СОДЕРЖАНИЕ

I. Предисловие.

II. Введение.

III. Дооктябрьский период 1803-1917:

1) Возникновение и развитие лесного института:

а) Царскосельский – Санкт-Петербургский

практический лесной институт (1803-1836);

б) Санкт-Петербургский лесной и

межевой институт (1837-1878);

в) Санкт-Петербургский лесной институт (1878-1901);

г) Санкт-Петербургский лесной институт (1902-1917).

2) Лесной институт – крупнейший учебный и

научный центр лесного хозяйства.

IV. Вклад ученых лесного института в развитие

отечественной науки.

V. Из революционного прошлого лесного института:

1) на заре студенческого движения (до 80-х гг. XIX в.);

2) в период зарождения социал-демократического

движения (1880-1900).

VI. Заключение.

I. Предисловие

Ленинградская ордена Ленина лесотехническая академия имени С. М. Кирова—старейшее и са­мое крупное в мире высшее лесное учеб­ное заведение. История Лесотехнической академии отражает этапы возникновения и развития лесного образования и лесной науки, связанных с опытом ведения хозяй­ства в русских лесах более чем за полтора столетия — от организации примитивных лесных промыслов до современной лесной социалистической индустрии.

История академии представляет интерес и для зарубежных специалистов лесного дела — ученых и практиков лесного хозяйства, лесозаготовок, деревообработки, целлюлозно-бумажной, лесохимической и гид­ролизной промышленности.

II. Введение

Народы отсталой царской России, пробужденные Великой Октябрьской социалистической революцией и направляемые партией Ле­нина, в короткие исторические сроки пре­вратили страну массовой неграмотности и примитивной техники в одну из самых пе­редовых держав мира, достигших вершин науки, техники и культуры.

Огромные сдвиги произошли в лесном хозяйстве, лесной промышленности и в под­готовке лесных специалистов в нашей стране за годы Советской власти. Одним из ярких примеров может служить превра­щение Петербургского лесного института в Ленинградскую лесотехническую ака­демию.

За годы Советской власти Лесотехниче­ская академия стала крупнейшим вузом, готовящим инженеров и научных работни­ков по всем специальностям лесного хо­зяйства и лесной промышленности.

Возникшее в 1803 году первое в России высшее лесное учебное заведение для под­готовки специалистов лесного хозяйства выпустило за весь предреволюционный пе­риод до 1917 года всего 4300 ученых лесо­водов; в среднем это составило 37 чело­век в год. Таковы были темпы подготовки специалистов лесного дела в царской России.

С первых лет своего существования Лес­ной институт стал центром русской лесной науки. Широко известны имена ученых Лес­ного института — лесоводов А. Ф. Рудзкого, Д. М. Кравчинского, Г. Ф. Морозова, В. Д. Огиевского, химика М. Г. Кучерова, почвоведа П. А. Костычева, ботаника И. П. Бородина, энтомолога Н. А. Холодковского и других, много сделавших для развития лесного образования в России.

В институте читал лекции известный ле­совод профессор Н. В. Шелгунов — сорат­ник Н. Г. Чернышевского по революцион­ной борьбе; в 1857 г. его окончил Валерий Врублевский — видный деятель международного революционного движения, став­ший впоследствии генералом Парижской Коммуны. В институте работал талантливый химик и видный общественный деятель А. Н. Энгельгардт, сосланный царским пра­вительством «за возбуждение молодых умов». Здесь бывал на студенческих сход­ках М. Горький.

Вызванные революцией коренные изме­нения в лесном хозяйстве и лесной про­мышленности потребовали подготовки большого числа высококвалифицирован­ных, идейно вооруженных специалистов. Двери Лесного института широко раскры­лись для трудящейся молодежи. Из года в год возрастало количество студентов и преподавателей, быстрыми темпами увели­чивался выпуск инженеров. По мере ус­ложнения производства непрерывно повышалось число специальностей по лесному хозяйству и лесной промышленности.

Быстрый рост численности студентов и преподавателей, выполнение ряда крупных научно-исследовательских работ и создание прочной материальной базы привлекли в эти годы в академию много крупных ученых. Здесь успешно работали академики В. Н. Сукачев, Н. Н. Павловский, К. К. Гедройц, И. В. Тюрин, члены- -корреспонденты АН СССР профессора Л. А. Иванов и Н. И. Никитин, профессора М. М. Орлов, М. Е. Ткаченко, Н. П. Кобранов, В. Н. Ми­хайлов, Д. Ф. Шапиро и другие.

III. Дооктябрьский период 1803-1917

ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЛЕСНОГО ИНСТИТУТА

Лесной институт — одно из старейших высших учебных заведений в России, первая в мире высшая лес­ная школа — прошел до Ве­ликого Октября 1917 года более чем вековой путь.

В развитии Лесного инсти­тута за этот период следует различать пять основных этапов, тесно связанных с общеисторическим процессом развития нашей страны, с прогрессом рус­ской науки и культуры, с об­щенародным освободитель­ным движением против цар­ского самодержавия.

Первоначальные два этапа относятся к периоду разло­жения крепостничества и развития капиталистических отношений в России и охва­тывают 1803—1864 гг.

На первом этапе (1803— 1836) происходило форми­рование института как граж­данского высшего учебного заведения, создавалась его материальная база.

На втором этапе (1837— 1864) институт представлял собой военное учебное за­ведение типа кадетского корпуса. В организации всей учебной работы важную роль сыграла органическая связь института со специ­ально образованным тогда Лисинским учебным лесни­чеством как базой практиче­ского обучения воспитанни­ков.

Третий и четвертый этапы относятся к периоду про­мышленного капитализма в нашей стране и в организа­ционном отношении уклады­ваются в исторический отре­зок 1865—1901 гг.

Характерной особенно­стью третьего этапа (1865— 1877) является то, что в сте­нах единого учебного заве­дения гражданского типа лесное образование соче­тается с агрономическим.

На четвертом этапе (1878— 1901) Лесной институт пред­стает перед нами как впол­не сложившееся специаль­ное высшее лесное учебное заведение. Оно дает широ­кое лесохозяйственное об­разование преимущественно на биологической основе и выпускает «ученых лесо­водов».

На пятом этапе, совпа­дающем с периодом разви­тия в России империализма (1902—1917), возросла по­требность в специалистах для развивающейся про­мышленности, в подготовку ученых лесоводов начинают внедряться технические и инженерные дисциплины. Однако институт еще ос­тается вузом лесохозяйственного профиля, инже­нерные специальности в нем совершенно не представ­лены.

В этот период в Лесном институте значительно изме­няется социальный состав студенчества в сторону де­мократических сословий. Рост революционного и ра­бочего движения в стране накладывает отпечаток на жизнь института.

ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ - САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ПРАКТИЧЕСКИЙ ЛЕСНОЙ ИНСТИТУТ (1803—1836)

Для второй половины XVIII столе­тия характерно возникновение капиталистических отношений внутри господствующего феодально-крепо­стнического строя России.

В связи с усиленным развитием земледе­лия в южных малолесных районах Европей­ской России актуальное значение приобре­тает массивное и агромелиоративное лесоразведение.

Экономические условия выдвигают на­стоятельную потребность в специалистах, обладающих достаточной подготовкой в области лесных наук и практического лесоводства для управления казенными лесами и ведения хозяйства на местах. Между тем, по заявлению министра финансов Васи­льева, чиновники, назначаемые на долж­ности форстмейстеров (лесничих) и обер-форстмейстеров, не имели необходимых специальных знаний, «потому что в России нет еще… знающих в лесной части людей». Это обстоятельство вынудило записать в Уставе о лесах 1802 г. пункт, которым предписывалось «учредить в надлежащих местах школы для образования и научения людей в лесоводственных науках». Спустя год после утверждения Устава о лесах это требование было впервые осуществлено.

В 1803 г. в Царском Селе было учреж­дено высшее лесное учебное заведение в России. Это было не только первое в Рос­сии, но и первое в мире высшее лесное учебное заведение. Известно, что в Саксонии Тарандская лесная академия была осно­вана в 1816 г.; в Пруссии высшая лесная школа (в Берлине) создана в 1821 г. (позднее она была переведена в Эберсвальд); пер­вый государственный лесной институт во Франции (г. Нанси) был учрежден в 1824 г., в Австрии (близ Вены) в 1814 г., в Ан­глии — в 1886 г.

Местонахождение Лесного института в Царском Селе мотивировалось близостью к столице, удобством надзора за воспитан­никами, а также наличием лесного участка для проведения практических занятий.

В официальных документах это учебное заведение именовалось «практическим лес­ным училищем» и «царскосельским практическим Лесным институтом». В Положе­нии о нем было предусмотрено, «чтобы все наставления до сохранения и разведения лесов и до прочих частей лесоводственной науки относящиеся преподаваемы были от­части теоретически, а более на самом опыте».

Вновь открытое учебное заведение предполагалось укомплектовать как вольноопределяющимися, так и гимназистами и студентами Московского университета не моложе 18 лет. Судя по требованиям к воз­расту и подготовке поступающих, учреж­денный Лесной институт, несомненно, был высшим учебным заведением. Ввиду недо­статка преподавателей контингент учащих­ся в институте составлял всего 20 человек:10 человек на первом и 10 на втором году обучения. Так как от поступающих требовалась достаточная общеобразовательная подготов­ка, учебный план предусматривал прохож­дение лишь цикла специальных предметов. Если применить современное наименование учебных дисциплин, то в состав этого цикла входили: ботаника и дендрология, лесное почвоведение, лесоводство и лесные культуры, геодезия, лесная таксация и лесоустройство, лесная технология (лесохимические производства) и лесная бухгалтерия.

Для проведения в необходимом объеме практических занятий, начиная с 1805 г., воспитанников института направляли в Лисинскую казенную лесную дачу.

В конце каждого учебного года воспи­танники сдавали испытания. Окончившие на­значались на должности форстмейстеров и лесных землемеров.

Педагогический и руководящий персонал состоял из четырех человек: директора-на­ставника, лесного землемера, рисовальщика и переводчика. Директор института был подчинен главному директору государ­ственных лесов.

В 1811 г. Лесной институт был переведен из Царского Села в С.-Петербург и поме­щен за городской заставой в доме бывшей английской фермы. Одновременно с Ела­гина острова туда перевели учрежденный в 1808 г. директором государственных ле­сов Орловым так называемый Орловский практическо-теоретический лесной институт, с которым несколько ранее было объеди­нено Рижское лесное училище. Единое учебное заведение стало именоваться «С.-Петербургский форст-институт». В нем насчитывалось около 30 воспитанников.

В 1813 г. в Петербургский форстинститут были переведены воспитанники и передано учебное имущество Козельского лесного института. Таким образом, в течение не­скольких лет ранее существовавшие в раз­ных районах небольшие лесные школы были объединены в одно учебное заведение, ко­торое с 1813 г. получило наименование «С.-Петербургский практический лесной ин­ститут».

Этим были созданы более благоприятные условия для укрепления материальной базы и концентрации педагогических сил. С.-Пе­тербургский практический лесной институт в первые годы имел около 50 воспитанни­ков, педагогический персонал состоял из 2 профессоров, 3 учителей и 2 инспекторов.

В последующие годы институт, хотя и медленно, постепенно рос и укреплялся.

С 1823 по 1836 год осуществлялось ка­питальное строительство главного учебного корпуса и других каменных и деревянных зданий, велись работы по устройству парка, «плантажей» из сосен и елей, организации ботанического и дендрологического сада, оранжереи, строительству дорог, осушению заболоченных площадей.

С учетом изменений учебного плана ин­ститута в 1829 г. было составлено «Поло­жение о С.-Петербургском лесном инсти­туте», согласно которому «институт пред­назначается для образования способных и сведущих чиновников к исправлению долж­ностей по лесной части и соединенной с нею землемерной».

По новому Положению в институт прини­мались дети в возрасте от 12 до 15 лет, умеющие читать и писать на русском языке и знакомые с основами арифметики. Срок обучения в институте был установлен в 6 лет, в соответствии, с чем назначено шесть годичных классов. В двух низших классах преподавались общеобразователь­ные дисциплины, в третьем и четвертом классах к ним добавлялись некоторые ос­новные предметы; в двух высших классах проходили специальные дисциплины.

Таким образом, Лесной институт в эти годы соединял в себе среднее и высшее учебные заведения.

Воспитанники первых трех классов со­поставляли, по тогдашнему определению, младший возраст, воспитанники последних трех классов—старший.

Учебный план института включал по но­менклатуре того времени следующие ос­новные и специальные дисциплины: лесную ботанику, лесоводство, горо - и почвопознание, лесную энтомологию, лесную геогра­фию, энциклопедию лесных наук, геодезию, лесоразмножение, лесовозобновление, лес­ную таксацию и лесоустройство, лесную технологию, лесоохранение, лесную стати­стику, лесное правоведение, лесную химию, егерское искусство. Учебная практика про­водилась в Лисинской даче и в парке института.

Контингент учащихся на казенном содержании был сначала установлен в 78 чело­век, затем увеличен до 108. Допускались и своекоштные пансионеры. На казенное со­держание принимали преимущественно де­тей чиновников лесного ведомства, а в своекоштные—детей дворян и обер-офицеров. В зависимости от успехов, особенно в лесных науках, оканчивающие институт разделялись на три разряда, в соответствии, с чем им при выпуске присваивались чины разных классов. Штатные воспитанники по окончании института обязаны были прослу­жить по лесной части не менее 10 лет, свое­коштные — не менее 6.

Численность преподавателей, включая начальника института и инспекторов классов согласно штатному расписанию, была определена в 17 человек.

Преподавателями специальных дисциплин в разные годы были: лесных наук — Сте­фани, Кастальский, Перелыгин; лесной так­сации — Родин, Грешищев; лесной ботани­ки — Семенов.

Среди педагогов особо выделялся П. Пе­релыгин, написавший и издавший в 1831 Г. книгу «Начертание правил лесоводства» и в 1835 г. «Лесоохранение или правила сбе­режения растущих лесов», которые явились первыми учебными пособиями по специаль­ным лесным дисциплинам.

По Положению 1829 г. С.-Петербургский практический лесной институт существовал до 1837 г., затем снова подвергся коренной реорганизации.

За 34-летний период увеличилась числен­ность воспитанников и преподавателей ин­ститута, выросла его материально-техниче­ская база. Начиная с первого выпуска в 1807 г. и до 1836 г. Лесной институт окон­чило 238 человек; в последние годы выпуск составлял 9—13 человек в год.

Среди окончивших в этот период многие лица широко известны своей последующей деятельностью в области лесного хозяйства и лесной науки. К ним относятся Б. Фрейрес — первый директор и организатор ста­рейшего в России Лисинского учебно-опытного лесничества; В. С. Семенов — автор первых руководств по лесной таксации и лесоустройству на русском языке, учреди­тель и первый председатель Петербург­ского лесного общества; Е. А. Петерсон — организатор и руководитель первых лесо­устроительных работ в России, первый уче­ный лесничий и профессор лесных наук Лисинского учебного лесничества, в 1864— 1871 гг. директор Лесного института;

А. А. Длатовский — автор первого ориги­нального на русском языке «Курса лесовозобновления и лесоразведения» и учебного пособия по лесной энтомологии; И. Г. Войнюков — автор проекта, по которому были осуществлены первые работы по осушке лесов в Лисино, в 1862—1864 гг. директор Лесного института.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЛЕСНОЙ И

МЕЖЕВОЙ ИНСТИТУТ

(1837—1878)

В 1837 г. С.-Петербургский практический лесной институт и межевые роты гражданских топографов были объединены в единый Лесной и межевой институт, организованный по образцу кадетских корпусов. Воспитанники института назывались каде­тами.

Согласно Положению Лесной и межевой

институт должен был готовить чиновников для лесной службы и топографов для размежевания и оценки казенных земель.

В соответствии с этим в составе института были созданы три отделения: лесное, ме­жевое и офицерское. Кроме того, при институте обучалась «образцовая рота лесной стражи».

Лесное отделение образовало одну роту, межевое—три роты; в каждой роте полагалось 120 воспитанников; оба отделения составляли учебный батальон. Правила приема, и срок обучения оставались прежние.

По окончании теоретического курса вос­питанников лесного отделения в звании «кондукторов» направляли на обязательную годичную практику в специально организо­ванное Лисинское учебное лесничество.

По совокупности познаний, обнаружен­ных при теоретическом обучении, и успехов в годичной практике оканчивающие инсти­тут разделялись на три разряда. Отнесен­ные к первому, высшему разряду, зачисля­лись в офицерское отделение, которое имело целью подготовить наиболее спо­собных воспитанников лесной роты к заме­щению должностей профессоров и препо­давателей по лесным наукам в самом ин­ституте и ученых лесничих на высшие долж­ности в лесном ведомстве. Срок обучения на офицерском отделении был установлен один год.

В офицерском отделении изучали энци­клопедию лесных и камеральных наук, государственное лесное хозяйство, статистику, лесоуправление, лесную химию и другие предметы.

В 1847 г. было утверждено новое Поло­жение для института, которое вносило из­менения в его организацию. Упразднялись младшие общеобразовательные классы, срок обучения был определен в 3 года вместо 6 лет. В связи с этим повысились требования к поступающим, от которых требовались знания не ниже четырех клас­сов гимназии, а возраст устанавливался в 15—18 лет. Число воспитанников в Лесной роте было определено: казенных — 60, пан­сионеров — 40.

В 1858 г. Положение об институте вновь подверглось существенному пересмотру. Практические занятия в Лисинском учебном лесничестве были значительно расширены. Окончившие лесное отделение после го­дичной практики в Лисине в течение двух лет должны были получать практический стаж на разных работах в лесном ведом­стве и только после этого назначались к за­мещению штатных должностей.

Годичный курс в офицерском отделении был увеличен до двух лет, причем для за­числения в это отделение необходимо было иметь не менее года действительной служ­бы по лесному ведомству и сдать вступи­тельные экзамены по специальным пред­метам.

Новое Положение имело целью, во-пер­вых, усилить практическую подготовку бу­дущих лесничих, во-вторых, поднять уро­вень теоретического обучения офицеров.

Учебный план института не подвергся ка­ким-либо серьезным изменениям: дисцип­лины на лесном отделении в основном остались теми же, что и по Положению 1837г.

Практические занятия в Лисинском учеб­ном лесничестве отличались разнообра­зием. Воспитанники двух младших классов работали летом в питомнике, на лесных культурах, лесной съемке, лесной таксации. Особое внимание уделялось работам в ле­сохимическом цехе. Воспитанники третьего класса — кондукторы в лесничестве прохо­дили производственную практику по всем видам лесных работ.

Численность преподавательского состава на лесном отделении была невелика и в по­следние годы составляла около 30 человек.

Последний выпуск в Лесном и межевом институте состоялся в 1864 г. За 27 лет су­ществования им было выпущено по лесной специальности 854 человека, в среднем бо­лее 30 в год, а в последнее пятилетие около 50 в год.

Лесной и межевой институт, однако, не мог удовлетворять потребность развиваю­щегося лесного хозяйства в кадрах высококвалифицированных специалистов. В связи с этим в 1858 г. при институте и в учебном лесничестве были организованы специаль­ные курсы лесоводства, на которые принимались лица с законченным университетским образованием. Общий срок обучения на курсах составлял 17 месяцев: на теоре­тический курс отводилось 7 месяцев, на практическое обучение в Лисинском учеб­ном лесничестве — 10.

В 1861 г. курсы лесоводства были преоб­разованы в Лесную академию, которая, после закрытия Лесного и межевого инсти­тута, должна была стать единственным в России высшим учебным заведением по лесной части. Срок обучения в академии был определен в 2 года. Академия была создана в 1863 г., но просуществовала не­долго, дав единственный выпуск в 1865 г.

За этот короткий период курсы лесовод­ства и Лесную академию окончили 126 че­ловек.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЛЕСНОЙ ИНСТИТУТ

(1878—1901)

Первый прием в преобразован­ный С.-Петербургский лесной институт состоялся в 1878 г. К зачислению допускались лица с закончен­ным средним образованием. Вначале прием производился по конкурсным экзаменам, с 1898 г.- по конкурсу аттестатов. Сыновья лесных чинов принимались вне конкурса.

Срок обучения в институте был установлен в 4 года. Учебные занятия начинались 1/IХ и заканчивались 1/Х. Окончившие ин­ститут получали звание ученого лесовода I или II разряда. Первый разряд присваи­вался тем, кто успешно окончил курс и в течение года представил специальную ра­боту, аналогичную нынешним дипломным работам.

Положением количество студентов было определено в 250 человек (на I курсе — 100, на II — 60, на III — 50, на IV — 40). Фак­тический контингент студентов в первые годы был меньше, затем возрос и уже в девяностых годах достигал 300—350 человек, а в- девятисотых годах—500. В глав­ном здании института имелось общежитие для 150 студентов.

К концу рассматриваемого периода кон­тингент студентов Лесного института харак­теризовался следующими данными. На 1 ян­варя 1902 г. в институте было 522 слушателя, в том числе на I курсе—191, на II— 122, на III—102 и на IV—107 человек. По социальному происхождению (в %): из дво­рян 13,6, штаб - и обер-офицерских детей 43,5, сыновей духовных лиц 0,8, почетных граждан 6,9, купеческого сословия 4, ме­щан 19,1, крестьян и солдатских детей 10,3, иностранцев 1,8. Таким образом, около 70% студентов принадлежало к привилеги­рованным сословиям.

Учебным планом института предусматри­вались 18—20 часов лекций в неделю, лет­няя практика по ботанике для первого кур­са; по зоологии и геодезии — для второго курса; лесоводству, таксации и геодезии — для третьего курса и по лесоустройству и лесной технологии — для четвертого курса.

На первом курсе преподавались матема­тика, ботаника, физика, химия, зоология, богословие. На втором курсе продолжа­лось изучение ботаники, химии и зоологии, кроме того, занятия дополнялись чтением минералогии, метеорологии, геодезии и общему законоведению. На третьем и четвер­том курсах преобладали специальные пред­меты: почвоведение, дендрология, лесовод­ство, лесоустройство, лесная таксация, оценка лесов, лесная технология, лесное инженерное искусство. На третьем курсе читались еще полицейское право и полити­ческая экономия. Лесные законы изучались на последнем курсе. На всех курсах препо­давался немецкий язык.

Летние учебные занятия по лесохозяйственным дисциплинам проводились в Лисинском лесничестве. Для улучшения учеб­ного процесса институт в течение многих лет добивался получить в свое ведение от­дельную учебную лесную дачу. Ходатай­ство института, наконец, было удовлетво­рено, и в 1902 г. ему была передана Охтинская казенная лесная дача площадью около 1 тыс. га.

С 1898 г. для студентов III курса был ус­тановлен новый порядок окончания учеб­ного года. Экзамены по лесоводству, лес­ной таксации и лесоустройству были пере­несены с весны на лето и принимались в Лисинском лесничестве после прохожде­ния там учебной практики по указанным дисциплинам.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ЛЕСНОЙ ИНСТИТУТ

(1902-1917)

Период с 1902 по 1917 гг. характеризует­ся бурными событиями в жизни нашей страны. Продолжая проводить реакцион­ную политику в интересах буржуазии и по­мещиков, царское правительство повело наступление на экономические и политиче­ские права трудящихся. Ухудшение поло­жения рабочих и крестьян привело к росту стачечной борьбы в городах и массовым выступлениям крестьян против помещиков. Революционное брожение в стране приняло огромный размах.

Обстановка еще больше обострилась в связи с русско-японской войной, отвечавшей интересам захватнической политики цар­ского и японского империализма. Небыва­лым народным взрывом против самодержа­вия была первая русская революция эпохи империализма—революция 1905 г. С по­давлением революции начались безудерж­ные репрессии царских властей против революционных элементов в стране и, прежде всего против партии рабочего класса—рос­сийской социал-демократической рабочей партии (большевиков).

Тяжелое положение трудящихся, вызван­ное первой мировой войной и наступившей хозяйственной разрухой, способствовало новому мощному подъему революцион­ного движения. Завершился этот подъем февральской революцией 1917 г.- сверже­нием самодержавия, нарастанием и прибли­жением пролетарской революции.

Дворянская и буржуазная культура в это бурное время переживала кризис и упадок. Стремясь предотвратить революцию, реак­ционные ученые проповедовали невозмож­ность познания мира, отрицали закономер­ности общественного развития, призывали к отказу от проникновения в тайны при­роды, от классовой борьбы.

Начинает зарождаться новая социалисти­ческая культура. В творчестве передовых деятелей русской науки и культуры чувствуется влияние передовой материалисти­ческой теории. Несмотря на все препятствия, передовая русская наука пробивает себе дорогу, глубже проникает в тайны природы. Этому во многом способствуют труды таких корифеев отечественной науки и техники, как К. А. Тимирязев, И. П. Пав­лов, Н. Е. Жуковский, А. С. Попов.

На основе передовых материалистических положений создавали свои теоретические работы и такие ученые Лесного института как Г. Ф. Морозов, В. Н. Сукачев, М. Е. Ткаченко, Н. А. Холодковский, К. К. Гедройц и др.

Несмотря на общий упадок, передовым деятелям лесной науки удается добиться существенного улучшения подготовки специалистов лесного дела.

В 1902 г. было введено новое Положение об институте. Учебный план института, рас­считанный на 4 года, пополнился новыми дисциплинами.

В новом учебном плане был сделан упор на лесоводство путем разделения его на общее и частное; расширился цикл инже­нерных наук вследствие включения при­кладной механики и строительного искус­ства, введен отдельный предмет лесоуправления; добавлены основы сельского хозяй­ства, плодоводство и огородничество.

Увеличился объем зимних практических занятий, особенно по специальным лесным предметам; летняя учебная практика на I и II курсах увеличилась за счет каникул. Предусматривалась следующая организация летних практических экзаменов, в конце мая, в течение 10 дней должны были проводиться экскурсии в Лисинское, Охтинское и Сестрорецкое лесничества с участием профессоров специальных лесных и общеобразователь­ных предметов. Затем студенты 1 и II кур­сов с 1 по 15 июля проходили практику по геодезии, потом их отпускали на каникулы. Студенты III курса проводили летние прак­тические занятия по общему и частному лесоводству и лесной таксации в Лисинском лесничестве в течение июня и июля; август посвящался практически занятиям по ботанике, дендрологии, прикладной зоологии, почвоведению и другим предметам. Сту­денты IV курса отправлялись на квалификационную практику в лесничества по назна­чению совета института.

Вместо прежних (по Положению 1880 г.) восьми кафедр новым Положением преду­сматривалось двенадцать кафедр, возглав­ляемых профессорами. Значительно увели­чились штаты ассистентов. Возросшие сред­ства на содержание института (220—240 тыс. руб. в год) слагались из сумм, отпускаемых ежегодно по штату из государственного казначейства в размере 185000 руб., спе­циальных средств—платы студентов за обу­чение и пользование общежитием, дохода от питомников, садов и других хозяйствен­ных учреждений института, дохода от про­дажи издаваемых институтом сочинений и др. Около 25% штатных средств инсти­тута ежегодно предназначалось для стипен­дий и пособий студентам. Кроме того, при институте были учреждены стипендии, вы­плачиваемые за счет отдельных ведомств, обществ и частных лиц. Студенты, получавшие казенные стипендии, были обязаны прослужить в лесном ведомстве по одному году за каждый год получения стипендии.

Совету института предоставлялось право оставлять при институте ученых лесоводов 1 разряда для подготовки их к научно-учеб­ной деятельности по специальным лесным предметам. Эти лица зачислялись стипен­диатами высшего оклада (аспирантами) на срок не более двух лет. Для поощрения студентов к научным занятиям совет инсти­тута ежегодно предлагал темы и за лучшие сочинения назначал золотые или серебря­ные медали. Эти главные пункты Положе­ния 1902 г. и дополнительные к нему пра­вила легли в основу деятельности института до начала первой мировой войны.

Учебный план института за эти годы не претерпел существенных изменений. Од­нако дополнительно к обязательным дис­циплинам с 1902/03 учебного года читались лекции об охоте, о водном хозяйстве, о ры­бах и рыболовстве. С 1904/05 г. был введен необязательный курс — учение о географи­ческом распространении лесных пород.

Революция 1905 г. сильно отразилась на учебной жизни института. В течение всего 1905 и до 1 сентября 1906 г. учебные заня­тия в институте не проводились. Вследствие революционных выступлений студенчества распоряжением министерства институт был закрыт на весь учебный год.

В 1906/07 году в институте вместо кур­совой была введена предметная система преподавания. Однако крупные недостатки этой системы вскоре обнаружились весьма ярко. Резко сократилась посещаемость лек­ций, невозможно стало регулировать на­грузку учебно-вспомогательных учрежде­ний и лабораторий, накопилась академиче­ская задолженность, снизилось качество обучения. Ввиду этого с 1908/09 г. институт постепенно стал возвращаться к курсовой системе преподавания, которая к 1912/13 учебному году полностью была восстанов­лена на всех четырех курсах.

Эти перемены вызывали недовольство студентов, которые требовали улучшения преподавания и материального состояния, а также открытия лесотехнического и лесоинженерного отделений.

В связи с этим против студенчества были приняты строгие меры: в течение всего первого семестра 1908/09 учебного года институт был закрыт, и более 100 студентов было исключено из института. Большая часть исключенных была вновь зачислена лишь в следующем учебном году. Волне­ния среди студентов продолжались и в 1911 г.

Численность студентов института за рас­сматриваемый период значительно вы­росла. Если до 1908/09 учебного года в ин­ститут ежегодно поступало 100—150 чело­век, то в последующие годы прием состав­лял 225—250 человек. Это было вызвано крайним недостатком в специалистах с выс­шим лесным образованием. Несмотря на значительный отсев, число студентов в ин­ституте возросло с 522 на 1 января 1902 г. до 628 на 15 сентября 1912 г. и до 765 на 15 сентября 1915 г. Ежегодный выпуск в среднем составлял около 80 человек. С целью ускорения подготовки специали­стов с 1912 по 1914 г. в Лесном институте проводились 3-месячные дополнительные (повторительные) курсы для лесничих. Организатором этих курсов был проф. Г. Ф. Морозов.

За десять лет, с 1902 по 1912 г., удельный вес низших сословий увеличился почти вдвое; крестьяне и мещане стали преобла­дающей частью студенчества вместо дво­рян и военных.

Материальная база института за эти годы значительно укрепилась. Так, в течение 1902—1904 г. институту было отпущено 612000 рублей на строительство новых зда­ний и капитальный ремонт. Кабинеты и ла­боратории пополнялись оборудованием и приборами. Вырос фонд библиотеки.

Мировая война привела к постепенному свертыванию учебной и научной деятель­ности института. Студенты и преподаватели соответствующих возрастов были призваны на военную службу. Для оставшихся в ин­ституте студентов были установлены жест­кие сроки окончания курса. Лица, не защи­тившие в срок квалификационных работ, выпускались со званием «зауряд-лесовода».

Оканчивающих институт направляли на работу в соответствии с нуждами военного времени и в первую очередь на заготовку леса и обработку древесины. Тогда-то и об­наружилось, что подготовка студентов на биологической базе не соответствует предъявляемым к ним требованиям. Акту­альным стал вопрос о реорганизации струк­туры Лесного института.

В связи с этим в 1916 г. директором ин­ститута была составлена записка об учреждении при институте лесотехнических отде­лений: технологического — по механической и химической обработке дерева и торфа и инженерного — по заготовке и транспорту леса и мелиорации. Всероссийский съезд представителей промышленности и тор­говли, состоявшийся в августе 1916 г., под­держал это предложение. Был составлен проект реорганизации института в составе трех отделений. Однако из-за недостатка средств этот проект не был осуществлен. Дело ограничилось тем, что в 1917 г. был лишь увеличен штат педагогического персо­нала, главным образом ассистентов.

В том же году был сделан первый шаг к приобщению преподавателей и студентов к активному участию в организации учеб­ной жизни института, в частности им было предоставлено ограниченное право посеще­ния заседаний совета института.

За тринадцатилетний период (1902—1914) Лесной институт окончило 1033 человека, в том числе со званием ученого лесовода 1 разряда 411 и II разряда 622.

В этот последний предоктябрьский пе­риод всей научной и учебной работой ин­ститута руководила большая группа выдаю­щихся ученых. Среди них профессора Г. А. Любославский и В. Н. Оболенский (фи­зика и метеорология), М. Г. Кучеров и Е. В. Бирон (химия), Н. А. Холодковский (зоология), академик И. П. Бородин и про­фессор Л. А. Иванов (ботаника), профес­сора П. С. Коссович и К. К. Гедройц (поч­воведение), И. И. Померанцев (геодезия), Г. Ф. Морозов (общее лесоводство), А. Н. Соболев и В. Д. Огиевский (частное лесоводство), М. М. Орлов (лесоустройство и лесная таксация), Д. Н. Кайгородов и Н. А. Филиппов (лесная технология), С. В. Ведров, Н. И. Фалеев и Э. Э. Керн (за­коноведение, лесные законы и лесоуправление), Л. В. Ходский (политическая эконо­мия и статистика) и т. д.

В эти годы из числа питомцев Лесного института выросла большая плеяда выдаю­щихся ученых, впоследствии внесших ог­ромный вклад как в развитие отечествен­ной науки и техники, так и в дело расширения лесотехнического образования. Это крупнейший советский ботаник В. Н. Су­качев, классик лесоводства профессор М. Е. Ткаченко, основоположник лесоэкономического образования в стране профессор С. А. Богословский, крупнейшие ученые в области лесных культур профессор Н. П. Кобранов и почетный академик ВАСХНИЛ Н. И. Сус, виднейшие ученые в области лесной таксации профессора А. В. Тюрин и Н. В. Третьяков, выдающийся советский химик член-корреспондент АН СССР профессор Н. И. Никитин, автор ка­питальных научных трудов и учебников по древесиноведению и фитопатологии, заслу­женный деятель науки и техники профессор С. И. Ванин.

ЛЕСНОЙ ИНСТИТУТ— КРУПНЕЙШИЙ УЧЕБНЫЙ И НАУЧНЫЙ ЦЕНТР ЛЕСНОГО ХОЗЯЙСТВА

Учреждение Лесного института, как это подчеркнуто во всех положениях о нем, имело це­лью обеспечить нужды казенного лесного хозяйства в квалифицированных специали­стах для управления этим хозяйством в центре и на местах — в лесничествах. На­ряду с этим институт должен был готовить кадры для учета и устройства обширных лесов страны.

Из воспитанников института предполага­лось комплектовать педагогический персо­нал лесных учебных заведений по специальным дисциплинам, а также персонал исследовательских учреждений по лесной части. Как Лесной институт справился с этой задачей, видно хотя бы из того, что более чем за столетний период (1807—1914) ин­ститут окончило 3790 специалистов.

Ученых лесоводов в царской России вы­пускали три высших учебных заведения:

С.-Петербургский лесной институт, Ново-Александрийский институт сельского хозяй­ства и лесоводства (Люблинская губерния) и Петровская земледельческая и лесная академия в Москве.

Петровская академия была основана в 1865 г., а Ново-Александрийский институт в 1869 г. Таким образом, С.-Петербургский лесной институт до 70-х годов XIX столетия был единственной высшей лесной школой, из которой пополнялся аппарат управления лесным хо­зяйством страны. Небольшое количество ученых лесоводов было выпущено в 1840—1857 гг. Маримонтским институтом сельского хозяйства и лесоводства близ Вар­шавы.

За 1870—1890 гг. ежегодный выпуск ученых лесоводов из Петербургского лесного института составлял в среднем 35 человек, из Ново-Александрий­ского института — 20, из Петровской академии — 15, итого — 70 человек. Следовательно, в эти годы из Петербургского лес­ного института выходило 50% всех специа­листов с высшим лесным образованием.

В конце 90-х годов XIX века в казенном лесном хозяйстве имелось всего около 700 лесничеств. Во главе этих лесничеств должны были стоять лица с высшим обра­зованием. Если принять во внимание, что в аппарате центрального управления лес­ным хозяйством, включая лесоустройство, работало почти 400 специалистов высшей квалификации, то можно прийти к выводу, что в эти годы Лесной институт и два дру­гих учебных заведения были в состоянии не только обеспечивать более чем скромные нужды казенного лесного хозяйства в спе­циалистах, но в некоторой степени и удо­влетворять потребности крупного помещи­чьего лесовладения.

С конца XIX века и до первой мировой войны число лесничеств в казенных лесах систематически росло и к 1913 г. достигло 1532. Одновременно расширялась про­грамма лесоустроительных работ. В 1913 г. чинов лесоустройства уже было более 700, имелось около 300 специалистов по укреплению песков и оврагов. Увеличилась чис­ленность персонала управления казенными лесами: всего чинов местного и централь­ного управления в казенном лесном хозяй­стве к 1913 г. насчитывалось около 5300, в том числе лесных кондукторов с низшим образованием более 2000.

Что касается подготовки специалистов высшей квалификации, то положение в эти годы было таково. Петровская академия с 90-х годов прекратила подготовку и вы­пуск ученых лесоводов, Ново-Александрий­ский институт продолжал выпускать в сред­нем 25 человек в год, С.-Петербургский лесной институт ежегодно оканчивало 70— 80 человек, т. е. каждый год лесное хозяй­ство получало около 100 специалистов.

Сопоставление потребностей с ежегод­ным выпуском показывает, что, хотя число оканчивающих С.-Петербургский лесной ин­ститут и возросло более чем в два раза, однако возможности института стали уже явно недостаточными для удовлетворения потребностей в ученых лесоводах даже од­ного казенного лесного хозяйства, не говоря уже о лесном хозяйстве в обширных частновладельческих лесах страны. Недо­статок в высококвалифицированных кадрах лесное ведомство стремилось восполнить воспитанниками учрежденных с 1888 г. 2-летних низших лесных школ, выпуск которых в 1913 г. составил около 390 человек. Таких низших школ существовало 43 в различных городах страны. В этом ярко сказа­лась общая политика казенного лесного управления, которое больше заботилось о лесных доходах, чем о подготовке высококвалифицированных кадров для лесного хозяйства.

Роль Лесного института в лесном хозяй­стве страны наряду с подготовкой кадров определялась тем вкладом, который внесли профессора и воспитанники института в развитие отечественной лесной науки.

IV. Вклад учёных лесного института в развитие

отечественной науки

Ученым Лесного института принадлежит за­слуга не только в развитии науки о лесе. Их трудами развивались и даже зачина­лись многие другие отрасли науки.

Невозможно говорить о русской науке, не назвав имен И. П. Бородина, П. А. Костычева, П. С. Коссовича, Н. И. Кокшарова, Д. А. Лачинова, Г. Ф. Морозова, Н. А. Холодковского и дру­гих крупных ученых в об­ласти естествознания, рабо­тавших в институте в раз­ные периоды.

Петербургский лесной ин­ститут был первым специ­альным лесным высшим учебным заведением не только в стране, но и в Ев­ропе. Понятно, почему уче­ные именно этого старей­шего вуза закладывали ос­новы русской лесоводственной науки и развивали ее отдельные отрасли. Боль­шой вклад в развитие науки внесли также ученые Пет­ровской земледельческой и лесной академии, Ново- Александрийского института сельского хозяйства и лесо­водства и ученые практики.

Как в период становления, так и на дальнейших этапах развития русской науки о лесе ученые института не замыкались в своей узкой специальности. Подлинно крупные ученые всегда от­личались большой широтой научных интересов. Выдаю­щиеся лесоводы вели иссле­дования и во многих других смежных отраслях науки. Этим вызвана необходи­мость упоминания одних и тех же имен в разных отраслях науки, в связи с развитием различных направле­ний науки о лесе, тем более что современное молодое поколение лесоводов недостаточно знакомо со многи­ми из тех, кто создавал и развивал русскую науку, яв­ляя пример самоотвержен­ного служения интересам народа, сочетания успешной научной работы с активной практической деятельностью и высоким педагогическим мастерством.

V. Из революционного прошлого лесного института

НА ЗАРЕ СТУДЕНТЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ

(до 80-х гг. XIX в)

Сведения о жизни и быте студентов Лесного института в са­мом раннем периоде его существования сохранились весьма скудные. Установить досконально, как велось пре­подавание в образованном в 1803 г. Царскосельском училище, каких успехов достигали его воспитанни­ки, каковы были проявле­ния их общественных взгля­дов и настроений, к сожа­лению, не представляется возможным.

Распорядок жизни уча­щихся определялся «Прави­лами» училища, очень строгими, рассчитанными на безоговорочное повинове­ние директору. Однако можно полагать, что долж­ного соблюдения правил не было, так как уже в 1806 г. потребовалось издать дополнения, которыми вводи­лись более тяжелые меры наказания за отклонение от установленных в правилах норм поведения.

Бедны и материалы, по которым можно судить о студенческой жизни впер­вые два десятилетия после перевода в Петербург Царскосельского училища и об­разования С.-Петербургско­го практического лесного института. На пробуждение общественного сознания учащейся молодежи боль­шое влияние оказала Отечественная война 1812 г. Не могло не встретить отклика в среде студенческой моло­дежи и восстание декабри­стов, положившее начало революционно - освободи­тельному движению в Рос­сии. В 1825 г. к следствию по делу декабристов был привлечен член тайного об­щества, один из бывших пи­томцев Лесного института Петр Иванович Фаленберг. Осужденный как государ­ственный преступник, он был отправлен в Читинский острог, откуда в 1833 г. со­слан на поселение в Мину­синский округ и освобожден в числе других декабристов лишь в 1856 г.

О положении воспитанни­ков, институтских порядках и учебных занятиях в 30-х годах прошлого столетия рассказывает в своих воспо­минаниях Н. В. Шелгунов:

«Лесной институт был заве­дением штатским — и нас держали очень свободно… Все было у нас просто, по-домашнему». Тепло вспоминает он об учителях русского языка А. А. Комарове (друге В. Г. Белинского) и Сорокине, прививавших уче­никам интерес к чтению, знакомивших их с события­ми русской жизни. От А. А. Комарова услышали они в феврале 1837 г. волнующий рассказ о дуэли и смерти А. С. Пушкина. С добрым чувством говорит он о пре­подавателе Е. А. Петерсоне (в 1864 г. директор ин­ститута).

Хорошее впечатление ос­тавляли практические заня­тия, на которых учащиеся должны были проявлять большую самостоятель­ность. Свободное время по­свящалось играм, чтению, которое хотя и было беспо­рядочным, служило приоб­ретению разносторонних знаний и общему развитию воспитанников.

Однако официальная система воспитания, рассчитанная на подготовку из молодежи верноподданных чиновников, подавляла у воспитанников какое-либо проявление не­довольства существующими порядками или попытку протеста против несправедливых действий начальства. По субботам прови­нившихся в течение недели наказывали роз­гами — телесное наказание было узаконен­ным методом воспитания.

Сохранился документ, рассказывающий о том, как осенью 1836 г. более 20 воспи­танников старших классов явились в мини­стерство государственных имуществ, в ве­дении которого был тогда Лесной институт, с жалобой на то, что их плохо кормят, скверно одевают, что директор невнимате­лен к их просьбам. Проверка состояния института подтвердила правильность жалобы, но все жалобщики были наказаны.

В годы царствования Николая I большин­ство специальных высших учебных заведе­ний было перестроено по образцу кадет­ских корпусов. Еще в 1834 г., глядя на мар­ширующих студентов Горного института, превращенного в Корпус горных инжене­ров, царь воскликнул: «Наконец-то я при­вел все корпуса к одному знаменателю!»

В 1837 г. Лесной институт был передан в ведение V отделения императорской кан­целярии и по «высочайшему повелению» превращен в военно-учебное заведение — Лесной и межевой институт. Начальник отделения министр Киселев, рапортуя царю о выполнении его воли, выразил уверен­ность в том, что «военное устройство уко­ренит в питомцах дух подчиненности, что необходимо при самом воспитании и по­лезно в служебном отношении». Лично ца­рем в институт были назначены «для восстановления порядка в нравственном от­ношении и для введения надлежащей дисциплины» новый директор, полковник Ламсдорф и капитан Каменский. Именно последнему поручалось нравственное и фи­зическое образование учащихся. В институ­те появились офицеры, барабанщики, гор­нисты. Совершенно иным стало положение воспитанников. Были уволены преподава­тели Сорокин и Комаров. Программа воспитания, проводимая в институте после его преобразования, по воспоминанию Н. В. Шелгунова, «состояла из трех пунктов: поведение, учение, фронт... Каменский кри­чал на всех без разбора, а Ламсдорф сек, торжественно, при фронте, сопровождае­мый большой свитой… Официально нас не воспитывали, а дрессировали; официальная наука была тоже дрессировкой...»

Малообразованное военное начальство не признавало книг для свободного чтения, да и досуга для него не оставалось, так как все время после учебных занятий заполни­лось военной муштрой. Такая система вос­питания, безусловно, возбуждала недоволь­ство у воспитанников «... - постоянно подав­ляемое чувство свободы и жизнь под мелочными запрещениями вызывали в нас самую опасную идею — неповиновения...».

Но неповиновение, проявление свободою мыслия в военном учебном заведении ка­ралось самым беспощадным образом. Так было на протяжении всех лет его военного устройства. Вот один из примеров. В июне 1849 г. в институтской церкви был отслу­жен молебен в честь победы русской ар­мии, направленной Николаем I на разгром венгерской революции. После молебна воспитанник первого года обучения В. Карпович выразил возмущение по поводу начавшейся «резни», его поддержал один из его товарищей К. Козелло. Во «всеподданнейшем» докладе, направленном царю, институтское начальство сообщало об этом факте вольнодумства. В ответ император «высочайше повелеть соизволил: воспитан­ников Валериана Карповича и Костана Ко­зелло исключить из института и определить на службу рядовыми под строжайший над­зор в разные оренбургские линейные ба­тальоны». Подобные примеры, конечно, не были единичными.

По социальному составу студенчество Лесного и межевого института было неод­нородным. Если на лесное отделение (в лесную роту) принимались преимуще­ственно дети чиновников лесного ведомства и дворянские дети, то на межевое отделе­ние (в межевые роты) наряду с детьми дворян, чиновников, священнослужителей, купцов принимались дети канцелярских слу­жителей, не имевших чинов; кроме того, на это отделение ежегодно присылались воспитанники из различных сиротских домов. Так, с 1836 по 1841 г. были приняты 223 воспитанника из детских приютов. Прини­маемые в институт сироты должны были быть физически здоровыми, способными к учению и обязательно законнорожден­ными, о чем даже требовалась специальная справка из сиротского дома.

Отсутствуют данные о наличии каких-либо студенческих объединений в институте 40—50-х годов. Возможно, что кружки и какие-либо общества не могли возникнуть в суровых условиях военного режима, гос­подствовавшего в Лесном и межевом институте. Однако студенты общались с мо­лодежью других высших учебных заведе­ний — Технологического института, универ­ситета, Медико-хирургической академии и др. У передовой части студенчества фор­мировалось демократическое мировоззре­ние, основой которого была сама русская действительность с ее классовыми противо­речиями, нараставшим кризисом крепостничества, непомерными страданиями народа, ростом крестьянских волнений. Довольно неоднородная по социальному составу сту­денческая среда института была тесно свя­зана с жизнью различных слоев русского общества. В Лесном институте училось не­сколько студентов из Польши, видевших у себя на родине произвол и жестокость самодержавия при подавлении польского восстания в 1830—1831 гг. С появлением поляков в институте часто возникали раз­говоры на темы, расширявшие политиче­ский кругозор студентов.

В 1857 г. Лесной институт окончил Валерий Врублевский, ставший видным деяте­лем международного революционного движения, героическим участником национально-освободительного движения в Польше 1863 г., генералом Парижской коммуны 1871 г.

Огромное влияние на лучшую часть сту­денчества оказывали идеи Н. Г. Чернышев­ского и Н. А. Добролюбова. Пробуждению общественного сознания студентов Лесного института способствовала педагогическая де­ятельность Н. В. Шелгунова, вернувшегося в институт и служившего вначале в Лисинском лесничестве, а затем в самом инсти­туте (1856—1861). Если написанное им неле­гальное воззвание «К молодому поколению» оказало огромное революционизирующее воздействие на широкий круг студенческой молодежи, то непосредственное общение со студентами Лесного института, безуслов­но, влияло на формирование их взглядов и убеждений. В своих лекциях Н. В. Шелгунов, излагая специальный предмет, стремился связать его с современной жизнью, донести до слушателей передовые идеи своего вре­мени.

В первую половину 60-х годов институт пережил ряд преобразований; в 1860 г. было упразднено межевое отделение, в 1861 г. рассмотрен вопрос о создании Лес­ной академии — учебного заведения осо­бого типа с целью подготовки кадров для лесного управления из лиц с высшим обра­зованием. В 1863 г. академия была открыта, но в этом же году последовало повеление царя о переводе в Петербург Земледель­ческого института из Горы-Горок, вызван­ное чрезвычайными обстоятельствами. Ин­ститут в Горы-Горках Могилевской губернии существовал с 1840 г. Уже в первые годы после его образования в институте началось революционное брожение. В конце 40-х го­дов за преподавателями и студентами был установлен постоянный полицейский над­зор. В донесениях, поступавших в губерн­ское жандармское управление, не раз упоминалось о постоянных сборищах студен­тов, на которых пелись революционные песни и польские гимны, велись предосуди­тельные разговоры.

В западных губерниях, откуда в основном набирались учащиеся Горы-Горецкого зем­ледельческого института, проживало много поляков, сочувствовавших нараставшему в Польше в начале 60-х годов национально-освободительному и антифеодальному движению. В январе 1863 г., когда вспыхнуло польское восстание, охватившее также Бе­лоруссию и Литву, часть студентов и преподавателей института оказалась связанной с повстанцами. В последних числах апреля Горки были захвачены одним из повстанческих отрядов под руководством Людвига Топора. К «мятежникам» примкнуло более 50 воспитанников института и 6 преподава­телей. Через несколько дней отряд был разбит правительственными войсками. До­знания специально созданной следственной комиссии привели к многочисленным аре­стам. Преподаватели института, «вошедшие в сношение со студентами, поднявшими оружие против правительства», были пре­даны военному суду.

Царское правительство, опасаясь повторения свершившихся событий, решило перевести институт в Петербург. Оставлены были опытные поля и питомники института, животноводческие фермы и конный завод, пасеки и мастерские земледельческих ору­дий. Так Земледельческий институт начал свою новую жизнь вблизи III отделения. Характерно, что из 219 студентов института в Петербург было переведено только 33. Несмотря на тщательный отбор, эти моло­дые люди принесли с собой свободолюби­вые настроения, вызывавшие у студентов-лесников чувство солидарности с польскими революционерами.

С.-Петербургский земледельческий инсти­тут, занятия в котором начались в октябре 1864 г., сочетал в себе лесное и агрономи­ческое образование. Экономическое поло­жение большей части студентов института было трудным. Стипендии получали немно­гие. Число казенных стипендий было неве­лико, правда, существовали еще стипендии от частных лиц и от земств, но общее их количество было незначительным и не могло удовлетворить всех нуждающихся. Необходимость платы за обучение приво­дила к тому, что часть студентов оказыва­лась совсем без средств к существованию. Удаленность института от центра лишала возможности побочного заработка в виде переписки, уроков и т. п. Трудности мате­риальной жизни заставляли студентов со­здавать на общественных началах различ­ные объединения: бюро по труду, кассу взаимопомощи, библиотеку студенческих руководств, столовую, хотя организация подобных учреждений запрещалась прави­лами высших учебных заведений.

С осени 1868 г. появились признаки подъ­ема студенческого движения в высших учебных заведениях Петербурга. С исто­рией студенческих волнений 1868—1869 гг. связано имя С. Г. Нечаева, вольнослуша­теля университета, пытавшегося использо­вать студенческое движение и подчинить его своим планам создания заговорщиче­ской организации. Активный участник «бес­порядков» - студент-лесник В. И. Ковалев­ский скрывал Нечаева осенью 1868 г. несколько дней в своем номере в Земле­дельческом институте, где Нечаев нашел себе единомышленников. Наиболее дея­тельными из них были студенты В. И. Святский и П. А. Топорков, которые за пропа­ганду идей Нечаева среди студенческой молодежи были впоследствии арестованы.

Под влиянием Нечаева была выпущена прокламация «К обществу», написанная сту­дентом университета П. Ткачевым, которая

была напечатана в типографии Дементьевой, известной современникам своей яркой речью, произнесенной на суде по делу нечаевцев. В этой прокламации, к печатанию которой был причастен студент-лесник С. Чубаров, говорилось о жестокости и преследованиях, которым подвергается моло­дежь, и звучал призыв поддержать протест студентов. В марте 1869 г. начались волне­ния в университете и Технологическом ин­ституте. Из-за беспорядков закрыли Меди­ко-хирургическую академию. В официаль­ном сообщении в газете «Голос» было сказано, что «заперты двери и в Земледель­ческом институте». Хотя это известие было опровергнуто департаментом земледелия и сельского хозяйства, брожение в инсти­туте было и едва не перешло в «явные беспорядки».

В этом же году был арестован П. А. Ко стычев, недавно окончивший институт и оставленный в нем в должности лаборанта. Арест последовал вслед за тем, как поли­цией было установлено, что он совместно со своими товарищами по лаборатории и учебе составил и распространил листовку, характеризующую положение студенчества того времени.

Общественное движение 70-х годов в Пе­тербурге и во всей России тесно связано с деятельностью революционных народни­ков, являвшихся решительными врагами су­ществующего политического строя, но ве­ривших в то, что Россия минует стадию капиталистического развития и перейдет к со­циалистическим или приближающимся к ним формам общественного устройства через крестьянскую общину. Революционное под­полье этих лет выдвинуло много смелых и энергичных деятелей, сыгравших видную роль в освободительном движении. К ним принадлежат М. А. Натансон, С. М. Кравчинский, С. Л. Перовская, Д. М. Рогачев, Д. А. Клеменц и другие.

Большое влияние на идейные настроения студенческой молодежи оказал петербург­ский кружок революционных народников, названный по фамилии одного из его чле­нов кружком «чайковцев» (хотя организо­вал его не Чайковский). Это объединение было создано в результате слияния кружка студентов Медико-хирургической академии, где главным его организатором был М. А. Натансон, и кружка С. Л. Перовской и сестер А. и В. Корниловых.

Многих студентов-медиков и студентов-лесников издавна объединяла дружба, вызванная отчасти территориальной близостью учебных заведений. Кружок М. На­тансона был связан с отдельными револю­ционно настроенными студентами Земле­дельческого института. Позднее, в октябре 1871 г., АЛ. Натансон перешел в Земледель­ческий институт и числился студентом ин­ститута до ноября 1872 г. С. Л. Перовская во время ее жительства на Кушелевке, неподалеку от Земледельческого института, была препаратором в химической лабора­тории института, работая там по предложе­нию профессора А. Н. Энгельгардта, пре­доставившего временный заработок четы­рем слушательницам Аларчинских женских курсов, на которых он читал лекции по химии.

Первоначальная деятельность кружка была направлена на революционную про­паганду и политическое самообразование учащейся молодежи, на распространение среди передовой части студенчества тен­денциозно подобранной легальной литера­туры, к которой присоединялись по воз­можности и запрещенные издания. Кружок стремился к тому, чтобы самообразование молодежи шло по единой в общих чертах программе с тем, чтобы готовить таким путем молодое поколение для будущей ре­волюции.

1 декабря 1870 г. был арестован и заклю­чен в Петропавловскую крепость профес­сор Земледельческого института А. Н. Энгельгардт. Вместе с ним были арестованы профессор П. А. Лачинов, студенты Ни­колай и Петр Чирвинские, В. Карпека, Г. Софийский, К. Щербак и еще несколько человек. Началось особое следствие III от­деления по поводу беспорядков в Земле­дельческом институте.

В материалах специально назначенной царем следственной комиссии, расследо­вавшей дело, говорится «о вредном и опас­ном политическом настроении воспитанни­ков Земледельческого института, о бывших в нем противозаконных сходках и собра­ниях, имевших характер агитационных сбо­рищ». По отзывам агентов III отделения, в Земледельческом институте господствует такой дух и такое напряженное состояние, что можно ожидать серьезных беспоряд­ков от самой маловажной причины. Поли­тические взгляды студентов в высшей степени неудовлетворительные. Число студентов, выражающих самые крайние убеж­дения, велико.

Следствие обнаружило, что воспитанники института имеют кассу взаимопомощи, сту­денческую библиотеку, кухмистерскую, мелочную лавочку; существуют комиссии: экзаменационная, по распределению посо­бий и др. Это сплотило студентов в самостоятельную корпорацию со своего рода самоуправлением и вызвало необходимость сходок для обсуждения и решения возникающих вопросов. Все это происходит, го­ворится далее в следственных документах, на глазах у директора института Е. А. Петерсона и его помощника декана А. Н. Эн­гельгардта вопреки существующим универ­ситетским правилам, распространяющимся на все высшие учебные заведения, а также вопреки временным правилам, изданным в самом институте. Обыском в студенче­ской библиотеке (заведовавший ею студент К. Щербак был арестован) ничего запре­щенного не было обнаружено, однако установлено, что для библиотеки в последнее время приобретались не учебники, необхо­димые для занятий, а преимущественно книги социально-политического содержа­ния. Почти у всех обысканных студентов были найдены сочинения политико-социаль­ного и экономического характера.

Директор института Е. А. Петерсон объяснил комиссии, что он считает суще­ствование названных учреждений с само­стоятельным ведением дел в них студен­тами «полезным и необходимым для них практическим упражнением, незаменимым никаким слушанием лекций». Кроме того, следствием было выявлено, что на ходатай­ство студентов перед руководством инсти­тута о разрешении вечеров с музыкой, танцами и чтением директор заявил, что в аудиториях и залах вечера не разрешены, но в собственных номерах общежития им не запрещается принимать гостей. Такое попустительство привело к тому, что сту­денты устраивали по субботам вечера, для чего выбирали два-три соседних номера, из которых в одном танцевали и пели, в дру­гом находился буфет, в третьем читались статьи и обсуждались разные вопросы. Ве­чера посещались студентами и других учеб­ных заведений, а также некоторыми служа­щими института, бывали на них и профес­сора А. Н. Энгельгардт и П. А. Лачинов.

Самая примечательная особенность ве­черов состояла в чтении статей и обсужде­нии вопросов, имевших исключительно политический и социальный характер. На вече­рах были прочитаны статьи Ф. Лассаля «Программа работников» и «О сущности конституции», «Очерки по истории труда» Д. И. Писарева, «Цена прогресса» П. Л. Лав­рова и другие произведения. Чтения сопровождались прениями, в которых при­нимали участие и посторонние. Часто случа­лось, что студенты пели революционные песни. На одном вечере был провозглашен тост: «За Французскую республику, за ус­пех красного знамени, за революцию!»

Временные правила института, изданные в 1868 г., вызвали после их опубликования большое недовольство, вылившееся в шум­ные студенческие сходки, на которых было принято решение: правил не подписывать, а в случае принуждения подать всем про­шения об увольнении из института. По этому поводу профессор А. Н. Энгельгардт предупредил студентов, что правила не мо­гут быть отменены, а подача прошений об увольнении приведет их подателей к безо­говорочному исключению из института. После этого студенты правила подписали, предполагая, что строго применять их на деле институтское начальство не будет (так оно и было). Кроме знакомства с по­литической литературой, на субботних вече­рах, по инициативе студента Петра Чирвинского осенью этого же года было органи­зовано чтение лекций самими студентами. Многие из них были посвящены Н. Г. Чер­нышевскому, некоторые излагали содержание книги А. П. Щапова «Социально-пе­дагогические условия умственного развития русского народа», давали обзор современ­ных конституций по книге А. Лохвицкого и т. д. Следует отметить, что обсуждав­шиеся темы и названия политических книг, обнаруженных при обыске у студентов и в студенческой библиотеке, совпадали с программой самообразования и перечнем книг, рекомендованных чайковцами.

У П. Чирвинского при обыске были ото­браны его заметки и записки «о покуше­ниях разных лиц на жизнь коронованных особ, о казни декабристов, о больших ре­волюциях». В III отделении имелись сведе­ния о его «в высшей степени дерзких и преступных суждениях о правительственных лицах и даже о священной особе государя».

В итоге проведенного следствия Алек­сандр II повелел А. Н. Энгельгардту, «при­нимавшему участие в студенческих сбори­щах и внушавшему воспитанникам института безнравственность и демократические идеи, воспретить педагогическую деятельность и учредить за ним полицейский надзор. Ввиду же вредного его направления и прежних предосудительных поступков, удалить его из Петербурга и, воспретив выезд за гра­ницу, предоставить ему избрать себе место жительства внутри империи за исключением столиц, столичных городов и губерний, где находятся университеты». Профессора П. А. Лачинова «за необнаружением вины» от ареста освободить. Семь студентов были исключены из института и высланы из Пе­тербурга на родину. Среди них К. Щербак, М. Девель, А. Коленко, Г. Софийский и др., отправлен в ссылку в Холмогоры П. Чирвинский, восемь студентов взяты на «замечание».

Е. А. Петерсон был отстранен от долж­ности директора института. Нельзя не отме­тить прогрессивность взглядов Е. А. Петерсона, его принципиальность и доброжела­тельное отношение к молодежи. В эти годы Егор Андреевич Петерсон был уже пожи­лым человеком. В прошлом воспитанник Лесного института, затем преподаватель, один из первых ученых лесничих и позднее профессор, он, по воспоминаниям Н. В. Шелгунова, слушавшего в студенческие годы его лекции, «был новатор, и прогрессист… Только ему мы были обязаны тем, что у нас читалась политическая экономия, из­гнанная в то время даже из университе­тов..., называлась она у нас официально «энциклопедией камеральных наук». Свои взгляды и убеждения Е. А. Петерсон сохра­нил до преклонных лет и какое-либо откло­нение от них считал невозможным.

В августе 1871 г. на агрономическое отде­ление института был принят С. М. Кравчинский, ставший вскоре видным деятелем революционного народнического движения. Среди студентов он выделялся начитан­ностью, большими способностями к наукам. Это был юноша с уже сложившимися ре­волюционными взглядами. До поступления в институт он окончил столичное артил­лерийское училище и, прослужив один год в чине подпоручика в Киевской батарее, навсегда оставил военную службу. На 1 курс было выделено несколько стипендий для особо нуждающихся студентов, но стипен­дия назначалась лишь выдержавшим осо­бые конкурсные испытания на ее получе­ние. Из 12 студентов, державших экзамены, самая высокая сумма баллов была у С. Кравчинского. По свидетельству Л. Шишко, члена кружка чайковцев и друга С. Кравчинского еще по артиллерийскому училищу, последний вступил в кружок чайковцев осенью 1871 г. К этому периоду относятся первые попытки перехода кружковцев к ре­волюционной агитации среди петербургских рабочих. С самого начала своей деятель­ности в кружке С. Кравчинский вел пропа­ганду революционных идей среди учащейся молодежи, читал лекции по истории и поли­тической экономии, рабочим на Выборгской стороне, причем излагал им в популярной форме первый том сочинений К. Маркса. В. И. Ковалевский, живший некоторое время в одном номере с С. М. Кравчинским, вспо­минает, что он вместе с ним часто разносил нелегальную литературу, и вечерами они неоднократно вдвоем отправлялись пешком в город «с нелегальщиной». В номере сту­дента Кравчинского бывал Г. В. Плеханов.

В начале лета 1873 г. С. М. Кравчинский поселился вместе с Д. А. Клеменцом на рабочей окраине Петербурга для ведения пропаганды среди рабочих Невской за­ставы. По личной просьбе он был уволен 25 июля из Земледельческого института. Конец июля и август С. М. Кравчинский на­ходился в Новоторжском уезде в имении отставного поручика А. Ярцева (вольнослу­шателя Земледельческого института), где намеревался устроить тайную типографию.

По возвращении в Петербург он первый решил «идти в народ». Это решение озна­чало отречение от привычной обстановки, отказ от возможности продолжать образование. Начинался новый этап жизни в усло­виях незнакомых и заведомо тяжелых. Осенью этого же года С. М. Кравчинский вместе с революционером-народником Д. М. Рогачевым под видом пильщиков от­правились в Тверскую губернию. С этого времени С. М. Кравчинский всецело от­дается революционной работе и переходит на нелегальное положение. Идея хождения в народ была подхвачена кружком москов­ских студентов, руководимым Ф. В. Волхов­ским и Г. А. Лопатиным, и нашла отклик среди студенчества в других городах.

Самоотверженная борьба революцион­ных народников не имела и не могла иметь успеха в народе, но «...их проповедь будила все же чувство недовольства и про­теста в широких слоях образованной молодежи».

Спустя несколько лет С. Кравчинский, бу­дучи деятельным членом тайного револю­ционного общества «Земля и воля», по по­ручению его комитета убил шефа жандар­мов начальника III отделения Мезенцева. Смертельный удар кинжалом, нанесенный Мезенцеву на Михайловской площади в ав­густе 1878 г., был актом возмездия за издевательства над политическими заключен­ными, за смертные казни революционеров, санкционированные главой III отделения. О яркой жизни, революционной и литера­турной деятельности С. М. Кравчинского (Степняка) написано очень много.

Кружок чайковцев и связанные с ним ра­бочие кружки были разгромлены весной 1874 г. Последовали многочисленные аресты учащейся молодежи. Большинство аресто­ванных пропагандистов после нескольких лет заключения судились по известному «процессу 193-х». Среди лиц, привлеченных за революционную пропаганду, встречаются бывшие студенты-лесники, в частности Г. Софинский, исключенный из института в 1871 г. за участие в беспорядках, связанных с де­лом А. Н. Энгельгардта.

В ноябре 1874 г. на специальном совеща­нии министров под председательством ми­нистра государственных имуществ Валуева, в ведении которого находился Земледель­ческий институт, в присутствии градоначаль­ника Трепова обсуждался вопрос о принятии необходимых мер для предотвращения беспорядков в учебных заведениях. Сове­щание считало одной из причин беспорядков большое количество необеспеченных молодых людей в высших учебных заведе­ниях. С этих пор прием в Лесной институт по каждому прошению был возможен лишь с согласия министра Валуева. Подбор сту­дентов велся им весьма тенденциозно. Так, например, он отказывает в приеме 12 воспитанникам Гатчинского сиротского института, подавшим прошение о приеме, и одновременно дает разрешение на прием сыновьям привилегированных лиц. Это способство­вало определенному социальному подбору учащихся, но не спасало положения. Во второй половине 70-х годов в Земледельче­ском институте (вновь переименованном в 1877 г. в Лесной институт), хотя и не было «открытых беспорядков», но были сходки, случаи коллектив­ного обсуждения различных вопросов, касающихся внутрен­ней жизни института. Студенты-лесники принимали участие в сходках, происходивших в Медико-хирургической академии.

В 1876 г. петербургскому гра­доначальнику поступил донос о том, что в политической де­монстрации на площади у Ка­занского собора принимали участие, студенты Лесного инсти­тута (указаны фамилии студентов), где они «больше всех драли горло против правительства и царя». Подобные донесения на отдельных студентов и слу­жащих Лесного института были неодно­кратными. Все это говорило о непрекра­щающейся революционной деятельности в институте.

В 80-х годах на арену общественно-поли­тической жизни России вышел рабочий класс. Начался новый этап революционно-освободительной борьбы, связанный с по­явлением первых марксистских кружков и организаций, с распространением марксизма в России.

В ПЕРИОД ЗАРОЖДЕНИЯ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ (1880—1900)

После падения крепостного права в России сравнительно быстро стал развиваться капитализм. Развитие капитализма происходило за счет эксплуатации трудящихся.

Но чем невыносимей становилась жизнь, тем сильнее росло в народе стремление изменить ее. В. И. Ленин в «Проекте про­граммы нашей партии» (1899) указывал, что рост нищеты, гнета, порабощения, унижения и эксплуатации трудящихся «...является одним из главных условий, порож­дающих рабочее движение и социализм в России». На арену политической борьбы вышел российский пролетариат. Возникли первые марксистские организации в России, еще не связанные с рабочим движением. И только в середине 90-х годов эта связь была осуществлена.

Революционную борьбу народа против самодержавия активно поддерживала про­грессивная часть студенчества.

Лесной институт считался одним из демо­кратических высших учебных заведений, однако и в нем дети трудящихся составляли небольшой процент. В 1881 г. по социаль­ному положению студенты института рас­пределялись следующим образом (в %):

детей дворян 45; военных 24; духовенства 5; купцов 6; мещан 12; крестьян 8. Таким образом, 80% составляли выходцы из господствующих классов. В 90-е годы в усло­виях известного расширения высшего обра­зования происходит некоторая демократизация студенчества: процент учащихся из мещан, крестьян и детей солдатского про­исхождения поднимается до 35.

Обучение в институте было платным. Плата за обучение в год составляла 50 рублей и за место в общежитии — 40 рублей. В число слушателей принима­лись только «по внесении следуемой платы и по явке в форменной одежде», что, есте­ственно, не всякому было доступно. Стипендией обеспечивались немногие: лишь 18—20% студентов. В условиях реакционной политики царской России студенчество, как и весь народ, страдало от бесправия и политического произвола, от унизительных порядков в стенах учебных заведений. На­пример, студентам высших учебных заведений запрещалось «принимать участие в ка­ких-либо сообществах, кружках, землячествах». При поступлении в Лесной институт каждый молодой человек давал письменное обязательство, что он будет следовать этому распоряжению. Ущемлялись личные права студенчества, в частности студентам запрещалось вступать в брак во время пре­бывания их в институте.

Передовая часть студенчества увлекалась прогрессивными демократическими идеями, активно участвовала в народничестве, а с распространением марксизма и появле­нием первых марксистских кружков в Рос­сии — в социал-демократическом движе­нии.

Одной из первых марксистских групп в России, была «Партия русских социал-де­мократов», организованная в Петербурге зимой 1883/84 г. студентом университета, болгарином Д. Н. Благоевым (основатель и вождь Болгарской коммунистической пар­тии). В эту группу входили в основном сту­денты университета, Технологического и Лесного институтов.

«Партия русских социал-демократов» развернула большую революционную работу среди рабочих Выборгской и Петро­градской стороны, Васильевского острова, за Невской заставой, а также среди воен­ных. В 1884 г. ею была создана первая не­легальная типография, в которой стали пе­чатать подпольную газету «Рабочий».

Группа Благоева приняла проект про­граммы, составленный группой «Освобож­дение труда». Несмотря на арест Д. Н. Благоева 1 марта 1885 г., после трехмесячного тюремного заключения высланного из России как иностранного подданного, благоевцы продолжали заниматься пропагандой среди рабочих, укрепляли связь с группой «Освобождение труда», готовили очеред­ной номер газеты «Рабочий».

Из студентов Лесного института в социал-демократическую группу Благоева входили В. Кугушев, С. Платунов, А. Герасимов, В. Мутных, В. Симановский, В. Голошейкин, И. Иванов, Д. Гофман.

В. А. Кугушев (род. в 1863 г.), сын уфим­ского губернского предводителя дворян­ства, входил в руководящее ядро благоевской группы, проводил занятия в четырех рабочих кружках Выборгской стороны, вел переписку с социал-демократами за грани­цей, закупал там литературу, привез из Вильно станок для первой типографии благоевской организации. В. А. Кугушев прини­мал активное участие в устройстве вечеров, лотерей, часть средств от которых посту­пала в помощь политическим ссыльным, за­ключенным и на организацию рабочих кружков.

В. С. Мутных и В. Е. Голошейкин, вышед­шие из разночинной среды, окончили Ека­теринбургское реальное училище, затем учились в Лесном институте, в общежитии жили в одной комнате. Они руководили сбором средств для помощи политическим ссыльным и заключенным, вели пропаганду среди рабочих, размножали на гектографе различные прокламации, хранили у себя и распространяли социал-демократическую литературу. В марте 1887 г. при обыске у них были обнаружены части гектографа, штемпели, печати, отчеты, ведомости, бланки ведомостей и издания С.-Петербург­ского общества помощи политическим ссыльным и заключенным и большое коли­чество марксистской литературы.

Д. И. Гофман также был активным чле­ном благоевской группы. Вместе с И. И. Ивановым он проводил работу среди воен­ных, и принимал участие в подготовке тре­тьего номера газеты «Рабочий». При обыске у него была отобрана рукописная про­грамма пропаганды среди военных и марк­систская литература. Студенты С. Платунов, А. Герасимов, В. Симановский наряду с другими благоевцами занимались пропа­гандой среди рабочих, собирали пожертво­вания в пользу политических ссыльных и заключенных, хранили у себя и распростра­няли социал-демократическую литературу.

В 1886 г, были арестованы В. А. Кугушев, Д. И. Гофман и другие. Спустя два года благоевская группа подверглась оконча­тельному разгрому. Участники ее были осуждены и после тюремного заключения сосланы.

В 1885—1886 гг., еще до разгрома бла­гоевской группы, в Петербурге возникла новая социал-демократическая организация под названием «Общество содействия под­нятию материального, интеллектуального и морального уровня рабочего класса в России», переименованная затем в «Товарище­ство петербургских мастеровых», организа­тором которой был известный деятель революционного движения П. В. Точисский. Общество состояло из группы рабочих и группы интеллигентов. Большая пропагандистская деятельность организации среди рабочих Петербурга сыграла важную роль в дальнейшем развитии социал-демократи­ческого движения. Группа имела свою ти­пографию, библиотеку, склад нелегальной литературы и кассу помощи рабочим, по­страдавшим за политические убеждения.

Студент Лесного института Василий Чешихин был связан с группой интеллигентов и выполнял ее задания. После окончания в 1888 г. Петербургского университета В. Чешихин поступил в Лесной институт. Еще в университете он примыкал к пе­редовой части студенчества, был близко знаком с известным революционером В. К. Курнатовским—тогда тоже студентом университета. Департамент полиции констатировал, что «между В. Чешихиным и В. Курнатовским всегда происходит обмен мыслей по поводу возрождения... тайного кружка для низвержения существующего государственного строя». Василий Чешихин был также близко знаком с Марией Точисской и ее подругами — активными участницами группы П. В. Точисского, выполнял поручения группы. В частности, он собирал деньги в помощь политическим ссыльным, привлекая к этому других студентов Лес­ного института.

После разгрома благоевской организа­ции, а затем и группы Точисского в Петербурге сохранились и продолжали действовать социал-демократические круж­ки. Осенью 1889 г. студент-технолог М. И. Бруснев объединил эти кружки в об­щегородскую организацию.

Программа брусневской группы в марк­систском отношении была более зрелой, чем проект программы благоевской группы.

В 1891 г. члены брусневской организации устроили во время похорон Н. В. Шелгунова политическую демонстрацию, на кото­рой, кроме интеллигентов, присутствовали рабочие. В демонстрации участвовало 50 студентов Лесного института. Произошло столкновение с полицией. Наиболее актив­ные участники демонстрации были аресто­ваны, среди них большинство составляли студенты Лесного института. Впоследствии за это они были исключены из института.

Брусневская организация, состоявшая из рабочих, интеллигентов, студентов универ­ситета и Технологического института, была связана с группой «Освобождения труда» и получала от нее социал-демократическую литературу. Из студентов Лесного института в нее входили: Н. Сивохин, Ф. Шевелев, М. Маслов, А. Разумовский, Н. Булич, А. Серебрянников, А. Голубев, С. Дмитриев, К. Волосович и др.

Н. П. Сивохин был активным членом исполнительного комитета организации, за­нимался пропагандой среди рабочих, руко­водил рабочим кружком, хранил и распро­странял социал-демократическую литературу. 0н возглавлял кампанию за открытие студенческой столовой в Лесном институте. Однако хозяйственный комитет института не разрешил открыть столовую, мотивируя свой отказ тем, что подобные столовые яв­ляются местом сходок студентов.

Пропагандой среди рабочих занимались и другие брусневцы-лесники. Они имели в общежитии гектограф, на котором размножали революционную литературу и рас­пространяли ее среди студентов и рабочих.

26 апреля 1892 г. был арестован М. Егупов — руководитель одной из групп брусневской организации. На допросах в поли­ции он предал организацию, назвав всех ее участников, в том числе Н. Сивохина, К. Волосовича, С. Дмитриева и А. Серебрянни­кова (последний к тому времени уже окон­чил Лесной институт). Последовали массо­вые аресты. Большинство арестованных было приговорено к тюремному заключе­нию и ссылке на разные сроки в Восточную Сибирь.

Однако репрессии царизма не были в со­стоянии задержать рост социал-демократического движения. Вокруг уцелевших от арестов членов брусневской организации (С. И. Радченко, Л. Б. Красин) в Петербурге образовалась в 1893 г. марксистская группа «стариков», в которую, кроме Радченко и Красина, вошли студенты-технологи Г. М. Кржижановский, В. В. Старков, А. А. Ванеев, П. К. Запорожец, студент Петербург­ского университета М. А. Сильвин, учитель­ница Н. К. Крупская и др. В Петербурге существовали и другие кружки, часть, из ко­торых еще не порвала с народничеством, другие носили общеобразовательный или культурнический характер. Студенты Лес­ного института, объединившиеся в кружки, были связаны с кружками других инсти­тутов.

В 90-х годах развернулась острая борьба марксистов против народников, которую с осени 1893 г. возглавил В. И. Ленин, приехавший в Петербург. Эта борьба захватила интеллигенцию, студентов, рабочих. В нее активно включились и студенты Лесного ин­ститута. Полиция была обеспокоена собра­ниями молодежи и давала указания своим тайным агентам наблюдать за ними. Так, агент-провокатор Михайлов-Московский до­носил начальству, что 21 февраля 1894 г. в Лесном институте назначается вечеринка, на которой должна состояться дискуссия между марксистами и народниками. Позд­нее он доносил, что эта вечеринка состоя­лась и в прошедшей дискуссии «марксисты победили».

Студенты знакомились с марксизмом не только во время подобных дискуссий, но и самостоятельно изучая марксистскую лите­ратуру. Об этом свидетельствует очеред­ное донесение полицейского агента, сооб­щавшего о широком распространении среди студентов Лесного института «Мани­феста Коммунистической партии», а также произведений Г. В. Плеханова «Наши разногласия», «Социализм и политическая борь­ба» и др. Что касается народнической литературы, то в сообщении назывался только «Листок от группы народовольцев» в количестве 50 экземпляров, имевшийся у двух студентов.

Сторонники марксизма из числа студен­тов Лесного института вели активную борьбу против народников не только в сте­нах института, но и среди рабочих.

Борьба марксистов против народников закончилась победой марксизма. В этом величайшая заслуга В. И. Ленина, который идейно разгромил народничество и тем са­мым обеспечил дальнейшее распростране­ние марксизма в России. В результате этой борьбы марксистские кружки окрепли. В 1895 г. они были объединены В.И.Лениным в единую организацию — «Петербургский союз борьбы за освобождение рабочего класса», осуществившую переход к массо­вой политической агитации среди рабочих, соединившую социализм с рабочим движением.

В Лесном институте в середине 90-х го­дов существовала социал-демократическая группа. В нее входили студенты: И. Шестопалов, Е. Выходцев, С. Харченко, Д. Суптельский, Н. Строгальщиков, А. Разумов­ский, Н. Куделянский, А. Гойжевский, А. Тайрьянц, Г. Бернацкий, С. Билибин, Ф. Чиликин, С. Левитин, М. Куровцев, Я. Ярошевич, Н. Петров, П. Августинович, Н. Тихомиров, В. Килианский и др. Эта группа была связана с «Союзом борь­бы за освобождение рабочего класса», а И. А. Шестопалов входил в его руководя­щий центр.

После ареста В. И. Ленина, А. А. Ванеева и других (в 1895 г.) И. А. Шестопалов руко­водил марксистскими рабочими кружками на Резвоостровской мануфактуре Воронина на Шлиссельбургском тракте. Один из кружков занимался у него на квартире. Он был тесно связан с передовыми рабочими заводов Леснера на Выборгской стороне, Российской бумагопрядильной мануфак­туры, бумагопрядильной фабрики Штигли­ца, Калининской бумагопрядильни. И. А. Шестопалов писал листовки антиправительственного содержания и вместе со студентом Е. Выходцевым распространял их среди рабочих и студентов.

Особенно активна была деятельность членов «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» в период летней заба­стовки 1896 г. Ежедневно собирались све­дения о ходе стачки по заводам, распространялись прокламации, в которых выдви­гались требования рабочих, и освещалось положение дел.

И. А. Шестопалов и Е. Выходцев были непосредственно связаны с Лахтинской типо­графией. 17 июня 1896 г. И. А. Шестопалов был арестован. После отбытия тюремного заключения он в 1897 г. был сослан на три года.

Н. Строгальщиков как член «Союза» за­нимался пропагандой среди рабочих, руко­водил марксистским кружком, распростра­нял прокламации и воззвания. С. Харченко по заданию «Союза» печатал на гектографе и распространял воззвания и прокламации;

в частности, им было напечатано воззвание к рабочим фабрики Торнтона.

А. Гойжевский, Н. Куделянский, Г. Бер­нацкий, А. Тайрьянц были руководителями марксистских кружков на фабриках и заво­дах. В 1896—1897 гг. среди колпинских ра­бочих пропагандой марксизма занимались Кучинский (под кличкой Михаил Осипович) и А. Сафонов (под кличкой Виктор Данило­вич). Там же работал студент В. Килианский.

В самом институте студенты социал-де­мократы принимали активное участие в об­щественно-политической жизни, возглав­ляли студенческую читальню, студенческую кассу, организовывали студенческие балы и концерты. Вырученные от балов и концер­тов деньги шли на приобретение социал-демократической литературы, в помощь стачечникам, политическим ссыльным и за­ключенным.

В 1895 г. среди студентов социал-демо­кратов Лесного института начались аресты. Были арестованы А. Разумовский, А. Гой­жевский, Г. Бернацкий, А. Тайрьянц, Н. Куделянский; в 1896 г. были арестованы Н. Строгальщиков и С. Харченко. Продол­жались аресты и в 1897 г. Особенно много было арестовано (52 человека) за участие в ветровской демонстрации. Несмотря на репрессии царизма, социал-демократиче­ское ядро в Лесном институте продолжало существовать и укрепляться. В период об­разования партии оно влилось в состав РСДРП.

VI. Заключение

За 114 лет своего существования до Октября 1917 года Лесной институт прошел славный путь, тесно связанный с общеисторическим процессом развития страны. Бо­лее ста лет институт развивался в условиях крепостничества и капитализма, но, несмотря на тяжелую обстановку самодержавного строя, угнетавшего живую творческую мысль, сумел стать крупным учебным заве­дением, давшим дореволюционной России 4300 специалистов. Институт воспитал бле­стящую плеяду ученых, создававших русскую науку о лесе и вносивших значитель­ный вклад в развитие естествознания.

Многим ученым института принадлежит большая заслуга в широком распростра­нении естественнонаучных знаний, в популяризации науки.

Лучшие представители профессуры и студенчества были связаны с формирова­нием и развитием демократического и ре­волюционного движения в России. С начала распространения марксизма и вплоть до победы Великого Октября наиболее передовая часть студенческой молодежи принимала активное участие в революционной борьбе против царского самодержавия.

ЛИТЕРАТУРА

1. В.И. Шарков «Крупнейший лесной ВУЗ СССР»

2. «Лесотехник» //№3, 30.01.91

3. «Лесотехник» //№22, 20.10.92

4. «Лесная газета» //№123, 31.10.95