Вера Богуславская
Первоисток, первооснова,
Единство в ипостасях трех,
Оно сначала было – Слово,
И это Слово было Бог,
На миллиарды единиц,
И от Него досталась малость
Любой из мыслимых частиц,
Которых непомерно много.
И всем им было суждено
Предстать подобиями Бога
Иль суррогатами Его.
Михаил Ромм, 8 июня 1992 года
«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог»... Но не слово в традиционном лингвистическом понимании, а слово как план, замысел.
С незапамятных времен мир был для человека книгой, книгой бытия, следовательно, в каком-то смысле текстом. То есть сначала был Текст. Взаимопонимание между людьми и, в какой-то степени, весь мир зависят от понимания Текстов. Тексты с нами от рождения до смерти, так же, как пространство и время. Что же такое текст? Носителем текста является язык: «Язык есть дом бытия, живя в котором, человек экзистирует, поскольку, оберегая истину бытия, принадлежит ей» [1].
Коренные социальные изменения, произошедшие в нашей стране и в мире за последние 15–20 лет, отразились на всех сферах жизни общества и, в первую очередь, на языке. Современный этап развития цивилизации все чаще начинает описываться на языке «катастрофизма». Он рассматривается как «конец истории» (Ф. Фукуяма), как «поворотный пункт» (Ф. Капра), как «столкновение цивилизаций» (С. Хантингтон), как «век бифуркации» (Э. Ласло) и т. д.
Количество существующих сегодня лингвистик трудно подсчитать, например: функциональная лингвистика, интерлингвистика, генеративная лингвистика, психолингвистика, нейролингвистика, антропологическая лингвистика, этнолингвистика, социолингвистика, прагмалингвистика, лингвистика текста, контрастивная лингвистика, когнитивная лингвистика, компьютерная (вычислительная, машинная, инженерная) лингвистика, математическая лингвистика. В рамках каждой из них зачастую различаются многие подходы, так что приходится, например, говорить о целом ряде лингвистик текста, прагмалингвистик, психолингвистик и т. п. Ситуация напоминает библейский сюжет о смешении языков, начиная уже с уровня научного дисциплинарного знания. Не наступило ли время «собирать камни»? Сегодня нельзя изучать язык, не изучая текст. А текст нельзя изучать традиционно, одно- или двусторонне: текст стал объемным, трехмерным. Необходима опора на системную триаду с ее универсальной семантической структурой, осуществляющей объединение. Синергетичность журналистского текста в значительной степени определяет социальный опыт и знания современников, а язык средств массовых коммуникаций становится языком масс, языком поколения. Язык газеты, как наиболее массового представителя журналистики, подвергается существенной трансформации. Существующие многочисленные подходы к изучению, анализу, интерпретации текста, как мы уже отмечали, не могут дать главного ответа: что же такое текст? Тем более, нет ответа и на вопрос: что такое журналистский текст?
В XXI веке, в веке интеграции различных наук и междисциплинарного подхода, для многостороннего и системного изучения журналистского текста рождаются новые дисциплины, новые парадигмы и подходы. Влияние газетных журналистских текстов на экономику, политику, культурные, национальные, морально-нравственные традиции заставляет исследователей изучать журналистику и язык (лингвистику) в единении с внешней средой – обществом, во взаимовлиянии и «взаимосодействии» целого ряда факторов, что требует нового интегрированного подхода, и раскрывает новые границы понимания проблемы исследования языка. Данное обстоятельство поставило на повестку дня главный вопрос – необходимость интегрированного, комплексного, «триадного» – лингвистического, социологического и культурологического – изучения журналистского текста. В этой связи особый интерес вызывает комплексное изучение журналистских текстов, что позволяет выявить универсальное и специфическое, типологическое и уникальное в организации текстов, а также сформировать многоуровневую стратегию лингвосоциокультурного моделирования журналистских текстов и предложить обобщенную методологию их анализа.
В процессе развития лингвистических исследований язык приобретает все большую значимость в качестве руководящего начала в научном изучении культуры. В некотором смысле система культурных стереотипов всякой цивилизации упорядочивается с помощью языка, выражающего данную цивилизацию. Язык – это путеводитель в «социальной действительности». Язык существенно влияет на наше представление о социальных процессах и проблемах. Люди живут не только в материальном мире и не только в мире социальном, как это принято думать: в значительной степени они все находятся и во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе (Э.Сепир).
В сфере гуманитарного познания интеллектуальные операции с чужим описанием того или иного фрагмента социальной жизни являются основным источником для формирования своих собственных суждений о том, что не дано исследователю как фрагмент его непосредственного опыта. Чужое свидетельство обычно представлено в виде текста. Те или иные тексты как раз и являются средством передачи и хранения культуры, традиции. Текст есть первичная данность всего гуманитарно-философского мышления и является той непосредственной действительностью, из которой только и могут исходить эти дисциплины [2]. Именно эта мысль М.М. Бахтина и стала основополагающей для лингвистики текста, получившей развитие во второй половине XX века. Существуют десятки определений текста, представляющих различные взгляды и отражающих разные подходы. Текст – это:
– авторское сочинение или документ, воспроизведенный на письме или в печати;
– последовательность знаков (языка или другой системы знаков), образующая единое целое;
– некое упорядоченное множество предложений, объединенных различными типами лексической, логической и грамматической связи, способное передавать определенным образом организованную и направленную информацию;
– сложное целое, функционирующее как структурно-семантическое единство;
– произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, состоящим из названия (заголовка) и ряда особых единиц, объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи;
– произведение, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку;
– сообщение, существующее в виде такой последовательности знаков, которая обладает формальной связностью, содержательной целостностью и возникающей на основе их взаимодействия формально-семантической структурой;
– структура любого законченного и связного, независимого и грамматически правильного высказывания, устного или письменного;
– последовательность языковых единиц, образованная непрерывной цепочкой субститутов, имеющих два измерения (синтагматическое и парадигматическое);
– феноменологически заданный первичный способ существования языка;
– речевой акт или ряд связанных речевых актов, осуществляемых индивидом в определенной ситуации;
– единство, которое расщепляется на высказывания;
– графическое отображение фрагмента действительности, порождение письменного варианта языка;
– реальность, имеющая только ей присущие признаки: членимость, автосемантию, когезию, континуум, проспекцию, ретроспекцию, модальность, интеграцию, завершенность;
– языковое выражение комплексной духовной деятельности или комплексного мышления;
– то, что создается с целью дальнейшей передачи другим (коммуникации) или себе самому через некоторый промежуток времени;
– то, что создано на основе знания, которое приобретается в процессе обучения, социального и профессионального общения в определенный исторический период;
– то, что строится с помощью определенных языковых средств в устном или письменном виде как результат мыслительно-языковой деятельности при наличии определенной потребности, мотивации, намерения с учетом возможных условий восприятия.
Можно продолжать и дальше, однако, это вряд ли целесообразно. На сегодня существует более 300 определений понятия «текст», и рассматривать все не имеет смысла.
Кроме того, существует классификация интерпретации понятия «текст» по концепциям, в соответствии с которыми выделяют [3]:
1. Концепции статического аспекта, отражающие результативно-статическое представление. Текст понимается как информация, отчужденная от отправителя, как та единственная форма, в которой язык дан нам в непосредственном наблюдении.
2. Концепции аспекта процессуальности текста, учитывающие способность языка к живому функционированию в речи.
3. Коммуникативные концепции, ориентирующиеся на акт коммуникации, предполагающий наличие отправителя и получателя.
4. Стратификационные концепции, рассматривающие текст как уровень языковой системы.
Таким образом, текст может рассматриваться как некая модель сложного законченного целого и как конкретная реализация данной модели в зависимости от задачи исследования.
Кроме того, необходимо помнить, что при современной трактовке текста на первый план выдвигаются вопросы коммуникативного характера, то есть задачи анализа условий рациональной (оправданной) коммуникации, обеспечивающей однозначное толкование единиц создаваемого текста. Все существующее в настоящее время языковое многообразие является лишь отражением хранящихся в памяти и отраженных в сознании личности образов и образных систем. Образ, дополнительно наделенный моральным, этическим или эстетическим содержанием, приобретает в сознании носителей языка символическое значение. Текст трактуется как множество высказываний в их функции и соответственно как социокоммуникативная единица.
Являясь важнейшим элементом культуры любого общества, функционирующий в нем язык непосредственно влияет на происходящие в его «контексте» социальные процессы.
Одним из печальных явлений нашего времени является то, что мы разучились нормально говорить и писать по-русски! С языком обращаются варварски от школьников до депутатов Государственной думы – все как могут «насилуют» «великий и могучий». И в советские времена русский язык был не в почете: его идеологизировали («Я русский бы выучил только за то…»), «пропитывали» духом коммунистической пропаганды («вместе со своим народом… по зову партии… к великим свершениям…неуклонно повышая удойность») и т. д. Русский язык обозначал в те времена реалии экономики тотального дефицита («просили больше не занимать», «больше двух в одни руки не давать»). Вспомните М. Жванецкого: «…Наш язык перестал быть языком, который можно выучить». Или вспомним и о другом языке – языке общения участников шоу «За стеклом». А ведь считается, что об умственном здоровье этноса и социума, народа и общества, можно судить по состоянию его языка – чем язык беднее, тем ниже умственное развитие его носителя!
Это тем более опасно, поскольку одной из важнейших форм существования социально-речевой среды и средством отражения социокультурной действительности становятся средства массовой коммуникации. Интересно, что сегодня в одних СМИ журналисты заимствуют, прежде всего, слова и выражения из уголовного жаргона, в других – для элементов жаргона практически нет тематических ограничений (это может быть материал о политике, экономике, спорте или искусстве). При этом жаргонизмы все реже поясняются в тексте, все чаще употребляются без кавычек, а это означает, что многие из них уже входят в речевой обиход. И СМИ только отражают эту языковую реальность. В связи с этим показательна прямая зависимость между увеличением количества жаргонизмов в газете и ростом ее тиража.
Причины семантических изменений следует искать не в самом языке и не в речи (тексте), а в экстралингвистической действительности. Следовательно, все семантические преобразования происходят в человеческом сознании, в языке того или иного индивидуума [4].
Газетная речь испытала в последние годы своеобразную стилистическую перестройку:
1) открыты границы между литературным языком и внелитературными формами национального языка; не существует больше стилистических границ между газетной речью, просторечием, жаргонами и диалектами; при этом роли второстепенных форм национального языка меняются: диалекты утрачивают свое влияние на язык СМИ, а жаргоны и просторечие, наоборот, приобретают сильную власть над газетной речью;
2) газетная речь вышла из жесткой системы книжных стилей и активно взаимодействует с разговорной речью; при этом ближайшим к газетной речи соседом среди книжных стилей становится деловая речь;
3) газетная речь активно взаимодействует с рекламными и ораторскими текстами – вновь актуализированными подсистемами литературного языка (это происходит в значительной степени потому, что СМИ являются основным каналом для передачи речевых сообщений подобного типа), которые при всей своей близости к языку СМИ все-таки подчиняются иным стилистическим закономерностям [5].
В такой ситуации стилистическая идентичность газетной речи оказывается под очевидной угрозой. Современные газеты, журналы или телепередачи становятся как бы шлюзом, который открывает или, наоборот, закрывает путь «чужому» стилистическому потоку. А ведь газетный материал является источником культурологической информации. Но поскольку сегодня не существует единого стилевого принципа газетной речи, уместнее говорить не о газетной речи (по аналогии с деловой или научной речью), а о языке массовых коммуникаций (по аналогии с языком художественной литературы). Учитывая данный вывод, мы считаем, что сегодня необходимо говорить не о публицистических, а о журналистских текстах. Язык массовых коммуникаций не строится по принципу системных ограничений (одни языковые средства допускаются, другие исключаются), но сомнительно также, что он подчиняется общепринятому сегодня в стилистике принципу – принципу чередования (или, если хотите, сочетания) стандарта и экспрессии. Однако, как утверждает Н.В. Муравьева, описанные варианты коммуникативного поведения в СМИ подчиняются неким общим правилам. Это означает, что язык СМИ, законы, по которым он функционирует, отличаются от языка текстов иного типа.
Когда человек из бесстрастного наблюдателя превращается в лицо заинтересованное, акт передачи информации становится более структурированным. В коммуникативные планы журналиста явно или неявно включается намерение воздействовать на поведение или сознание читателя с целью изменить его точку зрения и заставить выполнить определенное действие. Язык переходит в разряд инструмента, который обеспечивает выполнение практических целей и задач повседневной жизни [6]. На первый план выдвигается конвенциональный аспект словоупотребления, связанный не столько с собственно языковыми структурами, сколько с обстановкой общения, поведением коммуникативных партнеров, с целевыми установками отправителя речи, с выбором коммуникативной тактики при написании той или иной фразы. Как мы видим, основной для журналистских текстов становится задача приспособления к адресату, к диалогу с ним. Для решения данной задачи журналисту необходимо добиться «взаимосодействия» составляющих своей коммуникативной компетенции, интегрировать знания о способах выражения и речевые умения, «самоорганизовать» текст.
Журналисты создают скорее виртуальную реальность, чем изображают происходящее. Никакое эмпирическое явление по сути дела не является тем, что предъявляет журналист человеку. Представляются события, а следовательно, дается истолкование и часто дается оценка. Истолкование и оценка даются с точки зрения того, как журналист понял эту ситуацию.
Другим прагматическим аспектом массовой коммуникации является поиск наиболее эффективных манипуляторских приемов за счет наличия в передаваемых сообщениях основной и дополнительной информации. Журналист идентифицирует себя с какой-то ролью, с каким-то социальным субъектом и от этого субъекта он по сути дела выступает, его интересы и позицию предъявляет и выражает. Журналист создает особую реальность, существенно отличающуюся как от научного описания действительности, так и от других журналистских и нежурналистских версий происходящего. Эта реальность, являясь определенной проекцией личности журналиста (что, впрочем, не отменяет объективности получаемых знаний), задает особый мир событий. Журналист превращает читателя в совершенно другого человека. В определенном смысле, журналист сегодня втягивает читателя в особое существование, порождает это существование. В этом колоссальная роль и значение журналистики, прессы. Они погружают нас в определенные типы существования, навязывают их нам. Журналистику интересует только то, что актуально сегодня, то есть то, что важно, существенно для настоящего времени, настоящего момента (даже если речь идет о длительных социальных процессах, которые отслеживаются порой месяцами, а то и годами). Суть деятельности журналистики – оценка актуального и внедрение этой оценки в массовое сознание. Сфера деятельности журналистики – сфера актуального.
Журналистский текст создается в пространстве других текстов, как журналистских, так и нежурналистских. Журналистика есть система, система деятельности, продуктом которой является система оценок, оформленная как система текстов. Она имеет системные качества, не сводящиеся к сумме качеств ее отдельных элементов. Продукт журналистики, выступающий в явлении как система текстов, должен быть рассматриваем именно как система, не сводящаяся к отдельным элементам – отдельным текстам. Социальные отношения, политическая ситуация, групповые и общественные интересы находят отражение в языке, в той языковой модели мира, которую конструирует автор журналистского текста. Журналистское творчество предполагает учет языковых возможностей, позволяющих планировать речевое воздействие на читателя. Сущность речевого воздействия заключается в таком использовании языка, при котором в модель мира реципиента (читателя) «вводятся новые знания и модифицируются уже имеющиеся» [7]. Как утверждает Блакар, язык есть «инструмент социальной власти», поскольку выразиться нейтрально невозможно: всякое использование языка предполагает воздействующий эффект [8]. За языковым выражением всегда стоят какие-либо интересы, цели, чья-то точка зрения. Эти интересы определяют коммуникативные цели дискурса, которые по сути представляют глобальные намерения или глубинные стратегии и коммуникативные тактики говорящего – автора.
Журналистский текст обладает целым рядом признаков, содержащих в той или иной мере информацию об особенностях интерпретации окружающего мира журналистом. Например, к таким качественным параметрам немецкий исследователь Г. Рагер относит объективность (способность представить неискаженную картину мира), форму подачи материала, актуальность (доминирует настоящее время и вполне конкретная ситуация в определенном пространстве), релевантность (то есть соответствие между информационными запросами аудитории и полученным ею сообщением) [9].
Моделирование смысловых и структурных связей, участвующих в текстообразовании, с целью исследования возможно только при условии безусловной опоры на прагматику – отношения автора (адресанта) текста и читателя (адресата). По наблюдениям ученых, феномен речевой коммуникации состоит в неразрывном соучастии всех факторов в текстообразовании. К таким факторам, или «разнопорядковым сущностям», получающим выражение в языке, относят особенности объективной действительности, характер мыслительной деятельности, системные отношения языковых единиц, условия и особенности коммуникативного процесса. Журналистский текст специфичен как особый элемент функционирующей системы, где взаимодействует несколько составляющих, в том числе журналист, издатель и читательская аудитория. Рубеж веков отмечен кардинальными изменениями в сфере массовых коммуникаций, которые связаны с переходом индустриального общества на новую ступень своего развития – коммуникационное или информационное общество. Индустриальное общество еще не полностью сменилось информационным, хотя последнее уже как бы наложилось на него. Мы продолжаем жить, пользуясь материальным благополучием, возникающим в результате промышленного производства, однако наша жизнь и промышленное производство во все большей мере определяются коммуникационными процессами, которые идут в промышленных предприятиях, в бюрократических структурах, в партиях и общественных движениях, и, прежде всего, публичной коммуникацией. Информация становится источником развития экономики и культуры. А журналистика создает новое информационное пространство. И ее существование – это факт, объективная реальность нашего времени, результат интеграции культур, результат развития мирового сообщества.
В общественных процессах современного коммуникационного (информационного) общества особая роль выпадает газетам. Они могут противопоставить непрерывному потоку эмоционально воздействующих телевизионных картинок рациональное, побуждающее к рефлексии, к размышлению воздействие печатного текста. Примитивное транслирование информации не способствует ее осмыслению воспринимающей аудиторией, не увеличивает понимания происходящих процессов, не помогает взаимопониманию. Коммуникационные потоки трудно упорядочить, но еще сложнее в них разобраться. Именно в этой области наиболее значимой видится роль аналитической журналистики. С помощью анализа, расследований, выявления скрытых причин и мотивов, прояснения сложных взаимосвязей журналист посредством текста содействует пониманию и взаимопониманию, помогает осознать переплетение различных интересов, аспектов проблемы, суть конфликтов, создает условия для компромиссов. Такая журналистика просвещает публику, а не только служит самореализации заинтересованных сил. Журналистский текст – одно из проявлений «обобщенного пространства Текста как языковой материи. Текст рассматривается нами как языковая единица высшего уровня. Знания о языковой системе извлекаются лингвистикой из множества текстов. Набор лингвистических критериев позволяет выявить специфику того или иного журналистского текста и представляет, по нашему мнению, набор элементов данной системы – обобщенной лингвосоциокультурной модели журналистского текста. Основополагающей в этом смысле для нас является идея Ю.М. Лотмана о том, что текст – это передача имеющейся информации, и рождается он в семиосфере – «в синхронном семиотическом пространстве, заполняющем границы культуры» [10].
Именно это семиотическое пространство является условием работы и условием порождения отдельных семиотических структур, к которым относится и текст.
Естественный язык, как фильтр, особое устройство, преобразует концептуальные мысленные образы в определенные звуковые и письменные сочетания, позволяет передать субъективное дотекстовое сообщение, реализуемое в конкретном журналистском тексте. Язык как семиотическая структура является первичным, ведь мы воспринимаем мир, пользуясь моделью, предложенной нам языком. Без погружения и взаимодействия с семиотическим пространством язык не может функционировать. По утверждению Ю.М. Лотмана, «вне семиосферы нет ни коммуникации, ни языка». Тексты представляют собой модели мира, а совокупность текстов репрезентирует культуру определенного периода. Таким образом, «текст – не только генератор новых смыслов, но и конденсатор культурной памяти» [11].
Воспринимающие текст способны понять его смысл только в контексте с другими текстами, то есть в контексте собственной памяти, накопленной информации о культурных традициях, исторических фактах – в контексте определенной картины жизни. Процесс понимания осуществляется на основе общего для всех участников коммуникации «семиотического опыта». Именно этот опыт, другими словами, знания о мире, являются залогом успешности акта коммуникации. «Понимание текста предполагает не только знание языка, но также и знание мира», – подчеркивает известный исследователь воздействия социокультурных факторов на механизм употребления языка Т.-А. ван Дейк [12].
Важнейшим компонентом процессов построения и восприятия любого текста является осмысление стоящих за ним социальных ситуаций. Именно социолингвистические причины обусловили, например, сдвиг жанровых и стилистических границ текстов. Так язык отреагировал на процессы демократизации жизни в России. «В речевой структуре газетного текста мы находим влияние художественной, научной, официально-деловой и разговорной речи. Подтверждается гипотеза о синтетическом характере текстов массовой коммуникации» – к такому выводу приходит В.И. Коньков [13]. Или замечание Ю.В. Рождественского: «Тексты массовой коммуникации отличаются от других видов текстов тем, что в них используются, систематизируются и сокращаются, перерабатываются и особым образом оформляются все другие виды текстов, которые считаются “первичными». В результате возникает новый вид текста со своими законами построения и оформления смысла» [14].
Синергетический подход к рассмотрению предметной области теории и практики текстов массовой коммуникации позволил нам определить эту область научных знаний (теорию и практику коммуникации), в том числе и ее терминологическое обеспечение, как самоорганизующуюся, саморазвивающуюся систему.
Список литературы
1.Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер Мартин. Время и бытие. – М., 1993. – С. 2032.
2. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках // В кн.: Эстетика словесного творчества. – М., 1979. – С. 281.
3. Тураева З.Я. Лингвистика текста: (Текст: структура и семантика). – М., 1986.
4. Фоменко Ю.В. Человек, слово и контекст // Концепция человека в современной философской и психологической мысли. – Новосибирск, 2001. – С. 164-168.
5. Муравьева Н.В. Язык конфликта. – М., 2002. – http://www.expertizy.narod.ru/books/lang/0005.htm
6. Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований. – СПб., 2000.
7.Баранов А. Н. Лингвистическая теория аргументации (когнитивный подход). – М., 1989. – С. 12.
8. Блакар Р. М. Язык как инструмент социальной власти // Язык и моделирование социального взаимодействия. – М., 1987. – С. 92.
9. Rager, G. Qualitat in der Zeitung. Ergebnisse erster Untersuchungen // Redaktion 1994. Almanach fur Jurnalisten / Red. M. Begemann, B.L. Floper. – Bonn, 1993. – Р. 165-170.
10. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. – М., 1999.
11. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семиосфера – история. – М., 1999. – С. 21.
12. Дейк ван Т.-А. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989. – С. 161.
13. Коньков В. И. Речевая структура газетного текста. – СПб., 1995. – С. 159.
14. Рождественский Ю. В. Введение в общую филологию. – М., 1979. – С. 163.
|
