Краткое содержание Фауст Иоганн Вольфганг Гёте
Произведение открывается тремя вступительными текстами. Первый — это лирическое посвящение друзьям молодости — тем, с кем автор был связан в начале работы над «Фаустом» .и кто уже умер или находится вдали. «Я всех, кто жил в тот полдень лучезарный, опять припоминаю благодарно».
Затем следует «Театральное вступление». В беседе Директора театра, Поэта и Комического актера обсуждаются проблемы художественного творчества. Должно ли искусство служить праздной толпе или быть верным своему высокому и вечному назначению? Как соединить истинную поэзию и успех? Директор дает совет решительнее приступать к делу и добавляет, что в распоряжении Поэта и Актера все достижения его театра. «В дощатом этом балагане вы можете, как в мирозданье, пройти все ярусы подряд, сойти с небес сквозь землю в ад».
Обозначенная в одной строке проблематика «небес, земли и ада» развивается в «Прологе на небе», где действуют уже Господь, архангелы и Мефистофель. Архангелы, поющие славу деяниям Бога, умолкают при появлении Мефистофеля, который с первой же реплики — «К тебе попал я, Боже, на прием…» — словно завораживает своим скептическим обаянием. В разговоре впервые звучит имя Фауста, которого Бог приводит в.пример как своего верного и наиусерднейшего раба. Мефистофель соглашается, что «этот эскулап» «и рвется в бой, и любит брать преграды, и видит цель, манящую вдали, и требует у неба звезд в награду и лучших наслаждений у земли», — отмечая противоречивую, двойственную натуру ученого. Бог разрешает Мефистофелю подвергнуть Фауста любым искушениям, низвести его в любую бездну, веря, что чутье выведет Фауста из тупика. Мефистофель, как истинный дух отрицания, принимает спор, обещая заставить Фауста пресмыкаться и «жрать прах от башмака». Грандиозная по масштабу борьба добра и зла, великого и ничтожного, возвышенного и низменного начинается.
…Тот, о ком заключен этот спор, проводит ночь без сна в тесной готической комнате со сводчатым потолком. В этой рабочей келье за долгие годы упорного труда Фауст постиг всю земную премудрость. Затем он дерзнул посягнуть на тайны сверхъестественных явлений, обратился к магии и алхимии. Однако вместо удовлетворения на склоне лет он чувствует лишь душевную пустоту и боль от тщеты содеянного. «Я богословьем овладел, над философией корпел, юриспруденцию долбил и медицину изучил. Однако я при этом всем был и остался дураком» — так начинает он свой первый монолог.
Необыкновенный по силе и глубине ум Фауста отмечен бесстрашием перед истиной. Он не обольщается иллюзиями и потому с беспощадностью видит, сколь ограничены возможности знания, как несоизмеримы загадки мироздания и природы с плодами научного опыта. Ему смешны похвалы помощника Вагнера. Этот педант готов прилежно грызть гранит науки и корпеть над пергаментами, не задумываясь над краеугольными проблемами, мучающими Фауста. «Всю прелесть чар рассеет этот скучный, несносный, ограниченный школяр!» — в сердцах говорит о Вагнере ученый. Когда Вагнер в самонадеянной глупости изрекает, что человек дорос до того, чтоб знать ответ на все свои загадки, раздраженный Фауст прекращает беседу.
Оставшись один, ученый вновь погружается в состояние мрачной безысходности. Горечь от осознания того, что жизнь прошла в прахе пустых занятий, среди книжных полок, склянок и реторт, приводит Фауста к страшному решению — он готов выпить яд, чтобы покончить с земной долей и слиться со вселенной. Но в тот миг, когда он подносит к губам отравленный бокал, раздается колокольный звон и хоровое пение. Идет ночь святой Пасхи. Благовест спасает Фауста от самоубийства. «Я возвращен земле, благодаренье за это вам, святые песнопенья!»
Наутро вдвоем с Вагнером они вливаются в толпу праздничного народа. Все окрестные жители почитают Фауста: и он сам, и его отец без устали лечили людей, спасая их от тяжких болезней. Врача не пугала ни моровая язва, ни чума, он, не дрогнув, входил в зараженный барак. Теперь простые горожане и крестьяне кланяются ему и уступают дорогу. Но и это искреннее признание не радует героя. Он не переоценивает, собственных заслуг. На прогулке к ним прибивается черный пудель, которого Фауст затем приводит к себе домой. Стремясь побороть безволье и упадок духа, овладевшие им, герой принимается за перевод Нового Завета. Отвергая несколько вариантов начальной строки, он останавливается на толковании греческого «логос» как «дело», а не «слово», убеждаясь: «В начале было дело»,— стих гласит». Однако собака отвлекает его от занятий. И наконец, она оборачивается Мефистофелем, который в первый раз предстает перед Фаустом в одежде странствующего студента.
На настороженный вопрос хозяина об имени гость отвечает, что он «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла». Новый собеседник, в отличие от унылого Вагнера, ровня Фаусту по уму и по силе прозрения. Гость снисходительно и едко посмеивается над слабостями человеческой природы, над людским уделом, словно проникая в самую сердцевину терзаний Фауста. Заинтриговав ученого и воспользовавшись его дремотой, Мефистофель исчезает. В следующий раз он появляется нарядно одетым и сразу предлагает Фаусту рассеять тоску. Он уговаривает старого отшельника облечься в яркое платье и в этой «одежде, свойственной повесам, изведать после долгого поста, что означает жизни полнота». Если предложенное наслаждение захватит Фауста настолько, что он попросит остановить мгновенье, то он станет добычей Мефистофеля, его рабом. Они скрепляют сделку кровью и отправляются в странствия — прямо по воздуху, на широком плаще Мефистофеля…
Итак, декорациями этой трагедии служат земля, небо и ад, ее режиссеры — Бог и дьявол, а их ассистенты — многочисленные духи и ангелы, ведьмы и бесы, представители света и тьмы в их бесконечном взаимодействии и противоборстве. Как притягателен в своем насмешливом всесилии главный искуситель — в золотом камзоле, в шляпе с петушиным пером, с задрапированным копытом на ноге, отчего он слегка хромает! Но и спутник его, Фауст, под стать — теперь он молод, красив, полон сил и желаний. Он отведал зелья, сваренного ведьмой, после чего кровь его закипела. Он не знает более колебаний в своей решимости постичь все тайны жизни и стремлении к высшему счастью.
Какие же соблазны приготовил бесстрашному экспериментатору его хромоногий компаньон? Вот первое искушение. Оно зовется Маргарита, или Гретхен, ей идет пятнадцатый год, и она чиста и невинна, как дитя. Она выросла в убогом городке, где у колодца кумушки судачат обо всех. Они с матерью похоронили отца. Брат служит в армии, а младшая сестренка, которую Гретхен вынянчила, недавно умерла. В доме нет служанки, поэтому все домашние и садовые дела на ее плечах. «Зато как сладок съеденный кусок, как дорог отдых и как сон глубок!» Эту вот бесхитростную душу суждено было смутить премудрому Фаусту. Встретив девушку на улице, он вспыхнул к ней безумной страстью. Сводник-дьявол немедленно предложил свои услуги — и вот уже Маргарита отвечает Фаусту столь же пламенной любовью. Мефистофель подначивает Фауста довести дело до конца, и тот не может противиться этому. Он встречается с Маргаритой в саду. Можно лишь догадываться, какой вихрь бушует в ее груди, как безмерно чувство, если она — до того сама праведность, кротость и послушание — не просто отдается Фаусту, но и усыпляет строгую мать по его совету, чтобы та не помешала свиданиям.
Почему так влечет Фауста именно эта простолюдинка, наивная, юная и неискушенная? Может быть, с ней он обретет ощущение земной красоты, добра и истины, к которому прежде стремился? При всей своей неопытности Маргарита наделена душевной зоркостью и правдивостью. Она сразу различает в Мефистофеле посланца зла и томится в его обществе. «О, чуткость ангельских догадок!» — роняет Фауст.
Любовь дарит им ослепительное блаженство, но она же вызывает цепь несчастий. Случайно брат Маргариты Валентин, проходя мимо ее окна, столкнулся с парой «ухажеров» и немедленно бросился драться с ними. Мефистофель не отступил и обнажил шпагу. По знаку дьявола Фауст тоже ввязался в этот бой и заколол брата возлюбленной. Умирая, Валентин проклял гулящую сестру, предав ее всеобщему позору. Фауст не сразу узнал о дальнейших ее бедах. Он бежал от расплаты за убийство, поспешив из города вслед за своим вожатым. А что же Маргарита? Оказывается, она своими руками невольно умертвила мать, потому что та однажды не проснулась после сонного зелья. Позже она родила дочку — и утопила ее в реке, спасаясь от мирского гнева. Кара не миновала ее — брошенная возлюбленная, заклейменная как блудница и убийца, она заточена в тюрьму и в колодках ожидает казни.
Ее любимый далеко. Нет, не в ее объятиях он попросил мгновенье повременить. Сейчас вместе с неотлучным Мефистофелем он мчится во мраке — скоро на горе в Вальпургиеву ночь начинается шабаш ведьм. Вокруг героя царит истинная вакханалия — мимо проносятся ведьмы, перекликаются бесы, кикиморы и черти, все объято разгулом, дразнящей стихией порока и блуда. Фауст не испытывает Страха перед кишащей повсюду нечистью, которая являет себя во всем многоголосом откровении - бесстыдства. Это захватывающий дух бал сатаны. И вот уже Фауст выбирает здесь красотку помоложе, с которой пускается в пляс. Он оставляет ее лишь тогда, когда из ее рта неожиданно выпрыгивает розовая мышь. «Благодари, что мышка не сера, и не горюй об этом так глубоко», — снисходительно замечает на его жалобу Мефистофель.
Однако Фауст не слушает его. В одной из теней он угадывает Маргариту. Он видит ее заточенной в темнице, со страшным кровавым рубцом на шее, и холодеет. Бросаясь к дьяволу, он требует спасти девушку. Тот возражает: разве не сам Фауст явился ее соблазнителем и палачом? Герой не желает медлить. Мефистофель обещает ему наконец усыпить стражников и проникнуть в тюрьму. Вскочив на коней, двое заговорщиков несутся назад в город. Их сопровождают ведьмы, чующие скорую смерть на эшафоте. Последнее свидание Фауста и Маргариты — одна из самых трагических и проникновенных страниц мировой поэзии.
Испившая все беспредельное унижение публичного позора и страдания от совершенных ею грехов, Маргарита лишилась рассудка. Простоволосая, босая, она поет в заточении детские песенки и вздрагивает от каждого шороха. При появлении Фауста она не узнает его и съеживается на подстилке. Он в отчаянии слушает ее безумные речи. Она лепечет что-то о загубленном младенце, умоляет не вести ее под топор. Фауст бросается перед девушкой на колени, зовет ее по имени, разбивает ее цепи. Наконец она сознает, что перед нею друг. «Ушам поверить я не смею, где он? Скорей к нему на шею! Скорей, скорей к нему на грудь! Сквозь мрак темницы неутешный, сквозь пламя адской тьмы кромешной и улюлюканье и вой…»
Она не верит своему счастью, тому, что спасена. Фауст лихорадочно торопит ее покинуть темницу и бежать. Но Маргарита медлит, жалобно просит приласкать ее, упрекает, что он отвык от нее, «разучился целоваться»… Фауст снова теребит ее и заклинает поспешить. Она говорит Фаусту, что нет хуже участи, чем «шататься с совестью больной», и отказывается покинуть темницу. Фауст порывается остаться с нею, но девушка гонит его. Появившийся в дверях Мефистофель торопит Фауста. Они покидают тюрьму, оставляя Маргариту одну. Перед уходом Мефистофель бросает, что Маргарита осуждена на муки, как грешница. Однако голос свыше поправляет его: «Спасена». Предпочтя мученическую смерть, Божий суд и искреннее раскаяние побегу, девушка спасла свою душу. Она отказалась от услуг дьявола.
В начале второй части мы застаем Фауста, забывшегося на зеленом лугу в тревожном сне. Летучие лесные духи дарят покой и забвение его истерзанной угрызениями совести душе. Через некоторое время он просыпается исцеленный, наблюдая восход солнца. Его первые слова обращены к ослепительному светилу. Теперь Фауст понимает, что несоразмерность цели и возможностей человека может уничтожить, как солнце, если смотреть на него в упор. Ему милей образ радуги, «которая игрою семицветной изменчивость возводит в постоянство». Обретя новые силы в единении с прекрасной природой, герой продолжает восхождение по крутой спирали опыта.
На этот раз Мефистофель приводит Фауста к императорскому двору. В государстве, куда они попали, царит разлад по причине оскудения казны. Никто не знает, как поправить дело, кроме Мефистофеля, выдавшего себя за шута. Искуситель развивает план пополнения денежных запасов, который вскоре блестяще реализует. Он пускает в обращение ценные бумаги, залогом которых объявлено содержание земных недр. Дьявол уверяет, что в земле множество золота, которое рано или поздно будет найдено, и это покроет стоимость бумаг. Одураченное население охотно покупает акции, «и деньги потекли из кошелька к виноторговцу, в лавку мясника. Полмира запило, и у портного другая половина шьет обновы».
Мефистофель между тем вручает ему волшебный ключ, дающий возможность проникнуть в мир языческих богов и героев. Фауст зрит Париса и Елену, олицетворяющих мужскую и женскую красоту. Слепящую красоту Елены он сравнивает с хлынувшим потоком сияния. «Как мир мне дорог, как впервые полон, влекущ, доподлинен, неизглаголан!» Однако его стремление удержать Елбну не дает результата. Образ расплывается и исчезает, раздается взрыв, Фауст падает наземь. Теперь герой одержим идеей найти прекрасную Елену. Его ждет долгий путь сквозь толщи эпох. Этот путь пролегает через его бывшую рабочую лабораторию, куда перенесет его в забытьи Мефистофель.
Усердный Вагнер, дожидаясь возвращения учителя, занят созданием в колбе искусственного человека, твердо полагая, что «прежнее детей прижитье — для нас нелепость, сданная в архив». На глазах усмехающегося Мефистофеля из колбы рождается Гомункул, страдающий от двойственности собственной природы. Когда наконец упорный Фауст разыщет прекрасную Елену и соединится с нею, и у них родится ребенок, отмеченный гениальностью — Гёте вложил в его образ черты Байрона, — контраст между этим прекрасным плодом живой любви и несчастным Гомункулом выявится с особой силой. Однако прекрасный Эвфорион, сын Фауста и Елены, недолго проживет на земле. Его манят борьба и вызов стихиям. «Я не зритель посторонний, а участник битв земных», — заявляет он родителям. Он уносится ввысь и исчезает, оставляя в воздухе светящийся след. Елена обнимает на прощание Фауста и замечает: «На мне сбывается решенье старое, что счастье с красотой не уживается…» В руках у Фауста остаются лишь ее одежды — телесное исчезает, словно знаменуя недолговечность красоты.
Мефистофель в семимильных сапогах возвращает героя из гармоничной языческой античности в родное средневековье. Он предлагает Фаусту различные варианты того, как добиться славы и признания, однако тот отвергает их и рассказывает о собственном плане. С воздуха он заметил большой кусок суши, которую ежегодно затопляет морской прилив, лишая землю плодородия. Фаустом владеет идея построить плотину, чтобы «любой ценою у пучины кусок земли отвоевать». Мефистофель, однако, возражает, что пока надо помочь императору, который после обмана с ценными бумагами, пожив немного всласть, оказался перед угрозою потери трона. Фауст и Мефистофель возглавляют военную операцию против врагов императора и одерживают блестящую победу.
Теперь Фауст жаждет приступить к осуществлению своего заветного замысла, однако ему мешает пустяк. На месте будущей плотины стоит хижина старых бедняков — Филемона и Бавкиды. Упрямые старики не желают менять свое жилище, хотя Фауст и предложил им другой кров. Он в раздраженном нетерпении просит дьявола помочь справиться с упрямцами. В результате несчастную чету— а вместе с ними и заглянувшего к ним гостя-странника — постигает безжалостная расправа. Мефистофель со стражниками убивают гостя, старики умирают от потрясения, а хижина занимается пламенем от случайной искры. Испытывая в очередной раз горечь от непоправимости случившегося, Фауст восклицает: «Я мену предлагал со мной, а не насилье, не разбой. За глухоту к моим словам проклятье вам, проклятье вам!»
Он испытывает усталость. Он снова стар и чувствует, что жизнь опять подходит к концу. Все его стремления сосредоточены теперь в достижении мечты о плотине. Фауста ждет еще один удар — он слепнет. Его объемлет ночная тьма. Однако он различает стук лопат, голоса. Им овладевает неистовая радость и энергия — он понимает, что заветная цель уже близка. Герой начинает отдавать лихорадочные команды: «Вставайте на работу дружным скопом! Рассыпьтесь цепью, где я укажу. Кирки, лопаты, тачки землекопам! Выравнивайте вал по чертежу!»
Незрячему Фаусту невдомек, что Мефистофель сыграл с ним коварную шутку. Вокруг Фауста копошатся в земле не строители, а лемуры, злые духи. По указке дьявола они роют Фаусту могилу. Фауст произносит сокровенные слова о том, что он переживет свой высший миг и что «народ свободный на земле свободной», представляются ему такой грандиозной картиной, что он мог бы остановить это мгновение.
Немедленно жизнь покидает его. Он падает. Мефистофель предвкушает момент, когда по праву завладеет его душой. Но в последнюю минуту ангелы уносят душу Фауста прямо под носом дьявола. Впервые Мефистофелю изменяет самообладание, он неистовствует и проклинает сам себя. Душа Фауста спасена, а значит, его жизнь в конечном счете оправдана. За гранью земного существования его душа встречается с душой Гретхен, которая становится его проводником в ином мире.
Вагнер — кабинетный ученый, для которого существует только книжное знание: оно должно открыть сущность жизни и тайны природы. В трагедии Гёте В. — антипод Фауста, стремящегося к постижению смысла жизни посредством активного участия в ней. В первой части трагедии В. выступает как помощник-подручный Фауста, фамулус. Впервые он появляется в сцене «Ночь», и уже первый диалог героев демонстрирует противоположность их устремлений.
За фигурой В. распознается определенное умственное движение, восходящее к Ренессансу и .ставившее своей целью расширить пределы познания, которое оказывалось самоцельным. Основные усилия были отданы древним языкам, сочинениям античных авторов и риторике, но не попыткам проникнуть в мир реальных сущностей и феноменов, притягивающих Фауста настолько, что ради этого он готов даже воспользоваться средствами магии. Типичным представителем гуманистической науки ради самой науки был Эразм Роттердамский, ее принципы близки и В. Он также штудирует риторику и считает необходимым учиться искусству декламации у актеров.
Контрастное сопоставление В. и Фауста продолжено в сцене «У ворот». Картины природы, заката и восхода солнца восхищают Фауста, он полон порыва к новому и ввысь, тогда как для В. эти речи— «каприз», «причуды». Во втором акте второй части В. иронически охарактеризован Мефистофелем как прославленный ученый, имеющий докторскую степень и собственного студента-помощника. Предмет его занятий — сотворение искусственного человека Гомункула, сопутствующего Фаусту в его поисках пути к прекрасному. Гомункул разбивается и гибнет, тогда как Фауст достигает цели — находит возрожденную к жизни Елену.
Елена — перенесенное в трагедию из греческой мифологии идеальное воплощение красоты. Обретение Е. знаменует собой триумф Фауста в его поисках абсолютного идеала. Образы Е. и Париса вызваны Фаустом посредством магии, однако представший ему эстетический идеал открывает новую эпоху в его существовании. Вера в прекрасное, соотносимая с античностью, вдохновляла и самого Гёте, считавшего, что, воспитав в людях чувство красоты, искусство возбудит в них и стремление к свободе. Е. у Гёте — олицетворение высшей красоты, взыскуемой героем, которому предстоит пройти через этапы приближения к ней, соответствующие эволюции понятия красотыл у греков. Фаусту предстают три ступени развития образов античной фантазии. Низшую составляют образы фантастических существ (грифы, сфинксы, сирены). На средней находятся образы полубогов, полулюдей (кентавры), фантастических обитателей лесов (нимфы).
На третьей, высшей ступени Фауст знакомится с философами Фалесом и Анаксагором, стремящимися понять происхождение мира. Только в результате этого странствия Фауст оказывается подготовленным к встрече с Е., символизирующей высшую красоту и духовность. Третий акт второй части изображает союз Фауста и Е., магически воскрешенной в момент ее возвращения после разгрома Трои. В сцене «Перед дворцом Менелая в Спарте» Е. вспоминает эпизоды своей прошлой жизни, как они описаны в «Илиаде». Союз Фауста и Е, — символ соединения классического античного и романтического средневекового идеалов, союз красоты и интеллекта. Плод этого союза — мальчик Эвфорион (в античном мифе так звали сына Е. и Ахилла), сочетающий черты родителей: гармоническую красоту и беспокойный дух. По мнению Гёте, современным поэтом, достигшим такого единства, был Байрон.
Фауст обретает покой, который, однако, не может быть длительным, так .как дух античности несовместим с современной реальностью, Эвфориону не дано жить в этом мире; смерть Эвфориона — предвестие, что союз Фауста и Е. будет разрушен. С гибелью Эвфориона исчезает и Е., а Фаусту остается лишь ее одежда. Маргарита — возлюбленная Фауста в трагедии Гёте. История М., ее недолгого счастья и безвинной гибели в первой части трагедии является как бы эмоциональным ее средоточием, в то же время она очень существенна для понимания трагедии в целом.
М. — простая девушка, существо всецело земное, живущее в мире повседневных житейских забот и радостей. Она как бы создана для счастья; тем более страшной и неожиданной оказывается ее гибель. С первой же встречи М. предстает Фаусту во всем обаянии своей юности, скромности и чистоты, это — воплощение живой жизни, с неодолимой силой влекущее к себе Фауста. Ей свойственно природное чувство собственного достоинства, вызывающее невольное уважение даже у циничного Мефистофеля. «Дитя ты этой силой не возьмешь. Тут надо изловчиться и лукавить». Вскоре чувство М. к Фаусту превращается в безоглядную страсть. Она переступает через все запреты; чтобы побыть с Фаустом, она дает матери снотворного, не зная, что это— яд. Ее отношения с Фаустом перестают быть тайной, становятся предметом пересудов. Ее брат Валентин, смертельно раненный Фаустом на поединке, умирая, проклинает ее. М. так простодушна, что ее нравственное падение совершается как бы без ее вины. М. пытается искать утешение в вере: в сцене «На городском валу» она ставит цветы перед изваянием матери, прося у нее поддержки. Но смятение ее все нарастает: в соборе, мучимая раскаянием после гибели матери, она падает в обморок. Сцены, где описаны тяжкие душевные муки М., принадлежат к самым впечатляющим страницам драмы Гёте. События неотвратимо движутся к трагической развязке: М., покинутая Фаустом, оказывается в тюрьме, где она ждет казни за убийство своего внебрачного ребенка, прижитого от Фауста. Глубоко драматична знаменитая сцена свидания М. и Фауста в тюрьме. Фауст, испытывающий мучительное раскаяние в своей вине, пришел со связкой ключей, чтобы освободить М. и увезти ее, их уже ждут волшебные кони. Но М. почти потеряла рассудок от горя, она с трудом узнает Фауста. М. отказывается уйти с Фаустом, гибель ее неизбежна, но голос свыше возвещает, что она «спасена». Этим горестным прощанием влюбленных завершается первая часть трагедии. Во второй части трагедии Елена в какой-то мере соответствует М. в первой части; этим подчеркнуто структурное единство трагедии. Знаменательно появление М. в финальной сцене второй части: среди ангелов и святых, встречающих душу Фауста, является и «одна из кающихся, прежде называвшаяся « Гретхен ».
Мефистофель — один из центральных персонажей трагедии — в смысловом отношении очень многозначен. М., с одной стороны, воплощает тот мир нечистой, «дьявольской» силы, с которой Фауст вступает в договор, надеясь утолить свою жажду безмерных знаний и наслаждений. Однако М. воплощает и «зло» как исток противоречия, начало беспокойства, неудовлетворенности, как побуждение к действию. В то же время с М. связывается отрицание всего косного, фальшивого в общественных установлениях и в мнениях людей, вся сатирическая стихия в «Фаусте». Наконец, желая завладеть душой Фауста, М. постоянно вмешивается в его действия, искажает те или иные его намерения, что нередко ведет к трагическому исходу (так, наряду с самим Фаустом, М., несомненно, является одним из виновников гибели Маргариты). Уже в «Прологе на небе» определяется особое значение М. в трагедии. Господь Бог дает ему разрешение испытать Фауста, чтобы пробудить его к деятельности («Из лени человек впадает в спячку. Ступай расшевели его застой, Вертись пред ним, томи и беспокой…»). Но в этом же прологе устами Господа Бога предсказано конечное поражение М. в состязании за душу Фауста. В первой части трагедии М. является Фаусту в минуту душевной смуты и жестоких сомнений. Он аттестует себя как «часть силы той, что без числа Творит добро, всему желая зла». Это— дух абсолютного отрицания. Заключив договор с Фаустом, М. начинает искушать его. Вначале он ведет его в Лейпциг, в погребок, на буйную студенческую пирушку, где М. издевается над пирующими грубиянами. Затем — в кухню ведьмы, где готовится огненное зелье, которое должно омолодить Фауста и пробудить в нем разгул инстинктов. Эта сцена, где подручными ведьмы выступают звери, изобилует непристойностями, но также и откровенными политическими намеками: звери, подручные ведьмы, несут М. расщепившуюся надвое корону и прыгают с ее обломками. Вскоре именно М. устраивает знакомство Фауста с Маргаритой. Во второй части трагедии, по мере того как расширяется сцена деятельности Фауста, М. еще чаще меняет свои обличья, выступая в самых разных ролях. По-прежнему он играет роль саркастического отрицателя, издевается над всем устаревшим и косным; в тех же случаях, когда он выступает как помощник Фауста, он вновь — как и в первой части — нередко и злонамеренно искажает его волю. Вначале Фауст и М. оказываются при дворе императора, М. становится придворным шутом. Чтобы пополнить опустевшую казну, он предлагает императору выпускать бумажные деньги под фантастическое обеспечение подземных богатств и кладов. Затем он принимает участие в поисках троянской Елены, переживает различные приключения в мире мифологических существ древности и, приняв обличье известной из древних мифов уродливой Форкиады, охраняет покой влюбленной четы — Фауста и Елены — в уединенном замке. Своеобразна роль М. в пятом, заключительном акте трагедии. Когда Фауст получает в дар от императора приморский край, который он задумал превратить в цветущую страну, М., пользуясь его доверием, начинает здесь дерзко хозяйничать. М. беззастенчиво занимается разбоем и пиратством; особенно зловещую роль играет он в судьбе немолодой супружеской четы — Филемона и Бавкиды. Фауст предлагает им новые угодья, хочет переселить их на другое место, подручные же М., вломившись в хижину стариков, выдворяют их силой. Старики умирают, их хижина сгорает дотла. Трагической иронией окрашены заключительные эпизоды второй части. Ослепший и дряхлый Фауст все еще мечтает об осушении болот, о великих деяниях, но М. (на этот раз надсмотрщик, надзирающий за работами) приказывает лемурам, своим подручным, не возводить насыпь, а рыть могилу Фаусту. После смерти Фауста М. пытается, наконец, завладеть его душой, но хор ангелов возвещает об оправдании Фауста.
Фауст. Имя происходит от латинского слова faustus — счастливый, удачливый. Образ Ф. сопровождал Гёте всю жизнь, первоначальный набросок трагедии «Прафауст» относится к 1773—1775 гг.; трагедия в целом была завершена в 1831 г. (последние поправки были сделаны Гёте незадолго до смерти, в 1882 г.). По мере того как продвигалась работа над трагедией, образ Ф. приобретал все более грандиозное философское измерение. В окончательном варианте трагедии Ф. выступает как представитель всего человечества, его неукротимой жажды жизни, воли к знанию, созиданию и творчеству. Необычайные масштабы предстоящей драмы выясняются уже в «Прологе на небе», где за душу Ф. начинают спор небеса и ад, Господь Бог и Мефистофель. Гёте сам отмечал сходство этого пролога с библейской «Книгой Иова», где о душе Иова спорят Бог и сатана. На протяжении всей трагедии Ф. проходит через ряд метаморфоз. В первой части предстает Ф., многоопытный ученый и мудрец эпохи Реформации, который овладел всеми науками своего времени, но глубоко разочаровался в книжном знании. Он хочет постичь «вселенной внутреннюю связь». Но именно этого не может дать абстрактная наука. Ф. тесно в своей рабочей комнате, он страстно рвется к людям, к живой природе. Мы видим его на прогулке, среди простонародья, и в общении с природой (сцена «У ворот»): на этих прогулках Ф. сопровождает Вагнер, его педантичный, ограниченный ученик. Тема «Ф. и природа» — одна из ключевых тем всего произведения. Ф. — человек сильных, титанических порывов (не случайно его образ так увлекал Гёте в юности, когда он работал над трагедиями «Прометей» и «Магомет»). Именно беспредельная страсть Ф. к овладению тайнами природы, к знанию, к постижению мира и людей заставляет Ф. согласиться на договор с Мефистофелем. Главная черта Ф. — вечное беспокойство, поэтому он выдвигает особое условие договора: черт выиграет лишь в том случае, если Ф. пожелает «остановить мгновенье». Но Ф. уверен, что этого никогда не будет. Отныне Ф. предстоит пройти через ряд искушений и чувственных соблазнов. Вначале — это грубая попойка в погребке Аэрбаха. Затем волшебный напиток, изготовленный на кухне ведьмы, возвращает ему молодость и юный безудержный пыл. Одно из важнейших событий первой части— встреча Ф. с Маргаритой. Любовь к этой юной девушке преображает и безмерно обогащает Ф., впервые после бесплодных одиноких умствований в нем пробуждается простая человечность. Однако мир Маргариты слишком узок для Ф., и в его душе возникает трагическое раздвоение. Страсть к Маргарите и козни Мефистофеля ведут Ф. к тяжким преступлениям: он повинен в гибели матери Маргариты и убийстве ее брата Валентина. После этого Ф. вынужден со своим спутником бежать из города; Мефистофель вовлекает его в разнузданный шабаш сатанинских сил («Вальпургиева ночь»). Однако и в этот критический момент, когда Ф., казалось бы, запутался в тяжких прегрешениях, его воля к добру оказывается сильнее. Раскаяние в содеянном, безмерное сострадание к Маргарите в какой-то мере очищают его душу, он предпринимает отчаянную, хотя и безнадежную попытку вызволить Маргариту из тюрьмы. Вторая часть «Фауста» заметно отличается от первой; образ Ф. обретает здесь принципиально новый смысл. Гёте неоднократно подчеркивал, что Ф. не только является героем произведения в обычном смысле слова, его образ необходим для понимания единства трагедии. Все более расширяются — в сравнении с первой частью— сферы деятельности Ф.: это и государственная деятельность, и философские споры, и погружение в мир изначальных эллинских преданий и мифов, греческой красоты и, наконец, неутомимый созидательный труд, отвоевывающий новые земли у моря. Стремление Гёте охватить во второй части громадный промежуток истории — от античности до первой четверти XIX в. — заставляет его постоянно прибегать к аллегориям. Работая над второй частью, Гёте в октябре 1826 г. сообщал В. Гумбольдту, что она охватывает «три тысячи лет, от падения Трои до взятия Миссолунги» (города, где умер Байрон).
|
