Реферат: Женщина на войне - феномен XX века

Министерство общего и профессионального образования РФ

Московский Государственный Институт Стали и Сплавов (технологический университет)

Кафедра философско-историических

и социально-правовых наук

Реферат на тему:

«Женщина на войне - феномен ХХ века»

Студент группы МА-99

Щукин П.В.

Преподаватель

Иоаннисянц Рубен Григорьевич

МОСКВА 2000г.

План:

I . Дореволюционная ситуация: исключение из правил.

1. Женщина на войне: мировые легенды.

2."Женщина с оружием - это серьезно…"

3. В.Кожина и Н.Дурова.

4. Цивилизация не стоит на месте.

5. Они вторглись в типично мужскую сферу деятельности.

6. …чтобы попасть на фронт, ей пришлось выдавать себя за мужчину.

7. Гражданская война.

II СОВЕТСКАЯ ЭПОХА: ОТ РАВНОПРАВИЯ В МИРНОЙ ЖИЗНИ К РАВЕНСТВУ НА ВОЙНЕ

1. Развитие эмансипации.

2. Девушки рвутся на фронт.

3. Они были готовы к подвигу, но не были готовы к армии.

4. Другая сторона феномена.

5. ППЖ.

6. Рождались на фронте и подлинные чувства.

7. Солдаты с благодарностью вспоминают своих подружек.

III АФГАНСКИЙ ОПЫТ И СОВРЕМЕННОСТЬ: ЭВОЛЮЦИЯ ФЕНОМЕНА

1. Женщины в Афганестане

2. "Чекистки" - таких было большинство.

3. Почему и в наше время женщины оказываются на войне?

4. Мата Хари. Чем примечательна эта личность?

а)Рождение Маты Хари.

б) Роковые путешествия.

в) Симпатические чернила для «Н-21»

г) Неубедительное судебное разбирательство.

д)В ожидании вызова.

е) Мнимая казнь?

I V . Заключение.

ДОРЕВОЛЮЦИОННАЯ СИТУАЦИЯ: ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛ.

«Война - дело мужское». Это утверждение всегда принималось за аксиому и, разумеется не случайно: на всем протяжении человеческой истории война действительно была прерогативой мужчин. Женщина же всегда выступала в качестве пассивной жертвы, военной добычи, в лучшем случае - в роли долготерпеливой Пенелопы или плачущей Ярославны. Легенды об амазонках, - кстати, распространенные в древности во всех частях света, - чаще всего так и остались легендами.

Впрочем, уже с древнейших времен в обозах многий армий странствовали те, кого в XVIII ХIХ вв. называли маркитантками. Они выполняли тройную функцию - снабжения войск продовольствием, иногда - ухода за ранеными , и почти всегда «жриц любви». И мужчины, и непричастные к армии женщины относились к маркитанткам не слишком уважительно.

А вот женщина - солдат , женщина с оружием в руках - это во все времена становилось событием невероятным, порождавшим массу легенд, слухов и домыслов. Жанна д’Арк - великая героиня французского народа. И это ни у кого не вызывает сомнений. Но давайте вспомним, как жестоко высмеивал ее Шекспир, который, впрочем был англичанином¹ . Или наши народные героини 1812 года - партизанка Василиса Кожина и кавалерист - девица Надежда Дурова.

С Кожиной ситуация более или менее ясна: когда кругом враг, который грабит и убивает врывается в твой дом, угрожает твоим детям, - поневоле за вилы возьмешься. А она, хоть и женщина, но облеченная властью - старостиха. Это, конечно, не совсем обычное поведение русской крестьянки, воспитанной на патриархальных общинных традициях. Впрочем, во все времена женщины осажденных городов и крепостей лили на голову неприятелей кипящую смолу...

А вот с Надеждой Дуровой все намного сложнее: в армию она ушла в 1806 г., когда французов под Москвой еще и в помине не было. Причем эта замужняя женщина оставила семью, мужа, малолетнего сына ради своих довольно странных наклонностей. А.С. Пушкин, публикуя в «Современнике» отрывок из ее записок, спрашивал в предисловии: «Какие причины заставили молодую девушку, хорошей дворянской фамилии, оставить отеческий дом, отречься от своего пола, принять на себя труды и обязанности, которые пугают и мужчин, и явиться на поле сражений - и каких еще? Врожденная неукротимая склонность? Любовь?² Догадки были самые разные. Споры продолжаются и до сих пор.

Цивилизация не стоит на месте, войны становятся все страшнее и кровопролитнее, и все больше женщин приобщаются к несвойственному им ремеслу.

Крымская война 1853 - 1856 гг., оборона Севастополя: женщины в лазаретах; женщины, собирающие ядра и подающие их артиллеристам. Там прославилась своей отвагой медсестра Дарья, прозванная Севастопольской. Русско-японская война: снова женщины - сестры милосердия; на сей раз их гораздо больше. Первая мировая война: сестры милосердия и фельдшерицы в госпиталях, реже женщины находились - в отрядах Красного креста - в прифронтовой полосе, на передовой. И наконец, первое женское воинское формирование - Добровольческий ударный батальон смерти под командования полного Георгиевского кавалера поручика Марии Бочкаревой.

Это уже серьезно. Женщина с ружьем становится фактом Русской истории. Кстати, главным аргументом Бочкаревой, при создании ее батальона в мае 1917 г. было то, что «солдаты в эту великую войну устали и им нужно помочь ... нравственно» ; т.е. женщины пошли на войну, когда мужчины оказались не на высоте, пошли, чтобы их «устыдить»³

«Граждане и гражданки! - призывала Мария Бочкарева., - Наша мать , наша матушка Россия гибнет. Я хочу помочь спасти ее. Я зову с собой женщин, чьи сердца и души кристально чисты, а помыслы высоки». Покажем же мужчинам в этот тяжкий час пример самопожертвования, чтобы они заново осознали свой долг перед Родиной !...»⁴

В то время, когда мужчины целыми толпами дезертировали с фронта, женщины устремились на защиту Отечества. При этом в ударных батальонах преобладали представительницы трудовых семей — портнихи, учительницы, сестры милосердия, работницы, учащиеся из провинциальных городов. Кроме того, в маршевые роты были приняты женщины, досрочно освобожден­ные из заключения, — "чтобы дать возмож­ность грешницам искупить вину на полях сражений"⁵ .

Возникает вопрос: а как относились мужчины к присутствию в армии женщин, к тому, что те вторглись в типично мужскую сферу деятельности?

Приведем несколько отрывков из вос­поминаний полковника Г.Н.Чемоданова, где он рассказывает и о своей встрече с женщинами из батальона смерти, и о сест­рах из отряда Красного креста. Дело про­исходило уже в период разложения армии, когда солдаты оставляли позиции, офице­ры потеряли всякую власть и возможность наводить порядок. А женщины... Женщи­ны оставались на посту и продолжали вы­полнять свой долг.

"За несколько дней до выступления на позицию, — вспоминает Г.Н.Чемоданов, - ко мне в штаб полка явились две молодые женщины из расформированного уже к тому времени батальона Бочаровой (так в тексте. — ЕС.). "

- Примите нас на службу в полк, - обратились они ко мне с просьбой.

Молодые,здоровые, рослые девицы, шинели туго перетянуты ремнями, на стриженых головах лихо надвинуты папахи. Первый случай в моей практике; отношусь скептически и этого не скрываю; на повторные просьбы предлагаю вопрос перенести в полковой комитет, и вот эта пара хорошо грамотных разбитных девиц у меня в полку на должности телефонистов в команде службы связи"⁶ .

Далее Чемоданов описывает панику, когда вся рота убежала в тыл, а на пере­довой остались сам ротный, его денщик, телефонист, фельдфебель, повар, обозные от кухни, "девять человек всего, и баба в их числе, телефонистка". "Ну и как она себя держала?" - спросил пол­ковник у ротного, когда тот доложил обстановку. "Молодец баба, не меньше меня ругала и стыдила солдат", — был ответ.

Другой случай, описанный Чемодановым, касается сестер милосердия. Здесь обращают на себя внимание намек полковника на "блага", связанные с соседством Красного Креста, а также упоминание о том, что такое соседство — явление весьма редкое.

"Во время доклада адъютант расска­зывал мне новости, происшедшие за день, и между прочим сообщил, что тут же в име­нии расположен отряд Красного Креста. Удивление мое будет понятно тем, кто знает, как помпезно обычно располагались эти отряды и какие блага для полка проистекали от такого редкого соседства. Мне показалось невероятным, что я мог не знать о присутствии отряда, находясь в имении более суток"⁷ .

И тут выяснилось, что от большого не когда отряда, основная часть которого была отправлена в тыл, остались только белый флаг с красным крестом на доме, две юные сестры милосердия, четырнадцать санитаров и две санитарные повозки. Ни фельдшера, ни врача...

"Вы понимаете, господин полковник, какое свинство устроили! — возмущался адъютант. — В такое время оставить двух молодых девушек на произвол четырнадцати санитаров". И начал рассказывать, в каких условиях они живут: в холодном полуразрушенном здании, спят на нарах, питаются впроголодь, "и, кроме того, солдаты заставляют их каждый день по два часа газеты читать". Полковник посочувство­вал и предложил "подкормить девиц" — приглашать их обедать вместе с офицерами.

И вот "к четырем часам за обедом собралась большая и непривычная компания. Присутствие двух сестер милосердия, молодых, интересных девиц, подтянуло собравшихся. Штабная молодежь сидело в своих лучших кителях, тщательно выбритая. Приехавшие с передовой гости потуже подтянули ремни своих гимнастерок и ак­куратней расправили на них складки. Оди­чавшие в условиях жизни последних месяцев, отвыкшие не только от женского об­щества, но даже от вида дам, офицеры первое время чувствовали себя, видимо, связанными и держались с комичной тор­жественностью великосветских банкетов. К концу обеда настроение, однако, изменилось, непринужденность и простота, с которой держались наши гостьи, рассеяли на­тянутость, и разговор сделался общим, с тем особым опенком оживленности, кото­рый получается от присутствия в мужской компании интересных женщин"⁸ .

Таким образом, отношение офицеров к женщинам в армии в первую мировую войну представляется весьма противоречи­вым: с одной стороны, недоверие, скепти­цизм, настороженность; с другой — снис­ходительная опека, покровительство слабо­му полу; с третьей — желание подтянуться, проявить себя с лучшей стороны, оказав­шись в обществе дам.

Еще одно свидетельство — воспомина­ния большевика А.Пирейко, который слу­жил рядовым (вернее, всеми способами отлынивал от службы, а потом красочно описывал в мемуарах свои дезертирские подвиги). Он рассказывает, как в поезде, шедшем к фронту, пассажиры, состоявшие главным образом из военных, во всю руга­ли большевиков. И тогда этот находчивый товарищ провел блестящую провокацию: сообщил солдатам, размещенным в ваго­нах третьего класса, что во втором классе едут женщины из батальона смерти (едут, заметим, на передовую, в действующую ар­мию). Возмущенные этим обстоятельством солдаты ("Как это так? Нас возили кровь проливать в теплушках, а этих ... которые будут так же воевать, как и сестры воева­ли, — с офицерами, возят еще во втором классе!") отправились разбираться с доб­роволками. Недовольство было направле­но в новое русло, о большевиках забыли⁹ .

Интересны и сам факт, рисующий от­ношение солдат к женщинам в армии (в том числе к медсестрам из Красного кре­ста), и бравый тон описания.

В книги Софьи Федорченко ”Народ на войне. Фронтовые записи" есть такие строки - от имени солдата; "На той войне и сестры больше барыни были. Ты пеший, без ног, в последней усталости грязь на шоссе месишь, а мимо тебя фырк-фырк коляски с сестрами мелькают."¹⁰ Здесь уже о снисходительности говорить не приходится, - отношение откровенно враждебное.

Что касается женщины-солдата, то в первую мировую такая фигура была все-таки редкостью. И судьба Антонины Пальшиной, повторившей путь своей землячки Надежды Дуровой (под мужским именем, в мужской одежде 17-летняя крестьянская девушка служила сначала в кавалерии, затем в пехоте, закончила войну в чине унтер-офицера, кавалером двух Георгиевских крестов и медалей), - яркое тому подтверждение; чтобы попасть на фронт, ей пришлось выдавать себя за мужчину. В гражданскую войну такая маскировка была уже не нужна (А.Т.Пальшина воевала у Буденного, работала в ЧК),- в этой братоубийственной схватке все прежние нормы поведения потеряли свое значение, были отброшены и забыты.¹¹

Гражданская война - это вопрос особый. Комиссарши в кожаных куртках, из нагана добивавшие раненых офицеров, и лихие казачки из Белой гвардии, рубившие шашками направо и налево, - явление одинаково страшное...

СОВЕТСКАЯ ЭПОХА :

ОТ РАВНОПРАВИЯ В МИРНОЙ
ЖИЗНИ К РАВЕНСТВУ НА ВОЙНЕ

После революции политика советского государства способствовала быстрому развитию эмансипации со всеми её последствиями. Направленная на вовлечение женщин в общественное производство, эта политика довела идею мужского и женского равенства до полного игнорирования особенностей женского организма и психики, в результате чего участие женщин в наиболее тяжелом физическом труде, приобщение их к традиционно мужским профессиям к занятиями военно-прикладными видами спорта преподносились общественному мнению как величайшее достижение социализма, как освобождение женщины от "домашнего рабства."

Идеи эмансипации были наиболее популярны в молодежной среде, а массовые комсомольские призывы, наборы и мобилизации (под лозунгами "Девушки - на трактор!", "Девушки- в авиацию!", "Девушки - на комсомольскую стройку!" и т.д.)явились своего рода психологической подготовкой к массовому участию советских женщин в грядущей войне, которая вошла в историю нашей страны как Великая Отечественная. С ее началом сотни тысяч женщин устремились в армию, не желая отставать от мужчин, чувствуя, что способны наравне с ними вынести все тяготы воинской службы, а главное - утверждая за собой право на защиту Отечества.

Глубокий патриотизм поколения, воспитанного на героических символах недавнего революционного прошлого, но имевшего в большинстве своем книжно-романтические представления о войне, отличал и тех 17-18-летних девочек, которые осаждали военкоматы с требованием немедленно отправить их на фронт. Вот что записала в своем дневнике

27 мая 1943 г. летчица 46-го гвардейского Таманского женского авиаполка ночных бомбардировщиков Галина Докутович: "Помню 10 октября 1941г. Москва. В этот день в ЦК ВЛКСМ было особенно шумно и многолюдно. И, главное, здесь были почти одни девушки. Пришли они со всех концов столицы - из институтов, с учреждений, с заводов. Девушки были разные - задорные, шумные и спокойные, сдержанные; коротко стриженные и с длинными толстыми косами; механики, парашютистки, пилоты и просто комсомолки, никогда не знавшие авиации. Они по очереди заходили в комнату, где за столом сидел человек в защитной гимнастерке.

- Твердо решили идти на фронт

- Да!

- А вас не смущает, что трудно будет

- Нет!¹²

Они были готовы к подвигу, но не были готовы к армии, и то, с чем им пришлось столкнуться на войне, оказалось для них неожиданностью. Гражданскому человеку всегда трудно перестроиться на военный лад, женщине - особенно. Армейская дисциплина, солдатская форма (обычно на несколько размеров больше, чем нужно), мужское окружение, тяжелые физические нагрузки - все это явилось нелегким испытанием.. Но речь шла именно о той "будничной вещественности войны, о которой они, когда просились на фронт, не подозревали"¹³ . Потом был и сам фронт - со смертью и кровью, с ежеминутной опасностью и "вечно преследующим, но скрываемым страхом"¹⁴ .

Вернувшись с фронта, в кругу своих ровесниц они чувствовали себя намного старше, потому что смотрели на жизнь совсем другими глазами - глазами, видевшими смерть.¹⁵

Феномен участия женщин в войне сложен уже в силу особенностей женской психологии, которая определяла восприятие фронтовой действительности. "Женская память охватывает тот материк человеческих чувств на войне, который обычно ускользает от мужского внимания, - подчеркивает автор книги "У войны не женское лицо" Светлана Алексиевич. - Если мужчину война захватывала как действие, то женщина чувствовала и переносила ее иначе в силу своей женской психологии; бомбежка, смерть, страдание - для нее еще не вся война. Женщина сильнее ощущала, опять-таки в силу своих психологических и физиологических особенностей, перегрузки войны - физические и моральные, она труднее переносила мужской быт войны".¹⁶

То, что пришлось увидеть, пережить и делать на войне женщине, чудовищно противоречило ее женскому естеству.

Другая сторона феномена - неоднозначное отношение военного мужского большинства, да и общественного мнения в целом, к присутствию женщины в боевой обстановке, в армии вообще. Психологи отмечают, что женщина обладает более тонкой организацией, чем мужчина. Самой природой в женщине заложена функция материнства, продолжения человеческого рода. Женщина дает жизнь. Тем противоестественнее кажется словосочетание женщина-солдат, женщина - несущая смерть...

В период Великой Отечественной в армии служило 800 тысяч женщин, а просились на фронт еще больше. Не все они оказались на передовой; были и вспомогательные службы, где требовалось заменить ушедших на фронт мужчин, и службы "чисто женские" (например, в банно-прачечных отрядах). Наше сознание спокойно воспринимает женщину в роли телефонистки, радистки, связистки, врача или медсестры, повара или пекаря, шофера или регулировщицы - т.е. в тех ролях, которые не связаны необходимостью убивать. Но женщина-летчик, снайпер, стрелок, автоматчик, зенитчица, танкист и кавалерист, матрос и десантница - это уже нечто иное. Жестокая необходимость толкнула ее на этот шаг, желание самой защищать отечество от беспощадного врага, обрушившегося на ее землю, ее дом, ее детей. Но все равно у многих мужчин было чувство вины за то, что воюют девчонки, а вместе с ним - смешанное чувство восхищения и отчуждения. "Когда я слышал, что наши медицинские сестры, попав в окружение, отстреливались, защищая раненых бойцов, потому что раненые беспомощны, как дети, я это понимал, - вспоминает ветеран войны М.Кочетков, - но когда две женщины ползут кого-то убивать со снайперкой на нейтральной полосе - это все-таки "охота"... Хотя я сам был снайпером. И сам стрелял... Но я же мужчина... В разведку я, может быть, с такой и пошел, а в жены бы не взял".¹⁷

Но не только это несоответствие женской природы и представления о ней тому жестокому, но неизбежному, что требовала от них служба в армии, на фронте, вызывало противоречивое отношение к женщинам на войне. Чисто мужское окружение, в котором приходилось обитать в течение длительного времени, создавало для женщин немало проблем.

С одной стороны, солдаты, надолго оторванные от семьи, существовали в условиях, в которых, по словам Давида Самойлова, "насущной потребностью были категории дома и пренебрежение смертью, - единственным проблеском тепла и нежности была женщина". По этому существовала величайшая потребность духовного созерцания женщины, приобщение ее к миру"; потому так усердно писали молодые солдаты письма незнакомым заочницам, так ожидали ответного письма, так бережно носили фотографии в том кармане гимнастерки, чрез который пыля пробивает сердце.¹⁸

Об этой потребности "духовного созерцания женщины" на фронте вспоминают и сами фронтовички. "Женщина на войне… Это что-то такое, о чем еще нет человеческих слов, - говорит бывшая санинструктор О.В.Корж. - Если мужчины видели женщину на передовой, у них лица другими становились, даже звук женского голоса их преображал"¹⁹ . По мнению многих, присутствие женщины на войне, особенно перед лицом опасности, облагораживало человека, который был рядом, делало его "намного более храбрым".

Но существовала и другая сторона проблемы, ставшая темой сплетен и анекдотов, породившая насмешливо-презрительный термин ППЖ - походно-полевая жена. "Пусть простят меня фронтовички, - вспоминает ветеран войны Н.С. Посылаев, - но говорить буду о том, что видел сам. Как правило, женщины, попавшие на фронт, вскоре становились любимцами офицеров. А как иначе; если женщина сама по себе, домогательствам не будет конца. Иное дело, если при ком-то... Походно-полевые жены были практически у всех офицеров, кроме Ваньки - вздорного. Они все время с солдатами, им некогда и негде заниматься любовью"²⁰ .

Чисто по-мужски оценивает ситуацию и генерал М.П.Корабельников; "Когда я пришел в армию, мне еще не было и двадцати я еще никогда не любил - тогда люди взрослели позже. Все время я отдавал учебе и до сентября 1942г. даже не помышлял о любви. И это было типично для всей тогдашней молодежи. Только в двадцать один или в двадцать два года просыпались чувства. А кроме того... уж очень тяжело было на войне. Когда в сорок третьем - сорок четвертом мы стали наступать, в армию начали брать женщин, так что в каждом батальоне появлялись поварихи, парикмахерши, прачки... Но надежды на то, что какая-нибудь обратит внимание на простого солдата, почти не было"²¹ .

Здесь присутствие женщины в армии рассматривается под весьма специфическим углом зрения. Такой взгляд на проблему можно считать довольно типичным.

Да, все это тоже было. Но вот что характерно; особенно охотно злословили по этому поводу в тылу - те, кто сами предпочитал отсиживаться подольше от передовой за спинами так же девчонок, добровольно ушедших на фронт. Те самые интенданты "в повседневных погончиках", заклейменные горьким фронтовым фольклором, те, о которых ходила народная поговорка; "Кому война, а кому мать родна"

На войне было разное и женщины были разные, но "о римском падении нравов во время войны твердили только сукины дети, покупавшие любовь у голодных за банку американской колбасы".²² Интересен тот факт, что фронтовая мораль гораздо строже осудила неверную жену, оставшуюся дома и изменившая мужу-фронтовику с "тыловой крысой", чем мимолетную подругу, по-женски пожалевшую солдата, идущего на смерть.

Это предельно ясно выразил Константин Симонов в двух стихотворениях - "Лирическое" (1942г.) и "Открытое письмо женщине из города Вичуга" (1943). Если второе из них хорошо известно и стало уже классикой, то первое, опубликованное в дивизионной газете " За нашу Победу!" 20 июня 1942г. и уже 2 июля раскритикованное во фронтовой газете "Вперед на врага!" И.Андрониковым, С.Керсановым и Г.Иолтуховским за "безнравственность", "рифмованную пошлость" и т. п., оказалось почти забытым, так как противоречило ханжеству официальной идеологии, исходившей из принципа; делай, что угодно, но говорить об этом не смей. Стихотворение заслуживает того, чтобы воспроизвести его хотя бы частично.

На час запомним имена,

Здесь память долгой не бывает,

Мужчины говорят; война....

И женщин наспех обнимают.

Спасибо той, что так легко,

Не требуя, чтоб звали - милой,

Другую, ту, что далеко,

Им торопливо заменила.

Она возлюбленных чужих

Здесь пожалела, как умела,

В недобрый час согрела их

Теплом неласкового тела.

А им, которым в бой пора,

И до любви дожить едва ли,

Все легче помнить, что вчера

Хоть чьи-то руки обнимали .²³

Рождались на фронте и подлинные, возвышенные чувства - самая искренняя любовь, особенно трагичная потому, что у нее не было будущего, - слишком часто смерть разлучала влюбленных. Но тем и сильна жизнь, что даже под пулями заставило людей любить, мечтать о счастье, побеждать смерть. И осуждать их за это из далекого тыла, пусть голодного, холодного, но все-таки безопасного, было куда безнравственнее.

О том, как непросто складывались на войне женские судьбы, свидетельствует подборка писем женщин-военнослужащих, обнаруженная в делах политотдела 19-й армии за февраль 1945 г. Эти копии были сняты военной цензурой и "проанализиро­ваны" работниками политотдела "для улучшения партийно-политической работы сре­ди женщин армии"²⁴ . В письмах отражается вся трагичность жизни женщины на войне, те горькие, порой неприглядные ее стороны," о которых не принято говорить.

Спектр мыслей, чувств, настроений авторов писем чрезвычайно широк, многие строки предельно искренни и интимны; о бесцеремонном вмешательстве политорганов в свою личную жизнь писавшие явно не думали. Тем контрастнее выглядят по­метки военной цензуры, присвоившей себе право красным и синим карандашом от­мечать то, что является свидетельством "пат­риотического подъема", и то, что, напро­тив, свидетельствует об "упадке духа".

Нелепо и вместе с тем цинично выгля­дят выводы политотдела, выдергивающего цитаты из контекста, придавая им подчас прямо противоположный смысл. И припис­ки авторства несуществующим лицам — что­бы продемонстрировать начальству масш­таб "работы", которой будто бы "охваче­но* большее число женщин, чем на самом деле. И сами рекомендации "по устране­нию недостатков в воспитательной работе среди девушек"...

Хочется привести слова К.Симонова: "Мы, говоря о мужчинах на войне, привык­ли все-таки, беря в соображение все об­стоятельства, главным считать, однако, то, как воюет этот человек. О женщинах на войне почему-то иногда начинают рассуж­дения совсем с другого. Не думаю, чтобы это было правильно"²⁵ .

Бывшие солдаты с благодарностью вспоминают своих подружек, сестренок, которые выволакивали их, раненных, с поля боя, выхаживали в медсанбатах и госпита­лях, сражались с ними рядом в одном строю. Женщина—друг, соратник, боевой товарищ, делившая все тяготы войны нарав­не с мужчинами, — воспринималась с под­линным уважением. В годы Великой Отечественной войны свыше 150 тыс. женщин I были награждены боевыми орденами и ме-1 далями²⁶ .

АФГАНСКИЙ ОПЫТ И СОВРЕМЕННОСТЬ:

ЭВОЛЮЦИЯ ФЕНОМЕНА

По-иному складывалось отношение к женщине в армии в период Афганской войны 1979—1989 гг. Здесь нужно учитывать характер самого военного конфликта и то, что составе ограниченного кон­тингента советских войск в Афганистане женщины (как правило, вольнонаемные) находились именно на вспомогательных, а не боевых службах..

По оценкам воинов-"афганцев", значи­тельная часть этих женщин приехала туда либо из меркантильных соображений, либо с намерением устроить свою личную жизнь. И относились к ним мужчины в основном негативно: "Не нужны они там были! Мож­но было без них обойтись!"²⁷

Хотя, с другой стороны, воевавшие в Афганистане отмечали и то, что присут­ствие женщин смягчало и предотвращало множество конфликтов, давало эмоцио­нально-психологическую разрядку после боевых действий. Осенью 1993 г., бесе­дуя с офицерами-*афганцами", я задава­ла им такой вопрос: "Женщины на вой­не — как относились Вы и Ваши товарищи к присутствию женщин в армии, если они там были?" Приведем три наиболее типичных ответа.

Майор В.А.Сокирко вспоминает: "Жен­щин было довольно много. И, если брать по общему к ним отношению, то это было отношение как к чекисткам, т.е. чековым проституткам. Потому что таких действи­тельно было большинство. Хотя лично мне приходилось встречать абсолютно порядоч­ных, честных девчонок, которые приехали туда не для того, чтобы подзаработать де­нег или, скажем, найти себе жениха како­го-нибудь, а по велению души — медсест­рами, санитарками. И, как правило, те, которые приезжали без каких-то корыст­ных помыслов, они шли в медсанбат, в госпиталь. А вот другая категория старалась пристроиться где-то при складе, в банно-прачечный комбинат, еще где-нибудь. Ну, а самая большая мечта — это стать содер­жанкой у какого-нибудь полковника или прапорщика: это приравнивалось, потому что у прапорщика склад, а полковник мо­жет прапорщику приказать, чтобы тот что-то принес со склада. Поэтому общее от­ношение к женщинам не совсем благоже­лательное, хотя так называемый кошкин дом, — это общежитие, где жили женщи­ны, — по вечерам было весьма оживлен­ным местом, к которому мужчины устраи­вали паломничество"²⁸ .

Другой участник афганских событий, полковник И.Ф.Ванин, размышляет: "В пол­ку или, точнее, в городке, где полк дисло­цировался, было порядка пятидесяти жен­щин. Отношение к ним было самое раз­личное. Женщина, которая добровольно оказалась в сугубо мужском коллективе, не вызывала, с одной стороны, больших восхищений, и, в общем-то, на нее смот­рели как на женщину. Но вместе с тем, я не согласен, что в нашей прессе, да и на уровне разговоров, этих женщин харак­теризовали как шлюх, потаскух. Я не со­гласен с этим. Говорили об их меркантиль­ных интересах. Да, и то, и другое было. Были и шлюхи, и потаскухи, были и мер­кантильные женщины. Кстати, они и не скрывали своих намерений, говорили, что для кого-то это последняя надежда попра­вить свое материальное положение, для кого-то это последняя надежда устроить свою личную жизнь. Я считаю, что они не заслуживают осуждения. Но не нашлось, к сожалению, человека, который бы ска­зал доброе об этих женщинах, при всех их пороках и негативах. Сколько они пре­дотвратили бед и несчастий среди муж­ской братии, наверное, этого никто нико­гда не посчитает и «о кэмарит. Сколько было самортиэировано, именно этими женщинами самортиэировано неприятно­стей! Я думаю, только за это они заслужи­вают весьма великой благодарности и по­чтительного отношения"²⁹ .

И, наконец, мнение полковника С.М.Букварева: "Женщины на войне... В наше время их мало было. У нас в полку четыре или пять — библиотекарь, две про­давщицы, машинистка была... Понимаете, в чем дело: отношение к женщинам на войне в то время, когда их мало, — это пло­хо. Потому что всё равно, конечно, какие-то там романы возникают, но когда на всех не хватает, - это плохо"³⁰ .

Итак, женщина в нашем столетии ока­зывалась на войне по разным причинам. Одних приводили на фронт факторы ду­ховного порядка — патриотизм, романтизм, определенные идеалы. Участие в боях для таких женщин — это, как правило, действие вынужденное, обусловленное конкретной ситуацией: вражеским вторжением, необ­ходимостью защитить свой дом и близких, желанием помочь своей стране.

Вторую категорию составили те, кто, подобно брехтовской мамаше Кураж, стремился воспользоваться случаем, заработать на несчастье других, - женщины, живущие по принципу "война всё спишет". При этом меркантильность могла принимать как вполне безобидные, так и весьма ци­ничные формы. Хотелось бы подробней рассмотреть таких женщин на примере биографии одной очень яркой в свое время личности, - личности Маты Хари, использовавшей военные конфликты Между Францией и Германией для собственной выгоды.

Имя Мата Хари стало символом женщины, искусно использующей свои женские чары, чтобы выведать у врага военные секреты. Но была ли настоящая Мата Хари шпионкой? Если да, то на какую из враждующих сторон она работала?

Много споров ходит, связанных с этим именем, но, к несчастью, не на все вопросы могут быть найдены точные ответы.

я не француженка, - заявила женщина своим обвинителям.

- И имею право заводить друзей в других странах, даже в тех, которые воюют с Франци­ей. Я продолжаю придер­живаться нейтралитета, и рассчитываю на добросер­дечие французских офице­ров, - этими словами Мата Хари закончила речь в свою защиту перед париж­ским трибуналом 24 июля 1917 года. Трое присяжных заседателей удалились в со­седнюю комнату для обсуж­дения приговора. Спустя де­сять минут они вернулись. Международная куртизан­ка, выдававшая себя за ин­дийскую танцовщицу, долж­на была быть расстреляна как шпионка.

Жизненный путь Маты Хари, приведший ее в зал суда, начался в северном голландском городке Левардене. 7 августа 1876 года у жены торговца Адама Зелле родилась дочь. Де­вочку нарекли Маргарета Гертруда. В 14 лет ее ото­слали в монастырскую жен­скую школу для обучения искусству домоводства и подготовки к замужеству -традиционное воспитание для девушек ее класса. Но Маргарета Гертруда не была создана для жизни в рам­ках традиций. За месяц до девятнадцатилетия она вы­шла замуж за Кемпбелла Маклеода, офицера гол­ландской армии шотланд­ского происхождения, который был на 21 год старше ее. Замужество оказалось роковой ошибкой.

Юная миссис Маклеод быстро родила сначала сына, а потом дочь и в 1897 году последовала за мужем в Голландскую Ост-Индию, где ему было поручено командование батальоном на острове Ява. Маклеод сильно пил, путался с другими женщинами и частенько бил жену. Однажды он даже угрожал ей заряженным револьвером. Их сын умер при загадочных обстоятельствах; согласно одной из версий, его отравила служанка, с которой плохо обошелся Маклеод. Вскоре после того, как в 1902 году Маклеоды вернулись в Голландию, Маргарета Гертруда ушла от мужа (официально они разошлись четыре года спустя). Оставив дочь на попечение родных, молодая жен­щина отправилась в Париж навстречу ошеломи­тельной новой карьере.

Рождение Маты Хари

Маргарета Гертруда вряд ли могла рассчитывать взять искушенную французскую столицу штурмом. Но как экзотическая восточная танцовщица она могла бы привлечь к себе внимание, о котором так страстно мечтала. Поэтому к 1905 году она смени­ла обличье, с успехом выдав себя за дочь храмовой танцовщицы из Ост-Индии. Приняв эстафету от матери, как теперь утверждала Маргарета Гертру­да, она посвятила себя индийскому богу Шиве и де­монстрировала эротические ритуалы его восхвале­ния. Высокого роста, стройная, с иссиня-черными волосами, карими глазами и смуглым цветом ко­жи, она легко могла сойти за индианку. Экзотиче­ское имя, Мата Хари, которое она для себя выбра­ла, в переводе значило «Око зари».

После дебюта в зале Востока музея Гиме Мата Хари продолжала свое триумфальное шествие по элегантным салонам Парижа. Она выступала на сценах Монте-Карло, Берлина, Вены, Софии, Ми­лана и Мадрида. Казалось, что вся Европа у ее ног.

Хотя мужчины, в основном представлявшие ее зрительскую аудиторию, и могли заявить, будто пришли на концерт, желая побольше узнать о восточной религии, они приходили для того, чтобы поглазеть на чувственную молодую женщину, ко­торая осмеливалась появляться на публике практически обнаженной.

Неудивительно, что у сладострастной танцов­щицы была уйма поклонников, которые, не ску­пясь. оплачивали ее щедро раздариваемые услуги. К началу Первой мировой войны в августе 1914 го­да Мата Хари считалась самой высокооплачивае­мой куртизанкой в Европе. В Берлине среди ее по­бед числились немецкий кронпринц и герцог Брауншвейгский.

Роковые путешествия

В конце 1915 года Мата Хари вновь оказалась в Париже - чтобы спасти личные вещи, оставшиеся на ее вилле, в пригороде Нойи, по одной версии; чтобы ухаживать за слепым русским любовни­ком - по другой. Третья причина ее приезда, шпио­наж, была указана в тайном послании, переданном итальянской секретной службой в адрес француз­ских коллег. «Сценическая знаменитость по имени Мата Хари... якобы открывающая публике секре­ты индийских танцев», предостерегали итальянцы, отреклась от претензий на свое индийское происхождение и теперь говорит по-немецки с неболь­шим восточным акцентом.

Задержанная французскими властями, Мата Хари горячо отрицала обвинение в шпионаже в поль­зу Германии и поспешно предложила свои услуги Франции в качестве секретного агента. Как ни странно, французы приняли ее предложение и отправили в оккупированную немцами Бельгию, снабдив списком шести своих законспирированных там агентов. Вскоре после этого одного из них поймали и расстреляли немцы - как говорили, его предала женщина. Тем не менее Франция отправила Мату Хари на новое задание: в нейтральную Испанию. Ей предстояло добраться туда морем че­рез Голландию.

Англичане заставили судно причалить в Фалмуте, на южном берегу Англии, и арестовали Мату Хари, приняв ее за немецкую шпионку по имени Клара Бендикс. Ей удалось убедить англичан, что она работает на Францию, и ее освободили. Она продолжила свое путешествие в Мадрид.

В испанской столице она быстро наладила связи с военно-морским и военным атташе посольства Германии и была щедро вознаграждена за свои ус­луги. Какого рода услуги оказывала она немецким офицерам, осталось в тайне, как и многое другое, связанное с именем Маты Хари.

Симпатические чернила для «Н-21»

Ближе к концу 1916 года двоих немецких атташе в Мадриде уведомили из Берлина, что они слишком много платят за рутинную информацию, предоста­вляемую «агентом Н-21», и приказали отослать ее обратно в Париж, выдав чек, подлежавший оплате во французском банке, на сумму в 5000 франков. Компрометирующее послание было перехвачено французской секретной службой.

12 февраля 1917 года Мата Хари вернулась в Париж и поселилась в элегантном отеле «Плаза-Атене» на авеню Монтень. На следующий день ее арестовали и предъявили обвинение в том, что она работала как двойной агент в пользу Германии.

Уликами, поддерживавшими обвинение, были неоплаченный чек на сумму в 50000 франков, выписанный на банк, указанный в немецком послании, и тюбик, содержавший, как было определено, сим­патические чернила, - и то и другое обнаружили у нее в номере гостиницы.

«Симпатические чернила», как объяснила Мата Хари на допросе, не что иное, как обычное дезинфицирующее средство, которым она пользовалась в качестве контрацептива. Что касается чека, она призналась, что действительно получила его в качестве оплаты от немецких атташе в Мадриде - но за предоставленные сексуальные услуги. Бывшую любимицу Европы и любовницу высокопоставленных мужчин отправили в тюрьму Сен-Лазар и определили в камеру под номером 12.

Неубедительное судебное разбирательство

После нескольких месяцев допросов, на которых Мата Хари упорно отстаивала свою невиновность, 24 июля 1917 года состоялось заседание трибунала. Председатель суда и двое других его членов были заранее убеждены в ее виновности - хотя толпы на улице, в ожидании приговора, надеялись, что ее оправдают.

Она показала, что наблюдала за военными маневрами в Германии. Италии и Франции - но только в качестве гостьи того или другого из ее многочисленных поклонников. 30 000 марок, полученные ею от министра иностранных дел Германии? «Столько стоили мои услуги. Любовники никогда не платили мне меньше». Что касается 50 000 погибших, когда французские транспортные суда были торпедированы в Средиземном море благодаря информации о времени их отхода, которую она предоставила, то где доказательства этому? Несмотря на слабость доводов обвинения, приговор, вне всякого сомнения, был предрешен. Высшему командованию Франции необходимо было найти козла отпущения после неудачных попыток союзников выйти из тупиковой ситуации с Германией.

В ожидании вызова

Смертный приговор не был приведен в исполнение сразу: и в последующие месяцы ожидания Мата Хари становилась все более нервной и подавленной. Единственная ночь, когда ей удавалось заснуть, приходилась на субботу, ибо казни никогда не проводили по воскресеньям. Во все другие вечера она отправлялась спать, зная, что стук в дверь на рассвете может означать вызов на расстрел.

Предложение адвоката добиться приостановления исполнения решения суда на том основании. что она беременна от него, Мата Хари с негодованием отвергла. Она предпочитала надеяться на

призыв к милосердию, в последнюю минуту адресованный французскому президенту. Ее прошение не было удовлетворено. В предрассветный час, в понедельник 15 октября, ее вырвали из тяжелых объятий свинцового сна, в который она погрузилась благодаря снотворному, выпрошенному у тюремного доктора. Монотонным голосом адвокат произнес, что осужденной шпионке, каковой она является, предстоит умереть этим утром.

Мнимая казнь?

Верная своей репутации, 41-летняя женщина позаботилась о наряде. Она надела голубовато-серое платье, соломенную шляпку с широкими полями. пару своих лучших туфель. На плечи небрежно накинула пальто. И только надев перчатки, она посчитала, что готова покинуть тюремную камеру, чтобы доехать на автомобиле к Венсенскому замку на окраине города.

На месте казни, в Венсене, ждала команда, готовая к расстрелу. 12 человек выстроились с трех сторон площадки, развернувшись в сторону дерева. Твердой походкой Мата Хари подошла к нему. Она согласилась выпить глоток рома, полагающийся приговоренному, но отказалась от того, чтобы ее привязали к дереву и завязали глаза, предпочитая смотреть в глаза своим палачам. Лучи восходящего солнца пробились сквозь предутренний туман, когда вызванные к ней священник и монахини удалились и солдаты с винтовками напряглись в ожидании приказа командира, Прозвучал сигнал. Двенадцать выстрелов пронзили тишину, и безжизненное тело «Ока зари» упало на землю.

Причина необычайного хладнокровия, проявленного приговоренной женщиной во время казни. позже получила довольно причудливое толкование. Страстный юный поклонник по имени Пьер де Моррисак договорился за деньги, что солдаты, участвовавшие в казни, зарядят винтовки холостыми патронами. Казнь предполагалось инсценировать, как в «Тоске», популярной опере тех дней. Но, как и в оперной казни, заговор Моррисака не удался: винтовки оказались заряжены настоящими пулями - и ничего не подозревавшая жертва встретила быструю смерть.

Правда ли это, как и то, будто в момент расстрела Мата Хари распахнула пальто, продемонстрировав солдатам свою наготу? Ответить на эти вопросы невозможно, да это, в конце концов, и не важно. Обе истории всего лишь часть пленительной легенды о голландской красавице, которая добилась при жизни славы экзотической танцовщицы и высокооплачиваемой куртизанки, но была расстреляна как шпионка, хотя, возможно, ею никогда не была. ³¹

Жизнь Маты Хари, как мне кажется, во многом похожа на жизнь большинства женщин Европейских стран. Собственная выгода для них не редко выше интересов родной страны.

. Есть, наконец, и третья категория. Принадлежащие к ней — женщины, отличающиеся явными психическими патологиями.

Однако в любом случае женщина становится жертвой войны, которая ломает и калечит ее судьбу, жизнь, душу. Чего стоит один только посттравматический синдром, которому женщины подвержены сильнее мужчин.

И в заключении хотелось бы отметить, что и сегодня в горячих точках воюют не только мужчины: женщины в камуфляже были в Абхазии и Приднестровье, в Карабахе и Югославии. И «работают» они не только санитарками и поварами, но и снайперами. Женщины - наемницы, «белые колготки» - жуткий призрак Чеченской войны³² . И это - страшно. К этому невозможно привыкнуть. Потому что «война - дело мужское». А «женщина на войне - жертва неразумной мужской политики»³³ .

Если даже в мирное время женщина на военной службе воспринимается как явление необычное, то в боевой обстановке - это явление чрезвычайное. И в общественном сознании оно всегда останется таковым.

Литература :

1. См. Шекспир У Генри V1 / /Шекспир У. Полное собрание сочинений: В 8 т. Т 1.М. 1957.С. 183 -184.

2. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений В10 т.Т. 7. Л., 1978. С. 271.

3. Бударин М. Поручик Бочкарева: О судьбе командира женского батальона М. Л. Бочкаревой // Омская старина.1993. Вып. 1. С. 16-29; «Мой батальон не осрамит России…»:Окончательный протокол допроса Марии Бочкаревой // Родина.1999.№ 8-9. С.78-81.

4. Жиляева Я. Яшка. «Мы – женщины-солдаты, и нам награда – смерть!» // Московский комсомолец.1994. 22 июля.

5. Кобзев И. Женский батальон смерти / / Памятники Отечества: Полное описание России.

Удмуртия. Альманах. № 33 1995. № 1-2. С. 150-153.

6. Чемоданов Г. Н. Последние дни старой армии. М.;Л., 1926. С. 110.

7. Там. же С. 121

8. Там. же С. 123-124

9. Пирейко А. В тылу и на фронте империалистической войны: Воспоминания рядового. Л.,

1926. С. 57.

10.Народ на войне : Фронтовые записки. М.,1990. С. 265.

11. Мельник М. Ефрейтор Антонина / / Комсомольская правда. 1989. 12 мая.»Кавалерист - девица»

из чека : Подборка материалов об участнице первой мировой войны А. Т. Пальшиной

(1897 - 1992) / / Родина 1993. № 8-9. С. 78-81. ; Как кавалерист - девица стала подпольщицей / /

Памятники Отечества. 1995. № 1-2 С. 178.

12. Белорусский государственный музей истории Великой Отечественной Войны. Инв. № 36792.

13.Алексиевич С. У войны – не женское лицо. Минск, 1985. С. 101

14. Из письма Г. А. Ярцевой брату от 23 февраля 1945 г. // ЦАМО. Ф. 372. Оп. 6570. Д. 46. Л. 84.

15. Алексиевич С. Указ. соч. С. 166.

16.Там же. С. 61-62.

17. Там. же. С. 117.

18. Самойлов Д. Люди одного варианта: Из военных записок // Аврора. 1990. № 2. С. 77.

19. Алексиевич С. Указ. соч. С. 176-177.

20. Как жили на фронте // Аргументы и факты. 1995. № 18-19.

21. Шнайдер Б. Неизвестная война / / Вопросы истории. 1995. № 1. С. 109.

22. Самойлов Д. Указ. соч. С. 109.

23. Родина. 1991. № 6-7. С. 38.

24. ЦАМО.Ф. 372. Оп. 6570. Д. 76. Л. 58.

25. Слова, пришедшие из боя: Статьи. Диалоги. Письма. Вып. 2. М., 1985. С. 98.

26. Великая Отечественная война 1941 – 1945: Энциклопедия. М., 1985. С. 270.

27. Из интервью автора с участниками Афганской войны. Из десяти респондентов, ответивших на вопрос «Женщины на войне – как относились Вы и Ваши товарищи к присутствию женщин в армии, если они там были?», четверо высказали резко отрицательное, двое – положительное и четверо – «противоречивое» отношение к женщинам, находящимся в действующей армии.

28. Из интервью с майором В.А. Сокирко / / Личный архив.

29. Из интервью с полковником И. Ф. Ваниным // Личный архив.

30. Из интервью с полковником С.М. Букваревым / / Личный архив.

31. Великие тайны прошлого М.1998. С.219-222

32. Коновалов А. На позицию, девушки! // Комсомольская правда. 1994. 18 мая; Хохлов А. «Передай помаду заряжающей!» // Комсомольская правда. 1995. 18 мая.

33. Григорьев А. Дорогая Женя! Пока ты убиваешь... / / Комсомольская правда. 1994. 9 авг.