Статья: Язык СМИ – основное средство воздействия на массовое сознание

Язык СМИ – основное средство воздействия на массовое сознание

Володина M.H.

«И на том же языке люди кричали "Осанна! " и "Распни! "»

Библия

Опосредующая роль языка в процессе познания

Являясь важнейшим средством коммуникации и выражения мысли, язык служит инструментом познания, постоянного осмысления мира человеком и превращения опыта в знание. Язык – это не только средство для передачи и хранения информации, но и инструмент, с помощью которого формируются новые понятия, во многом определяющие сам способ человеческого мышления. Выбор конкретных языковых средств оказывает влияние на структуру мышления и тем самым на процесс восприятия и воспроизведения действительности.

Познание, осуществляемое с помощью языка, способствует созданию картины мира, которая представляет собой целостную, содержательную интерпретацию окружающей действительности. Иными словами, это процесс построения особой концептуально-информационной модели действительности в человеческом сознании.

Процесс познания есть процесс расширения физической и духовной ориентации человека в мире, базирующийся на «обычных» способах восприятия (имеются в виду зрение, слух, обоняние, вкус, которые поставляют информацию о соответствующих объектах).

С точки зрения известного отечественного психолога А.Р. Лурия[1] [1], информация, получаемая человеком из внешнего мира, проходит длительный путь, который, «наряду с активной деятельностью органов чувств, включает и активные действия человека, и его прежний опыт, и решающе важное участие языка, хранящего опыт поколений и позволяющего выходить за пределы непосредственно получаемой информации».

Познание с помощью языка осуществляется через языковой знак, в значении которого фиксируются выделенные совокупной общественной практикой существенные свойства объекта. Конкретный язык, таким образом, служит для выражения накопленного знания, представляя его в особой знаковой форме. Познавательная функция языка неотделима от его репрезентативной функции, в чем состоит основное отличие языка от прочих семиотических систем. Фиксация, или кодирование, в форме языкового знака воспринятого и по-своему «осмысленного» человеком опыта делает возможной передачу информации от одного носителя к другому и сохранение ее во времени и пространстве.

Однако человеческий язык – не просто средство для обмена информацией. Извлекать информацию из окружающей действительности, используя ее в определенных целях при взаимодействии со средой, могут и должны все живые организмы. Существует в животном мире и биологически детерминированная сигнальная коммуникация, которая действует в строго ограниченном пространственно-временном радиусе.

Диапазон действия человеческого языка, напротив, практически неограничен. Значение слов, отражающее познавательный опыт конкретного сообщества людей, говорящих на одном языке, обеспечивает человеку возможность конвенциональной ориентации в мире. В этом прежде всего состоит опосредующая роль слова как знака.

Конкретные языки представляют собой своеобразную информационную запись, которая выражается в определенной знаковой системе, отличается спецификой культурно-исторического отражения и является одной из основных форм познавательной активности человека. Значение в этом смысле приобретает исторически фиксированную функцию орудия познания.

С точки зрения современных исследований, знанием принято считать когнитивные образования, выступающие как результат переработки информации человеком в его взаимодействии с окружающим миром.

Знание хранится в человеческой памяти в форме понятий. Классифицирующая и систематизирующая роль понятий является исключительно важной. Именно благодаря понятиям осуществляется обобщение (и мысленное выделение) определенного класса предметов или явлений по их отличительным признакам, что позволяет человеку ориентироваться в окружающей действительности.

Если общественный опыт или общественное сознание оценивать как «социальную память», то понятия являются базовыми единицами, аккумулирующими в этой памяти социальное или общественное знание, свойственное конкретному языку.

Язык как социальная система

Когда говорят, что без языка нет общества, а без общества нет языка, прежде всего, имеют в виду язык как форму существования индивидуального и общественного сознания, т.е. особую область бытия человека, которую называют языковым существованием.

Идея связи сознания с языком глубоко разработана Гегелем. Согласно его трактовке, сознание представляет собой особую форму выделения субъекта из природной среды через установление отношения к ней посредством слова[2] [2]. Продолжением и развитием этой идеи можно считать свойственное отечественной психологической школе Л.С. Выготского[3] [3] понимание сознания (в его внешнем выражении) как со-знания, т.е. совокупного социального и культурно-исторического опыта определенного исторически сложившегося сообщества людей.

В этом плане конкретный язык является автономной самоориентирующейся и самоорганизующейся социальной системой, обладающей собственной динамикой развития[4] [4]. Благодаря общему социально-историческому прошлому все члены данной социальной системы «наследуют» общую модель действительности и соответственно – общие когнитивные, эмотивные и нормативные принципы ее восприятия.

Закрепляя свои представления об окружающей действительности в особой системе знаков, человек тем самым превращает язык в основное средство конвенциональной и концептуальной ориентации в обществе. Следовательно, конкретный язык – не только знаковая система, но и инструмент, по-своему координирующий социальное развитие человека – носителя данного языка.

На базе национального языка образуются концепты культуры, запечатленные в ментальном мире человека[5] [5].

Важнейшую роль при этом играет человеческое общение, языковая коммуникация. Коммуникация в данном контексте определяется, прежде всего, как акт общения, т.е. связь между двумя или более индивидами, основанная на взаимопонимании, а также как передача информации одним лицом другому или ряду лиц.

Современная трактовка сущности коммуникации подчеркивает еще одну ее функцию: в качестве базисного элемента социальных систем[6] [6] коммуникация представляет собой особую форму взаимодействия людей. Это центральный механизм социального поведения человека в обществе, проводник его социальных установок, посредник в манифестации человеческих отношений.

Процессы социального взаимодействия неотделимы от процесса коммуникации. Принято считать, что всякое (а значит, и социальное) взаимодействие – это, прежде всего обмен информацией. Согласно концепции известного немецкого исследователя Никласа Лумана, само общество представляет собой транслируемую информацию в диапазоне непрерывных актов «сообщения» и «понимания». Понимание же трактуется как «интерпретация в определенной концептуальной системе»[7] [7], построенной из взаимосвязанных концептов-смыслов, которые обусловлены конкретными мнениями и знаниями, составляющими основу ориентированного отношения человека к действительности.

в начало

ПОНЯТИЕ «ПОСРЕДНИК-МЕДИАТОР» В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ЛИНГВОФИЛОСОФСКОЙ ТРАДИЦИИ

Особенно важным в данном контексте представляется отношение к значению слова как к хранимому в памяти фрагменту информации, т.е. преобразованному в человеческой голове отражению реального мира, которое получает воплощение в том или ином понятии или системе понятий[8] [8]. Значение – это «квант опыта, фрагмент информации, подведенной под крышу языкового знака»[9] [9].

Следовательно, слова (или языковые знаки) – это приобретение, хранение и репродуцирование информации об окружающей действительности. Всякий языковой знак трактуется как акт понимания предметной информации, обусловленный восприятием человека, т.е. слово определенным образом интерпретирует информацию о мире. Нередко это и способ оценки, и акт конкретного воздействия на получателя соответствующей информации.

При этом необходимо помнить о двойственном характере процессов, связанных с производством, хранением и передачей информации. С одной стороны, эти процессы зависят от человека, деятельность которого их определяет, а с другой – они в известной степени свободны от него, поскольку вызваны к жизни развитием социальных отношений, которые формируются независимо от сознания отдельного индивида, принимающего в них непосредственное участие и способного осознать их объективность.

Очень похоже складываются взаимоотношения между «чисто вещественным или материальным» бытием и бытием «языковым или словесным». «Однажды возникнув из отражения действительности... языковые знаки начинают жить своей собственной жизнью, создают свои собственные законы... и становятся условно свободными...»[10] [10].

Принципиальное значение в этой связи приобретает определение понятия посредник-медиатор. В русской культурно-исторической традиции идея медиации понимается как идея опосредования человеческого развития. В соответствии с этим выделяются четыре главных медиатора – знак, символ, слово и миф. Вопросу о роли и месте медиаторов в процессе развития человека и его духовной культуры большое внимание уделяли представители религиозно-философской православной мысли В.С. Соловьев и П.А. Флоренский, к этой же проблеме обращались Л.С. Выготский, М.М. Бахтин и А.Ф. Лосев.

В соответствии с основными положениями данной философской концепции, создателем и носителем медиаторов является сам человек. Эвристическая функция медиаторов заключается в том, что это не только «инструменты» или «орудия» духовной деятельности, но и «аккумуляторы живой энергии, своего рода энергетические сгустки»[11] [11].

Именно в русской философии символ был определен как «самостоятельный тип мышления, синтезирующий непосредственность и бесконечную многозначность образа с логической силой и необходимыми импликациями понятия»[12] [12].

Согласно А.Ф. Лосеву, миф – не просто фантазия, выдумка, а способ существования мысли, которая непосредственно вплетена в бытие, в поступок человека. Миф приобщает человека к коллективу. Масса и миф, принадлежат друг другу.

Деятельная природа медиаторов, их мощные энергетические свойства служат объяснением тому, что и слово, и символ, и миф могут обладать как созидательной, так и огромной разрушительной силой – достаточно вспомнить фашизм с его мифологией и символикой.

Важнейшее условие существования медиаторов состоит в том, чтобы люди относились к ним лишь как к посредникам, основываясь на свободной, осознанно-ответственной деятельности по их использованию. Когда медиаторы перестают быть только посредниками, они приобретают власть над человеком, их создавшим, никогда не оставаясь индифферентными или безучастными к тому, что опосредуют.

Весьма поучительной в этом смысле представляется притча об изобретении письменности, ставшей «первым техническим посредником» в распространении человеческих знаний. Выслушав горячую похвалу искусству писцов, египетский фараон дал ему уничтожающую оценку. По мнению фараона, новое искусство начнет порождать в душах людей забывчивость и неуважение к собственной памяти. Люди станут доверять знакам, больше полагаясь на чужие записи, чем на свои собственные сознание и память...

Тем не менее, без изобретения письменности и книгопечатания человечество не смогло бы развиваться дальше. Благодаря опосредующей роли печатной книги расширился и диапазон человеческого сознания.

Весь период развития после изобретения печатного станка называют теперь «галактикой Гутенберга» (Gutenberg galaxy).

в начало

ИНФОРМАЦИОННАЯ КАРТИНА МИРА, ИНФОРМАЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО, ИНФОСФЕРА

Выполняя функции источника и хранителя информации, язык одновременно является способом выражения накопленного знания и базой для формирования нового. Как «носитель информации» конкретный язык выступает в качестве инструмента социальной наследственности, благодаря которому человек может обращаться к знаниям и опыту предыдущих поколений, чтобы затем получать новые знания. Именно поэтому с помощью языка в процессе активной познавательно-трудовой деятельности человеку удалось радикально изменить информационную картину мира.

Если под информационной картиной мира понимать всю совокупность знаковых систем, сигналов и проявлений информационных связей, то язык можно рассматривать как особый вид социальных информационных связей. Благодаря языку информационная картина мира получает возможность социального репродуцирования, связанного с активным отношением к прошлому опыту, когда отбирается, сохраняется и создается то, что способствует дальнейшему развитию общества, следствием чего становится создание особого информационно-языкового видения мира.

Вильгельм фон Гумбольдт определял «языковое мировидение» как динамичный, непрекращающийся процесс постижения мира через конкретный язык. Условия человеческого бытия, «охарактеризованные языком», должны, по мнению немецкого ученого, возвышать человека до решения задач, связанных с его особым культурно-историческим предназначением. Конечной целью человеческого общения, согласно Гумбольдту[13] [13], является свободное развитие внутренних сил людей, способных неограниченно расширять сферу своего существования.

Идею опережающего развития человечества продолжил В.И. Вернадский. Он разработал модель постепенного превращения биосферы, преобразованной разумом и трудом человека, в «ноосферу», или «вторую природу», создаваемую в процессе активного, творческого познания. Определяя научную мысль как объективную «геологическую силу»[14] [14], русский ученый связывал ее с существованием «огромной области человеческого сознания», которая представляет собой новую картину мира, обусловленную интенсивным развитием информационно-научной деятельности людей.

Сегодня, в самом начале XXI века, все мы являемся свидетелями невиданной информационной мощи, достигнутой человечеством благодаря стремительному развитию информационных технологий. Научно-техническую революцию сменила революция информационная, в ходе которой создается новое «информационное общество». Информационные связи играют жизненно важную роль во всех областях человеческой деятельности. Информационные ресурсы общества становятся в настоящее время определяющим фактором его развития как в научно-техническом, так и в социальном плане.

Наряду с традиционными средствами информационной связи (телеграф, телефон, радио и телевидение) сегодня очень широко применяются такие системы электронных телекоммуникаций, как электронная почта или факсимильная передача информации. Новейшие информационные технологии обеспечивают быструю двустороннюю управляемую связь, использующую звук, изображение, буквенно-цифровые данные, а также комбинации различных видов информации, известные под названием «мультимедиа» и «гипертексты».

Интеграция средств связи, объединение их с компьютерными сетями позволяет создавать мощнейшие системы для хранения огромных объемов данных и их скоростной обработки. Подключение к международной сети ИНТЕРНЕТ дает возможность вхождения в информационное пространство мирового сообщества, что открывает доступ к источникам информации в любой части нашей планеты и одновременно позволяет сделать новую генерируемую человеком информацию достоянием всего человечества.

Степень овладения пространством и временем является одним из показателей прогресса. Можно с полным правом утверждать, что развитие человечества — это одновременно и постоянное изменение его пространственно-временной ориентации. Опираясь на науку и практический опыт поколений, человек сам формирует пространство и время, в котором существует.

«Информационное общество» породило особый пространственно-временной феномен, который являет собой невиданную прежде информационную инфраструктуру, называемую «киберпространством» или «инфосферой». Понятие «информационной сферы» непосредственно связано с представлением о многомерности и многоплановости информации, форм и методов ее производства, кодирования, хранения, переработки и передачи, а также с определением роли и места человека в данной инфраструктуре.

Сущность «инфосферы» раскрывается через совокупность информационных процессов как результат конкретной деятельности человека, его способности активно, целенаправленно реагировать на поступающую информацию, постоянно расширяя зону ее восприятия, производства и передачи.

Социальная информация и интеллектуальная коммуникация

Согласно Дж. Маккарти[15] [15], «информация – предмет потребления столь же неосязаемый, как и энергия, однако едва ли не самый распространенный во всех сферах человеческой деятельности». Здесь и далее имеется в виду социальная, семантическая информация, которая циркулирует в человеческом обществе, считается высшим видом информации и (в отличие от биологической) характеризуется смыслом, ценностью и другими свойствами.

Из множества определений понятия информации наиболее приемлемыми в данном контексте нам представляются следующие:

1. Информация – это «осмысленное сообщение, выраженное в языковой форме в логически последовательном непротиворечивом виде»[16] [16];

2. «Информация – это сведения, являющиеся объектом хранения, передачи, преобразования»[17] [17].

Наряду с концепцией, рассматривающей информацию как сырье, ресурс или товар, существует принимаемая нами концепция, в соответствии с которой информация – основное содержание интеллектуальной коммуникации. При этом интеллектуальная коммуникация понимается как обмен информацией между индивидами посредством общей для них знаковой системы[18] [18].

Как известно, информационный обмен лежит в основе всякого знания. Знание и информация по сути своей неразрывны, хотя между ними нельзя ставить знак равенства. Знание превращается в информацию только тогда, когда оно связано с возможностью его передачи другим людям, т.е. с возможностью коммуникации. Поэтому информация нередко рассматривается как знание, отчужденное от его индивидуального носителя и обобществленное в системе коммуникации.

Одной из важнейших функций социальной информации является ее коммуникативная функция[19] [19], заключающаяся в том, что благодаря информационным процессам происходит общение, связь между людьми и их коллективами.

Наиболее известная модель системы связи включает пять составных частей:

1) источник информации, или создающее сообщение;

2) передатчик, преобразующий (кодирующий) сообщения в сигналы, пригодные для передачи по каналу связи;

3) сам канал связи, т.е. среда, соединяющая приемник и передатчик;

4) приемник, воспринимающий сигналы и восстанавливающий (декодирующий) принятое сообщение;

5) адресат, получатель информации.

А.Д. Урсул[20] [20] приводит наглядный пример социальной системы связи, где источником информации является ученый, выступающий с лекцией по телевидению, передатчиком – телепередатчик, каналом связи – полоса частот, выделенная для данной телестанции, приемником – телевизор, а адресатом – зрители (слушатели) телепередачи.

Широкое распространение имеет другая схема системы связи[21] [21], в которой число основных «участников, задействованных» в процессе интеллектуальной коммуникации, сокращается до четырех:

1) коммуникант;

2) высказывание;

3) средство связи;

4) реципиент.

В этом случае коммуникантом может быть отдельное лицо (которое говорит, пишет, рисует, жестикулирует) или конкретная организация связи (например, телестудия), высказывание отражает содержание и форму сообщаемого, средство связи передает сигналы от коммуниканта к реципиенту, а реципиентом является отдельное лицо (которое соответственно слушает, читает, смотрит) или группа лиц (зрителей/слушателей).

Причем сигнал в процессе коммуникации уподобляется объективному знаку, который становится носителем информации (высказывания) и может быть передан с помощью соответствующего средства связи.

Принципиально значимым является тот факт, что в процессе передачи информации выделяются три уровня – синтаксический, семантический и прагматический, обусловленные внутренней структурой передаваемых знаков, а также их содержанием и ценностью[22] [22].

Важным аспектом исследования коммуникативных связей в обществе является их содержательный социологический анализ, включающий характеристику интересов и мотивов деятельности отдельной личности или общественной группы, поставляющих соответствующую информацию.

Существуют разные определения типа коммуникации[23] [23]. Кроме устной и письменной, прежде всего, различают «межличностную» и «массовую» коммуникации. При этом в зависимости от пространственно-временного фактора выделяются следующие подвиды:

1) прямая и непрямая коммуникация,

2) двусторонняя и односторонняя коммуникация,

3) личная и общественная коммуникация.

Массовая коммуникация и массовая информация

Массовая коммуникация – система социального взаимодействия особого рода. Общезначимость данной коммуникативной сферы обусловлена тем, что в центре ее внимания находится человеческое общество, которое выступает как ограниченное социальное пространство со специфическими внутренними процессами и культурными характеристиками

Еще в 1946 г. американский исследователь Харольд Лассвэлл[24] [24] предложил схему массовой коммуникации, которая считается по-своему классической: «кто, что сказал, посредством какого канала коммуникации, кому, с каким результатом». Очень кратко и достаточно наглядно здесь показаны основные аспекты, принципиально важные для характеристики процесса массовой коммуникации.

Затем Лассвэлл несколько модифицировал эту схему, которая теперь выглядит следующим образом: «участники коммуникации – перспективы – ситуация – основные ценности – стратегии – реакции реципиентов – эффекты».

«Массовая коммуникация – это систематическое распространение сообщений среди численно больших, рассредоточенных аудиторий с целью воздействия на оценки, мнения и поведение людей»[25] [25]. Основными средствами массовой коммуникации являются печать, радио, кино и телевидение, которые определяются также как средства массовой информации.

Социальная информация, передаваемая с помощью этих средств, рассчитана на массового потребителя. Массовая информация имеет всеобъемлющий и одновременно избирательный характер. Она избирательна по отношению к передаваемому содержанию, которое диктуется задачами и целями инициатора текста.

Текст массовой информации создается на основе перевода коммуникативного намерения (интенции) в коммуникативную деятельность. Предметом текстовой деятельности в данном случае является не смысловая информация вообще, а смысловая информация, цементируемая конкретным замыслом, коммуникативно-познавательным или коммуникативно-побудительным намерением. Большую роль при этом играют фоновые знания получателя информации, являющегося членом конкретной государственно-коммуникативной общности, носителем определенной культуры. Фоновые знания составляют ту основу, базируясь на которой можно повлиять на восприятие текста реципиентом и/или на его поведение[26] [26].

Текст массовой информации обладает целым рядом особенностей, которые еще недостаточно изучены. Сложность изучения текста массовой информации связана со многими разнородными факторами: жанровой неопределенностью, «привязанностью» к каналу передачи, смешением устной и письменной речи, «коллективностью» создания и получения текста и др. Все это стимулирует не только анализ отдельных «языков СМИ» – прессы, радиовещания, кино, телевидения и т.д., но и поиск некоторой общей теории, которая позволила бы дать трактовку массовой информации как единого текста[27] [27].

Сегодня распространение новых средств массовой информации, связанных с развитием интерактивных, управляемых пользователем информационных технологий, влечет за собой не только изменение форм и видов коммуникации, изменяется также положение естественных языков в общей семиотической системе.

Именно семиотика, как известно, занимается изучением знаковых систем и процессов, в которых передающая сторона (передатчик) соотносит знаки с определенными объектами и тем самым вызывает соответствующее отношение к данным знакам у принимающей стороны (приемника).

Современная культура немыслима без существования многочисленных и самых разных знаковых систем, благодаря которым возможно управление сложнейшими процессами в различных областях человеческой жизни. Имеются в виду, прежде всего:

1) вербальный язык;

2) элементарный язык мимики и жеста;

3) научные языки (химических или физических) символов;

4) множество вариаций «языка эстетики» – музыка, изобразительное искусство, архитектура;

5) «языки» политических символов, политических ритуалов;

6) «язык» религиозных литургий и т.д.

Как теория знаков в широком плане семиотика призвана исследовать неконвенционализированные творчески изменяющиеся, а также совершенно новые знаки и их применение (ср.: искусство, коммуникацию в политике).

Семиотика занимается также описанием взаимодействия различных знаковых кодов, например, музыкального, визуального и вербального в кино и на телевидении.

Средства массовой информации – пресса, радио, телевидение, кино, Интернет, сочетая в себе звуковую и письменную речь, движущиеся и неподвижные изображения, включая музыку и пластику тела, составляют единый семиотический ансамбль. Этот ансамбль состоит из материалов разных семиотических систем, преобразуемых средствами фиксации, характерными для СМИ. Имеются в виду кинопленка, магнитная пленка и иные формы видео- и звукозаписи, а также мощная компьютерная техника, техника радиовещания, телевидения, кинопроката и других средств передачи и распространения знаков. Все это создает текст высшей семиотической сложности, который представляет собой интереснейшую задачу семиотического анализа[28] [28].

Однако семиотический аспект – лишь один из подходов к осмыслению такого сложного феномена, каким являются средства массовой информации.

в начало

НАУКА О СРЕДСТВАХ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ

В последние десятилетия широкое распространение за рубежом получило гуманитарное учебно-научное направление, связанное с изучением средств массовой информации. Появление новой науки (нем. Medienwissenschaft)[29] [29] вызвано к жизни мощным развитием таких средств массовой коммуникации, как печать, радио, кино, телевидение и Интернет, располагающих особым языком информационного воздействия для создания соответствующей картины мира в общественном сознании.

Наука о средствах массовой информации – это новое междисциплинарное направление, которое, базируясь на традиционных методах, предполагает определенное изменение исследовательского акцента. С точки зрения данной науки такие явления, как театр, литература и пресса, относятся к традиционным, а фотография, кино, радио, телевидение, видео и Интернет – к современным средствам массовой информации.

Общеизвестно, что человечество увековечивает себя в продуктах своей деятельности – произведениях искусства, текстах, фильмах, научно-технических достижениях. Если несколько «заземлить» сказанное, то, например, фильм в его опредмеченном, овеществленном виде представляет собой ничто иное, как коробку с целлулоидной лентой или кассету, а книга в этом аспекте может рассматриваться как стопка печатных листов. Оба эти произведения (как продукты человеческой деятельности) актуализируются лишь в процессе коммуникации.

Коммуникация или общение подобного рода относится к духовной, мыслительной сфере человеческого бытия и осуществляется информационным путем.

«Специалисты, изучающие средства массовой информации, являются, пожалуй, самыми большими материалистами среди гуманитариев, даже если они сами и не осознают этого. Занимаясь исследованием генезиса и производства коммуникатов (литературы, прессы, рекламы, кино, телевидения и т.п.), их структуры и эстетики или их восприятия и воздействия, они всегда ясно представляют себе соотношение материального (технической определенности, производственных условий и/или самого продукта) и идеального (значения, когнитивной пользы или вреда, чувственного опыта, ментальной стандартизации или формирования). Эта методическая перспектива распространяется не только на язык литературы или такие традиционные виды искусства, какими являются ведущие технические информационные средства XX века – кино и телевидение, но и на самые современные формы аудиовизуальной техники – цифровые интерактивные средства массовой информации»[30] [30].

В специальной немецкой литературе последних лет представлены различные точки зрения на содержание или состав информационных систем и средств. Так, Никлас Луман[31] [31] относит к информационным посредникам (нем. Medium) не только язык, но и такие явления, как любовь, власть, вера и т.д., воспринимая это понятие достаточно широко.

Принципиально иной подход характеризует классификацию системы информационных связей, представленную Г. Шанце[32] [32]. Рассматривая в историческом плане идею возрождения роли книги как литературно-художественного произведения в современном мире, Шанце подразделяет весь период существования информационных связей в человеческом обществе на пять основных циклов:

1) устное общение;

2) письмо;

3) печать;

4) аудиовизуальные информационные средства;

5) буквенно-цифровые информационные средства (Digitalmedien).

Согласно Шанце, «эпоха Гутенберга» простирается до начала XX века, «эпоха образа» начинается в середине XIX века, а «период преобладания образа и звука» относится к «золотым» 20-м годам прошлого столетия. Шанце считает, что «эпоха буквенно-цифровых информационных средств», начавшаяся уже в 40-х годах, доминирует с 80-х годов XX века.

Воспринимая книгу как «старое информационное средство», Г. Шанце подчеркивает, что она (книга) является предметом литературного исследования в рамках истории развития информационных средств в целом. При этом книга, не потерявшая своего значения в период расцвета аудиовизуальных средств массовой информации, по мысли Шанце, должна сохранить свою роль и в эпоху новых информационно-коммуникативных средств.

Иная классификация предлагается Ульрихом Шмитцем[33] [33], который подвергает сравнительному анализу «старые» и «новые» средства массовой информации. Опираясь на исследования немецких и зарубежных авторов, У. Шмитц также рассматривает проблему информационных связей с точки зрения их исторического развития. Он различает три вида или типа коммуникативно-информационных связей, которые располагаются друг за другом в исторической последовательности:

I. «Первичная коммуникация», основанная на устном контакте между людьми (речь, жестикуляция, мимика).

II. «Вторичная коммуникация», базирующаяся на технике письма и печати, без применения специальных технических средств со стороны адресата (письмо, книга, газета).

III. «Третичная коммуникация», связанная с обязательным применением технических средств не только для производства и передачи, но также и для приема соответствующих знаков (телефон, телетайп, кино, пластинка, радио, телевидение и т.д.).

Другой немецкий исследователь В. Фаульштих[34] [34] подразделяет процесс исторического развития коммуникативно-информационных связей на три основные фазы:

1. Приблизительно до 1500 г. доминировала «первичная коммуникация непосредственного человеческого общения».

2. С 1500 г. по 1900 г. доминировала «вторичная печатная коммуникация».

3. В течение всего XX века доминирует «третичная или электронная коммуникация».

По прогнозам В. Фаульштиха, сейчас мы стоим на пороге «четвертичного периода субституционной коммуникации», когда многие традиционные функции «печатной коммуникации» будут заменены новыми, например, с помощью мультимедийных интерактивных буквенно-цифровых технических средств массовой информации (interaktive multimediale Digitalmedien)[35] [35].

Воздействующая функция языка СМИ

Проблема воздействия языка на человека, его способ мышления и его поведение, напрямую связана со средствами массовой коммуникации. Информируя человека о состоянии мира и заполняя его досуг, СМИ оказывают влияние на весь строй его мышления, на стиль мировосприятия, на тип культуры сегодняшнего дня.

В исследованиях последних лет культура трактуется как система коллективного знания, с помощью которого люди моделируют окружающий мир. Такая точка зрения подчеркивает тесную взаимосвязь восприятия, познания, языка и культуры. В русле этой концепции индивидуальные действия людей, неразрывно связанные с коммуникативными процессами, относятся к комплексной системе коллективного знания, передаваемого через язык. Сегодня «поставщиками» коллективного знания, или посредниками в его распространении, являются СМИ, которые никогда не остаются индифферентными по отношению к тому, что опосредуют.

Согласно Б. Расселу, «передача информации может происходить только в том случае, если эта информация интересует вас или если предполагается, что она может влиять на поведение людей».

Появившись вначале как чисто технические способы фиксации, трансляции, консервации, тиражирования информации и художественной продукции, СМИ очень скоро превратились в мощнейшее средство воздействия на массовое сознание.

Весьма показательна в этом контексте оценка роли радио, данная в разное время разными общественными деятелями Германии. «Отец немецкого радио» Г. Бредов в 20-х годах XX века определял радио как «zivilisatorisches Instrument der Menschenwerdung», подчеркивая тем самым его значение в процессе становления человеческой личности. Бертольд Брехт в это же время разработал особую теорию радиоискусства, стремясь с помощью радио донести до широких народных масс искусство, доступное прежде лишь избранным. Известные немецкие социологи Макс Хоркгеймер и Теодор Адорно, которые издали в США книгу «Диалектика просвещения» («Dialektik der Aufklärung») об «индустрии буржуазной культуры», определяли радио и другие СМИ как инструмент оболванивания масс (Instrument der Massenver-dummung). После прихода к власти Гитлера, когда радио стало важнейшим средством нацистской пропаганды, появляется книга Г. Экерта «Rundfunk als Führungsmittel» («Радио как орган власти»), а спустя три десятилетия в Германии выходит справочник «Fernsehen und Rundfunk für die Demokratie» («Телевидение и радио на службе демократии»).

Человеческое восприятие постоянно испытывает влияние современных средств массовой информации. Это тот модус, который обнаруживает свое воздействие во всех сферах жизни. Широчайшее распространение СМИ обуславливает появление, распространение и господство т.н. «одномерного сознания». Это понятие и соответствующий термин возникли по аналогии с названием известной вышедшей в 1964 г. книги немецкого социолога Г. Маркузе «Одномерный человек»[36] [36], где показаны возможности и следствия манипулирования массовым сознанием с помощью самых современных СМИ.

Теоретик французского постмодерна Жан Бодрийяр в очерке «Другой через самого себя» (1987 г.) говорит о том, что все мы живем в мире гиперкоммуникаций, погруженные в водоворот закодированной информации. Любая сторона жизни может служить сюжетом для СМИ. Мир превратился в гигантский экран монитора. Информация перестает быть связанной с событиями и сама становится захватывающим событием.

Его соотечественник, социолог Ги Дебор, двадцатью годами раньше, в книге «Общество спектакля»[37] [37], выступая против фальсификации общественной и личной жизни с помощью СМИ, формулирует идею, согласно которой языком и целью коммуникации в обществе становятся образы, созданные средствами массовой информации.

Особую значимость в связи с этим приобретает вопрос регулирования общественного мнения посредством СМИ. Если считать, что использование информации напрямую связано с проблемой управления[38] [38], то средства массовой информации, рассчитанной на массовое потребление, можно рассматривать как особую социально-информационную систему, выполняющую функции ориентации.

СМИ создают определенную текстуально-идеологизированную «аудиоиконосферу», в которой живет современный человек и которая служит четкой концептуализации действительности. Именно сфера массовой коммуникации способствует тому, что общество выступает как «генератор социального гипноза», попадая под влияние которого мы становимся согласованно живущей ассоциацией, именно в СМИ наиболее отчетливо проявляется воздействующая функция языка.

Отмечая глобальные изменения в современном информационном обществе, связанные с непрерывно развивающимися возможностями массовой коммуникации, необходимо иметь в виду: эти изменения влияют не только на условия жизни, но прежде всего на способ мышления и систему восприятия современного человека.

В этой связи хотелось бы обратить внимание на то, что в американских и европейских работах по теории массовых коммуникаций представлены два противоположных подхода к проблеме воздействия

СМИ: противопоставляются концепции «сильного и минимального воздействия»[39] [39]. Так, известный американский исследователь У. Шрамм проповедует изучение «незаметных долгосрочных эффектов массовых коммуникаций», Б. Дефлер и Сандра Болл-Рокич считают необходимым изучать влияние масс-медиа на изменение системы мнений и убеждений человека, а немецкая исследовательница Элизабет Нолле-Ньюманн отстаивает концепцию всесилия средств массовой информации.

Противники этого подхода стремятся показать, что главным «воздействующим фактором» масс-медиа является усвоение с их помощью новой информации. Это означает: СМИ говорят человеку не то, что ему нужно думать, но о чем ему следует задуматься.

Подобные дискуссии заставляют нас вспомнить определение функций языка газеты, сформулированное нашим соотечественником Г.О. Винокуром еще в 20-е годы XX века: «Если язык вообще есть прежде всего некое сообщение, коммуникация, то язык газеты в идеале есть сообщение по преимуществу, коммуникация, обнаженная и абстрагированная до крайних мыслимых своих пределов. Подобную коммуникацию мы называем “информацией”... Газетное слово есть, конечно, тоже слово риторическое, т.е. слово выразительное и рассчитанное на максимальное воздействие... однако главной и специфической особенностью газетной речи является именно эта преимущественная установка на голое сообщение, на информацию как таковую»[40] [40].

Это классическое определение, связанное с представлением о месте и роли прессы в обществе, находит сейчас много единомышленников[41] [41].

Слово в массовой коммуникации обладает повышенной престижностью. Общеизвестна магия печатного слова и особенно слова, звучащего по радио или телевидению[42] [42]. По мнению многих, именно средства массовой информации должны служить общественным интересам, стоять на страже общественного благосостояния.

Однако часто в данном контексте приходится вспоминать хорошо знакомое всем нам изречение: «Кто платит, тот и заказывает музыку». Не случайно в начале 1990-х годов, с переходом к рыночной экономике, появилось очень много возможностей для откровенного обмана населения нашей страны (вспомним «финансовые пирамиды» «МММ», «Олби», «Властелина» и др.). Одной из причин такого явления была почти безграничная вера людей в газетную, радио- и телеинформацию, рекламирующую «чудо-банки», вера в печатное и звучащее слово.

Средствами массовой информации создается особый аудиовизуальный мир, воздействию которого вольно или невольно подвергается каждый из нас, что заставляет серьезно ставить вопрос об ответственности средств массовой информации перед обществом.

Роль общественно-политической терминологии

Общественно-политическая терминология представляет собой особый «канал» для создания в массовом сознании соответствующей картины мира, С помощью терминов общественно-политической сферы осуществляется интерпретация действительности на концептуальном уровне. В этой коммуникативной сфере многократно повторяющийся контекст обретает системную силу, которая конденсирует наиболее актуальный текстовой смысл, превращая его в термин, выступающий в роли символа.

Термины как языковое выражение специальных понятий представляют собой особый способ репрезентации (специального) знания. Выражая специальное понятие, термин становится носителем и хранителем фрагмента информации, которая имеет свою ценность в особой понятийной системе, терминосфере.

Информация, конденсируемая в термине, рассматривается как специальное знание, которое фиксируется в концептуальном (понятийном) представлении носителей языка и вводится в языковое сознание.

Прагматическая ценность терминологической информации заключается в ее способности определенным образом влиять на поведение человека и его способ мышления. Это относится как к научно-технической, так и к общественно-политической терминологии.

Информативность общественно-политической терминологии характеризуется открытой социальной позицией или ценностной установкой. Большую роль играет при этом сам выбор того или иного термина в конкретной ситуации. Весьма показателен, например, выбор определения к термину «социализм», обусловленный политической ориентацией автора (ср.: аграрный, деформированный, чиновно-бюрократический и т.д.).

В общественно-политической терминологии слова используются как «мыслительные модели для восприятия мира», которые призваны служить социально-политической концептуализации действительности. Так, сопоставляя дефиниции к одним и тем же терминам из общественно-политической сферы, которые даны в немецких энциклопедических словарях серии Duden, издаваемых до 1989 года в ФРГ (Mannheim, 1973) и в ГДР (Leipzig, 1975), немецкий исследователь Рольф Бахем[43] [43] говорит о «поляризации мышления с помощью поляризированной лексики». Здесь также речь идет об интерпретации воспринимаемого, но интерпретации особого рода: имеется в виду понятийная интерпретация, способствующая формированию в массовом сознании конкретной картины мира. Ср., например: Pazifismus:

«Ablehnung des Krieges aus religiösen od. ethischen Gründen» (Mannheim) – отказ от участия в войне по религиозным или этическим соображениям;

«bürgerl. polit. Strömung, die sich unter der Losung “Frieden um jeden Preis“ gegen jeden, auch den gerechten Verteidigungs- u. Befreiungskrieg wendet» (Leipzig) – бурж.-полит. направление, которое под лозунгом «мир любой ценой» выступает против всякой, даже справедливой освободительной войны.

Сейчас, спустя уже более десяти лет после воссоединения Германии, вопрос о специфике общественно-политической лексики ГДР в сопоставлении с лексикой ФРГ продолжает волновать как лингвистов, так и социологов.

Необходимо подчеркнуть, что в так называемом «Einheitsduden» (Die deutsche Rechtschreibung), вышедшем в 1991 году, зафиксировано около 600 слов и выражений, типичных для ГДР (DDR-Typika, согласно обозначению немецкого лингвиста В. Флайшера). Многие термины из общественно-политической и социальной жизни по-своему «документируют» сорокалетний период существования ГДР, давая свою интерпретацию многим понятиям. Ср., в частности, термины-обозначения реалий, связанных с политической, экономической, административной, научной и культурной жизнью бывшей ГДР: Arbeitsbrigade, Bürgerforum, Bürgerinitiative, Einzelhandelsgesellschaft, Gemeindeverband, Klassenstandpunkt, landwirtschaftliche Produktionsgenossenschaft (LPG), Neuererwesen, Parteilichkeit, Wohnungspolitik.

Функционирование подобных терминов было вызвано конкретными социальными и общественно-политическими условиями особого государственно-коммуникативного сообщества. Эти термины представляют собой «языковой отпечаток» ментальной картины, существующей в сознании людей, относящихся к одной социально-исторической общности.

Массовое сознание формируется на основе стереотипов, которые выражают привычные, устойчивые представления людей о каком-либо явлении, сложившиеся под влиянием конкретных социальных условий и предшествующего опыта. Вспомним пример «возрождения» слова «офицер» в русском языке. Оно вновь вошло в употребление лишь после того, как «стерлась» отрицательная реакция, связанная с понятием «белый офицер», «офицер царской (или «белой») армии».

Образец тотально-оболванивающего воздействия являет собой язык немецкого национал-социализма, построенный на стереотипах – демагогических формулах и терминологических спекуляциях. В современном немецком языке до сих пор существует целый ряд слов и выражений, так и не освободившихся от национал-социалистских коннотаций (например: Führer, Volk und Vaterland).

Из близкой нам истории хотелось бы привести следующее замечание Б.Н. Ельцина: «Термин «оппозиция” у нас имеет неприятный оттенок. Произносят его с трудом. На полпути были найдены слова “альтернатива” и “плюрализм”». На реплику интервьюера: «Мне кажется, что “оппозиция” и “альтернатива” – это одно и то же», – Ельцин продолжил: «В принципе – да. Но никто не хочет это признавать. Такие слова, как “оппозиция”, “фракция”, внушают страх. Они тут же ассоциируются со словами “враги народа”. Однако необходимо привыкнуть к тому, что в демократизирующемся обществе все это – реальные факты. И если сегодня кое-кому не удается произнести это слово, со временем он научится» (АиФ. 1989. 27)[44] [44].

Особое значение имеет метафорическое использование терминологической лексики, широко распространенное в текстах массовой коммуникации. В книге «Русская политическая метафора» (материалы к словарю)»[45] [45] А.Н. Баранов и Ю.Н. Караулов приводят яркие примеры метафор, используемых в современном русском политическом дискурсе эпохи перестройки (ср.: тухлые плоды плюрализма и демократии, война законов, машина страха, парад суверенитетов и др.).

Уникальность метафорической информации заключается прежде всего в том, что с ее помощью создается панорамность образа, позволяющая выходить за пределы конкретной ситуации. По мысли Н.Д. Арутюновой[46] [46], основное назначение метафоры состоит не в том, чтобы сообщить информацию, а в том, чтобы вызвать представление о ней.

Информационное воздействие языка на человека очень велико. Оно может носить положительный или отрицательный заряд в зависимости от целевой установки. В связи с этим особенно возрастает роль терминологии в формировании научного и общественно-политического мировоззрения. Если познание рассматривать как «процесс расширения физической и духовной ориентации человека в мире», то «правильно ориентирующий» термин является одним из важнейших элементов, составляющих основу такой ориентации.

В октябре 2001 года на филологическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова проводилась международная конференция «Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования», которая впервые объединила специалистов разных областей знания, связанных данной темой. Наряду с филологами в конференции принимали участие журналисты, философы, психологи, социологи, политологи и информатики.

С докладами выступили более 50 человек, среди которых были представители семи факультетов МГУ, Института языкознания РАН, других вузов и институтов Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Красноярска, Оренбурга, Перми, Ростова-на-Дону, Тамбова, Элисты, а также Украины (Киев), Литвы (Вильнюс) и Германии (Маннгейм, Гамбург, Билефельд). Участниками конференции были и видные ученые, и молодые исследователи.

Интегративный подход стал одной из сильнейших сторон конференции, позволившей выявить наиболее актуальные аспекты изучения языка СМИ (лингвистический, герменевтический, психолингвистический, социологический, когнитивно-информационный, культурологический).

В докладе Е.С. Кубряковой, возглавлявшей на конференции секцию «Когнитивный аспект исследования текстов СМИ», отчетливо прозвучала мысль о том, что специфика дискурсивной деятельности в условиях массовой коммуникации, предполагаемая и заранее планируемая реакция адресата, сознательное искажение информации, свидетельствуют о становлении новой функции самого языка – функции управления поведением огромных массивов людей и манипулирования их сознанием[47] [47].

В этой связи необходимо подчеркнуть, что общая прагматическая направленность и общая структурно-смысловая организация текстов СМИ, существование особой стратегии по их созданию, способствуют сближению языка массовой коммуникации на интернациональном уровне.

К основным чертам, характерным для языка СМИ сегодня, относят:

1) количественное и качественное усложнение сфер речевой коммуникации в СМИ (прежде всего Интернет, в котором развиваются новые виды текста и диалогических форм);

2) разнообразие норм речевого поведения отдельных социальных групп, свойственное современной речевой коммуникации, которое находит отражение в языковой действительности СМИ;

3) демократизацию публицистического стиля и расширение нормативных границ языка массовой коммуникации;

4) следование речевой моде;

5) «американизацию» языка СМИ.

Поэтому особенно остро встает сейчас вопрос о формировании высокой информационно-языковой культуры в обществе, о сохранении национальных языковых традиций и культуры речи. Изучение языка массовой коммуникации – актуальная задача для филологов, которые призваны рассматривать СМИ в широком контексте, позволяющем понять и объяснить влияние социально-психологических, политических и культурных факторов на функционирование языка в обществе.

Решение этой задачи возможно только в тесном сотрудничестве с представителями других областей знания, т.е. на междисциплинарном уровне.

Список литературы

Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М., 1990.

Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982.

Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление. М. 1977.

Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1958.

Володина М.Н. Когнитивно-информационная природа термина (на материале терминологии средств массовой информации) М., 2000.

Володина М.Н. Теория терминологической номинации. М., 1997.

Гиляревский Р.С. Введение в интеллектуальную коммуникацию. М., 1992.

Гумбольдт В., фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1973.

Дейк Т.А., ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.

Зинченко В.П. Культурно-историческая психология: опыт амплификации // Вопросы психологии. М., 1993. С. 5–19.

Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2002.

Клаус Г. Сила слова: Гносеологический и прагматический анализ языка. М., 1967.

Костомаров Г.В. Языковой вкус эпохи. М., 1999.

Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров. Человек, текст, семиосфера, история языка русской культуры. М., 1996.

Лурия А.Р. Предисловие редактора русского издания // Брунер Дж. Психология познания. М., 1977.

Назаров M.M. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследований. М., 1999.

Моль А. Социодинамика культуры. М., 1973.

От книги до Интернета: Журналистика и литература на рубеже нового тысячелетия /Отв. редакторы Я.Н. Засурский, Е.Л. Вартанова. М., 2000.

Павиленис Р. Проблема смысла: Язык, смысл, понимание. М., 1983.

Психолингвистические проблемы массовой коммуникации. М., 1985.

Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. M., I988.

Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М., 1985.

Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. М., 2001.

Шиллер Г. Манипуляторы сознания. М., 1991.

Урсул А.Д. Информация и мышление. М., 1970.

Язык и массовая коммуникация: Социолингвистическое исследование. М., 1984.

Язык средств массовой информации как объект междисциплинарного исследования: Тезисы докладов Международной научной конференции. Москва, филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. 25–27 октября 2001 года. M., 2001.

Bachem R. Einführung in die Analyse politischer Texte. München, 1979.

Faulstich W. Grundwissen Medien. München, 1994.

Luhmann N. Soziale Systeme. Frankfurt /M., 1985.

Maletzke G. Bausteine zur Kommunikationswissenschaft. Berlin, 1984.

Sprache und neue Medien/Hrsg. von W. Kalimeyer. Berlin; New York, 2000.