Пушкин а. с. - Объяснение онегина с татьяной в саду

Четвертая глава романа А.С. Пушкина «Евгений Онегин» была начата в 1824 году, а закончена 6 января 1826 года. Перефразируя высказывание литературоведа Г.О. Винокура, можно сказать, что эта глава – «отчетливо ощущаемая структурная единица романа». Сцена объяснения Онегина с Татьяной несет важную психологическую нагрузку. Мы не знаем, как сложились бы судьбы героев, если бы, к примеру, Евгений ответил согласие на письмо Татьяны.
Эпиграф к четвертой главе заставляет задуматься: «Нравственность – в природе вещей» Неккер. Неккер – один из крупнейших французских банкиров, просветитель, друг Вольтера.
Что хотел сказать Пушкин своим эпиграфом? Возможно много толкований. Может быть, высказывание о нравственности полно иронии, а может, наоборот, предпослание четвертой главе вполне серьезно. Ясно одно: в этой главе для Пушкина особенно важны проблемы нравственности.
«Проповедь» Онегина противопоставлена письму Татьяны. Смысл речи его именно в том, что он неожиданно для героини повел себя не как литературный герой («спаситель» или «соблазнитель»), а просто как хорошо воспитанный светский и к тому же вполне порядочный человек, который «очень мило поступил с печальной Таней». Этим он обескуражил романтическую героиню, которая была готова к «счастливым свиданьям», к «гибели», но не к переложению своих чувств в рамки приличного светского поведения. Холодная «отповедь» Онегина уничтожала возможность литературного романного штампа. Ему противопоставлен закон, лежащий вне литературы, независимый жизнью.
Итак, прекрасная, гордая, возвышенная девушка предлагает Онегину свою любовь, а он бежит от нее. Во имя чего?
… Но я не создан для блаженства,
Ему чужда душа моя…
Но ведь человек создан для счастья, а Онегин отвергает его. Правда, он проговаривается:
… Нашед мой прежний идеал,
Я верно в вас одну избрал…
Онегин слишком заражен взглядами высшего света:
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас…
Но я считаю, главная беда героя не в этом, а в том, что свет убил в его душе веру, надежду на ее возвращение:
Мечтам и годам нет возврата,
Не обновлю души моей…
В этом-то и трагизм мучительного для обоих разговора, что к беде поведет не неопытность Татьяны, а опытность Онегина! Татьяна не могла не поверить Евгению, а вся беда в том, что она совсем не знает того, кого полюбила. Он просто не верит в счастье в силу своей опустошенности… Вот так и расстались два человека, разошлись, несчастливые. Пусть рассудит их судьба…
Читая монолог Онегина, ловишь себя на мысли, что все же диалог здесь подразумевается. Да, Татьяна молчит, но это только внешнее молчание. Душа ее то кричит, то тихо молится. Читатель чувствует ее состояние. Татьяна отвечает Евгению, но это как бы реплики про себя, они угадываются, мы чувствуем эмоциональное восприятие «исповеди» Онегина Татьяной. Он говорит: «Мне Ваша искренность мила», - и в сердце Татьяны загорается искра надежды. Но тут же – будто поток ледяной воды: «Учитесь властвовать собою». И нет надежды, она умерла, едва зародившись.
Автор сопереживает «Милой Татьяне»:
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его.
А как тонко передано ее состояние в минуты душевного волнения: «печально оперлась, головкой томною склонясь».
Лексика сцены объяснения Онегина с Татьяной подкупает высоким благородством: «души доверчивой признанье», «умолкнувшие чувства», «пленился». Невольно волнение героя, произносящего такие слова, передается так явственно, будто и ты находишься в том саду и случайно становишься свидетелем объяснения. Жаль, что в XXI веке не так выражают свои чувства молодые люди.
Тщательно продуманная лексика – не единственный удачный прием автора романа. Фразы произведения до того отточены, что некоторые из них стали крылатыми выражениями: «Мечтам и годам нет возврата», «Учитесь властвовать собою», «К беде неопытность ведет».
В отрывке мы найдем сравнение:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весной.
А вот примеры эпитетов: «чистой, пламенной душой», «легкие мечты». Все эти художественные приемы в совокупности со знаменитой «онегинской строфой» позволили создать одну из ярчайших страниц романа.
По моему мнению, сцена объяснения Онегина и Татьяны в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» - образец прекрасной любовной лирики.