| Советская генетика и Лысенко
В истории советской биологии самые черные страницы связаны с деятельностью Т.Д. Лысенко и его сторонников, добившихся в 30—60 гг. монопольного положения в биологической науке нашей страны. Насильственное распространение идей Лысенко и его практических рекомендаций нанесло науке и сельскохозяйственной практике нашей страны ущерб, исчисляемый миллиардами рублей. Однако, по существу, этот ущерб значительно больше, так как лженаучные идеи Лысенко были внедрены в преподавание биологии в средней и высшей школе, и несколько поколений советских людей были лишены возможности получить правильные представления об основных законах биологии. Фактически у них целенаправленно формировалось искаженное, антиматериалистическое мировоззрение, результатом чего стала научно-методологическая неподготовленность многих тысяч специалистов, которая с огромным трудом ликвидируется сейчас. Многие трудно исчислимые потери, которые до сих пор несут сельскохозяйственная практика, селекционное и племенное дело, экология, лесное хозяйство нашей страны, обусловлены этими вторичными эффектами деятельности Лысенко.
В мае месяце 1988 г. Академия наук СССР, Академия медицинских наук СССР и Всесоюзная сельскохозяйственная академия им. В.И. Ленина приняли совместное решение о создании специальной комиссии для анализа последствий монополизации биологической науки Т.Д. Лысенко и его сторонниками, нанесшей огромный вред советской науке и особенно сельскохозяйственной практике. В состав комиссии вошли крупнейшие генетики нашей страны. (Авторы данной статьи В.А. Струнников и А.Н. Шамин являются, соответственно, председателем и заместителем председателя данной комиссии).
Работа комиссии, которая продолжается и в настоящее время, строится на анализе архивных документов, научных и исторических публикаций и личных воспоминаний участников событий. Особое внимание комиссии привлекли обстоятельства и факты, приведшие к утверждению монопольного положения Лысенко в советской биологии.
Имя Лысенко получило известность в конце 20-х гг. благодаря опубликованной в «Правде» статье о нем, тогда начинающем селекционере, экспериментирующем со сроками посева различных сельскохозяйственных культур. Никто не мог предположить, что этот человек в течение следующих десяти с небольшим лет уничтожит блестяще развивавшуюся советскую генетику.
Чтобы понять, как могла возникнуть лысенковщина, ее надо рассматривать на фоне важнейших исторических процессов, происходивших в нашей стране в 20–40-х гг.
Появление лысенковщины было обусловлено не только научными дискуссиями в среде биологов, вызванными нерешенными проблемами теории наследственности, но и серьезными политическими, экономическими и социальными факторами. Это был период «свертывания» нэпа, хлебозаготовительного кризиса 1927–1928 гг. и серьезной продовольственной проблемы, возникшей в результате процессов коллективизации, сопровождавшихся развязанным Сталиным террором против значительной части крестьянства. Масштабные социальные изменения охватили целые классы, происходили возникновение и дифференциация отдельных социальных групп со своими интересами. Лысенковщина была продуктом эпохи культа личности. Она не была явлением, свойственным одной биологии. В биологии и сельскохозяйственной практике она приняла лишь особо чудовищные формы и привела к тяжелейшим последствиям. Но все типичные для лысенковщины проявления – идеологизация естествознания, противопоставление советской и «буржуазной» науки, извращенное толкование критерия практики, использование принципа партийности как инструмента для репрессий в отношении научных противников – все это затронуло, в меньшей, правда, мере, все структуры науки в нашей стране. Эти проявления были усугублены чрезвычайной централизацией управления наукой и формированием в те годы упрощенных подходов к ее планированию.
Развитию лысенковщины содействовала и атмосфера репрессий в эпоху культа личности. Дело крупнейших специалистов в области сельского хозяйства А.В. Чаянова, Н.Д. Кондратьева и других, хотя и не было прямо связано с дискуссиями в биологии, но подсказывало Лысенко, что старые специалисты, а также инакомыслящие в области экономических или научно-технических вопросов могут быть оклеветаны, объявлены контрреволюционерами, «врагами народа», «кулаками в науке», а научные дискуссии истолкованы как проявления «классовой борьбы». Отдельные репрессивные акции сталинского периода затрагивали крупных биологов и создавали атмосферу страха среди противников Лысенко (примером может служить гибель академиков Г.А. Надсона и Я.О. Парнаса, профессора Московского университета А.Р. Кизеля и т. д.).
Знание всего этого необходимо, так как за рубежом высказывается ряд домыслов, которые сводятся в основном к утверждениям, что марксистско-ленинская идеология, социалистическая система, советский строй неизбежно ведут к идеологизации естествознания и, в конце концов, к монополизации в науке со всеми вытекающими отрицательными последствиями. Знание конкретных фактов истории позволяет опровергнуть эти утверждения, вскрывая истинные корни лысенковщины, ее связь с извращениями эпохи культа личности.
Отмечая политические, экономические и социальные факторы, влиявшие на развитие биологии в нашей стране, нельзя сбрасывать со счета субъективную роль Т.Д. Лысенко, которая была очень зловещей. Именно вокруг него сплотились силы, уничтожившие многие разделы советской биологии, отбросившие назад страну в очень трудный период ее истории, подорвавшие авторитет советских ученых, уничтожившие границы, отделяющие науку от шарлатанства. С Лысенко делят ответственность за все это многие его сторонники, среди которых И.И. Презент, Н.И. Нуждин, И.Е. Глущенко и другие.
Отечественная генетика в 20–30-х гг.
Генетика как самостоятельная научная дисциплина стала развиваться в нашей стране фактически после Великой Октябрьской социалистической революции. В то время генетика находилась в периоде своего становления: законы наследственности были «переоткрыты» только в 1900 г. (сделанное Г. Менделем в 1865 г. открытие этих законов оказалось непонятым и надолго забытым). Советские ученые внесли важный вклад в разработку хромосомной теории наследственности, включившись в мировой поток наиболее важных генетических исследований. Вклад советских биологов в развитие генетики был столь существенен, что биология занимала самые передовые позиции в науке молодого советского государства.
К числу наиболее крупных достижений следует отнести работы Н.И. Вавилова, прежде всего открытие им закона гомологических рядов в наследственной изменчивости, который не только сыграл огромную роль в изучении эволюции и систематики культурных растений, но и открыл новые пути для селекции возделываемых культур. Н.И. Вавилов разработал также теорию происхождения культурных растений и собрал уникальную коллекцию растений, создав основу для дальнейшей селекционной работы. Надо подчеркнуть, что многочисленные экспедиции Н.И. Вавилова для сбора коллекций вовсе не были чисто ботаническим мероприятием. Это была работа, без которой не могли дальше развиваться полноценно ни фундаментальная биология, ни прикладная ботаника и селекция.
Вслед за Н.И. Вавиловым надо упомянуть С.С. Четверикова. Его трудами было положено начало современной эволюционной и популяционной генетики.
В 1925 г. Г.А. Надсон и Г.С. Филиппов показали возможность искусственного получения мутаций (что в дальнейшем было блестяще подтверждено американским генетиком Г.Меллером, получившим за свои работы Нобелевскую премию). Значительный вклад в изучение мутационных процессов внесли С.С. Четвериков, Н.В. Тимофеев-Ресовский и другие. Г.Д. Карпеченко – молодой талантливый ученик Н.И. Вавилова – начал успешные исследования по отдаленной гибридизации и получению полиплоидных форм растений. Получение им межродового полиплоидного капустно-редечного гибрида было открытием выдающегося теоретического и практического значения. Важные исследования по цитогенетике партеногенеза (Н.К. Кольцов) и радиационному мутагенезу (Б.Л. Астауров) получили в дальнейшем развитие в работах по искусственному партеногенезу, в частности по регулированию пола у тутового шелкопряда, что обеспечивало резкое повышение производства шелка.
Фундаментальное значение имели исследования, связанные с изучением структуры и функций генов. Они открывали путь к формированию молекулярной биологии и молекулярной генетики. Уже в 20-х гг. были предприняты попытки определить размеры гена (А.С. Серебровский), что привело в дальнейшем к экспериментам Н.В. Тимофеева-Ресовского и фундаментальным заключениям о природе гена, его «молекулярным» размерам и спиральной структуре, сделанным участниками Клампенборгской школы по биологии, которую собирал в 30-х гг. Н. Бор и активное участие в которой принимал Н.В. Тимофеев-Ресовский.
Еще одна далеко опережающая науку гипотеза была высказана в 1928 г. Н.К. Кольцовым. Он предсказал матричный механизм репродуцирования генов и биосинтеза белков. Лишь в 1953 г. эта идея получила окончательное подтверждение в работах Д. Уотсона и Ф. Крика, создавших знаменитую «двойную спираль» – модель молекулы ДНК и разработавших принципы процессов репликации.
Ряд фундаментальных понятий современной генетики («кариотип», «генофонд», «микро-» и «макроэволюция») были введены советскими учеными. Описанные Н.П. Дубининым «генетико-автоматические процессы» впоследствии вошли в науку под названием «дрейф генов», предложенным С. Райтом.
Советская генетика получила мировое признание.
Уже в те годы наметилось одно важное отличие советской генетики от генетики мировой. Новая наука генетика находилась тогда в фазе становления, и от нее трудно было ожидать быстрых практических результатов. Но советская генетика оказалась значительно продвинутой вперед именно в получении практических результатов. Это было связано как с традициями русской биологии – связь с общим прогрессом ботаники, зоологии, эволюционная направленность теоретического осмысления результатов, так и с новыми веяниями – ориентированностью на практику, глубокой заинтересованностью в укреплении научной базы сельского хозяйства. Важнейшее практическое значение имели работы по частной генетике растений и животных Н.И. Вавилова, Ю.С. Филипченко, А.С. Серебровского, Г.Д. Карпеченко, по цитогенетике Г.А. Левитского и др. Все это открывало путь к созданию десятков новых сортов сельскохозяйственных культур. И все это было подхвачено и развито за рубежом, стало основой так называемой зеленой революции, которая не только решила для многих стран продовольственную проблему, но и превратила их из импортеров продовольствия в крупных экспортеров. Можно привести лишь один пример. В США гибридное семеноводство кукурузы, основанное на явлении цитоплазматической мужской стерильности (ЦМС), привело к удвоению урожайности. А это явление было открыто в 1930 г. М.И. Хаджиновым в СССР во Всесоюзном институте растениеводства, затем, в 1933 г., исследовано М. Родсом в США.
Ближе других советские ученые подошли к получению практических достижений в генетике человека и медицинской генетике (работы Ю.А. Филипченко, Н.К. Кольцова, С.Г. Левита, С.Н. Давиденкова и других). Работы С.Н. Давиденкова нашли практическое воплощение в генетике нервных болезней, генетических основах психиатрии, феногенетике болезней. Комплексная программа исследований по проблеме человека с активным участием генетики развивалась в 20-х гг. в Академии наук, где объединились силы генетиков (Ю.А. Филипченко), психиатров (В.М. Бехтерев), этнографов, историков и других специалистов.
Очень важно отметить, что внимание многих биологов, врачей, психологов и педагогов в конце 20-х – начале 30-х гг. было направлено также на комплексное психобиологическое исследование детей и использование полученных данных в организации дошкольного и школьного образования и воспитания. В основу этих работ была положена генетическая в своей основе идея об индивидуальности наследуемых задатков. Главным центром этих исследований был Медико-генетический институт, возглавляемый С.Г. Левитом. Равного этому институту не было среди центров мировой генетики. Другим центром, использовавшим идеи генетики для решения практических задач педагогики, был Ленинградский пединститут. Третьим центром был Ленинградский государственный институт усовершенствования врачей, где с 1932 г. разворачивались работы С.Н. Давиденкова, имевшие практическую направленность.
Однако наиболее важными были стратегические позиции советских генетиков, которые обеспечивали прогресс в области фундаментальной науки. В мировой биологии именно эти направления исследований, наравне с биохимией, привели к появлению новых фундаментальных обобщений и практических достижений невиданной ранее эффективности. Современная биотехнология, генетическая инженерия, иммунология, прогресс медицины – все это закладывалось исследованиями тех лет. Работы С.С. Четверикова, Н.П. Дубинина, Д.Д. Ромашова и других составили основу синтетической теории эволюции и привели к ряду важных обобщений в современной биологии (теория нейтральной эволюции, теория молекулярных часов и т. д.). Не меньшее значение имели начавшиеся в нашей стране разработки представлений о природе гена, его действии, о механизмах модификационной изменчивости, теории экспериментального мутагенеза. Генетические методы борьбы с вредными насекомыми, разрабатывавшиеся А.С. Серебряковым, представляли собой зачатки экологически чистого сельского хозяйства.
Феномен лысенковщины
Лысенковщина проявлялась в различных исторических условиях, пройдя три этапа своего существования. Первый этап – 20-е – 40-е годы. Второй – от сессии ВАСХНИЛ 1948 г. до начала 50-х гг. Третий – после смерти Сталина до 1964 г.
Т.Д. Лысенко в 1925 г. на Азербайджанской (Ганджинской) опытной станции начал опыты по проращиванию семян растений при низких температурах. Он ничего при этом не знал о том, что такие опыты давно ведет во Всесоюзном институте растениеводства Н.А. Максимов (в 1930 г. он получил за свои работы премию им. В.И. Ленина) и что еще раньше это явление изучал немецкий физиолог Г. Гасснер. Лысенко, высевая озимые зимой или ранней весной, добивался, чтобы они выколашивались в один год, как яровые. При этом он заметил, что для яровизации (это название предложил Лысенко) необходимо не просто воздействие низких температур, но определенная длительность их воздействия (от нескольких дней при посеве ранней весной, до нескольких месяцев при посеве осенью или зимой). Н.И. Вавилов поддержал молодого агронома. В 1929 г. Лысенко доложил о своих работах на Всесоюзном съезде по генетике, селекции, семеноводству и племенному животноводству, и в том же году предложил Наркомзему УССР внедрить яровизацию в практику. Это предложение было принято, так как в холодные зимы 1927–1928 гг. наблюдалась массовая гибель озимых. Лысенко предложили возглавить отдел физиологии в Одесском селекционно-генетическом институте.
Массовые мероприятия по яровизации, перенесенные на поля страны, закончились провалом. Но Лысенко объяснил неудачи сначала неточностями инструкций, а затем неточностью выполнения исправленных инструкций. Однако предложения Лысенко были разрекламированы в печати и, вопреки очевидности, были объявлены «переворотом в зерновом хозяйстве» страны. Под явление яровизации Лысенко подвел «теоретическую» базу, предложив универсальную, как он утверждал, теорию стадийного развития растений. В 1931 г. на Коллегии Наркомзема СССР с докладом выступил Н.И. Вавилов, где впервые публично высказал свое мнение о работах Лысенко и его теории стадийного развития. Стремлению сразу внедрять свои предложения в практику без должной научной проверки, как это делал Лысенко, Вавилов противопоставил программу прикладных научных исследований, гарантировавшую практическую эффективность предлагаемых им (Вавиловым) разработок, направленных на выведение новых сортов сельскохозяйственных культур. Вместе с тем Вавилов доброжелательно относился к Лысенко, отдавая должное его энергии, он рекомендовал его в Академию наук УССР, а затем в члены-корреспонденты АН СССР.
Однако в эти трудные годы в решении серьезнейших проблем биологии и сельского хозяйства научный подход начал подменяться примитивно понимаемым критерием практики. Ученые во главе с Н.И. Вавиловым боролись за создание подлинно научных основ сельского хозяйства. Но представители сельскохозяйственной практики интересовались быстрыми практическими результатами, а их широко обещал Лысенко. Примером может служить запрос Наркома земледелия СССР Я.А. Яковлева в 1931 г. на заседании коллегии НКЗ СССР относительно засухоустойчивых сортов пшеницы, остро необходимых стране. В ответ Г.Д. Карпеченко дал взвешенную справку о сроках получения такого сорта – 7–8 лет. Однако Лысенко обещал вывести новые сорта за 3 года. В основе этих разногласий лежал принципиальный вопрос: Лысенко считал, что так называемые благоприобретенные признаки наследуются организмом, а генетики знали, что это не соответствует действительности.
В конце 20-х – начале 30-х гг. генетика еще только утверждалась в биологии. Среди биологов было достаточно много ламаркистов – приверженцев представлений о возможности наследования благоприобретенных признаков. Однако дискуссии между ними и генетиками (они шли не только в среде биологов, но активно обсуждались и философами) носили научный характер: главными аргументами были эксперименты. Но в конце 20-х гг. характер дискуссий стал заметно меняться, «началась работа по «социалистической реконструкции» биологии, по выправлению в ней «генеральной линии», по «внедрению в нее диалектического метода». На первом этапе работы в ней активную роль играла философия, в которой самой происходили жаркие дискуссии и борьба за лидерство на «философском фронте». Итогом этой борьбы, закончившейся в 1930 г., стало безраздельное господство философии сталинской эпохи – крайне идеологизированного и вульгаризированного марксизма без Маркса, представляющего собой, по сути дела, упрощение и ревизию марксистско-ленинского учения во всех его основных пунктах.
В этих условиях развернулась критика Н. И. Вавилова, сначала в стенах ВИРа, где после создания аспирантуры ВАСХНИЛ сформировалась группа мало подготовленной молодежи, прикрывающей свои незнание и неумение крикливой критикой в адрес руководства института. В 1934 г. при реорганизации ВАСХНИЛ Наркоматом земледелия была предпринята попытка возложить ответственность за провал многих практических мероприятий на науку, что вызвало резкие возражения Н.И. Вавилова. Но преследования его уже начались – был отменен юбилей ВИРа и празднование 25-летия творческой деятельности Н.И. Вавилова.
Именно в это время в дискуссию между ламаркистами и генетиками включился Лысенко. Главным его помощником в этом деле стал И. И. Презент. Свою позицию Лысенко укреплял, однако, отнюдь не экспериментами, доступными проверке, а выдвижением все новых и новых практических рекомендаций и формированием (с участием Презента) собственного «учения». Так, в первом номере журнала «Яровизация» в 1935 г. Лысенко и Презент предлагали следующий набор «рекомендаций»:
«Сокращение сроков вегетации в поле злаковых растений как средство борьбы с суховеями; яровизация картофеля и высадка глазков яровизированных клубней как средство уменьшения посадочного материала, одновременно ведущее к повышению урожая; открытие различия зимостойкости растений на различных стадиях развития и вытекающие отсюда мероприятия борьбы с гибелью озимых; способ выведения сортов озимых путем отбора из популяций при помощи посева недояровизированными семенами; открытие причин вырождения картофеля на юге и летние посадки картофеля как средство борьбы с вырождением посадочного материала в засушливых районах степи; теоретические основы сознательного подбора родительских пар для скрещивания при выведении сортов различных культур; открытие и формулирование закономерностей выщепления по срокам вегетационного периода как теоретическая основа новых приемов браковки в селекционном процессе; совершенно новая постановка вопросов семеноводства».
«Новые приемы браковки в селекционном процессе», так же, как и «совершенно новая постановка вопросов семеноводства» были уже вторжением из селекции в проблемы наследственности, причем очень опасным, так как грозили разрушить всю систему семеноводства. Особенно это касалось внутрисортового скрещивания – именно оно составляло «новинку семеноводства» по Лысенко.
Эти вопросы можно было бы обсуждать и решать на основе опытной проверки, но Лысенко и его сторонники стремились совсем к другому. И. И. Презент прямо говорил, что они не будут дискутировать со своими противниками, а будут их «разоблачать». Цель лысенковцев была ясна – административное утверждение главенства в биологической и сельскохозяйственной науке.
В феврале 1935 г. Т.Д. Лысенко выступил на II Съезде колхозников-ударников. Когда он говорил о «вредителях и кулаках» в науке, о «классовой борьбе на фронте яровизации», присутствовавший на заседании Сталин воскликнул: «Браво, товарищ Лысенко, браво!»
Это был переломный момент: получив поддержку Сталина, Лысенко уже не заботился о научной стороне дискуссий, она стала играть второстепенную роль, а иногда вообще использовалась для маскировки расправ с противниками лысенковщины. По существу, все так называемые дискуссии в биологии, начиная с IV сессии ВАСХНИЛ 1936 г. и кончая августовской сессией ВАСХНИЛ 1948 г., научными дискуссиями не являлись. Лысенковцы противопоставляли научным аргументам идеологические лозунги или прямое наклеивание политических ярлыков. Н. И. Вавилов и его сторонники относились к дискуссиям весьма серьезно, их научные аргументы представляли несомненную научную ценность и правильно ориентировали в научной оценке ситуации. Генетики верили в то, что им удастся убедить общественность и руководство страны в гибельности призывов Лысенко.
Однако условия, в которых происходила борьба, и арена, на которой она происходила, не благоприятствовали проведению научных дискуссий. Они происходили на различных конференциях, съездах, совещаниях, посвященных практическим задачам сельского хозяйства. Даже термин «генетика» на этих собраниях употреблялся в одном ряду или контексте со словами «селекция», «семеноводство», «племенная работа». Ученые боролись за создание научных основ сельского хозяйства, Лысенко трубил о своих якобы «победах» и давал все новые ничем не подкрепленные обещания.
Разгром советской генетики
В поднятой в прессе кампании против генетиков, возглавляемой Лысенко и Презентом, сначала изображали генетиков научными противниками «мичуринской биологии», позднее – как носителей буржуазной идеологии, и наконец – как «врагов народа», политических противников советского строя. Острие этих атак было направлено против Н.И. Вавилова.
Призывы Н. И. Вавилова проверить правоту дискутирующих сторон опытом не устраивали Лысенко. Тем более, что успехи генетики привели к тому, что ряд биологов-марксистов, убедившись в правоте генетиков, отошли от ламаркизма (С.Г. Левит, И.И. Агол, В.Н. Слепков и другие). Критическая проверка взглядов Лысенко могла привести к ситуации, когда ему пришлось бы «платить по векселям».
В 1933 г. Н.И. Вавилов, возвратившись в ВИР из экспедиции по Северной и Южной Америке, узнал, что 18 его сотрудников арестованы. Он пытался защитить коллег. Однако последовало распоряжение лишить Вавилова права выезда за границу в экспедиции.
В 1934 г. было внезапно (за 4 дня до торжества) отменено празднование 10-летия ВИРа.
В 1935 г. Н. И. Вавилов был смещен с поста президента ВАСХНИЛ и выведен из числа членов ВЦИК.
В 1936 г. состоялась IV сессия ВАСХНИЛ, на которой наиболее крупные растениеводы страны подвергли уничтожающей критике ряд положений Лысенко. Однако Лысенко предпринял все меры, чтобы научную дискуссию на сессии превратить в дискуссию идеологического и философского характера. Вскоре значительная часть специалистов, критиковавших линию Лысенко, были арестованы и расстреляны.
Выступления против Н. И. Вавилова и генетиков в 1938–1939 гг. приобрели характер травли. Были арестованы и затем расстреляны преемники Вавилова на посту президента ВАСХНИЛ Г.К. Мейстер и А.И. Муралов. Аресту А.И. Муралова предшествовала кампания по выявлению в ВАСХНИЛ «врагов народа». На активе ВАСХНИЛ Лысенко и Презент разоблачили «крупные ошибки» Муралова, которые сводились лишь к тому, что он не поддерживал их безоговорочно. В газете «Соцземледелие» 11 января 1938 г. была опубликована статья «Оздоровить академию сельскохозяйственных наук, беспощадно выкорчевать врагов и их охвостье из научных учреждений». Во «враги народа» попали Н. И. Вавилов, М. М. Завадовский, П. Н. Константинов. Даже Академия наук СССР вынесла в 1938 г. решение с обвинениями в адрес Н. И. Вавилова:
«Институт генетики АН СССР не только не боролся с враждебными вылазками на биологическом фронте, но объективно способствует развитию таких возможностей. Основной причиной такой работы института является то, что в основу его деятельности была положена теория Н. И. Вавилова – «закон гомологических рядов», которая с известными поправками признается им и теперь, а также то, что институт игнорировал в своей работе теоретические достижения крупнейших биологов советской науки – Мичурина и Лысенко».
Т.Д. Лысенко и его сторонники сделали все возможное, чтобы сорвать Международный генетический конгресс, проведение которого было намечено в Москве. Этот конгресс был единственной возможностью для Н. И. Вавилова выступить перед компетентной аудиторией, показать истинное значение новейших направлений биологии и вообще фундаментальной науки для сельскохозяйственной практики, продемонстрировать высочайший международный авторитет советской генетики.
В начале 1939 г, Лысенко был избран действительным членом Академии наук СССР (И.В. Сталин – почетным членом АН СССР).
В результате всех этих целенаправленных действий и событий Лысенко удалось утвердить свое направление. «Мичуринская агробиология» быстро превращается из натуралистической концепции в вульгарную науку «колхозно-совхозного строя», в ней нарастает антрепренерский стиль деятельности – готовность браться за любые угодные властям задачи – от получения сортов ветвистой пшеницы до научно-политических задач по внедрению плановости в науку, очистки ее от вредителей и т. п.» Вся эта деятельность сопровождалась мерами административного и партийного воздействия, часто завершавшимися арестами и гибелью ученых.
Список арестованных в эти годы включает большое число людей. Его открывает Н.И. Вавилов. Он был арестован 6 августа 1940 г. во время экспедиции в Западную Украину. 9 июля 1941 г. он был приговорен к расстрелу, который был заменен длительным сроком заключения. Н.И. Вавилов умер от истощения в Саратовской тюрьме 26 января 1943 г. в возрасте 55 лет.
Репрессированы были многие ученые: Н. М. Тулайков, Г. А. Левитский, Л. И. Говоров, С. Г. Левит, Г. Д. Карпеченко, И. И. Агол, М. Л. Левин, Г. К. Мейстер, С. С. Четвериков, В. В. Таланов, С. А. Бондаренко, Н. К. Беляев и многие другие. Репрессии коснулись и простых работников ВАСХНИЛ, селекционных и агрономических станций. Административными методами была пресечена деятельность, да и жизнь Н. К. Кольцова. Возглавляемый им Институт экспериментальной биологии был реорганизован, после чего Н. К. Кольцов скоропостижно скончался (1940 г.).
Фактически уже в конце 30-х гг. Лысенко монополизировал значительные области биологии. К 40-м гг. ему не противостоял ни один крупный противник с таким международным научным авторитетом, какой имели Н. И. Вавилов или Н.К. Кольцов. Он уже мог не опасаться разоблачений со стороны агрономии и агрохимии (Т. Д. Лысенко получил поддержку В.Р. Вильямса), экономики сельского хозяйства (она понесла невосполнимые утраты после уничтожения А.В. Чаянова, Н.Д. Кондратьева и их последователей). Сторонники использования математических методов в экологии были рассеяны в результате гонений на одного из основоположников современной экологии – В.В. Станчинского. Директор Института микробиологии АН СССР Г.А. Надсон, открывший радиационный мутагенез, был расстрелян в 1940 г.
Важнейшим ущербом, который был нанесен Т.Д. Лысенко и его сторонникам в эти годы советской науке и практике, следует признать разгром советских школ в генетике и ликвидацию перспективных научных направлений и исследовательских центров. В стране прекратились работы по ряду направлений теоретической и прикладной биологии, которые в 50-х гг. привели к формированию в мировой биологической науке наиболее ее плодотворных и перспективных направлений: молекулярной биологии и генетики. Самым существенным (и не исправленным в полном объеме до сих пор) было уничтожение классической генетики в нашей стране. Большой урон был нанесен прекращением работ по антропогенетике и медицинской генетике: еще в 1937 г. был закрыт Медико-генетический институт, а его директор С.Г. Левит расстрелян.
Серьезнейший урон был нанесен преподаванию биологии. Лысенко требовал изъятия из курсов биологии «менделизма-морганизма». Начались гонения на преподавателей – противников воззрений Лысенко. Эти преследования проводились под лозунгами превращения вузов в «оплоты учения Мичурина – Лысенко». Метод идеологической травли был опробован И.И. Презентом против Ю.А. Филипченко еще в 20-х гг. В конце 30-х гг. Презент начал кампанию против Г. Д. Карпеченко – самого молодого профессора Ленинградского университета, возглавившего кафедру генетики растений. Кафедра в 1940 г. была фактически разгромлена и прекратила существование.
Огромный урон был нанесен сельскому хозяйству и сельскохозяйственной науке. Из-под сельскохозяйственной практики была выбита научная основа. Были разрушены сеть селекционных станций и система сортоиспытания, созданные Н.И. Вавиловым. Были затрачены время, научные силы и средства на заведомо бессмысленные исследования. Директивным введением убыточных и антинаучных мероприятий сельскому хозяйству страны был нанесен прямой материальный ущерб, выражающийся в миллиардах рублей: Лысенко и его сторонники несут значительную долю вины за закупки зерна, продолжающиеся до сих пор.
«Урок из нашего прошлого, – сказал президент ВАСХНИЛ А.А. Никонов, – который, я думаю, послужит настоящему, да и будущему, – не допускать ни в какой форме монополизма. Если в экономике монополия ведет к застою и загниванию – что убедительно доказано В. И. Лениным еще в начале века, причем, как мы видим сегодня, это относится и к капитализму, и к социализму, – то в науке это во много раз опаснее» (Коммунист. 1988. № 1. С. 58).
К полной монополизации советской биологии Т. Д. Лысенко и его сторонниками привело развитие лысенковщины на последующих этапах – от сессии ВАСХНИЛ 1948 г. до 1964 г.
Послевоенные этапы истории лысенковщины
После победоносного окончания Великой Отечественной войны началась титаническая работа по восстановлению разрушенного хозяйства страны. Надо было не только построить жилье для миллионов людей, лишившихся крова, пустить новые фабрики и заводы, но и фактически заново наладить сельскохозяйственное производство на огромных территориях. Однако, хотя в ряде стран мира к концу 40-х гг. биология и сельскохозяйственная наука значительно продвинулись вперед, прежде всего, на основе реализации фундаментальных достижений генетики, в Советском Союзе такой прогресс был практически невозможен, так как именно генетика наиболее пострадала от лысенковщины.
Прогресс науки и техники, возникновение атомной промышленности и последовавшее возвышение роли ученых в мире пробудили у многих советских биологов и специалистов сельского хозяйства надежды, что лысенковщина останется в прошлом, что удастся показать всю нелепость развиваемых лысенковцами взглядов, их антинаучную сущность и заново утвердить научные основы генетики. И в послевоенные годы вновь разворачиваются дискуссии по важнейшим вопросам биологии. В истории лысенковщины наступает второй этап.
Новые дискуссии носили иной характер, чем дискуссии 30-х гг. Они уже не сводились к обсуждению теоретических и методологических проблем биологии, а стали более конструктивными. К этому времени развитие фундаментальной генетики дало ощутимые практические результаты. Изменилось экономическое положение именно экспериментальных направлений биологии. Уже нельзя было игнорировать необходимость использования мутантов при получении, например, продуцентов антибиотиков. Это доказывали не только работы зарубежных ученых, но и блестящие достижения советских микробиологов 3. В. Ермольевой, Г. Ф. Гаузе и других, получивших антибиотики пенициллин и грамицидин С. Начала формироваться база будущих молекулярной биологии и молекулярной генетики, биотехнологии. Были сделаны решающие шаги к установлению химической природы гена, само существование которого отвергалось Лысенко. Все это подрывало ламаркистские позиции лысенковцев.
Однако была еще одна причина необходимости дискуссий. Т.Д. Лысенко с помощью своих сподвижников стремился к созданию собственного «учения», некоей новой биологии, которая должна была заменить дарвинизм. Сплочение биологов против Лысенко произошло потому, что он все чаще стал выступать по эволюционным проблемам, утверждая явные нелепости. Поэтому дискуссии в 40-х гг. велись уже не столько по генетическим проблемам, сколько по вопросам внутривидовых отношений, а позднее (1953–1958) – по вопросам видообразования.
Новая смелая критика в адрес Т. Д. Лысенко и его «мичуринской агробиологии» была начата в 1946 г. в журнале «Селекция и семеноводство» статьей «Дарвинизм в кривом зеркале», написанной известным ботаником и селекционером академиком ВАСХНИЛ П.М. Жуковским. Это был авторитетный ученый, прекрасный специалист, которого к тому же нельзя было обвинить в оторванности от практики – в 1943 г. он был отмечен Сталинской премией «за открытие новых видов пшеницы и ржи и получение из них высокоценных в хозяйственном отношении гибридов». И его критика лысенковской «версии» теории эволюции, отвергавшей внутривидовую борьбу, была очень весомой. В 1946 г. членом-корреспондентом АН СССР был избран Н.П. Дубинин, представитель школы классической генетики, и избран, несмотря на ярые протесты самого Лысенко. В ноябре 1947 г. в Московском государственном университете прошла дискуссия по поводу отрицания Лысенко внутривидовой борьбы за существование. Уничтожающую критику взглядов Лысенко дали крупнейшие биологи – академик И. И. Шмальгаузен, профессора Д.А. Сабинин и А.Н. Формозов. Дискуссия собрала огромную аудиторию ученых и студентов, но лысенковцы участия в ней не приняли: было ясно, что политические нападки лишь вызовут симпатии к ученым, а противопоставлять что-либо серьезное своим оппонентам лысенковцы не могли. В феврале 1948 г. в МГУ прошла широкая конференция по основам дарвинизма (лысенковцы снова отсутствовали), где было заслушано 40 докладов, большинство из которых полностью отрицали лысенковский «передовой дарвинизм». Основной доклад на конференции сделал И.И. Шмальгаузен.
Весной 1948 г. с группой биологов, выступавших против лысенковского диктата в науке, встретился заведующий сектором науки ЦК ВКП(б) Ю.А. Жданов (сын А.А. Жданова), химик-органик по образованию. Этой встрече предшествовали письма, которые стали поступать в ЦК после войны и в которых весьма обстоятельно разоблачалась теоретическая несостоятельность и практическая вредность лысенковских концепций. В апреле 1948 г. Ю.А. Жданов выступил в Политехническом музее на семинаре пропагандистов с большой лекцией, в которой критиковал Лысенко за псевдонаучные теории и безответственные обещания практических достижений.
Над Лысенко и его сторонниками нависла угроза полного краха, так как в условиях свободной критики «мичуринская агробиология» не могла существовать. Лысенко идет на крайний шаг; он пишет И.В. Сталину и А.А. Жданову жалобу на Ю.А. Жданова. Одновременно Лысенко развернул новую рекламную кампанию, обещая небывалые урожаи – на этот раз от ветвистой пшеницы.
Реакция на письмо последовала в июле 1948 г., когда с санкции Сталина были отменены выборы академиков ВАСХНИЛ, и вакантные места были заполнены путем назначения 35 академиков по списку, составленному Лысенко и подписанному Сталиным. А 31 июля – 7 августа 1948 г. состоялась сессия ВАСХНИЛ, на которой с докладом «О положении в биологической науке» выступил Т.Д. Лысенко. Характерно заявление Лысенко в заключительном слове на сессии: «Меня в одной из записок спрашивают, каково отношение ЦК партии к моему докладу. Я отвечаю, что ЦК партии рассмотрел мой доклад и одобрил его». Вся сессия прошла в стиле, уже отработанном в так называемых дискуссиях 30-х гг. По существу, никаких научных споров не было – было жесткое административное подавление противников, замешанное на идеологических обвинениях. Несмотря на это, нашлись люди, которые до конца отстаивали истину в науке. О достижениях и перспективах генетики говорил И.А. Рапопорт. Ректор МСХА им. К.А. Тимирязева В.С. Немчинов в заключительном слове на сессии смело сказал:
«Я считаю, что хромосомная теория наследственности вошла в золотой фонд науки человечества, и продолжаю держаться такой точки зрения».
Но это уже ничего изменить не могло. 7 августа было помещено в «Правде» письмо Ю.А. Жданова Сталину, где он каялся за критику в адрес Лысенко. «Мичуринская биология» стала партийной платформой, и отрицание лысенковских догм угрожало исключением из членов партии.
Последовали массовые «признания правильности» лысенковских положений. Министром высшего образования СССР С.В. Кафтановым и министром сельского хозяйства СССР И.А. Бенедиктовым были изданы приказы об увольнении многочисленных ученых и преподавателей – противников Лысенко. В приказе Бенедиктова утверждалось, что в научных учреждениях министерства «до последнего времени имели распространение работы, основанные на реакционных воззрениях менделизма–морганизма». Предполагалось «искоренить из практики работы научно-исследовательских учреждений антимичуринские методы работы и в дальнейшем научно-исследовательскую работу целиком базировать только на передовом учении Тимирязева – Мичурина – Вильямса – Лысенко». В приказе был и следующий пункт:
«Изъять из употребления программы и пособия, не отвечающие требованиям воспитания специалистов сельского хозяйства в духе учения Мичурина – Вильямса».
Приказами Кафтанова из университетов и других вузов страны было уволено большое число ученых-биологов, среди которых были выдающиеся ученые, известные во всем мире. Они увольнялись «как не обеспечившие воспитание советской молодежи в духе передовой мичуринской биологии». Предлагалось пересмотреть составы кафедр, учебные и научные программы, программы и планы подготовки аспирантов; перечислялись учебники, которые надлежало «изъять из обращения как пропагандирующие реакционные теории менделизма–морганизма». Общее число уволенных, пониженных в должности или отстраненных от руководящей работы после сессии ВАСХНИЛ 1948 г. исчислялось тысячами. Из Московского университета были уволены академик И.И. Шмальгаузен, ученый с мировым именем физиолог растений Д.А. Сабинин (впоследствии он покончил с собой, не выдержав травли), академик В.Н. Шапошников, профессор М.М. Завадовский, Р.Б. Хесин-Лурье (впоследствии, после восстановления исследований по генетике, он стал членом-корреспондентом АН СССР, Лауреатом Ленинской премии). Из Горьковского университета был уволен С.С. Четвериков (работавший там с 1935 г.), из Киевского – С.М. Гершензон, из Воронежского – Н.П. Дубинин.
Сессия ВАСХНИЛ 1948 г. знаменовала расширение монополии Т. Д. Лысенко на всю советскую биологию. Прежде всего она открыла путь к разгрому цитологии. По образцу сессии ВАСХНИЛ было проведено специальное совещание Биологического отделения АН СССР, одобрившее «учение О.Б. Лепешинской». Лепешинская, начиная с 30-х гг., выступала с публикациями, в которых, основываясь больше на вульгаризированных до неузнаваемости высказываниях Ф. Энгельса, утверждала, что ею открыто образование клеток из бесструктурного «живого вещества». Этим отвергалось положение Р. Вирхова, который в 1855 г. ввел тезис: «клетка образуется только от клетки». Этот тезис, разделяемый всеми биологами, Лепешинская объявила идеалистическим, метафизическим. Никто всерьез не воспринимал «открытия» Лепешинской, но в 1945 г. издание ее книги поддержал Т. Д. Лысенко. Ее книга «Происхождение клеток из живого вещества и роль живого вещества в организме» вышла с предисловием Лысенко. Для него «учение Лепешинской» стало одним из важных разделов «мичуринской биологии», так как с помощью этого «учения» Лысенко объяснял «превращение» одного вида организмов в другой. Так, на совещании в Биологическом отделении АН СССР Т.Д. Лысенко объяснил, что, в соответствии с учением Лепешинской, превращение пшеницы в рожь, например, происходит в результате «появления в теле пшеничного растительного организма крупинок... ржаного тела».
Теперь Лысенко вел борьбу уже не только с генетиками, но и цитологами, гистологами, микробиологами, эмбриологами. Присуждение Лепешинской Сталинской премии вне очереди и сообщение ею в печати о внимании Сталина к ее работе превратило учение Лепешинской (как ранее «мичуринскую биологию») в политическую платформу, критика которой рассматривалась как «антисоветская акция» со всеми вытекающими последствиями.
Однако «реорганизация» биологии на этом не закончилась. В июне 1950 г. под руководством академика К. М. Быкова была проведена Научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова, Образцом для ее проведения служила все та же сессия ВАСХНИЛ 1948 г. Объектами критики были избраны академики Л.А. Орбели, П.К. Анохин и И.С. Бериташвили. Особенно резкими были обвинения в невнимании к изучению второй сигнальной системы. Это было обусловлено тем, что перед самой сессией вышел очередной «гениальный труд» Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», а проблема языкознания непосредственно связана с речью – второй сигнальной системой.
Созданный Научный совет по проблемам физиологического учения академика И.П. Павлова стал пресекать все так называемые извращения павловского учения (хотя идеи И.П. Павлова имели к этому еще меньшее отношение, чем идеи Мичурина к лысенковщине), начались гонения на крупных физиологов (начиная с Л.А. Орбели и его учеников).
В результате возникла та псевдонаучная конструкция, которой Т.Д. Лысенко и его приспешники стали заменять основы биологии в научно-исследовательской работе, сельскохозяйственной практике и преподавании биологических, сельскохозяйственных и медицинских дисциплин. Прежде всего Лысенко отрицал существование генов как материальных носителей биологической информации, с которыми связана наследственность организмов. Он утверждал, что наследственностью обладает весь организм. Эта абсурдная идея была, однако, положена (без всяких экспериментальных подтверждений!) в основу множества разработанных лысенковцами практических рекомендаций, связанных с использованием в научной, селекционной работе и сельскохозяйственной практике методов вегетативной гибридизации как одного из кратчайших путей, утверждал Лысенко, получения новых форм растений «с измененной наследственностью». Это был принципиально неверный путь, который вел к разрушению основ селекционной работы и принципов семеноводства.
Важнейшим положением, которое активно проповедовал Лысенко, было ламаркистское представление о наследовании благоприобретенных признаков. Это положение также широко использовалось Лысенко при разработке практических рекомендаций. Утверждалось, в частности, что создание хороших условий при содержании скота не просто повышает привесы, надои, жирность молока, но и позволяет рассчитывать на закрепление этих свойств в потомстве. Результаты, конечно, были ужасными для сельского хозяйства, тем более, что внедрение рекомендаций лысенковцев сопровождалось забоем животных-производителей, уничтожением чистопородных стад и т. п.
Итогом вышеназванных сессий и конференций было создание совершенно специфической структуры советской биологии. Она загонялась в русло трех официально разрешенных направлений: мичуринской агробиологии, учения о живом веществе и павловской физиологии (последнее направление лишь условно можно было назвать павловским).
Такая структура биологии не имела ничего общего со структурой нормально развивающейся биологии того времени. Советская биология оказалась оторванной от мировой науки как раз в тот период, когда пошло ускоренное развитие науки и производства, стал все более усиливающуюся роль в развитии человеческого общества играть научно-технический прогресс; в науке начался период революционных изменений и усиливающихся междисциплинарных взаимодействий.
Отрыв советских ученых от мирового научного сообщества прямо вел к крупному стратегическому отставанию нашей биологии, что и подтвердили события в мировой науке в последующие годы. Фактически был разрушен механизм использования достижений фундаментальной биологии в практике, что привело к нарастающему отставанию нашего сельского хозяйства и медицины в области внедрения наиболее передовых технологий и методов – это прямая вина Лысенко и его сторонников.
На этом, втором этапе своей истории лысенковщина не только охватила всю биологию. Она вызвала к жизни попытки провести такие же «реорганизации» в других естественных науках, а также в математике. Кибернетика была объявлена «буржуазной лженаукой», и это одна из причин нашего отставания в развитии вычислительной техники. Были попытки осуществить идеологизацию химии (критика «теории резонанса»), попытки навязать идеологические дискуссии в физике. Опыт внедрения лысенковских догм сыграл серьезную отрицательную роль в формировании условий развития науки, складывающихся в период культа личности. Большой отряд философов, выросший и накопивший «опыт» в распространении лысенковских взглядов, активно содействовал распространению «борьбы с космополитизмом», охватившей не только науку, но и другие сферы общественной жизни (особо отрицательную роль в этом сыграл философ академик М.Б. Митин, включившийся в биологические дискуссии еще в 30-х гг.).
Итоги второго этапа истории лысенковщины были удручающими. Кратко они сводились к следующему.
Были окончательно ликвидированы исследования по наиболее передовым и, как показали дальнейшие события, перспективным направлениям современной биологии. Результатом была утрата позиций в наиболее важных стратегических направлениях биологии, а также разработке новых биологических технологий. Несмотря на многолетние усилия, эти последствия не устранены полностью до сих пор.
Научная база сельского хозяйства была уничтожена и заменена лысенковскими рецептами, что привело к огромным потерям в сельскохозяйственном производстве.
Искоренение преподавания основ современной научной биологии привело к появлению поколений специалистов, которые получили искаженное представление об основах науки, не были подготовлены методически и методологически, не освоили научный подход к постановке задач и оценке результатов. Эти потери относятся к числу тех, которые до сих пор не преодолены и оказывают серьезное тормозящее действие на прогресс биологии в нашей стране.
Распространение лысенковщины привело к исключительной по своим масштабам и исторически беспрецедентной дискредитации советской науки за рубежом. Насаждение лысенковщины в социалистических странах отталкивало ученых этих стран от социализма, подрывало авторитет СССР. В капиталистических странах это вело к подрыву авторитета коммунистических партии, прежде всего среди творческой интеллигенции.
«Опыт» лысенковщины пытались распространить на другие науки. И возникшая атмосфера страха и неуверенности повлияла на прогресс советской науки в целом.
В третий этап своей истории лысенковщина вступила после смерти Сталина. Перемены, которые начались в стране, XX и XXII съезды КПСС значительно повлияли на условия развития советской науки. Советская наука и техника обеспечили первый прорыв в космос, и «эффект спутника» резко поднял репутацию советской научно-технической мысли.
Важные события происходили и в мировой биологии. В 1953 г. было сделано открытие, которое не могли игнорировать не только биологи, но и представители других естественных наук, а также математики, – была создана модель молекулы ДНК и дано объяснение механизму действия генов. Наследственные механизмы стали объяснять с использованием понятия «биологическая информация», появилось понятие «биологический код», впервые введенное в книге австрийского физика Э. Шредингера «Что такое жизнь? С точки зрения физики» (1947), которая подвергалась особой критике и осмеянию со стороны лысенковцев.
В это время в нашей стране исследования по генетике были сосредоточены в Отделении биологических наук АН СССР, директором Института общей генетики АН СССР с 1940 г. был Т. Д. Лысенко. Поэтому крупнейшие ученые Советского Союза, среди которых были А.Н. Несмеянов (президент АН СССР в 1951– 1961 гг.), Н.Н. Семенов (лауреат Нобелевской премии, руководитель Отделения химических наук АН СССР, а затем вице-президент), И.В. Курчатов, И.Л. Кнунянц, М.А. Леонтович, А.Д. Сахаров, И.Е. Тамм, А. Н. Белозерский, В. А. Энгельгардт, А.Н. Колмогоров, М.А. Лаврентьев, С. Л. Соболев, М. М. Шемякин и другие, поддерживали продолжение исследований в области генетики, а затем стали создавать группы и лаборатории в учреждениях, не подведомственных Отделению биологических наук АН СССР. Снова началась критика в адрес Т.Д. Лысенко. Началась она с неожиданного эпизода еще при жизни Сталина, в 1952 г., когда «Ботанический журнал» опубликовал статью Н. В. Турбина, бывшего сторонника Лысенко, направленную против абсурдных утверждений Лысенко по вопросам видообразования. В «Ботаническом журнале» в последующие годы публиковались критические статьи в адрес Лысенко, сообщалось о фальсификациях научных данных, о несостоятельности многих его положений.
В 1955 г. в ЦК партии было направлено письмо с призывом покончить с лысенковщиной. Это письмо подписали 297 ученых-биологов, сопроводительное письмо к нему подготовили член-корреспондент АН СССР П. А. Баранов и академик Н. П. Дубинин. Кроме того, в ЦК было передано письмо 24 крупнейших ученых страны, работавших в области физики, химии и экономики (среди подписавших это письмо были П.Л. Капица, А.Д. Сахаров, И.Е. Тамм, Ю.Б. Харитон, Я.Б. Зельдович, М.А. Лаврентьев, В.Л. Гинзбург, Л.Д. Ландау, Г.Н. Флеров, Е.С. Варга и другие). В результате произошла смена руководства Отделением биологических наук АН СССР. Новому секретарю отделения В.А. Энгельгардту было предложено ликвидировать отставание в важнейших областях экспериментальной науки.
В Отделении биологических наук были проведены важные организационные мероприятия, в том числе направленные на реорганизацию старых лабораторий и институтов и создание новых, среди которых следует отметить Институт радиационной и физико-химической биологии (ныне Институт молекулярной биологии) АН СССР, Институт химии природных соединений (ныне Институт биоорганической химии им. М. М. Шемякина) АН СССР. Ряд лабораторий был создан в других отделениях АН СССР, а также в Институте атомной энергии. Поддержку генетическим исследованиям решительно оказывало руководство Сибирского отделения АН СССР (в 1957 г. начал создаваться Академгородок).
Однако и на этом этапе истории лысенковщины продолжал действовать ряд факторов, которые в 30–40-х гг. привели к возникновению «феномена Лысенко». Политические и социальные условия изменились, но широкое внедрение сторонников Лысенко в административно-государственный аппарат, в учреждения науки и высшей школы привело к появлению определенных сил, заинтересованных в сохранении лысенковщины. Среди тех, кто боролся против лысенковщины, наиболее важными были группы ученых, представлявших фундаментальную и академическую науку, а также игравших весомую роль в развитии атомных, космических и оборонных комплексов в нашей стране.
В этой ситуации решающей для сохранения позиций Лысенко оказалась поддержка Н.С. Хрущева. В декабре 1958 г. в «Правде» была помещена критическая статья в адрес «Ботанического журнала» и в защиту Лысенко. Эта статья предшествовала критическим замечаниям, сделанным Хрущевым в адрес противников Лысенко. В результате 20 января 1959 г. Несмеянов, Топчиев и Энгельгардт на заседании Президиума АН СССР вынуждены были заявить, что они недооценили мичуринскую биологию, и обещали принять меры к исправлению сделанных ошибок. Энгельгардт был заменен на посту академика-секретаря Отделения биологических наук Н.М. Сисакяном, поддерживавшим Лысенко.
Однако сопротивление Лысенко и его сторонникам продолжало нарастать, несмотря на поддержку руководства. В партийных документах хотя и высказывалась поддержка линии Лысенко, но были введены указания на значение физики и химии для развития биологии. Двойственной была и позиция Хрущева: поддерживая Лысенко, он вынужден был поддерживать и его противников, поскольку очень уж явными были негативные последствия лысенковщины. Так, у Хрущева получил поддержку репрессированный в годы культа личности ученый, крупнейший специалист по кукурузе Н. Н. Кулешов.
Академия наук СССР продолжала оказывать поддержку институтам и лабораториям, развивавшим исследования в области экспериментальной биологии. Особенно энергично это делались в Сибирском отделении АН СССР, затем в научном комплексе в Пущино, позднее в Межфакультетской лаборатории молекулярной биологии и биоорганической химии им. А.Н. Белозерского в МГУ. Большую роль в этом сыграл А. Н. Несмеянов, подвергавшийся за это все более сильному давлению со стороны Лысенко, что сыграло определенную роль в смещении Несмеянова с поста президента АН СССР в 1961 г.
Однако в Академии наук СССР, в других организациях продолжало укрепляться понимание того, что Лысенко наносит огромный вред советской науке, сельскому хозяйству, экономике. Необходимо отметить также, что в среде советских философов нашлись силы, которые взяли на себя нелегкий труд по разработке научных философских и методологических проблем современной биологии, прежде всего генетики. Наиболее видную роль в этом сыграли труды И.Т. Фролова, активно выступившего в конце 50-х гг. против лженаучного философствования, распространенного вокруг работ Лысенко, Его исследования в этой области суммированы в книге «Философия и история генетики. Поиски и дискуссии», вышедшей в 1988 г. в издательстве «Наука».
События приводили к необычным и смелым для тех времен формам протеста. Так, например, на выборах в АН СССР в июне 1964 г. была провалена кандидатура выдвигавшегося в академики Н. И. Нуждина, одного из одиозных сторонников Лысенко. Против его кандидатуры проголосовали 126 академиков, а поддержали лишь 20.
Восстановление в правах разгромленных направлений советской биологии началось в 1964 г. после октябрьского Пленума ЦК КПСС. В 1965 г. Лысенко был снят с поста директора Института общей генетики АН СССР. Лженаучная, основанная на подлогах и фальсификациях методика работы Лысенко была вскрыта на примере деятельности Экспериментальной научно-исследовательской базы АН СССР «Горки Ленинские», руководимой самим «народным академиком» (деятельность этой базы была изучена специальной комиссией Президиума АН СССР).
Урон, нанесенный лысенковщиной советской биологии, особенно генетике, не восполнен до сих пор. Тяжкие кадровые потери, утрата традиций в ряде важнейших направлений исследований привели к серьезному отставанию советской генетики от мирового уровня. Мы не можем сейчас воспользоваться всеми преимуществами и возможностями, которые предоставляет современная биология. Работа по восстановлению советской генетики началась, но она требует многих сил и экономических затрат. Требует она и притока новых кадров. Многие из нынешних школьников будут работать в научно-исследовательских лабораториях, в многочисленных сельскохозяйственных и биотехнологических центрах, использующих достижения современной генетики. И важно, чтобы их знания были подлинно научными, свободными от лженаучных догм, отражающими истинное состояние биологических проблем и все богатство накопленных в мире идей о путях и подходах к их решению, о перспективах развития современной биологии.
Струнников В.А., Шамин А.Н. Т.Д. Лысенко и лысенковщина. Разгром советской генетики в 30–40-х гг. // Биология в школе. – 1989. – № 2. – С. 15–20. Струнников В.А., Шамин А.Н. Т.Д. Лысенко и лысенковщина. Трудные годы советской биологии // Биология в школе. – 1989. – № 3. – С. 21–25.
|
