Реферат: Культура ставропольцев в XIX ВЕКЕ

Министерство образования Российской Федерации

Ставропольский государственный университет

Исторический факультет

Кафедра историографии и

источниковедения

Дипломная работа

на тему: “Культура, духовная жизнь и быт ставропольцев в XIX в.”

Выполнила: студентка

5курса гр. “А”

Коваленко Олеся

Александровна

Научный руководитель:

Доцент, Бочкарева З.В.

Ставрополь,2002.

Оглавление.

Введение…………………………………………………………………………...3

Глава I. Культурная жизнь и просвещение ставропольцев XIX в.

I-I. Театр……………………………………………………………………9

I-II. Библиотека………………………………………………………...…12

I-III. Гимназия…………………………………………………………….14

Глава II. Православная церковь в жизни ставропольцев в XIX в.

II-I. Ставропольская духовная семинария………………………………17

II-II. Последователи и ученики духовной семинарии………………….27

Глава III. Быт ставропольцев в XIXв.

III.I. Жилище…………………………..………………………………….34

III.II. Одежда……………………………………………………………...41

Заключение……………………………………………………………………….48

Примечания………………………………………………………………………51

Список использованной литературы…………………………………………...55

Приложение.

Введение.

Актуальность.

В последнее время объектом исследования многих историков становится культура, духовная жизнь и быт населения. Этот пласт жизни человека интересен, своей особенностью и неповторимостью.

До определенного момента в науке господствовало марксистское понимание истории, которое не признавала и отклоняла полностью духовную жизнь как таковую. Она практически обезличивала историю, лишая ее духовного и культурного смысла. Культура ими объяснялась с позиции материального.

С крушением данной позиции и появлением новых подходов в истории и др. науках, с появлением цивилизационного подхода в частности, научный поиск все более поворачивается от “обстоятельств к человеку”: речь здесь идет о переносе центра тяжести с исследования структур событий на исследования человека в этих структурах и событиях. Все больше внимание уделяется не только изучению глобальных экономических, социальных аспектов, но и самому человеку, его ментальности, образу жизни, внутреннему миру, представлениям человека о добре и зле, о духовных и нравственных ценностях.

История наполняется новыми частными фрагментами человеческой, которые являются не менее важными, для объяснения и выявления каких-либо событий и явлений. Таким образом, важны именно культурные и духовные корни человека, которые отчасти были заложены в XIX в., ведь именно достижения в этих областях являются не только великим достоянием России, но и ее отдельных частей. XIX в. дал нам то, чем пользуемся и гордимся в наше время.

XIX в. явился важным рубежом в развитии не только экономики, но социального и духовного развития общества. Новые исторические условия, развитие капиталистических отношений в стране требовали формирования широкого слоя образованных людей в стране. Для развития техники, для формирования промышленности, к расцвету, торговли и транспортных средств нужны были грамотные люди, а значит, требовалось ликвидировать почти поголовную неграмотность населения. В 40-е- 50-е гг. тон общественной и культурной жизни задавал Ставрополь. К тому времени в губернском центре сложились свои очаги культуры. Первый на Северном Кавказе театр, публичная библиотека, училища, мужская и женская гимназии, семинария.

К 70-80-м гг. Ставрополь становится центром просвещения и духовной жизни всего Северного Кавказа. В его гимназиях обучались русские, украинцы, осетины, армяне, карачаевцы, кабардинцы, абазины и дети других народов Кавказа. В ней получили образование такие деятели культуры, как Коста Хетагуров, Адиль-Гирей Кешев, такие борцы за свободу, как Герман Лопатин, М.Ф. Фроленко, А.Ф. Михайлов, М.И. Бруснев и другие прославившиеся люди.

В Ставрополе было две женских (позже две мужских и три женских), казачье юнкерское училище, духовная семинария, епархиальное училище, пять начальных училищ, три церковно-приходских и одно духовное училище.

Для улучшения просвещения в Ставрополе было создано “Общество для содействия распространению народного образования”, а для лучшего развития искусства – “Кружок любителей изящных искусств”, отделение Русского музыкального общества.

Расцвету, культуры в губернии помогали и приезжавшие в нее на жительство или на отдых многие крупные деятели литературы и искусства. Так, в частности, созданию библиотек в школах губернии помогала жившая несколько лет в Ставрополе знаменитая украинская писательница Марко Вовчок.

Таким образом, далекая в те времена южная провинция России Ставропольская губерния втягивалась в общее русло великой русской культуры, науки и просвещения. Она порождала свои самобытные таланты, которые внесли вклад в общие дело. Ученые разных профилей объединялись в различные общества, создавая комитеты, кружки по изучению истории, статистические комитеты и т. д. Издавали периодические издания, которые не потеряли своего значения и теперь.

Целью данной дипломной работы, является проанализировать культурную, духовную жизнь и быт г.Ставрополя в XIX в.

В связи с поставленной целью были сформулированы следующие задачи:

· Рассмотреть основные составляющие жизни ставропольцев в XIXв.;

· Показать роль православной жизни горожан в данный период;

· Выявить основные направления деятельности церкви в образовании;

· Раскрыть жизненный уклад и повседневную жизнь жителей г.Ставрополя в XIX в.

Историография.

Рассматриваемая тема представляла интерес для ряда историков, хотя специальных работ практически нет, для раскрытия поставленных вопросов важную роль имеет работа “Край наш Ставрополье”¹ , в котором глава VII посвящена культуре края второй половине XIX в. Она была написана профессорами Невской В.П., Невской Т.А., так же были использованы материалы директора Ставропольского краеведческого музея Охонько Н.А., Черной Т.К.

Ранее в свет вышла работа “Очерки истории Ставропольского края”² , в которой особое место отводится развитию образования в Ставропольской губернии. Но это работа, не смотря на свою значимость, для поставленных задач написана со старых идеологических позиций.

Ставропольский краевед Г.Беликов в своих трудах “Дорога из минувшего”³ , “Ставрополь врата Кавказа”⁴ , в отдельных главах раскрыл культурную жизнь Ставропольской губернии.

Изучением истории культуры Ставрополя в контексте общего исторического развития города занимается Кругов А.И. “Ставропольский край в истории России на рубеже XIX-XX вв.”⁵ .

Всякое церковно-историческое исследование имеет свою историографию, т. е. принципы, способы исследования. Несколько последних десятилетий в отечественной общей истории господствовала марксистская методологическая схема, которая навязывала свои взгляды и идеи, с точки, зрения которой исторический процесс определяется, в конечном счете, внешней жизни общества. Но все эти отношения не отражаются на внутреннем образе существования Церкви, и их влияние заканчивается на духовной общности. При изучении истории образования семинарии верующему человеку легко впасть в соблазн идеализации. В этом случае наука заменяется иллюзорными представлениями о прошлом, простым развлечением для осмысления. “Но такие осмысления” опасны, так, по словам Н.А.Карамзина, “Вымыслы и нравятся и не нравятся, а истина она где-то рядом”. И если исходить из всего этого, то можно сказать, что духовное образование – это создание всегда “исторична”, всегда включает в себя “прошлое”.⁶

Большое количество работ освещают роль церкви в культурной жизни Ставрополя. К подобным работам можно отнести исследования ШепиловаТ.Ф. “Геогнозия местности”, в которой он отражает становление ставропольской духовной семинарии и первые истоки. Один из главных церковных деятелей Ставрополья митрополит Гедеон, опубликовал свою книгу “Митрополит Гедеон к тридцатилетию епископской хиротонии. Ставропольский край в истории России на рубеже XIX-XX вв.”⁷

Отдельные статьи, посвященные первым этапам развития и становления семинарии, а так же духовной жизни города Ставрополя содержаться в церковном журнале “Православный вестник”.⁸

В сборнике “Труды Ставропольской ученой комиссии 1903г.” под редакцией Г.Н.Прозрителева⁹ , содержится статья раскрывающая роль деятелей культуры не только в духовном развитии, но и в просвещении города Ставрополя.

Подводя итог анализу историографии можно отметить, что вопросы культурного развития Ставрополя являются предметом изучения ряда историков, которые внесли значительный вклад в изучение данного вопроса. Не смотря на большое количество литературы, посвященных этому вопросу, тем не менее, специальных работ на данную тему пока еще нет.

Источниковая база исследования.

Поиск и познание исторической истины требует надежных источников, кропотливого изучения и анализа всей совокупности фактов без искажения, компетентного их рассмотрения и оценки. В процессе работы были использованы разнообразные группы источников, в том числе архивного материала. Одну из групп источников составляют неопубликованные материалы, содержащиеся в фондах Государственного архива Ставропольского края. Здесь содержаться документы, в которых можно найти описание женского костюма XIX в.¹⁰ , о жилых домах крестьян¹¹ , об их поселениях¹² и т.д. Другой группой источников являются воспоминания виднейших деятелей культуры, как К.Хетогуров, Неверова Я.Л., ВасильеваВ.А. и др. Так же немаловажными источниками представляются художественные произведения того времени отражающие атмосферу царившую в Ставрополе на тот момент. Даже используя знания такого рода, возможно, выяснить какой морально-нравственный уровень установился в городе далекого прошлого. Под определенным видом источником стоят вещественные источники, хранящиеся как в Краеведческом музее, так и в Андреевском соборе г.Ставрополя, которые могут рассказать о многочисленных событиях и процессах в культурной жизни города такой насыщенной эпохи, как XIX в.

Хронологические рамки дипломной работы на тему: “Культура, духовная жизнь и быт ставропольцев в XIX в.”, охватывают период с появления первых культурных центров г.Ставрополя, как театр, библиотека, училища, семинария, это 40-е гг. XIXв., по конец XIX в., так как именно на это время приходится пик расцвета культуры г.Ставрополя.

Территориальные рамки дипломной работы простираются по всей площади Северо-Кавказского центра культуры в XIX в. – города Ставрополя.

Глава I . Культурная жизнь и просвещение ставропольцев XIX в .

I - I . Театр.

В 40-50-е гг. тон в общественной и культурной жизни края задавал Ставрополь. К тому времени в губернском центре сложились свои очаги русской культуры – первый на Северном Кавказе театр, публичная библиотека, училища, мужская гимназия, появились первые печатные издания.

Театральное искусство провинциальной России развивалось в трудных условиях. Мысль о создании театра в Ставрополе возникла в 1841г., а к 1842г. было уже построено для него помещение, правда, во многом походившее на лубочный балаган. Первым содержателем театральной группы был губернский секретарь Г.П. Яценко.¹ Спектакли начались в 1843г., но в первые два года они большого успеха не имели, и вскоре Яценко оказался не состоятельным.

Тем не менее, театр пользовался широкой известностью. Через два года местный купец И. Ганиловский выстроил здание, которое, как писали современники, “может поспорить с многими театрами наших лучших губернских городов”.²

Кавказская администрация весною 1845г. возбудила вопрос об устройстве постоянного русского театра в Тифлисе. В связи с этим по предложению администрации содержателем ставропольского театра, харьковским мещанином И. Дрейсигом был заключен контракт “для театральных представлений” в Тифлисе силами ставропольской труппы. Контракт был подписан “директорами тифлисского театра”, среди которых был князь, генерал-лейтенант русской армии Александр Чавчавадзе - известный грузинский поэт и общественный деятель.³

В 1846г. в Ставрополь прибыла из Киевской губернии русская труппа известного тогда актера и антрепренера К.М. Зелинского.⁴ Спектакли этой труппы пользовались большим успехом, их высоко ценили не только провинциальные зрители, но и столичные критики. Украшением труппы был лучших провинциальный трагик Н.Х. Рыбаков, ученик великого Мочалова, а также актеры А.А.Алексеев, П.Г. Рыбакова.

В репертуаре этого года имелось более двухсот драм, комедий, водевилей. Ставили “Гамлета” Шекспира, “Разбойников” Шиллера, “Горе от ума” Грибоедова, “Ревизора” Гоголя. В течении трех лет Н.Х. Рыбаков сыграл на сцене Ставропольского театра свои лучшие роли: Гамлета в одноименной трагедии Шекспира и Карла Мора в “Разбойниках” Шиллера. Поборник демократического искусства А.А. Алексеев в те же годы с блеском выступил перед ставропольскими зрителями в роли Фамусова в комедии “Горе от ума” и Хлестакова в “Ревизоре”.

Царский наместник на Кавказе князь М.С. Воронцов, учитывая успехи ставропольского театра, назначил ему ежегодную дотацию в 1200 руб.⁵ Ставрополь стал одним из театральных городов России. Здесь была не столь жесткая, как в центре, цензура, поэтому сюда стремились лучшие актеры и режиссеры. Здесь выступал знаменитый актер, выдающийся комедийный актер В.И. Живокини. Считалось, что если актер прошел у зрителей Ставрополя, он смело может играть в любом городе страны. Вот как писал в своих воспоминаниях о театральной жизни середины XIX в. известный актер Н.Н. Синельников: “Молодой актер, по обычаю того времени, стремился хоть один сезон прослужить в ставропольском театре. Публика этого города сыздавна имела репутацию понимающей, любящей театр и очень требовательной.

В прежние времена Ставрополь был населен бывшими петербургскими светскими людьми. Это были те офицеры гвардии, которых ссылали на Кавказ, часто разжалованными в солдаты. Они затем снова получали офицерский чин, но без права возвращения в столицу. Вот эти-то аристократы поселились в Ставрополе, и единственным их развлечением был театр. Для этого небольшого городка антрепренер составлял дорогую хорошую труппу, получая на покрытие расходов от местных богачей аристократов субсидию”.⁶

В 60-70-е гг. ставропольский театр был первым на Кавказе. В ставропольском театре пользовались успехом пьесы Чехова, особенно “Вишневый сад” и “Дядя Ваня”. Шли так же драмы Шекспира и комедии А.Н. Островского. По своему репертуару, а порой и по профессиональному мастерству актеров, губернский театр не отставал от столичных.

В 1910г. театр получил новое здание, которое было построено на средства крупного купца и промышленника Меснянкина и его брата. Здание это получило название “Пассаж”. Сообщения о театральных постановках регулярно печатались в местных газетах, особенно в “Северном Кавказе”.

Приезжали с гастролями и драматические актеры. В ставропольском театре с успехом выступали актриса Малого театра Г.Н. Федотова.

Кавказ играл большую роль и в музыкальной жизни страны. Горские напевы вдохновляли российских музыкантов. Важно отметить, что в здании театра проходили вечера музыки. Они пленяли М.И. Глинку, А.А. Алябьева, М.А. Балакирева, возглавляющего “Могучую кучку”, куда кроме него входили такие великие композиторы, как М.П. Мусоргский, А.П. Боролин, Н.А. Римский-Корсаков. Они были представителями нового течения в русской музыкальной культуре, использовавшего народные напевы и фольклор в произведениях “высоких” жанров. Вот почему для Балакирева, как и для многих других музыкантов, Кавказ был источником вдохновения. Он восторгался черкесским костюмом, своеобразными ритмами и мелодикой горской музыки.⁷

Близки и дороги были кавказские места величайшему музыканту XX в. С.Рахманинову. В Кисловодской филармонии храниться рояль, на котором Рахманинов играл в свой последний приезд на Кавказ.

В Ставрополе в начале XXв. жил композитор и хормейстер В.Д.Беневский. В период русско-японской войны он откликнулся на тяжелые поражения русского флота песней “Плещут холодные волны” на мотив песни “Варяг”, которая тоже стала народной.

I - II . Библиотека.

В Ставрополе начал функционировать и другой культурный центр, и очаг просвещения – публичная библиотека. В 1839 г. в Ставрополе открылась небольшая частная библиотека купца Челахова, но в ней было мало интересных и полезных книг.

Позже в 1852г. появляется публичная библиотека. Вначале фонд ее составлял всего 600 книг,¹ однако там были прижизненные издания Пушкина, Лермонтова, Гоголя. Библиотека выписывала 46 наименований периодики, среди них известные журналы “Отечественные записки”, “Вестник Европы”, “Всемирный путешественник”, “Русский вестник” и др. Читатели – действительные члены библиотеки – за право пользования книгами вносили: состоящие на службе - по одному проценту от получаемого жалования; а купцы и прочие лица – по семи рублей серебром в год.² Однако без ежегодных субсидий от городской Думы библиотека развиваться не могла, и ее становление обеспечивалось поддержкой местной власти.

Библиотека духовной семинарии в Ставрополе стала основой для созданного в советское время педагогического института (ныне Ставропольский государственный университет). В этой библиотеки охраняться ценнейшие редкие издания старинных книг, особенно местных кавказских периодических изданий и журналов.

Сельские школы имели, разумеется, библиотеки с более скромными фондами. Часто учеников снабжали литературой учителя, которые не жалели денег из своих скромных зарплат на приобретение книг.

В конце XIX в. в Ставрополе было пять массовых библиотек. Одну из них – бесплатную народную библиотеку им. В.Г. Белинского – открыло “Общество для содействия распространению народного образования” в г. Ставрополе.³

Торговлей книг занимались две лавки и четыре книжных магазина. Имелись в Ставрополе и свои типографии, выпускавшие свои книги и газеты.

Расцвету, культуры в губернии помогали и приезжавшие в нее на жительство или на отдых многие крупные деятели литературы и искусства. Так, в частности, созданию библиотек в школах губернии помогала жившая несколько лет в Ставрополе знаменитая украинская писательница Марко Вовчок.⁴

I - III . Гимназия.

К концу XVIII – началу XX вв. в Ставропольской губернии большое внимание стали уделять образованию. Так в 1804г. появляется первая школа. Возникла она по приговору городского общества. Первому учителю Полякову из общественных средств было назначено жалование 50 руб. в год, кроме того, он мог собирать с каждого ученика по 1 руб. за обучение “азбуки с букварем”.¹ В конце 1815г. школа была преобразована в приходское училище и перешла в ведение учебного начальства. Обучалось в ней 69 мальчиков. В 1811г. в Ставрополе открыто уездное училище, в котором насчитывалось всего 25 учеников.² В 1837г. это училище стало называться – мужская гимназия, которая играла значительную роль в просвещении населения. В 1839г. в ней обучалось 129 человек, из них дети дворян и офицеров составляли 75,2%, а дети купцов – 14,7%, дети мещан и разночинцев – 10,1%. ³

Ставропольская мужская гимназия со временем стала центром образования для всего Северного Кавказа. В 1842г. в Ставрополе было открыто подготовительное отделение и создан пансион для горской молодежи; гимназия начинала приобщать к передовой русской культуре горские и кочевые народы. Здесь стала формироваться местная интеллигенция, как славянских, так и коренных народов.

В ставропольской гимназии работали замечательные и прогрессивные педагоги. В 1850—1861 гг. её директором был Януарий Михайлович Неверов, выдающийся педагог и просветитель. Выпускник Московского университета, он был близко знаком со многими выдающимися людьми того времени — В. Г. Белинским, А. И. Герценом, Н. В. Станкевичем и разделял их взгляды. Неверов стремился воспитывать у учащихся способность размышлять, работать не памятью, а умом. При нём в гимназии были созданы два дополнительных класса — университетский, для подготовки к поступлению в высшие учебные заведения, и педагогический, для подготовки учителей. Неверов был сторонником распространения просвещения среди горских народов. При нём в гимназии сложилась замечательная традиция: ежегодно проводить конкурс лучших сочинений на русском языке. Нередко высших наград удостаивались кавказцы. Так, в 1853 г. высшей награды были удостоены сочинения абазина Адиль-Гирея Кешева на тему “О сатирическом направлении в русской литературе” и осетина Тхостов “Кавказ по сочинениям Марлинского, Пушкина и Лермонтова”. Выпускник Ставропольской гимназии, выдающийся осетинский писатель Коста Хетагуров посвятил памяти Неверова стихотворение:

Мы шли за ним доверчиво и смело,

Забыв вражду исконную и месть, —

Он нас учил ценить иное дело

И понимать иначе долг и честь...

Он нам внушил для истинной свободы

Не дорожить привольем дикарей...

Большое влияние на воспитанников гимназии оказывала атмосфера общественной и культурной жизни Ставрополя, которая создавалась под влиянием тех замечательных людей.

К.Л. Хетагуров писал в 70-х гг. XIXв.: «Ставрополь был в то время одним из самых культурных городов на Северном Кавказе, и школьное дело было поставлено там сравнительно хорошо».

Для улучшения просвещения в Ставрополе было создано “Общество для содействия распространению народного образования”, а для лучшего развития искусства – “Кружок любителей изящных искусств”, отделение Русского музыкального общества. Все это говорит о достаточно высоком уровне развития культуры среди интеллигенции города.

В 70-егг. количество школ стало быстро расти. Так, за 1872г. в селах Ставрополья было открыто 10 сельских училищ, а за 1873- уже 16 сельских и 6 городских училищ, а всего в губернии стало 74 училища; через год их уже было 90.⁴ Если первые училища подчас не имели собственных зданий, а ютились в церковных сторожках, крестьянских избах (даже семинария и гимназия в Ставрополе помещались в приспособленных помещениях), то во второй половине XIXв. Для учебных заведений стали строить специальные здания, часто создаваемые лучшими архитекторами губернии.

Важно отметить, что к середине XIXв. в Ставропольской губернии уделялось большое внимание женскому образованию.

В 1838г. жена учителя гимназии Крупье открыла в Ставрополе частный пансион для воспитания девушек дворянского происхождения. В 1849г. было открыто среднее учебное заведение – женское училище св. Александры., целью которого, как говорилось в его уставе, было «воспитание набожных девиц, хороших матерей семейств, скромных и попечительных хозяек». В начале 50-х гг. здесь обучалось 100 человек – «благородных девиц и дочерей купцов и почетных граждан».⁵ В 1855г. было начато собственного дома для училища, которое позже стало гимназией. Деньги на строительство пожертвовал коллежский регистратор Л.Е. Павлов. Этот очень богатый человек много сделал для развития просвещения, культуры; он завещал свое состояние родному городу на пользу народного образования и помощи бедным.

В 70-е-80-е гг. Ставрополь был центром просвещения и духовной жизни всего Северного Кавказа. В его гимназии обучались русские, украинцы, осетины, армяне, карачаевцы, кабардинцы, абазины и дети других народов Кавказа. В ней получили образование такие деятели культуры, как Коста Хетагуров, Адиль-Гирей Кешев, такие борцы за свободу, как Герман Лопатин, М.Ф. Фроленко, А.Ф. Михайлов, М.И. Бруснев и другие прославившиеся люди, учащиеся издавали свой рукописный журнал и создавали тайные кружки, читали запрещенную литературу, готовили себя к просветительской и революционной деятельности.

В Ставрополе было две женских (позже две мужских и три женских), казачье юнкерское училище, духовная семинария, епархиальное училище, пять начальных училищ, три церковно-приходских и одно духовное училище.

Глава II . Православная церковь в жизни ставропольцев в XIX в.

II - I . Ставропольская духовная семинария.

Северный Кавказ одна из древнейших территорий распространения веры Хри­стовой. Об этом свидетельствуют не только летописи (начиная с Повести вре­менных лет, рассказывающей о пребывании на Кавказе святого апостола Анд­рея Первозванного), но и многочисленные материальные памятники, относя­щиеся к первому тысячелетию до Рождества Христова, а также существова­ние среди местных народов, ныне преимущественно мусульманских, например, кабардинцев, из древне христианских родов.

Учреждение Ставропольской Духовной Семинарии на Северном Кав­казе в1846 г. было закономерным шагом на пути распространения и утвер­ждения Святого Православия в этом многонациональном и неспокойном ре­гионе России. Недостаток в образованных пастырях стал ощущаться с мо­мента основания первых приходов. Особенно печальная ситуация склады­валась на окраинах Кавказской области.

Преосвященный Иеремия (Соловьев) епископ Кавказский и Черно­морский (1843-49), вступив в начале 1843 г. в управление новообразован­ной Кавказской Епархией, нашел свою паству не в лучшем духовном со­стоянии. Среди населения широко распространялись учения раскольников и сектантов, со стороны же духовенства не было особенного религиозно-нравственного этому противодействия по причине малочисленности и ма­лообразованности.

Считая открытие Семинарии в Кавказской епархии делом самой на­стоятельной необходимости, Владыка Иеремия, в декабре 1843 г. посылает пространную докладную записку по этому поводу в Священный Синод. В ней Преосвященный указывает на отдаленность ближайших к Кавказской епархий Семинарий (Воронеж, Астрахань и Екатеринослав) и на необходи­мость подготовки собственных миссионерских кадров, в том числе, и из представителей коренных народностей края: как для проповеди Правосла­вия среди местных народов, так и для противодействия сектантам и рас­кольникам.

Особую помощь в организации Семинарии оказал наместник Кавказа, князь М. С. Воронцов. Во время своей встречи с Преосвященным Иереми­ей, выразил ему свое сочувствие и желание помочь в деле открытия Семи­нарии. Незадолго до этого об открытии в Ставрополе Духовной Семинарии перед наместником ходатайствовал экзарх Грузии митрополит Исидор.

Желая ускорить решение вопроса об открытии Семинарии, Владыка Иеремия, от лица «неизвестного покровителя», пожертвовал 10000 рублей из личных сбережений в пользу строительства будущей Семинарии.¹

20 июля 1846 г. Постановление Священного Синода об открытии в Ставрополе Кавказской Семинарии было Высочайше утверждено.

В план учебных занятий, разработанный на основе опыта Тифлисской Духовной Семинарии, включены были следующие дисциплины: Пасхалия, История Церкви, Библейская история, Литургика, Геометрия, Алгебра, Риторика, Поэзия, греческий, латинский и немецкий языки, факультативно, местные языки (калмыцкий, татарский, осетинский). На низшем отделении, как, впоследствии, и на двух других (среднем и высшем) обучение составляло двухгодичный курс. Учебным планом предполагалось шесть учебных дней в неделю, по четыре урока в день. Рекомендовано было также открыть класс иконописи.

Резолюцией Священного Синода от 23 августа 1846 г. Ректором Семинарии был определен инспектор Казанской Духовной Академии, профессор богословия архимандрит Серафим. На должность Инспектора был определен наставник Тверской Семинарии профессор, магистр богословия, иеррмонах Герасим.²

В сентябре 1846 г. Святитель Филарет (Дроздов), митрополит Москов­ский, направил письмо епископу Иеремии, в котором выразил горячую под­держку его начинаниям. Официальное открытие Кавказской Семинарии со­стоялось 13 ноября, в день памяти святителя Иоанна Златоуста. В Привет­ственном Слове Владыка Иеремия сказал, что в Святителе Иоанне Злато­усте будущие воспитанники Семинарии «должны видеть идеал пастыря Церкви», «в нем предуказанна цель, к достижению которой должны быть устремлены все их силы».³

В первый год существования Кавказской Духовной Школы в ней было 5 наставников: Ректор, Инспектор и три преподавателя. На низшее отделение Семинарии было принято 55 учащихся.⁴ Воспитанникам вменялось в обязанность посещение воскресных и праздничных богослужений.

В первые годы своего существования Кавказская Семинария была поставлена в более благоприятные условия, чем подобные учебные заведе­ния внутренних губерний: штатные оклады были достаточно значительны, наставниками были определены люди молодые и энергичные. Кавказская Семинария была открыта, главным образом, для удовлетворения местных церковных нужд, здесь получали образование выходцы из Закавказья и Се­верного Кавказа: грузины, осетины, абхазцы, калмыки, адыги и другие. Так Кавказская Духовная Школа служила делу утверждения Православия, хри­стианской культуры и нравственности в этом сложном, во многих отноше­ниях, регионе России.

Большое значение для развития Семинарии имела деятельность Свя­тителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Кавказского и Черноморского, (1857-61). В 1860 г., по его просьбе, Семинарии были выделены 3 дома, на­ходившиеся рядом с Андреевской церковью (ныне - Кафедральный собор Святого Апостола Андрея Первозванного). Богослужения здесь соверша­лись по монастырскому уставу: каждодневное участие в богослужении Свя­тителем определялось как обязательное для воспитанников школы. В деле воспитания будущих пастырей Владыка Игнатий был строг, но рассудите­лен. Мудрый воспитатель, - по словам Святителя, - «должен более внима­ния обращать на нравственную сторону взысканий, развивая в детях и юношах совестливость, как более гарантирующую их поведение».⁵

Особое внимание среди светских дисциплин, изучавшихся в Семина­рии, Святитель Игнатий уделял философии и логике. Само же преподава­ние считал необходимым доверять лишь «зрелым мужам, изучившим поло­жительные науки, философию и писания отцов Церкви». В 1861 г. Владыка Игнатий передал в дар Семинарии 180 томов из личной библиотеки.

В 1871 г. Кавказскую Семинарию посетил с ревизией член Училищного Совета при Священном Синоде С. В. Керский. Он с положительной стороны отмечал сам характер учащегося Кавказской школы, «резко отличавшийся от того оригинального типа, который характеризует семинаристов цен­тральных губерний... В воспитанниках Кавказской Семинарии нет того горь­кого, разъедающего чувства недовольства и озлобления, какое обыкновен­но вырабатывает тип бурсака; напротив, в них преобладает довольство на­стоящим и спокойный взгляд на будущее. Никаких следов антиправославно­го направления в них нет, нет и других грубых пороков, или же последние слишком редки и исключительны».

Первым зданием, в котором размещалась Семинария, был дом город­ского Головы, купца И. Г. Гониловского (ныне — Вечерняя школа-лицей: пр. К. Маркса, 46). Здесь Семинария находилась до начала 60-х гг. Вторым по­мещением Семинарии был дом на Александровской площади купца Я. Н. Крутицкого. Сейчас там располагается Краевой телерадиоцентр.

29 декабря 1878 г. Указом Священного Синода Преосвященному Гер­ману разрешено было построить здание для Кавказской Семинарии. В 1880 г., после Божественной литургии в Андреевской церкви, Преосвященным Германом была торжественно совершена закладка первого камня здания Кавказкой Духовной Семинарии. Через три года постройка была завершена. В самом здании был устроен семинарский храм во имя Святителя Димитрия Ростовского. Ныне здание Семинарии занимает Ставропольский Государ­ственный Университет, а в храме Святителя Димитрия Ростовского - спор­тивный зал.

В 1885 г. на Кавказе были учреждены две новые епархии: Владикав­казская и Сухумская. По причине изменения границ епархии, Кавказская епархия была переименована в Ставропольскую. Соответственно, и Семи­нария стала именоваться Ставропольской.

В 1896 г. Духовная Школа торжественно отметила 50-летие. За полвека своего существования она действительно стала центром христианского просвещения на всем Юге России, рассадником благочестия, воспитав множество достойных пастырей и служителей Церкви, учителей, наставников и других деятелей, послуживших Отечеству, как на гражданском, так и на военном поприще.

Некоторые преподаватели Ставропольской (Кавказской) Семинарии известны своими литературными и учеными трудами. Наиболее известны труды: инспектора семинарии священника Н. П. Малиновского "Православ­ное догматическое богословие" (по этой книге и по сей день учатся семина­ристы), "Практическое руководство для пастырей" и "Православная христи­анская литургика" Ф. Д. Хорошунова, "Опыт нравственного богословия" и "Введение в православное богословие" И. Г. Пятницкого. В свое время пре­подавал в семинарии и известный северокавказский краевед Г. Прозрите-лев.

Последующие 25 лет своего существования Ставропольская Семина­рия действовала под архипастырским руководством Архиепископа Ставро­польского и Екатеринодарского Агафодора. За это время количество церк­вей и духовенства в епархии удвоилось.

В связи с революционными событиями в Ставрополе, дважды - с ок­тября 1905 по январь 1906 г., и с ноября 1906 по январь 1907 г. - занятия в Духовной Семинарии прекращались. По ходатайству владыки Агафодора перед Священным Синодом, с января 1907 г. занятия были возобновлены.

В 1918 г. Семинария была закрыта большевистскими властями и не плодоносила 28 лет. В 1946 г. (юбилейном) она была открыта вновь. В но­ябре 1946 г. преподавателей и первых 12 студентов возрожденной Духов­ной Школы приветствовал Владыка Антоний (Романовский).⁶ Ставрополь­ская Духовная Семинария в суровые послевоенные годы в богоборческом Советском Союзе была первой возрожденной Духовной Школой в которой

нашли приют маститые преподаватели дореволюционных Академий Рус­ской Православной Церкви. Ректором семинарии был назначен протоиерей Иоанн Богданович, кандидат Богословия Московской Духовной Академии, инспектором - Александр Иванович Преображенский, также кандидат Бого­словия.

Семинария разместилась в помещениях, прилегающих к Крестовоздвиженской (тогда кафедральной) церкви г. Ставрополя. Церковный Ус­тав, Литургику, Церковную историю и Священную историю Ветхого Завета вел отец Ректор; Катехизис, Сравнительное и Догматическое богословие читал кандидат богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии И. А. Самойлович; Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, греческий язык - Петр Николаевич Евладов; славянский язык и церковно-славянское чтение - кандидат богословия Павел Сергеевич Харламов; Раскол и сек­тантство - Иван Иванович Зеленицкий; Основное и Нравственное богосло­вие - кандидат богословия Санкт-Петербургской Духовной Академии архи­мандрит Амвросий (Богданов). Ректор семинарии протоиерей Иоанн Богда­нович одновременно был настоятелем Крестовоздвиженской церкви. В 1950 г. состоялся первый выпуск возрожденной Ставропольской Духовной Семинарии. В этом г. ее окончило 10 человек.⁷

В 1953 г. Ставропольскую Духовную Семинарию окончил наш Владыка Ректор Митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон. В 1947 г. Владыка, тогда Александр Докукин, напутствованный мамой, блаженнопо-чившей старицей Матроной, поступил в Семинарию.

Всего 14 лет просуществовала семинария после своего возрождения. В 1960 г. ее закрыли вновь. Но за эти четырнадцать лет она дала Церкви около 200 священнослужителей, многие из которых и по сей день плодо­творно трудятся на Ниве Христовой.⁸ Из стен Ставропольской семинарии то­го периода вышло четыре архипастыря: ныне здравствующие маститый кандидат богословия, митрополит Ставропольский и Владикавказский Гедеон, епископ Пензенский Серафим. И покойные - архиепископ Краснодар­ский и Кубанский Гермоген (Орехов) и архиепископ Ставропольский и Ба­кинский Антоний (Завгородний). Весь мир знает имя протоиерея Иоанна Белевцева, профессора Санкт-Петербургской Духовной Академии, доктора церковной истории. Одним из первых окончил он Ставропольскую Духовную Семинарию. Там же в Санкт-Петербурге трудится профессор протоиерей Богдан Сойко, выпускник Ставропольской Духовной Семинарии 1960 г., а ныне благочинный патриарших приходов в Финляндии, настоятель Свято-Никольского собора в Санкт-Петербурге. Добрым подвигом подвизается в Свято Троице-Сергиевой Лавре всемирно известный регент патриаршего хора, профессор Московской Духовной Академии архимандрит Матфей (Мормыль). Другой выпускник Ставропольской Духовной Семинарии - про­тоиерей Николай Дмитриев - активно трудится на внешне-церковном по­прище. Ответственное послушание несет в Грузинской Церкви протоиерей Михаил Диденко. В приходах многих епархий и поныне добросовестно и не­утомимо трудятся послевоенные выпускники Ставропольской Духовной Се­минарии. Среди них бывшие офицеры, участники Великой Отечественной войны протоиереи отец Василий Афонин, отец Илья Воронин, а также тру­женик и подвижник веры протоиерей отец Петр Сухоносов, благочинный церквей Ингушетии, ныне томящийся в чеченском плену.

К 1000-летию Крещения Руси трудами покойного архиепископа Став­ропольского и Бакинского Антония (Завгороднего, 1975-89) впервые в Со­ветском Союзе после хрущевских гонений в Ставрополе было открыто Ду­ховное Училище. 16 февраля 1989 г. состоялись вступительные экзамены, а 20 февраля начали занятия двадцать первых студентов. Сначала занятия велись в здании Архиерейских покоев (ул. Краснофлотская, 6). Первым Рек­тором возрожденного Духовного Училища был назначен кандидат богосло­вия протоиерей Петр Савенко, выпускник СтДС 1960 г. Новый учебный год студенты Училища встретили в специально отстроенном трехэтажном здании с храмом в честь Святителя Игнатия (Брянчанинова), епископа Ставро­польского.

В январе 1990 г. на Ставропольскую кафедру назначен митрополит Новосибирский и Барнаульский Гедеон. В праздник Сретения Господня Владыка отслужил Божественную Литургию в своем Кафедральном Соборе и объявил о возрождении в Ставрополе Духовной Семинарии, и пожертво­вал семинарии 1000 томов из личной библиотеки и 45 тысяч рублей личных сбережений. Эта радостная весть сразу же разнеслась по всем концам ог­ромной епархии.

День 15 февраля 1990 г. вошел в историю, как день третьего возрож­дения Ставропольской Духовной Семинарии. Первым Ректором возрожден­ной Ставропольской Семинарии стал сам Владыка Митрополит Гедеон. Проректором Семинарии был назначен кандидат богословия протоиерей Павел Рожков. Немного позднее Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и Священным Синодом Ректором семинарии был на­значен доктор теологии, профессор, архимандрит Макарий (Веретенников).

В 1991 г. Святейший Патриарх Алексий II и Священный Синод назна­чили Ректором Семинарии архимандрита Евгения (Решетникова ныне епи­скоп). В течении двух с половиной лет отец Евгений неустанно трудился на благо Ставропольской Духовной Школы. В этот период значительно воз­росли качественный уровень и количественные возможности библиотеки, был упорядочен учебный процесс и воспитательная работа с учащимися. Заботами архимандрита Евгения была учреждена газета СтДС - «Право­славное Слово». В 1994 г. определением Святейшего Патриарха Алексия II и Священного Синода архимандрит Евгений возведен в сан епископа Верейского и назначен Председателем Учебного комитета при Священном Синоде, а так же Ректором МДА и С.

13 мая 1996 г. в день памяти святителя Игнатия (Брянчанинова) тор­жественно отмечалось 150-летие единственной на Юге России Православной Духовной школы. Специальный доклад об истории Ставропольской Ду­ховной Семинарии прочитал Проректор СтДС протоиерей Павел Самойленко.

К началу 1996-97 учебного года для блага Церкви и Семинарии реше­нием Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и Священ­ного Синода обязанности Ректора Ставропольской Духовной Семинарии были возложены на управляющего Ставропольской епархией Высокопреосвященнейшего митрополита Гедеона. Указом митрополита Гедеона Про­ректором Семинарии назначен Секретарь Епархии протоиерей Павел Самойленко, Инспектором - выпускник СтДС 1958 г. протоиерей Павел Рож­ков, Духовником - настоятель Кафедрального Собора св. Апостола Андрея Первозванного протоиерей Виктор Лукьянов.

С вступлением на ответственный и многотрудный пост Владыка Рек­тор со всем усердием взялся за возобновление нормальной жизни его род­ной Духовной Аlmа Маter. В короткий срок был восстановлен нормальный ход учебного процесса, дисциплина воспитанников была приведена в нор­мы статуса Духовной Школы. Для преподавания в Семинарии были призва­ны маститые и мудрые протоиереи, многие являются выпускниками СтДС и имеют ученые степени кандидатов богословия. Сейчас в Семинарии 23 преподавателя 17 из которых имеют священный сан, что обеспечивает полноценный учебный процесс.⁹

Значительно увеличен фонд библиотеки, о чем особую заботу прояв­ляет Владыка Ректор. На сегодняшний день библиотека насчитывает около 18000 томов, 150 изданий на иностранных языках, 2470 учебных пособий и конспектов. Библиотека располагает бесценным трудом Высокопреосвя-щеннейшего Митрополита Гедеона. «История христианства на Северном Кавказе до и после присоединения его к России». Это - кандидатская рабо­та Владыки Ректора, защищенная в 1960 г. в СПбДА, и изданная в 1990 г. в Москве издательством «Наука». Библиотека оснащена современной техникой, оборудованием, позволяющим формировать электронный каталог, множить конспекты и осуществлять поиск литературы через Интернет. Рас­поряжением Владыки Ректора библиотека размещена в пустовавшем Акто­вом зале. Имеет оборудованный для индивидуальных занятий читальный зал, который также служит местом проведения диспутов и конференций со студентами и преподавателями ВУЗов, заинтересованных в связях с Пра­вославной Церковью.¹⁰

Самое пристальное внимание уделяет Владыка качеству образования студентов, особенно богослужебному пению и чтению. Регулярно проводят­ся нравственно-назидательные беседы Владыки Ректора с учащими и уча­щимися Семинарии. Несмотря на отсутствие централизованного финанси­рования, наша Семинария имеет все необходимое для осуществления нормального учебного процесса. Студенты обеспечены общежитием, пита­нием. Лучшим из студентов выплачиваются премии Митрополита, и всем нуждающимся Владыка Ректор всегда оказывает помощь и поддержку.

Сейчас в Семинарии обучаются 80 студентов очного и 141 студент за­очного отделения из Ставропольской, Краснодарской, Ростовской, Майкоп­ской, Бакинской и Элистинской епархий.

Одна из основных обязанностей студентов - участие в богослужениях Кафедрального Собора Святого Апостола Андрея Первозванного и Семи­нарского храма Святителя Игнатия (Брянчанинова), а также других храмов города Ставрополя и приходов обширной Ставропольской Митрополии.

Так молитвами и трудами Владыки Ректора Высокопреосвященнейшего митрополита Гедеона возрождены замечательные традиции древней Ставропольской Духовной Семинарии - вертограда духовного просвещения в огнедышащем ныне Кавказском регионе. Небесное предстательство Свя­тителя Игнатия - покровителя Ставропольской Духовной Семинарии да пребудет с нами.

II - II . Последователи и ученики духовной семинарии.

Первый Епископ Кавказский ИЕРЕМИЯ (Соловьев) нашел свою паству в недобром и колеблющемся состоянии. Но предаваться по этому поводу грустным размышлениям или сетованиям было не в его характере. Владыка Иеремия был строгий ревнитель Православия, полный сил и энергии, не останавливающийся ни перед каким препятствием учитывая выдающуюся роль Преосвященного Иеремии в деле становления и развития православного духовного образования на Кавказе, считаем необходим кратко рассказать о нем самом. Сын бедного причетника Орловской епархии, Ливенского уезда, Иродион Соловьев, так в миру назывался Иеремия, родился 10 апреля 1799 года.¹ В 1810 году он поступил в Севское духовное училище, а затем в Орловскую Духовную Семинарию, которую окончил в 1819 году. В родной семье он усвоил много добрых обычаев, между прочим, любовь к церковности. Любовь эта выражалась в его набожности, благочестии, необыкновенном смирении и сознании немощей своих духовных сил. Эти черты его нравственного характера остались в нем навсегда, с ними сошел он и в могилу. Но скромный, кроткий, непритязательный в отношении к себе и другим, с горячею истинно христианскою любовью, спешивший на помощь другим, он отличался в то же время необыкновенною энергиею и силой воли, не выносил равнодушия к Православию и, не взирая на лица и обстановку, смело и беспощадно высказывал свое мнение, горячо отстаивая интересы Православия. Еще, будучи учеником, он обратил на себя внимание своего начальства, в лице ректоров Семинарии архимандритов Владимира и Гавриила (впоследствии архиепископа Рязанского) и орловского епископа Досифея, своею набожностью, благонравием и смирением. В 184 году он был посвящен в чтеца и книгодержца. Многие товарищи не любили его за благочестие называли его ханжою и лицемером, в особенности же не любили за то, что, при встрече с начальством и товарищами, низко кланялся. Не все, впрочем, товарищи так относились к нему, были и у него друзья, между которыми самым задушевным и неизменным его другом был Иван Борисов, первый ученик в классе, впоследствии знаменитый Иннокентий, архиепископ

Херсонский и Таврический. Иродион Соловьев и Иван Борисов неразлучно просидели на одной парте в последнем богословском классе. Сознание немощей своих духовных сил было у Соловьева так велико, что, несмотря на видимо более чем хорошие успехи, он думал отказаться от продолжения семинарского образования.²

В последний год пребывания в Семинарии Соловьев и Борисов много и долго размышляли и беседовали о дальнейшей своей судьбе. Борисов, по сильной склонности и жажде к знанию, думал поступить в Харьковский университет для продолжения своего образования. Соловьев же, по своей благочестивой настроенности, духовное звание предпочитал всем другим званиям и состояниям и думал поступить в священники. Держась таких взглядов относительно своего будущего, он сильно убеждал и Борисова не изменять своему званию, не отказываться от служения Церкви и принять даже пострижение в монашество. Эти интимные беседы не прошли бесследно в жизни обоих. И тот и другой дали в заключение слово поступить в монашество.

По окончанию курса друзья расстались. Борисов поступил в Киевскую Духовную Академию, а Соловьев, предназначенный вместе с Борисовым к отправлению в Академию, по недоверию к своим силам, а, отчасти, из желания помогать своим бедным родителям, уклонился от нее. Друзья встретились через пять лет, но уже при другой обстановке. Борисов прожил четыре года в Академии, в Киеве. По окончании курса наук в 1823 году он был назначен инспектором и профессором богословских наук в Петербургскую Семинарию, а через год бакалавром в Петербургскую Академию. 1823 году, в год окончания курса, он исполнил обет, данный другу своему еще в Семинарии, принял пострижение в монашество с именем Иннокентия. Соловьев же по окончании семинарского курса четыре года прослужил в должности инспектора и учителя греческого языка в Севском духовном училище.

Эти четыре года прошли собственно в подготовке к монашеству. Влечение к иночеству, к которому он по основным чертам своего характера был склонен и прежде, усилилось во время училищной службы под руководством ректора Севского училища иеромонаха Иакова (впоследствии епископа Саратовского и Нижегородского). Готовясь к поступлению в монашество, Соловьев очень далек был от честолюбивых помыслов, лично для себя не видел в иночестве карьеры, готовился, по своей аскетической настроенности, к совершенному уединению и полному отрешению от мира и церковнообщественной деятельности. Искренно и глубоко он был убежден в спасительности монашества, как высокого подвига нравственной жизни: других взглядов на дело, в применении к своей личности иноческого служения, он не понимал и не разделял. О чистоте и искренности его стремлений и побуждений свидетельствует обстановка, при которой он поступил в монастырь.³ Прежде чем принять пострижение в монашество, он решился пройти предварительно все степени послушания, испытать свои силы и достойно приготовиться к служению Богу и ближним в звании инока.

Прошло четыре года училищной службы. Орловский епископ Гавриил, хорошо знавший Соловьева, когда был ректором Семинарии, сам предложил ему место священника. Соловьев сначала с благодарностью принял место, но его охватило духовное раздумье. Колебания его, впрочем, были непродолжительны. Отказавшись от места, он обратился к епископу назначить его послушником в Площанскую пустынь, но Преосвященный определил его в Брянский Печерский монастырь. С этого времени и началась его нелегкая трудовая жизнь в положении послушника. Пешком, с кожаной котомкой за плечами, с палкою в руках, совершил он в весеннюю распутицу двухсотверстный путь до назначенного ему брянского монастыря. В монастыре встретили его подозрительно: не было примера, чтобы инспектор и учитель училища начал поступление в монашество с низших степеней послушания.

Приставлен он был первоначально к должности чернорабочего на дворе и при кухне. Через четыре месяца он был назначен к вакансии пономаря в ранней Литургии; в этом звании думал он остаться навсегда. Но Промысел Божий дал его жизни и деятельности другое направление.

В то время, когда Соловьев упражнялся в подвигах послушания, неожиданно для епархиального начальства пришло распоряжение Святейшего Синода о немедленном отправлении послушника Соловьева на казенный счет в Петербургскую Духовную Академию, и Соловьев снова очутился на школьной скамье. Распоряжение это было делом его друга Борисова, в то время бакалавра Академии. Только привычка к послушанию и к беспрекословному исполнению всех велений начальства заставила Соловьева явиться в Петербург и остаться в Академии. Невольное пребывание в Академии скрашивалось сердечною дружбой и привязанностью Борисова. Зная хорошо духовные дарования и душевные качества Соловьева, Борисов не мог допустить, чтобы они остались без применения к делу на более широком поприще в области церковнообщественной жизни и заглохли в стенах монастыря, и привлек его поэтому в Академию, где мысли его должны были получить другое направление.

Поступив в Академию, Соловьев принял пострижение в монашество с именем Иеремии. Пострижение совершено было в академической церкви 21 ноября 1824 года Ревельским епископом Григорием (впоследствии митрополитом Петербургским).⁴ Иеремия пробыл в Академии только три года. Это трехлетнее пребывание не убило в нем прежней мысли остаться в монастыре, в уединении. При окончании курса он заявил начальству о своем намерении поступить в монастырь и просил, чтобы его не удостаивали никакой академической степени. Просьба строгого инока была исполнена, но в монастырь ему не скоро пришлось поступить. Вскоре по окончании курса в 1827 году он был рукоположен в иеромонаха и был назначен Законоучителем кадетского корпуса. В 1829 году перемещен был из корпуса бакалавром в Академию. В 1830 году состоялось назначение Иннокентия Борисова ректором Киевской Духовной Академии. Предстояла тяжелая, нежелательная для обоих друзей, разлука, так как, по словам Иеремии "оба они (т.е. Иннокентий и Иеремия) надобны были для поддержки в этом мудреном мире" (Преосвященный Иеремия. Биографический очерк. М., 1897, стр.9). Но митрополит Серафим, которому хорошо была известна жизнь двух друзей, пришел к мысли, что "Иеремия будет скучать без него" (там же), т.е. Иннокентия, и решил снова соединить их. На следующий день он предложил комиссии духовных училищ назначить Иеремию инспектором в Киевскую Академию, г Друзья возблагодарили Бога за неожиданное воссоединение и отправились в Киев, куда давно и всею душой стремился Иеремия. С назначением на должность инспектора Академии последовало и возведение Иеремии в сан архимандрита. В 1834 году он был перемещен ректором Киевской Семинарии и настоятелем Киево-Выдубецкого монастыря. В 1839 году сделалась свободною должность ректора Киевской Духовной Академии: Иннокентий друг Иеремии возведен был в сан епископа Чигиринского, викария Киевской митрополии. Иеремия занял его место. "Исполнилось слово Спасителя, говорит, цитированный нами автор биографического очерка Преосвященного Иеремии, "всяк смиряя себя, вознесется" (Лк.ХУШ, 14). Сколько Иеремия не уничижал себя, все напрасно: он добровольно принял на себя тяжелые чернорабочие обязанности монастырского послушания, его против воли посылают в высшее учебное заведение; добровольно он, оказывается, от ученой степени, чтобы лишиться права получать высшие должности, его против воли назначают на такую должность, которая дается только имеющим высшую степень".⁵

Друзья детства расстались, наконец, в 1841 году. Иннокентий переведен был в Вологодскую епархию, а Иеремия, по обычаю, занял его место: назначен был викарием Киевской митрополии, с возведением в сан епископа Чигиринского. Разлука была тяжелая, но неизбежная. Оба они вступили уже в такой возраст, когда благодаря продолжительному жизненному опыту, менее могли нуждаться в нравственной взаимной поддержке и во взаимных наставлениях и назиданиях. Не надолго после остался в Киеве и Иеремия. Через два года он получил новое назначение: возведен в звание епископа Кавказского и Черноморского.

На пути к Ставрополю еще раз произошла встреча Иеремии со своим другом детства Иннокентием. Встреча произошла в Харькове. Иннокентий радовался духовною радостью за своего друга Иеремию. Заветная, задушевная мечта Иннокентия дать деятельности Иеремии направление, соответствующее его духовным дарования и силам, осуществилась. В ревности и способностях своего друга к труду для славы Божьей он никогда не сомневался; не сомневался и в благих результатах этого труда и, как показали последствия архипастыре кой деятельности первого Кавказского епископа, не ошибся в своих ожиданиях и надеждах относительно его.(Васильев, 613)

Чтобы не дать угаснуть Православию на Кавказе, надо было заменить существовавшее духовенство более образованным. Из опыта прошлых лет было видно, что приглашение духовенства из других епархий не давало ожидаемого результата. Нужны были местные силы, которыми могла бы свободно располагать епархиальная власть и давать им надлежащее направление, а через них и всей церковной жизни Северного Кавказа. Чтобы вызвать в духовенстве потребность к образованию, уничтожить в жизни его все препятствия к получению образования и создать из него способных и достойных служителей Слова Божья среди разнородного населения Северного Кавказа, нужно было открыть свою семинарию, и Преосвященный Иеремия с первых же дней вступления в управление Епархией пришел к мысли, что без семинарии невозможно правильное осуществление всех задач церковноепархиальной жизни, что пока не будет в Епархии своей Семинарии, епархиальная власть не может считать себя полным хозяином своего дела и действовать вполне самостоятельно. Мысль эта сделалалсь господствующей архипастырской деятельности Преосвященного Иеремии, всецело заняла его внимание, не давала ему покоя и нравственного удовлетворения, пока не была осуществлена на деле. "Основание Духовной Семинарии, говорил епископ Иеремия, я считаю не менее важным делом для Церкви, как и покорение Кавказа для государства".⁶ Вопрос об открытии Семинарии на Северном Кавказе возбужден был Преосвященным Иеремией вскоре по прибытии его в епархию.

Глава III . Быт ставропольцев в XIX в.

III - I . Жилища.

Основным типом крестьянского жилища на Ставрополье во второй половине XIX века были саманные хаты. Переселенцы, не успевшие еще отстроиться, жили в землянках. Бедным семьям в них приходилось жить довольно долго, пока собирались средства для постройки более основательного жилища. Землянку вырывали целиком в земле, крышу тоже делали земляную на досках, при этом она немного выступала над землёй. Вниз выкапывали ступеньки, стены внутри обмазывали глиной и белили. В землянках, как и в хатах, устанавливали русскую печь. В землянках крестьянe жили так же, как на «кочёвках» в степи. Первые переселенцы на Став­рополье по приезде на новое, необжитое ещё место, устраивали для жилья также «балаганы» — делали в земле углубление, прикрывали его бурьяном, а затем сеном.

С конца XVIII до середины XIX веков переселенцы на Ставрополье строили свои дома из дерева. Это объяснялось не только наличием тогда строи­тельного материала, но и тем, что колонисты из центральных губерний страны принесли навыки деревянного строительства и не сразу привыкли к «привычному для них саманному. Однако в 60-е годы большинство до­лов в сёлах построены были уже из самана, и только дома старожилов оставались деревянными. С начала XX века в крестьянском строительстве стали шире, чем во второй половине XIX века, применяться деревянные тоски, которые крестьяне приобретали на железнодорожных станциях.

В 70-е гг. XIX в. в Ставропольской губернии соотношение строительного материала, использовавшегося крестьянами при строительстве домов, было следующее. Домов, построенных из камня или обожжённого кирпича, в сёлах было 0,23 проц., деревянных домов — 19,14 проц., саманных — 80,63 проц.¹ Дома крестьян, построенные на хуторах, были из такого же строительного материала, как и в сёлах.

Саманный кирпич — этот основной строительный материал на Ставрополье — изготавливали из глины, смешанной с резаной соломой и навозом. Для постройки средней крестьянской хаты требовалось две тысячи кирпи­чей. Яму для фундамента рыли неглубокую — «в две лопаты», её обкладывали «диким» камнем. Камень для строительства в изобилии имелся на Ставрополье около большинства сёл. Порог в доме делали бревенчатый, а пол — земляной, крестьяне называли его «земью».² «3емь» крестьяне обмазывали жёлтой глиной, подмазывали её каждую субботу и посыпали жёлтым песочком.

Крыша крестьянских домов во второй половине XIX — начале XX вв. была двух-, реже — четырёхскатная, установленная на стропилах, крытая камышом или соломой. С 70-х годов XIX в. начинают повсеместно появляться черепичные крыши.

Отапливали дома в конце XIX — начале XX веков — в отличие от более раннего периода, когда ещё в изобилии имелись дрова, — соломой, сухим бурьяном, кизяком, «объедьями» (несъеденным кормом). Это топливо быстро прогорало, поэтому на зиму его запасали очень много. Трубы в домах делали из досок, камыша или хвороста и обмазывали глиной. В противопожарных целях местные власти отдавали распоряжения заменять такие тру­бы каменными, однако это редко выполнялось. Двери в крестьянских до­мах были деревянные, изготавливавшиеся из покупных досок.

В каждой комнате или, как говорили крестьяне, «половине» дома делалось по два окна на улицу и по два-три окна во двор. Окна в чистой комнате делались нередко больших размеров, чем в жилой, поэтому её иногда называли «светлицей». Окна закрывались деревянными ставнями, большей час­тью неокрашенными, украшались наличниками с незатейливой резьбой.³ Дома крестьяне обязательно белили и внутри, и снаружи белой глиной, цоколь белили серой или жёлтой глиной. Для ставропольских сёл было характерно то, что белились не только саманные дома и турлучные постройки, но и деревянные дома, дома из камня и обожжённого кирпича.

Жилища (типа хаты) у ставропольских крестьян были, как правило, двух- или трёхкамерные. В плане они представляли собой вытянутые пря­моугольники, стоящие длинной стороной, реже фасадом, к улице. На Став­рополье получили распространение два основных вида планировки кресть­янской хаты. В первом случае жилище состояло из одной комнаты и сеней, реже — из двух смежных комнат и сеней. Во втором случае хата-«связь» состояла из двух комнат, разделённых сенцами. В начале XX века некото­рые богатые крестьяне стали строить квадратные в плане — «круглые», как их называли, дома. Планировку таких домов, как и название, ставро­польские крестьяне заимствовали у зажиточного казачества Кубани и Дона. Сени в крестьянских домах делались большими, особенно если жилище имело всего одну комнату, иногда — больше самой комнаты. Напротив вход­ной двери (если в сенях не было второй двери, ведущей на улицу) находил­ся чулан, сделанный из сосновых досок. Потолка в сенях не было, там находился лаз на чердак с приставленной к нему лестницей. В начале XX века к домам иногда стали пристраивать открытую веранду — «коридор».

Комнаты в крестьянских домах были, как правило, невысокие, часто не выше двух метров. Комнату, где находилась печь, называли теплушкой, или прихожей, а чистую комнату — горницей, в начале XX века — «за­лом». В отапливаемой теплушке, или «хате», жили хозяева, горница без печи была холодной и чистой. Эта комната служила в летнее время для приема гостей, а зимой, бывало, иногда превращалась в кладовую. Жилая же комната «служит настоящим обиталищем крестьянской семьи, в ней происходит вся домашняя жизнь семьи: здесь в огромной печи печётся и варится пища, здесь происходит столование, и производятся домашние работы, отдыхает и спит вся семья».⁴ В некоторых сёлах зажиточные хозяе­ва строили иногда дома из двух горниц, спальни, сеней и чулана, коридора. «Дома по такому плану строят только тогда, когда есть другой дом, кото­рый служит кухней и общей жилой хатой», — писал современник,

В тех сёлах, где преимущественно был распространён вариант плани­ровки «две комнаты через сени» (Благодарное, Константиновское, Александровское и других), у двери, ведущей из дома на улицу, устраивалось крыльцо, обычно украшенное как можно лучше, обязательно с лавочками. Наличие крыльца в саманных домах с земляными полами — специфика жилищ именно ставропольских крестьян, так как в других южных губер­ниях, где бытовали жилища с земляным полом, устраивать крыльцо бык не принято.

Если семья была очень большая, то на одном дворе ставили два доме, 15 проц. всех дворов было с двумя домами⁵ . Готовили пищу в таком случае всё равно в одном доме — в том, где жили старики.

Интерьер в крестьянских домах был незатейлив и не отличался разнообразием. В сенях стояли вёдра с водой, находилась мелкая хозяйственная утварь, здесь обычно снимали обувь при входе в дом. Часто в сенях устраи­вали дощатые закрома для зерна. В чулане часто находились сундуки с приданым, там же висела одежда на вешалках, которые представляли со­бой колышки, забитые в стенку. Вешали одежду также на ремень, протяну­тый от стеньг к стене чулана.

Вся обстановка комнат делалась в основном руками самих крестьян. Покупали обычно только шкаф. В жилой комнате, а она часто была и един­ственной, передний угол занимали стоящие на полке иконы; рядом с печью или под образами находился деревянный стол, а также лавки у стен. Шкаф для посуды находился у двери, здесь же стоял ткацкий станок и прялки. Ткацкий станок находился в комнате только зимой, на лето его разбирали и выносили в сарай.

Вдоль задней стены, от печи до противоположной стены, устраивали деревянный «пол», или помост («примост», как его называли крестьяне) — настил метровой высоты из досок. «Тесовый помост на ножках, вышиной около 1 аршина от полу... служит местом ночлега для всей семьи и заменяет разом несколько кроватей», — писал современник. У зажиточных кресть­ян были лавки со спинками и жёсткие деревянные диваны с несложной резьбой на спинке. Вся деревянная мебель была некрашеная, красить ее желтой краской стали лишь в начале XX века. Тогда же появляются у некоторых крестьян табуретки, а у зажиточных даже стулья.

Если в доме была вторая комната — горница, предназначенная для приёма гостей, то её убранство было таким же, как и жилой комнаты. В горнице же находились наиболее ценные для семьи вещи. За столом, по­крытым скатертью, принимали самых дорогих гостей. Перед иконами в этой комнате отец благословлял сына на военную службу или перед вступ­лением в брак. Здесь стояла нарядно убранная кровать, и находились иног­да сундуки с приданым.

Спала вся семья на «помосте», дети же и старики обычно на печи. Летом молодёжь спала во дворе или на «земи» в хате. В зажиточных семь­ях, где были деревянные кровати, в будние дни застилали их подстилками, а в праздничные убирали простынями, украшенными кружевами или вы­шивкой, а также «косячковыми» (из лоскутков) одеялами и наволочками с кружевами. На таком нарядном белье не спали, а стелили его только для красоты.

Во второй половине XIX века комнаты крестьянского дома украшались вышитыми рушниками на стенах. В начале XX века в зажиточных семьях на стенах появляются ковры.

Освещалась комната подвешенным к потолку светильником, который представлял собой сало и фитиль из ваты, помещённые в железную посуду. Использовали крестьяне для освещения также самодельные свечи из говя­жьего жира. В конце XIX в. появились в домах крестьян и керосиновые лампы.

В каждом крестьянском дворе, кроме жилого дома, были одна (или несколько) пунек — небольших однокамерных строений без печи, исполь­зовавшихся в качестве подсобных помещений (там стояли кадушки с му­кой, люльки, хранились посуда, одежда). У украинских переселенцев было принято устраивать во дворе летнюю кухню с русской печью. Это частично переняли и русские, которые зачастую стали использовать вместо кухни сарай, поставив там печь. Часто кухню во дворе делали с чуланом, а иногда там устраивали и деревянный помост вдоль стены; таким образом, кухня фактически превращалась во второй дом. Амбар находился во дворе напро­тив дома. На заднем дворе находились помещения для скота. Обычно во дворе устраивали или три отдельных база — для коров, волов с быками и овец, или же перегораживали один большой баз на три части.

Во дворе крестьяне устраивали обязательно и погреба. Называли их «выход». Устраивались и ледники, выложенные камнем. Зажиточные кре­стьяне строили в селе бани, в которые приходили мыться односельчане каждую субботу. Чаще такие бани строили у себя во дворе, но если в селе была река, то бани строили иногда у берега.

В результате Столыпинской аграрной политики многие крестьяне вы­ходят из общины и выделяются на хутора. Власти поощряли образование хуторов, для возведения хуторских построек крестьянам выдавалась ссуда. Ссуда давалась сроком на 15 лет, однако получить её могли только зажи­точные крестьяне, которые должны были представить гарантию своей платежеспособности. Как правило, у большинства крестьян, просивших ссуду, в селе имелась усадьба с постройками (1915 — 1916 гг.). Все постройки на хуторах делались по типовым проектам из огнеупорных материалов; стро­или их наемные рабочие. «Образцовая хуторская постройка» представляла собой многокомнатный дом на каменном фундаменте или фундаменте из жжёного кирпича, с каменным цоколем и саманными стенами. Стоила та­кая постройка в целом 1200 — 1300 рублей.

Самобытность поселений и жилищ ставропольских крестьян и казаков выражалась в специфическом сочетании отдельных элементов, привнесён­ных переселенцами из разных губерний России и Украины. На характер поселений и типов жилищ крестьян Ставрополья наложили свой отпечаток также и природные условия края.

В жилище крестьян Ставрополья ярче, чем в других районах страны, проявлялось резкое социальное расслоение. Если жилища бедных и сред­них крестьян представляли собой однокомнатные саманные хаты, то зажи­точные хозяева имели просторные деревянные многокомнатные дома с де­ревянным полом и железной крышей. Имущественная дифференциация сказывалась и на внутреннем убранстве жилища. Различие проявлялось также в хозяйственных постройках: у зажиточных крестьян было не толь­ко больше помещений для скота и других хозяйственных нужд, но и все постройки были добротнее, из лучших материалов. У сельской верхушки в начале XX века в жилище и интерьере появляются элементы, сближающие их культуру с городской.

III-II. Одежда.

В первой половине XIX века ещё не сложился единый комплекс одеж­ды, характерный для всего крестьянского населения Ставрополья. Склады­вание общих форм народного костюма на Ставрополье началось со второй половины XIX века и закончилось примерно к 70 — 80-м годам.

В конце XIX — начале XX веков для одежды крестьян Ставрополь! была характерна довольно большая зависимость от городской моды. В на­чале XX века в связи с бурным развитием капитализма в этом районе здесь резче, чем в центральной России, проявилась имущественная дифференци­ация среди крестьян, что сказывалось и на одежде. Зажиточность ставро­польских крестьян была выше, чем в целом по России, поэтому здесь про­исходило сравнительно быстрое вытеснение домотканых материалов фаб­ричными. Зажиточные крестьяне имели возможность шить одежду из доро­гих покупных материалов, заимствуя элементы городской моды, тогда как бедняки довольствовались традиционными домоткаными изделиями, у се­редняков же праздничная одежда шилась из покупных материалов, а до­машняя и рабочая — из домотканых.¹

Одежду до конца XIX века крестьяне шили за редким исключением сами, в начале XX века в сёлах Ставрополья появляются модистки и порт­ные, которым отдавали шить праздничную одежду не только зажиточные, но и среднего достатка крестьяне. Деревенские портные шили верхнюю одеж­ду за натуральную плату или за деньги, часто разъезжая по сёлам в поис­ках заказов. Повседневную одежду, как правило, шили сами. В начале XX века в зажиточных семьях появляются швейные машинки, бедняки про­должали шить одежду руками. Социальные различия сказывались в основ­ном на качестве материала и на количестве одежды, а не на её покрое и фасоне, хотя несомненно, что новая модная одежда появлялась в первую очередь у кулацкой верхушки и сельских богатеев.

Большую часть одежды в XIX веке (а бедняки и в начале XXвека) изготовляли из домотканого холста («замашнины») и домотканого сукна. Ткали холст из конопли, реже из льна. За зиму мастерицы успевали на­ткать по семь кусков холста в 33 аршина длиной (аршин — 0,71 м). Выт­канные холсты были серого цвета, поэтому крестьянки их отбеливали.²

Основу женского костюма в конце XIX — начале XX веков составляли рубаха и юбка с кофтой. В первой половине XIX века крестьянки на Ста­врополье, наряду с рубахами и юбками, носили также ситцевые сарафа­ны, привезённые с собой на Северный Кавказ переселенцами из Воронеж­ской губернии. Праздничные сарафаны шили из канауса, украшая их лен­тами и позументами. В 60-е годы в некоторых сёлах шёлковые и шерстя­ные сарафаны носили как праздничную одежду, однако в 70-е годы они уже целиком исчезли из комплекса женской одежды. В конце XIX — нача­ле XX веков женщины и взрослые девушки ходили дома в рубахе, надев поверх неё юбку; выходя же из дома на улицу, поверх рубахи обязательно надевали кофту.

Часто женские рубахи шили из двух частей — стана и подставы. В первой половине XIX века и стан, и подстава были домотканые, однако подстава шилась из более грубого холста, а стан из белого и тонкого. В конце XIX века стан рубашки стали шить из ситца или другого покупного материала, а подставу из домотканого холста «замашную» или же бязе­вую, из миткаля, ситца, отделывая их на груди и внизу прошвой или вяза­ным кружевом шириной в ладонь. Подол рубашки часто вышивали, а юбку в таких случаях подтыкали, чтобы виднелась вышивка.

Юбки и кофты шились, в зависимости от достатка и назначения, из шерсти, поплина, миткаля, ситца, домотканого сукна. В начале XX века вошли в моду «парочки» — юбки с кофтами, сшитые из одного материала. Зажиточные крестьянки носили «парочки» с матросским воротником, сши­тые из бархата. Юбок крестьянки носили всегда несколько, шились они широкими, в пять-шесть полос, часто с «брызжей» — широкой оборкой до подолу. Самая нижняя юбка была обязательно белая (замашная или мит­кальная), часто с прошвой, которая виднелась из-под верхней юбки. Праздничные юбки украшались по подолу кружевом, стеклярусом; в начале века стало модно пришивать на юбку два вертикальных ряда пуговиц.³

Кофты ставропольские крестьянки шили короткие, носили их навыпуск, они доходили до бёдер. Шили их, как правило, прямыми или чуть расши­ренными, с длинными узкими рукавами. Назывались такие кофты холодайки». В начале XX века наиболее распространёнными стали нарядные кофты с большой гипюровой вставкой на груди. На груди пришивали так­же в несколько рядов кружево: богатые — покупное, бедные — домашней вязки. Кофты также украшали защипами, пришивали тесьму, декоратив­ные пуговицы, шили на ситцевой подкладке, иногда даже на вате.

В качестве зимней верхней одежды женщины носили длинные «кохты», или «пальтушки», как их ещё кое-где называли. Их шили на вате, покрывали репсам или другим плотным материалом, подкладку делали из ситца, простёгивая её вместе с ватой. Кохты шили без застёжки, с широ­ким запахом, чтобы можно было завернуть в полу ребёнка. До конца XIX века в качестве теплой верхней одежды женщины, как впрочем, и мужчи­ны, носили «халаты», которые шили обычно из домотканого сукна или нанки на вате, без воротника. В начале XX века халаты вышли из употреб­ления, уступив место «шубкам» («шубейкам») — чёрным суконным пальто на вате с меховым воротником. Шубки шили длинными, часто до пят, на ситцевой или фланелевой подкладке, с хорьковым, реже лисьим шалевым воротником, иногда с манжетами. Носили их как праздничную одежду. Каждой девушке в начале XX века родители старались приобрести к заму­жеству модную шубку.⁴

В морозные дни женщины носили белые шубы с опушкой, сшитые из недублёной овчины, с большим овчинным же воротником. Богатые кресть­янки носили овчинные шубы, крытые плотным шёлком, китайкой с хорь­ковым воротником и манжетами. А самые богатые крестьянки шили себе шубы на лисьем меху, покрывая их трико или каким-либо другим дорогим материалом.

Необходимой принадлежностью женского костюма были платки и шали. В начале XIX века ставропольские крестьянки носили, кроме того, кокош­ники и позатыльникн. Нарядные кокошники шили из бархата, украшали их серебром и позументами, глазетами. У богатых крестьянок были позатыльники с «бархатной насыпкой», причём стоили они очень дорого (так, в 1805 г. бархатный кокошник стоил 3 рубля, позатыльник 2 рубля, тогда как ветхая изба с сенями стоила 6 рублей, а «кокошник бархатной распоро­той с позументами и сеткою» стоил 12 рублей). Во второй половине XIX — начале XX веков крестьянки носили небольшой платок — подшальник, а сверху надевали, выходя из дому, шаль. Зажиточные крестьянки носили кашемировые или шёлковые шали с кистями. В некоторых сёлах, как в станицах, вместо под тальника женщины носили шлычку — небольшую шапочку в форме чепчика, надевавшуюся на пучок волос.

Комплект мужской одежды состоял из рубахи и штанов. Нижняя («ис­подняя») рубаха была обычно полотняная домотканая. Верхнюю рубашку, в зависимости от достатка, шили из ситца, шерсти, атласа, поплина. Бед­няки и верхние рубахи шили из «замашины». В конце XIX — начале XX веков вошли в моду косоворотки. На холщовых рубахах вышивали грудь вдоль разреза и манжеты. Нарядные рубахи предпочитали шить ярких цве­тов — красного, малинового.

Носили рубахи по-русски, навыпуск, подпоясав суконным или бу­мажным кушаком, а иногда шёлковым поясом, вышитым крестом, или же тканым шерстяным поясом с геометрическим узором и кистями. Такие по­яса было принято дарить жениху или приглянувшемуся парню. Щеголи носили кавказские кожаные пояса с металлическими наборами.

Мужские рубашки женщины, как правило, шили сами, однако с конца XIX века у богатых крестьян появляются и покупные («лавочные».) верхние рубашки. Поверх рубашки в будни надевали зипуны, кафтаны; и недавние переселенцы из Украины — свиты, которые шили из самодельного сукна, чёрного или серого. В конце века кафтанов ставропольские крестьяне уже не носили. В середине XIX века как праздничную одежду носили же халаты, бешметы. В конце XIX и в начале XX веков праздничной верхней одеждой мужчин стали поддёвки, а также продолжали носить и люби­мые здесь бешметы. Заимствовали бешметы ставропольские крестьяне, видимо, от казаков, перенявших их в свою очередь от местных горских наро­дов. Поддёвки крестьяне шили с отложным воротником и лацканам со сборками на талии, длиной они были ниже колен, застегивались сбоку на крючки. Шили их обычно из бумажной материи, иногда на вате. Щеголи в начале ХХ века, как и во всей Росси, стали носить под городским влия­нием черные жилеты.

Штаны («порты») мужчины носили в будни замашные, из домотканого холста. Зимой поверх этих штанов надевали чёрные суконные штаны, так­же из материала домашнего производства. В начале XX века зажиточные крестьяне стали иногда покупать готовые пиджаки и брюки. Штаны носи­ли, заправляя в сапоги. Зимой, в ненастье, многие крестьяне носили кожаные штаны, которые шили из кожи овец, телят, но лучше всего подходили для этой цели козлиные кожи. От соседних кочевых народ (калмыков, но­гайцев) крестьяне Ставрополья заимствовали овчинные штаны, сшитые шерстью вовнутрь, которые носили во время больших морозов.

Зимой мужчины надевали овчинные дублёные полушубки чёрного цвета. Широко были распространены тулупы чёрного цвета длиной до земли, отороченные овчиной. В начале XX века стали модны отрезные полушубки красноватого цвета, с черным каракулевым воротником бекеши с «брызжами», как их здесь называли.

Описание мужской одежды ставропольских крестьян будет неполным, если не сказать, что с 1833 года, когда более 30 сел губернии были преобра­зованы на некоторое время в казачьи станицы, там распространилось ношение черкесок, бурок, бешметов, поясов с кавказским набором.⁵

В качестве головного убора крестьяне носили овчинные шапки с суконным донышком. Были распространены также войлочные шапки без полей. Модны были у ставропольских крестьян казачьи каракулевые шапки с су­конным донышком. У соседей-кочевников крестьяне Ставрополья заимство­вали меховые шапки-малахаи. В 10-е годы XX века в моду вошло ноше­ние мужчинами башлыков из тонкого светлого сукна или фланели. В на­чале XX века в крупных торгово-промышленных сёлах молодые мужчины стали носить в качестве праздничного головного убора картузы.

Летом крестьяне, как правило, ходили босиком. Многие крестьяне хо­дили босыми даже в поле, по стерне. В непогоду, а некоторые крестьяне также в жатву и пахоту (и мужчины, и женщины) надевали «поршни» домашнего производства. Бедные крестьяне носили их и по праздникам.

Изготовляли поршни из сыромятной воловьей кожи. Лаптей, за ред­ким исключением, крестьяне Ставрополья во второй половине XIX века не делали. Бытовала на Ставрополье также обувь, сшитая из чёрной яловой кожи и имевшая, в отличие от поршней, твёрдую форму. Её также носили и мужчины, и женщины. Для названия такой обуви ставропольские крес­тьяне употребляли и русский, и украинский термины — «коты» и «черевики».

Носили ставропольские крестьянки и покупные ботинки «на подборах», модные во всех южных губерниях России, и заимствованные у горожанок «баретки» — туфли на низком каблуке с пряжками. Зажиточные носили их ежедневно, а небогатые только по праздникам, в церковь или в гости. Идя в церковь, было принято надевать на ботинки, если имелись, гало­ши, независимо от погоды. Вошли в начале XX века в моду «гетры» и «гусары» — высокие ботинки на каблуке со шнурками, однако такая обувь имелась только у самых богатых крестьянок.

Женщины носили вязанные из шерсти чулки собственного изготовления. В начале XX века в сёлах появляются фабричные хлопчатобумажные чул­ки, «бельевые», как их называли.

Мужчины носили летом башмаки, зажиточные — покупные, «лавоч­ные», а небогатые — «на манер лавочных домашнего изделия». Выходной обувью у мужчин были кожаные сапоги. Особенно ценились юфтовые, из блестящей кожи, — «халявки». Носили крестьяне также вязаные чулки в чёрную и белую полоску, а также суконные онучи. В морозы крестьяне носили валенки, которые заказывали у «валямов», относя им для этого шерсть.

Таким образом, рассматривая крестьянскую одежду на Ставрополье в дореволюционный период, можно выявить две тенденции в её развитии — постепенное сближение материальной культуры переселенцев из различ­ных губерний привело к складыванию у них общего комплекса одежды; вторая линия в развитии народной одежды показывает изменение кресть­янского костюма в связи с социально-экономическим развитием края.

В крестьянскую одежду на Ставрополье прочно вошли заимствованные у местных горских и кочевых народов элементы — бешметы, овчинные меховые штаны, шапки-малахаи, кавказские пояса. Полюбившиеся типы одежды органически вошли в костюм ставропольских крестьян.

Заключение.

В дипломной работе автор нашел отражение в основных этапах развития культурной жизни Ставрополя в XIX в., отразил важнейшие события становления культурных и духовных центров. История Ставрополя не может быть, как только сколком могучего исторического древа России, ибо жизнь ставропольцев развивалась по тем же законам, которые проявляются в обществе на том или ином этапе, особенности Ставрополя могут сказываться в формах, в каких реализуется тенденции общественного развития. Ставрополье прошло за свою многолетнюю историю полный тяжелых и трудных испытаний путь, ставший вехами в поступательном развитии человечества. На протяжении времени Ставрополь шел через многочисленные лишения и гонения, но все же на поставленную цель по созданию культурных и общеобразовательных учреждений он достиг очень многого.

Именно в XIX в. тон в общественной и культурной жизни края задавал Ставрополь. К тому времени в губернском центре сложились свои очаги русской культуры – первый на Северном Кавказе театр, публичная библиотека, училища, мужская гимназия, появились первые печатные издания. Художественная жизнь, театральное искусство в Ставрополе не могут быть определены какими-то географическими рамками, эти рамки не могут не затронуть театр, который на Северном Кавказе был первым. Театральная группа гастролировала по всей Ставропольской губернии и пользовалась большой популярностью, жанр был разнообразен. В группе играли не только ставропольчане, но и другие известные актеры.

Еще одним из культурных центров Ставрополя является библиотека. Первоначально в библиотеки хранились редкие ценнейшие издания книг, особенно местных кавказских периодических изданий и журналов, а затем стали, хранится издания самих ставропольцев. В наше время сохранились архивы этой библиотеки многие, из которых хранятся в Ставропольской Кавказской семинарии и в библиотеки Ставропольского государственного университета.

Расцвету, культуры в губернии помогали сами горожане и приезжие, среди которых было не мало культурных и литературных деятелей, внесших огромный вклад в данную область.

Ставрополь был так же центром просвещением и духовной жизни. Значительную роль в просвещении населения играла гимназия, именно в этот период она подняла престиж Ставрополя, как образованного города. В гимназиях учились не только мальчики, но и девочки. К концу XIX в. при учебных заведениях имелось подготовительное отделение и создан пансионат для горской молодежи. Благодаря подъему образованности гимназия начинала приобщать к передовой русской культуре горские и кочевые народы. В ставропольской гимназии преподавали замечательные и прогрессивные педагоги, которые оказали большое влияние на воспитанников гимназии, под их влиянием воспитывались такие великие люди как К.Хетагуров, Я.М. Неверов, И.Б. Юхотков и др.

В связи с православной традицией быт жителей Ставрополе, отличался коренным образом от быта Центральной России. Это объясняется географическим положением города, его природными условиями. В общем можно сказать, что при социальной дифференциации общества, такого нищего слоя, как в др. регионах страны не было. Крестьяне работали, жили и продолжали человеческий род в определенном спокойствии и упорядоченности жизни.

В это же время начинает функционировать духовная семинария. Ставропольская Кавказская духовная семинария всегда свидетельствует о священном даре жизни, полученной нами от Бога. Семинария в XIX в., не говоря о нашем времени, высоко подняла свое духовное развитие. Там где полвека назад в горных ущельях, среди скал и утесов раздавался гром пушек раздавался теперь звон колоколов христианских семинарских храмов. По пятам духовного образования не отступное следовало и культурное развитие преосвященных народов. С развитием семинарии приходит не только вера, но и любовь к Богу и церкви, ведь именно она стала и принесла нам знание, письменность, образование, которое вызывает только чистые мысли в будущем, в котором нет ничего плохого: ни войн, не распрей, где царит спокойствие и литургия. Ведь именно в Ставрополе начало возникать духовное начало. Начало которое переросло в более ответственное чувство долга и перед людьми, а самое главное перед Богом. Несмотря на все трудности семинария продолжает существовать и выпускать духовных деятелей. Оглядываясь на исторический путь, пройденный ставропольскими духовными деятелями семинарии не только возникает чувство глубочайшего патриотизма простых людей. Итак становиться на душе, что в этом грешном мире есть хоть какие-то ценности. Ценности такой великой нации, это наши священно служители, те люди, которые терпели гонения, обиды, слезы, но все-таки восстановили истинное направление человеческой христианской веры.

Примечания.

К введению.

1. Край наш Ставрополья. Очерки истории. Ставрополь, 1999. С.127-128.

2. Очерки истории Ставропольского края, т.1./под ред. Невской В.П. Ставрополь.1984.С.8-10.

3. Беликов.Г. Дорога из минувшего: Занимательные страницы истории г.Ставрополя.Ставрополь,1991.С.15-19.

4. Беликов.Г. Врата Кавказа.Ставрополь,1990.С.4-8.

5. Кругов.А.И. Ставропольский край истории России на рубеже 19-20 века. Часть 1.Ставрополь,1995.С.14-21.

6. Карамзин.Н.М. История Государства Российского. Тома 2-3. Москва,1991.

7. Гедеон, Митрополит Ставропольский и Бакинский. Ставропольский край в истории России на рубеже 19 -20 века. Часть 2.Ставрополь,1995.

8. Манин.В.И Восстала из пепла…./Православный вестник,1992.С26-28.

9. Прозрителев.Г. Первые русские поселения на Северном Кавказе и в нынешней Ставропольской губернии./Труды Ставропольской комиссии. Ставрополь,1903.С10-14.

10.ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.4;ф.127,оп.1,д.3,7,499,л.3.

11.ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.1-2.

12.ГАСК, ф.100,оп.1,д.492,500,502,507,508,519,517,515,512,494,498.

К главе I .

I-I.

1. Беликов.Г. Дорога из минувшего: Занимательные страницы истории г.Ставрополя.Ставрополь,1991.С93-96.

2. Шацкий.П.А., Муравьев.В.П. Ставрополь конец 18-начало19 века. Ставрополь,1979. С103-106.

3. Кругов.А.И. Ставропольский край в истории России на рубеже 19-20 века. Часть 2.Ставрополь,1995.С15-18.

4.Шепилов.Т.Ф.Геогнозия местности. Ставрополь,1997.С1-7.

5.Прозрителев.Г. Первые русские поселения на Северном Кавказе ив нынешней Ставропольской комиссии 1903.Ставрополь,1903.С60-67.

6.Край наш Ставрополье. Очерки истории. Ставрополь,1999.С126-127,162-163.

7.История Ставропольского края от древнейших времен до 1917 года./ под. редак. Невской.В.П. Ставрополь,1991.С20-27.

I - II .

1. Край наш Ставрополье. Очерки истории. Ставрополь,1999.С127-129.

2. Беликов.Г. Врата Кавказа.Ставрополь,1991.С17-18,23-25.

3. ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.1-2.

4. Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Вып.1.Ставрополь,1989.С125-135.

I-III.

1. ГАСК, ф.49,оп.1,д.2036,л.103,93.

2. Невская.В.П. Развитие школьного образования на Ставрополье в 19-20 века./Вестник Ставропольского педагогического университета. Вып.1.(Социально-гуманитарные науки). Ставрополь,1995.С87.

3. Кругов.А.И. Ставропольский край в истории России на рубеже 19-20 века. Часть 2.Ставрополь,1997.С34-38.

4. Край наш Ставрополье: Документы, материалы, 1777-1917г. Ставрополь, 1997.С34-42.

5. ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.2-3.

К главе II.

II-I.

1. Пятидесятилетие Ставропольской духовной семинарии.(13ноября 1846-13ноябрь 1896г).// Ставропольские епархиальные ведомости. Ставрополь,1896.С1308-1312.

2. Васильев.А.И. Историческая записка о Кавказской ныне Ставропольской семинарии.Ставрополь,1896.С.130-144.

3. Самойленко.П.А. История Ставропольской духовной семинарии основанной в 1846 году.//45-я параллель. Ставрополь,1990.С.6-13.

4. Беликов.Г. Духовная семинария.//Вечерний Ставрополь,1994.С.23-36.

5. Быкова.Н. Семинария: Первые всходы.//Ставропольская правда,1993,5 июня. С.14-27.О строительстве здания для духовной семинарии.

6. Манин. И восстала из пепла…//Православный вестник,1992,май.С. 3-6.

7. Шамрай.В. Ставропольская духовная семинария: Истор. справка. //Кубанские обл. ведомости,1869.С. 63-84.

8. Цареградский.Н. Историко-статестический обзор духовно-учебных заведений Северного Кавказа. статья 2.//Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Ставрополь,1869.С. 63-84.

9. ГАСК, ф.49,оп.1,д.2005,л.4,ф.49,оп.1,д.2025,л.62.

10. ГАСК, ф.49,оп.1.д.9,л.1-3.

II-II.

1. Руткевич. П. Деятельность Преосвященного Иеремии в епархии Кавказской и Черноморской.// Ставропольские епархиальные ведомости. Ставропополь,1906,№15,1 августа. С.819-834.

2. Воскресенский. А. Преосвященный Иеремия, отшельник, первый епископ Кавказский и Черноморский. ( 10 апреля 1799.- 6 декабря 1884)(Опыт его библиографического очерка)// Ставропольские епархиальные ведомости . Ставрополь, 1907. №11,1 июня. С. 589-658.

3. ГАСК, ф.49,оп.1,д.2025,л.103,92.

4. Воскресенский. А. Преосвященный Игнатий Брянчанинов.// Ставропольские епархиальные ведомости. Ставрополь,1908.№21-24. С. 53-64.

5. Невская.В.П. Развитие школьного образования на Ставрополье в19-начале 20 века.// Вестник Ставропольского государственного педагогического университета. Выпуск 1. (Социально-гуманитарные науки). Ставрополь, 1995.

6. ГАСК, ф.127,оп.9,л 1-3.

К главе III.

III-I.

1. ГАСК, ф.49,оп.1,д.45,л.4,ф.66,оп.1,д.29,л.70.

2. ГАСК, ф.49,оп.1.д.74,л.1-3.

3. Край наш Ставрополья. Очерки истории. Ставрополь, 1999. С.127-128.

4. Очерки истории Ставропольского края, т.1./под ред. Невской В.П. Ставрополь.1984.С.8-10.

5. Беликов.Г. Дорога из минувшего: Занимательные страницы истории г.Ставрополя.Ставрополь,1991.С.15-19.

III - II .

1.Беликов.Г. Врата Кавказа.Ставрополь,1990.С.4-8.

2.Кругов.А.И. Ставропольский край истории России на рубеже 19-20 века. Часть 1.Ставрополь,1995.С.14-21.

3.Прозрителев.Г. Первые русские поселения на Северном Кавказе и в нынешней Ставропольской губернии./Труды Ставропольской комиссии. Ставрополь,1903.С10-14.

4. ГАСК, ф.49,оп.2,д.206,л.4,ф.49,оп.1,д.21,л.45.

5.ГАСК, ф.49,оп.1.д.103,л.5,10,25.

Список использованной литературы .

Источники.

1). Опубликованные материалы.

1. Васильев.А.И. Историческая записка о Кавказской ныне Ставропольской семинарии.Ставрополь,1896.

2. Воскресенский. А. Преосвященный Игнатий Брянчанинов.// Ставропольские епархиальные ведомости. Ставрополь,1908.№21-24.

3. Воскресенский. А. Преосвященный Иеремия, отшельник, первый епископ Кавказский и Черноморский. ( 10 апреля 1799.- 6 декабря 1884)(Опыт его библиографического очерка)// Ставропольские епархиальные ведомости . Ставрополь, 1907. №11,1 июня.

4. Прозрителев.Г. Первые русские поселения на Северном Кавказе и в нынешней Ставропольской губернии./Труды Ставропольской комиссии. Ставрополь,1903.

5. Пятидесятилетие Ставропольской духовной семинарии.(13ноября 1846-13ноябрь 1896г).// Ставропольские епархиальные ведомости. Ставрополь,1896.

6. Руткевич. П. Деятельность Преосвященного Иеремии в епархии Кавказской и Черноморской.// Ставропольские епархиальные ведомости. Ставропополь,1906,№15,1 августа.

7. Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Ставрополь,1869.

8. Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Вып.1.Ставрополь,1989.

9. Труды Ставропольской комиссии. Ставрополь,1903.

10. Цареградский.Н. Историко-статестический обзор духовно-учебных заведений Северного Кавказа. статья 2.//Сборник статистических сведений о Ставропольской губернии. Ставрополь,1869.

11. Шамрай.В. Ставропольская духовная семинария: Истор. справка. //Кубанские обл. ведомости,1869.

2). Архивные материалы.

1.ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.4;ф.127,оп.1,д.3,7,499,л.3.

2.ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.1-2.

3.ГАСК, ф.100,оп.1,д.492,500,502,507,508,519,517,515,512,494,498.

4.ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.1-2.

5.ГАСК, ф.49,оп.1,д.2036,л.103,93.

6. ГАСК, ф.127,оп.1,д.9,л.2-3.

7. ГАСК, ф.49,оп.1,д.2005,л.4,ф.49,оп.1,д.2025,л.62.

8. ГАСК, ф.49,оп.1.д.9,л.1-3.

9. ГАСК, ф.49,оп.1,д.2025,л.103,92.

10. ГАСК, ф.127,оп.9,л 1-3.

11. ГАСК, ф.49,оп.1,д.45,л.4,ф.66,оп.1,д.29,л.70.

12. ГАСК, ф.49,оп.1.д.74,л.1-3.

13. ГАСК, ф.49,оп.2,д.206,л.4,ф.49,оп.1,д.21,л.45.

14.ГАСК, ф.49,оп.1.д.103,л.5,10,25.

Монографии и статьи.

1. Беликов.Г. Врата Кавказа.Ставрополь,1990.

2. Беликов.Г. Дорога из минувшего: Занимательные страницы истории г.Ставрополя.Ставрополь,1991.

3. Быкова.Н. Семинария: Первые всходы.//Ставропольская правда,1993,5 июня. С.14-27.О строительстве здания для духовной семинарии.

4. Гедеон, Митрополит Ставропольский и Бакинский. Ставропольский край в истории России на рубеже 19 -20 века. Часть 2.Ставрополь,1995.

5. Кругов.А.И. Ставропольский край истории России на рубеже 19-20 века. Часть 1.Ставрополь,1995.

6. Край наш Ставрополья. Очерки истории. Ставрополь, 1999.

7. Край наш Ставрополье: Документы, материалы, 1777-1917г. Ставрополь, 1997.

8. Очерки истории Ставропольского края, т.1./под ред. Невской В.П. Ставрополь.1984.

9. Карамзин.Н.М. История Государства Российского. Тома 2-3. Москва,1991.

10. Самойленко.П.А. История Ставропольской духовной семинарии основанной в 1846 году.//45-я параллель. Ставрополь,1990.

11. Митрополит Гедеон к тридцатилетию епископской хиротонии. Ставропольский край в истории России на рубеже XIX-XX вв. Ставрополь, 1992.

12. Манин. И восстала из пепла…//Православный вестник,1992,май.

13. Шацкий.П.А., Муравьев.В.П. Ставрополь конец 18-начало19 века. Ставрополь,1979.

14. Шепилов.Т.Ф. Геогнозия местности. Ставрополь,1997.

Приложение.

РЕКТОРЫ СТАВРОПОЛЬСКОЙ ДУХОВНОЙ СЕМИНАРИИ С 1846 ПО 1920 ГГ.

1) 13.11.1846 21.10.1848 архимандрит Серафим (Аретинский). Выпускник Киевской Духовной Академии. Скончался в сане архиепископа Воронежского.

2) 21.10.1848 31.10.1850 архимандрит Герасим (Добросердов). Выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии. Скончался в сане епископа Астраханского.

3) 31.10.1850 2Д.$9.1857 архимандрит Иоанникий (Барков). Выпускник Московской Духовной Академии. Скончался в сане настоятеля Тамбовского Щацкого Чернеева Николаевского монастыря.

4) 22.09.1857 2.09.1859 архимандрит Герман (Осецкий). Выпускник Санк-Петербурской Академии. Скончался в сане епископа, председателя училищного при Священном Синоде по церковноприходским школам Совета.

5) 2.09.1859 1.05.1863 архимандрит Епифаний (Избицкий). Выпускник Римокатолической Академии, Киевского Университета и Московской Духовной Академии. Скончался в сане архимандрита Алтайской духовной миссии.

6) 1.05.1863 26.05.1871 архимандрит Исаакий (Положенский). Выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии. Скончался в сане епископа Астраханского.

7) 26.05.1871 5.06.1882 архимандрит Тихон (Донебин). Выпускник Санкт-Петербурской Духовной Академии. Впоследствии архиепископ Иркутский.

8) 5.06.1882 7.04.1883 архимандрит Мефодий. Выпускник Московской Духовной Академии. Впоследствии епископ Виленский.

9) 27.04.1883 15.10.1887 протоиерей Иоанн Лебедев. Выпускник 59

Киевской Духовной Академии.

10) 15.10.1887 24.03.1890 архимандрит Николай (Адоратский). Выпускник Казанской Духовной Академии. Скончался в сане епископа Оренбургского.

11) 24.03.1890 11.01.1891 архимандрит Питирим (Окнов). Выпускник Киевской Духовной Академии. Впоследствии епископ Тульский, экзарх Грузии, а в период перед Февральским переворотом 1917 г. Митрополит Петроградский.

12) 11.01.1891 5.02.1892 архимандрит Михаил (Темнорусов). Выпускник СанктПетербургской Духовной Академии. Впоследствии ректор Могилевской Семинарии.

13) 5.02.1892 7.10.1893 архимандрит Назарий (Кириллов). Выпускник Киевской Духовной Академии. Впоследствии епископ Гдовский.

14) 7.10.1893 12.08.1894 архимандрит Антоний (Нежило). Выпускник Московской Духовной Академии. Скончался в должности рек тора Таврической Семинарии.

15) 21.09.1894 /.../ протоиерей Петр Смирнов. Выпускник Казанской Духовной Семинарии.

16) 1911 г. /.../ архимандрит Августин.

17), 18) 1915 г. упоминаются архимандрит Николай и протоиерей Василий Иванов.