Контрольная работа: Творчество Людмилы Улицкой

Министерство Образования и Науки РФ

Дальневосточный Государственный Университет

Институт массовых коммуникаций

Контрольная работа на тему

Творчество Людмилы Улицкой

Выполнил:

Проверил:

Владивосток

2008

Людмила Евгеньевна родилась в 1943 году, начала писать и издаваться в довольно позднем возрасте. Первые рассказы писательницы были опубликованы в начале 1980-х годов в Париже, а затем изданы на родине. В конце 1980-х годов журнал «Огонек» напечатал ее рассказы, составившие позднее сборник «Бедные родственники» (1999). Однако настоящую популярность Л. Улицкой принесли повесть «Сонечка» (1992) и роман «Медея и ее дети» (1996), вошедшие в шорт-лист Букеровской премии. В 1996 г. повесть «Сонечка» была отмечена французской премией Медичи за лучший перевод книги. В 1997 г. писательница была удостоена Международной премии «Москва – Пене», а двумя годами позже – итальянской Джузеппе Ацбери. В 2001 г. роман Л.Улицкой «Казус Кукоцкого» получил премию Smirnof-Букер. Режиссер Юрий Грымов снял по роману двенадцатисерийный сериал «Казус Кукоцкого». В 2006 г. произведения Л. Улицкой были признаны в Китае «лучшими иностранными книгами года» [1] .

В поле зрения литературных критиков творчество Л. Улицкой попало в 1990-е годы. Именно тогда произведения писательницы стали предметом активного обсуждения в критических статьях, а также в различных интернет-форумах.

Тематика исследований творчества Л. Улицкой обширна: ставится вопрос о соотношении мифологического и реального в первом романе писательницы «Медея и ее дети» (С. Тимина, Т. Ровенская, Т. Прохорова); рассматривается внутренний мир героев повести «Веселые похороны» (М. Карапетян, В. Юзбашев, Е. Щеглова); выявляются особенности хронотопа романа «Казус Кукоцкого» (И. Некрасова, Г. Ермошина, В. Скворцов); анализируется смысл заглавий романов (Н. Лейдерман и М. Липовецкий) и др. [2]

В целом лишь в последнее время начало формироваться основательное осмысление вклада Л. Улицкой в современный литературный процесс. Работы, посвященные ее творчеству, по-прежнему нередко сводятся к критическим публикациям в периодике, но появляются – пусть недостаточно полные – обзоры в учебных пособиях по современной русской литературе: «Русская проза конца XX века» Г.Л. Нефагиной, «Русская литература XX века. Школы, направления, методы творческой работы» под редакцией С.И. Тиминой, В.Н. Альфонсова, «Современная русская литература: 1950–1990-е годы» Н.Л. Лейдермана и М.Н. Липовецкого [3] и др.

Творчество Л. Улицкой представляет собой целостную систему, которая выстраивается на стыке реализма и постмодернизма. В ее произведениях сильна классическая повествовательная традиция (традиция реализма), «вбирающая» приемы, характерные для постмодернистской эстетики (интертекстуальность, гротеск, ирония).

В повестях Л. Улицкой «Сонечка» и «Веселые похороны», как и в ее прозе в целом, решаются «вечные» проблемы семейных взаимоотношений, смысла жизни, смерти, искусства, памяти, профессионального долга, которые раскрываются через образы-характеры ее персонажей, создаваемые при помощи именной, портретной, поведенческой, речевой характеристик и анализа области подсознания.

Механизм внедрения мифологической традиции в произведения Л. Улицкой представляет собой использование мифа как алгоритма повествования, что создает эффект диалога мифа с реальностью. В романах «Медея и ее дети» и «Казус Кукоцкого» мифологизм Улицкой становится инструментом структурирования повествования, проявляющим себя и как особое мироощущение, и как художественный прием. Романы Людмилы Улицкой «Медея и ее дети», «Казус Кукоцкого» – явление «новой прозы». Автором создается «синтетическое» жанровое образование, вбирающее в себя признаки жанров семейной хроники, семейной саги, жития, притчи.

Проза Л. Улицкой как целостная художественная система восходит к историческим, философским, литературным, мифологическим, библейским истокам. Рассказы, повести и романы Улицкой связаны с произведениями различных видов искусства – изобразительного и музыкального. «Интермедиальность» является устойчивой особенностью поэтики ее прозы.

После тщательного знакомства с творчеством Людмилы Евгеньевны мне приглянулись три произведения, которые можно опубликовать в моем издательстве. Я проведу анализ всех трех произведений и на основе этого анализа составлю вывод о целесообразности выпуска этих книг Улицкой.

Повесть «Сонечка». Для нас очень важны приемы и способы автора, которые она использует для создания образа главной героини: поэтика имени, портретная и речевая характеристики, поведение и поступки, также ее вещный мир. Данные грани художественного мира произведения Улицкой приобретают завершенность при их рассмотрении в контексте культурных традиций. Тем более что имя героини, вынесенное в заглавие повести, выполняет роль «интертекстуального» сигнала, выводящего читателя на классические произведения: Софья из «Недоросля» Д.И. Фонвизина (1782) и «Горя от ума» (1822 – 1824) А.С. Грибоедова, Соня из «Преступления и наказания» (1866) Ф.М. Достоевского и др.

Традиционно в русской литературе все героини, наделенные этим именем, считаются носителями мудрости (это их основная характеристика). Это добрые, «кроткие» женщины, способные помочь и выслушать, смиренно несущие свой крест, но верящие в конечную победу добра. Данные качества неизменно угадываются не только в Соне Достоевского, но и в Софье Петровне из «задержанной» одноименной повести Л. Чуковской (1939 – 1940, опубл. 1988) и «официально» признанной героине Ю. Трифонова из «Дома на набережной» (1976).

Однако «религиозная» составляющая в образах женщин с именем София в полной мере раскрывается только с появлением работ «возвращенных» философов: В. Соловьева – «Оправдание добра» (1897), П. Флоренского «Имена» (1914) и др. Наблюдения ученых о преображающей силе божественной любви не могут не вбирать в себя сегодняшняя культура и современная проза, в которой – целый ряд произведений, в названия которых вынесено имя София. Оно привлекает внимание и авторов, наследующих традиции реалистического письма (Ф. Искандер «Софичка»), и тех, кто испытывает влияние постмодернистской эстетики (Т. Толстая «Соня»).

Героиня Л. Улицкой умеет быть смиренной и «благодарной жизни» (И. Пруссакова [4] ), способна на самоотречение, что роднит ее с традиционными образами Софии в русской литературе и, конечно, с Соней Достоевского. Близость к Соне Мармеладовой прослеживается и в религиозном подтексте, подсвечивающем образ современной Сонечки. Но она – иудейка. Тем самым автор подчеркивает мысль: в XX в. не имеет значения, к какой конфессии принадлежит человек, лишь бы в его сознании присутствовала память о высоких нравственных ценностях. Да и не делает Улицкая свою героиню идеальной: вера её носит явно приниженный характер. Авторская ирония по отношению к Сонечке, наличие в заглавии повести «этически двусмысленного» (П. Бицилли [5] ) уменьшительно-ласкательного суффикса -ечк- позволяют провести параллель с рассказом А. П. Чехова «Душечка».

Наследуя чеховскую манеру повествования, технику портретирования, внимание к психологическим деталям и другие способы выражения авторской оценки, Л. Улицкая, возможно, пробует дописать на новом материале «Душечку» А.П. Чехова. Ее героиня остается со своими детьми, наблюдает за их взрослением, но это усугубляет трагическое звучание финальных строк повести, где перед нами одинокая «толстая усатая старуха Софья Иосифовна», которая «вечерами, надев на грушевидный нос лёгкие швейцарские очки, уходит с головой в сладкие глубины» книжного мира. Но разве только неблагодарные дети – причина одинокой старости Софьи Иосифовны? Л. Улицкая настаивает на том, что даже материнская любовь не должна быть настолько всепоглощающей, чтобы женщина забывала о себе, превращалась в добровольную рабу, ей необходимо сохранять в себе живую душу.

В ходе моего издательского исследования системы второстепенных и закадровых персонажей повести Л. Улицкой «Сонечка» была выявлена одна из устойчивых доминант прозы Улицкой – опора на реальные человеческие судьбы, обращение к значимым событиям в отечественной истории и культуре. Так, в Роберте Викторовиче – муже главной героини, знаменитом художнике, угадывается то Р. Фальк, то В. Вейсберг, писавший геометрические фигуры «белым по белому» (Г. Заславский [6] ). Образ художника у Л. Улицкой подсвечивается и деятельностью «закадровых» персонажей.

Как известно, в первой четверти XX века в русской и западной культуре господствовали модернистские течения, с которыми был хорошо знаком Роберт Викторович. Герой встречался с французским поэтом Аполлинером (1880 – 1918) – «лидером авангарда, автором термина “сюрреализм”», «знакомится с Гауди», испанским «архитектурным гением» (1852 – 1926), славившимся своими модернистскими инновациями. Значимо и другое модернистское течение – кубизм, оказавшее значительное влияние на объединение московских живописцев – «Бубновый валет», к которому, вероятно, принадлежал Р. Фальк. Это сегодня наши соотечественники получили возможность на страницах популярных изданий и на художественных выставках увидеть полотна Пикассо, Сезанна, Ларионова. А в годы «железного занавеса» культура авангарда была под строжайшим запретом.

Наряду с персонажами, имеющими реальных прототипов, в современной повести присутствуют вымышленные персонажи. Это Таня – дочь Сонечки и Роберта Викторовича. Ее имя традиционно ассоциируется с пушкинской Татьяной Лариной, в «поле» которой «господствует поэзия Верности и Долга, свобода понимается как сознательная жертва собой для счастья других» (Ю. Лотман [7] ). К сожалению, современная Татьяна далека от классического образа, ей чужды понятия и поступки «высокого» смысла. Л Улицкая с горечью констатирует: нравственность не передается по наследству, ее необходимо воспитывать.

Образ Яси тоже «разрушает традиционные для русской культуры представления о женской скромности, верности и жертвенности» (Н. Лейдерман и М. Липовецкий). Ее имя дает возможность предположить, что Яся Л. Улицкой близка к образу Аси И.С. Тургенева, произведения которого не раз упоминаются в тексте повести. Но если тургеневские героини любили самоотверженно, достойно, «у них ни одно чувство не было вполовину» (И. Тургенев), то современной Ясе чужда чистота человеческих отношений.

Л. Улицкая не дает ответа на вопрос: кто прав? Но ей, вероятно, ближе жизненные принципы Сонечки и Роберта Викторовича, которые сохранили себя, свои надежды и свое достоинство. Все было направлено на то, чтобы их «вывести, как клопов, чтобы и духу их не было, – а дух-то и остался» (И. Пруссакова). Этот «дух» сохранился в Роберте Викторовиче благодаря живописи, а в Сонечке его поддерживают книги. Таким образом, искусство, литература, ее «великий вирус» (В. Маканин) работают на «очеловечивание» человека. У молодого же поколения (Тани и Яси) к нему – иммунитет, поэтому происходит процесс «убывания» нравственности, утраты высоких духовных качеств. О чем и сама писательница, и ценители ее произведений явно сожалеют.

Повесть «Веселые похороны». В прозе Л. Улицкой образу художника принадлежит особое значение. Если в ранней повести «Сонечка» художник Роберт Викторович занимал второстепенное положение, то в повести «Веселые похороны» талантливый художник Алик автором выдвигается на первый план.

Образ художника ставит повесть Улицкой «Веселые похороны» в «литературный ряд», сквозь призму которого писательница предлагает рассматривать свое произведение. Это, прежде всего, классические персонажи: Чартков в повести Н.В. Гоголя «Портрет» (1833 – 1834, опубл. в 1835 г.), Райский в романе И.А. Гончарова «Обрыв» (1869), художник в рассказе А.П. Чехова «Дом с мезонином» (1896) и др. Традиционно в русской литературе внимание писателей к человеку искусства усиливается в кризисные, переломные моменты истории. Это обусловлено тем, что творческий человек наиболее восприимчив к социальным переменам, он пытается противопоставить им те незыблемые нравственные ценности, которые сохранены человечеством в произведениях культуры и искусства, но ему же сложнее адаптироваться к реалиям нового быта. Кроме того, художник – это особое мироощущение, своего рода философия, глубоко «индивидуальное восприятие мира и его обитателей» (Старосельская, Н. Малый театр 1975 — 2005. — М.: Языки славянской культуры, 2006.).

В центре современной повести – история жизни талантливого художника Алика, эмигрировавшего в США. Поскольку произведения Л. Улицкой являются своеобразной летописью человеческой жизни, то она не могла не затронуть проблему эмиграции (одно из значительных явлений XX в.). «Эпоха великих возвращений» вернула из небытия имена многих неизвестных до последнего времени в России литераторов, философов, ученых, композиторов, архитекторов всех трех «эмигрантских» волн.

С проблемой утраты родины читатели встречаются на страницах рассказов, эссе, романов В. В. Набокова, И.А. Бунина, В.Ф. Ходасевича, А.Т. Аверченко, Н.А. Тэффи, С.Д. Довлатова, П. Вайля и А. Гениса и др.

В повести «Веселые похороны» Л. Улицкая, возможно, пробует «дописать» на новом материале жизнь художника (Роберта Викторовича из «Сонечки»), оставшегося за границей. Этим новым материалом становится «третья» волна эмиграции. Хотя Улицкая и не называет причины отъезда своего героя, но даты его жизни восстанавливают в памяти читателей историческую ситуацию: раскол внутри советской культуры на «подцензурную и не подцензурную». Можно предположить, что творчество Алика на Родине, как и живопись Роберта Викторовича, развивалось в ключе авангардного искусства, официально не признаваемого в СССР. Скорее всего, Алик – из числа художников, которым «было тесно в рамках “советского образа жизни”», с его этическими и эстетическими запретами, которые «парализовывали творческую мысль».

Обращаясь к событиям конца 1960 – l 980-х годов, Улицкая пытается вернуть из небытия имена неизвестных до последнего времени в России деятелей искусства. Ее Алик, по всей видимости, – собирательный образ «андеграундных» художников, подвергавшихся гонению: Олега Целкова, Оскара Рабина, Александра Меломида, Виталия Комара, Ильи Кабакова, Эрика Булатова, Бориса Зайцева и многих других. Некоторые факты их биографии находят отражение в судьбе персонажа Улицкой.

Повествуя о судьбе своего героя, Л. Улицкая постепенно убеждает читателей в том, что творчество талантливого человека рано или поздно становится неотъемлемой частью мирового искусства, но сам русский художник, при всей восприимчивости к чужой культуре, без Родины жить не может.

Несмотря на физическую обреченность своего героя, современная писательница в повести «Веселые похороны» реализует мотив «смерти–возрождения» (Ю. Лотман). Алик обретает преемника – пятнадцатилетнюю Майку, по прозвищу Тишорт (дочь его и Ирины). Картинам же Алика, как и работам Роберта Викторовича, тоже предстоит долгая жизнь в музее: подлинное искусство не признает границ, оно неподвластно смерти и потому спасительно.

Жанровое своеобразие романа «Казус Кукоцкого» . Масштаб проблем, который затрагивается Л. Улицкой в произведении «Казус Кукоцкого», требует особого типа романа, обладающего огромной «вместимостью» (Б. Кондратьев), способного раскрыть бытие человека на всех уровнях (от поведения в домашнем быту до проявления бессознательного). Рассматривая жанровое своеобразие романа Улицкой, правомерно говорить о синтетизме жанров. Одни исследователи усматривают в этом «вирус игрового мировосприятия» (Е. Носов), а другие – сложность для самого автора, т.к. жанровые трансформации романа носят сегодня самый разнообразный характер.

Некоторые исследователи (Н. Вакурова, Л. Московкин) определяют «Казус Кукоцкого» как медицинский роман. Действительно, в современном произведении Л. Улицкой решаются извечные медицинские вопросы жизни и смерти, текст наполнен медицинскими терминами, натуралистическими описаниями, анатомическими подробностями. Однако в «Казусе Кукоцкого», как и в «Медее и ее детях», для писательницы важное значение занимает тема семьи, семейных взаимоотношений. Именно семья – главный объект: только в ней можно найти подлинные ценности.

Л. Улицкая словно пытается восполнить пробел в отечественной литературе, на который указал В. Розанов: «…да умели в русской классике “любить”», а «семейное счастье почему-то не воспевали», «нужно любить в семье». Для воплощения данной темы наиболее адекватным автору представляется жанр семейной саги и семейной хроники.

Однако онейрологическая (сновидения Елены) и символическая («ирреальная» часть) составляющие позволяют говорить о приметах жанра притчи в «Казусе Кукоцкого».

Таким образом, роман Л. Улицкой – явление «новой прозы», для которого характерен синтетизм жанровых элементов медицинского романа, семейной саги, семейной хроники, притчи.

Вывод. Произведения Л. Улицкой востребованы современным обществом, потому что носят глубокий жизненный, психологический и литературный характер. В творчестве Улицкой евреи с их национальным характером, историей, бытом, проблемами - неотъемлемая часть российской жизни. Среди персонажей в рассказах Улицкой большое место занимают маргиналы: выжившие из ума старухи, нищие, олигофрены. Основной интерес Улицкой - частный человек в частной жизни. Острая моральная проблематика, присущая ее творчеству, никогда не становится самодостаточной, но всегда вписана в контекст широкого и любовного отношения к миру.

Книги Улицкой рассчитаны на читателя, равного ей по уровню образования и мировоззренческому "цензу". Людмила Улицкая - объект обожания сторонников интеллектуального чтива. И она отдает себе отчет в том, что не каждый, купивший ее книгу, дочитает эту книгу до конца. Это серьезная литература, не заигрывающая с охотниками за модными новинками, литература вне сегодняшних издательских, рекламных, пиарных правил, придерживающаяся правил исключительно литературных.

Издание произведений Людмилы Евгеньевны – дело правое, и как современный издатель, могу сказать, что её муже по праву можно причислять к современной классической прозе. Наверняка со временем ее свяжут с какой-нибудь очень авторитетной литературной традицией, уже существующей или нарождающейся. А может быть, когда-то творчество Людмилы Улицкой будет прочитано как попытка вернуть литературу к «центральной драме» человеческого бытия.

Список литературы

1. Егорова, Н.А. Исследователи о творчестве Л. Улицкой. — [www.aspu.ru]

2. Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е годы. В 2-х томах. Том 2. — М., 2006. — 688 с.

3. Пруссакова, И. Пришла ли пора занавешивать зеркала? Проза в толстых журналах. — “Нева”, Санкт-Петербург, 1998, № 3.

4. Бицилли, П.М. Очерки теории исторической науки. — Прага, 1925.

5. Заславский, Г. «Сонечка» на Новой сцене МХАТа имени Чехова — М., 2002. — [http://www.zaslavsky.ru/rez/mhat_sonechka.htm]

6. Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Тютчев. — М.: Просвещение, 1988.

7. www.kp.ru

8. www.aif.ru

9. www.eksmo.ru

10. Также использованы материалы различных словарей и Википедии из Интернета

[1] По материалам публикаций газет «Аргументы и Факты» ( www . aif . ru ), «Комсомольская правда» ( www . kp . ru ) и по информации с официального сайта издательства «Эксмо» ( www . eksmo . ru )

[2] Егорова, Н.А. Исследователи о творчестве Л. Улицкой. — [ www . aspu . ru ]

[3] Лейдерман, Н.Л., Липовецкий, М.Н. Современная русская литература. 1950-1990-е годы. В 2-х томах. Том 2. — М., 2006. — 688 с.

[4] Пруссакова, И. Пришла ли пора занавешивать зеркала? Проза в толстых журналах. — “Нева”, Санкт-Петербург, 1998, № 3.

[5] Бицилли, П.М. Очерки теории исторической науки. — Прага, 1925. — С. ​280-281.

[6] Заславский, Г. «Сонечка» на Новой сцене МХАТа имени Чехова — М., 2002. — [http://www.zaslavsky.ru/rez/mhat_sonechka.htm]

[7] Лотман, Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лермонтов, Тютчев. — М.: Просвещение, 1988. — С. 92.