Реферат: Кавказский фронт Крымской войны 1853-1856 гг.

Введение

Крымская война 1853-1856 гг., начавшаяся как русско-турецкая, но в последствие ставшая общеевропейской, возникла после длительной и сложной политической борьбы между государствами (Россией – с одной стороны; Турцией, Англией и Францией – с другой), интересы которых сталкивались на Ближнем Востоке. Война завершилась поражением русской армии и подписанием Парижского мирного договора в 1856 г.

Кроме военных операций на Дунае, в Крыму, на Черном море особое место занимает Кавказский фронт Крымской войны, где военные действия велись еще и при национально-освободительном движении многих народов Кавказа под предводительством Шамиля. Кавказский фронт сыграл немалую роль на исход войны и ее нельзя недооценивать.

Проблеме Крымской войны посвящены труды многих исследователей. Русская дореволюционная историография Крымской войны весьма обширна. Такие представители монархического направления в русской исторической науке, как М.И. Богданович, Н.Ф. Дубровин, А.М. Зайончковский, выступали после 60-х годов XIX в. В основном это были военные историки, принадлежавшие к царскому офицерству. И поэтому их военно-теоретическое и военно-исторические работы строго основывались на существовавших в то время взглядах правительства на историю войн и военного искусства.

Одним из видных представителей дореволюционной военной историографии второй половины XIX в. был генерал Модест Иванович Богданович. Он принадлежал к числу немногих русских официальных военных историков, которые уделяли внимание освещению роли кавказских национальных ополчений и иррегулярных войск в Крымской войне.

Уделив внимание политическим и дипломатическим аспектам Крымской войны больше, чем другие дореволюционные историки, Богданович тем не менее, по понятным причинам, объяснял причины поражения России в войне случайностями, неумелыми действиями армии и некоторых военачальников. Но при всех своих недостатках работа М.И. Богдановича «Восточная война 1853-1856 гг.» не утратила своей ценности и в наше время, так как она насыщена богатым фактическим материалом из архивов и особенно тем, что в отличие от других дореволюционных военных историков М.И. Богданович много места уделяет освещению военно-политических событий на Кавказе и участию национальных ополчений в войне.

Еще одним видным историком того времени был А.М. Зайончковский. Как и Богданович, он подробно, в деталях, осветил ход боевых действий на Кавказском театре войны. Но его работа пропитана духом великодержавного шовинизма, ненависти к народам Кавказа и апологии политики царизма. Но обилие фактического материала делает эту работу очень полезной в изучении данного вопроса.

Крымская война стала предметом особенного внимания советских ученых. Многие в своих работах, объясняя поражение в войне, клеймили позором русский царизм и проводимую им внутреннюю и внешнюю политику.

Ученый М.Н. Покровский еще в 1907-1912 гг. дал глубокий исторический анализ внешней политики царской России, объяснив ее исключительно интересами дворянства, помещиков и буржуазии. В силу того, что М.Н. Покровский писал свои работы в дореволюционное время, его главной задачей как ученого-марксиста была борьба против царского самодержавия.

В третьем томе «Истории России» Покровский излагает историю Крымской войны 1853-1856 гг., но совершенно не упоминает о роли народов Кавказа в успешных боевых действиях русской армии на Кавказском театре Крымской войны, освещая лишь одну сторону истории народов Кавказа в XIX в. – их национально-освободительную борьбу. Этим самым ученый игнорирует борьбу народов Кавказа с турецкими и персидскими завоевателями.

Значительным вкладом в советскую историографию войны 1853-1856 гг. явилось капитальное двухтомное исследование крупного историка Е.В. Тарле «Крымская война». Его работа – бесценный труд по дипломатической истории войны и международным отношениям того периода.

В этом труде достаточно полно раскрыты противоречия европейских держав и царской России в борьбе за господство на Ближнем и Среднем Востоке в середине XIX в. Е.В. Тарле последовательно излагает дипломатическую борьбу между этими государствами, давая подробную характеристику ей как в период военных действий, так и в периоды затишья, когда эта борьба становилась более обостренной.

К сожалению, в этой работе не нашло должного отражения участие населения и воинских формирований из народов Кавказа в Крымской войне в составе русской армии.

Замечательной работой, касающейся непосредственно Кавказского фронта Восточной войны, является книга Хаджи Мурата Ибрагимбейли «Кавказ в Крымской войне 1853-1856 гг.» Автор, ссылаясь на архивные материалы, действительно показал роль кавказских народов и их помощь в войне. В работе подробно затронут вопрос о национально-освободительном движении народов Кавказа.

История участия некоторых народов в войне частично рассмотрена советскими историками – Е.Е. Бургуладзе, Крымская война и Грузия; А. Погосян, Кавказский фронт Крымской войны и армяне.

Зарубежная историография, особенно англо-американская, умышленно сужает понятие о так называемом Восточном вопросе, трактуя его исключительно как борьбу царской России и Османской империей за обладание черноморскими проливами.

Большинство работ зарубежных авторов, подобно русским, посвящено рассмотрению Крымского и Дунайского театров военных действий. Стремясь изобразить народы Кавказа лишь противниками России, показать, что они в большинстве своем якобы боролись на стороне султанской Турции, зарубежные историки игнорируют факты вооруженной, материальной и моральной помощи широких масс населения Кавказа русской армии.

Интересными работами, затрагивающими 1853-1856 гг., являются книга Мосса «Конец крымской войны и создание системы международных договоров 1855-1871 гг.» и труд Нью-Йоркского ученого Андерсона «Восточный вопрос в 1774-1923 гг. Международные отношения»

Многие западные историки сводят всю суть Восточной войны к «бескорыстному» вмешательству Англии и Франции в русско-турецкий конфликт с целью пресечения агрессии России против «обиженной Порты Оттоманской».

Что касается темы Кавказского театра Крымской войны, то зарубежная (особенно английская) историография этому вопросу уделяла и уделяет особое внимание.

Цель работы – показать влияние Кавказского фронта на ход военных действий на других фронтах; выявить причины успеха Отдельного Кавказского корпуса и местных иррегулярных отрядов в ходе боевых действий на Кавказе и в Закавказье; показать влияние Кавказского фронта на решение Парижского конгресса в 1856 г.

1.1. Причины Крымской войны 1853- 1856 гг.

В основе политики Николая I в начале его правления лежала заветная мечта Екатерины II — изгнание турок из Европы и установление российского контроля над черноморскими проливами. С другой стороны, император имел имидж правителя, непреклонно стоящего на страже принципа легитимизма и сохранения статус-кво в Европе.

Такая двойственность ограничивала для российской дипломатии возможность маневра. Сыграть на руку России могло массовое движение православного населения на Балканах, аналогичное восстанию греков. Поэтому в основе планов и записок Николая I и его сподвижников, относящихся к 1853 году, находится мысль о том, что в случае массовых волнений в Оттоманской Порте достаточно выделить относительно небольшие силы и осуществить дерзкий десант 13-й и 14-й дивизий на берега Босфора¹ .

В начале 50-х годов, по мнению Николая, сложилась наиболее благоприятная обстановка для осуществления его грандиозного замысла. Монархи Австрии и Пруссии были его партнерами по Священному союзу; Франция, по его мнению, ещё не окрепла после революционных потрясений, Великобритания отказалась участвовать в войне, и, кроме того, царю казалось, что Великобритания и Франция, являясь соперницами на Ближнем Востоке, не заключат между собой союза. Однако эти обнадеживающие взгляды царя на международное положение были не до конца верны. После революций 1848 г. французский император Наполеон III, памятуя о лаврах Наполеона I Бонапарта, желал укрепить свой трон с помощью какого-нибудь победоносного военного конфликта. А перед Великобританией открылась перспектива образования антироссийской коалиции, и при этом добиться ослабления влияния России на Балканах² .

Известно, что 9 января 1853 г. на одном из великосветских балов в Петербурге состоялась первая беседа Николая I с сэром Джорджем Гамильтоном Сеймуром, британским послом в России. Разговор шел о разделе Османской империи. Называя Турцию «больным человеком», Николай I предложил принять соглашение о разделе ее на сферы влияния между Россией и Англией. При второй встрече с Сеймуром, состоявшейся 14 января 1853 г., Николай I настаивал на заключении нового англо-русского неофициального устного соглашения по поводу совместных действий в случае падения Османской империи. Царь подчеркнул, что ни одна из великих держав не должна владеть Константинополем (кроме России), а Дунайские княжества должны быть под защитой России. Англии он предложил в качестве компенсации Египет и Крит. Сеймур сообщил в Лондон подробное содержание переговоров с русским императором. Когда министр иностранных дел британского кабинета Рассел получил это сообщение, он ответил 9 февраля, что «падение Оттоманской империи — дело очень далекого будущего и что соглашение между Англией и Россией может скорее привести к войне на Ближнем Востоке, чем предотвратить ее»³ .

Не добившись успеха в переговорах с Великобританией по поводу разграничения сфер влияния на Ближнем востоке, Николай I решает действовать в одиночку.

Поводом для начала войны послужила распря между католическим и греко-православным (ортодоксальным духовенством), вспыхнувшая из-за обладания религиозными святынями христиан в Палестине. Еще один найденный Николаем I повод была невыдача Турцией России и Австрии польских и венгерских эмигрантов. Российский император в феврале 1853 г. потребовал от Порты (турецкого правительства) поставить всех православных подданных Османской империи под его покровительство, одновременно приказав морскому министру князю А.С. Меншикову, отличавшемуся чрезмерным самомнением, недоверчивостью и нерешительностью, снарядить военный линейный корабль и плыть в Константинополь с требованиями к султану. В случае неполного удовлетворения российских требований Меншикову разрешалось предъявить ультиматум, т.е. официальное объявление войны. Меншиков довольно бесцеремонно повел себя во время встречи с султаном Абдул-Меджидом, хотя тот соглашался на некоторые уступки. После нескольких дней переговоров Меншиков представил султану проект конвенции, которая делала российского царя фактически вторым турецким султаном. Разумеется, Абдул-Меджид не ожидал такого от российского посланника и отклонил конвенцию⁴ .

В ответ Русская армия начала оккупацию турецких владений в Румынии, надеясь тем самым склонить Порту к уступкам и не доводить дело до войны.

Первоначальные планы русского командования отличались особой смелостью и решительностью. Предполагалось провести в жизнь план Босфорской экспедиции, составленный на основе проекта адмирала Лазарева и поддержанный начальником штаба Черноморского флота адмиралом Корниловым. План Босфорской экспедиции предусматривал снаряжение сильной экспедиции «с помощью флота прямо в Босфор и Царьград». По плану войска, предназначенные для десанта, должны были произвести посадку на корабли в один день в Севастополе и Одессе и идти к Босфору на соединение с остальной частью войск. В случае выхода турецкого флота в море предполагалось разбить его и затем уже следовать к Босфору. Прорыв русской эскадры в Босфор ставил под удар столицу Турции, Константинополь. Чтобы помешать Франции в оказании помощи Турции, план предусматривал занятие Дарданелл⁵ .

Николай I, как всегда в подобных случаях, одобрил этот проект, но выслушав очередные анти-доводы князя А.С. Меншикова, отверг его. Впоследствии были отвергнуты и другие активно-наступательные планы и выбор императора пал на очередном безликом плане отличавшемся, как и большинство решений императора, отказом от каких-либо активных действий⁶ .

Войскам, под командованием генерал-адъютанта Горчакова, предписывалось, в июне 1853 г. переправиться через Прут, достигнуть Дуная, не переправляться через него и избегать военных действий. Черноморскому же флоту надлежало оставаться у своих берегов и уклоняться от боя, выделить лишь крейсера для наблюдения за турецким и другими иностранными флотами. Такой демонстрацией силы Николай I надеялся склонить Турцию к уступкам. О том, что эти действия приведут к войне в окружении русского императора и не думали.

В результате таких действий царского правительства Россия в очень скором времени окажется втянутой в самую тяжелую и проигранную для нее войну в XIX в.

1.2. Положение союзников перед началом войны.

Англия в Крымской войне хотя и располагала самым мощным флотом в мире, однако ее сухопутная армия насчитывала не более 150 тыс. человек.

Англия, оттеснившая после падения Наполеона Францию на второй план, установила свое господство в восточной части Средиземного моря, на подступах к проливам, Малоазиатскому полуострову.

К середине XIX в. Англия добилась полной монополии на мировом рынке. Она стала самой мощной индустриальной державой мира.

Главной задачей британского правительства было любой ценой добиться ослабления русского влияния на Востоке, особенно в Турции, Иране и в бассейне Черного моря⁷ .

Включение Кавказа в состав России очень беспокоили британское правительство, для которого господство слабого, распадавшегося турецкого государства над богатейшими землями Кавказа и Закавказья было выгоднее, нежели господство России, ибо власть Турции создавала определенные возможности колониальной экспансии и закабаления народов Кавказа английским капиталом.

Французская армия накануне Крымской войны насчитывала в мирное время до 350 тыс. человек, а в военное время могла развернуться и достигнуть 500-550 тыс. человек. Общая численность французской пехоты накануне войны составляла 330 тыс. человек. Кавалерия состояла из 60 полков⁸ .

Австрия, Пруссия и Швеция непосредственного участия в Крымской войне не приняли, но армии этих государств, насчитывавшие в общей сложности свыше 1 млн. человек заняли угрожающее положение на западных границах России.

Недавние друзья России по Священному союзу поставили ее в такое положение, которое вынудило ее оставить на западных рубежах до ¾ своей сухопутной армии. Понятно, какое влияние на ход и на исход Крымской войны оказало это обстоятельство⁹ .

1.3. Положение Османской империи перед началом войны.

В начале 50х гг. XIX в. огромная Османская империя представляла эфемерный конгломерат слабо связанных между собой отдельных народностей.

По свидетельству Жоли Виктора¹⁰ Турция к началу Крымской войны имела все учреждения европейских государств. Но турецкий султан заимствовал у европейской цивилизации только то, что могло способствовать утверждению и распространению его деспотизма.

С середины XVIII в. огромным влиянием на Турцию стала пользоваться Франция, направлявшая как внешнюю, так и внутреннюю политику султана. Но уже накануне Крымской войны Англия приобрела исключительное влияние в Константинополе, и это положение сохранялось и в последующие годы.

Вооруженные годы Турции состояли из регулярной действующей армии – Низамийе, резерва регулярной армии – Редиф, иррегулярных войск и вспомогательных контингентов, набиравшихся в вассальных владениях Османской империи, под общим названием «Неферам-аскер». Численность Низамийе доходила до 136 тыс. человек¹¹ . Вспомогательные войсковые контингенты, набранные в завоеванных странах, составляли 116 тыс. человек¹² .

Рекрутский набор в регулярную турецкую армию был введен с 1839 г. Согласно этому закону каждый солдат обязан прослужить в Низамийе 6 лет, после чего отпускался в бессрочный отпуск с обязательством собираться в продолжение 7 лет на одномесячные сборы. Из солдат, увольняемых в бессрочный отпуск создавался Редиф¹³ .

Артиллерия турецкой армии придерживалась больше прусской системы.

Турецкая конница была исключительно легкой и напоминала организационной структурой и вооружением французские уланские полки.

В регулярной турецкой армии могли проходить службу только мусульмане.

Исходя из всего этого, можно сделать вывод, что турецкая армия, принявшая многие заимствования Европейских стран, комплектовалась несколько лучшим образом, чем российская (где срок рекрутской службы доходил до 25 лет). К тому же помощь Западной Европы повышал военный потенциал турецкой армии.

1.4. Положение России перед началом войны.

Россия еще перед началом боевых действий находилась в тяжелом международном положении. Однако царь, не желая признавать этого, решался на активизацию боевых действий с надеждой в быструю и легкую победу.

Перед началом Крымской войны Россия располагала обученной сухопутной регулярной и иррегулярной армией, насчитывавшей 1 397 178 человек, в том числе 31 392 генерала и офицера. К январю 1853 г. на действительной военной службе состояло 938731 человек регулярных войск, в бессрочном и годовом отпусках — 212677 человек (регулярных войск). В иррегулярных войсках на действительной службе состояло 89168 человек, остальные 156682 человека не были в строю и не несли действительной службы¹⁴ .

Таким образом, накануне Крымской войны русская армия под ружьем насчитывала 1 027 899 солдат и офицеров.

Регулярные войска делились на действующие, или так называемые линейные, резервные и запасные местные и вспомогательные.

Действующая русская пехота делилась на линейную и легкую (карабинеры, егеря, стрелки).

К началу Крымской войны русская пехота состояла из 110 полков, в каждом полку 3—5 батальонов, которые состояли из 6 рот каждый. Кроме пехотных полков в русской армии было 9 стрелковых и 84 линейных батальона. Вся регулярная русская пехота перед самым началом Крымской войны была сведена в 30 дивизий четырехполкового состава и 6 отдельных бригад.

Регулярная кавалерия русской армии накануне Крымской войны состояла из 15 кавалерийских дивизий, в которые входило 59 шести- и десятиэскадронных полков. Вся кавалерия делилась на тяжелую (кирасиры и драгуны) и легкую (уланы и гусары)¹⁵ .

Вооружение как регулярных, так и иррегулярных войск по качеству было низкое. Медленное заряжание стрелкового оружия, его низкие баллистические качества снижали боеспособность и огневую маневренность пехоты и кавалерии.

Русская пехота и конница накануне Крымской войны были вооружены гладкоствольными, заряжавшимися с дула кремневыми. ударными ружьями семилинейного калибра. Дистанция стрельбы из этих ружей достигала только 600 шагов. Стрелковые батальоны были вооружены штуцерами с нарезным каналом ствола, также заряжавшимися с дула. Дистанция стрельбы из штуцеров достигала 1200 шагов¹⁶ .

Предельная дальность стрельбы полевой артиллерии едва доходила до 500—600 саженей при стрельбе гранатой и до 200—300 саженей при стрельбе картечью. Разумеется, при таких свойствах артиллерия не способна была своим огнем осуществлять мощную подготовку атаки пехоты, что приводило к большому числу потерь в людях¹⁷ .

Кроме полевой артиллерии в русской армии в этот период была и осадная, на вооружении которой были чугунные, гладкоствольные, заряжавшиеся с дула орудия (18-фунтовые пушки, пудовые единороги, двух- и пятипудовые горные орудия — мортиры). Для обороны крепостей кроме перечисленных систем применялись 36-фунтовые и трехпудовые бомбовые пушки.

Военно-морской флот перед Крымской войной имел очень мало паровых судов. В Балтийском и Черноморском флотах, в Архангельской, Камчатской и Каспийской флотилиях насчитывалось немногим более 90 тыс. человек. На первое место по численности личного состава и кораблей накануне Крымской войны выдвигался Черноморский флот. Благодаря руководству и неутомимой деятельности патриотов родины адмиралов М. П. Лазарева, П. С. Нахимова, В. Л. Корнилова и В. И. Истомина Черноморский флот по организации и боевой подготовке превосходил английский и французский флоты. Но в Черноморском флоте, как и в Балтийском и во флотилиях, накануне Крымской войны не было ни одного винтового корабля¹⁸ .

Перед началом Крымской войны Черноморский флот насчитывал 17 линейных кораблей, вооруженных 84—120 пушками, 7 фрегатов, 7 пароходо-фрегатов, 5 корветов, 12 бригов и много мелких кораблей. 28 пароходов, состоявших в числе кораблей флота, приводились в движение колесами¹⁹ .

В Черноморском флоте насчитывалось 1472 офицера и 36667 матросов²⁰ .

Так же как и Отдельный Кавказский корпус, Черноморский флот отличался от всех остальных флотов царской России.

Огромное значение Черноморскому флоту придавали враги России, и потому в планах войны основное внимание уделялось Севастополю с его «самым страшным жупелом», которым был Черноморский флот. Именно потому, что он был лучшим флотом России, его опасались англичане и французы. Уничтожение Черноморского флота, этого «жупела», и захват первоклассной военно-морской базы — Севастополя — было первоочередной стратегической и политической целью англо-франко-турецкой коалиции в Крымской войне.

Таким образом, мы видим, как сильно проявляются недостатки русского войска и каковы их глубинные корни, т.е. влияние пережитков феодально-крепостнического строя.

1.5. Положение войск на Кавказе

Почти 500-километровая Кавказская пограничная линия — от устья реки Чорох на Черном море до горы Арарат—была прикрыта слабо укрепленными, лишенными значительных фортификационных сооружений и слабыми по огневой оснащенности крепостями.

Центральным опорным пунктом русских войск на Кавказском театре войны была пограничная крепость Александрополь. Крепость Ахалцых, стоявшая к северо-западу от Александрополя, прикрывала коммуникацию Карс — Ардаган, а крепость Эривань, находившаяся к юго-востоку от Александрополя, обеспечивала безопасность границы со стороны Турции и Ирана.

Русско-турецкая граница замыкалась на севере Чалдырским горным хребтом, а на юге, по правому берегу Аракса, — хребтами Агри-даг и Кара-даг. Пограничная река Арпа-чай, приток Аракса, протекавшая по границе на протяжении 100 км, серьезной преграды для противника не представляла, так как с конца мая становилась проходимой вброд.

Кавказ граничил с Турцией и Ираном также по Черному и Каспийскому морям. Обширная морская граница с Турцией, так называемое Черноморское побережье, перешедшее под власть России еще по Адрианопольскому трактату 1829 г., прикрывала подступы к горским владениям Центрального Кавказа.

К началу боевых действий на Кавказском театре Крымской войны русская армия имела так называемый Отдельный Кавказский корпус, составляла 32½ пехотного батальона при 68 орудиях, 10 кавалерийских эскадронов регулярной кавалерии, 21 сотню, 4 дружины и 36 сотен национальных кавказских ополчений²¹ .

В начале войны из 200-тысячной армии царское командование могло выставить против Турции лишь 6 батальонов пехоты, 400 казаков и 12 горных орудий.

В середине октября 1853 г. по инициативе адмирала Нахимова на судах из Севастополя на кавказское побережье Черного моря была переброшена 13-я пехотная дивизия с артиллерией (16393 человека, 824 лошади, 2 батареи и обоз) под командованием генерал-лейтенанта А. А. Обручева, а часть этой дивизии была придана Ахалцыхскому гарнизону²² .

К началу войны, в октябре — ноябре 1853 г., силы Отдельного Кавказского корпуса, предназначенные для боевых действий против Анатолийской армии турок, были сведены в отдельный небольшой действующий корпус под командованием генерал-лейтенанта В. О. Бебутова, по национальности армянина, состоявшего на русской военной службе. Вся остальная масса частей Отдельного Кавказского корпуса была оставлена на Северном Кавказе и Лезгинской кордонной линии для борьбы с национально-освободительным движением горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля.

Царское командование кавказских войск не провело никаких подготовительных мероприятий на случай войны с Турцией, хотя сведения о разрыве с ней уже стали поступать задолго до начала внезапного нападения на кавказские границы России.

К началу Крымской войны царская Россия имела на Северном Кавказе группировки войск, распределенных в следующем порядке:

1) Центр Кавказской линии (т. е. Кабарда, Балкария и Карачай) — 17 пехотных батальонов, 16 пеших и 8 конных орудий и 12 сотен конницы;

2) Владикавказский округ (т. е. Северная Осетия и район Военно-Грузинской дороги до Дарьяльского ущелья) — 13 пехотных батальонов, 8 орудий и 6 сотен конницы;

3) левый фланг Кавказской линии (т. е. нагорный Дагестан и Чечня) — 14 пехотных батальонов, 20 пеших и 10 конных орудий и 32 сотни конницы;

4) Прикаспийский край (т. е. прибрежный Дагестан и часть Азербайджана) — 24 пехотных батальона, 8 пеших, 20 горных, 2 конных орудия и 30 сотен конницы;

5) Лезгинская линия — 10 пехотных батальонов, 2 пеших, 8 горных и 4 конных орудия, 5 пеших и 19 конных сотен²³ .

Таким образом, в начале Крымской войны для борьбы против национально-освободительного движения горцев под руководством Шамиля царизм бросил 78 пехотных батальонов, 5 пеших, 99 конных сотен, 106 орудий.

На Кавказский театр Крымской войны царское правительство выделило следующее количество войск в группировках по отрядам:

1) Гурийский отряд — 18 пехотных батальонов, 26 пеших и 8 горных орудий, 9 сотен казаков, 26 пеших и 3 конные сотни национальных кавказских ополчений;

2) Ахалцыхский отряд — 7 пехотных батальонов, 16 пеших и 4 горных орудия и 6 сотен казаков²⁴ .

Гурийский и Ахалцыхский отряды составляли отдельную группировку под командованием генерала Андроникашвили.

Другую действующую группировку составлял корпус под командованием генерал-лейтенанта В. О. Бебутова. В этот корпус входили:

Ахалкалакский отряд — 2 пехотных батальона, 4 пеших орудия, 3 сотни казаков и сотня национального ополчения; главный Александропольский отряд — 18 пехотных батальонов, 48 пеших и 16 конных орудий, 26 эскадронов кавалерии и 21 сотня казаков; Эриванский отряд — 6 пехотных батальонов, 8 пеших орудий, 6 сотен казаков и 2 сотни местных ополчений²⁵ .

Таким образом, против Турции на Кавказском театре Крымской войны было сосредоточено 41 пехотный батальон, 130 орудий, 26 эскадронов, 45 сотен казаков и 32 сотни национальных кавказских ополчений.

В резерве оставалось четыре пехотных батальона, восемь пеших и четыре конных орудия.

На Черноморском побережье и на Западном Кавказе оборону заняли 25 батальонов пехоты, 90 сотен конницы и 50 орудий. Эти войска были разделены на Таманский и Закубанский отряды.

На Кавказе, как и во всей армейской системе страны были видны недостатки в комплектовании, снабжении, мобилизации, транспортировки и передвижении войск.

1.6. Национально-колониальная политика царского правительства на Кавказе накануне и в начале Крымской войны.

К концу 40-х годов XIX в. почти весь Кавказ оказался под властью русского самодержавия. До присоединения к России он представлял собой пестрый, слабо связанный между собой конгломерат «мелких и мельчайших феодальных и родовых объединений, находившихся в постоянной вражде между собой и сильно отстававших в своем развитии»²⁶ .

Перед началом Крымской войны на Кавказе сложилась весьма своеобразная, сложная политическая обстановка, обусловленная тем, что завоевание и присоединение к России владений, расположенных к югу от главного Кавказского хребта (т.е. земель за правым берегом Терека, прикаспийских земель и феодальных государств Закавказья), произошло гораздо раньше (в 1801-1829 гг.), чем покорение и присоединение нагорной и горной частей Северного и Западного Кавказа, которое происходило с большим кровопролитием и завершилось лишь в 1864 г.

В результате двух русско-иранских и двух русско-турецких войн первой трети XIX в. к России были присоединены почти все Закавказье, Дагестан, Чечня, Северная Осетия, Кабарда, Балкария, кавказское побережье Черного моря, а также территория Ахалцыхского пашалыка.

После присоединения Кавказа к России прекратились опустошительные нашествия турецких и персидских феодалов. Царское правительство, упразднив постепенно местное управление, ввело свою военную и гражданскую администрацию на территории Кавказа и Закавказья. Если в первой половине XIX в. царское правительство не внесло внутреннее управление ханств и других феодальных государств кардинальных изменений, то в 40-х годах XIX в. оно для более удобного управления Кавказом внесло новые порядки и создало генерал-губернаторства и военные округа, которые соответственно разделило на уезды и провинции²⁷ .

В канун и во время Крымской войны Кавказ получил трех главнокомандующих кавказскими войсками – наместников царя. Ими были генерал-адъютант граф М.С. Воронцов, исполнявший должность главнокомандующего, генерал-лейтенант Реад и генерал-лейтенант Н.Н. Муравьев. Впоследствии, после Муравьева, наместником стал князь Барятинский.

Таким образом, Россия была втянута и во внутриполитическую борьбу за подчинение императору Кавказских народов и распространение суверенитета Российской Империи и на эти территории. Происходило это подчинение долго, в условиях национально-освободительного движения.

1.7. Начало войны и народы Кавказа.

Боевые действия на Кавказском фронте Крымской войны охватывают 3 периода: первый – от 27 октября до 24 ноября 1853 г., второй – от 20 мая до конца ноября 1854 г., третий – от 24 мая до конца ноября 1855 года. Каждый из этих периодов насыщен крупными военными операциями, завершившимися победой русской армии, невзирая на численное и технологическое превосходство противника.

По подсчетам Ибрагимбейли Хаджи Мурата в военных действиях 1853 г. в составе русских войск против турецкой армии приняло активное участие более 12 тысяч грузин, армян, азербайджанцев. В военной кампании второго периода, т.е. в 1854 г. – около 10 тысяч тех же представителей народов Закавказья. В кампании 1855 г. наиболее важной и насыщенной активными боевыми действиями местных ополчений, в составе Отдельного Кавказского корпуса сражалось до 30 тысяч воинов из народов Кавказа, включая народы Дагестана, Северной Осетии, Кабарды и других областей²⁸ .

От населения Кавказа с 1853 по 1856 г. было выставлено до 52 тысяч конных и пеших воинов²⁹ .

Кавказ с его богатейшими природными богатствами, будучи краем больших экономических возможностей, являлся узлом противоречий между Англией, Францией и Турцией, с одной стороны, и Россией – с другой. Но главным образом Кавказ расценивался этими державами как «мост», переброшенный из Европы в Азию, как важный узел военных и торговых коммуникаций, имеющих огромное стратегическое и политическое значение.

Бесспорно, как со стороны европейских держав, так и со стороны России содержание и цели борьбы были реакционны, агрессивны и, следовательно, несовместимы ни с интересами народов Кавказа, ни с интересами турецкого народа.

По признанию многих Кавказ занимал первенствующее место в смысле стратегическом и политическом³⁰ .

Царское правительство придавало большое значение Азербайджану как территории, удобной для связи центра России с районом, непосредственно прилегающим к Кавказскому театру Крымской войны и, в частности, коммуникацией, проходившим по Каспийскому морю к Дербенту, Баку и к устью Куры.

Дербентско-бакинское направление царское правительство считало «имеющим первостепенную важность, в особенности ввиду начавшейся войны, когда путь через Черное море временно перестал существовать. Каспийское море соединяло через Баку центр России непосредственно с центром Закавказья»³¹ .

Из областей Западного Кавказа наибольшее внимание англо-франко-турецкой коалиции привлекала Абхазия. Этот интерес союзников был обусловлен огромным стратегическим значением Абхазии. Не меньшее внимание привлекали и другие прибрежные области Грузии – Гурия и Мингрелия, составлявшие Западную Грузию.

В Абхазии к началу Крымской войны происходила острая борьба между феодалами и крестьянством, а также борьба угнетенного населения Абхазии против царизма. Похожая ситуация была и в Гурии, и в Мингрелии.

Выставляя вооруженные ополчения для помощи русской армии население Кавказа руководствовалось стремлением предотвратить вторжение турецких полчищ в пределы своей родины и не допустить отторжения от России.

1. 8. Система народных ополчений и воинской повинности на Кавказе в период Крымской войн. Социальный состав ополчений.

Для обороны границ по берегу Черного моря еще перед началом боевых действий от населения Гурии, Мингрелии и Имеретии были выставлены конные и пешие иррегулярные войска, так называемые сотни. Гурийских сотен было 12, мингрельских – 5, имеретинских – 2. Наряду с этим почти все князья и дворяне Кутаисской губернии с подвластными им вооруженными крестьянами добровольно явились в Гурийский отряд для участия в войне. В эти ополчения были приняты мужчины в возрасте от 15 до 80 лет. Силы, выставленные населением кутаисской губернии, состояли из 20 конных сотен, «все время служивших на собственном иждивении». Помимо перечисленных ополчений летом 1853 г. в пограничном районе по берегу Черного моря заняли оборону 17 сотен национальных пеших и конных дружин³² .

Вместе с тем следует отметить, что количество добровольцев было недостаточным, поэтому царское правительство вносило в это мероприятие элемент обязательной воинской повинности и даже приказывало приставам горских народов производить набор путем так называемой раскладки. При раскладке количества всадников на каждое приставство царское командование исходило не из числа населения той или иной области, а из его «благонадежности»³³ .

Таким образом, фактически еще до начала военных действий местное население предоставляло российской армии отдельные отряды для участия в намечавшихся боевых действиях.

1.9. Уничтожение Черноморской береговой линии

Перед угрозой нападения англо-французского флота, вошедшего в воды Черного моря, царское правительство претворило в жизнь давнишнюю мысль об упразднении слабых укреплений на Черноморском побережье Кавказа, так называемой Черноморской береговой линии. За несколько дней до появления кораблей противника русские моряки спасли гарнизоны береговых укреплений, насчитывавших свыше 4 тыс. солдат и офицеров.

После срытия укреплений Черноморской береговой линии на побережье Кавказа были оставлены только крепости Новороссийск, Геленджик, Анапа и Сухум. Располагая сухопутным сообщением с Черноморской кордонной линией на Кубани, укрепления эти в любое время могли быть ликвидированы, а гарнизоны их спасены⁴³ .

Эти меры были проведены «не из боязни союзного флота, а для усиления положения русской армии в Грузии»⁴⁴ .

2.1. Кризис имамата в период Крымской войны.

Шамиль из многочисленных, раздираемых феодальными междоусобицами и внутренними противоречиями мелких дагестанских и чеченских владений сумел создать единое государство в горах Северо-Восточного Кавказа – имамат. Последнее представляло собой теократическое по форме и феодальное по социальной сущности государство.

Объединение горцев Дагестана и Чечни в единую государственную систему – в имамат – в тех исторических условиях, несомненно, было прогрессивным шагом. В имамате деятельности органов управления впервые в истории Дагестана и Чечни стала регулироваться законодательством.

Но, несмотря на это, имамат, особенно в период Крымской войны и к концу своего существования, носил характер грубой военной диктатуры.

Руководство в этом государстве осуществлялось через Главный совет (Диван-хане). Шамиль объединял в своих руках духовную и неограниченную светскую власть. В Диван-хане входили высшие духовные лица, мудиры (генерал-губернаторы) и наибы (наместники)³⁴ .

Огромной заслугой Шамиля было создание им единого, централизованного государство и 60-тысячной регулярной армии, состоявшей из пехоты, сильной конницы и артиллерии.

В годы Крымской войны все внимание Шамиля было направлено на внутреннюю жизнь имамата. Именно в эти годы основная масса горцев отшатнулась от мюридистского движения, так как наибы Шамиля и другие верхушечные слои государства переродились в феодалов и усилили гнет народных масс.

Наибы Шамиля, которые еще вчера по приказу имама уничтожали горскую феодальную знать, сами превратились в феодалов и грабили горцев-крестьян. Хотя вождь горцев и принимал эффективные меры для предотвращения обогащения наибов и даже создал специальную комиссию по проверке деятельности наибов и других руководящих лиц, но было уже поздно: остановить процесс обогащения и феодализирования знати Шамиль был не в состоянии. С 1850 г. до конца движения Шамиль заменил 65% наибов и управителей, многих наказал, но это не помогло³⁵ .

Хотя государство Шамиля – имамат – было создано в процессе народно-освободительного движения, однако интересы основного представителя этого движения – крестьян не были удовлетворены. Горская беднота, крестьянские массы продолжали оставаться эксплуатируемым большинством. Это выразилось и на последнем этапе движения (1851-1859).

Борьба горцев за независимость и Шамиль заинтересовали Турцию и ее англо-французских покровителей только тогда, когда началась Крымская война, когда сам султан стал нуждаться в помощи.

Горцы, ведущие борьбу с царской армией, могли быть сильными союзниками султана. И, сознавая это, султан Турции Абдул-Меджид в начале Крымской войны писал Шамилю, что он должен собрать войска, выступить на защиту ислама и показать свою «решительность во имя пророка». При этом Абдул-Меджид, льстя Шамилю, писал, что последний завоевал симпатии всех мусульман, и обещал привлечь на его сторону «правоверных» Азербайджана, Дербентского ханства, Табасарана, Кумыкии, Акуши и других владений³⁶ .

Однако для Шамиля и горцев султан-халиф не представлял собой уже «повелителя правоверных», для них он оказался нечестным мусульманином, нарушившим шариат, священные правила Корана.

Когда началась Крымская война и англо-франко-турецкие союзники, понимая, какую эффективную силу они могут обрести в тылу русской армии, стали засыпать Шамиля многочисленными посланиями, фирманами с громкими обещаниями о совместных ударах по царским войскам, ни Шамиль, ни его сподвижники уже не прельщались ничего не стоящими посулами.

Боевые действия горцев не были согласованы с турецким командованием. Они предпринимались по самостоятельным планам Шамиля и его сподвижников. Об этом свидетельствуют многие источники, в том числе даже царские официальные документы.

Шамиль и другие руководители восставших горцев Дагестана, Чечни и Северо-Западного Кавказа относились с недоверием к турецкому правительству и отзывались о Турции весьма нелестно.

В своих «Записках о Шамиле» современник и очевидец изучаемых событий царский офицер Руновский, приводя беседу Шамиля с его сподвижником, руководителем закубанских горцев Магомет-Амином, сообщал, что «рассказы его о Турции произвели, по-видимому, на Шамиля то действие, что утвердили в нем невыгодное о ней мнение, которое он имел прежде»³⁷ .

Тому же Руновскому Шамиль в беседе с ним заявил: «турецкий султан знал, что я — глава мусульман Кавказа, знал, какое большое дело я делаю, и ни одного раза не полюбопытствовал узнать о моем положении, никогда не присылал спросить о здоровье и о делах»³⁸ .

Далее Руновский писал: «Говоря о Турции, Магомет-Амин отзывался о турецком правительстве... не в слишком лестных выражениях и даже попросту поругивал их, к чему, впрочем, он имеет некоторое основание»³⁹ .

Другой представитель военной историографии Н. Ф. Дубровин, признавал, что Шамиль «не желал соединения с турками»⁴⁰ .

А главнокомандующий русскими войсками на Кавказе в последний период Крымской войны Н. Н. Муравьев писал: «Горцам, воюющим с нами за независимость, равно противно было всякое иго, и введение порядков, которых они могли ожидать от наших врагов, столько же было бы для них тягостно, как и наше владычество... Шамиль имел к соперникам нового рода едва ли не большее отвращение, ибо он мог ожидать, что мнимые благотворители — союзники, хотя бы то были единоверные ему турки, потребуют от него покорности»⁴¹ .

На протяжении всей 25-летней борьбы горцев Турция всегда обманывала Шамиля, так и не оказав ему помощи. И потому Шамиль заявлял гневно, что турецкий султан и его двор хуже всяких гяуров. Он восклицал: «...если бы турки попались в мои руки, я изрубил бы их на двадцать четыре куска, начиная с султана»⁴² .

В период Крымской войны движение Шамиля уже шло к закату. Большого влияния на исход военных действий на Кавказском фронте Шамиль не оказал. Его поход в1854 г. – на Кахетию и Тифлис окончился не так удачно, как он ожидал. В итоге, в начале августа 1859 г. на горе Гуниб состоялось последнее сражения Шамиля, в котором он попал в плен и был доставлен в С.-Петербург.

3.1. Действующий Кавказский корпус в военных операциях 1853- 1854 гг.

Крымская война на Кавказском фронте началась для России в конце 1853 г. с вторжения турецких войск на территорию Армении. Передовые подразделения Анатолийского корпуса турок внезапно вторглись в пределы Армении и начали грабить и опустошать армянские и азербайджанские села⁴⁵ .

В связи с этим нападением, 31 октября в Александрополь прибыл командующий действующим корпусом генерал-лейтенант В.О. Бебутов, который немедленно сформировал ударную группу в составе большинства Александропольского отряда.

2 ноября 1853 г. под Баяндуром (в 10 км от Александрополя) разыгрался бой между авангардом Александропольского отряда (17 тыс. человек) и 30-тысячным корпусом турок под командованием Абди-паши. В неравном бою русский отряд понес большие потери, но отбил все атаки. Исход битвы во много решил подоспевший вовремя отряд под командованием самого Бебутова, заставивший турецкую армию обратиться в бегство.

Один из участников этого сражения после писал: «неудача эта, конечно, не способствовала поддержанию обаяния русской силы и русского имени среди местного населения – армян, хотя и сочувствовавших нам, но находившихся между двух огней»⁴⁶ .

Манифест о войне с Турцией в действующий русский корпус поступил только 18 ноября 1853 г. К этому времени русские войска уже вели боевые действия, а турецкий главный корпус вклинился в Ахалцыхскую область Грузии, в Гурию и Армянскую область, к северу от Александрополя, где русский дислоцировался штаб.

В конце 1853 – начале 1854 г. на усиление Отдельного Кавказского корпуса прибыли 18-я пехотная дивизия с артиллерией, Новороссийский и Тверской драгунские полки⁴⁷ .

Накануне открытия военных действий на Кавказском фронте весной 1854 г., для противодействия противнику русские войска были разделены на 5 отдельных отрядов и подтянуты к русско-турецкой границе. К ним относятся: Александропольский отряд под командованием В.О. Бебутова, Гурийский и Ахалцыхский отряды под общим командованием Андроникашвили (ему же непосредственно был подчинен и резерв, расположенный в Боржоми) и Эриванский отряд под командованием генерал-лейтенанта К.К. Врангеля⁴⁸ .

Кавказский корпус русской армии к весне 1854 г. оказался в крайне тяжелом положении. Англо-французский флот, прорвавшийся в Черное море, еще более осложнил общую обстановку на Кавказском фронте Крымской войны. Правый фланг и тыл действующего русского корпуса оказались необеспеченными, ибо появилась реальная угроза англо-французского десанта на восточном берегу Черного моря. Но, несмотря на это, к весне 1854 г. правительство продолжало требовать наступательных действий от его командования.

Отрицательно влияло на общий ход событий и отсутствие умелого, хорошо подготовленного в военном отношении главнокомандующего. К этому времени генерал М.С. Воронцов, «удрученный болезнями», должен был покинуть Кавказ, передав командование корпусом генералу от кавалерии Н.А. Реаду – человеку крайне нерешительному, не пользовавшемуся ни доверием, ни уважением войск⁴⁹ .

Перед началом военных действий, весной 1854 г., командование Гурийским отрядом русских войск знало о намерении турок перейти в наступление в районе Озургет и потому решило отвести Гурийский отряд ближе к Риону.

Кампания 1854 г. началась со второй попытки Анатолийской армии турок прорваться к центру Закавказья – Тифлису. В начале июня 1854 г. авангард Батумского корпуса противника под командованием Гасан-бея вторгся в пределы Гурии и занял Озургеты. После этого турецкая армия двинулась к Кутаиси с задачей дальнейшего наступления на Тифлис⁵⁰ , но 8 июня был наголову разбит русским отрядом под командованием грузина подполковника Эристова в бою у села Нигоети.

Бой у села Нигоети начался и кончился ударами штыков русских пехотинцев и сабель грузинских конных ополчений. В этом сражении русская пехота и грузинские ополченцы почти не стреляли. В результате Нигоетского боя турки потеряли до 1000 человек убитыми и около 1000 ранеными. Командир Батумского корпуса, Гасан-бей, был убит. Отряд Эристова потерял до 600 человек русских пехотинцев и грузинских ополченцев убитыми, ранеными и контуженными⁵¹ .

Победа при Нигоети явилась предвестницей более значительного успеха гурийского отряда 15 июня при р. Чолоке.

Главные силы гурийского отряда под командованием Андроникашвили после получения донесения о нигоетской победе 10 июня перешли в наступление из села Марании на Озургеты. Узнав о наступлении главных сил гурийского отряда, Селим-паша со своим корпусом отступил за р. Чолок. Против 34-тысячного турецкого корпуса выступил 10-тысячный отряд русской пехоты и грузинских конных и пеших ополчений.

В 4 часа утра гурийские ополченцы столкнулись с неприятельскими пикетами и погнали их в лагерь.

В донесении командующему Отдельным Кавказским корпусом от 18 июня 1854 г. за № 107 командующий гурийским отрядом писал: «Дабы отвлечь внимание неприятеля от главного пункта атаки, сделано было распоряжение, чтобы артиллерия наша занимала неприятельские батареи с фронта, а гурийская милиция и часть имеретинской направлены к правому флангу неприятеля, где, завязав перестрелку, тревожили его и с этой стороны...»⁵²

Однако турецкая пехота оправилась от удара и перешла в контрнаступление, поддержанная конницей. Этот шаг заставил отступить русскую пехоту. Турецкий корпус, ободренный неудачей русской пехоты, начал перегруппировываться для общей контратаки, но осуществить ее он не успел. «Картечный залп 18 орудий мгновенно рассеял» турецкую кавалерию и обратил ее в бегство. Генерал Андроникашвили в этот момент бросил всю кавалерию на правый фланг противника с задачей прорыва в его лагерь на Чолокской позиции. Началась общая атака всего Гурийского отряда русских войск. Это предрешило исход всего сражения в пользу русского оружия.

Отдельную роль в этом бою следует отдать местному грузинскому ополчению. Богданович М.И., освещая атаку грузинской конной дружины, писал: «Впереди ее (грузинской дружины) несколько офицеров были убиты либо тяжело ранены; командир дружины подполковник Джандиеров и помощник его штабс-капитан Цицианов ранены, но остались при своей дружине. Имеретинская конная милиция врубилась в турецкую пехоту, потеряв своего вождя, пораженного картечью, вместе со всеми его бывшими впереди всадниками. Гурийская пешая милиция отбила горное орудие»⁵³ .

Турция потеряла 4 тыс. человек убитыми и ранеными, всю артиллерию, 3 лагеря с огромными запасами фуража, провианта и боеприпасов. Потери со стороны русского отряда составляли всего до 1500 человек убитыми и ранеными⁵⁴ . Чолокская победа была крупным успехом русской пехоты и грузинской иррегулярной конницы. Поражение при Чолоке совершенно расстроило одно из важнейших соединений Анатолийской армии, которая так и не оправилась до начала следующей кампании.

Русские войска ожидали новый, не менее сильный удар со стороны Эривани, где занял оборону Эриванский отряд под командованием Врангеля.

16 июля между Баязидским корпусом Анатолийского отряда турок и отрядом генерала Врангеля произошло сражение около озера Чингиль. В результате кровопролитного боя, в течение двух часов, Баязидский корпус прекратил свое существование. Эриванским отрядом было взято 4 орудия, 370 пленных, много лошадей и оружия. До 2000 убитых и раненых противник оставил на поле боя⁵⁵ . Потери отряда Врангеля составили 500 человек убитыми⁵⁶ .

Моральные результаты чингильской победы были значительны и превышали материальные. Ближайшим следствием было занятие русскими войсками без боя 31 июля крепости Баязид, откуда остатки Баязидского корпуса турок бежали в тыл.

3.2. Кюрукдаринское сражение и его значение.

Оставив в Александрополе два пехотных батальона, действующий корпус Бебутова 26 июня двинулся к Карсу, 2 июля достиг местности между селами Палдырван и Кюрук-дара в 15 км от главных сил неприятеля, и занял позиции между горным хребтом Кара-ял и селением Кюрук-дара⁵⁷ .

Генерал Бебутов, действуя по приказу правительства, назначил наступление Александропольского отряда по всей линии фронта (5 августа), но в тот же день в наступление против русских войск двинулась 60-тысячная Анатолийская армия Турции.

В период всей войны, и особенно к лету 1854 г., на Кавказском театре военных действий в составе турецкой армии было большое количество иностранных офицеров и генералов, которые фактически занимали все руководящие посты в штабе и командовали войсками (главнокомандующий войском генерал Гюйон, начальник штаба авангарда генерал Кольман и др.)⁵⁸ .

Это можно объяснить и тем, каким важным стратегическим объектом являлись для воюющих сторон Кавказ и Закавказье.

Однако, один из современников писал: «лица эти пользовались большим влиянием в Анатолийской армии, но все они были в дурных отношениях между собой и на самом скверном счету у турецких главных начальников, которые видели в них шпионов и доносчиков своих незаконных распоряжений»⁵⁹ .

Т.е. на иностранцев в турецкой армии смотрели с некоторым опасением и боялись их предательства в любой момент с изменением международного положения в отношении воюющих стран.

Дабы поднять свой авторитет, Гюйон решил в одном генеральном сражении разбить русские войска и завершить этим военную кампанию 1854 г. на Азиатском театре войны. По его плану турецкая армия должна была разбить Гурийский и Эриванский отряды русских войск, а затем 60-тысячным корпусом обрушиться на Александропольский отряд, атаковать его с фронта и с правого фланга⁶⁰ .

План Гюйона шел вразрез с инструкцией, полученной из Константинополя, согласно которой Анатолийская армия турок должна была ограничиться обороной и в случае наступления русской армии отступать к Карсу. Гюйон же во что бы то ни стало решил «склонить турок на исполнение его замысла атаковать князя Бебутова»⁶¹ и разбить главный Александропольский отряд. Обе стороны готовились к генеральному сражению, не имея достоверных сведений друг о друге.

Это сражение состоялось 5 августа 1854 г. на равнине у юго-западных склонов Караяльских гор, под селением Курюк-дара между 20-тысячным Александропольским отрядом русских войск и 60-тысячной Анатолийской армией турок.

В 6 часов утра 5 августа началось кровопролитное Кюрукдаринское сражение, в котором русский отряд при самых невыгодных тактических и стратегических условиях наголову (в течение 7 часов) разбил противника⁶² .

Турецкая армия потеряла в этом сражении до 7 тыс. солдат и офицеров, 15 орудий и много оружия. Александропольский отряд потерял всего около 1000 убитыми, 2000 – контуженными и ранеными⁶³ .

Как пишет Ибрагимбейли Х.М.: «В Кюрукдаринском сражении русские пехотинцы, драгуны и казаки, азербайджанские и грузинские кавалеристы проявили высокое воинское мастерство, твердость и решительность… В этом сражении получило дальнейшее развитие боевое содружество русских солдат и войнов-кавказцев»⁶⁴ .

Описывая динамику сражения, М.И. Богданович отмечает: «По всей кавалерии правого крыла раздалось дружное «ура!». Три сотни полковника Скобелева… полк Камкова, три сотни донцов и азербайджанская бригада, поддержанные дивизионом тверских драгун… кинулись вперед. Вся масса неприятельской… кавалерии, обходившая нас с фланга, была рассеяна»⁶⁵ .

Это еще раз подтверждает ту важную роль и местного ополчения, которая играла на результаты военных сражений на Кавказском театре военных действий.

Таким образом, 1854 г. на Кавказе заканчивался для России весьма успешно, если брать в сравнение другие фронты войны (Крым и Дунайский фронт), где в отличие от Кавказа, русской армии приходилось вести отступление. Во многом это можно объяснить и военной отсталостью самой Турции по сравнению со странами-союзницами. С другой стороны имели место и промахи турецкого командования. В этой связи нельзя недооценивать помощь местного населения и участия его в военных операциях 1853-1854 гг.

4.1. Военные операции 1855 г. Блокада Карса

1855 год был для России самым тяжелым в ходе Крымской войны. Значительные вооруженные силы Англии, Франции, Турции и Саксонии продолжали осаду героического Севастополя.

Позиции нейтральных стран – Австрии и Пруссии – явно менялись в пользу противников России. Особенно агрессивно по отношению к России была настроена империя Габсбургов, недавно спасенная Николаем I, подавившим своей армией революцию 1849 г.⁶⁶

К началу зимы 1854/55 г. все отряды Отдельного Кавказского корпуса, действовавшие против турок на Кавказском фронте, были отведены на зимние квартиры в Александрополь, Ахалцых и Кутаис.

В конце 1854 г. наместником Кавказа и главнокомандующим Отдельным Кавказским корпусом был назначен генерал-адъютант Н.Н. Муравьев, который прибыл в Тифлис в марте 1855 г. и приступил к тщательной подготовке к военным действиям 1855 г.

В отличие от своих предшественников Муравьев большое внимание уделял усилению действующего против Турции корпуса за счет войск, выступавших против национально-освободительного движения горцев Дагестана и Чечни, которое к 1855 г. совершенно ослабло в связи с внутренними противоречиями.⁶⁷ Кризис имамата способствовал этим мероприятиям Муравьева.

Для союзников на Кавказском театре войны сложилось наиболее тяжелое положение. От 120-тысячной Анатолийской армии остались лишь 33-тысячный гарнизон Карса и почти небоеспособные Батумский и Баязидские корпуса, насчитывавшие в общей сложности не более 20-30 тыс. человек. С другой стороны, значительная часть турецких войск была занята подавлением национально-освободительной борьбы против оттоманского владычества.⁶⁸

В силу того, что турецкая Анатолийская армия еще не оправилась от прошлогоднего разгрома, ее вновь присланный главнокомандующий английский генерал Вильямс решил ограничиться обороной на главном (Карсском) операционном направлении с целью удержания Карса. К началу военных действий 1855 г. Карс представлял собой обширный укрепленный лагерь, построенный английскими инженерами по всем правилам военно-инженерного искусства того времени.⁶⁹

Турецкое правительство, командование турецкой армии, а также английское и французские правительства считали Карс «оплотом Малой Азии». Надеясь на неприступность Карса, по решению Вильямса турецкое главнокомандование заперло в нем почти всю свою армию.⁷⁰ В силу этого Карс приобрел для русских войск первенствующее значение.

Решение нового главнокомандующего сводилось к блокаде Карса и овладению им путем медленного изнурения его гарнизона. Для полного обложения Карса он решил стать главными силами на прямом сообщении Карса с Эрзерумом и посылать вокруг крепости подвижные конные отряды с артиллерией для перерыва его коммуникаций. В этом случае оттеснением мелких турецких отрядов к Эрзеруму гарнизон Карса лишался подвоза продовольствия, что привело бы в конечном итоге к капитуляции в связи с голодом⁷¹ .

Но главной задачей Кавказского корпуса было уничтожение неприятельской армии, основная и лучшая часть которой заперлась в Карсе. Муравьев перед началом блокады говорил подчиненным офицерам, что «не собственно Карс нам нужен был, а защитники его; с приобретением сей крепости не ключ приобретали мы к Малой Азии, а поражали все действующие силы неприятеля, который не мог более собраться и к будущей кампании 1856 г.»⁷²

К маю 1855 г. Кавказский корпус русских войск сосредоточился на турецкой границе в трех группах: корпус Бриммера (24500 человек) – у Александрополя; отряд Ковалевского (10000 человек) – в Ахалцыхе; отряд Суслова (5000 человек) – в Эриванской губернии (при этом отряде находился и сам Муравьев)⁷³ .

Таким образом, Муравьев организовал пограничную полосу, протяженностью 250 км (от Ахалцыха до Эривани) обороняемую 40-тысячным корпусом при 100 орудиях. Численность кавказских национальных иррегулярных войск, добровольных дружин и других видов ополчений, состоявших из грузин, армян, кабардинцев, осетин и представителей других национальностей Кавказа, в кампании 1855 г. на Кавказском фронте крымской воны достигла 15-16 тыс. человек⁷⁴ .

В середине июля 1855 г. главные силы Кавказского корпуса (до 35 тыс. человек) подошли к Карсу, и, оставив под крепостью 20-тысячный блокирующий корпус, совершили несколько глубоких рейдов, в ходе которых отбросили остатки Баязидского корпуса турок к Эрзеруму и разгромили заложенные там продовольственные запасы⁷⁵ .

В результате таких рейдов, к середине августа 1855 г. огромная территория между Аджарией, Эрзерумом и Месопотамией была полностью очищена от турецких войск, а крепость Карс была окончательно блокирована русским корпусом и полностью лишена всякой связи с внешним миром⁷⁶ .

Оставшись в изолированном положении, генерал «Вильямс понял, что оказался в ловушке, и начал спешно принимать меры к спасению»⁷⁷ . Вначале он попытался прорвать кольцо блокады силами гарнизона. В ночь с 24 на 25 августа 1855 г. турецкая кавалерия вышла из крепости с целью прорваться через русские заставы у Черному морю, через Эрзерум – Трапезунд. Но замысел противника не был осуществлен. Отрядом русских пехотинцев и кавказских национальных ополчений под командованием полковника Дондукова полуторатысячная турецкая кавалерия была наголову разбита «молодецким ударом»⁷⁸ .

Успешно была ликвидирована и попытка турецкого главнокомандующего оказать осажденному гарнизону Карса помощь извне. 11 сентября внезапным ударом русских у села Пеняк был наголову разгромлен – частью истреблен, частью взят в плен во главе со своим командиром Али-пашой – 3-тысячный отряд турецких войск, наступавший по горным дорогам с обозом продовольствия для Карсского гарнизона.

В эти дни русскими разведчиками были перехвачены письма Вильямса в Англию, в которых он описывал своих «своих союзников-турок» не совсем в лестных для них выражениях. В письмах Вильямс сообщал в Лондон, что турки не выдержат решительных действий русских под Карсом, «а потому у г. Вильямса готовы на всякий случай добрые кони»⁷⁹ .

Муравьев послал в подлиннике письмо Вильямса к муширу Васифу-паше, чтобы показать настоящее лицо английских союзников и их «доброе мнение, какое имеют от турках» эти «нежные союзники»⁸⁰ .

Капитуляция Карсского гарнизона была совсем близкой, участь его была предрешена. В этой обстановке, «когда самому Вильямсу пригрезилась смерть, причем не от голода, а от взбунтовавшихся жителей… тогда сдача была решена»⁸¹ . Но последующие дни после разгрома турецкого отряда под селом Пеняк резко изменили положение осажденного гарнизона и вселили в английского комиссара надежду на спасение.

4.2. Экспедиционный рейд Омер-паши по Кавказу и Закавказью. Неудачный штурм Карса.

Союзное командование после долгих колебаний решило приступить к освобождению осажденного Карса. Командующий десантным корпусом Омер-паша (по национальности – австриец, настоящее имя Латтас) в середине сентября посетил Трапезунд, Батуми, Поти и Сухуми, осмотрел расположенные в этих пунктах войска и известил Вильямса о том, что через 20 дней придет вместе с десантным корпусом на помощь Карсскому гарнизону⁸² . Письмо Омер-паши, полученное Вильямсом 23 сентября 1855 г, почти одновременно с известием о занятии союзниками Севастополя, возбудило общее оживление в осажденном гарнизоне Карса.

В интересах Франции и особенно Англии, где к власти пришел лорд Пальмерстон – ярый противник России, было поддержание Турции на Кавказском фронте с целью ослабить Россию на других фронтах. К тому же на Кавказе - важной стратегической точке – англичанами был утерян контроль над Персидским торговым путем после Кюрукдаринского сражения.

Омер-паша с десантным 86-тысячным корпусом высадился в Батуми еще 14 сентября. После высадки суда были возвращены в Константинополь за остальными войсками.

Над русскими войсками под Карсом нависла серьезная угроза. Не меньшая угроза нависла и над гурийским отрядом русских войск, насчитывавшим всего около 20 тыс. Человек (в том числе свыше 10 тыс. грузинских ополченцев). Этот отряд должен был в сложившейся ситуации противостоять удару неприятеля.

Лучшим выходом из сложившейся тяжелой обстановки Муравьев считал штурм Карса. Приняв это решение, Муравьев 27 сентября собрал военный совет, на котором присутствовали только пользовавшиеся его особым доверием генералы Бриммер, Гагарин, Ковалевский, Майдель и несколько других⁸³ .

На совете Муравьев изложил причины, заставившие его решиться на штурм, заключавшийся в том, что «главнокомандующий намеревался до прибытия корпуса Омер-паши овладеть Карсом и направиться против него для разгрома его войск»⁸⁴ .

По решению и плану Муравьева основным объектом атаки избраны неприступные Шорахские высоты, сильно укрепленные фортификационными сооружениями и оборонявшиеся лучшей частью Карского гарнизона: 6500 человек при 53 орудиях под командованием венгерского выходца генерала Кмети. Это был довольно грубый просчет Муравьева, в будущем сказавшийся на провале штурма крепости.

Штурм Карса начался на рассвете 29 сентября 1855 г. «Под градом пуль, ядер и гранат шли колонны русских войск на штурм и действовали независимо одна от другой»⁸⁵ . Муравьев не сумел организовать даже взаимодействия штурмовавших колонн и родов войск.

В результате такого необдуманного плана штурма до карсских укреплений добралась только лишь половина штурмовавших, остальные были убиты или ранены. «Всем было ясно, - пишет офицер генерального штаба, - что штурм не удался, но главнокомандующий все еще не решался приказать очистить Шорахскую высоту и прекратить безуспешные атаки»⁸⁶ .

За этот день части Отдельного Кавказского корпуса понесли огромные потери, составлявшие 35% всей численности действовавшего корпуса, в том числе и национальных кавказских иррегулярных войск. Число убитых доходило до 2352 человек, число раненых и контуженных – до 4962 человек, без вести пропавших – 164 солдата. Всего потери Кавказского корпуса составляли 7478 человек. Турецкий гарнизон Карса потерял 1400 человек, т.е. в 5 раз меньше русских войск⁸⁷ .

При сложившихся обстоятельствах Муравьев, однако, принял решение не отступать, а продолжать блокаду оставшимися силами.

Осенью 1855 г. на Кавказском театре войны начался решающий и последний этап не только войны на Кавказе, но и всей Восточной войны. Этот этап характерен наиболее активным участием широких масс населения Кавказа в войне против иноземных захватчиков совместно с русской армией: «…именно в заключительных военных действиях 1855 г. особенно ярко проявилось содружество русских солдат и воинов-кавказцев, сыгравшее значительную роль в победоносном исходе войны на Кавказском фронте»⁸⁸ .

Особенно хорошо это видно в реакции кавказцев на экспедиционный рейд Омер-паши по районам Кавказа.

Военно-политические и стратегические цели союзников, и прежде всего Англии, вдохновившей и снабдившей Омер-пашу всем необходимым, были весьма широкими. Они предусматривали подчинение всего юго-восточного берега Черного моря, покорение гурийского, мингрельского, абхазского, адыгского и других народов турецкому владычеству, а самое главное – создание Англией военно-стратегического плацдарма для дальнейшего расширения экспансии против России и народов Кавказа⁸⁹ .

Во все княжества Западной Грузии, в горские владения Западного Кавказа, в Дагестан и Азербайджан были направлены многочисленные турецкие и английские эмиссары для агитации среди народов Кавказа с призывом к священной войне против России.

Этими действиями, носящими в основном религиозный характер, союзники хотели привлечь на свою сторону местное население и превратить его из союзника России в союзника коалиции.

Но Омер-паша натолкнулся на решимость местного населения защищать свои земли совместно с русскими войсками. Об этом свидетельствуют многочисленные документы, письма русских и иностранных военных и политических деятелей. «Дабы воспрепятствовать неприятельским партиям, - писал Бебутов военному министру, - пробираться в тыл нашего расположения в Мингрелии поднято народное ополчение…»⁹⁰ .

Командующий Гурийским отрядом русских войск Багратион-Мухранский писал главнокомандующему Отдельным Кавказским корпусом 20 октября 1855 г. следующее: «...план Омер-паши... заключается в том, чтобы, избегая по возможности военных действий, склонять народонаселение на свою сторону, надеясь этим подготовить себе успех без всяких для себя потерь. Для этой цели щедро расточает он ложь, угрозы, ласкательства и увещания; преувеличивает число войск своих до невероятности; назначает время, когда он может прибыть не только в Кутаис, но даже в Тифлис». Но «надежды Омер-паши зажечь на Кавказе всеобщее восстание против русского владычества не осуществились: абхазцы и черкесы, узнав союзников и турок поближе, желали лишь чтобы их оставили в покое»⁹¹ .

Надеясь на переход населения Абхазии и Черкессии на его сторону, «Омер-паша выбрал исходным пунктом для наступления в глубь территории Кавказа не Редут-кале, от которого до Кутаиси было всего 108 верст, а Сухум-кале, отстоявший от столицы Имеретии на 200 верст, причем при движении от Сухуми предстояло совершить две переправы через р. Кодор и Ингур»⁹² .

В это время из числа этих народов были сформированы национальные пешие и конные ополчения, так называемые милиции и дружины: Гурийский отряд русских войск численностью 19 тыс. человек при 28 орудиях, в том числе до 9 тыс. пеших и конных кавказских национальных ополчений. В числе кавказских ополчений были рионская дружина, гурийская милиция, мингрельская милиция, стрелковые имеретинские сотни, имеретинские конные дружины, рачинская дружина, Самурзаканская милиция⁹³ .

4 ноября авангард турецкого корпуса попытался форсировать р. Ингури, в районе сел. Лия, но был обстрелян мингрельским ополчением и отброшен. 6 ноября Омер-паша двинул в атаку 36-тысячный корпус против 9-тысячного отряда русских и национальных грузинских иррегулярных войск.

Разыгрался знаменитый Ингурский бой. Исключительно численное превосходство корпуса Омер-паши дало ему возможность путем обходного маневра с флангов русского отряда вынудить его к организованному отступлению.

Главные силы Омер-паши 9 ноября сосредоточились в столице Мингрелии — Зугдиди. Авангард его войск 18 ноября прибыл на р. Техур, в это же время с ним соединились и главные силы. Общая численность экспедиционного корпуса в это время достигала 40 тыс. человек.

В этот период начались проливные дожди, поля и дороги превратились в болота и топи, реки вышли из берегов, мосты, построенные неприятелем на реках Техуре и Циве, были сорваны. Дальнейшее наступление экспедиционного корпуса Омер-паши стало затруднительным⁹⁴ . В захваченных неприятелем районах Западной Грузии разгорелась настоящая партизанская война.

3 декабря корпус Омер-паши приступил к переправе через р. Техур, чтобы нанести удар по отряду Багратион-Мухранского, стоявшему на р. Цхенис-Цхали, в районе села Абаши. К 4 декабря Омер-паша принял решение атаковать Гурийский отряд русских войск. Но проливные дожди, разлив рек, невозможность переправы, отсутствие продовольствия послужили причиной выжидания в течение четырех дней. 7 декабря Омер-паша получил известие о капитуляции гарнизона Карса и сдаче крепости блокадному русскому корпусу⁹⁵ .

Все эти обстоятельства вынудили Омер-пашу к отступлению.

Союзное командование под нажимом англичан приказало Омер-паше провести зиму 1856 г. в Мингрелии, перегруппироваться и с приходом весны начать наступление вглубь территории Грузии, с тем чтобы разгромить русские войска, местные ополчения и захватить Тифлис⁹⁶ .

Вместо триумфального марша по землям Закавказья, планируемого англо-турецким командованием, корпус Омер-паши после бегства вынужден был перейти к обороне против наступавших русской армии и местных иррегулярных войск.

4.3. Капитуляция Карса

24 ноября 1855 г. Вильямс направил своего адъютанта Тизделя к Муравьеву с письмом, в котором просил у него свидания на следующий день. 25 ноября его просьба была удовлетворена. Вильямс предложил сдачу Карса, и им были подписаны предварительные условия капитуляции, выработанные и составленные А.М. Дондуковым-Корсаковым.

Условиями капитуляции Карса предусматривалось:

1) сдача регулярной турецкой армии в плен в полном вооружении и крепости Карс со всей артиллерией и имуществом;

2) отпуск редифа по домам;

3) отпуск венгров, поляков и других иностранцев на свободу;

4) сохранение у офицеров шпаг⁹⁷ .

Карс капитулировал, и крепость была сдана русским войскам со всем вооружением и личным составом гарнизона.

«Сдача Карса, - писал Е.В. Тарле, - очень ускорила окончание войны, оказав большую моральную помощь русской дипломатии»⁹⁸ .

Очень верно по поводу капитуляции Карса выразился К. Маркс: «Падения Карса является поворотным пунктом в истории… войны против России… Без падения Карса не было бы ни пяти пунктов, ни конференций, ни Парижского договора, одним словом, не было бы… мира»⁹⁹ .

Под «пятью пунктами» К. Маркс имеет в виду пять пунктов, предъявленных в ультимативной форме Австрией от имени союзных держав, которые были приняты царским правительством и положены в основу мирных переговоров в Париже.

Падением Карса и отступлением десантного корпуса Омер-паши из Закавказья завершились военные действия на Кавказском театре войны 1853-1856 гг.

Успехи России в Закавказье были одним из поводов перехода на ее сторону курдов, населявших приграничные области Турции.

Зимой 1855/56 г. Муравьев деятельно готовился к открытию военной кампании ранней весной 1856 г. Но его планам не суждено было сбыться в связи с открытием Парижского мирного конгресса.

Таким образом, на заключительном этапе войны в целом Россия добилась значительных успехов на территории Закавказья. Немаловажную роль здесь сыграло местное иррегулярное ополчение, которое, конечно, искало свои интересы в участии в военных действиях. Это была и защита собственной территории от турецкой армии, и надежда на царские привилегии и ослабление феодального гнета на Кавказе. В условиях завершающегося и стихающего национально освободительного движения это казалось особенно возможным.

4.4. Парижский мирный конгресс.

25 февраля 1856 г. начал свою работу Парижский мирный конгресс.

В конгрессе участвовали представители Англии, Франции, Австрии, Пруссии, Саксонии, Сардинии, Турции, с одной стороны, и России – с другой.

Английскую делегацию возглавлял ярый враг России, один из самых активных представителей идеи о расчленении Закавказья на отдельные княжества под протекторатом Англии и Турции, английский министр иностранных дел граф Кларендон. Членами французской делегации были барон не Буркэнэ и граф Бенедетти – секретарь конгресса. Турцию представляли Магомет Эмин Али-паша и Мехмед Джамиль-бей. Делегация Пруссии состояла из барона фон Мантейфеля и графа фон Гатцфельд Вильденбург-Шенштейна. Саксония послала на участие в конгрессе графа ди Кавура и маркиза ди Вилламарина. Председателем конгресса был граф Валевский – сын Наполеона I.

Делегация России была представлена графом А. Ф. Орловым и бароном фон Брунновым, немцем по происхождению.

Надо отдать должное российским дипломатам, которые умело использовали на конгрессе противоречия Англии и Франции, с одной стороны, и стремление Франции не допустить окончательного ослабления России – с другой.

Так же как и по ряду принципиальных вопросов, по кавказскому вопросу между Англией и Францией не было единства. Предложение английской делегации об отторжении от России Закавказья, Черкессии, Адыгеи, Крыма и Бессарабии не было поддержано французской делегацией. Орлов и Бруннов, опираясь на поддержку французской делегации, выступили против обсуждения предложений английской делегации о Кавказе, Крыме и Бессарабии. Геройское поведение русских в Севастополе и покорение неприступного Карса требовали уважительного отношения к России. «Не случайно Орлов говорил, что на конгрессе незримо присутствовала тень Нахимова и героев-севастопольцев»¹⁰⁰ .

М. С. Андерсон признает, что «английское правительство всеми способами хотело ослабить Россию в стратегическом отношении». Касаясь кавказского вопроса на Парижском конгрессе, Андерсон отмечает, что «попытки Британии добиться нейтрализации Азовского моря и создания Черкесского и Мингрельского буферных государств на Кавказе между Россией и Оттоманской империей не увенчались успехом, так как британские предложения никто не поддержал»¹⁰¹ .

30 марта 1856 г. был подписан Парижский трактат, по которому Турции возвращался Карс. Россия отказывалась от единоличного «покровительства» православным подданным Турции; устанавливался коллективный протекторат западных держав и России над княжествами Молдавией, Валахией и Сербией. В устьях Дуная устанавливалась свобода плавания, а Южная Бессарабия уступалась Молдавии.

Россия и Турция обязывались не восстанавливать военного флота на Черном море. Это значило, что Черное море открывалось только для торговых судов всех государств мира. По Парижскому трактату России были возвращены Херсонесский полуостров с Севастополем и Балаклавой, Евпатория, Керчь, Кинбурн и другие пункты, занятые коалиционными войсками. Однако условия Парижского мирного договора 30 марта 1856 г. были унизительны и суровы для России. Так, Моссе пишет: «Условия, окончательно принятые Александром II, были жестоки. Два из них в особенности глубоко ранили русскую гордость. Первое из них, вводимое по требованию Австрии, предусматривало «уточнение» границ между Россией и Турцией... чтобы убрать русскую империю от любых контактов с судоходной частью Дуная и его притоков... Еще более унизительным, однако, была принудительная нейтрализация Черного моря, принятая по настоянию Британии... статьи Парижского мирного договора были в своей суровости беспрецедентными в анналах европейской дипломатии»¹⁰² .

Парижский мирный договор был логичным и даже отчасти прогностическим исходом Восточной войны, которая воочию показала отставание России от Европейских стран. Более того, она показала причины этого отставания и предопределила дальнейшую внутреннюю и внешнюю политику страны на ближайшие 10-20 лет.

Заключение

Русско-турецкие войны и вообще отношения между этими государствами имели самое непосредственное влияние на судьбы народов Кавказа и Закавказья, территория которых стала для них ареной нескончаемых военных действий.

На Кавказском театре в ходе войны сложилась весьма своеобразная обстановка, резко отличавшаяся от событий на других фронтах. Прежде всего на Кавказском театре Крымской войны она была обусловлена победой русской армии, поддержанной местным населением, над превосходящими силами коалиции. Когда речь зашла о защите своей родины от посягательств англо-франко-турецкой коалиции, то население Кавказа выступило с оружием в руках на стороне России.

Исход войны на Кавказском фронте решался 30-50 тыс. русских войск, разбросанными небольшими отрядами на протяжении от Черного моря до Арарата, населением и местным ополчением Кавказа. Численность войск союзником превосходила в 4-5 раз. Во многом такая заслуга принадлежит русской армии, ее закаленному в многолетних боях и трудных условиях гор Отдельному Кавказскому корпусу, сохранившему в своих рядах традиции передового русского военного искусства.

Успех русской армии на Кавказском фронте ускорил окончание всей военной кампании и оказал эффективное влияние на ход дипломатических переговоров в Париже. С фактом о взятии Россией Карса иностранные делегации не считаться не могли. Это несколько смягчило положение России на Парижском конгрессе в марте 1856 г.

Крымская война 1853-1856 гг. стала вехой в истории народов России и Кавказа. Правительство рассчитывало на победоносную войну. Оно полагало, что война приостановит национально-освободительное движение в метрополии и на окраинах империи. Однако результаты Крымской войны как военном, так и в экономическом, политическом и социальном отношениях были весьма печальны для России в целом. Во многом итоги Крымской войны повлияли на политику Александра I и его реформы в области армии, отмены крепостничества и т.д.

Комментарии

¹ Бестужев И.В. Крымская война. – М., 1956. С. 11-12

² Покровский М.Н. Крымская война. – М., Центрполиграф, 2001. С. 5-14

³ Андерсон М.С. Восточный вопрос в 1774-1923 гг. Международные отношения. Пер. А. Хромовой. – Л., 1970. С. 211-212

⁴ Покровский М.Н. Указ. соч. С. 20-23

⁵ Там же. С. 21

⁶ Там же. С. 22

⁷ Тарле Е.В. Крымская война. – М., 2003. Т.1. С. 45-46

⁸ Богданович М.И. Крымская война. – М., 1967. Т.1. С. 86

⁹ Тарле Е.В. Указ. соч. С. 66

¹⁰ Виктор Жоли. Ложь и правда о войне на Востоке. Пер. К. Черкашина – М., 1965. С. 68, 71

¹¹ К. Маркс, Ф. Энгельс. Армии Европы – Турецкая армия. – М., 1969 Т. 11. С. 488

¹² Там же. С. 489

¹³ Там же. С. 490

¹⁴ Ибрагимбейли Х.М. Кавказ в Крымской войне 1853-1856 гг. – М., 1971. С. 110

¹⁵ Там же. С. 111-112

¹⁶ Богданович М.И. Указ. соч. С. 52

¹⁷ Там же. С. 54

¹⁸ Покровский М.Н. Указ. соч. С. 32-33

¹⁹ Там же. С. 35

²⁰ Там же. С. 36

²¹ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 115

²² Там же. С. 117

²³ Там же. С. 119

²⁴ Там же. С. 120

²⁵ Там же. С. 121

²⁶ История Кабардино-Балкарской АССР. Т.1. С. 234

²⁷ Там же. С. 250

²⁸ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 159

²⁹ Там же. С. 160

³⁰ Тарле Е.В. Указ. соч. С. 78

³¹ Богданович М.И. Указ. соч. С. 100

³² Бурчуладзе Е.Е. Грузия в Восточной войне 1853-1856 гг. – Р-н-Д., 1970. С. 36

³³ Там же. С. 39

³⁴ М.В. Алферова. Третий имам. – М., 2000. С. 91-120

³⁵ А.С. Арутюнян. Крестьянская война под руководительством Шамиля. – Л., 1984. С. 44

³⁶ Богданович М.И. Указ. соч. С. 311

³⁷ Руновский К.В. Записки о Шамиле. // Кубанский сборник. – Р-н-Д., Т.X. С. 34

³⁸ Там же. С. 35

³⁹ Там же. С. 37

⁴⁰ Дубровин Н.Ф. Шамиль. – М., 1987. С. 55

⁴¹ Богданович М.И. Указ. соч. Т.2. С. 102

⁴² Там же. С. 91

⁴³ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 171

⁴⁴ Там же. С. 172

⁴⁵ Тарле Е.В. Указ. соч. С. 140

⁴⁶ ЦГИА ГрузССР, ф. 1087, оп. 1, д. 378, л. 38

⁴⁷ Богданович М.И. Указ. соч. Т.1. С. 350

⁴⁸ Бурчуладзе Е.Е. Указ. соч. С. 81

⁴⁹ Богданович М.И. Указ. соч. С. 365

⁵⁰ Там же. С. 368

⁵¹ Бурчуладзе Е.Е. Указ. соч. С. 84

⁵² ЦГИА ГрузССР, ф. 1087, од. 1, д. 443, л. 56.

⁵³ Богданович М.И. Указ. соч. С. 380

⁵⁴ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 201

⁵⁵ Там же. С. 203

⁵⁶ Там же. С. 204

⁵⁷ Богданович М.И. Указ. соч. С. 391

⁵⁸ Тарле Е.В.Указ соч. С. 306-308

⁵⁹ Гейрот А.Ф. Описание Восточной войны 1853-1856 гг. – М., 1981. С. 253

⁶⁰ Богданович М.И. Указ соч. С. 451

⁶¹ Там же. С. 452

⁶² Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 285

⁶³ Там же. С. 287-288

⁶⁴ Там же. С. 289

⁶⁵ Богданович М.И. Указ. соч. С. 480

⁶⁶ Покровский М.Н. Указ. соч. С. 5-10

⁶⁷ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 300

⁶⁸ Богданович М.И. Указ. соч. С. 493

⁶⁹ Там же. С. 497

⁷⁰ Тарле Е.В. Указ. соч. Т.2. С. 23

⁷¹ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 304

⁷² ЦГВИА СССР, ф. ВУА, д. 5961, л. 255

⁷³ Богданович М.И. Указ. соч. С. 511

⁷⁴ Там же. С. 512

⁷⁵ Там же. С. 517

⁷⁶ Гейрот А. Ф. Указ. соч. С. 345-348

⁷⁷ Там же. С. 350-352

⁷⁸ Там же. С. 353

⁷⁹ Там же. С. 358

⁸⁰ Там же. С. 360-361

⁸¹ Там же. С. 366

⁸² Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 327

⁸³ Там же. С. 328-330

⁸⁴ ЦГВИА СССР, ф. ВУА, д. 5961, л. 206

⁸⁵ Богданович М.И. Указ. соч. Т.2. С. 95

⁸⁶ Там же. С. 96

⁸⁷ Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 340

⁸⁸ Там же. С. 345

⁸⁹ Тарле Е.В. Указ. соч. С. 57

⁹⁰ Богданович М.И. Указ. соч. С. 120

⁹¹ Там же. С. 125

⁹² Ибрагимбейли Х.М. Указ. соч. С. 357

⁹³ Бурчуладзе Е.Е. Указ. соч. С. 140

⁹⁴ Ибрагимбейли Х.М. Указ соч. С. 358

⁹⁵ Там же. С. 366

⁹⁶ Там же. С. 368-369

⁹⁷ Там же. С. 371

⁹⁸ Тарле Е.В. Указ. соч. С. 299

⁹⁹ К. Маркс, Ф. Энгельс. Падение Карса. – М, 1969. Т.11, стр. 635

¹⁰⁰ Киняпина Н.С. Внешнаяя политика России первой половины XIX в. – М., 1988. С. 263-264

¹⁰¹ Андерсон М.С. Восточный вопрос в 1774-1923 гг. Международные отношения. Пер. А. Хромовой. – Л., 1970. С. 250

¹⁰² Мосс В.Е. Конец крымской войны и создание системы международных договоров 1855-1871 гг. Пер. Светлов К.Т. – М., 1968. С. 56

Список литературы

1. Покровский М.Н. Крымская война. – М., Центрполиграф, 2001

2. Тарле Е.В. Крымская война. – М., 2003. Т.1,2

3. Богданович М.И. Крымская война. – М., 1967. Т.1,2

4. Ибрагимбейли Х.М. Кавказ в Крымской войне 1853-1856 гг. – М., 1971

5. Бурчуладзе Е.Е. Грузия в Восточной войне 1853-1856 гг. – Р-н-Д., 1970.

6. Андерсон М.С. Восточный вопрос в 1774-1923 гг. Международные отношения. Пер. А. Хромовой. – Л., 1970.

7. Гейрот А.Ф. Описание Восточной войны 1853-1856 гг. – М., 1981.

8. Бестужев И.В. Крымская война. – М., 1956.

9. Алферова. М.В. Третий имам. – М., 2000.