|
Русский и советский композитор (1865-1936).
Первая симфония Александра Глазунова прозвучала 17 марта 1882 года в петербургском Дворянском собрании. Монументальное сочинение было встречено громом аплодисментов. А когда композитор вышел к публике, зал так и ахнул. На сцене стоял 16-летний юноша в форме реального училища.
Александр Константинович Глазунов родился 29 июля (по старому стилю — 10 августа) 1865 года в семье известного петербургского издателя и книгопродавца. Фирма Глазуновых была одной из старейших в России, она существовала с конца XVIII века. Еще дед Александра Глазунова в свое время издал в необычном виде «Евгения Онегина», и сам Пушкин с друзьями часто заходил в лавку Глазуновых, чтобы полюбоваться на издание. Отец Александра, Константин Ильич, был умным человеком и руководил издательством, думая не только о материальной выгоде, но и о пользе дела. Константин Ильич проявлял интерес и к музыке: он играл на скрипке и рояле. Мать Елена Павловна еще в пансионе обучалась игре на рояле и после замужества не забросила музыку, брала уроки у профессора Петербургской консерватории Теодора Лешетицкого, а затем у знаменитого Милия Балакирева.
Музыка в доме Глазуновых звучала ежедневно и помногу. Для Александра она была естественна, как воздух. Сам Глазунов так вспоминал о детстве: «В доме у нас много играли, и я твердо запоминал все исполнявшиеся пьесы. Нередко ночью, проснувшись, я восстанавливал мысленно до мельчайших подробностей все, что слышал раньше».
Этот феноменальный талант сына родители старались всемерно развивать. Семья могла себе позволить держать двух гувернанток, немку и француженку, которые занимались Сашиным воспитанием. Ему было девять лет, когда его начали учить играть на рояле. Писать музыку Саша впервые попробовал в 1878 году в популярном жанре оперы. Но гораздо больше Глазунов любил инструментальную музыку.
Естественно, первые произведения Александра Глазунова были подражательными; и кто знает, как сложилась бы судьба Саши, если бы его пути не пересеклись с Балакиревым, яркой личностью, талантливым музыкантом и прирожденным организатором. Симпатия была взаимная: познакомившись с 14-летним Глазуновым, Балакирев понял, что перед ним незаурядная личность, которую он решил развивать и направлять. Позже Глазунов вспоминал, что Балакирев предложил принять на себя общее руководство его музыкальным воспитанием и «рекомендовал немедленно обратиться к Римскому-Корсакову для систематического прохождения полного курса теории композиции». Общение с Римским-Корсаковым многое дало Глазунову. Александру помогала и собственная крайняя целеустремленность: ради музыки он мог пожертвовать многим. Ежедневно он возвращался домой из реального училища, садился за рояль и помногу играл либо сочинял. Его развитие шло такими быстрыми темпами, что отношения с Римским-Корсаковым вскоре изменились: с 1881 года Николай Андреевич решительно отказался относиться к нему как к ученику. «Отныне, Александр, вы можете обращаться ко мне лишь за дружеским советом!» — так сказал он. Но это на первый взгляд странное заявление никоим образом не помешало их дружбе.
Большинство произведений Глазунова, появившихся в 80-е годы, носит отпечаток влияния «Могучей кучки» — своеобразного клуба композиторов, организованного Милием Балакиревым. Каждый начинающий композитор мог в те времена лишь мечтать попасть в такую компанию: случайное, наносное, тривиальное после дружеского обсуждения быстро отметалось, оставалось только то, что могло подвинуть музыканта вперед, способствовать его развитию. Глазунову повезло и в другом: его произведения очень быстро становились известны широкой публике. Так, в августе 1882 года его Первая симфония была исполнена в Москве (дирижировал Римский-Корсаков), и на концерте присутствовал А. Г. Рубинштейн, пианист с мировым именем, основатель Петербургской консерватории.
Глазунов сошелся со Стасовым, с которым встречался в Публичной библиотеке. Стасов был потрясен талантом молодого композитора. Подружился Глазунов и с Лядовым — композитором, закончившим консерваторию, ее профессором; с Бородиным — автором «Богатырской симфонии». На московском исполнении Первой симфонии Глазунова побывал С. Танеев — один из крупнейших музыкантов того времени. Танеев рассказал о Глазунове Чайковскому. Позже Чайковский в своих письмах Балакиреву расспрашивал о Глазунове. В октябре 1884 года два композитора — юный и уже признанный — встретились впервые. Впоследствии их встречи переросли в тесную дружбу, которая продолжалась до самой кончины Чайковского.
В 1883 году Глазунов закончил реальное училище и записался вольнослушателем на историко-филологический факультет Петербургского университета. Музыкой он заниматься не перестал: в его альмаматер полюбились «Музыкальные упражнения студентов императорского университета в Петербурге». На деле это были регулярные концерты симфонического оркестра, составленного из студентов.
Глазунов играл на фортепиано, виолончели и скрипке, но в оркестре выступал как валторнист. Инструмент он освоил за короткое время под руководством преподавателя.
Ему повезло с меценатом. Он познакомился с Митрофаном Петровичем Беляевым — лесопромышленником, обладателем колоссального состояния. К началу 80-х годов Беляев поселился в Петербурге, вошел в кружок любителей музыки и познакомился с участниками «Могучей кучки». Чуть позже он решил выделить часть средств на активизацию музыкальной жизни России, финансировал бесплатные концерты, составленные из произведений русских музыкантов. Единственное, что требовал Беляев от организаторов этих концертов, — это чтобы в каждый из них непременно включалось какое-либо произведение Глазунова.
6 ноября 1884 года в Публичную библиотеку на имя известного музыкального критика, участника «Могучей кучки» В. Стасова пришло письмо без подписи. В нем говорилось, среди прочего, следующее: «...Я намерен оставить капитал, из процентов которого ежегодно выдавались бы премии за талантливые сочинения». Автором письма был Беляев. Так была учреждена премия имени Глинки.
Беляев же загорелся желанием приобрести исключительные права на издание всех произведений Глазунова и выкупил то, что Глазунов уже продал другим издателям. Для издания произведений Глазунова Беляев основал собственное дело, но не в России, а в Лейпциге, закупил передовую технику и зарегистрировал фирму под названием «М. П. Беляев». Она стала передовым русским нотным издательством. Первой была издана «Увертюра на греческие темы» Глазунова.
В конце мая 1884 года Беляев помог Глазунову с друзьями отправиться в Веймар, где молодой комозитор познакомился с Ф. Листом, несколько раз беседовал с ним. Благодаря дружеской опеке Беляева, Ференц Лист проявил внимание к музыке Глазунова.
22 октября 1888 года Глазунов впервые встал за дирижерский пульт. Длительное время он переписывался с Чайковским, причем переписка носила откровенный, доверительный характер. Глазунов, среди прочего, писал Чайковскому о том, что дирижировать у него не очень получается. Но вот в 1889 году в Париже открылась Всемирная выставка, и Беляев организовал там два Русских симфонических концерта. На выставку вместе с Беляевым приехали Римский-Корсаков с женой, Лядов, Глазунов...
Проявил себя Глазунов и в иной области. А. Бородин почти двадцать лет продолжал работу над оперой «Князь Игорь». Большая часть оперы была написана, но 16 февраля 1887 года Бородин скончался. Римский-Корсаков и Глазунов довели сочинение покойного до конца, для чего стилизовали творческий почерк Бородина. У Римского-Корсакова был в этом опыт: после смерти Мусоргского он завершил «Хованщину». Глазунов же почти целиком написал третье действие «Князя Игоря». От увертюры оперы не осталось даже эскизов, но изумительная память Глазунова, которому Бородин не раз наигрывал свои музыкальные идеи, сохранила многое... 23 октября 1890 года состоялась премьера «Князя Игоря» на сцене Мариинского театра.
Середина и конец 90-х годов — время яркого расцвета творчества Глазунова, Вот с какой частотой он писал симфонии в это время: Четвертая симфония (1894), Пятая (1895), Шестая (1896), далее за три года он создал три балета — «Раймонда» (1897), «Барышня-служанка» (1898), «Времена года» (1899). Симфонии и балет «Раймонда» получили мировую известность. Творил в эти годы Глазунов и в различных малых формах.
В конце 90-х годов он окончательно определился как композитор-инструменталист, писал с огромным вдохновением. Он называл себя преемником Глинки, и действительно, его творчество было важным звеном цепи, по которой традиции Глинки и Бородина переходили к поколениям композиторов XX века. Глазунов — эпический композитор. Его эпичность ярко проявилась в Четвертой, Пятой симфониях... Если до Глазунова в русской симфонической музыке сложились как бы две ветви— московская (Чайковский и его последователи) и питерская (Глинка и композиторы «Могучей кучки»), то творчество Глазунова сблизило эти две ветви, суммировало находки обоих школ и заявило на весь мир: посмотрите, они же вместе делают одно и то же дело!
Что касается Глазунова, он, как и Чайковский, стремился в музыке выражать переживания героев, а не только делать ее основой для хореографии. На создание «Раймонды» его подвигло путешествие по Германии, где он увидел руины рыцарских замков, почерневшие от времени массивные стены соборов— свидетелей крестовых походов... Премьера «Раймонды» состоялась 7 января 1898 года.
В 1899 году Глазунов становится профессором Петербургской консерватории. В 1904 году умирает Беляев. Это событие омрачило жизнь Глазунова. Прибавилось и хозяйственных хлопот, поскольку по завещанию трое музыкантов — Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов — становились во главе всех трех начинаний Беляева. Среди прочих это были премия Глинки и нотно-издательская фирма «М. П. Беляев» в Лейпциге.
Во время революционных событий 1905 года Римский-Корсаков, Глазунов и Лядов оказались в группе революционно настроенных студентов и преподавателей консерватории. Тогдашнее руководство распорядилось уволить «либерального» Римского-Корсакова, Лядов и Глазунов в знак солидарности с ним ушли со своих должностей. Но после «Октябрьского манифеста» 1905 года консерватория получила новые права, и среди них право избирать директора и приглашать профессоров по усмотрению художественного совета. Римский-Корсаков и Лядов вернулись к преподаванию, а Глазунов стал первым выборным директором консерватории.
О его чуткости и доброте ходили легенды. Так, он как-то обратил внимание на худенькую студентку, талантливую вокалистку. Девушка была весьма бедно одета. Узнав, что студентка обедает на четыре копейки в день, Глазунов вызвал ее к себе и объявил, что назначил ей стипендию — 25 рублей в месяц.
Глазунов считал своим долгом присутствовать на всех экзаменах. Например, в мае 1910 года он прослушал 771 человека и о каждом дал отзыв. Новая должность, однако, потребовала отхода от дел не только творческих, но и музыкальных. Нужно было решать и хозяйственные вопросы.
В 1907 году Петербург, Москва, Россия да и вся Европа поздравляли 42-летнего композитора с 25-летием творческой деятельности. Оксфордский и Кембриджский университеты присвоили Глазунову звание доктора музыки. В начале XX века он был одним из столпов музыкального мира.
Однако далее целый ряд событий омрачил его жизнь. В конце 1906 года умирает В.Стасов, спустя два года, летом 1908 года, скончался Н. Римский-Корсаков. Через несколько лет умерли еще двое его друзей — А. Лядов и С. Танеев. У Глазунова не было семьи, он жил с матерью. После ухода из жизни близких друзей-единомышленников обострилась его неприязнь к тем композиторам-»новаторам», которые желали ввести в музыку новое без должного изучения того, что было создано до них, и в поиске тем для творчества использовали неоправданно вульгарные или же нарочито сложные средства музыкальной выразительности. При этом Глазунов обладал несомненным талантом распознавать действительно одаренных людей. При всей своей нелюбви к формалистам он распознал в Д. Шостаковиче гения, и, когда того хотели лишить стипендии, буквально вышел из себя. «Да вы знаете, кто такой Шостакович?! — вскричал Глазунов.— Шостакович — это одна из лучших надежд нашего искусства!»
После революции 1917 года Глазунов остался на посту директора консерватории, поддерживал контакт с народным комиссаром просвещения А. Луначарским. 12 июля 1918 года Ленин подписал декрет, по которому консерватория получала права высшего учебного заведения. Все это побуждало Глазунова доверять новой власти.
В советские годы коммунисты старались привлечь Глазунова, человека с европейским именем, свободно говорившего на нескольких языках, доктора Кембриджского и Оксфордского университетов, к различным мероприятиям типа «смотра баянистов и гармонистов». Он не могзаставить себя заниматься этими «новшествами», но открыто протестовать был не в силах. На фотографиях того времени он выглядит грустным, понурым...
В консерватории его не любили, считали стариком, ретроградом. Да и как иначе могли относиться к композитору старой школы, лично знавшему классиков мировой музыки, пролеткультовские «новаторы», требовавшие сбросить классику с парохода современности.
Глазунов получал много приглашений на зарубежные гастроли: его звали выступить в Германии, Англии, Америке... В конце концов он поддался уговорам и отправился за рубеж, выступал в Париже, Мадриде, Лиссабоне. После окончания гастролей композитор остановился в Париже. Возвращаться в Советскую Россию он не спешил. А на вопросы, какая причина заставляет его задержаться за границей, писал заинтересованным людям, что «хотел бы еще подлечиться» и что вернуться в Россию он хочет «в более или менее здоровом состоянии».
Но он так и не вернулся. 21 марта 1936 года А. Глазунов скончался. Прах его покоится в Париже.
|
