1. Австрийская империя в 1815 г.
Из многолетней борьбы сначала с революционной, а затем с наполеоновской Францией империя Габсбургов вышла расширившейся и внешне окрепшей. На Венском конгрессе Меттерниху удалось добиться присоединения к австрийским владениям Ломбардо-Венецианской области и тем обеспечить господство Габсбургов в Северной Италии. За Австрией было закреплено преобладающее место среди государств Германского союза. Недавно еще разгромленная и униженная. Австрийская империя вернула себе Тироль, Каринтию и Зальцбург.Она простиралась теперь на юге вплоть до Адриатического моря и могла оказывать политическое давление на государства как Апеннинского, так и Балканского полуострова. Вместе с тем нигде временное торжество политической реакции не было столь полным. На престоле находился ограниченный и злопамятный император Франц I, брат казненной Марии-Антуанетты, ко времени Венского конгресса успевший целиком подпасть под влияние своего канцлера Меттерниха. Хотя последний и ведал формально лишь иностранными делами, именно он держал в цепких руках Австрийскую империю, стремясь в то же время навязать Европе реакционную политическую систему, получившую вскоре название «системы Меттерниха».
Система эта была самым тесным образом связана с господствующим положением австрийского дворянства и династии Габсбургов и с их политикой. Габсбургская монархия и после 1815 г. продолжала оставаться все тем же конгломератом чуждых друг другу народов, давно уже тяготившихся австрийским игом и в начале XIX в. пробуждавшихся к новой жизни. При этих условиях даже ничтожные изменения существующих порядков могли дать толчок к распаду многонациональной империи. Поэтому принцип «не трогать того, что находится в покое» и стал девизом императора Франца.
Земли, находившиеся под властью австрийских Габсбургов, состояли из владений, населенных различными народами. В наследственные земли Габсбургского дома входило 10 провинций. В верхней и Нижней Австрии, Тироле, Штирии и Каринтии преобладали австрийцы. В южных провинциях Австрии — Крайне, Истрии, Далмации — большинство населения составляли словенцы и хорваты, причем в городах Адриатики и на юге Тироля жило также много итальянцев.
Чехия, Моравия и австрийская Силезия были населены в основном чехами. В чешских городах и в районах, прилегающих к Германии, особенно в Судетских горах, насчитывалось много австрийцев.
Западная Галиция до реки Сан была в значительной степени заселена поляками, а Восточная—украинцами (русинами); украинцы населяли и Буковину.
В обширных землях венгерской Короны св. Стефана господствующей нацией были венгры (мадьяры). Но они преобладали, однако, только в собственно Венгрии — в долине среднего течения Дуная и Тисы. В северо-западной части Венгерского королевства, примыкавшей к Моравии, большинство населения составляли словаки. На юге — в Хорватии и Славонии — преобладали хорваты, а в Воеводине (Банате) жило много сербов, немдев, валахов, в Закарпатской Украине — русины. Венгры (мадьяры) составляли лишь около 2
/5
населения земель венгерской короны.
Наконец, на правах автономного княжества в Габсбургскую империю входила богатая Трансильвания, отнятая у Турции еще в конце XVII в. Здесь издавна проживали валахи, венгры и немцы. Феодально-помещичью верхушку составляли преимущественно помещики-мадьяры, основную часть крестьян — валахи.
Всего к концу 40-х годов XIX в. в Австрийской империи проживало 34 млн. человек. Из них около половины— 16 млн.—принадлежало к славянам. Венгров, итальянцев, валахов и других национальностей насчитывалось до 11 млн. человек, и около 7 млн. составляли австрийские, судетские и прочие немцы.
При наличии большого числа столь различных национальностей основную задачу австрийского правительства составляло насильственное поддержание установленного порядка и, следовательно, постоянное противодействие освободительным устремлениям отдельных народов империи. Использование национальной розни и натравливание одного народа на другой являлись поэтому неотъемлемой частью «системы Меттерниха». Ловко маневрируя, австрийское правительство настойчиво диктовало из Вены свою волю неавстрийским землям многонациональной империи, опираясь при этом на землевладельческую аристократию и дворянство, сохранивших в Австрийской империи почти целиком свои феодальные привилегии.
Национальный гнет обычно сочетался с классовым. В Чехии и Моравии крупная буржуазия и аристократия были сильно онемечены. В землях Венгерского королевства, населенных сербами и румынами, помещики были обычно венграми, а крестьяне принадлежали к угнетенной нации. Австрийское правительство использовало в своей политике это переплетение классовых и национальных противоречий.
С помощью разветвленного бюрократического аппарата, подобранного почти исключительно из немцев или онемеченных представителей других национальностей, Габсбурги добивались покорности от своих разноязычных и не похожих друг на друга подданных. Политический и духовный гнет в Австрийской империи был тяжелее, чем где бы то ни было в Западной Европе. Слежка полиции, мракобесие в школах, произвол цензуры—все это достигало в Австрии невиданных размеров.
2. Аграрные отношения.
Ко времени окончания наполеоновских войн хозяйственная жизнь Австрии повсеместно сохраняла по преимуществу аграрный характер. Еще в 1846 г. больше трех четвертей населения империи занято было в сельском хозяйстве. Несмотря на реформы Иосифа II, имевшие целью в интересах укрепления империи несколько ослабить крепостнический гнет, поземельная зависимость крестьян от помещиков продолжала существовать в Австрии повсюду. Помещики-дворяне по-прежнему сохраняли за собой право на получение феодальных повинностей и оброков и, кроме того, владели лучшими землями в качестве господского домена. Им же принадлежала значительная доля полицейской и судебной власти над своими крестьянами. Барщинная повинность — «робот», особенно в земледельческих районах, достигала 3—4 дней в неделю. Помимо этого, крестьяне задавлены были разнообразнейшими государственными и местными налогами и сборами, общее число которых в Моравии, например, достигало 242. В результате до двух третей урожая крестьянских полей в том или ином виде переходило в жадные руки австрийско-немецких или венгерских помещиков и государства..
В восточных областях империи помещики часто расширяли свое барщинное рыночное хозяйство и сгоняли крестьян с их наделов. Гнет феодальных повинностей усиливался здесь, особенно в Венгрии, растущим крестьянским малоземельем. В 1846 г. в собственно Венгрии, Хорватии и Славонии на 620 тыс. обеспеченных землей крестьянских семей приходилось 912 тыс. семей безземельных. Судьба этих феодальнозависимых батраков была особенно плачевной.
Такое перерождение старых феодально-крепостнических отношений — феодальная экспроприация крестьянина — само было уродливым следствием влияния капиталистической экономики более передовых стран и областей, втягивания помещичьего хозяйства в рыночный оборот. В Австрии росло число помещичьих винокуренных и свеклосахарных заводов, а в горных районах — лесопилен. Трехполье на помещичьих полях вытеснялось более современными системами землепользования с посевом клевера и других кормовых трав; появились агрономические общества, организованные помещиками. Последние все сильнее тяготились малопроизводительным принудительным трудом и открыто обсуждали способы его замены вольнонаемным с помощью выкупа повинностей крестьянами.
К указанным экономическим мотивам дворянского либерализма прибавлялись еще и политические: растущий страх перед восстаниями крестьян. Уже с конца XVIII в. крестьяне не раз поднимались против своих угнетателей, особенно в Чехии, Моравии и Словакии. В 1821 г. в Моравии вспыхнуло большое крестьянское движение, приведшее к поджогам и разрушениям помещичьих замков и подавленное войсками лишь спустя четыре месяца. Летом 1831 г. под влиянием известий о польском восстании крестьянство поднялось на борьбу против помещиков и в северных округах Венгрии. Крестьяне начали с отказа от выполнения «робота» и других повинностей и затем стали громить помещичьи усадьбы. Движение было подавлено.
3.Развитие промышленности.
Более значительные ростки капиталистического способа производства пробивались на полуфеодальней австрийской почве в области промышленности. Несмотря на серьезные препятствия — скудость капиталов, отсутствие достаточного количества квалифицированной рабочей силы и, главное, малую емкость внутреннего рынка,— в отдельных провинциях империи, в особенности в Штирии, Каринтии, Чехии и Моравии, механическое бумагопрядение уже со времен континентальной блокады стало быстро вытеснять ручной труд. К началу 40-х годов в Австрийской империи имелись уже 172 прядильные фабрики, располагавшие почти миллионом механических веретен. Накануне революции 1848 г. общее число фабрик достигло 209, а веретен — 1356 тыс.
Другие отрасли текстильного производства, особенно ткачество, заметно отставали от бумагопрядения, и здесь технический переворот начался позднее. Зато машины для печатания тканей уже к концу 30-х годов получили значительное распространение в Нижней Австрии и особенно в районе Праги. Среди других отраслей легкой промышленности быстро развивалось производство бумаги.
Столица империи Вена была крупным центром развивающейся легкой промышленности: в ней и ее окрестностях в 40-х годах насчитывалось 37 бумагопрядильных фабрик. Здесь производились, кроме того, разнообразные предметы роскоши, готовое платье, различные виды шелковых тканей. В одном только производстве бархата, атласа и тафты занято было до 10 000 рабочих.
Промышленный переворот начался в Австрии в 30-х годах. Но наряду с новыми фабриками, особенно в производстве готового платья, еще широко была развита работа на дому и в то же время далеко не изжиты мелкие, чисто ремесленные мастерские.
Относительная отсталость промышленного развития Австрии сказывалась прежде всего в более медленном, чем в других передовых странах Европы, внедрении паровых двигателей.
Хотя в империи не было недостатка в каменном угле и железной руде, тяжелая промышленность также развивалась весьма медленно. До 1848 г. большинство машин ввозилось в Австрию из-за границы. Угольные шахты и металлургические заводы в огромном большинстве были мелкими и отсталыми в техническом отношении предприятиями, принадлежавшими главным образом помещикам-дворянам. Тем не менее производство угля и железа увеличивалось с каждым новым десятилетием.
4.Таможенная политика.
Отсталость австрийской промышленности в значительной мере объяснялась реакционной политикой феодально-абсолютистского правительства, далекой от того, чтобы действительно помочь молодой австрийской буржуазии встать на ноги, хотя Габсбурги и старались в чисто податных целях поощрять развитие отечественной промышленности в немецкой Австрии и Чехии. В империи продолжали еще существовать различные цеховые ограничения и регламенты, за которые упорно цеплялись австрийские чиновники, воспитанные на идеях отжившего свой век меркантилизма. Таможенная политика задерживала экономический прогресс, поскольку барьер из высоких ввозных пошлин, введенных для пополнения казны, фактически лишал австрийских фабрикантов необходимого им заграничного сырья, не давал укреплять необходимые торговые связи с соседними государствами и способствовал чудовищному развитию контрабанды. Австрийская империя не вошла в созданный Пруссией Таможенный союз из боязни конкуренции со стороны более передовой германской промышленности, и это сильно ослабляло деловые связи Австрии даже с соседними южногерманскими государствами.
Особенно губительна была запретительная политика правительства для Венгрии и Словакии, превращенных в аграрный придаток к западным частям Габсбургской империи и почти совершенно отрезанных от внешнего рынка. Больше половины промышленной продукции западных, областей империи сбывалось в городах и селах Венгрии и Словакии, почти лишенных вследствие политики австрийского правительства собственной национальной индустрии.
Высокие пошлины на ввоз в Австрию металла и металлических изделий, введенные с явной целью сохранения плохо оборудованных казенных или дворянских рудников и железоделательных заводов, могут служить неплохим примером того огромного вреда, который наносился всей австрийской промышленности в целом таможенной политикой правительства: изделия из металла стоили в Австрии примерно в пять раз дороже, чем в Англии.
Австрийское правительство вплоть до конца 30-х годов не поощряло и строительства железных дорог. Император Франц даже признавался, что он боится, как бы при посредстве этих дорог «революция не была занесена в страну», и упорно отказывался утверждать представляемые ему проекты. Вследствие этого даже к 1850 г. длина железнодорожной сети в Австрийской империи лишь немногим превышала полторы тысячи километров.
5. Начало рабочего движения.
Таким образом, до полного завершения в Австрии промышленного переворота, начавшегося значительно позднее, чем в Англии или Франции, было еще далеко. Это сказывалось на степени развития здесь классовых противоречий между буржуазией и пролетариатом — той пропасти, которая разделяла оба эти класса в Лондоне или Париже, в Габсбургской империи еще не существовало.
В Нижней Австрии и столице государства — Вене, в Чехии, Моравии и австрийской Силезии имелся налицо уже до революции 1848 г. довольно многочисленный пролетариат, положение которого было не менее тяжелым, чем в других, более развитых капиталистических странах: рабочий день на венских или пражских фабриках достигал 14—18 часов, причем больше половины работающих были женщины или дети. Заработная плата редко превышала даже для квалифицированных рабочих жалкие 30—40 крейцеров в неделю, причем предприниматели зачастую и здесь прибегали к расплате товарами из фабричных лавок.
Переход от ручного труда к машинному производству приводил в Австрии к разорению большого числа ремесленников, к нищете, царившей в ряде промышленных районов среди рабочих, к огромной детской смертности, резкому ухудшению физического состояния беднейших слоев населения, к развитию проституции и преступности в быстро растущих крупных городах (население Вены, например, с 240 тыс. человек в 1818 г. выросло к 1846 г. до 408 тыс.; население Праги—с 80 тыс. до 115 тыс.). Двойной, а для многих трудящихся и тройной гнет феодальной и капиталистической эксплуатации в сочетании с национальным бесправием тяжело ложился на плечи трудового народа Габсбургской империи.
Как и в других капиталистических странах, первые массовые выступления рабочих были направлены против машин, причем наибольший размах они приняли в июне 1844 г. в районе Праги. Отсюда волнения распространились затем на промышленные города и округа Чехии и Моравии. В районе Праги рабочие выступления и стачки, начавшиеся под непосредственным впечатлением известий о восстании ткачей в прусской Силезии, не прекращались до конца июля и были подавлены высланными войсками, причем в результате столкновений были убитые и раненые. Движение, однако, не прекращалось и возобновлялось снова, правда в меньших масштабах, в 1845 и 1846 гг.
В многонациональной Габсбургской монархии положение господствующей нации занимали австрийские немцы, составлявшие, однако, лишь 1/3 часть ее населения и жившие преимущественно в северо-западной части империи, 6 отличие, например, от царской России, где русское население имело абсолютное большинство и занимало центральные губернии. Национальные окраины Австрийской империи в социально-экономическом отношении во многих случаях не отставали от собственно Австрии (Чехия, например). Поэтому процесс разложения феодализма и развития капитализма нес Габсбургской монархии не только укрепление ее хозяйственного единства, но и рост центробежных сил и стремлений. Носителями этих центробежных сил становились отдельные крупные национальности, формировавшиеся теперь в буржуазные нации. Лоскутная, составленная из унаследованных и наворованных клочков, австрийская монархия, эта организованная путаница из десятка языков и наций, явно уже в 30-х годах XIX в начинала давать трещины, несмотря на все усилия Меттерниха и других прислужников габсбургского абсолютизма. Даже сам Франц I не верил в устойчивость возглавлявшейся им самим империи. Но за себя после создания «Священного союза» он все же был спокоен: «Меня и Меттерниха она еще выдержит»,— говорил он.
Одновременно с ростом и усилением буржуазии самой господствующей нации — австрийских немцев — усиливалась также буржуазия и других населявших Австрию национальностей Стремясь овладеть местным рынком, сбывая свои товары в условиях острой конкуренции с буржуазией иной национальности, буржуазия, средняя и мелкая (в Чехии), а также обуржуазившееся дворянство (в Венгрии) проникались национальным самосознанием. Еще острее ощущало национальный гнет феодально-зависимое крестьянство, в большинстве своем славянское. Борьба из хозяйственной сферы переносилась в политическую, и вследствие этого процесс формирования буржуазных наций в многонациональной Австрийской империи неизбежно приобретал характер острейшего политического столкновения, в которое прежде всего втягивались обуржуазившиеся слои угнетенных национальностей. Недовольство проявлялось и в итальянских провинциях — Ломбардии и Венеции, и в Венгрии, и в Чехии, и в Галиции — везде, где сталкивались интересы просыпавшихся к самостоятельной жизни оттесненных национальностей с интересами помещиков и буржуазии наций господствующих. События французской революции и потрясения наполеоновских войн ускорили этот процесс, обеспечив пробуждающиеся национальности готовой буржуазной идеологией — либеральной и демократической.
6. Национально-освободительное движение в Венгерском королевстве.
Стремление к созданию своего собственного независимого государства раньше всего стало проявляться в Венгрии Габсбурги издавна угнетали ее, постепенно лишив былой самостоятельности. Старинные вольности и права Венгрии постоянно и нагло попирались. Император, он же венгерский король, должен был управлять страной совместно с сеймом, без согласия которого он не мог формально ни издавать законов, ни взимать налогов, ни требовать рекрутов. С 1812 г. правительство, однако, перестало созывать становившиеся все более непокорными сеймы и пошло на это только в 1825 г. в связи с все растущим недовольством.
Особенностью национального движения в Венгрии (так же как и в районах Польши, отошедших к России) было то, что во главе его стояло местное дворянство. Длительная полуколониальная эксплуатация австрийскими чиновниками, промышленниками-мануфактуристами и банкирами, антивенгерская система торговых привилегий, налогов и пошлин задержали развитие местной буржуазии. Капиталистические предприятия могли возникать лишь в сфере переработки сельскохозяйственной продукции, капиталы накапливались опять-таки преимущественно в торговле зерном и скотом. Поэтому обуржуазивание раньше всего захватило в Венгрии именно дворян-помещиков, причем не только богатых, уже получавших выгоды от крупного производства на рынок, но и бедных («лапотников»), стремившихся к хозяйственной независимости, к ликвидации средневековых порядков.
В 30-х годах в Венгрии стала складываться новая, враждебная австрийскому абсолютизму либеральная группировка, состоявшая в основном из представителей среднего и мелкого обуржуазившегося дворянства и передовой интеллигенции (также из дворян). Мелкопоместное венгерское дворянство в это время разорялось и особенно остро чувствовало необходимость буржуазных реформ и защиты Венгрии от полуколониальной эксплуатации со стороны австрийских чиновников, банкиров и промышленников. Вождем либералов скоро стал Лайош Кошут (1802—1894), адвокат и публицист, выходец из мелкопоместной дворянской семьи. Он начал свою политическую деятельность с издания газеты, публиковавшей отчеты о заседаниях сейма, и был в 1837 г., после роспуска правительством очередного сейма, заключен в тюрьму вместе с другими вождями оппозиционного движения. Выйдя из тюрьмы в 1840 г., он возобновил борьбу против габсбургского абсолютизма на страницах издававшейся им популярной «Пештской газеты» и во второй половине 40-х годов пользовался в Венгрии любовью и доверием широких народных масс. Кошут выдвигал уже не только программу буржуазных преобразований сельского хозяйства, но и ряд мер по защите и поощрению венгерской национальной промышленности. Он организовал, например, «Союз защиты», члены которого обязались 6 лет не покупать конкурирующих иностранных товаров, даже более дешевых, чем венгерские. Пламенный патриот, Кошут уже видел перед собой конечную политическую цель — национальную независимость Венгрии. За ним шла значительная часть венгерского дворянства, а также нарождавшаяся буржуазия. Только большинство магнатов-аристократов и католическая церковь поддерживали, изменяя своему народу, политику Меттерниха.
Наряду с либеральным движением в Венгрии стало постепенно развиваться и революционно-демократическое движение, опиравшееся на широчайшие массы венгерского народа — закабаленную помещиками крестьянскую бедноту и особенно на городских ремесленников и рабочих. Идеологом народных масс был сын крепостного крестьянина, школьный учитель и выдающийся публицист Михай Танчич (1799—1884). К концу 40-х годов общественное недовольство в Венгрии заметно возросло Не имея возможности подчинить себе оппозиционное большинство сейма, австрийское правительство вступило на путь репрессий, и это еще более усилило недовольство: политическое положение в Венгрии уже до 1848 г. крайне обострилось .
7. Чешское и словацкое национальное возрождение.
В Чехии положение в 30-х и особенно в 40-х годах было не менее напряженным. Еще в XVIII в. были уничтожены последние остатки былой самостоятельности Чехии и она превратилась в простую провинцию империи, подвергавшуюся притом насильственному онемечиванию Крестьянство, т. е. основная масса населения Чехии, стонало под бременем помещичьей эксплуатации и неоднократно поднималось на борьбу. В то же время в промышленном отношении Чехия наряду с Нижней Австрией к началу XIX в. выдвинулась на первое место в империи. Средняя и мелкая промышленность находилась в руках чешской национальной буржуазии, которая стремилась вырвать из рук немецких купцов и крупных промышленников местный рынок и играла все большую роль в общественной жизни. В защиту прав Чешского королевства выступала и часть местного дворянства, главным образом мелких и средних помещиков, стремившихся к восстановлению автономии чешского сейма и превращению его в законодательный орган для всех чешских земель.
Основой национального возрождения в XIX в. было капиталистическое развитие Чехии и складывание чешского национального рынка Влияние идей французской революции содействовало усилению в Чехии стремления к национальной автономии и равноправию. Выразительницей этих стремлений стала чешская буржуазная интеллигенция. Об этом свидетельствовали с конца XVIII в. новые литературные и исторические труды, отстаивавшие чешский язык от вытеснения его немецким и знакомившие с историей Чехии и ее народа
Деятельность чешских «будителей» (так называли поборников национально-культурного возрождения) сосредоточивалась вокруг просветительных центров, возникших в крупных городах Чехии, и особенно в Праге: Национального музея, издательства «Чешская матица», театрэ в Праге, где давались представления на чешском языке, и т. д.
Одновременно с начала XIX в. стало заметно пробуждаться и национальное самосознание словацкого населения северных округов (комитатов) Венгрии. Созданное в конце 20-х годов в Братиславе студенческое общество «Литературное единение» занималось изучением языков и культуры славянских народов. В середине 30-х годов это общество возглавил молодой филолог, по убеждениям буржуазный либерал, Людевит Штур (1815—1856), который в дальнейшем способствовал окончательному утверждению самостоятельного литературного словацкого языка и много сделал для развития национальной словацкой литературы и культуры.
Рост национального самосознания быстро привел к значительному обострению политической борьбы Среди чехов и словаков Июльская революция во Франции и особенно ноябрьское польское восстание 1830 г встретили живой сочувственный отклик. В Чехии многие представители демократически настроенной буржуазной интеллигенции не только выражали в своих произведениях симпатии повстанцам, но и отправлялись в соседнюю Польшу, чтобы принять непосредственное участие в борьбе. Под впечатлением событий 1830 г поэт К. Сабина организовал в Праге «Чешский клуб» — тайное студенческое общество, а братиславские студенты-демократы — тайное общество «Взаимность», установившее связь с польскими повстанцами.
В ходе развернувшейся в Чехии борьбы за полное национальное равенство во всех областях экономической, политической и культурной жизни к концу 40-х годов постепенно выделились два различных политических течения: умеренное буржуазно-либеральное и радикально-демократическое. Первое возглавили историк Ф. Палацкий, адвокат Ф. Ригер и публицист К. Гавличек. Оно опиралось в своей деятельности на так называемое «Промышленное общество» и пражский чешский буржуазный клуб — «Мещанскую беседу». Это либеральное направление отражало интересы состоятельной части чешской торгово-промышленной буржуазии и части чешских средних и мелких помещиков. Умеренность либералов объяснялась тем, что, как и в других странах Западной Европы, страх перед возможным углублением демократического движения и растущими социальными требованиями народных масс толкал чешскую буржуазию в сторону соглашения с габсбургским правительством и с дворянством. Стремясь к осуществлению национальных чаяний и преобразованию существующих полуфеодальных порядков на капиталистической основе на низу — путем демократической революции, а сверху — путем одних лишь конституционных реформ, Ф. Палацкий и другие чешские либералы уже задолго до 1848 г. добивались лишь одной национальной автономии в рамках Габсбургской империи. Выступая против некоторых наиболее грубых пережитков средневековья, они вместе с тем мирились с сохранением землевладельческой аристократии и утверждали, что она «является естественным следствием всякого общественного строя, была с давних времен и всюду и всегда будет». Главным печатным органом этого политического течения являлась редактировавшаяся К. Гавличеком газета «Пражские новины», утверждавшая, что «австрийская империя является лучшей гарантией сохранения нашей национальности», и прямо выступавшая против попыток ее разрушения. Идея компромисса с Габсбургской монархией у славянских либералов 40-х годов составляла суть так называемого «австрославизма».
Радикально-демократическое направление возглавляли два талантливых представителя мелкобуржуазной чешской интеллигенции—поэт К Сабина (1813—1877) и сын пражского адвоката, долго живший за границей, Йосеф Фрич (1829—1891). В 1845 г К. Сабина и другие чешские демократы создали тайное революционное общество «Чешский Рипил», к которому позднее примкнул и Фрич. Названо было это общество в подражание известной ирландской ассоциации, боровшейся за освобождение Ирландии из-под власти Англии Чешские рипилисты, среди которых были и проживавшие в чешских землях немцы-демократы, своей целью ставили создание демократической республики, уничтожение власти дворянства, освобождение крестьянства от феодальных повинностей, улучшение положения рабочих. Внимание рипилистов направлено было не только на решение национального вопроса, но и вопроса социального. Поскольку лозунги рипилистов отвечали потребностям и нуждам широких масс чешских трудящихся, именно они представляли в общественной жизни Чехии 40-х годов наиболее прогрессивное направление.
7. Положение Галиции.
В Галиции, две трети которой были населены украинцами (русинами) и треть, к западу от реки Сан,— поляками, также развивалось самостоятельное национально-освободительное движение. В первой половине XIX в. провинция эта, управлявшаяся назначенным из Вены губернатором, продолжала оставаться областью устаревших феодальных поземельных порядков. В Восточной Галиции помещикам, преимущественно полякам по национальности, принадлежала половина всей земли, крестьяне же владели ничтожными земельными участками и были задавлены барщиной и помещичьими поборами.
Положение украинского крестьянства в Галиции было особенно тяжелым: оно было оторвано от основных украинских земель и жило в условиях двойного национального гнета — австрийского и польского, причем орудием подавления украинской национальной культуры являлась греко-римская (униатская), подвластная Ватикану и Габсбургам, церковь.
Австрийская политика в Галиции заключалась в том, чтобы натравливать поляков и украинцев друг на друга и подавлять их освободительное движение. В 1846 г. в Кракове вспыхнуло польское демократическое восстание, но оно было разгромлено австрийскими войсками. Австрийские власти подстрекали крестьянское население против повстанцев, сея ложные слухи, будто восставшие мешают освободить крестьян. Одновременно с восстанием в Кракове к разгрому барских усадеб и расправам с ненавистными помещиками и их управляющими перешли в ряде мест галицийские крестьяне.
Подавив восстание в Кракове, австрийские власти затем без особого труда подавили крестьянское восстание в Галиции. Перепуганная польская знать стала после этого более верноподданной по отношению к Габсбургам..
8. Положение в славянских районах Венгрии.
Положение славян, населявших различные части земель венгерской короны — словаков на севере, западных и закарпатских украинцев (русинов) на северо-востоке, хорватов и сербов на юге королевства — и по своей численности почти не уступавших господствующей нации — венграм, было также весьма тяжелым. Господствующие классы состояли преимущественно из венгров и частично из немцев, и только в одной Хорватии имелось значительное местное дворянство. Мадьяры-помещики принудительно навязывали славянским народностям свой язык и отказывали в политических правах даже местному славянскому дворянству.
Движение за национальное возрождение охватило не только Словакию. Даже в значительно более отсталой в экономическом и политическом отношении Закарпатской Руси, населенной украинцами (русинами), которых жестоко эксплуатировали помещики — венгры и немцы, заметны были признаки пробуждения национального сознания. В 1831 г. большую часть Закарпатья охватили крестьянские волнения, вылившиеся в массовое неповиновение крестьян помещикам и местным чиновникам, в отказ нести феодальные повинности, в разгромы и поджоги помещичьих усадеб. Продолжавшееся больше двух месяцев движение было подавлено лишь регулярными частями австрийской армии, спешно присланными в район восстания.
С начала XIX в. и особенно в 30—40-х годах южное славянство также вступило в период своего национального возрождения. Влияние французской буржуазной революции и культурные связи с Россией содействовали пробуждению национального движения в Хорватии. Попытки мадьяризации страны наталкивались на сопротивление со стороны местной буржуазной и дворянской интеллигенции. Одним из наиболее видных деятелей национального возрождения среди южных славян являлся публицист и политический деятель Людевит Гай (1809—1872), сумевший сплотить вокруг себя ряд выдающихся представителей хорватской и отчасти сербской и словацкой интеллигенции и положить начало так называемому иллиризму — хорватскому национальному движению, направленному также к сближению всех южнославянских народностей. Л. Гай в 30-х годах издавал литературно-политическую газету «Народные иллирийские новичны» и много сделал для создания хорватского литературного языка.
Слабость и неразвитость хорватской буржуазии привели к тому, что в начавшемся национально-освободительном движении играли большую роль местные дворяне. Гай и другие деятели иллиризма не выступали против императора и добивались политического объединения балканских славян с предоставлением им политической и культурной автономии в рамках Габсбургской империи. Больше того, уже задолго до 1848 г. среди господствующих классов южнославянских народностей обнаружилось опасное для революции стремление искать поддержки против великодержавных притязаний венгерского дворянства у императорского правительства.
9. Австрийская империя накануне 1848 года.
Острое проявление недовольства и напряженность национальных противоречий накануне 1848 г. наблюдались в Австрийской империи повсеместно — в Венгрии, Чехии, Галиции, не говоря уже о Ломбардии и Венеции, где генерал Радецкий, опираясь на четырехугольник австрийских крепостей в долине реки Повел неустанную борьбу против «Молодой Италии», находившей поддержку у самых широких слоев населения.
Но и в собственно Австрии, и в самой Вене также нарастали оппозиционные настроения. Выдвигались требования об отмене феодальных повинностей (разумеется, за выкуп), о расширении избирательного права и представлении росписи приходов и расходов на рассмотрение и утверждение сейма.
Оппозиция была неоднородной. Промышленники и часть крупных чиновников-дворян понимали необходимость реформ и разделяли умеренно-либеральные взгляды. В немецкой Австрии, и прежде всего в самой столице — Вене, были, однако, весьма сильны и радикально-демократические настроения. Наряду с многочисленной венской средней и мелкой буржуазией носителем этих настроений было студенчество, терпевшее крайнюю материальную нужду. В студенческих кружках (особенно среди медиков) читали и обсуждали публицистические сочинения Гейне, Берне, социалистов-утопистов, а также молодых австрийских писателей-демократов, именовавших свое направление «Молодой Австрией». Их книги и журналы печатались за границей и ввозились в Австрию тайком. Революционно-демократические настроения передового студенчества отражали накопившееся в народных массах Габсбургской монархии возмущение, еще более глубокое, чем в Германии Это возмущение выражалось в стихийных крестьянских выступлениях, отказах от выполнения «робота» и т. п. После пражских событий 1844 г., которые произвели большое впечатление на австрийских рабочих, волновались также и плебейские элементы городов, в особенности в предместьях Вены. Неурожай, дороговизна, безработица—все эти бедствия 1846—1847 гг. еще больше подогрели ненависть к существующим порядкам.
Таким образом, к концу 40-х годов Австрийская империя переживала кризис феодально-абсолютистского строя и находилась накануне революции. Основной причиной этой революции было противоречие между потребностями буржуазного развития и феодально-абсолютистским строем.
|
