных обстоятельств оставляли свою профессию и становились учителями, художниками, поэтами.
Несмотря на то что подавляющее большинство самураев были преемниками идей дзэнсю, имелись и такие представители сословия воинов, которые следовали учениям других сект буддизма. Прежде всего это нужно сказать о секте «нитирэн», возникшей в середине XIII в. и проповедовавшей положение о непременном превращении через определенный срок всех существ и вещей в Будду, так как он заключен во всем, будь то человек,
животное или какой-либо неодушевленный предмет. Многие самураи, будучи сторонниками догм секты «нитирэн», являлись ее членами, однако большинство приверженцев «нитирэн» составляли все же «вольное» самурайство — ронины, крестьянство и другие «низшие» слои общества.
Синто (Путь богов).
Важное место в религиозном мировоззрении самураев занимал древний культ синто, который мирно сосуществовал с буддизмом. Основной чертой этой религии японцев было почитание сил природы, местных божеств, предков. В качестве одной из трех главных синтоистских святынь японцами рассматривался священный меч - символ самурайства и душа японского воина.
Синто требовало от самураев обязательного почитания умерших предков и поклонения душам убитых в бою воинов, военачальников, обожествленных героев и императоров.
Самураи верили в божественную предопределенность и ставили свою волю в полную зависимость от воли богов.
Синто, являясь исконной религией японцев, однако, редко присутствовал в чистом виде в религиозной жизни самураев.
Буддизм был более развитой (при этом—мировой) религией, нежели простой и архаичный синтоизм. Поэтому он был сразу же принят правящими кругами страны. Тем не менее синтоистские священнослужители не желали отказываться от своих убежденийи опирались на народ, продолжавший исповедовать традиционную религию. Это заставило буддийское духовенство и правителей древней Японии идти по пути сотрудничества двух религий, что со временем привело практически к синкретизму синтоизма и буддизма.
Слияние синто и буддизма отразилось на духовной жизни самурайства. Нередко японские воины перед военными походами или решающей битвой одновременно поклонялись духам синто и божествам буддизма. В результате подобного сосуществования многие боги синто стали наделяться особенностями буддийских бодхисаттв, в то время как пантеон буддизма пополнялся принятыми в него божествами синтоизма.
Конфуций (Почтенный учитель Кун).
Девизом учения Конфуция является понятие Великого пути: «Человек способен сделать Путь великим, но великим человека делает не путь». Путь у Конфуция отождествляется с истиной, которая являет собой не только цель, но и все, что ведет к ней.
Всю философию Конфуция пронизывает одна, ярко выраженная идея – стремление к установлению порядка и спокойствия в мире людей. Одна из ключевых ролей в осуществлении этой идеи отводилась благородному мужу. Это человек, который, обладая свободой выбора, сознательно выбирает движение вперед и идет навстречу судьбе, хотя мог бы и отказаться от испытаний.
Из догм конфуцианства самураи почерпнули принципы почитания старших, уважения господина и верности ему. Но верность господину могла выражаться не только в постоянном служении ему, готовности в любой момент пасть за него. Вассал проявлял свою верность так же тем, что следовал за своим господином по пути смерти, выражавшемся в «самоубийстве вслед», которое стало к 14 веку распространенной формой исполнения долга.
Конфуций дал самураям ту регулятивно-поведенческую основу, на которой строилась вся этико-нравственная деятельность воинского сословия. С усвоением идей Конфуция формирование самурайства ,как считает автор, завершилось.
Таким образом, религиозное мировоззрение самураев слагалось из догм буддизма и конфуцианства, привнесенных в Японию из Китая, и элементов верований и обычаев местной, национальной религии — синто, которая вошла с ними в тесное соприкосновение. Со временем элементы этих трех религий переплелись и составили как бы единое целое. Другие большие религии и религиозные течения оказали на сословие воинов менее существенное влияние.
Боевые искусства.
Самураи всегда славились как искусные войны. Это не удивительно, в начале, в период раздробленности, практически вся жизнь самурая была войной. Затем, в XVI – XVII веках ситуация изменилась. С наступлением стабильности расцвели различные школы боевых искусств, это было обусловлено тем, что самурай был обязан уметь сражаться - это было частью жизни. В книге описаны несколько боевых стилей, которые широко распространены в Японии.
Кэндо – искусство боя на мечах.
Дзю-дзюцу – искусство боя без оружия. Оно было основано на древних способах ведения борьбы в доспехах и постепенно видоизменялось, совершенствуясь.
Дзюдо – боевое искусство созданное Дзигоро Кано в XIX веке. Основывается на даоских принципах совершенствования тела и духа.
Каратэдо – дословно «путь пустой руки». Боевое искусство, пришедшее из Китая на Окинаву и, впоследствии, в Японию. Изначально было способом борьбы с вооруженным и защищенным доспехами противником при помощи рук или «невоенных» предметов: палок, серпов, трезубцев.
Айкидо – техника бросков и захватов, направленная на пресечение атаки. Первоначально было секретным боевым искусством. Широкое распространение получила лишь в ХХ веке.
Культура самурайства.
Доблестью самурая считалось не только боевое мастерство, но и умение ценить прекрасное: слагать стихи, писать картины, быть искусным каллиграфом. Разумеется, далеко не все из них были великими художниками или поэтами, просто удивительно осознавать то, что люди жившие в период непрекращающихся войн, люди готовые в любую минуту пожертвовать жизнью находили время для создания прекрасных картин и поэтических произведений. Николай Цед рассказывает о многих из них.
Поэзия.
Поэзия была неотъемлемой частью жизни самурая. Трудно встретить жизнеописание или легенду в которой не употреблялись бы поэтические строчки. Владение стихосложением в стиле ренга или хокку почиталось ничуть не меньшей заслугой чем умение владеть мечём.
В самом начале Х в. император приказал начать работу по составлению новой поэтической антологии. Возглавил этот труд и довел до завершения известный поэт Ки-но Цураюки. «Кокин(вака)сю», или «Кокинсю» («Собрание старых и новых песен»), также состоит из двадцати свитков, но включает лишь 1100 стихов, тематически разделенных на сезонные циклы, песни любви, песни разлуки, песни странствий и т.д. Эта антология, несмотря на разный уровень ее образцов, стала еще одним вкладом в классический багаж японской средневековой литературы. Среди ее авторов были выделены уже «шесть бессмертных поэтов». Наиболее знамениты из них Аривара-но Нарихира и поэтесса Оно-но Комати. «Кокинсю» прочно вошла в жизнь образованных хэйанцев. Знание ее стихов было непременным для любого придворного. О личных достоинствах или недостатках человека судили в зависимости от того, насколько хорошо он ориентировался в «Кокинсю» (в китайской поэзии и «Манъёсю» тоже) и сам слагал стихи.
Наиболее популярной стихотворной формой становилась танка. Точные, емкие образы, метафоры, мастерство изящного намека, особые ключевые и сезонные слова давали возможность в лаконичной форме выразить и восхищение миром природы, и любовные переживания, и философские размышления о бренности жизни... После «Кокинсю» были составлены еще несколько антологий; искусство танка переживало и взлеты, и падения художественного уровня.
К XV в. сложился обычай слагать стихи вдвоем, втроем, как бы передавая друг другу поэтическую эстафету (рэнга) из трехстиший и двустиший. Знаменитым поэтом классической рэнга был Соги (1421–1502). Рэнга, разделив танка на две части, дала со временем жизнь новой, еще более краткой форме — хокку, т.е. трехстишию (равнозначны термины «хайкай» и «хайку»).
Расцвет поэзии хокку связан с именем еще одного великого поэта — Мацуо Басё (1644–1694). Его стихи удивительны: просты и утонченны, искренни и мудры, добры и чутки.
Японская поэзия неразрывно связана с живописью и искусством каллиграфии.
Живопись и каллиграфия.
Искусство каллиграфии, в котором так важны психофизические аспекты творческого процесса, связанные с духовной и физической подготовленностью художника, с требованием максимальной сосредоточенности, спонтанностью исполнения, испытало большое воздействие эстетики и практики дзэн-буддизма.
Каллиграфия в дзэн является и средством медитации, и путем познания, своего рода учебным пособием, и духовным завещанием мастера, в каждом случае — это образец высшей искренности и самоотдачи, гармоничной экспрессии и безыскусности. Не случайно термин «бокусэки» («след туши»), как называли в Японии каллиграфию, с XV в. использовали преимущественно по отношению к дзэнскому направлению.
Восприятие каллиграфии требует определенного уровня интеллектуальной и духовной культуры, ведь нужно не просто понять написанное, чрезвычайно важно увидеть и почувствовать, как написано.
Хотя самураи и не были профессиональными художниками, некоторые из них создавали прекрасные картины и гравюры. Примером тому может служить Миямота Мусаси – выдающийся фехтовальщик, чьи монохромные картины вызывают неподдельное восхищение. А ещё этот воин великолепно владел искусством чайной церемонии.
Чайная церемония.
Примечательно, что чайная церемония как одно из величайших явлений японской культуры сформировалась в тяжелое, смутное для страны время, когда междоусобные войны, распри между феодальными кланами, кровавые сражения делали жизнь невыносимой. Этой безысходности созданная великими мастерами чайная церемония с ее эстетикой и философией, неотрывной от дзэн-буддизма, стремилась противопоставить поклонение Красоте. Вот в чем, очевидно, одна из причин жизнестойкости чайной церемонии, которая во всех своих основных чертах сохранилась до наших дней, хотя и претерпевала изменения в разные исторические периоды.
В XV-XVI вв. чайная церемония превратилась в своеобразный ритуально-философский мини-спектакль, в котором каждая деталь, предмет, порядок вещей имели свое особое, неповторимое значение.
Со временем ритуал проведения чайной церемонии канонизировался, заданными стали последовательность действий и поведения. Уже войдя в простые деревянные ворота, гости погружались в особый мир, оставляя за спиной все мирское и подчиняясь лишь законам действа. В молчаливой сосредоточенности они проходили по чайному саду. Как это принято во всех японских домах, входя в чайный павильон, гости снимали обувь и оставляли ее у порога. Низко склонившись, они входили внутрь и так же в молчании рассаживались, сосредоточенно любуясь свитком в токономе и утонченной естественностью композиции цветов. Подбору цветов, как и свитку, "хозяин" чайной церемонии уделял особое значение. Считалось, что, как и все в чайной церемонии, букет должен быть составлен по принципу единства контрастов, к примеру ветка сосны - символ стойкости и вечности - соседствовала с нежной и хрупкой камелией. Очень часто это был один полевой цветок или одна ветка.
По прошествии некоторого времени, в течение которого гости могли рассмотреть и оценить предметы в токономе, появлялся «хозяин» чайной церемонии (тядзин). Он низко кланялся гостям и садился напротив них, около очага, над которым уже висел котелок с водой. Перед "хозяином" лежали все необходимые предметы чайной утвари: шкатулка с зеленым чаем, чашка и деревянная ложка. Каждый из этих предметов, неся важную эстетическую и философскую нагрузку, зачастую являлся настоящим произведением искусства. Большое значение имели история этих предметов, а также те ассоциации, которые они вызывали.
«Хозяин» не торопясь насыпал в чашку зеленого чая, затем заливал его кипятком. Потом четкими, сосредоточенными движениями он взбивал эту массу бамбуковым веничком, пока порошок полностью не растворялся и не появлялась светло-зеленая матовая пена. Гости молчаливо наблюдали за происходящим таинством, вслушиваясь в ритмичное постукивание веничка о края чашки. Затем "хозяин" с поклоном передавал чашку главному, самому почетному гостю. Тот медленно, маленькими глотками отпивал чай - зеленую горьковато-терпкую, тающую во рту массу - и, неторопливо обтерев края, возвращал чашку "хозяину". Пройдя по кругу, она снова оказывалась у "хозяина", но затем опять передавалась из рук в руки, чтобы каждый смог теперь внимательно рассмотреть ее, ощутить руками ее шершавую поверхность, теплоту глины. Гости вступали в беседу. Здесь нельзя было говорить о повседневных делах и проблемах, здесь говорили лишь о красоте свитка в токономе, об изяществе сосновой ветви в букете, о естественной величавости чайной чашки.
Чайная церемония и сад учили видеть красоту в обыденном и простом, видеть прекрасное в малом, осознавать высокую ценность всего, что дано в этой жизни. Все это было необходимо самураю – на некоторое время отрешится от суеты и опасностей. Проще говоря чайная церемония давала такую необходимую всем вещь как психологическая разгрузка.
Самурайская этика.
В моральном кодексе самураев феодальной эпохи большое значение придавалось мести в качестве вида нравственного удовлетворения чувства справедливости. Верность сюзерену требовала непременного отмщения за оскорбление господина.
Принцип скромности вырабатывался вследствие подчиненного положения рядовых воинов, невозможности для них поднимать голову перед своим господином. К скромности было близко также понятие «вежливость», подразумевавшее терпение, отсутствие зависти и зла.
Наряду с указанными выше основными принципами самурайская этика включала в себя ряд второстепенных, неразрывно связанных с главными и определявших поступки и поведение самураев. Умение владеть собой и управлять своими чувствами было введено у самураев до большого совершенства.
Чувство чести, сознание собственного достоинства воспитывалось у детей самураев с детства. Честь и слава ценились дороже жизни, поэтому, когда на карту ставилось одно из этих понятий, самурай, не раздумывая, отдавал за него свою жизнь.
Ложь для самурая была равна трусости. Слово самурая имело вес без всяких письменных обязательств, которые, по его мнению, унижали достоинство.
Всё это нашло отражение в философии бусидо.
Бусидо (Путь война)
Одним из следствий образования сословия воинов было оформление специфического мировоззрения военного дворянства - бусидо - неписаного кодекса поведения самурая в феодальном обществе, представлявшего собой свод правил и норм «истинного», «идеального» воина.
Бусидо касалось отношения самураев к социальной общности, к людям того или иного класса, к государству. Будучи слитым воедино с восточной философией, бусидо носило характер практического нравоучения. Самураи считали его методом совершенствования психической и телесной гигиены. Бусидо нравственно осмыслило философское мироучение в целом и было призвано научить самурая «правильной жизни» в феодальном японском обществе. Оно совмещало в себе теорию бытия и изучение психики человека, решало вопросы, связанные с понятием сущности индивидуума, его роли в окружающем мире, смысла жизни, добра и зла, нравственных ценностей и нравственного идеала.
Воин, воспитанный в духе бусидо, должен был четко сознавать свой моральны долг, в частности свои личные обязанности по отношению к сюзерену, должен был сам оценивать свои действия и поступки, морально осуждать себя в случае неправильных действии, нарушения своих обязанностей и долга.
Бусидо, как способ регулирования поведения воина, не опиралось непосредственно ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм. Оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, примера, воспитания, традиций и силе нравственного авторитета отдельных лиц, отмеченных в средневековой истории Японии.
Итак, бусидо — особая мораль, выработанная сословием воинов, входивших в господствующий класс Японии, которая представляла собой систему взглядов, норм и оценок, касавшихся поведения самураев, способов воспитания самурайской молодежи, создания и укрепления определенных нравственный качеств и отношений.
Бусидо развивало в воинах любовь к оружию, которое должно было внушать самураям чувство самоуважения и в тоже время ответственности, так как самурайская этика считала беспорядочное употребление меча бесчестьем и предписывала его применение только в случае необходимости.
Философия бусидо была выражена в книгах «Хгакурэ» (Сокрытое в листве) и «Будосёсинсю» (Напутствие вступающему на путь война), которые были написаны потомственными самураями Ямамото Цунэтомо (1659 – 1719) и Дайдодзи Юдзаном (1636 – 1730).
Вот цитаты из этих книг:
- Я постиг, что Путь Самурая – эта смерть.
- Нет ничего за пределом этого мгновения.
- Не так важно знать как победить других, важно знать как победить себя.
- Самурай может потерять свою жизнь, но честь – никогда.
Ещё одним важным для самурая понятием было ритуальное самоубийство – харакири.
Харакири (Сэппуку).
Неразрывно связан и тесно примыкает к бусидо, как часть морали, обряд харакири, появившийся в среде сословия воинов в период становления и развития феодализма в Японии. Самураи или другие представители высших слоев японского общества совершали самоубийство (методом харакири) в случае оскорбления их чести, совершения недостойного поступка (позорящего в соответствии с нормами бусидо имя воина), в случае смерти своего сюзерена или же, когда обряд сформировался окончательно, — по приговору суда как наказание за совершенное преступление.
Харакири являлось привилегией самураев, гордившихся тем, что они могут свободно распоряжаться своей жизнью, подчеркивая совершением обряда силу духа и самообладание, презрение к смерти.
В дословном переводе харакири означает «резать живот». Однако слово харакири имеет и скрытый смысл. Если рассмотреть составное бинома «харакири» - понятие «хара», то можно увидеть, что ему в японском языке соответствуют слова «живот», «душа», «намерения», «тайные мысли» с тем же написанием иероглифа.
Согласно философии буддизма, в частности учению секты «дзэн», в качестве основного, центрального жизненного пункта человека и тем самым местопребыванием жизни рассматривается не сердце, а брюшная полость.
Таким образом, живот японцы рассматривают как внутренний источник эмоционального существования, и вскрытие его путем харакири означает как бы открытие своих сокровенных и истинных намерений, служит доказательством чистоты помыслов и устремлений.
Тем не менее, харакири появилось в Японии не вдруг. Говоря о нем как о явлении, развивавшемся и пришедшем к своему логическому завершению на японской почве, нельзя не учитывать, что и у некоторых других народов Восточной Азии и Сибири встречались ранее обрядовые действия, сходные и чем-то отдаленно напоминающие по сути японское сэппуку. Стадиально их можно отнести к более раннему времени, чем собственно харакири. Это позволяет предположить, что обряд разрезания живота ранний период истории народов Дальнего Востока имел боле широкое распространение и был заимствован древними японцами, которые имели этнокультурные контакты с представителями этих народов. Речь идет об обряде вскрытия живота у айнов, аборигенов Японских островов, заключавшийся во взрезании брюшной полости и близко напоминавший японское харакири.
Итак, можно предположить, что представления и обряды, связанные с брюшной полостью человека, были характерны для многих народов Азии и в общем схожи. Однако окончательного завершения эти представления и обряды достигли только на японской почве, превратившись в торжественное действо по вскрытию живота — обряд харакири.
Начиная с эпохи Хэйан (IX—XII вв.), сэппуку уже становится обычаем буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее обряд не был еще тогда массовым явлением. Самоубийства путем харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в., во время борьбы за власть двух могущественных родов — Тайра и Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растет; самураи делали себе сэппуку, чаще всего не желая сдаваться в плен или в случае смерти своего господина.
Харакири вслед за смертью господина получило название «цуйфуку».
В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства.
Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.
Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (при утере вассалитета).
В общем, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самураи.
Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Однако, несмотря на воспитание в духе дзэн и умение владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной боли и умереть некрасиво: с выражением страдания, упав навзничь, с криком и т. д., опозорив тем самым свое имя. В связи с этим и был введен институт кайсякунин, суть которого заключалась в помощи ассистента осужденному на харакири. В обязанность первого входило прекращение мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.
Заключение.
Книга Н. Цеда – прекрасный пример научного произведения. В ней простым и понятным языком описано такое сложное и многогранное явление, как самурайство. Но оно описано не сухо и безразлично, а с искренним чувством, увлеченностью и живостью, которых порой так не хватает в подобных произведениях.
Дух самурая «яркий как зеркало и острый как меч» вот что попытался осмыслить Цед в своей работе, не просто осмыслить, а рассказать нам. Рассказать о многовековой истории самураев и их роли в формировании японской культуры. Он пишет о людях, которые «будучи войнами, сочетали в себе поэтов, художников, философов», которые сумели «превратить битву в искусство», о людях, которые неразрывно ассоциируются с Японией.
Книга безусловно удалась автору. Он сумел показать те вещи, не поняв которые, невозможно будет понять Японию.
|
