И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
А. Блок
На рубеже XIX-XX веков загадочный и утонченный стиль модерн, с его приверженностью к текучим формам, бледным акварельным тонам, создал идеал новой женщины - хрупкой, изысканной, таинственной. Поэты серебряного века оказали большое влияние на создание такого образа идеальной женщины своего времени. А женщины стремились быть похожими на стихи своих поэтов. Шляпы украшаются экзотическими перьями, платья из бархата, парчи и атласа сверкают узорами из бисера и стекляруса, металлической нитью, к этому добавляются различные аппликации, сутаж.
Поют Константин Бальмонт, увидев такой факел красоты, восклицает:
Тьп для мрака открыта душою,
И :во тьме ты мерцаешь, как свет.
И, прозрев, я навеки с тобою,
Я твой раб, я твой брат и поэт...
Модерн обогатил женский костюм новой цветовой гаммой - бледно-серые, зеленые, бледно-желтые тона окрасили крепы и тафту, муслины и крепдешины на блузках и платьях. Боа из страусовых перьев и лебяжьего пуха, длинные меховые палантины прикрыли мистически одетых дам. Если какая-нибудь женщина предпочитала открытость, поэты серебряного века тут же обращались к отступнице стихотворением Валерия Брюсова, состоящим всего из одной строки:
О закрой свои бледные ноги!
Утонченные туалеты дополнились длинными лайковыми перчатками, кружевными шляпами, изящными ридикюлями и роскошными веерами. Модницы носили кожаные и лакированные туфельки на высоком фигурном каблуке. Именно эти каблуки имел в виду Александр Блок, когда писал:
Так вонзай же, мой ангел вчерашний,
В сердце острый французский каблук.
Роскошные парфюмерии Москвы и Петербурга предлагали мыло, кремы, пудру и духи, не уступающие продукции известной французской фирмы “Коти”. Одновременно с кусочком душистого мыла покупательница получала портрет какой-нибудь звезды сцены или экрана, возможно, и портреты поэтов серебряного века с печатным автографом. В моду вошли и цветочные эссенции - ландышевая, лавандовая и т. д., которые дамы носили с собой в сумочке в деревянном футлярчике. К пробочке прикреплен был стеклянный пестик, с помощью которого в любой момент можно было капнуть одну-две капли на волосы, и пространство вокруг наполнялось пьянящим ароматом. Воображение поэтов дорисовало портрет прекрасной незнакомки до мистической таинственности.
А. Блок писал:
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
Но за всем этим внешним обликом мы благодаря поэтам различаем высокую одухотворенность, блистательный ум, благородство чувств. Ошибается тот, кто считает женщин того времени изысканными тепличными цветами, искусно вписанными в романтический фон стиля модерн. Перед ними терялись образованнейшие мужчины того времени. Например, Николай Гумилев, встретив такую женщину, писал:
Пред тобой смущенно и несмело
Я молчал, мечтая об одном:
Чтобы Скрипка ласковая пела
И тебе о рае золотом.
Смущение благородных мужчин было вполне оправданным. Ведь прекрасные незнакомки цитировали наизусть античную поэзию и стихи французских символистов, могли рассуждать о скандинавской литературе, знали философию, богословие и, конечно, мировую историю. Вот такие были женщины у поэтов серебряного века! Неудивительно, что они царствовали в тогдашних литературных салонах, задавали тон аристократической среде, финансировали серьезные философские издания. Они даже помогли некоторым поэтам серебряного века реализовать свой талант. Поэтому мне хочется пожелать всем женщинам, моим современницам, наступления золотого века, который будет еще более блистателен во всех отношениях.
|
