ИВАН ДЕНИСОВИЧ - герой повести-рассказа А.И.Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (1959-1962). Образ И.Д. как бы сложен автором из двух реальных людей. Один из них - Иван Шухов, уже немолодой боец артиллерийской батареи, которой в войну командовал Солженицын. Другой - сам Солженицын, отбывавший срок по пресловутой 58-й статье в 1950-1952 гг. в лагере в Экибастузе и тоже работавший там каменщиком. В 1959 г. Солженицын начал писать повесть «Щ-854» (лагерный номер зека Шухова). Затем повесть получила название «Один день одного зека». В редакции журнала «Новый мир», в котором впервые была напечатана эта повесть (№ 11, 1962), по предложению А.Т.Твардовсюго ей дали название «Один день Ивана Денисовича». Образ И.Д. имеет особое значение для русской литературы 60-х гг. наряду с образом до-пора Живаго и поэмой Анны Ахматовой «Реквием». После опубликования повести в эпоху т.н. хрущевской оттепели, когда был впервые осужден «культ личности» Сталина, И.Д. стал для всего тогдашнего СССР обобщенным образом советского зека - заключенного советских исправительно-трудовых лагерей. Многие бывшие осужденные по 58-й статье узнавали в И.Д. самих себя и свою судьбу. И.Д.Шухов - герой из народа, из крестьян, судьбу которого ломает беспощадная государственная система. Попав в адскую машину лагеря, перемалывающую, уничтожающую физически и духовно, Шухов пытается выжить, но при этом остаться человеком. Поэтому в хаотической круговерти лагерного небытия он ставит самому себе предел, ниже которого не должен опускаться (не есть в шапке, не есть рыбьи глаза, плавающие в баланде), - иначе гибель, сначала духовная, а потом и физическая. В лагере, в этом царстве беспрерывной лжи и обмана, гибнут именно те, кто предает себя (лижет миски), предает свое тело (околачивается в лазарете), предает своих (стукач), - ложь и предательство губят в первую очередь именно тех, кто им подчиняется. Особые споры вызвал эпизод «ударного труда» - когда герой и вся его бригада вдруг, словно забыв, что они рабы, с каким-то радостным энтузиазмом берутся за укладку стены. Л.Копелев даже назвал произведение «типичной производственной повестью в духе соцреализма». Но этот эпизод имеет прежде всего символическое значение, соотносимое с «Божественной комедией» Данте (переход из нижнего круга ада в чистилище). В этом труде ради труда, творчестве ради творчества И.Д. строит уже не пресловутую ТЭЦ, он строит себя, вспоминает себя свободного - он возвышается над лагерным рабским небытием, испытывает катарсис, очищение, он даже физически перебарывает свою болезнь. Сразу после выхода «Одного дня» в Солженицыне многие увидели нового Льва Толстого, а в И.Д. - Платона Каратаева, хотя он и «не округл, не смирен, не спокоен, не растворяется в коллективном сознании» (А.Архангельский). В сущности при создании образа И.Д. Солженицын исходил из мысли Толстого о том, что день мужика может составить предмет для такого же объемистого тома, как несколько веков истории. В определенной степени Солженицын противопоставляет своего И.Д. «советской интеллигенции», «образованщине», «платящей подать в поддержку обязательной идеологической лжи». Споры Цезаря и кавторанга о фильме «Иван Грозный» И.Д. непонятны, он от них отворачивается как от надуманных, «барских» разговоров, как от надоевшего ритуала. Феномен И.Д. сопряжен с возвращением русской литературы к народничеству (но не к народности), когда в народе писатель видит уже не «правду», не «истину», а сравнительно меньшую, по сравнению с «образованщиной», «подать лжи». Еще одна особенность образа И.Д. в том, что он не отвечает на вопросы, а скорее задает их. В этом смысле значителен спор И.Д. с Алешкой-баптистом об отсидке как страдании во имя Христа. (Этот спор напрямую соотносится со спорами Алеши и Ивана Карамазовых - даже имена героев те же.) И.Д. не согласен с таким подходом, но примиряет их «печенье», которое И.Д. отдает Алешке. Простая человечность поступка заслоняет и исступленно-экзальтированную «жертвенность» Алешки, и упреки Богу «за отсидку» И.Д. Образ И.Д., как и сама повесть Солженицына, стоит в ряду таких явлений русской литературы, как «Кавказский пленник» А.С.Пушкина, «Записки из мертвого дома» и «Преступление и наказание» Ф.М.Достоевского, «Война и мир» (Пьер Безухое во французском плену) и «Воскресение» Л.Н.Толстого. Это произведение стало своего рода прелюдией для книги «Архипелаг ГУЛАГ». После выхода в свет «Одного дня Ивана Денисовича» Солженицын получил от читателей огромное количество писем, из которых позже составил антологию «Читают «Ивана Денисовича»». Лит.: Нива Ж. Солженицын. М., 1992; Чалмаев В.А. Александр Солженицын: жизнь и творчество. М., 1994; Curtis J.M. Solzhenitsyn’s traditional imagination. Athens, 1984; Krasnov V. Solzhenitsyn and Dostoevsky. Athens, 1980. |
