|
Обзор подготовила А.В. Жукоцкая
В конце 2012 года на общеуниверситетской кафедре философии МГПУ состоялся круглый стол, посвященный роли интеллигенции в российском обществе на различных этапах его развития. За многие годы вокруг такого социального феномена, как интеллигенция, возникло много мифов. В сознании некоторых людей интеллигенция — это некий романтизированный образ передовой социальной группы, сломившей русскую монархию в XX веке. В представлении других интеллигенты — наивные идеалисты, терзающиеся от несовершенства мира, который они сами для себя сконструировали, но само их существование немыслимо вне данного мира. Цель проведения круглого стола — попытка разобраться в данном вопросе, понять, «что есть русская интеллигенция?» спустя чуть более ста лет после выхода в свет знаменитого сборника «Вехи» (1909 г.), сыгравшего ведущую роль в философском осмыслении данного феномена.
Открыл заседание профессор Б.Н. Бессонов, который, дав обзор статей сборников «Вехи» и «Из глубины», задал параметры дискуссии, утверждая, что сегодня, как и сто лет назад, по-прежнему остро стоит задача воспитания граждан и национальной элиты в духе патриотизма. От решения этой, принципиально важной для будущего нашей страны, задачи не может быть освобожден ни один человек, считающий себя интеллигентом — ни один художник или писатель, ни один педагог или ученый. Это и есть социальная ответственность — основа «кодекса чести» тех людей, которые сегодня полагают себя интеллигенцией, или «креативным классом» (см. статью Б.Н. Бессонова в данном номере журнала).
Профессор Е.И. Рачин обратился к развитию понятия «интеллигенция» — от значения его как профессиональной характеристики человека до характеристики особого уровня его сознания. Так, в советское время интеллигенцией называли наиболее передовых представителей каждого класса советского общества, которые лучше других представителей выражали интересы этого класса и в конечном счете — интересы всего народа. Например, говорили, что есть рабочие-интеллигенты, администраторы-интеллигенты, военачальники-интеллигенты и др. При этом имелось в виду, что эти рассеянные по различным профессиональным группам интеллигенты не только занимаются умственным трудом, но и умеют работать руками, обладают творческими способностями, разумным подходом к делу, умением своими талантами создавать передовые технологии и продукты труда, способностью своим примером влиять на других людей. При таком дифференцированном подходе трудно было выделить какой-либо общий признак, указывающий на принадлежность к интеллигенции людей, занимающих самые разные статусы в профессиональных социальных группах, порою весьма далеких друг от друга.
Для понимания причин «размытости» термина «интеллигенция» следует обратиться к взглядам Карла Мангейма. В книге «Идеология и утопия» он утверждал, что интеллигенция рекрутируется из всех слоев общества и представляет собой особый слой общества, парящий в социальной среде над всеми классами и выполняющий важную социальную роль: она создает духовную культуру, определяющую нравственную и творческую атмосферу в обществе. По Мангейму, интеллигенция творит идеологию в форме утопии, которая необходима людям. Исчезновение утопии, считает К. Мангейм, создаст статичную вещность, в которой и сам человек превратится в «вещь». Тогда человек утратит волю создавать историю и способность понимать ее. В наше время можно сказать, что интеллигенция генерирует идеи и помогает их воплощению в действительность, цементирует или разрушает социальное единство, формирует образ этноса в сознании людей и его взаимоотношения с государством. При этом «размытость», или неопределенность, термина «интеллигенция» всё же остается.
В чем же можно увидеть отличительные сущностные черты социального слоя людей, называемых интеллигентами? Эти черты таковы:
Интеллигенция обладает чертами противоречивого сознающего духа.
Интеллигенции присущ творчески-ищущий дух — в познании, в определении основ социального бытия, в культуре.
Интеллигенция есть критически мыслящая часть общества, не признающая иерархические структуры, подавляющие свободу. Она отрицает молчаливое согласие социальных рабов на рабство.
Интеллигенция есть та часть общества, которая находится на передовом рубеже природной эволюции, которая ответственна за историю человечества, представляет собой, говоря словами Гегеля, «мыслящий разум», определяющий ход истории.
В России интеллигенция была не только носителем героизма и подвижничества, но и носителем светской, то есть внецерковной, религии.
Интеллигенция была и остается социальным слоем людей, стремящихся к разумному идеалу человеческого общежития.
Таким образом, очевидны и трудность отнесения к интеллигенции людей из самых разных профессий, и отсутствие социальной сплоченности интеллигенции, и повышенная социальная мобильность интеллигенции, легко перемещающейся из одной социальной группы в другую. Ввиду этого такая социальная черта интеллигенции, как ответственность за судьбу народа и его историю, остается нестабильной.
Профессор Г.Д. Чесноков обратил внимание на важность методологических позиций исследователя в понимании сложности указанной проблемы. С его точки зрения, наиболее глубоким подходом к ней остается марксистский подход. Согласно К. Марксу и Ф. Энгельсу, интеллигенция есть социальная прослойка буржуазного общества. Многим сегодня кажется, что на сегодняшний день такое определение не работает, поскольку представляют себе термин «прослойка» как численно незначительную группу людей. Верно, что численность людей умственного труда непрерывно растет, но это никак не доказывает изменение статуса интеллигенции в буржуазном обществе.
Классовый характер этого общества определяют его основные классы: класс собственников и наемных рабочих. Интеллигенция, какова бы ни была ее численность, не составляет особого класса буржуазного общества. Дело в том, что как особая социальная группа общества интеллигенция распадается на ряд слоев, между которыми имеются весьма глубокие социальные различия. Очевидно, что высоко оплачиваемая интеллигенция буржуазного общества фактически примыкает к правящему классу буржуазного общества, хотя вместе с тем представители этого высшего слоя интеллигенции остаются людьми умственного труда.
Итак, одновременно с ростом численности интеллигенции в мире идет параллельно с этим распад единой социальной группы интеллигентов на различные социальные группы, выражающие различные интересы и ведущие между собой острую полемику на предмет того, каким им видится идеал современного общества. Многие думают, что феномен интеллигенции исключительно российский. Это и так и не так. Конечно, на Западе интеллигенция — это, безусловно, буржуазная интеллигенция, объективно заинтересованная в сохранении существующего (буржуазного) общества. В России интеллигенция появляется только в 60-х годах XIX века. И уже в самом начале ее существования мы видим эту тенденцию ее социального расслоения. Что касается сегодняшней российской интеллигенции, то коль скоро наше общество стало буржуазным, то столь же буржуазною является в своем подавляющем большинстве и наша нынешняя интеллигенция.
Термин «интеллигенция» ни в коем случае не может считаться исключительно нашим отечественным. Его использовали и западные авторы. К примеру, А.Дж. Тойнби в своем двенадцатитомном «Исследовании истории» (в 3-м томе) широко использует данный термин в рамках собственной культурологической концепции истории. Для Тойнби интеллигенция — это так называемые «связные офицеры» (термин Тойнби), которые передают покоренным цивилизациям «ценности» более высоких цивилизаций.
Профессор А.Я. Иванюшкин посвятил свое выступление первой генерации русской интеллигенции, когда она только сформировалась во второй половине XIX века. Какова социальная природа, какова ментальность этой социальной группы?
Во-первых, в основной своей массе — это разночинцы. С точки зрения выступающего, одним из первых русских интеллигентов был Н.Г. Чернышевский, который, как известно, был сыном священника.
Во-вторых, и это их важнейшая характерная черта, интеллигенты были в России первой, достаточно массовой социальной группой, получившей европейское по своему уровню качества образование (большинство — университетское). А как известно, во второй половине XIX века русские университеты в некоторых направлениях науки начинают занимать лидирующее положение в мире (в математике — это Н.И. Лобачевский, в медицине — Н.И. Пирогов, в химии — Д.И. Менделеев, в физиологии — И.М. Сеченов, И.П. Павлов и т. д.).
В-третьих, русские интеллигенты имели особый тип мировоззрения, социального сознания, которое питалось из двух социокультурных истоков. С одной стороны, их идентичность определялась принадлежностью к образованной части европейского общества. Более того, в определенном отношении (в частности, за счет знания иностранных языков) русские ученые, врачи и т. д. имели некоторые основания считать себя выше многих коллег-европейцев. С другой стороны, русские интеллигенты, особенно представители искусства, были горячими патриотами, считали себя «плотью от плоти» своего народа как до, так и после реформы 1861 года. В этом смысле можно говорить о русской интеллигенции как о «больной совести» образованной части населения России.
В-четвертых, дореволюционной русской интеллигенции была присуща какая-то исключительно мощная пассионарность. В истории ХХ века на Западе получили большое распространение такие гражданские инициативы, общественные движения, как экологические, феминистские и т. д. Удивительно, но в России аналоги таких движений возникли чуть ли не на столетие раньше: общины сестер милосердия (ставшие подлинными женскими общественными движениями в Крымскую войну 1853-1856 гг., Русско-Турецкую войну 1877-1878 гг. и т. д.); институт земского самоуправления, институт земской медицины (между прочим, ставший прототипом современной социальной модели здравоохранения на Западе).
В-пятых, социально-философскому сознанию дореволюционной русской интеллигенции был присущ утопизм. Общеизвестно, что особую роль в истории предреволюционной России сыграли народнические движения. История народничества — это и история философских концепций, и история политических доктрин, и история этических концепций и доктрин, среди которых был и знаменитый «Катехизис революционера» С.Г. Нечаева. История террора в дореволюционной России — это огромная самостоятельная тема. В подобных исторических фактах самым глубочайшим образом проявилась ментальность дореволюционных русских интеллигентов.
Другой подход к определению роли интеллигенции в обществе — синергетический, или цивилизационный, — предложил профессор А.Е. Чере- зов. Понять природу интеллигенции, считает он, можно только в контексте ее миссии в историческом процессе. Движение истории связано со сменой общественно экономических формаций, которые можно определить как своего рода общественно-исторические и социокультурные парадигмы. Парадигма — это теоретическая основа, система базовых принципов, сложившихся в культуре, общественном устройстве, это идеологическое основание развития общественной системы. Парадигма — это культурная матрица, социальная программа, на основе которой развивается общество.
Роль интеллигенции в формировании общественных парадигм, их развитии и их критике определяется тем, в какой фазе развития парадигмы находится общество. Как правило, зрелые парадигмы представляют институт и способны защищать себя от нападок со стороны критики. Функция интеллигенции в историческом процессе состоит в формировании новых парадигм. А ее противоположная функция, функция «могильщика», состоит в разрушении отживших парадигм. Роль интеллигенции в обществе состоит в том, что она выполняет роль своеобразного «мозга», который постоянно находится в поиске противоречий действительности и потому в «конфликте с самим собой». Это своеобразная точка бифуркации (точка разветвления на альтернативные направления развития). Эта точка бифуркации есть постоянный процесс. Общество можно представить как организм, который имеет два уровня разрешения увиденных противоречий. Основной уровень — это правительство и инфраструктура управления обществом. Он должен подпитываться новыми идеями, которые создает второй — «неофициальный» — уровень, функцию которого выполняет интеллигенция.
Роль интеллигенции состоит в том, что она является носителем духа (культуры, знаний), создавая новые парадигмы и критикуя отжившие. Она расслаивается, согласно имеющимся направлениям в точке бифуркации. Это противоречие внутри интеллигенции в крайних формах выступает в форме революций, военных переворотов, что представляет собой реальный механизм исторического процесса.
Подобный подход к оценке роли интеллигенции в России продемонстрировал и доцент Д.П. Подкосов. Он рассматривает эту проблему с позиции российского самоопределения. Россия, как и всякая культура-цивилизация, есть в истоке своем сверхличный духовный организм. Интеллигенция рождается в ответ на запрос этого растущего организма. Запрос о своих истоках, назначении и пути. Так готовится переход к самосознательному развитию народа. Другими словами, интеллигенция есть рабочий орган самоопределения российской цивилизации. Ответы на запрос можно получить в виде вдохновений, озарений, наитий. Но для этого надо иметь каналы связи с Россией как сверхличной духовной субстанцией. История российской интеллигенции — череда попыток выстрадать такие связи. Попыток в основном неудачных, считает Д.П. Подкосов. В большей части интеллигенция увлекалась чуждыми и ложными самоопределениями. Интеллигенция, как и вся русская культура, была идеологически расколота. В ней обозначились либеральные течения, революционные, анархические, охранительные, почвеннорусские. Уже наслоились исторические оценки преобладающих направлений — либерального и радикального.
Действительно, интеллигенция стала духовным катализатором нашей истории, притом зачастую разрушительным. Она выстраивала самоопределение России помимо присущей русской духовности ориентации на вертикаль Земли и Неба, минуя старинную русскую культуру, научную, художественную, деревенско-крестьянскую, да и городскую. Не замечала достижений россиеведения (в отношении прошлого и современности). Подрывала самодержавие, не понимая, что, при всех пороках, это была все-таки скрепа громадного, внутренне-шаткого государства. Идейность и социальная направленность интеллигенции питались в основном западными поветриями. Заёмные концепции обращались чуть ли не в идейный «комбикорм». Терялось чувство большой родины, родного — языка, природы, истории. При этом выпирала крайняя самоуверенность и нетерпимость к другим взглядам на развитие России. В сознании угнездилось: мы лучшие, правильные, а российская действительность — скверная, «проклятая».
Самоопределение культуры — работа на века, тысячелетия. Возраст русской, затем российской интеллигенции — всего-навсего полтора века. Между прочим, вряд ли стоит разъединять интеллигенцию и подлинных творцов русской культуры, хозяйства и государственности. Во всех течениях интеллигенции, от левых до правых, можно найти зёрна, зародыши бытийно-творческого самоопределения России. Вот некоторые из этих зерен:
различение русского духа и его земных обликов (исторических, природных, культурных, бытовых);
расширение личного сознания для поиска связи с Россией как духовным организмом;
расширение пространства-времени российской культуры-цивилизации, включая реальность ближнего космоса и историческую реальность древнейшей Гипербореи как ее прародины;
высшее назначение России («русская идея») — преображение человека и общества в сотворчестве с североевразийской природой, с Землей и Небом;
ставка на самобытное русское творчество (философское, научное, художественное, религиозное, социальное, бытовое);
социальное преображение России — во взаиморазвитии государства, общества и личности, города и деревни;
космические корни России, как и всех великих культур.
Профессор Е.Ф. Солопов обратился к современным реалиям российской интеллигенции, которая остается особым слоем по отношению к типичным классам, но которую называть «прослойкой» уже невозможно вследствие ее большого количественного состава и огромной социальной роли. На взгляд Е.Ф. Солопова, необходимо сузить объем понятия «интеллигенция», ограничив его людьми, непосредственно создающими интеллектуальные, нравственные, эстетические и им подобные духовно-гуманистические ценности. Наряду с учеными и мастерами искусства представителями интеллигенции надо считать и практикующих врачей и учителей (воспитателей вообще), учитывая индивидуально-творческий характер их деятельности и непосредственную направленность этой деятельности на человека, на сохранение и совершенствование его тела и души, ума и нравственности, на возвышение его чувств, содержания и смысла человеческой жизни в целом.
Огромная часть интеллигенции (созидателей духовных ценностей) входит в отряд трудящихся. Для нее хорошо подходит старое понятие «народная интеллигенция». Меньшая часть интеллигенции не только обслуживает собственни- ков-эксплуататоров, но и прямо входит в этот класс, зачастую обогащаясь путем созидания не подлинных духовных ценностей, а их суррогата, опошляя и развращая потребителей своего «искусства». Учитывая несовпадение образованности и воспитанности (при несомненной не только внешней, но и внутренней их связи), уровня профессионального мастерства специалистов и высоты их духовности и гуманности, следует оставить за понятием интеллигенции выделение особого общественного слоя, особой социальной группы по специфике определенного рода занятий людей и по их положению в обществе, а не по их духовно-нравственным качествам. Одно дело — разделение общества (людей) на рабочих, крестьян, буржуазию, интеллигенцию, служащих разного рода; и другое дело — различение духовных и бездуховных, нравственных и безнравственных, гуманных и антигуманных людей. В первом случае мы имеем дело непосредственно с характеристикой больших групп людей, во втором — отдельных людей независимо от их социально-классовой принадлежности.
Представители интеллигенции бывают очень разными по своим личным качествам. Поэтому интеллигентность не совпадает однозначно с нравственностью, культурностью, воспитанностью людей. Реально пока интеллигентность означает лишь принадлежность человека к интеллигенции как специфической социальной группе, отличительной особенностью которой является умственный труд творческого характера. Чем ярче выражен творческий характер умственного труда, тем с большим основанием можно отнести субъекта такого труда к представителям интеллигенции.
Доцент И.А. Васильев, напротив, считает интеллигентность внутренним содержанием понятия интеллигенции, опираясь на социологические исследования учительского корпуса Москвы. Сотрудникам педагогического вуза необходимо сделать особый акцент на важности формирования основных черт, характеризующих интеллигентность будущих молодых педагогов — выпускников МГПУ, да и многих кадровых работников системы образования. К основным качествам интеллигентности принято относить хорошо развитый уровень интеллекта, образованность, высокую культуру поведения. Особенно это касается педагогической интеллигенции.
Однако есть ли у нас основания с полной уверенностью утверждать, что в сегодняшних социально-экономических реалиях большинство представителей учительского корпуса относится к интеллигенции? Исходя из контент- анализа материалов сфокусированных неструктурированных интервью, проведенных в 2011-2012 годах в более чем двадцати пяти московских общеобразовательных школах (выборочная обследованная совокупность n = 284) и судя по тому, как характеризуют свой статус и престижность педагогического труда учителя этих школ, есть достаточно веские основания предположить, что далеко не каждого педагога мы можем уверенно отнести к категории «интеллигенция». Этот факт выявляется на основании анализа мнений самих респондентов, которые довольно часто характеризуют себя как работников, предоставляющих «образовательные услуги», а не передающих накопленные знания учащимся, не сеющих «разумное, доброе, вечное». Понимание образовательной деятельности как «сферы услуг», с их точки зрения, никоим образом не способствует укреплению и повышению престижа педагогического труда и статуса профессии «учитель-интеллигент» в социо-профессиональ- ной иерархии российского общества.
В итоге образовательная реформа и перманентная модернизация образования привели к трансформациям, которые никак нельзя назвать позитивными. Таково общее мнение респондентов-учителей, одних из основных субъектов образовательного процесса. Их личностные, субъективные восприятия своего места и роли в социально-образовательном пространстве, на взгляд И.А. Васильева, являются отголоском культурных травм, которые были нанесены всем основным участникам этого процесса непродуманными реформами, проводимыми в российском образовании на протяжении последних двадцати лет.
В связи с этим перед обществом и государством стоит задача изменения в позитивную сторону социально-экономического положения работников системы образования. Решение этой задачи позволит восстановить социальную значимость и престиж педагогического труда, повысить статус профессии «учитель». Если эта задача не будет решена в ближайшее время, то, как написал один из респондентов: «.в педагогические вузы буду поступать одни троечники, а качество среднего общего образования будет неуклонно снижаться». Тогда общество не сможет рассчитывать на воспроизводство такой важной группы в социальной стратификации, как интеллигенция.
Профессор А.В. Жукоцкая рассматривает интеллигенцию как социальный феномен, используя не только философский, но и социологические подходы: институциональный и стратификационный. Они позволяют отказаться от односторонних, подчас противоречивых трактовок понятия «интеллигенция». Современные исследователи этой проблемы очень часто воспроизводят стереотипные оценки интеллигенции как социального феномена, отражающие российскую реальность еще XIX - начала XX века. Интеллигенция чаще всего предстает в образе «борца за правду», «справедливость», эталоном нравственности, совестью народа.
Представляется важным рассмотреть интеллигенцию как социальную группу, обладающую определенными интересами и стратегиями социального действия, а также — влиянием на общество. Философами и социологами постулируются такие качества интеллигенции, как служение обществу, а не личной выгоде; соблюдение профессиональной этики; восприятие своей профессиональной группы как референтной; следование нормам культуры. Эти моральные качества интеллигенции считаются неразрывно связанными с политической автономией интеллигенции от власти, независимостью политических ориентаций, что представляется весьма сомнительным постулатом. Интеллигенция почему-то воспринимается как квалифицированный эксперт политики, дистанцированный при этом от государственной власти и даже муниципального самоуправления. На мой взгляд, абсолютная свобода интеллигенции от идеологии и политики не более чем очередной миф. Именно высокий нравственный ценз и уровень критического мышления никогда не позволяли интеллигенции чувствовать себя свободной от ответственности за все социальные действия государства и власти.
Ныне стали популярны идеи, в соответствии с которыми интеллигенции как социальной группы в постсоветской России не существует. Это будто бы «мифологическая» социальная группа. Основанием для такого мнения является тот факт, что интеллигенция утратила свой групповой статус в социальной структуре общества, более не поддерживается государством как «референтная» группа идеологического влияния на массы. Часть ее стала сегментом политической элиты — это политические консультанты, редакторы СМИ, влиятельные журналисты, деятели науки, культуры и искусства. Преобладающая же часть интеллигенции не адаптировалась к современной социальной системе, войдя в состав «новых бедных». По-моему, надо говорить не об исчезновении из социальной структуры общества такого слоя, как интеллигенция, а о трансформации этой социальной группы. При всех общественных изменениях и потрясениях все равно сохраняется группа профессионалов, выполняющих функции создания и «продвижения» духовных ценностей в обществе.
В последнее время все чаще вместо понятия «интеллигенция» звучит понятие «креативный класс». По мере усложнения самого общества усложняются и процессы самоидентификации социальных групп. В современном обществе, обществе постмодерна, само понятие «социальные группы» стало очень условным, так как границы самих социальных групп весьма подвижны. С этим можно согласиться, но, тем не менее, в обществе сохраняется социальная группа работников, профессионально занятых умственным трудом высокой квалификации. Сейчас уже вряд ли возможно говорить об интеллигенции, или о «креативном классе», как о социально однородной группе. В результате реформирования всех сфер общественной жизни часть представителей этой социальной группы оказалась в мэйнстриме восходящей мобильности — в сфере топ-менеджмента, финансов, торговли, политического и бизнес-консультирования, а другая часть — в нисходящей, превратившись в «новых бедных».
Члены этой группы дифференцированы не только по доходам, но и по другим параметрам — от места проживания до доступа к СМИ. Известно, что информационная изоляция резко уменьшает влияние интеллектуалов на общественное мнение. Наверное, следует согласиться с теми исследователями, кто считает, что в России все еще слабо выражен средний класс, особенно как носитель инновационных знаний и технологий, именно как «креативный класс», но это никак не означает, что произошло полное размывание такой социальной группы. как интеллигенция. Другое дело, что происходит весьма болезненный процесс для социальной структуры общества — процесс формирования социальной группы, имеющей идентификационные черты интеллигенции, «креативного класса» и среднего класса.
Проблемы круглого стола, прошедшего на кафедре философии, остались открытыми. Его участники, высказав различные точки зрения на роль интеллигенции в обществе, пришли к общему мнению, что за последние 20 лет в России сложилось общество, принципиально отличающееся от советского по социальной структуре, по характеру отношений между социальными группами и их составу. В отличие от советского периода, когда общественные отношения опосредовались государством, сейчас социальные группы автономно строят отношения между собой. Поэтому стратификационный подход, как и институциональный, позволят в будущем глубже разобраться в сущности такого социального феномена, как интеллигенция.
|
