МОУ средняя школа №6

Экзаменационная работа на тему:

Национальные символы России:

• Герб

• Гимн

• Флаг

Выполнил:

Романов Г.О.

г. Рубцовск 2002

План:

1. Введение………………………………………………………………………….

2. Флаг………………………………………………………………………………

   • «Трижды рожденный» …………………………………………………

   • Знамена царские и боевые……………………………………………..

   • Флаг Петра Великого…………………………………………………..

   • Династический и национальный……………………………………..

   • Народные флаги…………………………………………………………

   • Второе рождение…………………………………………………………

   • Третье рождение…………………………………………………………

   • Вывод……………………………………………………………………...

3. Герб………………………………………………………………………………..

   • Печать князя великого…………………………………………………

   • «Начало» государственного герба российского……………………..

   • «Рассыпаются все делающий беззаконие»…………………………..

   • «Компоновка» государственного герба российского……………….

   • Вывод……………………………………………………………………...

4. Гимн……………………………………………………………………………….

   • «…то был России клич!»………………………………………………..

   • От военного марша до гимна…………………………………………..

   • Русский победный марш………………………………………………..

   • Песнь ангелов…………………………………………………………….

   • Гимн венценосной солидарности………………………………………

   • Шедевр А. Ф. Львова……………………………………………………

   • Воскресший через век…………………………………………………...

   • Неофициальный гимн русского народа………………………………

   • Временный гимн революции…………………………………………...

   • Гимн прощания…………………………………………………………..

   • Гимн славянской взаимности………………………………………….

   • Гимны России(XXII в. – 1917г.)………………………………………..

   • Вывод………………………………………………………………………

5. Заключение……………………………………………………………………….

Введение.

Тема экзаменационной работы весьма актуальна. В нашей

стране остро стоит проблема патриотизма. После распада

Советского Союза в 1991 году потребовалась смена Государ-

ственных символов, не соответствовавших государственному

строю страны. После введения новых символов народ был мало

информирован о них, вследствие резких перемен. Не зная симво-

лику человек не мог почувствовать себя гражданином великой

страны, все больше отчуждаясь от неё. Ведь государство без

герба – государство без лица, государство без гимна и флага –

государство без души.

В своей работе я хочу глубже узнать национальные сим-

волы нашей Родины – России.

ТРИЖДЫ РОЖДЕННЫЙ.

«Вижу ищущих свет. Луч красный, луч си­ний, луч белый серебряный».

Е. И. Рерих. Криптограммы Востока.

Трехцветному флагу России в 2005 г. испол­нится 300 лет.

Державы Европы, как правило, образо­вывались одной основной нацией, по­этому для них «государственный» флаг (сим­вол суверенитета) и «национальный» флаг (символ нации, народности, этнической группы) означают одно и то же. Флаги бывают тор­говые, военные, церковные, партий­ные, ведомственные (почтовые, тамо­женные, пограничные и др.). Отдельно выделяются штандарты глав госу­дарств - президентов, королей, султа­нов и т.д. В то же время один и тот же флаг может представлять правитель­ство, военно-морской и торговый флот; особенно часто государственный флаг совпадал и совпадает с флагами воен­ным и коммерческим. Государственному флагу, как святыне, отдаются высшие государственные по­чести. Достоинство его подлежит защи­те как внутри страны, так и за ее пре­делами, его оскорбление рассматри­вается как оскорбление чести нации и государства. Правила вывешивания и выноса флагов разных странах различны - от жесткой регламентации по строго фиксированным датам до распоряжения ими любыми гражданами по своему усмотрению.

В большинстве стран государственные символы (герб, флаг, гимн) понимаются как общенациональные и объединя­ющие. Они внесословны, внеклассовы, внепартийны и постоянны, т.е. не меня­ются при смене правящих режимов, Верность своим эмблемам и способность пронести их сквозь века составляют особую гордость и служат залогом преемственности исторической жизни народов.

Флаги, как гербы и гимны, нередко принимались в подражание передовой или сильной стране, либо были схожими в связи с политической или родственной близостью народов.

ЗНАМЕНА ЦАРСКИЕ И БОЕВЫЕ.

История русских государственных сим­волов - герба и царских регалий уходит в глубь Средневековья. Однако госу­дарственный флаг утвердился по-насто­ящему лишь в XIX в.

На Руси, кроме церковных хоруг­вей, основным видом знамен были военные.

Боевые стяги и знамена после креще­ния Руси в X в. были в прямом смысле слова священными. На стягах огром­ных размеров, которые во время битв вкапывались в землю (при сильном ве­тре они «ревели»), изображались лики Спасителя, Богородицы и святых. Они освящались как иконы, перед такими стягами служили молебны, на них молились. Стяг считался душой, славой и честью.

B XVI - XVII вв. на русских знаменах изображались святые, двуглавые орлы, солнце, звезды, единороги и др. По краям знамена имели широкую кайму, богато расписанную или расшитую се­ребряными или золотыми нитями.

При Петре I с 1720-х годов религиозная символика на знаменах сменилась свет­ской: на стягах стали появляться изображения кораблей, доспехов, мечен. пальмовых ветвей, «геркулесов» и т.п.

«Казанское знамя» (оно же знамя «Все­милостивого Спаса») 1552 г., как ука­зывалось, было из малиновой камки (шелковой узорчатой ткани). Огром­ный, площадью около 12 м² стяг 1560 г. имел лазоревую середину, белый откос (клин), красную кайму. Царское знамя со Спасом 1653 г. Алек­сея Михайловича также было алым; се­редина знамен Большого и Особого полков 1653-го и 1654 г. была малино­вой, откосы белыми и зеленоватыми. Середины полковых знамен XVII в. бы­ли голубыми, малиновыми, алыми, а их откосы, как правило, белыми.

Самым же распространенным в торже­ственных случаях в России считался красный цвет.

Во время парадных встреч послов вы­носились чаще всего лазоревые, крас­ные и белые знамена.

В первой трети XVII в. белый, голубой и красный выполняли роль государственных цветов. Первым государственным и династичес­ким знаменем России в XVII в. можно считать белое «гербовное» (гербовое) знамя с изображением русского герба - золотого (редко черного) двуглавого орла.

Гербовое знамя выносилось во время торжественных государственных и церковных церемоний.

В походе оно означало присутствие царя в войске.

Гербовое знамя Петра I, «построенное» в 1696 г. по старым традициям, также имело государственные цвета - красное полотнище с белой каймой, в середине был изображен золотой орел, парящий над морем, а на груди орла в кругу - Спаситель; вокруг знамени был выпи­сан полный титул царя.

Красный и синий - были самы­ми распространенными в народной оде­жде: синие с красным кушаком кафта­ны и рубахи русских крестьян и каза­ков, синие и красные сарафаны с белы­ми рубахами русских женщин. Подвене­чный наряд невест в народе до XX в.

был красным.

Синими на Руси были небо, вода, мир:

Гой Ты, Русь моя родная.

Хаты - в ризах образа,

Не видать конца и края –

Только синь сосет глаза.

(С. Есенин)

И мне в глаза ударит синий, До боли синий, грустный свет. И вдруг повеет той Россией, Которой - мне казалось - нет! (В. Сидоров)

Голубой считался цветом Богоматери; белые и синие цвета выбрала себе рус­ская православная церковь: на крест­ные ходы русские патриархи шествова­ли под голубыми балдахинами; сигналь­ным флагом к молитве на флоте Петра Великого был белый с малым синим крестом в середине. Белыми называл народ свою веру, царя и Отечество, свободным и открытым считался белый свет. По русским обиходным понятиям XVII -XIX вв. красный («жаркой») символи­зировал отвагу, войну, защиту веры и бедных людей, героизм, великодушие, кровь, самопожертвование, огонь, смертный бой. Синий - небо, целому­дрие, верность, духовность, веру. Бе­лый - «нетленное совершенство», мир, чистоту, правду, благородство, совер­шенство, невинность.

ФЛАГ ПЕТРА ВЕЛИКОГО.

Царь Петр не изменил ни прежних на­циональных цветов XVII в., ни государ­ственного гербового знамени. С пе­тровского времени нам известен точ­ный порядок полос на флаге - белая, синяя, красная.

i Вот описание русского флага начала XVIII в.: «Флаг Его Царского Величе­ства московского разделен натрое. Верхняя полоса белая, средняя синяя, нижняя красная. На синей полосе золо­той с царской коруною венчан двоеглавой орел, имеющий в сердце красное клеймо с серебряным св. Георгием, без змия». Торговым флагом в 1б93-1700гг. считался белый с двуглавым черным орлом.

В начале Северной войны в сухопут­ной (!) армии, а затем, постепенно, с 1703 по 1712 г. и на флоте утвердился один из красивейших флагов мира - Андреевский.

В конце XVII - начале XVIII в. не менее десятилетия бело-сине-крас­ный был боевым флагом России как на суше, так и на море. С ним русская ар­мия и флот пробивались к «Теплому Азовскому морю».

Днем рождения бело-сине-красного флага можно считать 20 января 1705 г.: в этот день от имени царя был издан указ, объявленный из Приказа Воин­ских Морских Дел: «На торговых вся­ких судах, которые ходят по Москве-ре­ке и по Волге и по Двине и по иным по всем рекам и речкам ради торговых промыслов, быть знаменам по образцу, каков нарисовав, послан под сим Его Великого Государя указом. А иным об­разцом знамен, опричь того посланного образца, на помянутых торговых судах не ставить.

А если кто учинится тому, Его Великого Государя указу ослушен и тому учинено будет жестокое наказа­нье». Указ 1705 г. имел незыблемую силу закона для всей России. Петр мно­го раз вычерчивал трехцветный флаг в разных вариантах, но никогда не менял порядок полос; верхняя всегда остава­лась белой, нижняя - красной. Расположение полос русского флага совпадало с древним пониманием строе­ния мира: внизу - физический, плот­ский, выше - небесный, еще выше - мир божественный, или, переосмы­сливая сверху вниз - Вера, Надежда, Любовь. (Позже, в XIX в., полосам придали значение содружества трех восточнославянских народов - белору­сов, украинцев и русских.) С полным правом бело-сине-красный флаг может быть назван флагом Петра Великого. В будущем станут называть торговым, купеческим, коммерческим, «обывательским», гражданским, и, на­конец, Русским Национальным.

ДИНАСТИЧЕСКИЙ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ.

В послепетровское время националь­ные цвета почти угасли. Полузабытым оказалось даже желтоат - ласное, гербовое знамя, впервые вве­денное в ритуал коронования Елизаве­той Петровной 25 апреля 1742 г. и на­долго исчезавшее в Оружейной палате после вступлений на трон Екатерины II, Павла I, Александра I и Николая I. Но еще прочнее забытым оказался прозябавший на обочине русской истории Трехцветный флаг. Под ним не лилась уже русская кровь, как под пехотными знаменами и кавалерийскими штандар­тами, которые, даже обветшав и «посе­дев», окроплялись дважды в год святой водой и как драгоценные реликвии вы­носились на парады. Этот флаг не по­крывал гробы царей и русских полко­водцев на их похоронах. Он не звал вперед воинов, поднимавшихся на вра­га. (Не Трехцветный национальный, а знамя князя Дмитрия Пожарского про­сило нижегородское дворянство, соби­раясь на Крымскую войну в 1855 г.) Даже важнейший государственный акт - присяга государю и Отечеству це­саревичей, достигших совершеннолетия (шестнадцати лет), перед Евангелием, крестом и тремя регалиями (короной, скипетром и державой) проводился не под государственным или гербовым, а под тем полковым знаменем, где цеса­ревич был шефом. Не был введен бе­ло-сине-красный флаг и в государствен­ный герб Российской империи И Сильного торгового морского флота Россия не завела, и бело-сине-красные цвета украшали, в основном, лишь мир­ные баржи и струги, ходившие по вну­тренним водоемам. Трехцветный флаг не мог соперничать с Андреевским, слава которого гремела по северным и южным морям и даже океанам, не гово­ря уже о двуглавом орле, которого ви­дели повсюду - на флотской и армейс­кой амунициях, оружии, орденах, моне­тах, ассигнациях, пуговицах, торговых медалях, фонарях, фронтонах, вывес­ках заводов, аптек и т. д. С XVII и по XX в. орла воспевали в одах, песнях, гимнах:

Везде орел, везде с ним слава!

Везде он гордый, впереди –

Крестом увенчана держава,

Святой Георгий на груди...

(М. Шереметев)

И ни слова русская литература не посвятила бело-сине-красному флагу (но и черно - желто - белому тоже).

Во второй половине XIX в. случилось то, что было немыслимо для моряков Петра Великого: 900 новобранцев из, 1000 не знали цветов русского флага.

Для запоминания полос применялось шутливое мнемоническое правило - «ваше благородие» - по аналогии с не­мецким вайс – блау - рот, бело-сине-крас­ный.

"НАРОДНЫЙ ФЛАГИ".

С 1880-х гг. в нашей стране, как и в Евро­пе, в полной мере было осознано значе­ние государственных флагов. Их стали выставлять везде и в большом количе­стве, в том числе даже при пуске заво­дов, железных дорог и т. д. Бело-сине-красный флаг постепенно становился обычным украшением праздничных дней как в русских городах, так и в деревнях. «Обывательскими» бело-сине-красными флагами окружила Москва памятник Пушкину в конце Тверского бульвара 6 июня 1880 г. и па­мятник гренадерам, павшим под Плев­рой (1887 г.)

Двойственность символики, разделяв­шей царскую власть и гражданское об­щество, наконец была осознана. Прави­тельство Александра III проводило франко - и русофильскую политику, ру­сифицировало окраины, везде стреми­лось внедрить национальную идею. В 1881 г. армия была одета в просторные кафтаны по типу народных. 25 апреля 1883 г., перед коронацией. Александр III отдал предпочтение ста­рому петровскому «торговому», а не «казенному» флагу Кене, и 7 мая 1883 г. было опубликовано высочайшее по­веление: «В торжественных случаях, когда признается возможным дозволить украшение зданий флагами, был упо­требляем исключительно русский флаг, состоящий из трех полос, верхней - бе­лого, средней - синего, нижней - крас­ного цветов».

При Министерстве Юстиции с 14 Mapтa 1896 г. было созвано «Особое со­вещание», которое должно было окон­чательно ответить на высочайший за­прос - какой флаг следует признать «народным». Традиции Петра I и флота и на сей раз взяли верх. Совещание справедливо сочло, что не немецкая ге­ральдика, а народные цвета должны определить цвета флага. 5 апреля 1896 г., после нескольких заседаний бы­ло постановлено, что «народным» или «государственным» для всей империи, включая и Финляндию, должен оконча­тельно считаться бело-сине-красный, и никакой другой. Все имевшиеся в запа­се черно – желто - белые флаги должны были быть заменены бело-сине-красными.

Начиная с последнего десятилетия ХIХ в. можно говорить о «культе» бело-сине-красного флага. Почти на каждом доме в крупных городах были прикреп­лены гнезда для флажных древков.

Последняя реформа государственного флага была проведена в 1914 г. Как известно, Французская революция 1789 г. дала народу и армии сильное оружие - впервые в истории флаг во­брал в себя мощь идей свободной на­ции, революции и Отечества. Впервые армия получила не династические, а на­родно-национальные знамена, которые не потеряли победного вдохновения да­же после «позолоты» императорскими вензелями и пчелами. В 1813 - 1815 гг. такую же силу своих национальных цветов ощутили немцы, а в 1830 г, - бельгийцы после своей национальной революции.

Самодержавие было неспособно вну­шать своим флагом подобные эмоции, и бело-сине-красный, а тем более чер­но - желто - белый флаги оставались лишь административными символами, не имевшими отношения даже к завое­вательной политике империи: в России не было традиции водружать нацио­нальный флаг на вновь присоедине­нных землях. Лишь в XX в. такая тра­диция стала утверждаться, и небольшой бело-сине-красный флаг был установ­лен на вновь открытой в ,1913 г. «Земле Николая II» (Северной).

Флаг 1914 г., по сути, не успел утвер­диться до 1917 г., хотя его и поднимали в неточном «самодеятельном» исполне­нии над русскими представительствами за границей.

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ.

В противовес царской символике три русские революции выплеснули на ули­цы и баррикады не национальный, а за­претный красный цвет, принятый со циалистическими партиями в Европе с 1870 г.- (Лишь национальные окраины империи подняли свои национальные знамена.)

С марта по май 1917 г. «великий бун­товщик - красный Питер» был зато­плен непривычным алым половодьем. Будоражащий цвет, предвещая неиз­вестное новое, покрывал все колонны, выходившие на улицы. 1 апреля 1917 г. кумачовыми транспарантами, востор­женным «ура!» и «Марсельезой» на Финляндском вокзале встречали «отца русской социал-демократии» Г. В. Пле­ханова, 3 апреля - точно так же В. И. Ленина.

Через неделю после Первомая Юриди­ческое совещание при Временном пра­вительстве, учитывая, что русская историческая символика не может одно­значно связываться с династией Рома­новых и царизмом, предложило сохра­нить за свободной и демократической Россией бело-сине-красньтй флаг, Тем не менее считалось, что не националь­ный, а революционный красный флаг способен поднять дух уставшей на фронте армии.

* * *

В ноябре 1917 г. генералами М. В. Алексеевым и Л. Г. Корниловым было положено начало Белому движе­нию и Добровольческой армии. В бра­тоубийственных схватках пролились моря русской крови. Рано или поздно наш народ, усвоив свой тяжкий истори­ческий опыт, закроет последнюю стра­ницу общенациональной трагедии. За­кроет с горечью, скорбью и стыдом за взаимную беспощадность и «святую не­примиримость», которой так гордились наши «белые» и «красные» деды. Кро­вавому крещению гражданской войны и обязан своим вторым рождением Трехцветный флаг, поднятый как анти­теза красному.

10 июля 1918 г. Пятый Всероссийский съезд Советов принял один и тот же красный торговый, морской и военный флаг - «...торговый морской и военный флаг РСФСР состоит из полотнища красного (алого) цвета, в левом углу которого, у древка наверху помещены золотые буквы РСФСР». (Геральдичес­кие установки предписывали избегать надписей на флагах, чтобы не затруд­нять распознавание.) В целом же новый флаг создавался по старым правилам: крыж вокруг старославянской вязи букв «РСФСР» был выделен золотым кантом; на месте крыжа позже была помещена удачная по силе и лаконизму эмблема серпа и молота, хотя в центре флага она была бы заметнее. В 1918 - 1920 гг. красный и бело-сине-красный символы воевали не только в гражданской, но и в «плакатной войне». На «красных лубках» толстопузые бе­ляки с бело-сине-красными погонами (!) под драными трехцветками, обвитые такими же лентами, пытались разда­вить рабочего и крестьянина. На «бе­лых» плакатах трехцветный стяг или плащ взвивался за плечами «белых» ви­тязей, освобождавших святыни Перво­престольной от «красного дракона» или «чудовища», выползавшего из-под ку­мача с отпечатком черной руки⁶¹. 2 ноября 1920 г. было последним днем эвакуации Белой армии из Севастопо­ля. Вместе с ней на 70 лет ушел за море и флаг Петра I. Но русский символ не умер на чужбине, он возрождался на всех континентах, где жили выходцы из России. Как победный он был донесен Русским легионом вместе с француз­ской армией 1 декабря 1918 г. до Рейна и Южной Баварии, он склонялся над могилой Неизвестного солдата в Пари­же, совершал кругосветные путеше­ствия на мотоцикле. Трехцветный флаг был обязателен на торжественных со­браниях и слетах «русских соколов», разведчиков и скаутов. В президиум он. выносился под «Преображенский марш Петра Великого» при вставании присут­ствующих. В ранге национального окончательно утвердился и Андреев­ский стяг на торжественных церемониях он вывешивался рядом с - бело-сине-красным. Портреты русских ге­роев моряков обрамлялись Андреев­ским, армейцев - Трехцветным. Три полотнища - Национальное (бело-сине-красное), Андреевское и Романовское (черно- желто - белое) выносят иногда в президиум монархисты (а также возро­жденный союз дворян в нашей стране).

(В СССР бело-сине-красные цвета час­тично возродились в послевоенное вре­мя, после того как пришлось вернуться ко многим историческим символам -на­циональным героям, мундирам в армии и милиции, к золотым погонам, офи­церским званиям, министерствам и т.д. В новые флаги союзных республик бы­ло позволено ввести на 1/4 - 1/3 от красного поля «национальные особен­ности» в виде белых, синих или зеленых полос. 20 января 1947 г. председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. Шверник и секретарь Президиума А. Горкин подписали постановление о том, что государственный флаг союз­ной республики отражает идею союзно­го советского государства (помещение на флаге эмблемы СССР - серп и мо­лот, пятиконечная звезда, сохранение красного цвета) и национальные осо­бенности республики с введением, кро­ме красного, других цветов. С 1949 по 1953 г. по заданному образцу большинство республик ввели белые и синие полосы в свои красные флаги. Последним 9 января 1954 г. был утвержден флаг РСФСР, и мало кто знал, что один из его проектов повто­рял в нижней трети расцветку Нацио­нального флага России. Но этот проект, видимо, показался слишком смелым, и в качестве «национальной особенности» ввели лишь узкую верти­кальную синюю полоску у древка. Национальный символ России был по­терян для нескольких поколений. Но он вернулся на нашу землю в 1989 г. В вос­кресенье 12 марта, в 15 часов он впер­вые взвился над площадью Маяковско­го в Москве и у Казанского собора в Ленинграде (ныне вновь Санкт-Петер­бург) на митингах памяти Февральской революции.

ТРЕТЬЕ РОЖДЕНИЕ.

Спустя 2 года, 8 апреля 1991 г., день в день, как и при Я. М. Свердлове в 1918 г., Правительственная комиссия Совета Министров РСФСР одобрила на сей раз возвращение Трехцветного фла­га как флага республики. 21 августа Чрезвычайная сессия Верховного Сове­та РСФСР постановила «считать исторический флаг России - полотнище из равновеликих горизонтальных белой, лазоревой и алой полос официальным Национальным флагом Российской Фе­дерации». Через три дня он был поднят над русской святыней - Кремлем. Так произошло третье рождение трехцвет­ного символа Петра Великого.

ВЫВОД:

Историческая судьба российского флага сложилась так, что он практически, не был дискредитирован царизмом и с 1705 г. оставался гражданским символом страны, хотя и был дважды - в на­чале в Северной (1700 - 1705) и затем в гражданской (1917-1921) войне бое­вым. Почти три века прошел наш на­род под бело-сине-красным флагом. За это время были созданы и могучее го­сударство и великая культура, которы­ми могла бы гордиться любая нация ми­ра. В знак признательности России и в память об освобождении с помощью русского народа от османского господ­ства несколько народов мира-сербы, черногорцы и болгары приняли свои национальные цвета по образцу рус­ских. (Болгары в русском триколоре в 1879 г. заменили синюю полосу зеле­ной.) Чести и гордости нашего флага служит то, что он стал родоначальни­ком нескольких национальных флагов мира. Флаги, как и гербы России, явля­ются историческими символами всего нашего народа. Государственная симво­лика не должна использоваться парти­ями в «войне флагов». Все государ­ственно-исторические символы, в том числе и черно – желто - белый, и красный, под которым нашим народом пролито так много крови в 1941 - 1945 гг. долж­ны пользоваться равным уважением и иметь право на охрану законом.

Эмблемам, их символическому смыслу в средние века придавалось огромное значение. Особая роль отводилась зна­кам, олицетворяющим понятие государ­ства, верховную власть государя, идею его господства над подданными. Среди государственных символов первенство­вали эмблемы, составляющие отличи­тельный знак государства - государ­ственный герб. Подбор эмблем госу­дарственного герба, определение их со­четания, пропорций, цветов относились к компетенции высшей государствен­ной власти. Государственный герб являлся важной составной частью инсти­тута внешнего оформления верховной власти.

НЕБЕЗПОТРЕБНО О ГЕРБЕ

ГОСУДАРСТВЕННОМ ОТ ИСТОРИИ ВОСПОМЯНУТЬ.

ПЕЧАТЬ КНЯЗЯ ВЕЛИКОГО.

На Руси на протяжении почти пяти сто­летий употреблялись вислые металли­ческие печати - буллы. Образцом для них служили византийские печати, однако изображения на русских буллах были, как правило, вполне самостоятельными. Исследование этих печатей позво­лило воссоздать историю зарождения и эволюции древнерусских государствен­ных институтов власти. На княжеских буллах (известны также буллы церковных иерархов, представи­телей княжеской администрации, нов­городской городской администрации и т.д.). Чаще всего встречались изобра­жения святых - покровителей князей.

Московские великие князья, как и дру­гие русские князья, использовал! печа­ти-буллы для скрепления грамот.

«НАЧАЛО» ГОСУДАРСТВЕННОГО ГЕРБА

РОССИЙСКОГО».

Через несколько лет всадник, поража­ющий копьем дракона, «воссоединяет­ся» с двуглавым орлом, который впер­вые появляется на русских печатях. «Воссоединение» демонстрирует дву­сторонняя красновосковая печать, при­вешенная к грамоте 1497 г. По содержанию и характеру это была жалованная меновная и отводная гра­мота великого князя московского Ива­на III Васильевича его племянникам, князьям волоцким Федору и Ивану Бо­рисовичам, на волости Буйгород и Колпь в Волоцком и Тверском уездах, вымененные на их села и деревни во Владимирском, Вологодском, Дмитров­ском, Коломенском, Костромском, Переяславском и Юрьев-Польском уездах.

На лицевой стороне печати изображен всадник, поражающий копь­ем змея. Круговая легенда: «Иоанъ б(о)жиею милйртию господарь всея Ру­си и великий кн(я)зь»; на оборотной стороне - двуглавый орел с распростер­тыми крыльями, на головах - короны и круговая надпись: «И велик княз. вла. и мое. и нов. и пек. и тве. и уго, и вят, и пер, и бол.».

Хотя имеются основания считать, что печать данного типа скрепляла грамоты и ранее 1497 г., время ее появления вряд ли следует относить слишком далеко от этой даты. (Н. П. Лихачев считал, что печать с двуглавым орлом появилась в 1489 г.). Во всяком случае, на протяже­нии почти 25 лет с момента заключения брака Ивана III с Софьей (Зоей) Палеолог в 1472 г. о подобной печати нет известий. Тем не менее в XIX в. сложи­лась следующая версия появления эм­блем печати, которая дошла и до наших дней: в результате брака Ивана III и Софьи Палеолог, племянницы послед­него византийского императора Кон­стантина XI Палеолога, соединились два герба - Московского государства (всадник) и Византии (двуглавый орел).

Между тем и появление в 90-х гг. XV в. самой печати, и «воссоединение» на пе­чати двух эмблем, одна из которых не характерна для княжеской символики, не были случайностью. Отечественные историки, анализируя идеологическую политику великокняжеской власти по­следней четверти XV в., отмечают це­лый ряд предпринятых Иваном III ша­гов, направленных на укрепление его политического престижа как правителя суверенного государства.

Сюда же можно отнести и практику применения общегосударственной печа­ти, чего до сих пор не было. С точки зрения помещенного на ней изображе­ния эту печать, по-видимому, также следует рассматривать как памятник, отразивший общественно-политические идеи своего времени. В частности, в отечественной и зарубежной литерату­ре существует мнение, что изображе­ние двуглавого орла на печати Ивана III является выражением преемственно­сти власти, «заимствованной» москов­скими государями из Рима и Византии, и связывается с теорией «Москва - Тре­тий Рим». Двуглавый орел принимает­ся за герб Византии.

Американский историк Г. Алеф в про­тивовес устоявшейся версии выдвинул свою: возникновение двуглавого орла на печати Ивана III, без сомнения, свя­зано с императорскими претензиями Ивана III, однако официальное приня­тие данной эмблемы произошло в ре­зультате контактов с домом Габсбур­гов.

Другими словами скульптуру воспринимали как герб Мо­сквы. При этом как-то не бралось во внимание, что через два года, в 1466 г., стараниями того же Ермолина на тех же Фроловских воротах Московского Кремля, но только «изнутри города» была поставлена каменная скульптура другого святого - Дмитрия Солунского, по-видимому, тоже конная. О чем это говорит? О том, что две скульптуры святых воинов, помещенные на Фроловской (Спасской) башне Московско­го Кремля, «защищали» парадный въезд в Кремль. В этом, несомненно, была символика, однако фигуры в дан­ном случае вряд ли имели гербовое зна­чение. По существу, им отводилась роль святого образа, иконы, которая, как гласили предания, не раз помогала отогнать от русских городов полчища врагов.

Если говорить о св. Георгии, то его культ проник из Византии и распро­странился на Руси уже в X в. Св. Геор­гий считался покровителем князей, осо­бенно в их военных делах, и сначала изображался в виде стоящего воина с копьем (иногда мечом) и щитом. По­степенно святой в сознании народа превратился в доблестного воина, хра­брого рыцаря, защитника от сил зла.

Имеется ряд свидетельств XVI в. о вос­приятии всадника, колющего дракона, уже как герба Российского государства. В «Записках о Московии» австрийского дипломата Сигизмунда Герберштейна, который побывал в Москве в 1517 и 1526 гг. и рассказал европейскому чита­телю о жизни, нравах и быте простых людей и великокняжеского двора «Мос­ковии», помещено описание великокня­жеской печати. Это была, по словам Герберштейна, небольшая вислая пе­чать красного цвета. «На передней сто­роне этой печати было изображение нагого человека, сидящего на коне без седла и поражающего копьем дракона, на задней же стороне был виден двугла­вый орел, обе главы которого были в венцах".

Пo аналогии с серебряными мо­нетами многих западноевропейских стран, несущими изображение государ­ственного герба, всадник на русских мо­нетах, естественно, мог также считать­ся гербом.

Есть еще одна разновидность данного рисун­ка: скачущий на коне рыцарь топчет поверженного, поднявшего вверх лапы дракона. В качестве герба «Московии» он помещен в европейском гербовнике XVI в. вместе со стихотворным описанием.

Среди монет XV в. появляются экзем­пляры, на которых всадник поражает копьем предмет, лежащий под ногами коня, голову дракона, самого дракона. Постепенно всадник «приобретает» раз­вевающийся плащ, особый замах копья, которым пронзает, морду извивающего­ся дракона. Такой рисунок часто отче­канивался на монетах великого князя московского Ивана III.

Итак, всадник, по­ражающий копьем дракона, изображен­ный на монетах, на печатях, в глазах русских изначально был князем, затем царем, великим государем.

Было бы неверно рассматривать эмбле­му двуглавого орла только в свете по­литического происхождения и значе­ния. Его изображение известно с глубо­кой древности как отражение религиоз­ных верований народов Передней Азии, в частности шумерийцев. В этом же качестве ее использовали хет­ты, во всяком случае, на рельефах, об­наруженных в Малой Азии, двуглавый орел изображался вместе с богами Хеттского царства. Как мифологичес­кое существо и художественный образ двуглавый орел, в отличие от одноглавого встречается в древности в основном у народов Передней Азии.

В. Д. Лихачева в своей книге о византийской миниатюре публикует изображение, помещенное в Еванге­лии, принадлежавшем деспоту Дими­трию Палеологу: золотой двуглавый орел в красном поле, на каждой из глав короны с лучеобразным завер­шением, орел увенчан еще одной об­щей большой короной.

Сходство этого орла с изображением, помещенным на печати Ивана III, позволяет предположить, что он мог стать прото­типом рисунка на печати Ивана III.

В противоположность Византии, в за­падноевропейских странах двуглавый орел превратился в знак господству­ющей власти, ибо помещался на моне­тах и печатях правителей.

А. В. Орешников писал, что «нечто подобное двуглавому существу, с перво­го взгляда похожему на орла» встре­чается на русских монетах XIV в. Он указывал и на определенные типы рус­ских монет, несущих изображение дву­главого орла: это монеты тверского князя Михаила Борисовича (1461 -I486), пулы московских князей Васи­лия II и Ивана III и т.д. Можно предположить, что появление Двуглавого орла на русских монетах XIV - XV вв. - один из результатов влияния культуры южных славян, прослеживающегося в это время в русской литературе, иконописи, миниатюре, в Других областях культурной и общественной жизни. Речь идет о том време­ни, когда восстанавливаются связи Руси с Балканскими странами, прерванные монголо-татарским нашествием, а Русь «включилась снова в культурное разви­тие Европы» и заняла подобающее ей место в едином «умственном движе­нии», охватившем в XIV - XV вв. вос­ток и юго-восток Европы.

Можно согласиться с точкой зрения Г. Алефа и Н. П. Лихачева, что дву­главый орел вряд ли стал бы эмблемой на печати Ивана III, если бы великий князь не знал, что она символизирует высокое положение западных импера­торов. Однако думается, что акцент на­до ставить не на факте знакомства рус­ских-с западноевропейским делопроиз­водством, а на зависимости иконогра­фии общегосударственного знака вла­сти от официальной доктрины, суще­ствовавшей в Русском государстве в конце XV века.

«РАССЫПАЮТСЯ ВСЕ ДЕЛАЮЩИЙ БЕЗЗАКОНИЕ...»

С точки зрения государственной симво­лики еще одна печать представляет осо­бый интерес. На ней кроме обычных для печатей отца и деда Ивана IV эм­блем двуглавого орла и всадника, а также уже известного нам единорога имеется целый комплекс новых, ранее не встречавшихся на монетах и печатях изображений. Вероятная дата создания печати- 1577 г.

Печать отличается от всех аналогич­ных памятников, существовавших до нее, сложностью композиции: 24 эм­блемы (по 12 с каждой стороны) окру­жают изображение двуглавого орла со всадником (на обратной стороне - еди­норог), помещенным в центральном щитке. Эмблемы, расположенные во­круг двуглавого орла, называют обыч­но гербами городов, хотя подписи свидетельствуют, что изображены печати не городов, а земель, областей, кня­жеств, царств.

Немецкий ученый Г. Штекль впервые попытался интерпретировать данную печать как памятник, отражающий су­ществовавшие политические идеи, точнее - концепцию государственной власти, провозглашенную Иваном IV при помощи соответствующих симво­лов. Автор подверг тщательному ана­лизу основные изобразительные компо­ненты печати (двуглавого орла, всадни­ка, поражающего копьем дракона, еди­норога, крест, 24 эмблемы, окружа­ющие центральную фигуру). Вместе с тем он не объяснил принцип формиро­вания композиции печати и, таким об­разом, не дал четкого ответа на вопрос, какие конкретно государственные идеи отразились в ее символике.

Русская печать имела свою специфику: большая часть эмблем, окру­жавших центральную фигуру, не суще­ствовала в качестве изображений на ре­альных печатях, тем более не являлась гербами городов и областей - отсут­ствие гербов в Русском государстве в данную эпоху обусловлено особенно­стями его исторического развития. И в то же время принцип компоновки фигур, сюжеты изображений, их под­бор не были случайными. На эту мысль наводят наши представления о свое­образии мышления средневекового че­ловека, который, не всегда умея объяс­нить действительность, воспринимал ее в виде образов, символов; они отрази­лись в многочисленных произведениях искусства, одним из которых можно назвать и печать.

Фигуры зверей на печати сопровождаются изображениями лука, стрелы, ме­ча (сабли), которым соответствуют по­нятия, имеющиеся в Псалтыри. Там же находим понятия «престол» и «жезл», отображенные в клеймах печати Ивана Грозного. И большинство животных (лиса, олень, конь, пес, лев(?), рысь, рыба, птица (голубь?), дракон (васи­лиск) также упомянуты в Псалтыри. Сочетание в композиции печати опре­деленных существ животного мира и предметов материального мира, фигу­рирующих в качестве образов в одном письменном памятнике - Псалтыри, по­зволяет взять Псалтырь за основу при расшифровке композиции печати и ее отдельных клейм.

Было бы неправильным ожидать, что по поводу каждой эмблемы в Псалтыри можно найти соответствующую фразу. Естественно, что трактовку символов можно осуществить только в общих чертах, предполагая вероятный смысл каждого символа.

Согласно Священному писанию, люди и скоты противопоставляются друг другу: первые - познавшие «Закон», вторые — не знающие его, язычники. В Псалты­ри в том же значении, что и слово «ско­ты», употребляется слово «звери». Отсюда напрашивается вывод: клейма с фигурами зверей - нехристианские, «нечестивые» народы, варвары. Упо­добление различных народов опреде­ленным животным известно с глубокой древности: «Фряг (обычно итальянец, здесь, м. б. француз.) есть лев, аламанин (немец.) - орел, саракинин (обычно араб, здесь, м. б. не­верный, мусульманин.) - вепрь, турчанин (обычно турок, здесь, м. б., татарин.) - змея. Примени­тельно к печати Ивана IV о подобной интерпретации вряд ли можно гово­рить. В данном случае перед нами не народы, а территории; населенные не­христианскими народами. Однако об­щепринятую трактовку отдельных эм­блем: волк - символ еретика; лиса - дьявол, «неверная душа»; пес, лев, змей, конь - дьявол, враг и т. д. - нель­зя сбрасывать со счетов. В символическом значении, по-видимому, существуют здесь изображе­ния лука, стрелы, меча: «Нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в пра­вых сердцем»; «Нечестивые обнажают меч и натягивают лук свой... чтобы пронзить идущих прямым путем ».

Христианское начало олицетворяет на печати всадник, поражающий копь­ем дракона. Этот всадник, о чем уже писалось выше, воспринимался совре­менниками как царь. Единорог, как известно, символ Христа, «крест», «спасительное царство».

Единорог, мы уже говорили об этом, мог быть личной эмблемой Ивана Гроз­ного. Эта эмблема, несомненно, импо­нировала ему, так как выражала силу, преодоление каких-то враждебных действий.

Сколько бы вариантов расшифровки символики печати Ивана IV ни предла­галось, выбрать точный невозможно, во-первых, из-за трудности абсолютной идентификации изображений, во-вто­рых, из-за многозначности каждого символа, при которой возможна поляр­ность трактовки, и, наконец, в силу не­возможности абсолютного осознания современным человеком всех деталей, аспектов, моментов логики средневеко­вого мышления.

"КОМПОНОВКА"

ГОСУДАРСТВЕННОГО ГЕРБА РОССИИ.

В XVII в. к двуглавому орлу и всадни­ку, поражающему дракона, добавляют­ся новые элементы, вошедшие впослед­ствии в государственный герб. Прежде всего это третья корона над (между), двумя головами орла.

Три короны сохранились в государ­ственном гербе вплоть до падения Рос­сийской империи. Так же как скипетр и держава в лапах орла, добавленные в XVII в.

Короны, скипетр, держава - это рега­лии, знаки царской, королевской, импе­раторской власти, общепринятые во всех государствах, где такая власть су­ществует. Происхождением своим рега­лии обязаны в основном античному ми­ру. Так, корона ведет начало от венка, который в древнем мире возлагался на голову победителя в состязаниях. Затем он превратился в показатель воздавае­мой почести отличившемуся на войне военачальнику или должностному лицу. Так образовалась корона (головной убор), получившая широкое распро­странение как атрибут власти на терри­тории всей Европы еще в раннем сред­невековье.

После Андрусовского перемирия, завершившего русско-польскую войну

1654 - 1667 гг. и признавшего присоеди­нение к России земель Левобережной Украины, в Русском государстве «учи­нена» новая большая государственная печать. Она знаменита тем, что ее офи­циальное описание, внесенное в Полное собрание законов, является и первым постановлением российского законода­тельства о форме и значении государ­ственного герба.

орел двоеглавый есть герб державы великого государя нашего его царского величества, над которым три коруны изображенны, знаменающие три великие: Казанское, Астараханское, Сибирское славные царства, покоряющиеся Богохранимой и высочайшей его царского величества, милостивейшего нашего государя дер­жаве и повелению...». Далее идет опи­сание, которое несколько месяцев спу­стя объявлялось не только «в окрест­ные государства», но и российским под­данным.14 декабря 1667 г. в именном указе: «О титуле царском и о государ­ственной печати» читаем «Описание пе­чати Российского государства: «Орел двоеглавный есть герб державный Великаго Государя, Царя и Великаго Кня­зя Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, Его Царскаго Величества Российскаго Царствия, на котором три коруны изоб­ражены, знаменующия три великия, Казанское, Астраханское, Сибирское, славныя Царства, покаряющияся Богом хранимому и высочайшей Его Царскаго Величества милостивейшаго Государя державе и повелению; на правой сторо­не орла три грады суть, а по описании в титле, Великия и Малыя и Белыя России, на левой стороне орла три гра­ды своими писаньми, образуют Восточ­ных и Западных и Северных; под орлом знак отчима и дедича; на персех изобра­жение наследника; в пазноктех скипетр и яблоко, собою являют милостивейшаго Государя, Его Царскаго Величества Самодержца и Обладателя».

После победоносного окончания Север­ной войны и заключения Ништадтского мирного договора со Швецией Петру I, как известно, был поднесен титул импе­ратора. С октября 1721 г. его величали Великим, императором Всероссийским и отцом Отечества. В декабре этого же года императорский титул русского ца­ря уже признали дож Венеции и ее Сенат, а затем еще четыре европейских государства.

Изменение титула, естественно, долж­но было повлечь за собой и появление новых символов власти например изоб­ражения императорской короны на пе­чатях, в гербе.

Официально утвержденный на должность составителя гербов личным указом царя 12 апреля 1722 г. итальянец граф Франциск Санти также замечал, что его работа «не токмо трудна и мало заобычайна и в других государствах, в здешнем же государстве и весьма до се­го часу, как известно, не во употребле­нии была».

Первой работой Санти в должности «товарища» (помощника) герольдмей­стера была «геральдизация» государ­ственного герба Российской империи.

К сентябрю 1722 г. он уже представил ри­сунки и описание герба для государ­ственной печати. Сохранилась копия этого описания: «Герб его император­ского величества с колорами или цвета­ми своими». Санти, недостаточно хоро­шо знавший русский язык, написал текст по-французски, перевел же его

Б. Волков, человек далекий от гераль­дической науки. Вот как изложено в переводе описание центральной фигу­ры герба: «Поле золотое, или желтое, на котором изображен императорский орел песочной, т. е. черной, двоеглавой... На орловых грудях изображен герб великого княжества Московского, который окружен гривною или чепью Ордена Святого Андрея. И есть сей герб таков, как следует. Поле красное, на котором изображен Святой Георгий с золотою короною, обращен он нале­во, он же одет, вооружен и сидит на коне, который убран своею збруею с седловою приправою с покрышкою и подтянут подпругами, а все то колера серебряного, или белого; оной Святой Георгий держит свое копье в пасти, или во рту, змия черного».

Сенатский указ 1726 г., в котором речь шла о новой государственной печати для наследницы Петра Великого на им­ператорском троне - Екатерины I, вполне четко «фиксирует» цвета фигур государственного герба: «...Для печата­ния ея императорского величества ука­зов и прочего, сделать при Сенате в Пе­чатной конторе государственную пе­чать... золотую, на которой вырезать орел черный с распростертыми крыль­ями в желтом поле, в нем ездца в крас­ном поле; а вокруг той печати надписание: Божиею милостию, Екатерина Императрица и Самодержица Всерос­сийская».

* * *

В эпоху императоров Александра I и Николая I трактовка двуглавого орла очень часто воплощалась в господство­вавшем в то время стиле «Empire», Дву­главый орел вместо скипетра и держа­вы держит в лапах: в левой - венок и ленту, в правой - пучок стрел, факел и ленту. Щиток на груди орла, в котором помещен св. Георгий, имеет необыч­ную, заканчивающуюся конусом фор­му, а цепь ордена Андрея Первозванно­го отсутствует. Отсутствуют и титуль­ные гербы на крыльях орла или вокруг него. Кроме того, крылья орла распро­стерты, опущены вниз, т.е. изменили свое традиционное «состояние». Это-то и вызвало нарекание общественности. Так, московский митрополит Филарет в письме министру Императорского дво­ра графу Адлербергу, выражая свое не­согласие с изменениями в российском государственном гербе, правда, более позднего времени, сетует; «В царство­вание блаженной памяти государя им­ператора Александра I, когда предубе­ждение в пользу всего французского проникло и в кабинеты некоторых ми­нистров русских, двуглавого орла стали изображать не с поднятыми выспрь крыльями, а с простертыми горизонтально и несколько наклоненными, но подобию французского. Сия малость не осталась без последствий; были недо­вольные сим, как бы некою приметою, что Россия уже не возвышается, а опус­кает крылья. Это предрассудок, но не излишня предосторожность и против предрассудков, которые возбуждаясь производят расстройство в мыслях на­рода».

* * *

Особым комитетом при участии Кене как специалиста по геральдике импера­тору Александру II была представлена на утверждение целая серия гербов. Они были одобрены монархом, и 11 ап­реля 1857 г. подробное описание госу­дарственного герба (большого, средне­го и малого), государственной печати (соответственно) и гербов членов импе­раторского дома было опубликовано. Описанию предшествовало обоснова­ние действий русского царя, предпри­нявшего своеобразную геральдическую реформу. В нем говорилось, что госу­дарственный герб, «хотя в главных ча­стях своих всегда одинаковый, должен в некоторых особых к нему принадлеж­ностях соответствовать употребляемо­му в разных... актах титулу более или менее полному...». В титуле русского монарха со времени первого описания государственного герба (с 1667 г.), гла­сит далее обоснование, «сделаны мно­гие дополнения и изменения, но сии перемены не были в новейших о том постановлениях указаны с надлежащею подробностью, и равномерно не поста­новлено доселе твердых положитель­ных правил об употреблении государ­ственной печати в разных оной ви­дах...»

Кроме новой атрибутики, нового распо­ложения и компоновки титульных гер­бов изменения коснулись и центральной гербовой фигуры. Многовекового всадника, поражающего копьем дракона, теперь описывали так: «На груди орла герб Московский: в червленом с золо­тыми краями щите Святый Великому­ченик и Победоносец Георгий в серебряном вооружении и лазуревой приволоке (мантии), на серебряном, покрытом багряною тканью с золотою бахрамою, коне, поражающий золотого с зе­леными крыльями дракона, золотым, с осьмиконечным крестом наверху, копьем».

Обычно русские императоры, а раньше цари, пользовались на своих печатях изображением герба государства. Ника­ких личных или родовых гербов у них не было. Одновременно с гербами чле­нов императорского дома мужского и женского пола, «установленными по степеням происхождения их от особы императора», личным гербом самого императора возник и герб рода Романо­вых. Выше указывалось, что в основу этого герба была положена эмблема с прапора предка царствующих особ. Двоюродный брат царя Михаила Федоровича воевода Никита Иванович Рома­нов умер бездетным, и в его лице пре­кратилась нецарская ветвь Романовых. Эмблема на его прапоре так и осталась бы в забвении (она же не стала гербом даже нецарской ветви Романовых), если бы через двести лет не возникла в ней потребность. Грифа с поднятым ме­чом в одной лапе и щитом в другой - эмблему, характерную для прапоров иноземных полков XVII столетия и их командиров, находившихся на русской службе, позаимствовал русский воена­чальник Романов. Для XVII в. это обычное явление.

В заключение сюжета о романовском 'родовом гербе упомяну еще о «догадке» М.А.Таубе, который 26 февраля 1913 г. прочитал о нем доклад в Русском гене­алогическом обществе. Таубе выдвинул очень занимательную гипотезу о том, что эмблема «гриф» (напоминающая лифляндский герб) была «усвоена од­ним из родоначальников Романовых, боярином и воеводой Никитой Романо­вичем Захарьиным-Юрьевым в каче­стве личной в воспоминание его лифляндских походов», и в частности взя­тия им Пернова (ныне г. Пярну) в 1575г.

Вывод:

Символика российского герба скла­дывалась на протяжении столетий. В XIX в. государственный герб претерпел наиболее существенные изменения. Оценка их современниками не была од­нозначной. Одни сомневались в необхо­димости изменений: «Государственный герб есть предмет вековой и многовеко­вой. С течением времени он становится и более понятен народу и более досто­чтим. Посему государственный герб Должен быть постоянен и может допускать изменения только по особенным важным причинам... и в настоящее вре­мя... должен встретиться и не быть оставлен без внимания вопрос: настоит ли действительная потребность и благовременность предпринять изменения в государственном гербе?». Другие в патриотическом экстазе пели дифирамбы, утверждая, что герб в своей «пространной» форме «является эмблемой не только основных идей не­сокрушимого в своих великих устоях отечества нашего, а еще эмблематично изображает собою также и всю обшир­ную государственную территорию, все земли, нераздельно составляющие госу­дарство Русское».

Наступил XX век, и взгляд на это «еди­нение» и «нераздельность» стал совер­шенно другим: «В результате захватни­ческой политики царей и императоров к России присоединяются Казань, Си­бирь, Астрахань, Польша, Финляндия, Крым, Кавказ и Бессарабия, и мы ви­дим, что гербы этих стран и областей или нелепо пристегиваются на крыльях хищного орла или располагаются во­круг него. Таким образом... прежний государственный герб стал не только эмблемой русского империализма, но и наглядным доказательством порабоще­ния отдельных народностей и земель и свидетельством их позора и униже­ния»

…ТО БЫЛ РОССИИ КЛИЧ!

Помимо герба и флага высшим симво­лом государства является гимн - торже­ственное музыкальное произведение, призванное сплачивать, вдохновлять всю нацию. Праздничность и торжественность гимнов усиливает и укрепля­ет национальное и государственное са­мосознание, а в международных отно­шениях их исполнение, как и привет­ствие флагами, означает выражение почестей представителям иностранной державы. Так же как и подъем государ­ственного флага, исполнение государ­ственного гимна сопровождается прояв­лением высших форм уважения к не­му - вставанием гражданских лиц и от­данием чести или салютованием оружием военными.

Зрождение гимнов теряется в глубо­кой древности человечества, ныне они «разветвились» на религиозные, госу­дарственные, военные, революционные и партийные.

На Древнем Востоке - в Вавилоне, Ин­дии, Египте - жрецами исполнялись ре­лигиозные храмовые песнопения в честь богов. Примером религиозных гимнов, которые воспринимались как отклик на зов Бога, могут служить псалмы Ветхого завета. В античной Греции гимны во славу Аполлона или героев пелись хорами или же соло в со­провождении лиры, С III - IV вв. н. э. известны уже и христианские гимнические псалмы, многие из которых припи­сываются «отцу церковной музыки» Амвросию Медиоланскому (ок. 340 -397 гг.), одному из величайших деяте­лей западной церкви. В католических и протестантских церквах все верующие под звуки органа пели хоралы. Христианские гимнические песнопения в средние века играли роль позднейших государственных гимнов. Польские ры­цари перед битвами пели «Богороди­цу»; чешские гуситы отразили пять кре­стовых походов в 1420 - 1431 гг., вдох­новляясь своими протестантскими гимнами; «Марсельезой» Крестьянской войны 1524-1526 гг. в Германии наз­вал

Ф. Энгельс хорал Мартина Лютера «Господь - твердыня наша», с которым немцы шли в сражения и в период напо­леоновских войн.

Большинство европейских гимнов ведет начало со второй половины XVIII -первой половины XIX в., т.е. со време­ни образования современных наций. Разные гимны создавались на неодина­ковой основе, несли разные идеи и вы­зывали различные эмоции. Лирическая чешская песня «Где Родина моя» (1834г.) воспевала любовь к прекрасной уютной Чехии, «Марсельеза» (1792 г.), «Еще Польша не погибла» (1797 г.), «Гимн гарибальдийцев» (1848 г.) звали к защи­те страны, бельгийский революцион­ный «Брабансон» (1830 г.) призывал от­дать свое сердце и кровь дорогой мате­ри - Бельгии, русский гимн «Гром по­беды» (1791 г.) давал радость, неустра­шимость и гордость за державу; идею владычества над океанами и континен­тами выражал гордый гимн «Правь, Британия!».

Часть гимнов создавалась на основе ме­лодий, близких к молитвенным,-

на­пример, английский «Боже, храни ко­роля», русский «Боже, царя храни», часть была военными маршами, напри­мер, «Королевские марши» Испании и Португалии. Гимны монархий обяза­тельно прославляли царствующих госу­дарей-венценосцев.

Иногда одновременно несколько нацио­нальных песнопений считались государ­ственными (в XIX в. в Великобрита­нии, Венгрии, США). Некоторые же страны даже в конце XIX в. не имели гимнов (Китай, Корея, Люксембург). В Османской империи для каждого ново­го султана составлялся новый военный марш. Тунис в конце XIX в. имел 15 (!) государственных гимнов-маршей. Старейшим национальным гимном (1568 г.) считается революционный ни­дерландский «Вильгельмус ван Нассауве».

Тема русских гимнов практически не разработана ни историками, ни музыко­ведами, здесь много неясного и часть положений приходится давать в поряд­ке постановки проблемы. (Вплоть до конца XVII в. в России в качестве госу­дарственной функционировала церков­ная символика.

"Революция» Петра Великого открыла путь светской музыке. «Виват, Россия, именем преславна», «Радуйся, Россий­ский Орле двоеглавый», «Возвеселися, Россие, правоверная страна» - такими и подобными им песнями прославлялись успехи молодой державы.

В течение всего XV111 в. гимнические функции выполнял средневековый об­щеевропейский гимн «Тебя, Бога, хва­лим», авторство которого долгое время ошибочно приписывалось Амвросию Медиоланскому. Его исполняли под гром пушек на полях битв русские войс­ка после побед в Северной войне и во время триумфов. На коленях, со слеза­ми на глазах, вместе с певчими Троиц­кого собора, его пел Петр I после за­ключения Ништадтского мира со Шве­цией в 1721 г. Тот же псалмовый гимн пели в конце торжественных молеб­ствий и в «царские» (именинные) дни императорской семьи, а также после застольных здравиц.

По случаю взятия Очакова в 1788 г. в резиденции Г. А. Потемкина близ Ясс хор в триста человек, роговой и симфо­нический оркестр исполняли под отк­рытым небом «Тебя, Бога, хвалим» в обработке композитора Джузеппе Сарти. Сопровождалась эта парадная ора­тория колокольным звоном и пальбой из десяти орудий. Тот же псалом сохра­нял свое значение даже в XIX в.; его исполняли под салютование орудий и колокола при окончании церемонии ко­ронования русских императоров. К хвалебным кантам, ораториям, кан­татам и парадным концертам примыкал старейший русский «Преображенский марш Петра Великого».

ОТ ВОЕННОГО МАРША ДО ГИМНА.

Марш Преображенского полка был создан при жизни «фундатора Отече­ства», по всей видимости, ближе к кон­цу его царствования. В России, как и в других странах, военная музыка суще­ствовала с древности, но полковая ор­кестровая возникла одновременно с ре­гулярной армией. Военная музыка, но­вые марши и новые патриотические солдатские песни, как и войны заполни­ли всю эпоху

Петра I.

«Преображенский марш» был создан неизвестным автором (вернее всего, од­ним из военных капельмейстеров). Как лучший из маршей, он, по-видимому, был общим для всей русской армии, мог исполняться любым полком и слу­жить одновременно и для парадов и для походов.

С 1917 г. «Преображенский марш» стал выполнять функции гимна. После Октябрьской революции Белое движение было поставлено перед выбором новой символики. Возвращаться к гимну «Боже, царя храни» было невоз­можно по политическим мотивам, вре­менный гимн Февральской революции «Марсельеза» был отвергнут (см. ни­же), и на военных парадах, смотрах и во время приемов иностранных делега­ций стали играть чаще всего «Марш Преображенского полка Петра Велико­го», временно расформированного 2 де­кабря 1917 г. его последним команди­ром-полковником А. П. Кутеповым. О том, что в Добровольческой армии «Преображенский марш» заменил гимн, имеются прямые свидетельства участников гражданской войны". В 1921 г. «Преображенским маршем», греческим и французским гимнами рус­ские воины прощались с «Долиной смерти и роз» в Галлиполи, уходя в Болгарию и Сербию. Та же роль оста­лась за ним и в русском зарубежье, ког­да он исполнялся вместе с государствен­ными гимнами европейских народов на церемониях почтения павших и при вы­носе боевых знамен и русского нацио­нального флага.

Сила и привлекательность марша стали настолько известны в Европе, что в

1950-е гг. адмирал английского флота шеф королевской морской пехоты Льюис Баттенберг лорд Маунтбеттен (племянник последней русской импера­трицы Александры Федоровны) присвоил его третьей бригаде морских пе­хотинцев (указание историка А. А. Ва­сильева).

Не был забыт «Преображенский марш» и в советское время: он создавал праз­дничное настроение на парадах, демон­страциях и народных праздниках, запи­сывался на пластинках и неоднократно звучал в исторических фильмах. В отличие от этого полкового марша другой марш - «Гром победы» - стал неофициальным гимном со дня своего рождения.

РУССКИЙ ПОБЕДНЫЙ МАРШ.

Гимн-марш побед появился во время второй, «Суворовской», войны 1787-1791 гг. с Турцией в честь подвига чудо-богатырей А. В. Суворова, уничтожив­ших тридцатитысячную турецкую ар­мию, взяв 11 декабря 1790 г. штурмом крепость Измаил. Текст его был сло­жен в 1791 г. первым поэтом России Г. Р. Державиным и положен на музы­ку композитором Осипом Антоновичем Козловским

(1751 - 1831). «Гром победы» Козловский написал в форме торжественного красивого западно-славянского марша-полонеза, ко­торый был создан творческим гением польского народа и с XVI в. известен как европейский придворный танец. В России с полонезом познакомились на исходе XVII в. К концу царствования Екатерины II сложился тот тип «рус­ского полонеза», который стал симво­лом расцвета дворянского сословия. Полонезы стали новой формой велича­ния-русской «Славы», появившейся в Петербурге на рубеже XVIII - XIX вв.

Офицер Кинбурнского драгунского полка (прапорщик в 1786 г., премьер-майор в 1793 г.), участник осады Оча­кова в 1788 г., О. А. Козловский почти три десятилетия, с 1791 по 1818 г., про­славлял победы русского оружия гимническими хоровыми полонезами, сочи­нив их около семидесяти. Наравне с «Громом победы» стоит полонез, посвя­щенный изгнанию войск Наполеона из России: «На победы светлейшего князя М. И. Голенищева-Кутузова Смолен­ского, Спасителя Отечества». Во время службы под началом Потемкина, Козловский был назначен самим светлейшим князем директором его му­зыкальной капеллы. С 1799 г. осани­стый, строгий и горделивый компози­тор стал «инспектором музыки» при пе­тербургских театрах, заведовал с 1803 г. всеми оркестрами столицы, органи­зуя придворные концерты, сам сочинял увертюры, хоры и всю театральную му­зыку. До русской службы Козловский был учителем музыки в Польше и хо­рошо знал и польскую, и русскую му­зыкальные культуры. По происхожде­нию он был, вероятнее всего, из бело­русских полонизованных дворян; именно из белорусских, иначе трудно объяснить, как польский шляхтич мог в самую черную и трагичную для Поль­ши годину разделов страны воспевать победы России.

Впервые «Гром победы» (по припеву он также назывался «Славься сим, Екатерина») был исполнен 28 апреля (9 мая) 1791 г. в составе праздничной сюиты композитора.

"Огромную роль сыграл марш побед в годину русской славы 1812 г. Французы при походе на восток, как и раньше, вдохновляли себя «Марсельезой», с по­мощью которой Наполеон, по его соб­ственным словам, выиграл несколько сражений, и которая, как говорил не­мецкий поэт Ф. Г. Клопшток Руже де Лилю, «скосила 50 тысяч храбрых не­мцев». Их союзники, польские легио­неры, бросались в бой с кличем своего гимна «Еще Польска не згинела» (ма­зурки генерала Я. Г. Домбровского, созданной 15-21 июля 1797 г. после грабительских разделов Польши). Рос­сию в 1812 г. достойно защищала не только армия, но и русский гимн-марш теперь уже с другим текстом:

Гром оружий, раздавайся,

Раздавайся, трубный глас,

Сонм героев, подвизайся,

Александр предводит вас!

Славьтеся, сыны России,

Александр предводит вас!

и т.д.

Творение О. А. Козловского оставалось популярным и в первой трети XIX в. 5 сентября 1831 г., после того как ца­ризм подавил восстание польского народа, В. А. Жуковский написал «на го­лос» «Грома победы» «Русскую песнь на взятие Варшавы», которая тут же стала распространяться в музыкальных магазинах:

Раздавайся, гром победы,

Пойте песню старины,

Бились храбро наши деды,

Бьются храбро их сыны.

Мы под теми же орлами,

Те же с нами знамена.

Лях, бунтующий пред нами,

Помнит русских имена. и т.д.

Этот марш стал символом дворянской эпохи, и не случайно П. И. Чайковский в то время, когда дворянство уже ушло с первых ролей в государстве, ввел при­пев «Славься сим, Екатерина» во вто­рое действие третьей картины оперы «Пиковая дама».

Оба победных марша - «Преображен­ский» и «Гром победы» ярче всего отра­зили век славы русского оружия. Они пробуждали чувство долга, веру в рус­скую непобедимость, готовность до­стойно встретить смерть. Частое исполнение полонеза Козлов­ского на торжественных церемониях придали ему функции дворянского гим­на. Однако он никогда не был офи­циально-государственным, и централь­ная власть никогда не ставила вопроса о его утверждении в этом качестве. Но почему же не «Гром победы», а «Прео­браженский марш» возродился как гимн? Скорее всего помпезное песнопе­ние Державина на музыку Козловского теряло популярность вместе с измене­нием исторической психологии и угасло одновременно с дворянским сословием. Напротив, военный «Преображенский марш» не мог исчезнуть, ибо жил одной жизнью с русской армией и был так же освящен русской кровью, как и боевые знамена.

Другая музыкальная эмблема, возник­шая почти одновременно с «Громом по­беды», относится к сфере духовной му­зыки. В нотных тетрадях она сопрово­ждалась пометой «Национальный рус­ский гимн».

ПЕСНЬ АНГЕЛОВ.

Одновременно с «Громом победы» воз­ник русский духовный (нецерковный) гимн «Коль славен наш Господь в Сио­не». Он был рожден талантом русского композитора Дмитрия Степановича Бортнянского (1751 - 1825) на основе народных и церковных напевов. Светлым дарованием Бортнянского создано свыше сотни церковных кон­цертов, псалмов и литургических сочи­нений. Волшебная сила «Орфея реки Невы» (так назвал его поэт Д. И. Хвос­тов) заключалась в одухотворенности его музыки искренней верой.

В отличие от военного и громозвучного «Грома победы», «Коль славен...» своей душевностью и хрустальной чи­стотой создавал возвышенное настрое­ние. Построен он был на основе цер­ковных и широких русских народных напевов, написан в трехдольном ритме (3/4) и исполнялся в медленном темпе. Исследователи отмечали общую интонационную близость к некоторым голо­сам Большого знаменного распева. Гимн стал любимым и популярным сре­ди народа. Как «священную песнь», его исполняли и русские масоны в начале заседаний своих лож, тем более, что слова гимна были написаны одним из

видных «вольных каменщиков» - по­этом, директором и куратором Москов­ского Университета, действительным тайным советником М. М. Херасковым

(1733-1807).

В XIX в. гимн «Коль славен...» подле­жал исполнению во время торжествен­ных церемоний несветского характера. Его играли во время крестных ходов, на праздник Крещения у Иорданей и церковных парадов: при прохождении духовной процессии солдаты делали «на караул» и оркестр играл мелодию Бортнянского. Она же обязательно зву­чала после команд «шашки вон», «пики в руку» при погребении генералов, штабс- и обер-офицеров, умерших на действительной службе, а также при похоронах офицеров запаса, награ­жденных орденами св. Георгия и геор­гиевским оружием. «Коль славен...» входил в ритуал произ­водства юнкеров в офицеры и в ритуал «зари» и «спуска флага с церемонией», когда он звучал после артиллерийского залпа и сигнала горнистов «на молитву, шапки долой!», марша полка и перед молитвой «Отче наш». Широко распространенным песнопени­ем, исполнявшимся во время войн и вражеских нашествий, было «Спаси, Господи, люди твоя», но оно имело цер­ковный характер. «Коль славен...» же был всеобщим национальным духов­ным гимном России. Он занимал почет­ное место в нотных сборниках патрио­тической музыки «в 1914 - 1917 гг. Попытки использовать мелодию Борт­нянского как государственный гимн при Временном правительстве (см. ниже) не увенчались успехом. Нельзя считать «Коль славен...» и светским государ­ственным гимном на территории, кон­тролировавшейся Добровольческой ар­мией и Урало-Сибирской армией А. В. Колчака, хотя он часто испол­нялся на торжественных церемониях, например на параде в Киеве 25 августа 1919 г., принимавшемся главнокоманду­ющим Д. А. Май-Маевским, или по­зже, при открытии памятника умершим воинам Белой армии в Галлиполи в 1921 г., но происходило это, как прави­ло, при выходах духовенства. «Песнь ангелов» была захлестнута вол­ной революционных «Марсельезы» и «Интернационала».

Шестьдесят один год, с 1856 г. по ок­тябрь 1917 г., главная башня Москов­ского Кремля - Спасская тридцатью семью колоколами вызванивала гимн Бортнянского, ежедневно в 15 и 21 час. (В 12 и 18 часов оттуда разносились зву­ки «Преображенского марша».) С ав­густа 1918 г. эти мелодии были замене­ны международным пролетарским гим­ном - «Интернационалом» и траурной песнью «Вы жертвою пали» на мотив старинного похоронного марша «Не бил барабан перед смутным полком». М, М. Херасков, как бы предвидя не-

долговечность своих творении, с гру­стью писал:

Все, что в мире не встречается,

Тлеет, вянет, разрушается,

Слава, пышность, сочинения

Сокрушатся, позабудутся...

Что же не исчезнет в век веков?

Добрые дела душевные.

В одном он ошибся - его «Коль сла­вен...» - единственный из старых рус­ских гимнов жив и поныне.

В нашей стране (и в Финляндии) его знают и ча­сто поют православные и протестант­ские верующие, общественные клубы духовного совершенствования. В рус­ском зарубежье он исполнялся в начале торжественных собраний, на церемони­ях памяти павших и каждое утро и ве­чер на сборах скаутов, русских витязей и русских разведчиков.

ГИМН ВЕНЦЕНОСНОЙ СОЛИДАРНОСТИ.

Первым официальным государствен­ным гимном России была «Молитва русских», слова которой написал поэт В. А. Жуковский (3783 - 1852). Во второй половине XVIII в. большин­ство государств Европы встречало своих суверенов мелодией, заимство­ванной у англичан - «God save the King» («Боже, храни короля»).

В нашей стране английская мелодия утвердилась после войны 1812 г. Все были охвачены гордостью за русских героев, освободивших Европу. Как пи­сал А. С. Пушкин в «Метели», победи­тели возвращались с «завоеванной» му­зыкой: тирольскими вальсами, фран­цузским роялистским гимном «Да здравствует Генрих IV», ариями из опер. Солдаты вставляли в речь фран­цузские и немецкие слова. Несомненно, полковые оркестры играли и «Боже, храни короля» - мелодия антинаполео­новской коалиции сделалась привыч­ной. Приятной она была и для глубоко­религиозного англофила Александра I. В русской фортепианной фантазии 1813 г. «Изображение объятой пламе­нем Москвы» Д. Штейбельта эта мело­дия английского гимна противопостав­лялась «Марсельезе».

ШЕДЕВР А. Ф. ЛЬВОВА.

Рождение второго официального гим­на, с которым Россия прожила почти век, связано с именем Алексея Федоро­вича Львова (1798-1870), культурней­шего и высокообразованного человека. Его отец, Федор Петрович Львов (1766- 1836), занимал, после Д. С. Бортнянского, пост директора Придворной певческой капеллы в 1826 - 1836 гг.

В 1833 г. А. Ф. Львов сопровождал Ни­колая I в Австрию и Пруссию, где им­ператора повсюду приветствовали звуками «God save the King». Восстановить формально нераспущенный, но бездей­ствующий «Священный Союз» в октя­бре этого года не удалось. Царь выслу­шивал чужеземную мелодию монархи­ческой солидарности без энтузиазма и по возвращении поручил Львову, как наиболее близкому ему музыканту, со­чинить новый гимн, «В 1833 г. я сопутствовал государю в Австрию и Пруссию. По возвращении граф-Бенкендорф сказал мне, что госу­дарь, сожалея, что мы не имеем своего народного гимна, и скучая слушать му­зыку английскую, столько лет употреб­ляемую, поручает мне попробовать на­писать гимн Русский. Задача эта мне показалась весьма трудною, когда вспо­мнил о величественном гимне английс­ком «God save the King» , об оригиналь­ном гимне французов («Марсельезе») и умилительном гимне австрийском. Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствитель­ный, для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа - от ученого до невежды. Все эти условия меня пугали, и я ничего написать не мог. В один вечер, возвратясь домой поздно, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан. Написав эту мелодию, я пошел к Жу­ковскому, который сочинил слова («Молитва русского народа» - таково было первое название гимна), но как не музыкант не приноровил слов к минору окончания первого колена. Однако, по­ложив гармонию простую, но твердую, я просил графа Бенкендорфа гимн по­слушать.

Он сказал государю, который вместе с императрицей и великим кня­зем Михаилом приехали слушать гимн в Певческий корпус (23 ноября 1833 г.), где я приготовил весь хор и два орке­стра военной музыки. Государь, про­слушав несколько раз, сказал мне «C'est superbe» ... (великолепно). Мигом музыка гимна разне­слась по всем полкам, по всей России и, наконец, по всей Европе».

Возможно, что высочайший заказ на музыку был поручен не только Львову, но и среди прочих графу М. Ю. Вьельгорскому, который был тоже вхож в императорскую семью и играл в квар­тете на виолончели вместе со Львовым:

«О музыке «Боже, царя храни» ни слова не было слышно; знали мы, что многие новую музыку сочиняют на эти слова, что даже у императрицы в гостиной поют и играют сочинения эти, что царь слышит и ни слова не говорит; как друг узнаем, что он приказал 6 декабря (дата ошибочная.) 1833 г. в

Москве, в Большом театре после спек­такля спеть и играть А. Ф. Львова «Бо­же, царя храни».

25 декабря 1833 г. стало днем ро­ждения государственной молитвы Рос­сийской империи за своего царя, един­ственного и официального гимна вплоть до 2 марта 1917 г., дня отрече­ния Николая II от престола. Несложную хоральную мелодию Льво­ва называли одной из красивейших в мире. Иностранцы писали, что «... - ве­личавые звуки несли неотразимое оба­яние». Она звучала «величественно и твердо» - именно так было написано на автографе ее создателя. При исполне­нии большими хорами производилось сильное впечатление, отвечавшее духу парадности николаевского царствова­ния. Вот почему царь сказал А. Ф. Львову 23 ноября 1833 г.: «Ты со­вершенно понял меня».

ВОСКРЕСШИЙ ЧЕРЕЗ ВЕК.

В конце XIX в. среди автографов М. И. Глинки, «Петра Великого в рус­ской музыке», как окрестил его В. В. Стасов, был обнаружен лист нот­ной бумаги того же формата, что и партитура оперы «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). На листе были: ме­лодия в три строки, набросок той же мелодии с басом и заметки композито­ра на французском языке по обработке мелодии. Произведение имело надпись «motif de chant nationale» («мелодия на­ционального гимна»). Вначале редактор «Русской музыкаль­ной газеты» Н. Ф. Финдейзен предпо­ложил ошибочно, вслед за В. В. Стасо­вым, что «мысль о сочинении русского народного гимна зародилась раньше или почти одновременно с гимном А. Ф. Львова, в 1833 г.». На самом деле это произведение было создано поздней осенью или зимой 1834 г., после возвращения Глинки из-за границы в Петербург, куда он при­был из своего имения Новоспасского 6 сентября 1834 г.

Финдейзен писал, что М. И. Глинка серьезно намеревался написать национальный (государственный) гимн и, возможно, беседовал со Львовым о «Боже, царя храни». По словам сестры Глинки, Л. И. Шестаковой, композитор говорил, что он создал бы более глубо­кую музыку, и даже наигрывал мелодию. Но Глинка писал свой гимн не в соперничестве, а как бы «вдогонку» львовскому, поэтому и оставил свое прекрасное творение незавершенным. Но даже и в наброске видна рука гения. Напевные, волнующие и родные для русской души звуки рождают образ без­брежных просторов, воспевают «свет­ло-светлую и украсно-украшенную Землю Русскую», как писал древнерус­ский летописец.

Больше века это прекрасное творение лежало невостребованным. «Нацио­нальный гимн» М. И. Глинки впервые обработали в 1944 г. для Всесоюзного

радиокомитета, и с тех пор он часто звучал по радио под неправильным наз­ванием «Патриотическая песня». В 1947 г., к 800-летнему юбилею столицы, Д. И. Машистов написал слабый и не­выразительный текст «Здравствуй, славная столица», чем гимн, задуман­ный М. И. Глинкой как национальный, был превращен в городской под назва­нием «Москва». Значение государствен­ного ему было придано лишь в 1990 г., когда РСФСР приступила к созданию новой политической символики. 23 ноября 1990 г. на сессии Верховного Совета РСФСР полузабытое творение русского композитора исполнил воен­но-духовой оркестр Министерства обо­роны СССР.

27 ноября 1990 г. при открытии II вне­очередного Съезда народных депутатов

РСФСР «Национальный гимн» был ис­полнен вторично и единогласно утверж­ден как Государственный гимн РСФСР.

НЕОФИЦИАЛЬНЫЙ ГИМН РУССКОГО НАРОДА.

День рождения русской национальной оперы «Жизнь за царя», 27 ноября 1836 г., начал новую эпоху в культур­ной жизни страны. Впервые в импера­торском театре царская семья, двор, са­новники и дипломатический корпус слу­шали произведение, где главным ге­роем был крестьянин. В финале оперы народ встречал и сла­вил гимном-маршем (определение М. И. Глинки) только что венчанного на царство основателя новой династии Михаила Федоровича Романова (1613-1645).

Яркая национальная мелодия и лику­ющий колокольный звон на фоне об­щерусских святынь Кремля, Красной площади и Покровского собора - вы­зывали ощущение небывалого величия и волнующей радости. Память славного 1812 года была еще свежа, и многие, в том числе и царь, были до слез тронуты музыкой, посвященной героизму предков времен Сму­ты.

В музыковедческую литературу ге­ниальное «Славься» вошло как нацио­нально-патриотический гимн, как выс­шее выражение русского национально­го духа. «Славься» сравнивали с фи­нальным хором «Ода к радости» Девя­той симфонии Бетховена. Тройной хор, симфонический и два военно-духовых оркестра трижды (как прежде гимн Львова) повторяют и сей­час этот гимн.

Бессмертные творения М. И. Глинки не скомпрометировали ни покровитель­ство Николая I, ни фанатизм «истинно русских» патриотов. В общественной жизни страны «Славь­ся» объединял все сословия: он испол­нялся и на официальных

(в том числе и коронационных) празднествах после «Боже, царя храни» и на собраниях мо­лодежи с 1860-х гг. как революционный гимн. Воздействие «Славься» было со­вершенно иное, чем у львовского гим­на, хотя имелась и смысловая близость в одном из куплетов:

Славься, славься, наш русский царь. Господом данный нам царь-государь! Да будет бессмертен твой царский род, Да им благоденствует русский народ!

С ноября 1836 г. по декабрь 1916 г. ше­девр М. И. Глинки исполнялся 801 раз. Постановка «Ивана Сусанина» была во­зобновлена в 1938-1939 гг., новый текст оперы и слова гимна были напи­саны поэтом С. М. Городецким. Вплоть до недавнего времени «Славься» исполнялся как приветствие коман­дующему парадом после обхода (объез­да) войск.

Торжествующие и ослепительно-солне­чные звуки «Славься» исполнены гордости за талантливый и храбрый народ. Ни одно музыкальное произведение не давало и не дает такой вдохновляющей и радостной уверенности, чем вели­чальное «Славься!». Эта песнь навечно осталась неофициальным гимном рус­ского народа.

ВРЕМЕННЫЙ ГИМН РЕВОЛЮЦИИ.

12 марта 1917 г., через девять дней после Февральской «улыбающейся революции», как назвали ее западные журналисты, редакция «Русской музы­кальной газеты» призвала составить но­вый, хотя бы временный гимн до уста­новления Учредительным собранием формы правления в государстве. Текст должен быть патриотичен, внепартиен, без указания на форму правления и не превышать восьми строк; музыка - ве­личественной, но не повторяющей Львова.

Первым поступило предложение В. Е. Чешихина, который, использовав «внепартийную» мелодию Д. С. Бортнянского «Коль славен», провозглашал в своих стихах духовное водительство России миром: «Ты победишь весь мир, Россия!». Этот же гимн Бортнянского был выбран для исполнения на москов­ском параде войск в марте 1917 г., во время присяги Временному правитель­ству. Несколько позже, 21 июня, «Коль славен» прозвучал у Казанского собора в Питере на панихиде по павшим в на­ступлении на Юго-Западном фронте. Другие, напротив, высказывались за «марциональную» (воинственную) песнь по типу «Марсельезы». Музы­кальный критик-аноним «Петроний» ратовал за «красочную, могучую и угрюмую «Марсельезу» оте­чественных работников» - «Эй, ухнем!» в обработке А. К. Глазунова, которая одно время запрещалась в публичном исполнении.

Многие были за глинковское «Славь­ся», близкое по духу к «марсельскому маршу». Поэт А. Городцов написал «Республиканский гимн» на эту мелодию: «Славься, свобода и честный труд!

Пусть нас за правду в темницу запрут...» и т.д.

Предлагалась и мелодия «Гимна берендеев» из «Снегурочки» Н. А. Римского-Корсакова или его же обработка рус­ской народной «Славы»:

Слава, слава, слава Богу на небе.

Слава, слава, слава Русской святой земле.

Слава нашей Богохранимой державе - слава,

Слава всем народам братской свободной России!

Февральский переворот оставил неиз­менным и национальный флаг России и, с небольшими изменениями, русский герб. Нет сомнения, что осталась бы и мелодия Львова, не будь строк, В. А. Жуковского.

Поиск нового гимна продолжался всю вторую половину 1917 г. и, по всей вероятности, до апреля 1918 г., уже при новой власти. Кроме «Славься» предла­гали и другие мотивы из оперы «Иван Сусанин»: «Здравствуй, волюшка». «Лед реку в полон забрал», «В бурю, во грозу», «Боже, люби ты Pycь». Композитор А. Т. Гречанинов создал совершенно новый «Гимн свободной России» на слова К. Бальмонта:

Да здравствует Россия, свободная страна!

Свободная стихия великой суждена!

Могучая держава, безбрежный океан!

Борцам за волю слава, развеявшим туман!

Да здравствует Россия, свободная страна!

Свободная стихия великой суждена!

Леса, поля, и нивы, и степи, и моря.

Мы вольны и счастливы, нам всем горит заря!

и т.д.

Круговорот событий 1917 г. не позво­лил воплотить в жизнь ни один из вариантов. Практическая необходимость встречать послов, иностранные делега­ции, нового «вождя русской армии» А. Ф. Керенского и пр. заставила как временный государственный гимн ис­пользовать «Марсельезу», при этом учитывались и настроение общества, и популярность песни. Интеллигенции, часть которой могла петь гимн фран­цузского союзника на его языке, были близки слова К. Ж. Руже де Лиля о за­щите родины от тирании и внешних врагов, о братстве народов. Была надежда, что революционный эн­тузиазм «Марсельезы» даст новые силы уставшей стране при отпоре трем импе­риям - Германской, Австро-Венгерской и Османской. Среди рабочих огромной популярностью пользовалась «Рабочая марсельеза» П. Л. Лаврова «Отречемся от старого мира», созданная в 1875 г., которая отступала от трехчастной ме­лодии французского оригинала и по су­ти была самостоятельным произведени­ем. Внешне казалось, что «гимн сво­боды» объединил все классы и партии. Тем не менее (период с апреля 1917 г. по январь 1918 г. прошел под знаком «войны» двух гимнов. Ее начало можно отнести к

4 апреля 1917 г., когда в ночь после возвращения из эмиграции В. И. Ленин предложил использовать вместо «буржуазной» «Марсельезы» - «Интернационал».

Окончательно «Интернационал» одер­жал победу 10 января 1918 г., на III съезде Советов, в том же самом Таври­ческом дворце, где на сей раз он испол­нялся уже как гимн победившей проле­тарской республики, страстно верив­шей в скорую, с часу на час, «мировую революцию», которая спасет от немцев и разнесет рабочую песнь по всем кон­тинентам.

Одно из последних звучаний «Марсель­езы» как гимна Временного правитель­ства, выслушанного стоя, происходило, возможно, в день открытия и разгона Учредительного собрания, 5 января 1918 г. После этого один из вариантов «Марсельезы» - «Отречемся от старого мира» - остался в числе революцион­ных песен страны.

ГИМН ПРОЩАНИЯ.

Еще один музыкальный символ завое­вал в России общенародную любовь и признание. Сквозь всю трагичную исто­рию нашего народа в XX в. прошел марш «Прощание славянки». Его созда­телю - Василию Ивановичу Агапкину

(1884 - 1964) - посвящена отдельная книга.

Агапкин родился в центре России - в Рязанской губернии, в семье батрака и в

9 лет остался без отца и матери. Судь­ба оказалась благосклонной к круглому сироте - из беспросветной нищеты ему удалось вырваться благодаря абсолют­ному слуху: в 1894 г. он был принят вос­питанником-корнетистом в 308-й пехот­ный батальон, стоявший в Астрахани, и стал там лучшим солистом. Увлечен­ность музыкой, трудолюбие и талант позволили юноше с 1899 по 3904 г. по­очередно играть в нескольких военных оркестрах на Кавказе. Отбыв службу в Тверском драгунском полку под Тифли­сом, Агапкин поступил штаб-трубачом в 7-й запасной кавалерийский полк в Тамбове и там же стал учиться в музы­кальном училище.

В 1912 г. началась война четырех не­больших балканских государств - Сер­бии, Черногории, Болгарии и Греции с Османской империей. Как и в 1877 г.,

из России на помощь братьям-славянам ехали врачи и сестры милосердия. Со­бралось до 20 тысяч воинов-доброволь­цев. Газеты сообщали о храбрости чер­ногорских и сербских героев и о серб­ских женщинах, участвовавших в бо­ях. Сердце штаб-трубача откликну­лось на тревожные события маршем «Прощание славянки», который стал ярчайшим свидетельством русского со­чувствия к братьям по крови и языку на Балканах. К тому времени в России было известно несколько сотен мар­шей, но никому не известный молодой музыкант вложил в свое творение та­кое вдохновение славянской идеей, та­кую пронзительность эмоций, что его марш стал любимейшим в нашей стра­не.

Под этот марш русские солдаты проща­лись с мирной жизнью и уходили нав­стречу неизвестности и в первую миро­вую, и в гражданскую, и в Великую Отечественную войны. Марш удиви­тельно точно выразил и чувство проща­ния, и рвущую боль разлуки, и сожале­ние о рухнувшей мирной жизни, и высо­кое русское мужество, готовность к смерти, верность долгу и родной земле. Жизнь в советское время сложилась v Агапкина удачно. С весны 1918 г. он два года был капельмейстером Первого Красного гусарского Варшавского пол­ка на Южном и Западном фронтах, по­том работал в оркестре при штабе войск ВЧК в Тамбове, а затем капель­мейстером в Москве. Подтянутый, ак­куратный, с достоинством носивший военный мундир, Агапкин успешно ру­ководил разными оркестрами, в том числе с 1947 по 1955 г.- образцовым ор­кестром МГБ СССР. Еще несколько произведений принадлежит Василию Ивановичу Агапкину - вальсы «Голу­бая ночь», «Волшебный сон», «Стон Варшавы» (написанный после варвар­ского обстрела польской столицы нем­цами во время первой мировой войны). «Встречный марш для кавалерии». «Монгольский марш» (уже в советское время) и некоторые другие. Но ничто не могло сравниться по популярности с «Прощанием славянки». Военные уставы старой русской армии предписывали: «Музыкантам, трубачам и горнистам при исполнении внешних нарядов в морозы свыше 10 градусов не играть». На Красной площади в день 24 годовщины Октября стояла стужа под 30 градусов. Музыканты окочене­вшими руками прятали на груди трубы, отогревали их под шинелью. Ноги му­чительно стыли от долгого стояния, а у капельмейстера Агапкина сапоги при­мерзли к помосту. Один из участников парада 7 ноября 1941 г., В. Ф. Ноздрев, вспоминал: «Всколыхнулись, затрепе­тали в светлом, мощном порыве такты марша. Не узнать их было нельзя. То была «Славянка». Мелодия марша ро­сла, ширилась, придавая силу каждому нашему шагу, каждому движению души и тела. Она проникала в самое сердце и наполняла его гордостью за то, что ты принадлежишь этой земле, этой стране, этому народу и нужен ему в эти дни грознейших испытаний. Она была созвучна прекрасным поэтическим строкам: «Да возвеличится Россия, да сгинут наши имена!». И так же, как раньше «Преображен­ский марш» и «Гром победы», на фрон­тах Великой Отечественной войны про­вожала наших героев в атаку «Славян­ка». Через четыре года В. И. Агапкин снова стоял на Красной площади в тор­жественный день Парада Победы и управлял огромным сводным орке­стром вместе с инспектором военных оркестров Советской Армии С. А. Чернецким.

Под щемящие звуки «Славянки» до сих пор провожают призывников и отслу­живших солдат, а также отходящие пас­сажирские поезда на вокзалах некото­рых городов. Мелодия перешагнула границы нашей страны, и за рубежом ее считают своей, например в Польше, где на эту мелодию пели партизанскую песню «Расшумелись плакучие ивы». Помимо «Прощания славянки» в России хорошо знали и другую песнь славян­ской солидарности - «Гей, славяне!».

ГИМН СЛАВЯНСКОЙ ВЗАИМНОСТИ.

Этот гимн был создан словацким по­этом, евангелическим пастором Само Томашиком (1813-1887) в ту глухую пору, когда славяне, казалось, спали летаргическим сном - полным ходом шли их онемечивание в Германии, Ав­стрии и мадьяризация в Венгрии. Сын священника, Томашик, как было положено тогдашнему интеллигенту в Центральной Европе, обладал широ­ким кругозором, знал латынь, немец­кий, венгерский, польский, чешский языки, изучал древнееврейский и древ­негреческий, философию, увлекался собиранием русских, польских, чеш­ских, хорватских, украинских, немец­ких и венгерских песен. Вдохновляясь «Славней», раскинувшейся «от Альп до Кавказа, от Балтики до Царьграда», он писал на латинском и чешском языках романтические стихи о будущем славян­ства. Общеславянское самосознание не позволяло ему быть узким национали­стом. Томашик сочувствовал полякам, поднявшимся в 1830 г. против русского царизма, но в год их восстания создал вдохновенные стихи об освобождении русской армией болгарской Варны от турок-османов.

С горечью наблюдал Томашик, как в онемеченной «Златой Праге» пустовал национальный чешский театр, как «об­разованные» чехи-обыватели предпочи­тали немецкую речь. «Неужели исчез­новение славян в море чужеземщины может быть реальным?» - спрашивал поэт. И вопреки судьбе 2 ноября 1834 г. криком души на боевой мотив «Еще Польска не згинела» выплесну­лись слова:

Гей, славяне! Все свободней

Речь славянства льется.

Пока верно наше сердце

За народ нам бьется.

Жив он, жив он, дух славянский,

Будет жить вовеки!

Гром и пекло - нас не сгубят

Вашей злобы реки.

Пастор из Словакии стал «будителем и апостолом» славянского мира. Эмоцио­нальный резонанс «Мазурки Домбров-ского» в соединении с пламенными строками Томашика оказался настоль­ко велик, что его песню запели по всем славянским окраинам Австро-Венгрии и Германии. Польский гимн и «Геи, славяне!» стали родоначальниками гим­нов у славянских народов: в 1833 г. хорват Людевит Гай написал «Еще Хорватия не погибла», в 1840 г. серб-лужичанин Гандрий Зейлер откликнулся «Еще Сербство не погибло», в 1861 -1862 гг. украинец П. А. Антонович-Чубинський сложил песню «Ще не вмерла Украина».

До последнего времени считалось, что Томашик создал песнь для словацкого народа «Гей, словаки!», которая лишь в чешском варианте стала звучать как «Гей, славяне!». Сейчас доказано, что он написал именно общеславянский гимн «Гей, славяне!», который в Слова­кии, естественно, пелся как «Гей, сло­ваки!».

В «весну народов» 1848 - 1849 гг. «Гей, славяне!» стал революционной песнью пражских баррикад. На славянском съезде 1848 г. он был принят как гимн славянского возрождения и братства, который крепил веру в великое буду­щее славянства и России. Этот гимн не только помогал единению и стойкости славян, но и способствовал распаду Ав­стро-Венгерской империи. Оригиналь­ной была роль этой патриотической песни в политической борьбе конца XIX в., когда она стала символом отпо­ра имперско-немецким амбициям. В Венском парламенте, чтобы заглушить голоса немецких оппонентов, музыкан­ты, нанятые славянскими делегатами, играли «Гей, славяне!». (В свою оче­редь, немцы отвечали своими нацио­нальными мелодиями - указание историка И. И. Попа.)

В России, где сочувственное отношение к зарубежным славянам усиливалось в результате внутриполитических репрес­сий, гимн «Гей, славяне!» был хорошо известен. Он неоднократно печатался, особенно после «войны за славян»

1877- 1878 гг., а также среди «Гимнов союзных наций» в период первой миро­вой войны, которая начиналась под ло­зунгом «Час славянства пробил». Во всяком случае, фронтовые русские сол­даты и офицеры были с ним знакомы. Томаш Масарик, первый президент Че­хословакии, писал, что в первую миро­вую войну славян-перебежчиков из ав­стро-венгерской армии русские понача­лу не отличали от австрийцев и со­ответственно с ними обходились. После демаршей Масарика русские предложи­ли вместо пароля петь при переходе ли­нии фронта «Гей, славяне!». Вербовка словаков и чехов и сбор пожертвований в армию США в первую мировую войну проходили также под звуки «Гей, славяне!». После

1917 г. гимн славянской солидар­ности был похоронен вместе с «бур­жуазным» славяноведением, и хотя оно было восстановлено в правах с 1943 г. и был основан даже журнал «Славяне», гимн ни разу не исполнялся и не публи­ковался при советской власти, в СССР о нем знали понаслышке, лишь по бес­смертному роману Я. Гашека «Похо­ждения бравого солдата Швейка». Сейчас популяризация исторического гимна была бы полезна для укрепления славянской солидарности. Вполне ре­ально и к месту было бы использовать «Гей, славяне!» на международных научных съездах славистов, на двусто­ронних съездах славянских делегаций и во время «Дней славянской письменно­сти и культуры». 25 мая 1992 г. впервые после Октябрьской революции песнь славянского братства была исполнена в Колонном зале Дома Союзов на откры­тии Конгресса славянских культур. Гимн «Гей, славяне!», сыгравший та­кую важную роль в национальном воз­рождении южных и западных славян, в наши дни может стать музыкальной эм­блемой сотрудничества всех пятнадцати равноправных славянских народов белорусского, болгарского, боснийско­го, лужицко - сербского, македонского, польского, русского, русинского (карпато-русского), сербского, словацкого, словенского, украинского, хорватского, черногорского и чешского.

В заключение хотелось бы представить общий перечень гимнов России, как официальных, так и неофициальных.

ГИМНЫ РОССИИ (XVIII в. - 1917 г.).

1. Старейший русский «Преображен­ский марш Петра Великого» (первая четверть XVIII в.). Автор музыки неиз­вестен. С 1917 г. - гимн Добровольчес­кой армии и русского зарубежья.

2. Первый неофициальный гимн «Гром победы, раздавайся» (с 1791 г.). Слова

Г. Р. Державина (1743- 1816), музыка О. А. Козловского (1757 - 1831).

3. Национальный духовный гимн «Коль славен наш Господь в Сионе»

(1790-е гг.). Слова М. М. Хераскова (1733 - 1807), музыка Д. С. Бортнянского (1751 - 1825). 4 Первый официальный гимн «Моли­тва русских» (1816 - 1833). Слова В. А. Жуковского (1783 - 1852), автор музыки неизвестен.

5. Второй официальный гимн «Боже, царя храни» (1833 - 1917). Слова В. А. Жуковского, музыка А. Ф. Льво­ва (1798-1870).

6. Государственный гимн (1834). Музы­ка М. И. Глинки (1804 - 1857). Гимн РФ с 1990 г

7. Неофициальный гимн русского народа «Славься» (1836). Слова Е. Ф. Розена (1800- 1860), музыка М. И. Глин­ки.

8. Гимн Российской демократической республики «Марсельеза» (со 2 марта по 25 октября 1917 г.). Слова П. Л. Лаврова (1823 - 1900), музыка К. Ж. Руже де Лиля (1760 - 1836) в обработке А. К. Глазунова (1865- 1936). 9. Общенародный марш «Прощание славянки» (1912). Музыка В. И. Агапкина (1884- 1964).

10. Гимн славянской взаимности «Гей, славяне!» (1834). Слова Само Томашика (1813 - 1887), музыка - польская ма­зурка.

Подобно всем общенациональным символам, гимны каждого народа - это сокровища национальной культуры. В отличие от прочих музыкальных произведений, гимны способны с необычайной

силой воскрешать забытые эмоции и образы прошедших эпох. Более того, гимны утверждают преемственность прошлого, настоящего и будущего в ис­торической жизни народа. Музыкальные эмблемы России, как и в других странах Европы, создавались схожим образом. Как и в большинстве европейских государств, в России суще­ствовало одновременно несколько па­триотических и национально-духовных песнопений. В XVIII в.- «веке мар­шей» - они также сочинялись в военно-маршевой форме.

Гимны влияли на нравственную атмос­феру общества и поведение людей. «Коль славен» нес воспитательные функции, заказные официальные гим­ны, написанные в XIX в., формировали монархическое мышление и несли лишь одну идею - монархическую. После ее дискредитации в глазах общества само­державие не желало и не могло отказа­ться от монархического гимна в пользу непревзойденных по красоте глинковских гимнов, которые несли идею па­триотизма.

Некоторые из гимнов, согласно эпигра­фу к этому очерку, выражали такие черты русского характера, как муже­ство и бесстрашие («Преображенский марш», «Гром победы»), широту души («Славься»), способность вдохновить­ся глубоким религиозным чувством («Коль славен»).

После потрясений 1917 г. Россия вре­менно приняла не национальные, а международные гимны - «Марсельезу» и «Интернационал». Исторические гимны России и в наши дни могут поддерживать самосознание и стойкость народа.

Заключение.

В нашей работе я провел социологический опрос, в резуль-

тате которого установил процентное отношение населения

г. Рубцовска к национальным символам России, в промежутке со

времени распада Советского Союза до принятия нового гимна

2002г. Сделав вывод, я установил, что теперь люди более

информированы о государственных символах, так как прави-

тельство Российской Федерации вследствие конкурсной основы

подключило людей к творческому поиску слов гимна и выбора

музыки, используя СМИ. А также возросло патриотическое чув-

ство.

Наступил XXI век, и проблема национальных символов государ-

ства стала более важной, поэтому я выбрал эту тему.