Контрольная работа: История Внешней политики Петра I

Содержание

Введение…………………………………………………………………………..2

1. Северная война и Полтавская битва…………………………………………..3

2. Послеполтавская дипломатия Петра I………………………………………...8

Заключение……………………………………………………………………….19

Список литературы………………………………………………………………21

Введение

Рубеж XVII — XVIII вв. является важным периодом в ис­тории внешней политики России. Громадная территория Рос­сии была фактически лишена удобных морских путей. В этих условиях первостепенное значение для судеб Российского государства приобретала борьба за выход к морю. От ее ус­пеха во многом зависело преодоление экономической от­сталости страны.

Первым внешнеполитическим шагом, направленным к осуществлению этой цели, являлись Азовские походы. Ле­том 1695 г. русские войска прибыли под Азов. Крепостью, однако, русским войскам овладеть не удалось, так как, не имея флота, они не могли блокировать Азов с моря. Осада была снята. Всю зиму русские войска готовились ко второ­му походу, Азов удалось обложить с суши и с моря, и 18 июля 1696 г. гарнизон крепости сдался. Овладение Азовом еще не обеспечивало морских путей на запад, поскольку Черное море оставалось в руках Османской империи. Тем не менее Азовские походы дали толчок программе постройки круп­ных военных кораблей.

В 1699 г. был заключен союз между Россией, Саксонией и Данией. Однако Россия не могла проводить активную по­литику на севере без обеспечения безопасности своих юж­ных границ. Поэтому в августе 1700 г. она пошла на заклю­чение 30-летнего перемирия с Османской империей.

После этого Петр объявил Швеции войну и двинул войс­ка к Нарве, рассчитывая на союзников — Саксонию и Да­нию. Однако шведский король Карл XII высадил под Копен­гагеном десант и в августе 1700 г. вынудил Данию заключить со Швецией мир. Освободившихся 12 тыс. солдат Карл XII срочно перебросил к Нарве, осажденной к этому времени 34-тысячной армией Петра. 19 ноября шведы внезапно ата­ковали русские войска и добились победы.

Поражение под Нарвой обнаружило отсталость России как в экономическом, так и в военном отношении.

Одержав победу, Карл XII считал Россию выведенной из войны. В России же начали готовиться к войне более серьезно, учитывая при этом и ошибки, допущенные при сражении под Нарвой.

Оправившись от нарвского поражения, русские войска стали одерживать серьезные победы. К маю 1703 г. вся Нева оказалась в руках русских. У устья этой реки 16 мая 1703 г. была заложена Петропавловская крепость, положившая ос­нование Петербургу, ставшему через 10 лет столицей госу­дарства. В 1704 г. шведские гарнизоны в Нарве и Дерпте капитулировали. В это время Карл XII занял Варшаву. Что­бы не лишиться своего последнего союзника, Россия реши­ла оказать помощь польскому королю. Русская армия всту­пила на территорию Речи Посполитой, однако спасти союз­ника не удалось.

С этого времени вся тяжесть борьбы с сильным против­ником легла на плечи одной России. После побед в Польше и Саксонии армия Карла XII весной 1708 г. вновь начала свой поход к границам России. Шведский король намеревался в одном сражении разбить русскую армию, овладеть Москвой и принудить Петра за­ключить выгодный мир.

1. Северная война и Полтавская битва

Прежде чем говорить о внешней политике России после Полтавской битвы коротко познакомимся с событиями северной войны, с ходом Полтавской битвы, ставшей составной частью этой войны. Итак, Северная война (1700— 1721 ) — война между Российским царством и Швецией за господство на Балтике, также известна как Великая Северная война. Первоначально Россия вступила в войну в коалиции с Датско-норвежским королевством и Саксонией — в составе так называемого Северного союза , но после начала военных действий союз распался и был восстановлен в 1709 году. На разных этапах в войне также принимали участие: на стороне России — Англия (c 1707 Великобритания), Ганновер , Голландия, Пруссия , Речь Посполитая; на стороне Швеции — Ганновер. Война закончилась поражением Швеции в 1721 году с подписанием Ништадтского мирного договора .

Северную войну можно разделить на три периода.

Первый период начинается с первой осады русскими Нарвы и заканчивается её взятием со второй попытки 7 ав­густа 1704 года.

Второй период начинается с распада Северного союза, когда Россия и Швеция остались один на один друг с другом и заканчивается 27 июня 1709 г. Полтавской баталией.

Третий этап войны начинается с Прутского похода Петра и заканчивается подписанием мирного договора 30 августа 1721 года.

Летом 1709 года, в ынудив Августа II к капитуляции, Карл XII начал подготовку к осуществлению решающего удара по России. Его план состоял в том, чтобы силами 16-тысячного корпуса Левенгаупта в Лифляндии, 14-тысячного корпуса Либекера в Финляндии и флота нанести поражение русской армии в Прибалтике, а затем в генеральном сражении разгромить основные силы русской армии.

Пётр распорядился, чтобы в польских владениях не вступать с неприятелем в генеральную битву, так как старался заманить его к русским границам, вредя ему при всяком удобном случае, особенно при переправах через реки. К этому времени общая численность русской армии составляла 100 тыс. человек, армия шведов насчитывала 63 тысячи, но на войне реальные силы определяются не только количеством войска, но и его боевой подготовкой. Карл имел хорошо вымуштрованных солдат и офицеров. На его стороне была стратегическая инициатива. Поэтому Петр выжидал более удобного моменты для сражения. Пётр находился в затруднительном положении, потому что Карл подолгу не останавливался, и неизвестно было, куда он направит путь. Пётр одновременно укреплял и Москву и Петербург. В начале июня 1708 г. Карл XII начал вторжение в Россию, форсировал Березину и двинулся к Могилёву. Одновременно шведские войска и флот начали активные действия в районе Невы и Петербурга. Однако планам Карла XII не суждено было осуществиться. Действия шведских войск в районе Петербурга не принесли им успехов. Русское и белорусское население начало партизанскую войну против шведских войск.

Убедившись, что наступление на Москву "в лоб" имеет мало шансов на успех, Карл XII повернул на юг, на Украину. Русские войска двигались впереди неприятеля, и по-прежнему действовал приказ царя: "Везде провиант и фураж, також хлеб стоячий на поле и в гумнах или в житницах по деревням… жечь, не жалея и строенья, уничтожать мосты, мельницы, а жителей со скотом переселять в леса". В дополнение ко всему около двигавшейся шведской армии днем и ночью сновали драгунские полки и иррегулярная конница, выполняя другой приказ Петра: "…главное войско обжиганием и разорение утомлять".

Карл исходил из того, что этот манёвр позволит ему не только напасть с тыла, но и получить поддержку Турции, Крымского ханства и украинского народа. В последнем его уверял изменник - гетман Мазепа. Карл XII рассчитывал также на значительные запасы продовольствия и боеприпасов, заготовленные Мазепой, планировал найти в казаках сильное подкрепление, и с их помощью безопасно пробраться к Москве, куда он не решался пробиться сквозь царские войска через Смоленск. Но и эти планы Карла XII рушились один за другим. Русская армия упредила его и не позволила занять города Украины. К Карлу XII присоединился лишь двухтысячный отряд Мазепы, составлявший лишь незначительную часть казачества, обманутого гетманом, а весь украинский народ поднялся на вооруженную борьбу против интервентов.

Полтавская битва. Роковым для Карла XII стало 28 сентября 1708 г. В этот день возглавляемый Петром I 12-тысячный отряд "корволант" (летучий отряд) наголову разгромил к югу от Могилёва у деревни Лесной 16-тысячный корпус Левенгаупа, двигавшийся из Прибалтитки на соединение с Карлом XII. Левенгауп потерял более 9 тыс. убитыми и ранеными и обоз в 7 тыс. повозок с боеприпасами, столь нужных шведской армии. Была подорвана уверенность шведов в их непобедимости, зато поднялся дух русской армии. Пётр назвал эту победу "матерью Полтавской баталии". Разгром под Лесной оставил Карла без резервов, боеприпасов и позволил русской армии вступить в решительное сражение со шведами в выгодных для неё условиях. Победа русских у Лесной особенно знаменательна тем, что была одержана над превосходящим по численности противником. 12 октября в лагерь Карла прибыло 6700 оборванных и голодных солдат, оставшихся от 16 тысячной армии Левенгаупта Стремясь добиться перелома, шведы осадили Полтаву, но трёхмесячная осада и многочисленные атаки не дали результата, а в июне а выручку осаждённым подошли основные силы русской армии. Карл обманулся во всех свои надеждах: после Мазепы и запорожцев он ещё надеялся на Турцию, что та воспользуется случаем и поднимется вместе с ним на Россию, но турки и татары не решались; все соседние народы отказались принять участие за ту или иную сторону; всё как будто притаило дыхание, дожидаясь, окончится кровавая игра между Петром и Карлом, чем решится судьба Восточной Европы.

Накануне генерального сражения противоборствующие стороны располагали следующими силами: армия шведов насчитывала около 35 тыс. человек при 39 орудиях; в русской армии было 42 тыс. человек и 102 орудия. 27 июня 1709 г. произошла Полтавская битва, закончившаяся полной победой русской армии. Был великолепно продуман и осуществлен план битвы. Командование избрало для сражения пересечённую оврагами лесистую местность и построило здесь укреплённый лагерь на берегу Ворсклы, прикрывавшей его тыл. Впервые в военной истории русская армия применила систему полевых укреплений - редутов, блестяще оправдавших себя в ходе боя. В редутах засели наши войска и были установлены пушки. Местность не позволяла наносить удары в обход русских флангов, шведы могли атаковать только в лоб, в тылу и них была Полтава.
Первый удар приняла кавалерия Меншикова. Она отбросила шведскую конницу, а затем отошла под прикрытие редутов. Преследуя её, шведы попали под огонь редутов и понесли тяжёлые потери. Русская артиллерия открыла огонь по основным силам шведов и заставила их отступить. Повторная попытка наступления основных сил Карла XII закончилась тем, что шведы, не выдержав удара по фронту и флангам, обратилась в паническое бегство. Они потеряли более 9 тыс. убитыми и около 3 тыс. пленными, русские недосчитались 1345 солдат и офицеров. Преследуя разбитую и совершенно деморализованную шведскую армию, конница Меншикова вынудила капитулировать на Днепре у переправы Переволочной ещё 16 тыс. шведов. Потери русских были в 10 раз меньше. Переправились через Днепр и бежали в Турцию лишь Карл XII, Мазепа да несколько сот солдат и казаков-изменников.

В результате Полтавской битвы, определившей дальнейший исход войны, сухопутная шведская армия фактически перестала существовать. Победа была достигнута буквально "малой кровью". Русская армия имела менее полутора тысяч убитыми и немногим более трёх тысяч ранеными. Это свидетельствовало о мощи и зрелости молодой регулярной армии и о высоком уровне русского военного искусства. Победа под Полтавой изменила соотношение сил воюющих сторон и упрочила закрепление России в Прибалтике.

Следствием Полтавы явились новые победы России в 1710г. в Прибалтике. "Ныне уж совершенно камень во основание Петербурга положен", - с гордостью писал Пётр I. Не менее важные последствия имела полтавская победа и в международных отношениях. Она вывела Россию на широкую международную арену, заставила все страны Европы считаться с ней, коренным образом изменила роль России в европейских делах того времени. Но с другой стороны, победа 27 июня не ускорила мира, а наоборот, осложнила положение Петра и косвенно затянула войну. Лесная и Полтава показали, что Пётр один сильнее, чем с союзниками, а ближайшим следствием Полтавы было возрождение прежней коалиции, разбитой Карлом. С Россией в войне со Швецией возобновили союз Дания и Саксония, к нему присоединились также Пруссия и Ганновер. Август II утвердился на прусском престоле.

Познакомимся более подробно с внешней политикой России после победы в Полтавской баталии.

2. Послеполтавская дипломатия Петра I

Уничтожение шведской армии под Полтавой обе­спечивало независимость и безопасность России. Карл XII , еще недавно угрожавший ликвидиро­вать русское государство, оказался в самом жал­ком положении. Он еле спасся бегством от плена и с кучкой усталых, измученных в боях спутников просил убежище в Турции.

Полтава перевернула представления европейских государств о России. Уходит в прошлое недооценка сил России, неверие в ее возможности, пренебрежение к ней. Американский историк Роберт Мэсси, называя Полтаву «грозным предупреждением» всему миру, пишет: «Европейские политики, которые раньше уделяли делам царя немногим больше внимания, чем шаху Персии или моголу Индии, научились отныне тщательно учитывать русские интересы.

Действительно, укоренившееся из-за нарвского поражения представление о русских окончательно вытесняется потрясающим впечатлением от Полтавы. Но это не сделало отношение к России более дружественным. Напротив, появился осложняющий действия русской дипломатии фактор — страх перед Россией, недоверие к ее политике, подозрительность к ней. Раньше и ярче всего это отразилось в политике Англии и Австрии . Другие европейские стра­ны в той или иной степени разделяли эти настроения. Вместе с тем возникло и сильное стремление использовать русское могуще­ство в своих интересах. Русским дипломатам уже не приходится, как раньше, жаловаться на невнимание или пренебрежение к ним. Однако теперь от них требуется гораздо больше прозорливости, осторожности. Новое ощущение спокойной уверенности в своих силах, гордости за свою страну русские ди­пломаты перенимали у самого Петра. Ему Полтава не вскружила голову, и трезвый реализм его политики становится еще заметнее. Полтавская победа не побудила Петра вносить какие-либо принци­пиальные изменения в эту политику. «У него было одно жела­ние,— пишет С. М. Соловьев, — кончить как можно скорее тяжкую войну выгодным миром, и поэтому он не давал ни себе, ни войску, ни народу своему отдыха, чтоб воспользоваться Полтавою и выну­дить у Швеции мир поскорее и как можно выгоднее».

Но почему же мир не был заключен сразу после Полтавы, когда враг был повержен в прах, а Россия вознеслась к вершине вели­чия? Почему потребовалось еще двенадцать лет тяжелой войны, уже достаточно измучившей русский народ?. Академик Е.. В. Тарле считает, что принудить Швецию и Кар­ла XII к заключению мира помешало отсутствие сильного флота у России и наличие флота у Швеции, что давало возможность шве­дам отсидеться за морем, питая призрачные надежды на англий­скую помощь.

В. О. Ключевский считает, что мир с Швецией сразу после Полтавы не был заключен из-за серьезной внешнеполитической ошибки Петра. Знаменитый историк не видит смысла в погоне Петра за союзниками, особенно из числа германских государств, тогда как «Лесная и Полтава показали, что Петр одинокий сильнее, чем с союзниками». Бесспорно, здесь одна из еще невыясненных проблем петровской внешней политики. Очевидно также, что ее решение можно найти лишь в самих событиях послеполтавской дипломатии Петра .

Она по-прежнему осуществляется одновременно и в неразрыв­ной связи с продолжающейся Северной войной. Победоносным русским войскам не пришлось отдыхать после Полтавы. Одна ар­мия во глазе с фельдмаршалом Шереметевым 15 июля двинулась и Прибалтику, чтобы осаждать Ригу. Меншиков, который теперь уже стал фельдмаршалом, с другой армией пошел в Польшу.

Если Шереметеву придется воевать основательно против шведов, то возможный противник Меншикова в Польше предпочел не дожидаться прибытия его войск. Армия генерала Крассау поспеш­но удалилась в шведскую Померанию. Вместе с ней, бросив свои польский трон на произвол судьбы, бежал и Станислав Лещинский. Почти одновременно в Польшу вступила 14-тысячная армия Августа II . Он давно обещал ввести саксонские войска, но потре­бовалась Полтава, чтобы он решился на это. 8 августа 1709 года Август объявил Альтранштадтский договор недействительным. Оказывается, три года назад его ввели в заблуждение недобросо­вестные советники, действовавшие, кстати, в соответствии с его прямыми указаниями. Теперь Август требует возвращения ему польской короны, от которой он тогда отрекся. Чтобы получить ее, он стремится вновь стать союзником России, которая в свою очередь идет на это, рассматривая Августа как наименьшее зло, неизбежное для восстановления Северного союза

В Торуне состоялось подписание нового договора Петра Августом, который восстановил прежние союзнические отношения и обязательства. Например, как и прежде, Август выпросил рус­ские денежные субсидии. Россия обещала передать Августу как саксонскому курфюрсту Лифляндию в виде наследственного вла­дения. Но договор содержал и существенно новое условие, отра­зившее изменение, вызванное Полтавой. Если раньше предусмат­ривался переход к России только Ингрии, теперь Август согласил­ся на присоединение к России и Эстляндии с Ревелем.

В первый период войны против Швеции русской дипломатии пришлось потрудиться, чтобы привлечь к участию в войне Речь Посполитую . Эта задача решилась Нарвским договором 1704 год. Польские и литовские войска играли определенную роль о борьбе против шведов и Станислава Лещииского. Однако примитивная организация польско-литовских сил не позволяла надеяться на возможность их использования за пределами Речи Посполитой. После полтавского разгрома шведская интервенция ей больше не угрожает. Поэтому Речь Посполитая впредь не участвует в Северной войне. Для отношений России с Польшей положительную роль Играло признание в 1710 году Варшавским сеймом договора 1704 года и «вечного мира» 1686 года. Через 23 года после подписания договор, наконец, утвердили, что явилось еще одним по­казателем укрепления международного положения России. Однако в целом взаимоотношения с Польшей не стали проще и лучше.

Почти одновременно с русско-саксонским союзом (на один день позже) был подписан и союзный договор о войне против Швеции с Данией . Сама Дания активно стремилась воспользоваться тяжелым положением Швеции, чтобы ликви­дировать Травендальский договор и попытаться вернуть земли, захвачеиные шведами. Русско-датские переговоры о возобновлении союза начались еще до Полтавы. Тогда Дания требовала крупных денежных субсидий, и Россия соглашалась предоставить их. После Полтавы Дания подписала договор без всяких субсидий. Этому решительно воспротивились Англия и Голландия. Они опасались не только нового могущества России, но и того, что возобновле­ние участия Дании в Северном союзе приведет к отзыву датских войск, которые участвовали в войне против Франции. Поэтому России и ее союзникам — Дании и Саксонии пришлось дать морским державам гарантию, что датские и саксонские солдаты не будут отозваны из состава армий Великого союза. Таким образом, Северный союз в том же составе, как в самом начале войны против Швеции, формально удалось восстановить.

Более того, русская дипломатия пытается даже расширить этот союз путем привлечения к нему новых участников. Наибольший интерес, как и раньше, вызывала Пруссия . Расположенная между Польшей и шведской Померанией, куда ушли шведские войска из Польши, она занимала важное стратегическое положение. До Полтавы, как уже говорилось, Пруссия вела обычную для нее двусмысленную линию, пытаясь одновременно иметь дружбу с Карлом и Петром, чтобы вымогать что-то в свою пользу от каждого из соперников. Пруссия добивалась непрерывного расширения за чужой счет, «всегда следуя, — писал К. Маркс, — за кем-либо в качестве мелкого шакала, чтобы урвать кусок добычи». Полтава нанесла удар прусской дипломатии пресмыкательства перед Карлом. Однако, будучи вынужденной менять союзника, она не прекращает двойной игры. Как раз в октябре 1709 года, когда король Пруссии Фридрих I спешил на свидание с Петром, он, еще не встретившись с ним, уже предавал царя. Через прусскую тер­риторию свободно проходила в это время шведская армия генера­ла Крассау в свое убежище в Померании. Фридрих I тем самым не только помогал противнику Петра; он нарушал собственное обя­зательство о нейтралитете по договору с Данией и Саксонией, за­ключенному всего три месяца назад.

Но, несмотря на великодушие и снисходитель­ность Петра в отношениях с иностранными партнерами, щедро проявляемые им после Полтавы, царь все же сумел разглядеть суть лицемерных и невероятно наглых домогательств прусского ко­роля. Фридрих попытался навязать свой излюбленный «ве­ликий замысел», то есть план раздела Польши. По этому фанта­стическому проекту Фридрих I хотел раздать огромные куски польских земель Августу II и Станиславу Лещинскому, то есть фактически Швеции, вознаградить Данию, даже Ганновер. Естест­венно, львиная доля доставалась Пруссии, вообще не участвовав­шей в Северной войне. Любопытно, что России из «польских» владений предназначался... Петербург! Конечно, Петр с презрени­ем отверг «великий замысел». Привлечь Пруссию к участию в Се­верном союзе ему не удалось. Единственное, что обещал Фрид­рих,— это не пропускать больше через свои владения шведскую армию.

Петровская дипломатия предпринимает также попытку расши­рения Северного союза путем присоединения к нему курфюршества Ганновер — одного из крупных протестантских государств Герма­нии. Для этой цели Петр отправил туда спе­циальным послом князя Б. И. Куракина. На протяжении долгого времени, до середины лета 1710 года, происходили сложные и запутанные переговоры, завершившиеся и июне этого года подписанием трактата сроком на 12 лет. От насту­пательного союза и вступления в Северный союз Ганновер укло­нился, и достигнутое после долгих проволочек соглашение носило довольно двусмысленный характер. Договор с официальной фор­мулировкой «о взаимной дружбе и союзе» предусматривал, что Ганновер будет содействовать обеспечению безопасности земель — Дании и Саксонии. За это Россия взяла на себя обяза­тельство не нападать на шведские войска в Померании, если они сами не нападут на русских союзников. Фактически этот договор не только не усиливал Северный союз, но и ограничивал возмож­ности русских действий против шведов в Германии. Конечно, в период до Полтавы такой договор мог бы рассматриваться как успех, но не после, когда благосклонность, одного из германских курфюрстов уже не имела для России особой важности.

Договоры с Пруссией и Ганновером все же имели определенное положительное значение хотя бы потому, что нейтрализовали крайне враждебную России активность дипломатии этих госу­дарств.

Ясно, что точка зрения Пруссии и Ганновера после Полтавы могла только еще больше утвердиться, а их страх и враждеб­ность— увеличиться. Тем более показательно, что теперь эти страны, если не вступают в союз с Россией, то опасаются открыто за­нимать прежнюю крайне враждебную позицию, хотя, по существу, она стала даже более жесткой, как бы ни скрывали ее прусские и ганноверские дипломаты внешней любезностью и лестью. Собственно, поведение этих стран ничем, по сути, не отличалось от от­ношения всей Европы к России после Полтавы. За демонстрация­ми притворного дружелюбия зачастую скрывалось усиление враж­дебности.

Итак, расширить Северный союз путем включения в него Пуссии и Ганновера не удалось. Если эти страны и пошли на сближение с Россией, то только потому, что их прежний покровитель Карл XII , разбитый в пух и прах под Полтавой, отныне в европейской политике представлял собой нулевую величину. Они рассчитывали также, что им перепадет кое-что из шведских владений в Европе, если сумеют приобрести расположение русского царя.

Как и прежде, война против Швеции ведется главным образом русскими силами. 13 июня Выборг был занят русскими. Петр считал это важней­шим вкладом в обеспечение безопасности Петербурга. Вслед за тем без особых усилий в сентябре русские берут Кексгольм.

Весной 1710 года возобновилась осада Риги. После артилле­рийского обстрела 4 июня Рига — в руках русских. В конце сентяб­ря был взят Ревель. Таким образом, освобождение от шведов При­балтики, начатое еще в 1701 году, окончательно завершается. Рос­сия достигла всего, к чему она стремилась, и требовалось только закрепить это заключением мирного договора с Швецией.

Однако новые русские победы не изменили отрицательного от­ношения Стокгольма, не говоря уже о Карле XII , к перспективе установления мира. Такое упорство объяснялось главным образом обещаниями держав Великого союза (Англия, Австрия, Голландия), особенно Англии , оказать Швеции помощь против России. Их пугало ее политическое возвышение, ее возможное экономическое соперничество, конкуренция на морях, ликвидация их промышленной, торговой, политической монополии. Их страшила неизвестность, таившаяся в возможности того, что Россия в недалеком будущем использует целиком свои людские, природные и другие ресурсы. Рвавшаяся к всемирной гегемонии Англия, вступавшая в эру «английского преобладания», не жела­ла допустить появления нового соперника в момент, когда каза­лось, что старый соперник — Франция терпит поражение в войне. Тем не менее противостоять росту российского могущества путем вооруженной борьбы ни Англия, ни другие страны Европы были тогда не в состоянии. Поэтому они прибегают к оружию большой дипломатической интриги. Петр тоже не мог позволить себе рос­кошь вести войну еще и с другими странами. Оставались лишь средства дипломатии. После Полтавы начинается, таким образом, новый этап дипломатической борьбы между странами Западной Европы и Россией. Она идет сразу, одновременно по нескольким основным направлениям.

Дипломатическими «полями сражений» служат проблемы, во­круг которых развивается наиболее интенсивная активность: ней­тралитет или нейтрализация германских государств; посредниче­ство для заключения русско-шведского мира; разжигание войны между Турцией и Россией; раздувание и использование антирус­ских тенденций внутри Северного союза, и особенно в Польше.

Запутанная и двусмысленная история с нейтралитетом началась еще в связи с восстановлением Северного союза. Чтобы пре­одолеть сопротивление Англии и Голландии, России и ее союзни­кам пришлось гарантировать в декларации от 22 октября 1709г., что датские и саксонские войска останутся в составе армий Ве­ликого союза и что страны Северного союза «не внесут войну» в Германию, не станут нападать на Померанию, где укрылась шведская армия. Но они потребовали, чтобы страны Великого союза со своей стороны дали гарантию того, что шведы не нару­шат мира в империи и не нападут на Данию и Саксонию.

Страны Великого союза отнеслись к просьбе о гарантиях весь­ма благоприятно

В декабре 1709 года Англия, Голландия выступили с гарантией «тишины и покоя» в империи. В марте 1710 года га­рантия закреплялась в торжественном «акте о северном нейтра­литете» этих держав. Поскольку шведы еще не опомнились от ужа­са Полтавы и крайне нуждались в передышке, чтобы подготовить­ся к продолжению войны, то «акт о северном нейтралитете» не­медленно одобрили в Стокгольме. Ведь пока шведы и думать не могли о нарушении «тишины и покоя». Они получили великолеп­ную возможность использовать Померанию в качестве гарантиро­ванного убежища, как в свое время Карл использовал Саксонию для подготовки похода на Россию. «Акт о северном нейтралитете» поддержали Пруссия и Ганновер, в свою очередь боявшиеся появ­ления русской армии в Западной Европе.

Почему же Петр 22 июня 1710 года пошел на признание «акта о нейтралитете», почему он указал русским послам поддерживать идею создания международного смешанного корпуса и, вообще, вести себя так, будто Россия и Европа находятся в полном согла­сии и единодушии в европейских делах? Именно здесь, как никог­да ранее, проявилась вся тонкость и глубина петровской диплома­тии, ее способность действовать в самых сложных политических обстоятельствах. Во-первых, надо было, как уже отмечалось, под­держивать «акт о нейтралитете» ради союзников — Дании и Сак­сонии; во-вторых, требовалось время для подготовки самой опе­рации против шведских войск в Померании; в-третьих, затея с Нейтралитетом успокаивала шведов, давала им ощущение безопас­ности и тем самым ослабляла их усилия по подготовке реванша за Полтавву ; в-четвертых, сама Россия нуждалась в передышке после страшного напряжения и усилий, потребовавшихся в борьбе с шведским нашествием; в-пятых , надо было дать поработать вре­мени, чтобы антирусские замыслы сами расстроились из-за про­тиворечий между европейскими странами; в- шестых, лобовой удар открытой конфронтации привел бы не к расколу единых общеевропейских замыслов против России, а, напротив, к сплочению русских недругов.

Карл XII в слепой ярости разорвал хитроумную дипломатиче­скую сеть, призванную оградить Швецию от окончательного раз­грома и связать руки России. Правительство Англии, усилия ко­торого пошли прахом. Услуга была отвергнута Карлом XII , и вся затея с нейтрали­зацией пошла насмарку. Уже в начале 1711 года страны Северного союза обсуждают план вступления их войск в Померанию. По­скольку Швеция активно готовила свои войска для военных дей­ствий, Россия, Дания и Саксония не считали себя связанными «ак­том о нейтралитете».

Другим направлением антирусских дипломатических интриг Англии становится после Полтавы проблема посредничества с целью заключения мира между Россией и Швецией .

Раньше, до Полтавы, в посредничестве либо просто отказыва­ли, либо ссылались на непримиримость Швеции или чрезмерную завышенность русских требований но отношению к Швеции. При этом не проявлялось намерения оказать какое-либо воздействие на Швецию, чтобы побудить ее к согласию заключить мир. После неудачи переговоров Матвеева в Лондоне, русские стали склонять­ся к мысли, что любая прямая форма переговоров может скорее привести к миру, чем посредничество. Изменение дипломатической обстановки благодаря победе русских под Полтавой показало, что такой путь может стать реальностью, и это повлияло на политику Англии, где возникли опасения, что мир между Россией и Швеци­ей, возможно, будет заключен без всякого английского участия. Поэтому уже осенью 1709 года английский посол в Москве Ч. Витворт получает указание своего правительства «прилагать все ста­рания» к тому, чтобы Россия возбудила вопрос о посредничестве.

Посредничество служило тогда очень распространенной формой прекращения вооруженных конфликтов. Обычно оно являлось прерогативой наиболее влиятельных держав. Посредник в переговорах между враждующими странами играл огромную самостоятельную роль и мог успешно содействовать одной из них за счет другой. Ино e дело добрые услуги, которые превращают посредника в простую передаточную инстанцию, не играющую самостоятельной роли.

Наконец, происходит нечто совершенно неслыханное. Петр в ответ на английское предложение о посредничестве, которое он не отвергает в принципе, но и не принимает, предлагает посредни­чество самой России в мирных переговорах между Францией и странами Великого союза, происходивших как раз в это время! К тому же выясняется, что эта идея, вызвавшая сначала возму­щение Витворта, другим странам вовсе не кажется столь уж не­лепой. Теперь Россия приобрела такой международный вес в ев­ропейских делах, который делает вполне уместным выполнение ею миссии арбитра при решении самых крупных проблем. Даже такой опытный, умный дипломат, как Чарльз Витворт, озадачен. В нача­ле 1710 года он едет в Лондон, чтобы со своим правительством заново изучить и выработать дипломатическую линию, отвечаю­щую интересам Англии в новых условиях, когда Россия действует в качестве великой державы.

Таким образом, Россия уклоняется теперь от английского по­средничества, хотя в переговорах эта тема сохраняется. Но не ли­шала ли она себя тем самым возможности использования важней­шего канала для движения к столь желанному Петром миру со шведами? Не вскружила ли голову русским Полтавская победа. Факты свидетельствуют об обратном. Явное охлаждение отноше­ния к Англии было правильно и хорошо рассчитанным дипломати­ческим ходом, соответствующим новому соотношению сил. Русские отлично понимали, что Англия совершенно не стремится к миру между Россией и Швецией. Ей было выгодно продолжение войны между ними. С помощью посредничества Англия рассчитывала, используя поддержку Голландии, утвердить себя в качестве ар­битра на Балтике. Если же события и побудили бы Швецию пой­ти на прекращение войны, то Англия намеревалась сделать все, чтобы Швеция слишком не ослабела, а Россия не приобрела бы слишком много. Предлагая в Москве свое мирное посредничество, в Стокгольме англичане делали все возможное, чтобы убедить шве­дов продолжать войну, несмотря на ее полнейшую для них бес­перспективность.

Заключение

Отличительной чертой внешней политики России в первой четверти XVIII столетия была ее высокая активность. Почти непрерывные войны, которые велись Петром, были направлены на решение основной общенациональной задачи — обретения Россией выхода к морю. Без решения этой задачи невозможно было преодолеть технико-экономическую отсталость страны и устранить политическую и экономическую блокаду со стороны западноевропейских государств и Турции.

Петр стремился укрепить международное положение государства, повысить его роль в международных отношениях. Это было время Европейской экспансии, захвата новых территорий. В сложившейся ситуации Россия должна была либо стать зависимым государством, либо, преодолев отставание, выйти в категорию Великих Держав. Именно для этого России нужен был выход к морям: судоходные пути быстрее и безопаснее, Речь Посполитая всячески мешала проходу купцов и специалистов в Россию. Страна была отрезана и от северных и от южных морей: выход в Балтику запирала Швеция, Азовское и Черное моря держали турки.

Меняющаяся обстановка требовала постоянного маневрирования людьми подобно тому, как на поле боя непрерывно передви­гают отряды кавалерии или пехоты. Искоренить враждебность европейских держав к России было невозможно, но следовало настойчиво ослаблять ее с помощью терпеливой дипломатии. Петр понимал, что любые мирные средства достижения целей предпо­чтительнее, выгоднее, дешевле войны. Не надо пренебрегать ника­кими, даже частичными, эфемерными, улучшениями в отношениях е многочисленными европейскими партнерами. Здесь нельзя было добиться одной решающей победы; каждый успех создавал новые сложные проблемы, и не оставалось ничего окончательно достигну­того.

Послеполтавская дипломатия показала зрелость самого Петра как дипломата. Именно теперь, после Полтавы, Петр постигал всю сложность отношений с Евро­пой, которую приходилось дорогой ценой удерживать от антирус­ского сплочения, от открытой и слепой враждебности к России, Главная опасность таилась в маневрах стран Великого союза. Тре­бовалось терпеливо сдерживать их, чтобы предотвратить самое опасное—открытую военную поддержку Швеции, которая могла бы спасти Карла XII даже после Полтавы. Не сокрушать врага в открытом бою силой, но кропотливо, настойчиво приспосабли­ваться к нему так, чтобы побеждать без боя, — вот занятие рус­ских дипломатов. По указанию Петра они «ласкали» правительства морских держав, чтобы хоть частично ослабить их неприязнь, ней­трализовать, усыпить, успокоить эту усилившуюся после Полтавы неприязнь. В концентрированном виде сущность послеполтавской дипломатии Петр выразил тем тяжелым по форме, «ломавшимся» тогдашним русским языком, тоже подвергавшимся, подобно всей России, преобразованиям, следующим образом: «Рассудить надле­жит, что вся опасность Северной войны была от морских потенций, которых мы все ласкали, что ежели б хотя нейтралство нам обещали, тогда б чего оные требовали с радостью учи­нили в их довольство».

Петр сразу понял, что в конечном счете главная опасность новый период Северной войны исходит уже не от Швеции, а о морских держав— Англии и Голландии. Русские должны сделать все, чтобы получить от них даже не помощь, на что надеяться было бы нереально, но хотя бы их нейтралитет, невмешательство в борьбу между Россией и Швецией. Русская дипломатия кое-чего все же достигла в этом деле. Но гарантировать Россию от всех случайностей она не могла. Опасностей было слишком много, и он таились повсюду.

Список литературы

1. Болотина Н. Полтавская виктория 27 июня 1709 года. // Наука и жизнь. – 2009.- № 6. – с. 98 – 107

2. Грани Полтавской победы // Родина. – 2009. - № 7., с. 46 - 49

3. История России: В 2 т. Т.1. С древнейших времен до конца XVIII в. / Под ред. А.Н. Сахарова. – М., 2005.

4. Мунчаев В.В. История России: Учебное пособие. – М., 2005. – 650 с.

5. Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Первого – 2 -е изд. – М., 1996