Министерство общего и профессионального образования.
Удмуртский государственный университет.
Кафедра истории Нового и Новейшего времени и международных отношений.
Рациональное и иррациональное в творчестве Габриэля Гарсия Маркеса. Несколько страничек о жизни…
Написал: П.Н. Ушаков гр. 142
Проверил: доцент В.Р. Золотых.
Ижевск 2004
Нобелевская премия была вручена Габриэлю Гарсия Маркесу за «романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента». Несомненно, эпитет – магический реализм возник не после выхода в свет стихов Хорхе Луиса Борхеса, а именно после «Ста лет одиночества». Как уточняет Нобелевские комитет - появление романа «Сто лет одиночества» произвело литературное землетрясение. Это фантастическое создание магии, метафоры и мифа. Утопия Маркеса озарена искрометной иронией и верой в то, что человеческие ценности нетленны. Первая повесть колумбийского прозаика Габриэля Гарсия Маркеса, которая принесла ему известность, заканчивается весьма тривиально. Слово, которое Маркес использует – «дерьмо» в конструкции – «Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет - ровно семьдесят пять лет, минута в минуту, - чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда четко и ясно ответил», заимствована автором у Эрнесто Хемингуэя – «Потребовалось немало времени, что бы он выговорил это и потребовалась вся его жизнь, что бы он понял это». Повесть «Полковнику никто не пишет» написана вне Колумбии, Полковник, ждущий пенсии и сам Маркес живущий в это время в Париже и ждущий денежного перевода из колумбийской газеты – персонажи близкие друг другу. Возможно, и все творчество Гарсия Маркеса автобиографично. Ну, а подобные конструкции встречаются у него довольно часто. Стоит только вспомнить последние страницы «Любови во время чумы»: «Капитан посмотрел на Фермину Дасу и увидел на ее ресницах первые просверки зимней изморози. Потом перевел взгляд на Флорентино Арису, такого непобедимо-твердого, такого бесстрашного в любви, и испугался запоздалой догадки, что, должно быть, жизнь еще больше, чем смерть, не знает границ.- И как долго, по-вашему, мы будем болтаться по реке туда-сюда? - спросил он.Этот ответ Флорентино Ариса знал уже пятьдесят три года, семь месяцев и одиннадцать дней.- Всю жизнь, - сказал он». Маркес «повторяется» подобным образом не один раз. Возможно в этом всего лишь понимание Гарсия Маркесом истории своей страны. Колумбия слишком надолго оказалась на задворках мировой истории с ее войнами, революциями, сменой власти, что бы искать переоценку этих событий еще раз. В повести «Полковнику никто не пишет» главного героя заставляет выйти в город одно событие, о котором его спрашивает жена:
«- Что это ты так нарядился, - сказала она. – Словно произошло что-то необычное.
- Конечно, необычное, - сказал полковник. - За столько лет первый человек умер своей смертью». И первое воспоминание в то утро октября связанно с похоронами. Сколько смерти видел полковник, он пережил своего единственного сына, но то, что в городе впервые человек умер своей смертью для полковника событие. Тема смерти продолжилась у Маркеса в «Любви во время чумы». «И только проговорив это, понял, что из бесчисленных самоубийств цианидом, случившихся на его памяти, это было первым, причиной которого не была несчастная любовь. И голос его прозвучал чуть-чуть не так, как обычно.
- Когда вам попадется такой - сказал он практиканту, - обратите внимание: обычно у них в сердце песок».
Доктор Хувеналь Урбино, один из центральных героев романа впервые увидел суицид не от безответной любви. Иногда мне кажется, что Гарсия Маркес плетет кружева вокруг одного и того же. Вокруг своего центрального романа «Сто лет одиночества». Только в разных романах и повестях он описывает городок Макондо с разных сторон и с разного временного промежутка. И для полковника, человека войны удивительна естественная смерть, а для доктора – не от несчастной любви. Разные временные рамки, разные профессии, но результат один. Удивление от того, что смерть может прийти с другой стороны. Человек, покончивший с собой – один из главных героев в повести «Палая листва». Нет, в повести он умер сам, но он был таким же инородным телом, и имел только несколько друзей и свою нерассказанную историю из прошлой жизни, до приезда в Макондо. У Гарсия Маркеса много таких сюжетов перекликающихся между собой, между памятью Маркеса, между историческими событиями в Колумбии.
Очень многие критики пишут в своих статьях о том, что есть книги, которые выходят из под пера Автора и начинают жить своей жизнью, лишь потому, что Автор сказал в ней нечто большее, чем хотел сказать. Можно предположить, что само творчество Маркеса стало производной его бессмертного романа «Сто лет одиночества». Многие рассказы и повести дополняют этот роман. Можно лишь перечислить те произведения, в которых вольно или не вольно проглядывались контуры Макондо: «Полковнику никто не пишет», «Монолог Исабели. смотрящей на дождь в Макондо», «Палая листва». Все остальные – лишь дополнение к образу его, лишь штрих к его текстуальному восприятию Колумбии. В рассказе «Море потерянных времен» маленький поселок вмиг обрастает славой, на секунду расцветает и тут же гибнет. В «Палой листве» город расцветает от деятельности банановой компании. И гибнет от ее же деятельности, будучи заваленный палой листвой. Наверное, на этом стыке и стоит искать рациональные зерна и иррациональные мотивы в его творчестве.
За бурное время с начала XXвека Колумбия, как и Макондо, прошла путь от расцвета, связанного с развитием внутренних коммуникаций страны, колонизацией пригодных к разведению кофе земель, к своему закату – тысячедневной войны, потери Панамы, революциям, повальной коррупции, обнищанию и всевластию криминала. За одно столетие Колумбия прошла путь от колониальной страны, через кратковременный расцвет в страну, в которой правит наркомафия и закон ружья. Именно угроза полковника Аурелиано Буэндия, который не выдержал беззакония алькада, что он поднимет своих мальчиков в ружье, стоило его семнадцати сыновьям жизни. Они и так были помечены пепельным крестом и дольше всех скрывался Аурелиано Счастливый, которого так и не вспомнили потом в Макондо, когда он после 17 лет скитаний, бегства и погони пришел искать покоя в дом своего отца. Он упал на пороге семейного дома, пораженный пулей прямо в центр креста. Иногда кажется, что род Буэндия своими руками готовит гибель, что все, что должно случится, написано рукой Мелькиадеса и вся история – история расшифровки рукописей этого цыгана, символизирующего в романе связь с миром. Цыгане впервые пришли в Макондо на голоса птиц. Потом, казалось, племя Мелькиадеса навсегда пропало с исторической арены, но оно вернулось спасти Макондо от болезни забвения. Вершиной этой болезни был плакат в центре города – «Бог есть». Макондо оказывается центром истории, истории в которой не помнят ничего. Макондо – гипертрофированный центр всей планеты, обреченный на беспамятство и забвение без контактов с внешним миром. И болезнь эта пришла их индейских джунглей, джунглей в которых были забыты целые народы, а перед входом в Макондо было предупреждение, что бы никто не зашел на эту площадь, где никто не спит, но никто ничего уже не помнит… И никто не догадывается, что английский пират Дрейк осадил Риоачу лишь для того, что бы сотни лет спустя в центре Макондо появилось это предостережение об Одиночестве. В этом, наверное, и есть одно из посланий Габриэля Гарсия Маркеса – одиночество и есть забвение. Но следующее поколение макондовцев восприняло слишком буквально этот «мессидж». Сексуальные отношения нужны героям не для того, что бы продолжить род, а для того, что бы коровы начали размножаться. «Плодитесь, коровы, жизнь коротка», кричит Аурелиано Второй, нет никакой силы, способной заставить его одухотворить животные инстинкты. Аурелиано Печальный соединил железной дорогой Макондо и всю остальную Колумбию. И он видел в этом прогресс, развитие, но он не предполагал, что с этой железной дорогой будет связано затухание Макондо. По этой железной дороге прибудет в город синьор Браун, представитель «Юнайтед фрут компани» и Макондо завалит палая листва. Именно по железной дороге из города вывезут 3 тысячи покойников, расстрелянных манифестантов, о которых потом никто не вспомнит. Здесь Маркес видит злую усмешку жизни – это реалии Латинской Америки – приказом властей забыть, что мертвые были. Однако в романе «Любовь во время чумы» средства коммуникации вновь играют одну из центральных ролей. Флоринтино Ариса сначала служит на телеграфе, а потом на судоходной компании. В сущности, их последнее плаванье: это любовь – болезнь хуже чумы, именно ее не пускают с борта корабля на грешную землю… Видимо автор видит определенный алгоритм в жизни своих героев. Эта некая иррациональность связана с нарушением любых догматов норм человеческой жизни. Инцестный брак породил род одиночества, любовь, которая может заразить собой весь континент – опасны для общества, они могут взорвать это общество изнутри, общество, которое не смогло раскачаться для дальнейшего развития. Поэтому инородные тела должны удалится из этой жизни, бросить все на произвол судьбы, ибо сама судьба потеряла интерес к окружающему.
Пожалуй, самый рациональный роман у Маркеса – «Осень патриарха», самое иррациональное произведение – «Глаза голубой собаки». И если в первом он рассматривает феномен человеческого одиночества, возведенное в степень всевластия, то во втором – человек уже не властен над своими чувствами, над своими снами и живет параллельной жизнью – во сне. «Глаза голубой собаки» всего лишь пароль в общность человеческих снов. И диктатор, живописно описанный Маркесом в «Осени патриарха» восклицает «Родина, самая прекрасная выдумка». Говорит он вслух и адресует своей матери, но он уже не хочет, что бы она ему ответила, ибо родина для него всего лишь средство, всего лишь возможность принять других диктаторов, всего лишь неограниченная возможность делать все, даже устроить травлю своего народа, даже продать за долги море и после этого закапывать мед в глаза…
Очень сложно расчленить рациональное и иррациональное в творчестве Габриэля Гарсия Маркеса. Кажется, что все его тексты создают особую Вселенную, в которой правят свои законы и нормы. Но одновременно они и являются теми текстами Мелькиадеса, расшифровка которых приведет к концу света. И тут каждый решает сам для себя готов ли он разрушить отдельный мир – себя, расшифровав последние и строчки и понять, что «все в них записанное никогда и ни за что больше не повторится, ибо тем родам человеческим, которые обречены на сто лет одиночества, не суждено появиться на земле дважды»… |
