Реферат: Попытки либерализации советского общества в 50-е – первой половине 60-х гг. Хрущевская оттепель: пределы десталинизации

КРАСНОЯРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

УНИВЕРСИТЕТ

Попытки либерализации советского общества в 50-е – первой половине 60-х гг. Хрущевская "оттепель": пределы десталинизации.

РЕФЕРАТ

Студент 1 курса

юридического факультета

заочного обучения ЮЗВ-I3 группы

Шишканов Д.В.

Красноярск 2002

План:

Введение.

В 1953 году, после долгих лет существования тоталитарного режима, названного историками сталинизмом, вождь-тиран, харизматическая личность, его центральное звено, умер. После недолгой борьбы, к власти пришел Никита Сергеевич Хрущев.

Резкий, решительный, неосторожный в словах и поступках, Хрущев прошел все ступени партийной работы, возглавлял крупные парторганизации (Москва, Украина). Нигде и ничему серьезно не учившийся, Хрущев компенсировал недостаток образования удивительным политическим чутьем, почти всегда верно угадывая главную тенденцию времени.[1]

Период с середины 1950-х до середины 1960-х гг. принято называть "оттепелью". И действительно, после долгих лет существования монолитной авторитарной системы, в обществе стали проклевываться некоторые ростки либерализации. Немалая роль в этом процессе принадлежала лично Хрущеву.

Период "оттепели" чрезвычайно важен в истории отечества. Это был первый удар по системе, сложившейся еще в 1920-х годах. После "хрущевского периода" был период "застоя", который можно охарактеризовать как возврат к старым традициям. После "застоя" пришла "перестройка" – второй крупный удар по системе, после которого она так и не смогла оправиться. Конечно, и до сих пор не уничтожены все ее пережитки, но все же, в целом, тоталитарная коммунистическая система прекратила свое существование. А начался процесс ее разложения именно с середины 1950-х годов.

Но была ли "оттепель" действительно оттепелью. Ведь попытки либерализации шли с перерывами и неизбежными откатами назад. В этой связи, интересно пристальнее взглянуть на этот неспокойный период в истории отечества.

1. Критика культа личности Сталина и ее последствия.

По словам Хрущева, руководители партии оказались после ареста Берии (10 июля 1953) перед лицом такого количества откровений о деятельности аппарата политической полиции и фальсифицированных заговоров, что все они, в том числе и Хрущев, пришли к выводу о необходимости получить более полную информацию. Именно Хрущеву было поручено прочитать доклад и лично встретить непредсказуемую реакцию участников съезда. Тем не менее, Хрущев сыграл решающую роль, явился катализатором разоблачения – выборочного и контролированного – преступлений Сталина.

14 февраля 1956 г. в Кремле открылся XX съезд КПСС, собравший 1436 делегатов, по большей части опытных аппаратчиков, а также членов 55 "братских партий". Созванный за восемь месяцев до уставного срока в связи с насущной необходимостью подвести итоги произошедших после смерти Сталина изменений и дискуссии о выборе курса, съезд завершился знаменитым «секретным докладом» Хрущева.

25 февраля 1956 г. – в последний день работы XX съезда, на закрытом заседании с докладом "О культе личности и его последствиях" выступил первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. Это явилось абсолютной неожиданностью для большинства присутствовавших на съезде делегатов. В докладе были обнародованы и осуждены факты массовых репрессий, санкционированных Сталиным, прозвучала правда о гибели многих видных деятелей партии и государства. В результате либерального отношения Хрущева к секретности текста доклада, в течение несколько недель его содержание стало известно практически во всей стране.[2]

Из доклада участники съезда узнали о "завещании" Ленина, существование которого до тех пор отрицалось партией. Доклад анализировал извращение Сталиным принципа демократического централизма, рассказывал о чистках и "незаконных методах следствия", при помощи которых у тысяч коммунистов были вырваны совершенно невероятные признания. Развенчав миф о Сталине как "наследнике" и "гениальном продолжателе" дела Ленина, доклад атаковал и миф о Сталине-"военачальнике", разрушив канонический образ генералиссимуса и создав облик нерешительного и некомпетентного человека, ответственного за сокрушительные поражения 1941-1942 гг. Доклад также показал ответственность Сталина за депортацию кавказских народов, огульно обвиненных в сотрудничестве с немцами, за конфликт с Тито, фабрикацию фальшивых заговоров в 1949 г. ("ленинградское дело"), 1951 г. ("мингрельское дело") и 1953 г. ("дело врачей-убийц"). Доклад Хрущева рисовал новый образ Сталина – образ тирана, день за днем создававшего свой культ, образ некомпетентного, не желавшего никого слушать диктатора, "оторванного от народа" и ответственного за катастрофическое экономическое положение страны в 1953 г.

Доклад был насыщен деталями, которые шокировали аудиторию, но в то же время ему, безусловно, не хватало четкости, а содержащаяся в нем информация часто была приблизительной и неполной.

Доклад принес Хрущеву хоть и небольшую, но все же победу в борьбе за власть. При распределении ролей в марте 1953 г. Хрущева явно "отодвинули на второй план" и он вынужденно занял выжидательную позицию. Однако после активизации Берии, в котором Хрущев увидел угрозу своему положению, он начал действовать. Результатом этих усилий стало устранение Берии, после чего решение вопроса о единоличном лидере оставалось лишь делом времени. Следующим шагом было устранение Маленкова, Молотова и еже с ними. Одним из этапов по их устранению, как раз, и был "секретный доклад", произнесенный на съезде.

Большинство партработников, сделавших карьеру при Сталине, правильно понимали, что процесс десталинизации будет трудно удержать в рамках разоблачений, сделанных на съезде. Харизматический ореол вокруг Сталина стал медленно разрушаться, а имя и образ В. И. Ленина приобретали все более идеальные, божественные черты. Это, конечно, был удар по основам системы. Началось наступление консерваторов. 30 июня 1956 г. ЦК КПСС принял постановление "О преодолении культа личности и его последствий" В нем накал критики против Сталина был снижен. Утверждалось, что допущенные им ошибки "само собой разумеется, не увели его в сторону от правильного пути развития к коммунизму". В постановлении подтверждалась правильность и незыблемость линии компартии, ее право на безраздельное руководство страной. В целом оценка роли И.В. Сталина была высокой, но было указано и на отдельные негативные явления.[3]

Слово правды о Сталине, произнесенное с трибуны съезда, стало для современников потрясением – независимо от того, были ли для них приведенные факты и оценки откровением или давно ожидаемым восстановлением справедливости. В обществе и на страницах печати творилось нечто невообразимое. Одна дискуссия питала другую, волна общественной активности становилась шире и глубже. Не обошлось и без крайних выступлений. К такому размаху событий политическое руководство оказалось не готовым.

Конечно же, в обществе начались общественные волнения. Сначала Сталина боготворили, на него молились, а теперь – он стал убийцей и тираном. Шок! 5 марта 1956 г. в Тбилиси началось массовое выступление студентов против решений XX съезда. 9 марта в город были введены танки. Несколько месяцев спустя, недовольство вспыхнуло и внутри "социалистического лагеря". И, если в Польше удалось договориться, то в Венгрии инакомыслие усмирялось при помощи войск.

Тбилисские, Польские и Венгерские события – это, так сказать, показатель непродуманности всей антисталинской компании. Свергнув Сталина с его пьедестала, Хрущев снял вместе с тем "ореол неприкосновенности" с первой личности и ее окружения вообще. Система страха была разрушена, но, казавшаяся незыблемой вера в то, что сверху все видней, была сильно поколеблена.

Все властные структуры оставались прежними, но внутренний баланс интересов этот новый взгляд на лидера, безусловно, нарушал. Теперь люди вправе были не только ждать от руководства перемен к лучшему, но и требовать их. Изменение ситуации снизу создавало особый психологический фон нетерпения, который, с одной стороны, стимулировал стремление к решительным действиям властей, но, с другой стороны, усиливал опасность трансформации курса на реформы в пропагандистский популизм. Как показало развитие дальнейших событий, избежать этой опасности так и не удалось.

Все это стало одновременно и кризисом нового курса советского руководства. После Венгерских событий в нем постепенно сложилась "антипартийная группа", антихрущевская оппозиция. Ее открытое выступление пришлось на июнь 1957г. Прошедший тогда же пленум ЦК КПСС, на котором "оппозиционеры" (Молотов, Маленков, Каганович и др.) потерпели поражение, положил конец периоду "коллективного руководства", Хрущев же в качестве Первого секретаря стал единоличным лидером. В 1958 г., когда он занял пост Председателя Совета Министров СССР, этот процесс получил свое логическое завершение. Очень важная деталь: враги Хрущева не были расстреляны или посажены, как было бы при Сталине. Маленков стал директором электростанции Сибири, а Молотов был направлен послом в Монголию. С другой стороны, Жуков, сыгравший решающую роль в устранении антихрущевской группировки тоже был наказан. Он был выведен из Президиума и ЦК партии.

Но, реально, Хрущев был не первым, кто решил списать ошибки прошлых лет на Сталина, выведя компартию "из-под удара". Первоначально вопрос о культе личности сводился лишь к перестройке пропаганды, позже – в июле 1953г, на пленуме ЦК – он плавно перешел в осуждение Берии, мол, это он повинен во всех грехах. "Вина" Сталина, переключенная на "происки" Берии, получила внесистемную оценку, т.е. оценку, не связанную с законами функционирования государственной власти. Сталина отделили от сталинизма, систему – от носителя. Вся последующая политика, направленная против культа Сталина, строилась уже на основе этого разделения понятий. Это была борьба с именем, борьба с идолом, но не с причинами, его породившими.[4]

Таким образом, доклад Хрущева, не смотря на всю сомнительность такого политического хода и непродуманность, приведшую к трагическим событиям, стал точкой отсчета процесса управляемой десталинизации. И пределы ее были заложены сразу.

2. "Оттепель" в сфере культуры и ее пределы.

"Дух XX съезда", казалось, оправдывал самые смелые надежды, прежде всего интеллигенции. В действительности же политика властей по отношению к ней вскоре показала двусмысленный и ограниченный характер либерализации "под усиленным надзором".[5]

Важнейшим следствием хрущевской либерализации стало резкое возрастание в советском обществе критического потенциала. Начиная с конца 50-х гг. в Советском Союзе образуются и заявляют о себе различные идейные течения, неформальные общественные объединения, оформляется и крепнет общественное мнение.[6]

Так, уже в 1953-1956 гг. критик В. Померанцев в своем эссе "Об искренности в литературе", И. Эренбург романе "Оттепель" и М. Дудинцев в романе "Не хлебом единым" поставили целый ряд важнейших вопросов: что следует сказать о прошлом, в чем миссия интеллигенции, каковы ее отношения с партией, какова роль писателей или художников в системе, в которой партия через контролируемые ею "творческие" Союзы признавала (или нет) то или иное лицо писателем или художником, как и почему правда повсюду уступала место лжи. На эти вопросы, которые прежде обошлись бы тем, кто их поставил, по меньшей мере несколькими годами лагерей, власти, прореагировали неуверенно, колеблясь между административными мерами (отстранение поэта Твардовского, опубликовавшего эссе Померанцева, от руководства "Новым миром") и предупреждениями в адрес министерства культуры.

В декабре 1954 г. состоялся съезд Союза писателей, на котором обсуждался доклад Хрущева о культе личности. Согласно Хрущеву, история, литература и другие виды искусства должны отражать роль Ленина, а также грандиозные достижения коммунистической партии и советского народа. Директивы были четкими: интеллигенция должна приспособится к "новому идеологическому курсу" и служить ему. При этом вся вина за былое была свалена на Берию и Жданова.

Интеллигенция раскололась на два лагеря: консерваторов, во главе с Кочетовым, и либералов, во главе с Твардовским. Хрущев балансировал между этими двумя лагерями, проводя двойственную политику. Консерваторы получили журналы "Октябрь", "Нева", "Литература и жизнь"; либералы – "Новый мир" и "Юность". Шостакович, Хачатурян и другие композиторы, подвергнутые критике 1948-1949 гг., восстановили свое положение.

Таковы были либеральные шаги в области культуры. Но "дело Пастернака" самым наглядным образом показало пределы либерализма в отношении между властью и интеллигенцией. В 1955 г. Пастернак за границей опубликовал роман "Доктор Живаго". В 1958 г. ему дали Нобелевскую премию. Власти были, конечно, недовольны таким поворотом дел. Чтобы избежать высылки из СССР, Пастернаку пришлось отказаться о премии и направить в "Правду" заявление, в котором он обвинял Запад в использовании его произведения в политических целях. Посылка романа для издания за границу подрывала монополию на право общения с внешним миром, которую власти намеревались сохранить за собой.

Пастернаку было предъявлено несколько стандартных обвинений, типа антисоветчины, презрения к русскому народу, непростительного преклонения перед Западом из-за материальной корысти и т.д. Когда столкновение между Пастернаком и властями вынудило интеллигенцию открыто сделать выбор, последняя сдалась. Большинство писателей, созванных 27 октября 1958 г., чтобы решить вопрос об исключении Пастернака из Союза писателей, встретили аплодисментами обвинения, высказанные против нобелевского лауреата. "Дело Пастернака" породило серьезный кризис в сознании российской интеллигенции, показавшей себя неспособной открыто противостоять давлению власти.

Удовлетворенный исходом "дела" Хрущев, со своей стороны, остановил наступление на либералов. Твардовскому было возвращено руководство "Новым миром". В мае 1959 г. на III съезде Союза писателей из союза ушел Сурков, высказывавший особое рвение в кампании против Пастернака, его место в руководстве Союза занял Федин – представитель более умеренного течения. Тем не менее, эти меры оказались недостаточными, чтобы сгладить в памяти интеллигентов удручающее впечатление, вызванное "делом Пастернака".

В конце 50-х гг. возник "самиздат" – машинописные журналы, родившиеся в среде молодых поэтов, писателей, философов, историков, встречавшихся по субботам на площади Маяковского в Москве. Позже собрания были запрещены и "самиздат" ушел в подполье. Оттуда же и увидел свет основанный А. Гинзбургом первый "самиздатовский" журнал "Синтаксис", в котором были опубликованы, ранее запрещенные произведения Б. Ахмадулиной, Вс. Некрасова, Б. Окуджавы, Е. Гинзбург, В. Шаламова. За это А. Гинзбург был арестован и приговорен к двум годам лагерей. Но диссидентов уже нельзя было остановить, и эстафету арестованных приняли другие.[7]

Примечательно, что после XXII съезда, когда Хрущев вновь обратился к критике культа личности Сталина, интеллигенции была сделана еще одна "подачка". В ноябре 1962 г. "с ведома и одобрения ЦК" вышел в свет роман А. И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича", а месяцем раньше "Правда" опубликовала стихотворение Е. Евтушенко "Наследники Сталина". Но после кровавой драмы в Новочеркасске и Карибского кризиса в том же 1962 году, Хрущев, испугавшийся углубления десталинизации, делавшего этот процесс трудноконтролируемым, решил отвернуться от либеральной части интеллигенции и обратиться к консерваторам.[8]

Хрущев поручил председателю Идеологической комиссии ЦК КПСС Ильичеву призвать интеллигенцию к выполнению ее обязанностей. Резкой критике подверглись И. Эренбург и В. Некрасов; сам Хрущев в выступлении 18 марта 2963 г. лично призвал интеллигенцию руководствоваться в своем творчестве принципом партийности. Этот призыв положил конец оттепели в культуре.[9]

Итак, процесс уступок интеллигенции сочетался с ее одергиванием. Хрущевская либерализация порой приводила к неожиданным результатом, которые необходимо было пресекать и выводить в нужное русло, а такой маятник в долгосрочном периоде неизбежно остается на месте, хотя, с другой стороны, совокупное прогрессивное движение вперед, хотя и небольшое, но все же имело место.

3. Выборочная амнистия.

С первых же дней после смерти Сталина новое руководство предприняло шаги, направленные против злоупотреблений прошлых лет. Личный секретариат Сталина был распущен. Были упразднены "тройки" – особые трибуналы, через которые проходили дела, относившиеся к ведению политической полиции. У МВД отобрали управление лагерями, передав ГУЛАГ в систему министерства юстиции. В марте 1954 г. политическая полиция была преобразована в самостоятельную организацию – Комитет государственной безопасности (КГБ).

Важнейшей частью десталинизации стала реабилитация жертв сталинских репрессий, длившаяся почти 12 лет. В этом процессе можно выделить три этапа:

Первый этап : 27 марта 1953 – февраль 1956 гг. Реабилитация проводилась выборочно и негласно, хотя несколько человек были реабилитированы публично. Амнистия предусматривала освобождение всех заключенных, чей срок не превышал пяти лет, несовершеннолетних, матерей, имевших детей в возрасте до 10 лет, а также сех, независимо от величины срока, кто сидел за взяточничество, экономические преступления, административные и военные правонарушения.

Смерть Сталина привела ГУЛАГ в движение: докладные записки МВД информировали о "массовом неповиновении", "бунтах" и "восстаниях" в лагерях и колониях, из них наиболее значительных – летом 1953 г. в особом лагере №2 (Норильск) и особом лагере №6 (Воркута), в мае-июне 1954 г. – в особом лагере №4 (Карагандинская область, "Кенгирское восстание").

Главным результатом указа об амнистии, не коснувшегося политических заключенных, неизменно получавших сроки более пяти лет, стало освобождение большого числа уголовников - только за март-июнь 1953 г. около 900 тыс. Выйдя из тюрем, они создали в городах, и особенно в Москве, такую опасную обстановку, что потребовалось держать в состоянии повышенной готовности многочисленные подразделения МВД.[10]

Второй этап : 1956 - 1961 гг. С целью ускорения процедуры реабилитации после XX съезда в лагеря были направлены специальные комиссии по пересмотру дел, получившие право решать вопросы на месте и немедленно освобождать реабилитированных. В результате было освобождено несколько миллионов человек. Хотя для реабилитации существовало много ограничений, установленных партийными органами, в ее осуществлении несколько расширилась публичность. В различных изданиях, прежде всего в справочниках, начали появляться запрещенные ранее имена. Среди них было много военных (Тухачевский, Якир, Блюхер и др.), а также второстепенных руководящих партработников, придерживавшихся сталинской линии (Эйхе, Рудзутак, Постышев, Косиор, Чубарь и др.)

Февраль 1957 г. принес реабилитацию народам, депортированным в 1944-1945 гг. В родные места было позволено вернуться чеченцам, ингушам, балкарцам, карачаевцам и калмыкам, однако ничего не было сделано для немцев Поволжья и крымских татар, так как территории, которые их вынудили покинуть, были заселены русскими и украинцами.[11]

Третий этап : 1961-1965 гг. Впервые в советской истории началось открытое обсуждение вопросов, связанных с репрессиями, развернулись серьезные дискуссии, однако они не выходили за рамки марксизма-ленинизма. Процесс реабилитации постепенно свертывался, шел на спад, а к 1965 г. прекратился совсем.

Как общий итог следует отметить следующее. При выборе тех, кто подлежал реабилитации, предпочтение отдавалось старым большевикам, т.е. тем, кто вступил в партию до октября 1917 г. Характерно, что реабилитация ни в какой мере не касалась партийных деятелей, причастных к внутрипартийной борьбе в 1920-е гг. (Троцкого, Бухарина), всех, кто находился в оппозиции к сталинскому режиму (Зиновьев, Каменев, Рыков). Процент реабилитации среди лидеров союзного уровня был выше, чем среди республиканских деятелей, т.к. последние, как правило, обвинялись в "буржуазном национализме".

О масштабах публичной реабилитации можно судить по следующим данным. Из 34 членов Политбюро, находившихся в его составе в 1917-1939 гг., было репрессировано 17 человек (50%), реабилитировано 8 (47% репрессированных). Из 18 председателей и заместителей председателя Совнаркома репрессировано 10 (55,5%), реабилитировано 8 (80% репрессированных). Из 71 члена ЦК репрессировано 49 (70%), реабилитировано 38 (77% репрессированных). Большинство реабилитированных составляли жертвы "большого террора" 1937-1939 гг.[12]

4. Потепление во внешней политике.

Во внешней политике "хрущевского десятилетия" ситуация существенно изменилась по сравнению с предшествующим временем. Была оставлена догма о неизбежности мировых войн в эпоху империализма. На XX съезде КПСС было заявлено, что основой внешнеполитической деятельности становится политика мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Было указано, что существуют силы, способные предотвратить мировые войны: мировая система социализма, рабочее движение капиталистических стран, национально-освободительное движение стран третьего мира. Во главе этих сил СССР ставил себя и борьбу за мир считал главнейшей задачей своей внешней политики.

Таким образом, произошел переход от принципа "хочешь мира – готовься к войне" к принципу "хочешь мира – готовься к миру". Однако выработанные при Сталине приоритеты и методы внешней политики отнюдь не ушли в прошлое, и их неувядаемость подтверждалась в эти годы по всем трем традиционным направлениям внешней деятельности СССР.[13]

В предыдущие годы в отношениях с социалистическими странами для СССР был командно-приказной стиль. Он в принципе сохранился, но стал проявляться более мелочно, менее жестко и последовательно. Советское руководство перестало требовать однозначного и безоговорочного следования собственному пути строительства социализма, начало в большей мере признавать вариативность форм перехода к социализму. Разумеется, при этом по-прежнему полагалось незыблемым наличие двух основных условий – диктатуры пролетариата и руководство со стороны рабочей или коммунистической партии.

На новую ступень был поднят СЭВ, в рамках которого углублялось международное разделение труда. Для координации военной деятельности и внешней политики был создан военный блок – Организация Варшавского Договора (ОВД), которая включила в себя все социалистические страны Европы, кроме Югославии. Отношения СССР с Югославией улучшились, хотя руководство СССР по-прежнему считало путь, выбранный югославским руководством, глубоко ошибочным. Однако на межгосударственные связи это влияло уже в меньшей степени, чем ранее.

Признавая за социалистическими странами известную самостоятельность, советские руководители, тем не менее, считали, что внутренняя деятельность правительств этих стран должна ограничиваться рамками социалистического выбора, таким, каким он понимался в СССР. Отход от этого выбора рассматривался как предательство интернационального долга, предательство дела социализма. Именно, этим мотивировалась критика югославского руководства. По ряду причин, таких как огромный авторитет в Югославии ее руководителя Иосипа Броз Тито, мощные вооруженные силы Югославии и др., советское руководство даже в 40-е годы не рискнуло пойти на военное вмешательство в дела этой страны. Однако в дела других стран Европы социалистической ориентации СССР позволял себе вмешиваться. Так, например, произошло в Венгрии в 1956 году, где использовались войска. В других странах дело не доходило до столь крайних форм, однако контроль советского руководства был достаточно жестким.

Особо важными для себя Советский Союз считал отношения с Китаем, по поводу которых у нас в стране в 50-е годы царила настоящая эйфория. СССР оказывал помощь Китаю в экономической и военной сфере, нередко безвозмездно. Однако после XX съезда КПСС, отношения с Китаем стали ухудшаться; на первых порах это происходило скрыто от широкой общественности, а к началу 60-х годов приобрело характер открытой межпартийной дискуссии о путях строительства социализма, об отношении к неизбежности мировых войн и т.д. Мао Цзэдун после смерти Сталина претендовал на роль лидера в мировом коммунистическом движении и уж никак не желал подчиниться диктату КПСС в лице Хрущева.

Международный климат, основанный на "холодной войне", несколько потеплел в 50-е годы, "железный занавес" стал разрушаться. Намного увеличилась дипломатическая активность советских руководителей, которые стали чаще ездить по миру. Личные контакты руководителей укрепляли взаимное доверие. Однако временами в отношениях СССР и капиталистических стран случались очень острые моменты. Так произошло в связи с венгерскими событиями. Еще более драматические события принес 1962 год (Карибский кризис).[14]

Руководители СССР, придерживаясь принципа мирного сосуществования, утверждали вместе с тем, что нет и не может быть мира в сфере идеологии, что мирное сосуществование – это форма классовой борьбы, проявляющейся на международной арене. Такая позиция не благоприятствовала ослаблению международной напряженности, делала неизбежными рецидивы "холодной войны". Хрущев нередко выступал с заявлениями, в которых, не стесняя себя в выражениях, предрекал близкое падение капиталистического строя в целом на планете, крушение существующего строя в той или иной стране и замену его коммунистическим режимом. СССР поддерживал те организации в западных странах, которые вели политику, направленную на изменение существующего строя. Правительства западных стран расценивали это как вмешательство во внутренние дела, а у населения этих стран консервировался страх перед СССР. В отношении нашей страны создавался, при помощи западных средств массовой информации, образ державы, стремящейся к мировому господству, к немедленной мировой революции.

50-60-е годы – время активной борьбы, которую вели народы Азии и Африки. Освободившиеся от колониальной зависимости страны, а также страны Латинской Америки часто назывались странами "третьего мира", т.е. не относящими себя четко и однозначно ни к капитализму, ни к социализму. Эти страны стояли перед выбором своего пути развития, и поэтому здесь острой была борьба за влияние между СССР и США. СССР старался иметь хорошие отношения со всеми странами "третьего мира", но особенно поддерживал режимы, объявившие об ориентации на социализм. Идеологические интересы стояли здесь на первом месте, хотя в Советском Союзе уже не так однозначно, как раньше, видели мир, в том числе и "третий", через черно-белые очки.

Очень теплыми были у СССР отношения с Индией и Индонезией. Руководство этих стран вырабатывало собственную модель социально-экономического развития, свою модель социализма, внимательно изучали опыт, имеющийся в этой области у социалистических государств, для возможного применения его у себя. СССР в эти годы немало помогал экономически и Индии, и Индонезии.

Активной была политика Советского Союза на Ближнем Востоке. Правительства арабских государств (Египет, Сирия, Ирак) пользовались поддержкой СССР. В этой политике СССР проявлял твердость, не считаясь с возможными обострениями отношений с европейскими державами, если эти европейские державы ущемляли интересы арабских стран. В 1956 году угрожающая нота Советского Союза заставила правительства Великобритании, Франции и Израиля отозвать свои войска от границ Египта. Немного позже аналогичные ситуации сложились вокруг Сирии, Ливана и Иордании, и опять твердая политика СССР помогла отстоять интересы этих стран на международной арене.

Политика СССР в "третьем мире" приносила позитивные плоды – союзников у нашей страны становилось все больше. Но прочность союзов в конечном счете зависела от прочности режимов, существующих в этих странах и ориентирующихся на социалистическое развитие; если же то или иное государство в результате внутренней нестабильности или по другой причине радикально меняло внутреннюю политику, то, как правило, резко менялся и ее внешнеполитический курс. Так произошло, например, в Индонезии в середине 60-х годов, что привело к полному краху отношений СССР с этой страной. Поэтому расчет руководства нашей страны в основном на "идеологически обоснованную" внешнюю политику, на общность классовых интересов приводил к нередкой шаткости позиций СССР.

Таким образом, внешняя политика СССР в эти годы, провозгласив принцип мирного сосуществования, существенно меньше, чем раньше, была ориентирована на конфронтацию. Она стала более гибкой как в отношении мира капитализма, так и в отношении "третьего мира". Но внешняя политика нашей страны была все-таки непоследовательной, ибо государственные интересы нередко подчинялись идеологическим. Внешняя политика рассматривалась как орудие классовой борьбы, т.е. проводилась с ориентацией на интересы рабочего класса в той или иной стране, интересы мирового пролетариата.[15]

5. Экономические инициативы Хрущева и их последствия.

С 1953 г. начался разворот экономики к человеку. Благосостояние народа привлекает первоочередное внимание государства. В 1950-е гг. были проведены хозяйственные реформы, которые значительно улучшили положение людей. Поскольку особенно тяжелое состояние дел наблюдалось в сельском хозяйстве, были резко повышены закупочные цены на сельхозпродукцию. Было признано, что без материального стимулирования труда крестьян колхозную экономику не поднять. Поскольку в стране очень остро стояла проблема продовольствия, прежде всего снабжения хлебом, в начале 1954 г. ударными темпами с привлечением молодых энтузиастов началось освоение так называемых целинных и залежных земель (земли кочевников, которые после перехода к оседлому образу жизни по приказу власти не использовались). К концу 1950-х гг. были освоены значительные площади целинных земель (42 млн. га), в степи возникли зерносовхозы. Однако проблема продовольствия по-прежнему оставалась острой. 1957-1959 годы были отмечены серией административных реформ и "кампаний" ("кукурузная лихорадка", "мясная кампания в Рязани", "молочные рекорды" и т.д.), призванных улучшить функционирование экономической системы.

Реформы, порожденные желанием быстро и с меньшими затратами получить существенные результаты, сопровождались сильным давлением на местных партийных работников и председателей колхозов, которые в свою очередь давили на колхозников. Замена союзных промышленных министерств на совнархозы привела к недовольству десятков тысяч министерских работников, вынужденных отправиться из Москвы в провинцию. Передача МТС в собственность колхозов привела к навязыванию немедленного выкупа парка сельхозмашин, что в свою очередь привело к тому, что бедные колхозы вообще потеряли возможность их использовать, а также к оттоку из села большинства технических специалистов. Попытка ликвидации приусадебных подсобных хозяйств как частнособственнического пережитка оказала отрицательное воздействие на все сельскохозяйственное производство.

Экономические мероприятия 1950-х гг., прежде всего освоение целины, вызвали массовые миграционные потоки. Удельный вес коренных национальностей снизился в населении всех республик: практически все регионы превратились в многонациональные. Особенно высокими темпами шла миграция из Центральной России. Это привело к тому, что во всех республиках вырос удельный вес русского населения. В 1956 г. он колебался от 3,2% в Армении до 43% в Казахстане.

Во время "оттепели" жизнь в стране заметно изменилась: строилось жилье, рос жизненный уровень, общество стало более открытым. В 1957 г. в Москве был проведен Всемирный фестиваль молодежи. В экономике была предпринята попытка перейти от принуждения к учету материальных интересов труженика, от жесткой централизации по отраслям – к территориальной организации хозяйственной жизни. Была уменьшена рабочая неделя. Для семей появились отдельные квартиры. Повысилась минимальная пенсия. Возросли доходы колхозников, они получили паспорта и тем самым были уравнены в правах с городским населением.

Особенно заметно в 1950-е – 1906-е гг. изменилась жизнь в городах. Произошла индустриализация быта: появились химчистка, стиральные машины, газовые и электрические плиты. Телевидение пришло в дома простых людей. Поскольку почти все женщины работали, расширилась сфера бытовых услуг: прачечные, кулинария, доступные ателье индивидуального пошива одежды. Росла сеть магазинов. Ставилась задача приблизить к городскому быту жизнь села. Это было особенно важно в связи с тем, что число сельских жителей все время уменьшалось. В условиях некоторой либерализации начался массовый отток из деревни молодых активных работников. Для того чтобы остановить бегство жителей села, надо было создать условия, близкие к городским. Путь решения этой проблемы был выбран чисто технократический: преобразование колхозных деревень и сел в укрупненные поселения городского типа с благоустроенными жилыми домами, с бытовыми, медицинскими и культурными учреждениями. Из-за низкой эффективности колхозов среди партгосноменклатуры утвердилось мнение, что кооперативная собственность (таковой считались колхозы) как низшая форма общенародной собственности, себя исчерпала. Развернулось преобразование колхозов в совхозы, работа которых строилась по принципу завода.

Однако благое дело – улучшение жизни сельских жителей – обернулось новыми проблемами. Принцип "все, как в городе" вел к уничтожению уникального сельского мира, к отделению человека от природы, от естественных процессов, без которых невозможно полноценное сельское хозяйство. Тысячи деревень и сел со своей историей, культурой, традициями были оставлены жителями и разрушались. Строительство на селе носило индустриальный характер. однако задача оказалась трудноразрешимой, и превратить село в индустриальные центры в полной мере не удалось. Подавляющая часть крестьянского жилья оставалась индивидуальной и не имела никаких коммунальных удобств, за исключением электричества (в электрификации сельских районов удалось продвинуться значительно).

Несмотря на все перекосы, уровень жизни населения в 1960-е гг. значительно повысился (хотя был намного ниже уровня жизни населения развитых стран). В основном это произошло за счет перераспределения за счет перераспределения национального дохода в пользу фонда потребления (¾ национального дохода). В результате реальные доходы на душу населения выросли в 1,5 раза, а доходы колхозников удвоились. В селе, как и в городе, появились телевизоры, холодильники, стиральные и шейные машины. Улучшилось питание как селе, так и в городе. Однако разница в уровне жизни между городом и деревней была существенной. К примеру, на 100 сельских семей приходилось 29 телевизоров, 10 холодильников. Аналогичные показатели в городе: 64 и 42. Бытовое обслуживание на селе было малодоступным, быт неблагоустроенным, поэтому положение женщины в селе было несравнимо более тяжелым, чем в городе.[16]

Таким образом, волюнтаристские инициативы Хрущева и непродуманные авантюрные ходы в экономике привели ко многим разрушительным последствиям, но в коллективной памяти общества период "оттепели" остался как именно потепление, относительная либерализация.

Заключение.

Попытки смягчить и улучшить систему вызвали мощное сопротивление консервативных сил, прежде всего в партийном аппарате. Непоследовательность, волюнтаризм, азиатские методы в преобразованиях Хрущева восстановили против него и значительную часть общества, которая в принципе хотела преобразований. В октябре 1964 г. произошел "мягкий" переворот. Пленум ЦК КПСС освободил Хрущева от партийных и государственных постов "в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья". Хрущев, вернувшись с Пленума ЦК, сказал: "Может быть, самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять простым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать". Власть перешла к другой группировке высшей партийно-государственной номенклатуры, символом которой стал Л. И. Брежнев. "Оттепель" уходила в прошлое.

Итак, за период "оттепели" было сделано многое. Выделим самое главное.

Во-первых, был остановлен чудовищный маховик репрессий, созданный сталинизмом и перемоловший несколько миллионов советских людей. Миллионы людей вышли из тюрем, вернулись из лагерей. Точных данных о количестве жертв сталинизма до сих пор нет.

Во-вторых, под влиянием "оттепели" советское общество существенно изменилось. Наметилась общественно-политическая дифференциация, которая способствовала оформлению нескольких направлений, хотя они не были еще четко определенными и разграниченными. Глотнув глоток свободы, общество "разродилось" "самиздатом" и диссидентством.

В-третьих, внешняя политика СССР стала менее конфронтационной, хотя некоторые агрессивные элементы все еще сохранялись, в целом был сделан шаг к мирному сосуществованию СССР и других государств.

Хотя политика властей в период "оттепели" и не была достаточно продуманной, была во многом волюнтаристской, основанной на субъективном убеждении в правильности принимаемых решений, в целом, тоталитарная система пошатнулась. С другой стороны, все преобразования, сделанные в период "оттепели" вроде и были закономерны и, вроде, не всегда инициатива принимаемых решений исходила непосредственно от Хрущева, но его роль как исторической личности не стоит принижать. Хрущев останется в истории как человек, сделавший первый шаг к слому коммунистической административно-командной системы в СССР.

Список литературы.

1. История России. XX век / А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. – М.: ООО "Фирма "Издательство АСТ", 2000.

2. Верт Н. История Советского государства. 1900-1991: Пер. с фр. 2-е изд. – М.: ИНФРА-М, Издательство "Весь Мир", 1998.

3. Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций: Учебное пособие для вузов. – Изд. 4-е. Брянск: "Курсив", 2000.

4. Балакин Ю.В., Петров А.И., Сорокин Ю.А. Очерки по отечественной истории: Учеб. пособие. 3-е изд., испр. и доп. – Омск: Омск. гос. ун-т, 1999.

5. О культе личности Сталина и его последствиях: доклад Н.С. Хрущева к XX съезду КПСС 25 февраля 1956 г. – Известия ЦК КПСС. №3, 1989.

[1] История России. XX век / А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. – С. 517.

[2] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. – С. 391-396.

[3] Семенникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. – С. 499-500.

[4] А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. Указ. соч.– С. 532-541.

[5] Верт Н. Указ. соч. 1900-1991. – С. 407.

[6] А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. Указ. соч.– С. 567.

[7] Верт Н. Указ. соч. 1900-1991. – С. 407-410.

[8] А. Н. Боханов, М. М. Горинов, В. П. Дмитренко и др. Указ. соч.– С. 547-551.

[9] Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. – С. 417-419.

[10] Там же. – С. 378-381.

[11] Там же. – С. 406-407.

[12] Семенникова Л.И. Указ. соч. – С. 501-502.

[13] Верт Н. Указ. соч. – С. 386-391.

[14] Верт Н. Указ. соч. – С. 420-428.

[15] Балакин Ю.В., Петров А.И., Сорокин Ю.А. Очерки по отечественной истории. – С. 337-340.

[16] Семенникова Л.И. Указ. соч. – С. 503-505.