РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
РЕФЕРАТ
на тему
“Время в религии”
Студента I-ого курса
Факультета Истории искусства
Гурова О.Н.
Научные руководители
Ожиганова Анна Александровна
Филиппов Юрий Викторович
Москва 2005 г.
Оглавление:
1. Введение стр. 2
2. Ежегодное повторение космогонии стр. 4
3. «Праздничное» Время и структура празднеств стр. 6
4. Заключение стр. 10
5. Сноски/Используемая литература стр. 12
Введение.
Время для религиозного человека не однородно и не беспрерывно, оно не является единым. Существуют периоды Священного Времени - время праздников. С другой стороны, есть Мирское Время, то есть обычная временная протяженность, в которой разворачиваются действия, лишенные религиозной значимости. Между этими двумя разновидностями времени существует отношение последовательности; но с помощью ритуалов религиозный человек может без всякой опасности переходить от обычного течения времени к Времени Священному.
Главное различие между двумя качествами Времени заключается в том, что Священное Время по своей природе обратимо, в том смысле, что оно буквально является первичным мифическим Временем, преобразованным в настоящее. Всякий церковный праздник, всякое Время литургии представляют собой воспроизведение в настоящем какого-либо священного события, происходившего в мифическом прошлом. Религиозное участие в каком-либо празднике предполагает выход из «обычной» временной протяженности для восстановления мифического Времени, выведенного в настоящее самим праздником. Таким образом, Священное Время может быть возвращено и повторено бесчисленное множество раз.
Таким образом, религиозный человек живет в двух планах времени, наиболее значимое из которых - Священное - парадоксальным образом предстает как круговое, обратимое и восстанавливаемое Время, некое мифическое вечное настоящее, которое периодически восстанавливается посредством обрядов. Подобное поведение по отношению ко Времени достаточно для того, чтобы отличить религиозного человека от нерелигиозного: первый отказывается жить только в том, что в современной терминологии называется «историческим настоящим»; он старается приобщиться к Священному Времени, которое в некотором отношении может быть сравнено с «Вечностью».
Кстати говоря, в отношении нерелигиозного человека можно также констатировать понимание некоторой прерывности и неоднородности Времени. Для него также наряду с монотонным временем работы существует и время празднеств и представлений, т. е. «праздничное время».
Тем не менее существует фундаментальное различие между нерелигиозным и религиозным человеком: религиозному человеку известны «священные» периоды, которые не относятся к временной протяженности. Эти периоды имеют совершенно иную структуру, иную «природу», они представляют собой некое первичное Время, освященное Богами и способное быть повторенным в настоящем благодаря праздникам. Для нерелигиозного человека это сверхчеловеческое ощущение литургического времени недоступно. Для него Время не имеет ни разрывов, ни «таинства», а составляет самую основную меру существования человека, оно связано с его собственной жизнью и, таким образом, имеет свое начало и свой конец - смерть, прекращение существования. Нерелигиозный человек знает, что в любом случае речь идет о человеческом опыте, в котором никоим образом не проявляется Божественное начало.
Для религиозного человека, напротив, течение мирского времени может быть периодически «останавливаемо» включением в него с помощью обрядов Священного, Исторического Времени. Оно есть Время, в котором разворачивается историческое житие Иисуса Христа, Время, освященное его учением, его страстью, его смертью и его вознесением.
Следует подчеркнуть, однако, что этот пример не проясняет всего различия между Священным Временем и Мирским; христианство по сравнению с другими религиями внесло новое содержание в понятие и само познание литургического времени, утверждая историчность личности Христа.
В дохристианских религиях Священное время, периодически переживаемое в настоящем, есть мифическое Время, первичное, не идентифицируемое с историческим прошлым, Время истока в том смысле, что оно возникло «сразу», что до него не было какого-либо иного Времени, потому что никакое Время не могло существовать до появления реальности, рассказанной мифом.
«Некоторые примеры сразу же открывают отношение религиозного человека ко Времени. Следует также отметить, что во многих языках аборигенов Северной Америки слово «Мир» (оно же «Космос») используется также в значении «Год». Якуты говорят: «Мир прошел», понимая при этом, что «прошел год». Для юки понятие «Год» обозначается теми же словами, что и «Земля» или «Мир». Они говорят подобно якутам: «Земля прошла», когда хотят сказать, что истек год. Словарь раскрывает религиозную общность между Миром и космическим Временем. Космос понимается как живое единство, которое рождается, развивается и умирает в последний день года, чтобы вновь возродиться в первый день Нового Года.»1
Космо-временная общность имеет религиозную природу: Космос сравним с космическим Временем («Год»), потому что и то и другое священные реальности, Божественные творения.
«Похожий временной символизм мы находим и в космологической символике Иерусалимского Храма. Согласно Иосифу Флавию (Ant. Jud., Ill, VII, 7), двенадцать хлебов, лежавших на столе, означали двенадцать месяцев Года, а канделябр с семьюдесятью ответвлениями символизировал деканы (т.е. зодиакальные деления семи планет на десятки). Располагаясь в «Центре Мироздания», в Иерусалиме, он освящал не только Космос в целом, но также и космическую «жизнь», т.е. Время.»2
Для религиозного человека древних цивилизаций Мир обновляется ежегодно. Иначе говоря, с наступлением каждого нового года он вновь обретает исходную «святость», которая была свойственна ему, когда он вышел из рук Создателя. Год понимался как замкнутый круг, он имел начало и конец, но одновременно и ту особенность, что он мог «возрождаться» в форме Нового Года. С каждым Новым Годом наступает «новое», «чистое», «святое» время.
Но Время возрождалось и начиналось вновь потому, что с каждым Новым годом Мир создавался заново. Космогония включает в равной степени и сотворение Времени. Более того, так как космогония является архетипом всякого «сотворения», космическое Время, возникающее в космогонии, есть образцовая модель любого другого времени, т.е. специфического Времени для различных категорий существующего. Для религиозного человека древних цивилизаций всякое создание и всякое существование начинается во Времени: до того как вещь не существовала, не могло существовать и ее времени. До того как Космос начал существовать, не было и космического времени. Время возникает с первым появлением новой категории существующего. Вот почему миф играет столь значительную роль.
Ежегодное повторение космогонии
«В Вавилоне во время церемонии akitu, которая проходила в последние дни старого и первые дни Нового года, торжественно декламировали «Поэму о Сотворении». Ритуальная декламация воспроизводила бой Мардука с морским чудовищем Тиамат. Бой положил конец Хаосу в результате победы Бога. Из останков Тиамат Богом создан Космос, а из крови демона Кингу - главный союзник Тиамат - человек.
В самом деле, бой Мардука с Тиамат имитировался борьбой двух групп исполнителей. Эту церемонию, включенную в сценарий празднеств по случаю Нового года, мы встречаем у хеттов и египтян. Борьба между двумя группами исполнителей повторяла переход от Хаоса к Космосу, т. е. воспроизводила в настоящем космогонию. Мифическое событие вновь становилось настоящим.»3
Новый год; представляя собой восстановление космогонии в настоящем, предполагает возобновление Времени с самого начала, т. е. Реставрацию первичного, «чистого» Времени, существовавшего в момент Сотворения. Поэтому по случаю Нового года предпринимались различные «акты очищения» и изгнание грехов, демонов или просто-напросто какого-нибудь козла отпущения. «В основных чертах церемония изгнания демонов, болезней и грехов сводится к следующим элементам: пост, омовение и очищение; тушение огня и его ритуальное возжигание во второй части церемонии; изгнание "демонов" с помощью шума, криков и ударов (проводится внутри жилища), с последующим их выпроваживанием - при шумной поддержке всего племени - из деревни; подобное изгнание может быть заменено ритуальным изгнанием животного (типа "козла отпущения") или человека (типа Мамуриуса Ветуриуса), рассматриваемых в данном случае как вполне реальные транспортные средства, которые унесут беды всего племени за пределы населяемой им территории (евреи и вавилоняне изгоняли "козла отпущения" "в пустыню"). Нередко проводятся ритуальные сражения между двумя группами статистов, коллективные оргии или маскарадные шествия (маски изображают духов предков, Богов и т. п.).»4
Новруз - персидский Новый год - это празднование дня Сотворения Мира и Человека. Именно в день Новруза происходило, по выражению арабского историка Бируни, «возобновление Сотворения». Царь провозглашал: «Вот новый день нового месяца нового года: нужно обновить то, что истерто временем». А истертыми было человеческое существо, общество, Космос. Это разрушающее Время было мирским Временем, собственно длительностью. Необходимо было его свергнуть, чтобы воссоздать мифический момент начала существования мира, погрузиться в «чистое», «сильное» и священное время. Истекшее мирское Время ниспровергалось с помощью обрядов, означавших нечто подобное «концу света». Мир, существовавший в течение всего года, реально исчезал.
Значение этого периодического скатывания мира к хаотическому состоянию состояло в том, что все «грехи» года, все то, что было испорчено и осквернено Временем, уничтожалось в физическом смысле. Символически участвуя в уничтожении и воссоздании Мира, и сам человек воссоздавался заново. Он возрождался, как бы начинал новую жизнь. С каждым Новым годом человек чувствовал себя более свободным и более чистым, ведь он сбрасывал с себя бремя грехов и ошибок. Он воссоздавал сказочное Время Сотворения, следовательно, священное и «сильное» Время: оно было священным, потому что преображалось присутствием Богов, и «сильным» - потому что являлось чистым и исключительным Временем самого гигантского из всех творений, которые когда-либо существовали, - сотворения Вселенной. Человек символически становился современником космогонии. Он присутствовал при сотворении Мира.
Легко понять, почему воспоминание о том чудесном времени неотступно преследовало религиозного человека, почему он стремился периодически приобщаться к нему. Космогония есть высшее проявление Божественного, пример силы, сверхъестественного изобилия и созидательности. Религиозный человек жаждет реального. Всеми средствами он пытается оказаться у истока первичной реальности.
Таким образом, основными являются следующие положениях: 1) ежегодным повторением космогонии Время возрождалось и начиналось вновь как Священное; 2) участвуя путем обрядов в «конце света» и его «воссоздании», человек рождался заново, вновь начинал свое существование с нерастраченным запасом жизненных сил, таким, как в момент рождения.
Эти положения весьма важны, так как открывают нам секрет поведения религиозного человека по отношению ко Времени. Раз Священное и сильное Время - это время начала, тот чудесный момент, когда была сотворена реальность, когда она впервые проявилась в полном виде, человек будет стараться периодически приобщаться к этому исходному Времени.
А самым что ни на есть совершенным временем начала является Время космогонии, момент, когда появилась самая обширная реальность - Мир.
Таким образом, религиозный человек воспроизводит в настоящем космогонические действия не только всякий раз, когда он «создает» что-либо, но и тогда, когда он желает обеспечить удачное царствование новому монарху, или когда ему нужно спасти погибающий урожай, или выиграть войну, или совершить морскую экспедицию и т. п. Но особую роль ритуальная декламация космогонического мифа играет во врачевании, когда целью является регенерация человеческого существа.
Важно подчеркнуть, что миф о природе лекарства всегда встроен в космогонический миф. В примитивных и традиционных методиках врачевания считалось, что лекарство приобретает свою силу лишь после того, как в ритуальной форме рассказывается о его происхождении в присутствии больного. Лечебная эффективность заклинаний основывается на том, что, будучи «внесенными в ритуальной форме, они восстанавливают в настоящем Мифическое Время «начала», начала Мира, а соответственно и природу заболевания и природу лечения.
«Праздничное» Время и структура празднеств
Время появления реальности имеет значимость и функцию примера, поэтому человек стремится периодически восстановить его в настоящем с помощью соответствующих обрядов. Вновь приобрести это Время начала предполагает, следовательно, ритуально повторить созидательные действия Богов. Периодическое воспроизведение в настоящем созидательных действий, совершенных Божествами изначально, и составляет священный календарь - свод праздников. Любой праздник всегда разворачивается в начальном времени. Именно восстановление начального и священного времени и отличает поведение человека во время праздника. Во многих случаях во время праздника люди совершают те же поступки, что и в обычные периоды жизни, но религиозный человек верит, что в праздник он живет в другом Времени.
Множество церемоний, составляющих периодические праздники и являющихся не чем иным, как воспроизведением примеров действий Богов, внешне не отличаются от обычных действий. Но на самом деле все эти церемониальные акты отличаются от тех же работ, проводимых в обычное время, тем, что они направлены лишь на некоторые объекты, представляющие собой нечто вроде архетипов соответствующих классов предметов, а также тем, что они осуществляются в атмосфере, пропитанной священным.
Таким образом, религиозный человек периодически становится современником Богов в той мере, в какой он восстанавливает в настоящем первичное Время, когда были совершены Божественные деяния. На уровне «примитивных» цивилизаций все, что делает человек, имеет свою сверхчеловеческую модель: даже в обычное «непраздничное» Время их действия имитируют образцовые модели. Но подобная имитация может становиться все менее и менее точной, модель может искажаться или вовсе забываться. Поэтому необходимо периодическое восстановление Божественных актов - религиозные праздники; они призваны вновь показать человеческим существам священные модели.
Каким бы ни был сложным религиозный праздник, речь идет всегда о каком-либо священном событии, которое происходило изначально, и было восстановлено в настоящем с помощью ритуала. Участники становятся современниками мифического события. Тем самым они приобщаются к первичному Времени, которое никогда не меняется и принадлежит Вечности.
Религиозный человек ощущает потребность периодически погружаться в священное и непреходящее Время. Для него именно благодаря священному Времени существует другое, обычное время, та мирская временная протяженность, в которой проходит все человеческое существование.
В празднике в полной мере обнаруживаются священные ценности Жизни. Благодаря им познается святость существования человека как Божьего создания. В остальное время человеку свойственно забывать основополагающее: существование нам не дано тем, что современные люди называют «Природой», оно есть творение Других - Богов и Полубогов. Напротив, праздники восстанавливают священную значимость существования, каждый раз научая, каким образом Боги и мифические Предки создали человека и обучили его различным поступкам и практическим действиям.
С определенной точки зрения, этот периодический «выход» из исторического Времени, может показаться отказом от свободы творчества. В общем, ведь речь идет о вечном возврате в прошлое, которое всего лишь «миф», которое не имеет ничего исторического. Из этого можно было бы сделать вывод, что такое вечное повторение образцовых актов, противостоит всякому прогрессу человечества и парализует всякую спонтанную творческую деятельность. Такой вывод отчасти справедлив; но только отчасти, так как религиозный человек не отказывается в принципе от «прогресса». Представляется очевидным, что если религиозный человек ощущает потребность бесконечно воспроизводить те же примерные акты, то происходит это потому, что он жаждет и стремится жить как можно ближе к своим Богам и периодически становиться современником Богов.
Стремление приблизиться к Богам обнаруживается и при анализе значений религиозных праздников. Восстановить священное Время начала означает стать «современником Богов», т.е. жить в их присутствии, даже если это присутствие и таинственно, в том смысле, что оно не всегда видимо. Следует повторить, что стремление религиозного человека время от времени возвращаться назад, его усилия восстановить мифическую ситуацию, ту, что была в начале, могут показаться современному человеку невыносимыми. Подобная ностальгия неизбежно ведет к постоянному повторению ограниченного числа жестов и поступков. Можно даже сказать, что в некотором смысле религиозный человек парализован мифом о вечном возвращении.
Однако, было бы ошибкой полагать, будто религиозный человек первобытных и древних обществ отказывался брать на себя ответственность за истинное существование. Напротив, он смело взваливает на себя огромные ответственности: например, соучастие в создании Космоса, сотворение своего собственного мира, обеспечение жизни растений и животных и т.п. Речь идет об ответственности космического плана, отличной от ответственности морального, общественного или исторического порядка, которые единственно и известны современным цивилизациям.
А «примитивный» человек в экзистенциальном плане постоянно находится в космическом контексте. Его личный опыт характеризуется достаточной истинностью и глубиной, но выраженный на непонятном нам языке, он представляется современному человеку неистинным и инфантильным.
Желание восстановить Время начала - это желание пережить время, когда Боги присутствовали на земле, обрести сильный, свежий и чистый Мир. Миф - образцовая модель. Миф повествует о какой-либо священной истории, т. е. о каком-то первичном событии, произошедшем в начале Времени. Рассказать священную историю значит открыть тайну, ведь персонажи мифа не человеческие существа, они Боги или Герои-строители цивилизации.
Разумеется, речь идет о священных реальностях, т. к. именно священное и является самой настоящей реальностью. Ничто из того, что входит в область мирского, не участвует в Бытии, потому что мирское не было онтологически обосновано мифом и не имеет образцовой модели. Сельскохозяйственные работы - это ритуал, открытый Богами или Героями-основателями цивилизации. А потому они представляют собой акт, с одной стороны, реальный, а с другой - значимый. Сравним его с сельским трудом в десакрализованном обществе: он стал здесь мирской деятельностью, основанной только на экономической выгоде. Земля обрабатывается лишь для того, чтобы ее эксплуатировать для получения продуктов питания и наживы. Лишенная религиозного символизма, сельская работа становится одновременно «глухой» и изнуряющей: она не открывает никакого знамения, не подготавливает никакого «выхода» к вселенскому, к миру духа.
Чем более религиозен человек, тем больше у него образцовых моделей для своих поступков и действий. Следует отметить, что миф описывает различные, иногда драматичные, выходы священного в мир.
С другой стороны, всякое создание, являясь Божьим творением, а следовательно, вторжением священного, представляет собой также вторжение созидательной энергии в Мир. Главная функция мифа заключается, таким образом, в «установлении» образцовых моделей всех обрядов и всей значимой человеческой деятельности, такой, как питание, половые отношения, работа, воспитание и т.п. Поступая как существо, взявшее на себя всю полноту ответственности, человек имитирует образцовые деяния Богов, повторяет их поступки, идет ли речь об обычной физиологической функции, такой, как питание, или о деятельности социальной, экономической, культурной, военной и т. п.
Точное следование Божественным моделям приводит к следующим результатам: 1) с одной стороны, имитируя Богов, человек удерживается в священном, а, следовательно, в реальном мире; 2) с другой стороны, благодаря непрерывному восстановлению в настоящем примерных Божественных актов мир освящается. Религиозное поведение человека способствует поддержанию святости мира.
Небезынтересно заметить, что религиозный человек воспринимает человечество таким, каким оно представлено в сверхчеловеческих всевышних моделях. Религиозный человек - это не некая данность; он формирует себя сам по Божественным образцам. А эти образцы, как мы уже отмечали, сохраняются в мифах. Следовательно, религиозный человек и себя причисляет к фактам Истории, равно как и человек неверующий, однако для религиозного человека существует лишь священная История - открываемая мифами история Богов. Напротив, неверующий человек формируется только Историей человечества, т.е. той совокупностью событий и поступков, которые не представляют никакого интереса для религиозного человека, так как за ними не стоят Божественные модели.
Для всех древних земледельческих народов главное заключалось в том, чтобы периодически вспоминать первичное событие, явившееся основой современного образа жизни человека. Вся их религиозная жизнь состоит в некоем воспоминании, увековечении. Индивидуальная память не имеет значения, важно лишь воспроизвести мифическое событие, только оно заслуживает внимания, так как только оно является творением.
Заключение
Еще раз отметим, что религиозному человеку известны два типа Времени: мирское и священное. Каждый Новый год воспроизводит космогонию, вновь сотворяя Мир, при этом «сотворяется» и Время, люди «начинают сначала», начинают свою жизнь с нерастраченным запасом энергии.
Религиозный праздник - это воспроизведение в настоящем первичного события, какой-либо «священной истории», действующими лицами которой были Боги или Полубожественные Существа. Священный календарь периодически восстанавливает Время, так как в праздники обычное время как бы совмещается с Временем начала, Временем «сильным» и «чистым». Религиозное понимание праздника, т.е. приобщения к священному, позволяет людям время от времени жить в присутствии Богов. В той мере, в какой религиозный человек имитирует своих Богов, он живет во Времени Начала, в мифическом Времени. Он «выходит» из мирского течения времени и погружается в «неподвижное» Время - в «вечность».
Однако ситуация полностью меняется, если смысл космической религиозности утрачивает ясность. Именно так происходит в некоторых более развитых обществах, когда интеллектуальные элиты более вырываются из границ традиционной религии. Периодическое освящение космического Времени становится в этом случае незначащим. Невозможно более достичь Богов через космические ритмы. Религиозное значение повторения образцовых актов теряется. А повторение, лишенное религиозного содержания, с необходимостью ведет к пессимистическому видению существования. Если цикличное Время больше не доносит первичных событий, оно не обнаруживает таинственного присутствия Богов, если оно десакрализовано, оно начинает наводить ужас, так как предстает в виде вечно вращающегося вокруг своей оси и бесконечно повторяющегося круга.
«Именно так и произошло в Индии, где доктрина космических целое (yuga) подверглась научному развитию. Полный цикл - lahayuga - включает 12000 лет. Он завершается неким «растворением» - pralaya, повторяющимся в более радикальной форме (mahaalaya - «Великое растворение») в конце тысячного цикла, так как схема-модель «Сотворение - разрушение - сотворение и т. д.» воспроизводится до бесконечности.»5
Это истинно «вечное возвращение», вечное повторение основополагающего ритма Космоса, его периодическое разрушение и воссоздание. В общем - это та же первобытная концепция «Года - Космоса», только лишенная своего религиозного содержания. Следует отметить, что в основном только религиозная и философская элиты чувствовали безысходность перед этим бесконечно повторяющимся цикличным Временем, так как это вечное возвращение предполагало для индийских мыслителей вечный возврат к существованию благодаря карме .
Миф о вечном возвращении был известен и в Греции. По сравнению с древними и древневосточными религиями, а также с мифологически-философскими концепциями о Вечном Возвращении, в том виде, в каком они были разработаны в Индии и в Греции, иудаизм вводит фундаментальное новшество. Для иудаизма Время имело начало и будет иметь конец. Идея цикличного Времени превзойдена. Яхве уже проявляется не в космическом Времени (подобно Богам других религий), а во Времени историческом, необратимом.
Христианство идет еще дальше в оценке исторического Времени, ввиду того, что Бог воплотился, принял исторически обусловленное человеческое существование. История может быть освящена. Современный христианин во время литургии приобщается ко времени, когда жил, агонизировал и вознесся Иисус, но ведь речь не идет о каком-то мифическом Времени, но о Времени, когда Понтий Пилат правил Иудеей.
Христианство, таким образом, выливается не в какую-то философию, а в теологию истории, так как вмешательство Бога в Историю, и особенно Воплощение в историческую личность Иисуса Христа, имеет определенную цель: спасение человека.
В отношении концепций Времени, на которых останавливались те или иные исторические и экзистенциалистские философии, небезынтересно сделать одно замечание: несмотря на то, что время не мыслилось уже как «круг», оно обнаруживает в этих современных философиях тот устрашающий аспект, который оно имело в индийских или греческих философиях о Вечном Возвращении. Будучи окончательно десакрализованным, Время предстает как некая хрупкая мимолетная протяженность, неизбежно приводящая к смерти.
Сноски:
1 Мирча Элиаде “Священное и мирское”.
2
Мирча Элиаде “Священное и мирское”.
3
Мирча Элиаде “Священное и мирское”.
4
Мирча Элиаде “Миф о вечном возвращении”.
5
Мирча Элиаде “Священное и мирское”.
Использованная литература.
1. Мирча Элиаде “Миф о вечном возвращении”, Издательство Ладомир, 2000 г.
2. Мирча Элиаде “Священное и мирское”, Москва, Изд. Московского Университета, 1994.
|
