| Кризис цивилизации и космонавтика. Приглашение к размышлению.
Д.А. Рогозин
Кризис космонавтики
Практически все национальные космические агентства в своей деятельности декларируют будущее освоение космоса. Но чтобы это понятие было не только декларативным - не хватает его смыслового наполнения. Можно ли назвать программу исследования космоса его освоением? Нет. Все же, не смотря на то, что исследование - обязательный и незаменимый предварительный этап перед освоением, не всякое исследование может и должно привести к освоению чего-либо. И можно ли назвать освоением космоса использование околоземного пространства искусственными спутниками Земли? Во всяком случае, "демонстрация присутствия" в космосе - это нечто далекое от задач освоения.
Одним из последствий катастрофы шаттла "Колумбия" стало упрочение позиций тех, кто выступает за отказ от полетов в космос людей и полный переход на непилотируемые полеты. На фоне этого голоса тех официальных представителей от космонавтики, кто утверждает, что нельзя разделять пилотируемую и беспилотную космонавтику, выглядят не вполне убедительно и вот почему. Сбалансированное развитие космонавтики предполагает, как минимум, отсутствие резких перекосов между пилотируемой и беспилотной составляющей по эффективности выполняемых задач, заключающейся в соотношении отдача/затраты. Поддержание пилотируемой космонавтики на уровне достаточном лишь для выживания, а не для эффективного развития, делает подобное соотношение не в пользу пилотируемой космонавтики, что мы сейчас и наблюдаем. Позиция, направленная лишь на "сохранение" достигнутого - это позиция выбора медленного вымирания и снятия личной ответственности за отказ от этого направления.
Но что же на самом деле означает отказ от полетов в космос людей? На деле это официальный отказ от его освоения. Ровно так - не больше и не меньше. Ограничение в выборе средств, используемых космонавтикой, также ограничит и задачи, решаемые с ее помощью. Правда, сами по себе "полеты в космос людей" не являются достаточным условием освоения космоса. Важен не сам факт полетов, а отдача, получаемая с их помощью.
Лицом современной космонавтики следует считать работу спутников и зондов, а не пилотируемые полеты и МКС. То есть те направления, которые приносят практическую отдачу и наиболее эффективны по соотношению затраты/результат по научным данным. Можно ли выделить общую черту между спутником связи, или метеорологическим спутником, или спутником военной разведки, или исследовательским зондом, или космическим телескопом? Ведь отдача от них настолько различна. Но если не вдаваться в детали - во всех случаях отдача целиком информационная, а средства доставки осуществляют односторонний материальный грузопоток. Конечно, решались задачи и с возвращением материальных объектов, прежде всего - пилотируемые полеты. Но в этом случае соотношение отдача/затраты значительно ухудшается.
Вот и эксперименты по производству уникальных материалов - так и остались в фазе экспериментального производства. Несмотря на более высокое качество, чем у земных аналогов, они им проигрывают в соотношении цена/качество. При более низком качестве, значительно более низкая цена оказывается решающим фактором. Без принципиально нового вида аэрокосмического транспорта здесь ничего не изменится. Была осуществлена попытка создать такой транспорт в рамках лишь ракетных технологий в программе Space Shuttle. Однако в силу разных причин, и, прежде всего отсутствия оправдывающего номинальный режим эксплуатации грузопотока, стоимость доставки полезной нагрузки таким транспортом оказалась заметно хуже, чем традиционными ракетоносителями. А раз транспорт не способен не менее эффективно решать имеющиеся задачи, то о расширении сферы деятельности лучше забыть.
Возник замкнутый круг. Значительно расширить сферу применения космонавтики не получится без разработки принципиально нового транспорта, а разработка этого транспорта, не подкрепленная востребованными задачами грузопотока, превращается в самоцель, которая по стоимости доставки хуже традиционных носителей. Из этого замкнутого круга до сих пор не вышли национальные космические агентства, для которых не обязательно получать только исключительно коммерческую отдачу, тем более, трудно ожидать, что из него выйдут коммерческие компании, для которых другой отдачи просто не существует, а потеря средств подобна смерти.
Сегодняшняя надежда, что коммерциализация космонавтики - это панацея от всех проблем, мягко говоря, несколько беспочвенна. Как, впрочем, и любой поиск панацеи. Какие цели позволит решить коммерциализация? Если требуется сохранить и более широко внедрить уже имеющиеся наработки, то коммерциализация в таком случае окажется просто незаменимой. Но, чтобы обеспечить прорыв, требуется искать другие способы достижения цели. Так как его поиск - это зачастую концентрация немалых средств без гарантии немедленной отдачи, а то и просто их потери, если закралась ошибка в выборе. Но все же самое главное - это отсутствие немедленной отдачи. Все это вызывает сомнение в поиске прорывных вариантов на корпоративном уровне. Коммерциализация - это отличный способ "сохранить" имеющийся уровень. Но качественных изменений от нее ждать не приходится.
Коммерческая деятельность в космонавтике, безусловно, оправданна, но только в том случае, если это не происходит за счет налогоплательщиков, когда им фактически ничего не дается взамен. Когда государство что-либо финансирует, следует не забывать, что взамен должна быть получена отдача, соответствующая финансированию. В космонавтике в первые годы своего существования это в основном были политические дивиденды. Однако сейчас они не так востребованы, как во времена взаимного противостояния, да и "держа рекорд", такая отдача со временем стремительно обесценивается. Вот и получилось, что отдача перестала соответствовать финансированию.
Космический туризм не несет отдачи, которая была бы приемлема для государства, значит, этой деятельностью должны заниматься только частные структуры. Рискованное шоу для сверхбогатых экстремалов - далеко от понятия общедоступного "туризма", под именем которого пытаются его продвинуть. Ведь это не туризм в общепринятом понимании, когда из одних комфортабельных условий туристы с комфортом отправляются в не менее комфортабельные условия, а скорее экстремальный вид спорта. Так как космонавтика - это все-таки не только космический транспорт, то создание транспорта для экстремального шоу недостаточно для широкомасштабного в ней прорыва.
Ностальгия по временам "космической гонки" - тоже всего лишь очередная иллюзия. Во-первых, "соревнующиеся" стороны должны преследовать одну и ту же цель, иначе соревнования не состоится. Во-вторых, политика "соревнования в космосе" может быть лишь продолжением политики противостояния на Земле. Не даром при отсутствии достойных конкурентов она зашла в тупик. Но широкомасштабное противостояние на Земле несет угрозу возможности не только грандиозного технологического отката, если оно перейдет в "горячую фазу", но и самому существованию человечества. В-третьих, политика противостояния вряд ли может способствовать сбалансированному развитию космонавтики благодаря довольно-таки специфическим приоритетам подобного "соревнования". Кризис космической программы в США свидетельствует о том, что "здоровая экономика" - недостаточное условие для эффективного развития космонавтики. Более того - это заставляет предположить, что национальная программа способна решать лишь ограниченный круг задач, связанных с космонавтикой, который в целом нельзя назвать "освоением космоса". Вопросы национальной безопасности и ряда космических исследований при желании можно решить и беспилотными средствами. Ведь об этом фактически говорят уже упомянутые эксперты. Но разве подобное наполнение космической программы - это и есть освоение космоса?
Как сказал Б. Е. Черток [1], принцип, при котором космическая программа была вторична, а на первом месте было создание техники, "и завел нашу космонавтику в тупик". Но раз это так, то, продолжая следовать этому принципу, ситуацию не исправить, ее можно лишь усугубить. А если уже находишься в тупике, то, чтобы космонавтика не порождала несбывающиеся надежды, требуется уже сейчас предпринимать все необходимое для выхода из него. И если имеющийся подход заводит в тупик, то, вероятно, выходом из него будет обратная ситуация, чтобы на первом месте оказалась космическая программа, а разработка новой техники стала вторичной - инструментом для достижения заданных программой целей. Важно лишь не ошибиться в выборе целей. Например, по мнению В. П. Мишина [2], одними из основных причин проигрыша Советским Союзом Лунной гонки были: отсутствие консолидации усилий, преувеличение значения промежуточных этапов и выделение их в самостоятельную цель (облет Луны), преуменьшение значения наземной отработки ракетно-космического комплекса, требующей создания дорогостоящей экспериментальной базы. Однако не следует думать, что эти факторы являются недостатком исключительно лишь в условиях "соревнования".
Сейчас некоторыми кругами усиленно рекламируются пилотируемые миссии по высадке на Марс или даже просто облета Марса, где основной целью фактически является очередная погоня за рекордом. Но ведь уже в истории космонавтики был случай, когда "в момент величайшего триумфа космическая программа США переживает критический период", как говорилось в августовском, "праздничном" по случаю осуществления миссии высадки на Луну, отчете НАСА [3]. Случайность это или закономерность, и нужно ли повторять аналогичную ситуацию уже на новом уровне с Марсом?
Такой результат трудно назвать случайностью, потому как конечным результатом программы выбирался (или сейчас вновь выбирается) этап, остановившись на котором, вряд ли когда-либо возможно ожидать проявления прямой жизненно необходимой отдачи, и цель программы не погоня за престижем или получение результатов доступных при помощи автоматических межпланетных станций. Дескать, на нем не обязательно останавливаться? А кто даст возможность продолжить? Ведь зачастую для продолжения придется во многом переделывать техническую составляющую проектов. Поэтому подобные этапы хороши не более чем в качестве промежуточных этапов, входящих в состав более крупных проектов. Такой подход дает возможность избежать ненужных и необязательных этапов. Естественно, конечным этапом таких программ должно быть получение прямой долгосрочной отдачи, на качественно более высоком уровне, а не очередное "спортивное" достижение. Но для них очень остро проявляется вопрос консолидации средств и усилий и, прежде всего, финансового обеспечения.
Неужели нет возможности для их реализации?
Если все же освоение космоса принять актуальной задачей, то следует идти по пути "разграничения полномочий".
1.Корпорации. Занимаются коммерчески эффективными космическими программами, не исключая их государственной поддержки (в том случае, если отдача от этих проектов носит характер жизненно необходимый для существования экономики государства).
2.Национальное космическое агентство. Занимается вопросами национальной безопасности.
3.И, наконец, вопросами освоения космоса и др. задачами не вошедшие в первые два пункта, должен заниматься наднациональный международный институт.
Но при этом следует не забывать, что:
1.Сотрудничество или противостояние в космосе может быть лишь отражением земной политики сотрудничества или противостояния. Без тесного сотрудничества на Земле и совместные долгосрочные космические проекты окажутся отягощенными многими недостатками. Значит, совместную работу в космосе можно организовывать лишь с теми, с кем тесно сотрудничаешь и на Земле. Также как очередная "космическая гонка" - может быть лишь отражением новой холодной войны или чего-то эквивалентного.
2.Занимаясь сотрудничеством в космосе, требуется стремиться к достижению общей четко выраженной цели.
3.Ответственность - это такое понятие, которое может быть только полным. Попытка ее раздела приводит лишь к безответственности. Поэтому постоянное сотрудничество не может обойтись без ответственного за все решения единого координационного центра.
4.Для плодотворного масштабного сотрудничества - не обойтись без единых стандартов, для чего тоже необходим общий международный институт.
Говоря о необходимости создания наднациональных структур, следует определиться, нужны ли они. Если космическая деятельность не выйдет за рамки обеспечения национальной безопасности и престижа, то нет. Также в нем нет необходимости, если сотрудничество не выходит за выполнение разовых задач. Но если речь идет о долгосрочных планах, то без ответственности за принятые решения, координации усилий разных сторон и единых стандартов, никакого эффективного сотрудничества не получится. А зачем нужно неэффективное сотрудничество?
Если организовывать долгосрочное международное сотрудничество, то без международной организации, которой национальные агентства фактически передадут часть своих полномочий, не обойтись. Ведь, если одно национальное агентство станет доминировать над другими, это означает, что основную часть расходов оно просто обязано будет взять на себя. А значит, одна из основных задач сотрудничества - распределение финансового бремени - не будет достигнута. Какой парламент фактически утвердит финансирование национальной космической программы другого государства? Ведь такое "сотрудничество" иначе и не назвать.
Самое первое, без чего не обойтись в любой космической программе - это определиться, что, то или иное государство хочет получить от ее выполнения, и следует ли для этого заниматься освоением космоса, наполнив это понятие реальным смыслом или ограничившись в этом вопросе только лишь декларативностью.
Какие цели могли бы послужить основанием для сотрудничества, так, чтобы задачи космонавтики вышли, наконец, за рамки обеспечения национальной безопасности и погони за престижем? Неужели нет проблем, которые можно решать только сообща?
Кризис цивилизации
Появление термина "устойчивое развитие" (sustainable development), вошедшего в оборот с докладом Комиссии Брундтланд [4], фактически показывает, что нынешнее развитие цивилизации никакой "устойчивостью" - предсказуемо благополучным будущим - не обладает, и что без коренных изменений в способе существования человечества на нашей планете, так чтобы прогресс и улучшение качества жизни всех землян оказался и дальше возможным, не обойтись.
Работа Комиссии Брундтланд дала толчок к подготовке крупного международного форума самого высокого уровня, каким стала Конференция ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 году. На этом саммите руководители 179 государств подписали декларацию "Повестка дня на XXI век", содержащую пакет из 26 программ, ориентированных на предотвращение глобальной катастрофы. Возможно, этих мер оказалось бы достаточно, если бы этот саммит состоялся лет на 50 раньше. Главным его достижением можно назвать подтверждение того, что проблема существует. Однако более чем десятилетие спустя так никаких качественных изменений и не произошло.
Еще экспертами всемирно известного Римского клуба, усилиями которого введено понятие "пределы роста", охарактеризована нынешняя ситуация как кризис цивилизации, одним из слагаемых которого является экологический кризис. Однако не стоит даже думать, что это первый и единственный кризис, с которым столкнулось человечество, более того, зная его историю, можно предположить, что и не последний, разумеется, при успешном прохождении этого. Кризисы в ходе развития человечества возникали не раз.
Когда в экосистеме появляется вид-монополист, то он достаточно быстро исчерпывает возможности своей экологической ниши, тогда экосистема начинает деградировать, а вместе с ней вид-монополист встречает свой экологический кризис. Остается лишь два варианта - деградация вместе с экологической нишей, а затем гибель или поиск новой экологической ниши, адаптация к ее возможностям и начало нового цикла своего развития. Это судьба всех видов-монополистов на Земле [5]. И вид Homo Sapiens здесь не исключение. Заполнив экологическую нишу, в которой он появился как вид, Homo Sapiens начал заполнять другие, до которых смог дотянутся: от экваториальных лесов до заполярной тундры.
Однако существование человека в этот период было далеко не безоблачным. Исследования генетического разнообразия современных людей показали, что оно значительно ниже, чем, к примеру, у наших ближайших родственников в мире животных - шимпанзе. Это означает, что человек как вид значительно позже шимпанзе прошел через "бутылочное горлышко"- резкое падение численности популяции, и это падение для человека было гораздо существеннее, чем для шимпанзе. Различные группы генетиков пришли к выводу, что в течение последнего миллиона лет численность популяции прямых предков человека колебалась от 40 до 100 тыс. особей. В период прохождения "бутылочного горлышка", около 130 тыс. лет назад, значительно снизилось генетическое разнообразие предков человека, так как их общая численность сократилась до 10 тыс. индивидов и носители многих генетических вариантов исчезли [6].
Сравнительный анализ митохондриальной ДНК разных популяций современных людей позволил предположить, что еще до выхода из Африки, около 60-70 тыс. лет назад также наблюдалось снижение численности человеческой популяции. Причем, по данным некоторых исследователей оно было еще более резким - до 2000 человек [7]. Может, и эти события были результатом экологических кризисов? Тем не менее, впоследствии все же Homo Sapiens распространился на всю планету. Затем на границе палеолита и неолита Homo Sapiens вновь встретил свой очередной кризис. Подсократив свою численность на порядок (по археологическим оценкам), он нашел новый выход. Вместо того чтобы занимать новую экологическую нишу (ведь все доступные оказались заняты), он при помощи неолитической революции создал себе новую. Предсказываемый Мальтусом кризис [8] удалось преодолеть "без потерь" благодаря индустриальной революции. Однако сейчас мы вновь наблюдаем проявляющиеся симптомы неблагополучия - вновь Homo Sapiens своей деятельностью супермонополиста довел экосистему до кризиса. Причем, речь идет не просто о кризисе экологии, а о системном кризисе человечества, где кризис экологии - это столь же явное проявление неблагополучия, как повышение температуры у больного. Ухудшение экологии можно сравнить с "жаром" цивилизации. Очевидно, что "лечение", заключающееся лишь в "сбивании температуры", не будет эффективным. Особенно если учесть, что иммунитета к "болезни" нет. И как у многих болезней, симптомы не ограничиваются одной лишь "повышенной температурой".
Самым опасным и трагичным для человека, по мнению Н. Н. Моисеева, может оказаться потеря стабильности биосферы (нарушения извечного хода событий), возможность перехода биосферы в некое новое состояние, в котором ее параметры исключат возможность существования человека. Эта опасность еще плохо осознается всеми людьми, в том числе учеными [5]. Как далеко требуется зайти, чтобы опытным путем проверить это утверждение? И получится ли после этого повернуть все вспять? Тем более, если механизм саморегулирования "Геи" будет разлажен, неблагоприятные тенденции в своем "апогее" предполагают настолько глубокие изменения, что условия на Земле могут оказаться вообще несовместимыми с жизнью. В таком случае земные условия могут оказаться подобными венерианским: основной состав атмосферы - 98 % CO2, 1, 9% N2, давление атмосферы - 60 атмосфер, температура - 290° С [9]. Причем сроки, за которые условия могут настолько кардинально измениться, согласно модели Карнаухова относительно невелики - 300-1000 лет [10]. Допустим, вероятность развития событий по этому сценарию невелика. Насколько она должна быть низкой, чтобы ее можно было полностью игнорировать?
Стоит учесть, что биоресурсы остаются возобновляемыми до тех пор, пока доля их потребления не превышает порога устойчивости биоты, а возобновляемые ресурсы могут быть восстановлены при понижении их потребления ниже названного порога. Однако в настоящее время структура естественной биоты нарушена в глобальных масштабах. Индикатор бедствия - разрушение замкнутости геобиохимического цикла углерода. В начале XX века биота перестала поглощать избыток углерода из атмосферы, более того, она начала выбрасывать его в атмосферу. Переход к безотходным технологиям практически не изменит ситуацию, а лишь приведет к ликвидации явных локальных загрязнений, не мешая их глобальному накоплению [11]. Разве это не повод к принятию действий, способных переломить эти сложившиеся неблагоприятные тенденции?
Проблемы возникли из-за того, что население Земли вышло за "пределы роста" для текущего технологического уровня. Стало быть, необходимо радикально подтягивать технологии, то есть как минимум нужна новая научно-техническая революция, а, возможно, и не одна. Или требуется привести в соответствие имеющимся технологиям уровень потребления. Это предлагается сделать, или значительно сократив численность населения, или "уравняв" жизненный уровень. Очень сомнительно, что снижение уровня потребления может пройти без разрушительных социальных потрясений. В свою очередь путь, направленный на кардинальное сокращение численности населения планеты, порождает утопию "золотого миллиарда", нереализуемую в принципе. Которая в свою очередь порождает растущую агрессивность - вначале в идеологии и культуре, затем в политической и военной сфере. Уже есть все признаки консолидации новой, глобальной фашистской идеологии, которая может побудить к самым разрушительным действиям [12].
Еще И. С. Шкловский писал, что отказ от освоения космоса грозит человечеству деградацией: "Законсервировав уровень энергетики, запретив выход в Космос [освоение, на мой взгляд, - более полное понятие, прим Д. Р.], цивилизация может пойти по некоему пути "качественного самоусовершенствования", появятся совершенно новые устремления". С его точки зрения, с которой, по-моему, нельзя не согласиться - "такая ситуация равносильна вырождению".
В чем же должен заключаться шаг, по своим последствием эквивалентный неолитической революции, а по масштабам превосходящий ее? Как соотносится поиск "новой экологической ниши" с освоением космоса?
Разумеется, это надо понимать не в контексте "массовых переселений", которые не только технически невозможны, но и нецелесообразны. Более того, идеи "бегства с Земли" в случае катастроф и соответственно массовые переселения - это не меньшая крайность взглядов, чем полный отказ от освоения космоса, и столь же пагубно сказываются на идее освоения космоса.
Также, разумеется, не обойтись без выработки новых социальных законов, позволяющих избежать повторения аналогичных кризисов вновь. Иначе любые технические достижения нивелируются быстрее, чем будут внедрены. Но одна лишь выработка новых социальных законов - еще совсем не означает обеспечения возможности выхода из кризиса. Выход обеспечивается наработкой суммы технологий, достаточной для создания новой "экологической ниши".
В неолите оказалось достаточно создать искусственные биоценозы, сейчас, скорее всего, требуется создание искусственной биосферы. Причем эта задача должна быть решена безотносительно, собираемся мы осваивать космос или нет. Но при этом стоит заметить, что, подменив биосферу техносферой, мы "сжигаем за собой мосты", и многие ресурсы, сегодня достающиеся нам практически даром, придется воспроизводить с огромными энергозатратами. "Сжигая мосты", мы теряем право на ошибку, в результате чего возникнет ситуация, когда многие ошибки в ходе развития человечества могут оказаться чреваты фатальным завершением не только цивилизации, но и существования вида. В конечном итоге замена биосферы техносферой эквивалентна освоению безжизненной планеты. Еще одна плата за "замкнутую" техносферу - это то, что для ее поддержки окажется недостаточно возобновляемых энергоресурсов на Земле. Значит, опять-таки в любом случае рано или поздно придется или выходить за ними в космос, или погибать.
|
